Серова Марина. Гори все синим пламенем

   — Вы, может быть, не совсем поняли, какую функцию я здесь призвана выполнять? — спросила я.
   Доктор молча ухмылялся.
   — Гораздо искуснее я готовлю взрывные устройства и все такое прочее, — адекватным тоном заявила я, глядя на него. — И если вы не знаете, кто такой бодигард, то я вам поясню: это человек, который является в дом клиента отнюдь не для того, чтобы сковородкой размахивать!
   Григорий Семенович, выполняя услуги, ценность которых трудно оценить по заслугам, по-видимому, привык к тому, что в доме клиента его носят на руках и выполняют все его прихоти. Я же роль таковых «носилок» выполнять не собиралась. И не потому вовсе, что она как-то унижала мое достоинство.
   Как личный телохранитель Беккера я просто не имела на это права.
   — Мой вам совет, — продолжила я, — не теряйте времени даром: поищите кухню и похозяйничайте на ней. Я, кстати, тоже от кофе не отказалась бы…
   Григория Семеновича передернуло при моих последних словах, он сдавленно кашлянул, однако ничего не сказал. Не собираясь больше тратить время на перебранку, я отвернулась и стала обдумывать план возможных и необходимых действий.
   Первой мне пришла в голову мысль выпустить собак. Как говорится, одна Женя — хорошо, но Женя с волкодавами — лучше.
   Открыть «будку» не составит труда, так как ключ от нее висит рядом, на большом толстом крючке. Это я заметила, когда мы с Беккером ходили любоваться на его питомцев.
   Однако сам собой напрашивался вопрос: как поведут себя песики, обнаружив на охраняемой ими территории меня, безраздельно на тот момент властвующую надо всем имуществом дома. Незнакомый человек у любой собаки вызывает соответствующую реакцию, а поведение пса, специально натасканного на уничтожение чужого, и вовсе предсказать нетрудно. Тем не менее отказываться от возникшей идеи я не хотела.
   Подумав, я решила, что внимание животных вполне можно временно отвлечь, бросив им какую-нибудь пищу. Однако, по словам Витальки, Беккер-старший досыта накормил собак перед визитом гостей. Но, посмотрев на часы, я убедилась: времени прошло уже достаточно, четвероногие охранники успели слегка проголодаться, поэтому можно надеяться на удачное осуществление задуманного приема.
   Доктор все еще сидел в кресле. Не говоря ни слова, я прошла мимо него и стала заглядывать в комнаты, пытаясь отыскать среди них кухню. Когда я нашла нужную дверь, из гостиной послышался самодовольный голос Григория Семеновича:
   — Я люблю кофе без сливок!, Доктор, видимо, подумал, что «негодную» девчонку стали одолевать муки совести и она сдалась, решив выполнить его просьбу.
   — Любите дальше, — весело крикнула я ему и открыла огромный, почти до потолка, холодильник.
   В глаза сразу же бросилась ополовиненная палка копченой колбасы.
   — Это мне подойдет, — пробормотала я и, прихватив с собой добычу, направилась к выходу.
   Беккеры наверняка использовали собачий корм, но раз Валерий Павлович сегодня угощал их «человеческой» пищей, то и моя приманка должна была подействовать. Я надеялась, что животные все-таки проголодались. Вспомнив размеры собак, я попыталась представить, сколько пищи может уместиться в их желудках.
   Оглядев саму себя с ног до головы, я остановилась в дверях кухни и подумала, что, если процесс общения с волкодавами пойдет не по моему плану, от меня могут остаться только рожки да ножки.
   — Как выскочат, как выпрыгнут, — объясняла я себе, — и полетят клочки по закоулочкам! Не-ет, зря я пистолет Витальке отдала. Хотя… И здесь можно что-нибудь подходящее найти. — Я стала один за другим выдвигать ящики столов, пока, наконец, не остановила выбор на длинной, довольно увесистой скалке. — К бою! — скомандовала я самой себе и решительным шагом вышла из кухни.
