Серова Марина. Еще не все потеряно

   — Здравствуй, Таня! Какая ты сейчас красавица! Как у тебя здесь хорошо, тепло и пахнет приятно!
   Знаю его давно. Иногда, когда не спешу и он не в балагурном настроении, удаются нам интересные беседы. Человек он необычный, со своей бом-жовой философией. Кроме того, обитая в слоях мне недоступных, бескорыстно, бывает, делится со мной слухами и новостями оттуда.
   — Аякс, ты что, сменил район обитания? Это место в твою территорию не входило.
   — Я свободный человек. Где хочу, там и гуляю.
   Он покрутил замерзшими пальцами у решеточки на панели, откуда дуло теплом, сильно потер ладонь о ладонь.
   — Что-то не ту погоду ты выбрал для прогулки.
   Одет и впрямь он был чище обычного, но и легче поэтому. Последний раз я видела его в бараньем кожушке, зашитом под мышкой тонкой веревочкой, в этой же шапке и обрезанных валенках. Причем весь в целом он производил впечатление собранного в ком коврика, о который тщательно вытерли ноги только что выбравшиеся из болота люди. Тогда он был грязен, весел и болтлив. Сейчас он относительно чист и серьезен до немногословности.
   — Я здесь спичками торгую. — Он достал из-за пазухи бумажную упаковку. — Вот и оделся, чтобы люди не шарахались. Да не по погоде, видать. А тебя каким ветром?
   Он улыбнулся, и в его глазах на секунду загорелись обыкновенные для него лукавые искорки.
   — Красавица ты моя! — преодолел свою мерзлую унылость и опять посерьезнел, почти замкнулся.
   — Мне вот сюда, — кивнула я на вход в контору Жукова.
   Аякс облизнулся по-звериному и, отвернувшись, невнятно проговорил:
   — Танюх, не ходи туда, не надо, как друг советую. Не шучу нисколько. Веришь, нет?
   — В чем дело, Вениамин?
   — Не мое это дело, как я скажу? Меня попросили — я делаю. Вот, спичками торгую.
   И все мусолил в руках бумажную десятикоробочную упаковку. Советом он меня заинтересовал, а увертками начинал злить.
   — Конь ты пропитой. — Я, против воли, почти пела, столько елея вдруг оказалось в голосе. — Ты помнишь случай, чтобы я использовала сказанное тобою тебе во вред?
   Он, поняв, куда сейчас ветер дует, смотрел на меня с опаской.
   — Тоже мне, друг!
   Венчик затолкал спички за пазуху и, покопавшись, выудил оттуда картонный прямоугольник, сложенный пополам.
   — Смотри!
   Бомж и фотоаппарат — сочетание невозможное, но в способностях этой публике, как и населению мест не столь отдаленных, не откажешь.
   С белой картоночки на меня смотрел с легким прищуром асимметричных глаз человек, основными чертами характера которого могли быть цинизм и упрямство, упорство или же недоверчивость и целеустремленность. И он был умный, тот, кого нарисовали на этой карточке.
   Рисунок был любительский, угловатый, но на удивление живой.
   — Кто это?
   — Начальник тамошний. — Вениамин указал на изюмский вход. — Сидор Лютый!
   — Говори, Венчик, выкладывай! — подхлестнула я его, замолчавшего было, продолжая рассматривать рисунок.
   — Бабенке одной нашей повезло вернуться из юго-восточного борделя. Полтора года там откорячила и сумела вернуться. Ну как в сказке! А переправил ее туда в свое время этот вот изюмщик. Слышно, и сейчас этим занимается. Вербует баб и сдает какой-то фирме. А те их — туда. Читала, поди, в газетах: «Требуются девушки для престижной работы за рубежом!»
   Аякс, забывшись, сделал ныряющее движение, но вовремя удержался от плевка.
   — Так вот, есть люди, которые решили крупно нагадить ему на нос. Только, Танька, никому! Поняла?
   Аякс, вытаращив глаза, свел потрескавшиеся губы в куриную гузку.
   — Отстань! — сказала я, возвращая портрет.
   Вот, дожили! Бомжи против мафии воевать начинают. Или не бомжи? Разбираться в этом сейчас не время. Тем более что Аякса всегда найти можно. Найти и вытянуть подробности, если уж невмоготу от любопытства станет.
   — А для начала меня попросили узнать, как он здесь приходит-уходит. Вот и дежурю. А ты зачем туда лезешь?
   — Хочу, чтобы он помог одной девахе справиться с накатившими на нее трудностями, — отвечаю ему в тон.
   Аякс с сомнением покачал головой. Надел шапку, взялся за ручку дверцы:
   — Ну, ладно, ты меня не видела, я тебя не заметил, чава!
   Уже выбравшись наружу, обернулся, заглянул ко мне:
   — Я все там же кантуюсь. Найдешь, если нужно будет. — И аккуратно прихлопнул дверцу.
 
   Приемная председателя ТОО «Изюм» была обставлена мебелью середины восьмидесятых — сплошная полировка и никакого евродизайна, модного в наше время. В углу, между окном, непрозрачным от морозных узоров, и дверью в кабинет босса, сидел в кресле молодой человек с цепким и быстрым взглядом. Миловидная секретарша примерно одного со мной возраста сосредоточенно щелкала клавишами компьютера.
   Жуков отсутствовал, и мне было предложено место на видавшем виды диванчике.
   — Вы по какому делу? — прощебетала секретарша, не прерывая своего занятия.
   — По личному, — буркнула я не совсем любезно.
   Она пожала плечиком и не заинтересовалась. Мало ли по каким делам приходят посетительницы в эту организацию.
   — Чаю хотите?
   Вопрос типа «наше дело — предложить, ваше — отказаться».
   Охранник не отводил от меня изучающих глаз. Это мне надоело, и я ответила ему тем же. Он долго не выдержал — отвернулся, сжав побелевшие губы. Я расстегнула куртку и, откинувшись на покатую спинку, терпеливо приготовилась к ожиданию. Как оказалось — напрасно, потому что вскоре бухнула входная дверь, в коридоре раздались шаги, невнятный разговор и на пороге появился пожилой и грузный аристократ с лицом, изображенным на Аяксовой картоночке, в сопровождении самого, как я поняла, Жукова.
   Я поднялась с места, и наша встреча состоялась посередине приемной. Они разглядывали мою визитку, я — их персоны, и несколько секунд было тихо настолько, что слышалось лишь сопение охранника за моей спиной.
   — Это что же, Валерий, тобой милиция интересуется? — с иронией спросил аристократ голосом, подходящим для диктора телевидения прошлых времен.
   — Не понимаю, — медленно проговорил Жуков, готовый и в улыбке расплыться, и ожечь холодным взглядом.
   Все они понимают. Особенно пожилой. Еще немного, и начнут издеваться. Жлобы!
   — И не милиция, и не интересуется, — отвечаю так же медленно и с тем же выражением. — Дело частное, финансовое.
   — А милиция? — осторожно спрашивает пожилой.
   — А милиция по таким делам визитами не занимается.
   — Пошли в кабинет, — предлагает Жуков вроде бы мне, но соглашается его спутник:
   — Пошли, Валерий.
   Огромный сейф пепельно-белого цвета, установленный на специальных балках, проложенных поперек просторной комнаты. Вдоль задней стены — длинный, узкий стол с телефоном, возле него — несколько стоящих кое-как стульев — и все. Странные вкусы у председателя! В сейфе вполне можно человека держать неопределенное время.
   — Присядем, господа! — Валерий по-хозяйски пригласил всех к стульям.
   — Да, конечно, — в момент став старчески немощным, пропыхтел аристократ и, ссутулившись, зашаркал через комнату.
   «Актеры, черт бы вас побрал!» Я почувствовала подступающую злость; необходимость удерживать себя в руках добавляла самоуверенности.
   Они сели рядом, напротив меня. Двое против одной.
   — Частный детектив Татьяна Иванова, — проговорил Жуков, двигая по столу мою визитку, — Александровна.
   — Нет, Валерочка. — Улыбка старика стала кривой и хищной. — Татьяной пусть она будет для фраеров, а у нас здесь сидит, — он глянул на Жукова прищуренными глазами, — Ведьма! Знаешь ты такую?
   — Наслышан! — ответил Жуков, и они оба недобро уставились на меня.
   Я откинулась на спинку стула, сложила руки на коленях и, приподняв слегка подбородок, ответила с издевкой:
   — Это радует!
   — Вот как! — отреагировал Жуков.
   — А у вас, надо полагать, визитки нет? — обратилась я к пожилому.
   — Верно! — согласился он. — Зачем мне она?
   Мне очень хотелось быть наглой, но давить на них было нечем — не юго-восточными же борделями и не имеющимся в моем распоряжении единичным случаем рэкета Филипповых. Вот здесь они надо мной посмеются, затей я это. Уйти-то я после отсюда уйду, но несолоно хлебавши, а это недопустимо.