   Вид мой, конечно, не предоставлял возможности догадаться, чем я собираюсь заниматься в ближайшее время: в одной руке скалка, в другой — полпалки колбасы. Поэтому вполне понятно, почему доктор, спокойно сидящий в кресле и терпеливо ожидающий кофе, онемел от удивления при виде того, как я, столь странно вооруженная, покидаю стены особняка.
   Сойдя со ступенек крыльца, я двинулась вперед, пытаясь вспомнить путь к собачьему замку. Буквально через несколько шагов мой слух уловил угрожающее рычание, быстро перешедшее в разъяренный лай. Волкодавы почувствовали приближение чужака. Стараясь не обращать на их грозный лай внимания, я быстрее зашагала вперед.
   И вот моя рука потянулась за ключом от большого навесного замка. Пока я пыталась вставить ключ в отверстие, псы негодовали: они прыгали на дверь и изо всех сил шкрябали ее когтями, злясь на тщетность своих попыток достать меня.
   — Черт возьми! — пробормотала я. — Ведь не догадалась даже спросить, как их окрестили! Сейчас, может, приласкать бы попыталась… — Освобождая замок из петли, я нежно протянула:
   — Ша-арик… — одновременно отметив про себя, что таких огромных псов скорее назвали бы Шарищами.
   Чувствуя довольно сильные толчки мощных собачьих лап в дверь, я с ужасом представляла, что будет, когда они вырвутся. Неожиданно мой взгляд натолкнулся на несколько кирпичей, аккуратно сложенных возле одной из стен «будки». Не вынимая замок из петель, я взяла пару из них и сложила так, чтобы они хотя бы на минуту-другую послужили помехой для ее открытия.
   И только тогда одним движением вытащила замок. После этого, чтобы остаться живой, мне пришлось огромными прыжками стремглав ринуться в сторону дома.
   Собаки, почувствовав приближение желанной свободы, торкнулись в дверь сильнее. Кирпичи слегка отодвинулись, но все же пока мешали двери открыться полностью. Я летела что есть мочи. Буквально через полсекунды дверь с грохотом отскочила, и остервенелые псы пустились за мной. Я приостановилась и бросила им заветные полпалки колбасы. Бросила в сторону, довольно далеко. Прием подействовал! Волкодавы притормозили и рванули туда, куда упала колбаса. Не знаю, что повлекло их — запах мясной копчености или просто вид брошенного неопознанного предмета, способного оказаться опасным для хозяина. В любом случае это подарило мне небольшой запас времени.
   Однако, как выяснилось, радоваться было рано. Распознав в найденном предмете всего лишь кусочек пищи, собаки вновь бросились за мной. Они гавкали и рычали так, что только от одних этих звуков можно было содрогнуться. Колбаса оказалась для них безынтересной. Либо псы были еще сыты, либо просто хорошо воспитаны. Но раздумывать по поводу причин безразличия волкодавов к вкусно пахнущей колбасе мне было некогда.
   До крыльца оставалось шагов пять-шесть, когда я отчетливо почувствовала за спиной дыхание первого волкодава. Собрав последние силы, я рванула еще быстрее, хотя, возможно, мне это только показалось. Но говорят же: у людей в критические моменты могут проявляться просто нечеловеческие силы.
   Наверное, у меня они тогда возникли.
   Помогло — или даже спасло меня! — то, чего я никак не ожидала. Григорий Семенович, услышав грозный лай, понял, что происходит неладное. Он вышел на крыльцо и увидел меня, на всех парах несущуюся к дому. Он открыл дверь и стоял на пороге, протягивая мне руку.
   — С дороги! — закричала я ему, боясь, что псы собьют на землю нас обоих.
   Доктор посторонился, и я, схватившись за перила, вскочила на первую ступеньку.