   — Учись, корешок, учтивости у нашей гостьи. — Пожилой назидательно обратился к Жукову. — На «вы» обращается, не хамит, не стращает. Нет, не мент она, хоть и разит от нее «конторой».
   — Мы слушаем вас. — Жуков предлагал перейти к делу. — Что за забота такая, по которой милиция визита не нанесла бы? Да еще и финансовая? Вы собираетесь предложить нам новый источник доходов?
   — Я полагаю, вам и имеющихся достаточно для безбедного существования.
   — Не ошибаетесь? Мы не богаты. — Жуков развел руками. — Фирма занимается куплей, оборудованием и продажей помещений под склады и офисы. На этом много не заработаешь.
   — И еще продажей безопасности отдельным гражданам, — дополнила я, — а это, при надлежащей постановке дела, обеспечивает солидный доход.
   Мои собеседники молчали. Не знаю, о чем они думали с такими серьезными лицами. Наверняка могу сказать одно — скучно им не было.
   — У нее богатое воображение, — оставив приблатненное ерничество, сообщил результаты наблюдений пожилой.
   — Или кош-шмарный источник информации! — дополнил его Жуков.
   — Люди вообще многогрешны по природе своей…
   — Но в этом мы не повинны! Слаженный у них дуэт.
   Жаль, очень жаль, но имя Кирьянова я использовать не могу по двум причинам: после высказанной ими неприязни по отношению к милиции это было бы неразумно, и потом, Володя, разрешая назвать его, упоминал одного Жукова, а кто этот с ним, неясно.
   Поняли они меня, однако, с полуслова.
   — Валерочка, какой-то разговор у нас происходит странный, ты не находишь?
   Аристократ поднялся, задвигался от стены к стене, заложив руки в карманы расстегнутого пальто. От его сутулости и шарканья не осталось и следа.
   — Живем мы с тобой сегодня с утра совершенно спокойно, даже правила дорожного движения по пути сюда ни разу не нарушили. И вот в родном тебе офисе встречает нас частный детектив Татьяна Иванова…
   — Ведьма! — кивает Жуков.
   — ..и ни с того, ни с сего приписывает тебе, Жукову Валерию…
   — Скарабею! — кивает Жуков.
   — ..и мне, Ивану Ивановичу, — они, улыбаясь, смотрят друг на друга, — Петру Петровичу, — сообщает мне, приподняв брови, — Сидору Сидоровичу, статью дохода, в которой мы с тобой ни ухом, ни рылом…
   — Рэкет! — кивает Жуков. «Сидор Лютый!» — вспоминаю я Аякса.
   — И при этом остается совершенно неясным, что ей от нас нужно. Как ты это расцениваешь?
   — Приятно беседовать с хорошенькой женщиной.
   У Жукова в глазах прыгают веселые искорки.
   — Но давайте все-таки перейдем к вопросам, просьбам и пожеланиям.
   — Да вы же мне не даете рта раскрыть! — Я рассмеялась, на него глядя. — Особенно Иван Петрович Сидоров старается.
   — Ну, наконец-то! — Сидор дружески похлопал меня по плечу. — Так-то лучше! А то мне все кажется, что у детектива нож за пазухой.
   Ладно, будем считать, что они меня одолели и тон беседе задали сами, хоть и не доверяю я дружелюбности этого сорта предпринимателей.
   — Ножа за пазухой у меня нет, — я оттянула куртку на груди, — и мне чрезвычайно необходима ваша благожелательность, потому что пришла я с пустыми руками и с просьбой, с которой обычно к предпринимателям не обращаются.
   — Она нас интригует, Петр Петрович! — продолжает валять дурака Жуков.
   — Да как умело! — соглашается с ним Сидор и обращает ко мне ясный взор свой:
   — Мы благожелательны, вы же видите. К вам. Излагайте, не сомневайтесь.
   — Вера Филиппова, — начинаю я со вздохом, — дочь недавно преставившегося Аркадия Филиппова, — слежу за ними внимательно, но ничего, кроме заинтересованности, в их лицах не нахожу, — пережила посещение продавцов безопасности прошлым вечером, которые вместо ее отца, не заинтересованного больше, по понятным причинам, в их товаре, решили сбыть его ей, за ту же сумму.
   — Так-так-так! — протараторил Иван Иванович. — Приготовили папе, папа выехал, дочке вваривают. Ну, дочке — проще. И что же она? Отказывается?
   — Как можно! — протянул Жуков. — От безопасности-то?
   — Дело в том, — продолжаю излагать, — что Аркадия, отца ее, спровадили в мир иной, а не сам он выехал, а деньги, приготовленные в уплату за товар, забрали, взломав квартиру.
   Конечно, дочь — иное лицо, безопасность и ей нелишней будет. Но сумма! Ведь у нее и доходы иные.
   — Какие? — интересуется Сидор, склоняя голову набок.
   — Обычные. На чай с колбасой, не более. Счет в банке, благодаря стараниям папаши. Живет на проценты. Бизнеса — никакого. Счет неприкосновенен по условиям вклада. Как же ей быть?
   — М-да! — Сидор Сидорович потер подбородок. — По этой картине выходит — она и так в безопасности. — И, обращаясь к Жукову:
   — В чем тут, Валера, дело, ты в курсе?
   — Да, — отвечает тот с неохотой. Так обычно возвращаются к неприятной теме. — Это ювелир.
   — Вот оно что!
   Жуков привалился боком к столу и подпер ладонью подбородок,
   — Мы в ба-альшой претензии к авторам этого беспредела. Татьяна, видишь ли, люди сварили кашу, а сожрали ее отморозки, подошедшие слева,
   Жуков усмехнулся, и его рука, лежащая на колене, сжалась в кулак.
   — Найди их, Татьяна, и назови нам. Сами мы пытались, не можем! Сделаешь это — решится вопрос с наездом на Филиппову. Я прав? — обратился он к Сидору.
   — Да! — ответил тот после глубокого вздоха. — Пожалуй! Хотя ты, — глянул на меня, — передергиваешь. У чада такого папаши деньги должны быть — от отца остаться. Ювелиры — они народ мудрый. Такие, как этот, конечно, И деньги ни в банках, ни дома не держат. Иначе обдерут их, шкуру снимут, сама понимаешь. Или государство, или отморозки. Люди же попросили его самой малостью поделиться, И не задаром! Поэтому не такая уж овца стриженая Вера эта, и безопасность ей надобна. Если ты не найдешь для нас отморозков, пусть платит, я так решаю! И это правильно! И пожалуйста, не пытайся представить дело так, будто у сироты последнее отбирают!
   В корень зрят эти господа, и интуиция у них не хуже моей, правда, направленная в одну сторону. В принципе я с ними согласна. Эти-то деньги мне и надо искать сейчас со всей энергией, а я вынуждена с бандитами переговоры вести о безопасности людей, которые эти деньги прячут.
   — Обещать я вам, господа, ничего не буду, — говорю им очень серьезно, — и специально розысками грабителей заниматься мне сейчас не с руки — в этом направлении уголовный розыск трудится. Сами понимаете, частнику вроде меня явно конкурировать с ними означает ставить под угрозу свою лицензию. Но если вдруг, суетясь по-своему, я нападу на след этих ухарей, не сомневайтесь, извещу вас тотчас.
   — Вот и отлично! — Жуков хлопнул в ладоши. — Как? — обратился к аристократу.
   — Принято! — одобрил он.
   — Но я прошу у вас аванс.
   Они недоуменно воззрились на меня.
   — Какой?
   — Хотя бы отодвиньте срок расчета с Филипповой.
   — Людям надо помогать. Как ты, Валера, думаешь?
   — Попробуем, — согласился Жуков, и я уже поздравила себя с успехом в почти безнадежном деле, но то, чем он закончил, лишило меня повода к самодовольству.
   — Любой аванс должен быть отработан, иначе дающий его останется в убытке. Если Татьяне не удастся раздобыть интересующие нас сведения, пусть она возьмет на себя ответственность за уплату Филипповой обговоренной суммы.
   — То есть поручится за это, свое слово даст, — уточняет для меня Сидор Сидорович. — Это справедливо.
   Такого оборота я не ожидала. Попалась в сети, как синичка-пуночка. Цену подобным поручительствам знаю, и отступать некуда. Поздно отступать-то!
   — Хорошо, — согласилась решительно, сомневаясь — хорошо ли на самом деле, — быть по сему!
   — Быть, так быть! Теперь, Татьяна, слушай внимательно.
   Жуков подался вперед, налег грудью на скрипнувший стол.
   — Мы не кривили душой, когда утверждали, что наша фирма этими делами не занимается. Но на людей, работающих помимо прочего и по этому профилю, мы влияние имеем.
   В одном из гаражных кооперативов организована мастерская автосервиса. Заведует ею молодой, но очень способный и по способностям уважаемый человек. Паша. Если его Явой назовешь, отзовется тоже. Имей в виду, парень он умный, но вспыльчивый и со своими причудами.