   В этот момент голень моей правой ноги прожгла адская боль так, что в глазах потемнело. Я сразу сориентировалась: развернулась и с силой опустила скалку на огромную голову настигнувшего меня волкодава. Тот дико завыл и отступил немного. Подоспел и второй зверюга, но Григорий Семенович схватил меня за плечо и потянул за него, ускорив мое спасение. Я перепрыгнула через ступеньки, влетев вместе с доктором в дом, резко надавила на дверь обеими руками и, закрыв ее на замок, спиной прислонилась к ней, будто это могло помочь.
   Волкодавы толкали дверь, как совсем недавно дверцу своей будки. К счастью, Беккеры позаботились о надежном входе в свое жилище, поэтому наконец-то я чувствовала себя в безопасности.
   — Идемте скорее! — тревожно сказал Григорий Семенович.
   — Дайте отдышаться, — ответила я, с трудом выговаривая слова. Сердце мое колотилось так, что, казалось, готово было выскочить наружу.
   — Зачем вы пошли туда? — с укоризной заметил доктор и опустился возле меня на колени.
   Я грешным делом подумала, что он серенаду петь начнет или, хуже того, ноги целовать. А он вдруг покачал головой и заявил:
   — Надо продезинфицировать…
   Я опустила голову и увидела, что по той голени, в которой неимоверно горело, струйкой бежит кровь.
   Я отошла от двери и захромала по гостиной. Григорий Семенович опередил меня и стал копаться в своем чемоданчике. Я присела на краешек кресла и стала осматривать свою ногу. К счастью, это были только царапины, хотя и глубокие. Одна из собак успела «погладить» меня своими крепкими коготками.
   — М-м-м, — сжав зубы, застонала я, почувствовав, как защипало рану: Григорий Семенович уже обрабатывал ее йодом.
   — Зачем вы пошли туда? — вновь с укоризной спросил он.
   — Собак отпустить, — не разжимая зубов, ответила я. — Так безопаснее. Видели же, какие они.
   — Ви-идел, — доктор снова покачал головой. — Кажется, я начинаю вас уважать.
   И по такому случаю сам приготовлю кофе.
   — Даже так? — не удержалась я от иронии.
   — Мир? — Григорий Семенович протянул мне руку.
   Я хлопнула по ней в знак согласия и откинулась на спинку кресла, так как обработка раны и перевязка ноги была закончена, а доктор отправился на кухню готовить кофе. Я закрыла глаза и стала глубоко дышать, пытаясь привести свой внутренний мир в нормальное состояние.
   Вскоре доктор вернулся в гостиную с двумя чашечками кофе на золотистом подносе. Одну из них он протянул мне, а сам уселся в противоположное кресло и стал помешивать ложечкой дымящийся напиток.
   В этот момент с дивана раздался стон.
   Мы с доктором от неожиданности застыли в принятых позах и только спустя несколько секунд посмотрели на лежащего на диване Беккера. Он дернул рукой. Григорий Семенович тут же подскочил к нему, чтобы поддержать иголку капельницы, ведь она вполне могла выскочить. Беккер открыл глаза. Он тупо смотрел в потолок, наверное, пытаясь сообразить, где находится и что с ним вообще произошло.
   — Все в порядке, — тихо сказал доктор, склонившись к Валерию Павловичу.
   — Юля… — еле слышно протянул тот.
   — Все в порядке, — еще раз успокаивающе прошептал врач. — И с Виталием Валерьевичем тоже. Все обошлось.
   — Что со мной? — так же тихо произнес Беккер.
   — Ничего серьезного, — доктор пожал плечами и слегка улыбнулся. — Завтра на ноги встанете. Только сейчас лежите спокойно, а то капельницу повредите. Вам отдыхать надо.
   Беккер собрался еще что-то сказать, но доктор жестом остановил его, приказным тоном сказав:
   — Все разговоры — до завтра!
   Валерий Павлович послушался и закрыл глаза. По-видимому, он и сам пока не находил в себе сил говорить еще о чем-либо.
   Я как-то успокоилась, обрадовавшись, что все на самом деле обошлось. Обрадовалась прежде всего за Витальку и его мать: несчастье с кем-то из близких — жуткое событие.
   Собаки не переставали лаять и скрести дверь. Иногда, правда, их злобное гавканье сменялось отчаянным скулением. Внезапно звуки прекратились, и я насторожилась. Кто бы это мог быть?
   Я быстро захромала к выключателю и погасила в гостиной свет. Затем подошла к окну и осторожно выглянула из-за занавески. Виталька удерживал одного из псов за ошейник и поглаживал его. Тот неспокойно поглядывал на дверь, но тем не менее молчал.
   — Женя! — крикнул Беккер-младший.
   Я смелее выглянула из-за занавески и несколько раз стукнула в стекло.
   — Все в порядке, — сказал Виталька и стал успокаивать собак, что-то тихо приказным тоном объясняя им.
   Те будто поняли его, сразу же улеглись на асфальт у входа в дом.
   Я зажгла свет и вернулась на свое место.
   Доктор сидел, наблюдая за мной.
   — Как он? — первым делом спросил Виталька, войдя в комнату.
   — Пришел в себя, — сухо ответил доктор.
   — Фу-у-у, — с облегчением произнес Виталька, — слава богу!
   Затем он глянул на меня и с ужасом произнес:
   — Что с твоей ногой? Что здесь произошло?
   Я вкратце рассказала Беккеру о случившемся, и он протянул мне принесенную им мою здоровенную «рабочую» сумку.
   — Молодец! — сказала я, расстегнув сумку и убедившись, что Виталька принес все необходимое.
   — Молоде-ец, — иронично передразнил меня Беккер. — Знаешь, что мне пришлось пережить? Твоя тетушка — просто монстр!
   Она меня не узнала и устроила целое расследование.
   — Разве любой другой действовал бы по-другому? — задала я риторический вопрос, внутренне радуясь поведению не сдающей позиций бывшего юриста тетки.
   — А волкодавы-то молодцы! — восхищенно заявил Виталька, присаживаясь напротив меня. — Жень, ты извини, конечно…
   — Ничего, — успокоила я его, — нормальная сторожевая собака так и должна себя вести.
   — Надо было мне самому спустить собак, да второпях растерялся и, честно говоря, вообще о них забыл.
   Снова на улице послышался лай, и через некоторое время в комнату вошла Юлия Николаевна. Она повела себя так же, как и несколько минут назад ее сын: стала расспрашивать сначала о самочувствии мужа, потом о моей ноге и так далее.
   Григорий Семенович все еще находился здесь. Он сделал Беккеру пару каких-то инъекций и вообще неусыпно следил за его состоянием. Судя по всему, домой он до утра не собирался.
   Тем не менее время было позднее, и все мы, сидя кружком, поочередно зевали.
   — Идите спать, — предложила я Беккерам.
   — Разве уснешь сегодня? — сказали мать и сын почти в один голос.
   — Сидеть здесь все равно нет смысла, — сказала я.
   — А вы? — спросила Юлия Николаевна. — Вы.., с Виталиком…
   — Нет, я с Валерием Павловичем, — поняв мысль женщины, отрезала я.
   У той глаза округлились от удивления, но, очевидно, вспомнив, какую функцию я здесь выполняю, она сказала:
   — Я вам на кресле-кровати постелю.
   — А я прямо здесь подремлю, — сказал доктор, не дожидаясь приглашения.
   Я согласилась, но сначала попросила разрешения принять душ, после чего облачилась в принесенный Виталькой спортивный костюм, а в специальную петлю на поясе брюк вставила свой маленький, почти игрушечный пистолет «ПСМ». Теперь я при необходимости могла им воспользоваться, а он в то же время не доставлял неудобства.
   Кресло-кровать я подтащила поближе к дивану, на котором спал Беккер, и после этого опустилась в него, приняв полулежачее положение.
   Юлия Николаевна и Виталька еще долго сидели в гостиной, но потом все же отправились по своим комнатам, не в силах побороть усталость. Но несколько раз за остаток ночи они поочередно спускались посмотреть, как чувствует себя глава семьи. Видимо, им не спалось как следует. Я же дремала, если можно так сказать, одним глазом, прислушиваясь к каждому шороху.

Глава 4

   — Пчхи! Ну вот, кажется, простудился! — Эти слова заставили меня очнуться от полузабытья.
   Я резко вскинула голову: Беккер-старший как ни в чем не бывало сидел на диване и нащупывал ногами тапочки, приготовленные, наверное, ему Юлией Николаевной.
   — Э, э-э! — предупреждающе воскликнула я и вскочила с постели. — Валерий Павлович! Ау!
   Беккер спокойно посмотрел на меня, а потом спросил:
   — Как спали?
   — Я? — ошарашенным тоном произнесла я.
   — Вы, — спокойно ответил тот.
   — Я нормально. А вот вы не думаете ли, что все еще спите? — Я попыталась намекнуть клиенту на то положение, в котором он сейчас невольно оказался.
   — Не думаю, увы. Та-ак, — Беккер попал, наконец, обеими ногами в тапки и попытался встать. — Сейчас же этого щенка ко мне! — вдруг разъяренным тоном заявил он.
   — Кого, простите? — переспросила я.
   В этот момент в дверях гостиной появился Григорий Семенович, держащий в руках зубную щетку. Вокруг его рта все было в белой пене «Колгейта». Он, по-видимому, осуществлял утренние водные процедуры и, услышав голос пациента, был шокирован.
   — Валерий Павлович! — дико закричал он, брызгая пеной. — Сейчас же лягте! Я вам категорически запрещаю вставать! Вы хоть понимаете…
   — Да все я понимаю! — Беккер махнул рукой. — Понимаю и поэтому намерен действовать, а не ожидать повторения произошедшего.
   Валерий Павлович попытался встать, но потом пошатнулся и упал назад на диван.
   Мы с доктором одновременно подскочили к нему, встревоженно стали заглядывать ему в глаза.
   Беккер зажмурился и, сцепив зубы, зло произнес: «Черт!»
   — Лежите, умоляю, — уже более мягко попросил Григорий Семенович. — Вам нельзя так сразу.
   — Сра-азу! — передразнил Валерий Павлович. — Давай коли, что там у тебя есть!
   Коли, чтоб я скорей встал на ноги!
   Доктор послушно подошел к чемоданчику и, задумчиво посмотрев в него в течение нескольких секунд, вытащил коробочку, в каких обыкновенно бывают ампулы с растворами для различных инъекций. Вслед за этим Григорий Семенович достал из упаковки одноразовый шприц. Потом он осторожно извлек одну из ампул и стал специальной пилочкой царапать по ее кончику.
   Беккер вдруг неожиданно привстал и схватил врача за руку.
   — Стой! — воскликнул он. — Что ты мне приготовил?
   Валерий Павлович ловким движением вырвал из рук доктора ампулу и, ухмыльнувшись, прочитал:
   — Ди-а-зе-пам… Господин лечащий врач!
   Я выспался достаточно хорошо. А вы меня опять к покою призвать хотите? Ну уж нет!
   Поищите-ка что-нибудь бодрящее!
   Григорий Семенович, конечно, хотел как лучше. Он пытался вколоть Беккеру снотворное, которое позволило бы ему еще некоторое время находиться в столь необходимом для него самого состоянии покоя. Однако эти попытки оказались тщетными, и, поворчав, доктор все-таки вынужден был ввести Валерию Павловичу какое-то другое лекарство.
   — А вы почему здесь? — потирая ягодицу, обратился ко мне Беккер-старший, будто только сейчас заметил мое присутствие.
   Я только открыла рот, чтобы все объяснить, как позади раздался голос Витальки:
   — Евгения с этого дня твой телохранитель, отец.
   — Что? — произнес Валерий Павлович и, похрипывая, захохотал, однако почти в тот же момент успокоился, так как резкая боль в месте ранения дала о себе знать.
   — Вот видите! — поспешил заметить Григорий Семенович. — Прилягте.
   На этот раз Беккер-старший послушался и осторожно опустился на подушку. Виталька, не дожидаясь следующих вопросов отца, стал расписывать ему мое героическое прошлое, о котором тот сначала слушал равнодушно, но постепенно стал все более явно выражать свое удивление и даже восторг.
   — Пожалуй, вы мне и на самом деле пригодитесь, Евгения. Беру вас на работу. Перейдем на «ты»?
   — Насчет себя я не против, — ответила я, — а вот вы мне вроде как в папы…
   — Неужели я совсем уж больше никуда не годен? — игриво произнес Беккер и даже подморгнул мне.
   На его лице четко были видны следы одолевающей его боли и слабости, однако он всеми силами пытался скрыть их и казаться бодрым.
   — Годен? На что годен? Куда годен? — послышалось сверху.
   Завязывая тонкий поясок на длинном шелковом халате, наверху стояла Юлия Николаевна. Закончив эти незамысловатые действия, она бегом, как девочка, стала спускаться по лестнице и, преодолев последнюю ступеньку, кинулась к мужу.
   — Как ты? Болит? — залепетала она.
   — Все нормально, — тихо сказал Беккер, погладив ее по голове, а потом вдруг, резко перейдя на другой тон, воскликнул:
   — Сейчас же щенка этого ко мне!
   Реплика насчет «щенка» повторялась им во второй раз, поэтому мне она показалась странной и имеющей непосредственное отношение к произошедшему.
   — Так, — строго произнесла Юлия Николаевна, — сегодня ни о каких делах и речи быть не может!
   Однако я решила перебить ее и влезла в разговор, сказав:
   — Нет-нет, о щенке или как его там мы, пожалуй, с Валерием Павловичем поговорим. Кого вы сейчас так горячо призывали? — и я посмотрела Беккеру прямо в глаза.
   — Вот молодец, девчонка! — довольный мной, воскликнул Беккер. — Знает дело! Виталька, принеси мой сотовый, хочу с этим подонком перечирикать.
   — Объясните, наконец, о ком речь, — раздраженно заметила я, — мне же нужно быть в курсе дела. Вы кого-то подозреваете?
   Честно говоря, я понимала, что смерть Беккера, столь крупной в городе фигуры, многим могла быть выгодна. Кому-то дорогу перешел, у кого-то просто зависть вызывает, кому-то подчиниться не хочет. И так далее. Однако, судя по всему, на уме у Валерия Павловича был какой-то определенный человек, личность которого ему особенно не давала покоя.
   — Подозреваю, — буркнул Беккер и обратился к жене, не желая, очевидно, видеть ее свидетельницей предстоящего разговора:
   — Юлия, сообрази что-нибудь позавтракать.
   — У вас появился аппетит? — довольным тоном спросил доктор.
   — Да нет, — ответил Беккер, — не для меня, для…
   — Евгении, — подсказал отцу Виталька, протягивая ему принесенный сотовый.
   — Евгении, — подхватил Валерий Павлович, — мне-то ничего не хочется. Пить разве только.
   — Рекомендую минералку, — тоном, не терпящим возражений, вставил Григорий Семенович.
   — Есть такая буква, — осчастливленная «оживлением» мужа, Юлия Николаевна засеменила на кухню.
   Доктор посмотрел на часы и сказал:
   — Поскольку вы чувствуете себя удовлетворительно, я, пожалуй, удалюсь. А через пару часиков нагряну опять.
   — Езжай, езжай, — Беккер махнул рукой.
   Григорий Семенович глянул исподлобья на Витальку и сказал: