Серова Марина. Код знали двое

   Марка была выставлена на обмен.
   Я убрала увеличение и переключила внимание на «е-майл» заявителя. Сомнения быть не могло – в буквосочетании явно читалась фамилия Кушинского.
   Все оказалось так просто! Но эта простота нисколько меня не обрадовала. Я могла поручиться, что еще вчера сам Фролов увидел и, мало того, конечно же, узнал «Салют»! Не потому ли он так быстро закрыл страницу, чтобы не дать заметить марку и мне?
   Выходит, весь его рассказ про подмену – вымысел от начала и до конца? Не идиот же его стародавний знакомый, чтобы вот так явно, через пару недель после кражи, выставлять марку на обмен? Это же означает, что он открыто расписывается в собственном преступлении! Судя по тому, что об этом человеке поведал мне господин Фролов, идиотом он не был.
   Тогда что?
   «Тогда, моя дорогая, за дуру держат тебя, и все твои вчерашние подозрения насчет игры в кошки-мышки сегодня становятся реальностью!» – заметила я себе, закрыв страницу. Выключила компьютер и прикончила залпом остатки остывшего уже кофе.
   «Фролов – кошка, точнее, кот. Кушинский – мышка, а я тогда кто?» – появился следующий вопрос.
   «А ты – котенок, который должен выгнать мышку из норки, чтобы затем кот смог всласть поохотиться!»
   «И что же со всем этим теперь делать?» – следующий вопрос был совершенно резонным, поскольку участием в аферах или каких-либо других махинациях я на жизнь себе не зарабатываю. Претит мне, знаете ли.
   Можно было просто заявиться к господину Фролову, сделать бестолково-радостную мордаху, выложить ему распечатку сайта и объявить о триумфе: вот, мол, доказательство, лучше не придумаешь! Да еще и съехидничать напоследок, получая плату за два дня работы: мол, и как это мы с вами, Сергей Петрович, вчера просмотрели? Вам бы за лишний день платить не пришлось! После чего со спокойной душой отчалить и забыть о работе до нового клиента.
   Все бы так, но две вещи мешали принять решение. Во-первых, не все факты были известны и не все мотивы исследованы до конца. С «мышкой» я еще не была даже знакома! Второе: тот момент, что меня решили использовать втемную в каком-то, скорее всего, грязном деле, требовал разъяснения. Не для работы – для меня лично.
   Потому я решила повременить с докладом о своем «открытии». Нужно будет подождать его шага.
   Времени у меня оставалось предостаточно, и я решила использовать его с пользой для себя. Пришлось вновь включить комп, залезть в Интернет и детально прошерстить ту страницу. Оказалось, кроме «Салюта», Владимир Львович выставил еще три марки.
   Дальнейшие мои действия никак не были связаны с Всемирной паутиной, потому я вновь выбралась из нее и покинула дом.
   Когда я проезжала Крытый рынок, зазвонил мобильник. Честное слово, сердце мое екнуло, когда я увидела на табло номер господина Фролова. На мгновение дала волю фантазии и представила себе, что сейчас Сергей Петрович радостным тоном сообщит о том, что нашел свою марку на сайте, еще вчера, но, боясь спугнуть удачу… – словом, мошенник уличен, вам спасибо и – деньги за два дня работы.
   «Это вряд ли, девочка!» – только успела усмехнуться я, как Фролов потребовал:
   – Таня, вы меня слышите?
   – Конечно, Сергей Петрович.
   – Вы могли бы приехать ко мне сейчас?
   – Безусловно, – твердо ответила я.

* * *

   – Кофе?
   – Спасибо, я уже пила. (Я заставила себя это сказать!) Давайте к делу.
   – Давайте.
   Слегка удивившись, клиент подал мне несколько листков. Потрудиться ему пришлось: на распечатках марки с сайта обмена были увеличены так, что их можно было хорошо и детально рассмотреть, не напрягаясь. Было их всего шесть. «Салюта», как я и предполагала, среди них не было. Зато были еще две марки, которые я в обмене сегодня не видела.
   – Вот «ваш» альбом, советую все же просмотреть и его. Хотя вам, по нашей легенде, хорошо знать его содержимое необязательно – ведь это не ваша страсть, а… кого?
   – Покойного мужа, – усмехнувшись чуть уголками губ, ответила я, не отрывая взгляда от распечаток. – Погиб в автокатастрофе.
   – Пойдет, – немного подумав, согласился Фролов. – лучше еще добавить, что вы в Тарасов переехали недавно. Иначе ваш покойный муж, – в этом месте Сергей Петрович позволил себе легкую усмешку, – был бы известен в наших кругах.
   – Да, я тоже об этом подумала, – ответила ему, отдавая назад распечатки.
   – Ну и хорошо… – пробормотал он, размышляя о чем-то своем.
   После недолгой паузы я узнала, о чем он размышлял.
   – Одно мы с вами не продумали!
   – Что же?
   – Как вы вышли на Владимира Львовича?
   «Наверняка предложит тот же вариант, что я озвучивала его племяннику», – подумалось мне, и я терпеливо ожидала подтверждения.
   Но Сергей Петрович с надеждой посмотрел в мою сторону. Значит, теперь мой черед изображать задумчивый вид. Наконец меня «озарило»:
   – А если сделать так: я, якобы размышляя над тем, что делать с альбомом, посмотрела пометки в ежедневнике моего покойного мужа. Увидела номер телефона, рядом – пометка «марки» и имя-отчество. Решила позвонить.
   – Все гениальное – просто! – обрадовался Фролов. – И главное, никаких лишних вопросов. Впрочем, вряд ли Владимира стало бы интересовать…
   Он запнулся, не договорив.
   – Ну, вроде все решено, – подвел итог клиент, вставая.
   Встала и я, прихватив альбом.
   – Аккуратнее с ним, – предупредил меня на прощание Сергей Петрович, – конечно, особо ценных марок я вам не дал, но тем не менее чтобы выглядело убедительнее, пришлось кое-чем рискнуть…
   – Не волнуйтесь, все будет в порядке.
   Подарив на прощание очаровательную улыбку, я шагнула в сторону лифта. Стальная дверь лязгнула за моей спиной.

* * *

   Моя «девятка» со скоростью краба ползла по узкому проулку. Скорость движения объяснялась тем, что проулок оказался длинным и многолюдным. Пешеходы обтекали мою машину с двух сторон. Так продолжалось несколько минут, пока я не оказалась во дворе нескольких домов. Старый квартал тотчас напомнил виденный недавно в популярном телесериале. Прямо один в один! Те же желтые стены, пятиэтажным прямоугольником обрамляющие площадь внутреннего двора. Где это снимали? В Питере, кажется.
   Прямо по курсу стояло несколько машин. Рядом с ними я припарковала и свою ласточку.
   Прошлым веком так и тянуло от этой застройки. Лишь пластиковые окна да домофоны говорили, что жители «коробок» живут в современности. На той, что нужна была мне, домофона не было. Кодовый замок имелся, но дверь, как часто бывает, была открыта настежь по случаю летней жары. А еще застопорена в таком положении с помощью кирпича.
   Лифту быть в подъезде не полагалось, да меня это и не очень огорчило. Широкая лестница быстро привела на третий этаж. Я посмотрела на часы – без трех минут час. Вполне можно звонить.
   Что я и сделала без тени колебания. Звонка, против ожидания, не услышала. Постояв немного, я на всякий случай потянула ручку. Дверь оказалась незапертой, и я зашла в квартиру. Огромный коридор и паркетный пол – вот первое, что я увидела. Затем поймала свое отражение в зеркале трюмо. Оно мне понравилось. На всякий случай поправила челку и громко позвала:
   – Владимир Львович!
   – Заходите, – раздался ответ из глубины квартиры. – Тапочки у вешалки.
   Я послушно переобулась и, держа под мышкой альбом с марками, двинулась по коридору. Хозяина я обнаружила в комнате справа.
   Облик Кушинского совершенно не совпал с моим заочным представлением о внешности этого человека. Еще до визита я нарисовала в своем воображении портрет: такой вот седой сгорбленный старик с отрешенным взором, болтающий что-то сам себе. Напротив, Владимир Львович оказался вполне статным мужчиной, с неким таким благородным шармом во внешности. Его серые глаза смотрели живо и весело, в них читался ум.
   – Удивлены? – заметил он, улыбаясь. – Думали, сушеную мокрицу встретите?
   Мимолетного смущения я скрыть не смогла и весело рассмеялась.
   – Не вы первая, – махнул рукой пенсионер. Тут же спохватившись, добавил: – Присаживайтесь вон в то кресло, там вам будет удобно.
   Насколько я успела рассмотреть, интерьер квартиры был вполне современным. Мягкое кожаное кресло приняло меня, хозяин сел напротив.
   – Меня зовут Владимир Львович. Вас?
   – Татьяна Александровна Иванова.
   – Очень приятно.
   – Взаимно.
   Еще задолго до того момента, как я села в кресло, меня терзала неугомонная мысль – собственно, что же мне делать? Идти по сценарию «Петров – Фролов» или же…
   Вот это самое «или же» пока никак не рождалось в моей голове: ни к тому моменту, как я переступила порог квартиры Кушинского, ни сейчас. А я на это очень надеялась, поскольку в этом для меня как раз и был смысл визита.
   – Татьяна Александровна?
   – Ах да, простите, – спохватилась я. Напротив сидел человек и явно ждал от меня объяснения цели встречи.
   Я быстро выдала байку про разбившегося мужа и оставшиеся марки. Пока я говорила, серые глаза внимательно следили за мной. Серьезно, без тени эмоций. Лишь в одном месте моего «правдивого» повествования Владимир Львович сочувственно вздохнул – когда я упомянула о кончине «благоверного».
   – Детей сколько? – спросил он.
   – Не успели, – ответила я.
   – Ладно, давайте ваш альбом, – протянул руку хозяин квартиры.
   Пока он перелистывал страницы, я внимательно наблюдала за ним. На одной он задержался и, как мне показалось, чуть нахмурился. После этого довольно бегло пробежал остальные и, улыбнувшись, вернул его мне.
   – Интересные марки есть, если мы сойдемся в цене, я готов купить. Но также могу предложить вам следующее: некоторые марки из вашего альбома поменять на свои. Вдобавок дам вам информацию, кому они могут быть нужны. От этого обмена, ручаюсь, в деньгах вы только выиграете.
   – Мне нужно подумать.
   Ответ был запланирован при любом раскладе нашей беседы. В самом деле – распоряжаться чужим имуществом я не могла.
   Он встал из кресла, достал из стенки альбом и вновь сел, поинтересовавшись:
   – А может, вы хотите посмотреть что-то из моей коллекции?
   Как мне показалось, во взгляде скользнула легкая настороженность.
   – Вы знаете, в марках я мало что понимаю, – абсолютно честно призналась я, – если так, ради любопытства…
   Я листала альбом, а Кушинский наблюдал за мной. Увидев «Салют», я невольно остановилась.
   – Скажите, много вам заплатил Фролов? И зачем, на самом деле, он вас послал?
   Вопросы должны были пристукнуть меня на месте. Наверное, мне следовало втянуть голову в плечи, подхватить «свой» альбом и опрометью броситься бежать. Второй вариант – сделать удивленно-честные глаза или обидеться. После чего с пеной у рта доказывать подозрительному пенсионеру, что он не прав.
   Ни один из этих путей я не выбрала. Наоборот, меня словно отпустило – потому, что не было больше необходимости врать.
   Врать я не люблю ужасно. Иногда, конечно, приходится. Но всегда это обусловливается интересом клиента, при одном непременном «но»: клиент прав, но находится в той жизненной ситуации, когда это нужно доказать. В данном случае я была убеждена, что это далеко не так.
   Итак, я откинулась в кресле и улыбнулась негодующему взгляду Кушинского:
   – Четыреста долларов должен заплатить. Минус аванс, который он мне уже выдал. Плюс расходы. На всякий случай поясню: двести долларов – обычный мой дневной гонорар.
   Гнев сменился непониманием.
   – Я частный детектив, и ваш приятель…
   – Не называйте этого проходимца моим приятелем!
   – Даже так? Что же вы, Владимир Львович, в таком случае недавно делали на юбилее у «проходимца»?
   – Может, вы скажете мне, Татьяна Иванова… или это вымышленное имя?
   – Имя настоящее.
   – …Так вот, по какому праву вы сидите в моем кресле и задаете вопросы?
   Права действительно у меня такого не было, но сдаваться просто так я не собиралась.
   – Владимир Львович, – как можно мягче, не желая вызвать новый прилив гнева, продолжила я, – конечно, если вы скажете, я тотчас встану и уйду. Но разве вам самому не интересно: действительно, зачем я здесь?
   – Ну и?..
   – Понимаете, ваш… м-м… господин Фролов нанял меня провести расследование…
   Я вкратце, не пускаясь в детали и оставляя в стороне свои логические заключения и выводы, рассказала суть дела.
   – Негодяй!
   После этой реплики последовала весьма неприятная вещь: привставший до того Кушинский осел обратно в кресло и рванул ворот рубашки. Пуговица поскакала по паркету. Лицо пенсионера мгновенно покраснело, рука судорожно заметалась по столу.
   Слава богу, реакция у меня отменная, и на соображалку не жалуюсь. Таблетки, что лежали на столе, я заметила сразу, когда «фотографировала» обстановку комнаты. То, что он пытается взять именно их, догадаться было несложно. Я помогла Кушинскому справиться с упаковкой, затем открыла форточку.
   – Лучше кондиционер включите, – прокомментировал он мое последнее действие слабым голосом, – уличная жара меня только доконает.
   Справедливость его слов не вызывала сомнений, и я поступила именно так.
   – «Скорую» вызвать?
   – Нет, уже отпустило. Хорошо, что я свою норму до вашего визита принял. А то действительно были бы проблемы.
   – Норму? – не поняла я.
   – Германский препарат, – слабо кивнул головой он в сторону стола, на котором стоял небольшой пузырек и рюмка. – Благодаря ему я последние пару лет держусь. Сердечко, знаете ли…
   – Черт, если бы я знала, – неожиданно мои мысли приняли иной, очень даже нехороший оборот.
   – Что знали? – тут же поинтересовался пенсионер.
   – Давайте об этом чуть позже. Скажу вам сразу – к вам я пришла не потому, что действительно считаю, будто вы подменили марку. Вернее сказать… – чувствуя, что слегка запуталась, я ненадолго задумалась, решая, как четче сформулировать мысли. Собравшись, продолжила: – Понимаете, с того момента, когда я первый раз позвонила в дверь квартиры Фролова и до нашего разговора с вами, произошли на первый взгляд незначительные события, которые меж тем дали мне основания полагать, что Сергей Петрович затеял что-то нехорошее. И пытается воплотить это в жизнь с моим непосредственным участием. Вот по большей части из-за этого я здесь.
   – Хорошо, если это так.
   Кушинский уже вполне пришел в себя, но тем не менее правую руку все еще держал на груди. Кто бы мог подумать, что у этого спортивно сложенного мужчины, никак не подходящего внешне под стандартный тип пенсионера его возраста, серьезные проблемы с сердцем?
   – Иначе я не рассказала бы вам того, что поведала только что. Во-вторых, поверьте – если бы я прорабатывала визит самостоятельно, то уж не допустила бы очевидный ляп: мне, по легенде человеку совершенно несведущему, просто незачем смотреть ваши марки. И интереса быть никакого не может!
   – Вы правы. Я-то думал, подловил вас на этом. Сначала «Розетка», которая меня насторожила…
   – «Розетка»?
   – А-а-а, марка из фроловского альбома. Я знаю, она только у него есть. Их в России всего шесть. Где остальные пять – я тоже знаю.
   – Ладно, давайте о главном. Скажите, история, которую мне рассказал Сергей Петрович, – вымысел?
   – Нет, отчего же. Действительно, в свое время он избавил меня от крупных неприятностей, и в оплату я отдал ему «Салют». Только Сереженька об одном забыл упомянуть – марок у меня было ДВЕ. Одну я отдал ему, вторая у меня осталась. Правда, он тогда об этом не подозревал. Думал, что «Салют» теперь в нашем городе только у него. А узнал об этом не так давно, когда я выставил ее на обмен в Интернете.
   – Звонил вам?
   – Встречались, я ему объяснил все. Он тут же предложил обменять марку, но из того, что у него есть, мне ничего не нужно. Затем предложил купить – я тоже отказался. Ну, в общем-то, и все на этом.
   Я вспомнила нашу первую встречу с Фроловым, его страстный монолог коллекционера и представила, насколько он огорчился, узнав, что, по крайней мере, в Тарасове он не единственный обладатель «Салюта».
   – Как вы думаете, чего господин Фролов хотел добиться своим выпадом против вас? Действительно обвинить в краже и вынудить вас отдать вторую марку? Ведь, как я поняла, не только он, но и другие коллекционеры из круга ваших общих знакомых не знали, что «Салют» не один? Был у него шанс сыграть на этом?
   – Да нет же, некоторые знали, – пожал плечами Кушинский, – Владлен Борисович Рахманинов, например. Просто я просил его не говорить о том Сергею без нужды, имея в виду его, простите, дерьмовый характер. Я еще после нашей предпоследней встречи понял, что он теперь изойдет весь. А уж после нашего последнего разговора на том самом юбилее, что он приплел вам…
   – А что это был за разговор? – живо поинтересовалась я.
   – Ну, не знаю, – поначалу замялся он, явно испытывая неудобство, – наша внутренняя грязь…
   – Да я уже по уши в этой истории, – откровенно усмехнувшись, ответила я.
   – Ладно, – махнул рукой Кушинский.
   Он замолчал, собираясь с мыслями. Я терпеливо ждала. Наконец Владимир Львович продолжил:
   – Сергей и я, ваш покорный слуга, являемся членами тарасовского клуба «Филателист». Председателем его является Рахманинов Владлен Борисович, человек в высшей степени достойный. Кстати, он тоже был на том юбилее. Ну, так вот – Фролов подкатил ко мне с разговором, скажем так, очень даже неприятным. Он, понимаете ли, спит и видит, как бы прибрать к рукам руководство клубом.
   – А что так ему не дает покоя? Власти хочется?
   – Не самой власти. Вернее, не столько власти, сколько возможности обделывать свои делишки под эгидой клуба. Клуб – некоммерческая общественная организация, что в соответствии с нашим законодательством дает ей определенные льготы. Вот эти самые льготы и сводят Сергея с ума! Понимаете, Владлен – бывший военный, ушел на пенсию в звании генерал-майора. Филателист с пятидесятилетним стажем. Клуб в Тарасове основал именно он. А самое обидное для Сережи, что ни о какой коммерции в стенах клуба он слышать не хочет. Тверд, как скала! Фролов понимает, что его не своротить с этого пути.
   – Так что же разговор?
   – Ну, на своем юбилее Сергей начал опять тянуть старую песню о том, что Владлен отстал от жизни и все такое. Я не выдержал и спросил: «Чего же ты, Сергей, хочешь? Чтобы мы выбрали председателем тебя?» И, знаете, что он мне ответил: «Зачем же меня? Давай выдвинем тебя. Я посодействую, да и Рахманинов брыкаться не будет». Я Фролова очень хорошо знаю, чтобы сразу понять – за предложением стоит хорошо просчитанный интерес, потому без обиняков спросил его в лоб: «Тебе это зачем?» Он мне и говорит: «Не мне, Вова, – нам!» Ну и дальше красноречиво обрисовал перспективу превращения «Филателиста» в плацдарм для поставки в область всего того, чем он сейчас загружает ее через свою фирму. Я тоже коммерсант, но меня передернуло, честное слово! Я ему говорю: «Сережа, у тебя что-нибудь святое в душе осталось?» Ну… дальше мы слегка повздорили, и я ушел.
   – Вы думаете, что его действия против вас вызваны желанием отомстить? – подвела я итог разговору.
   – Я думаю, тут все сразу: и желание отомстить, и желание быть единоличным владельцем «Салюта». И, может быть, что-то еще, чего мы с вами не знаем.
   – Да, типчик приятный, нечего сказать, – пробормотала я сквозь зубы.
   – Что есть, то есть, – согласился со мной Кушинский.
   В принципе, я узнала все, что хотела. О том и сказала Кушинскому.
   – Спасибо, Владимир Львович. Думаю, мне пора.
   – Скажите, Таня, что же вы теперь намерены делать?
   – Вы предупреждены, душа моя спокойна. Я… что ж, в дерьме копаться – моя работа. Отдам альбом Фролову, скажу все, что о нем думаю, сдеру плату за два дня и на том распрощаюсь.
   – Не думаю, что он вам заплатит, если вы вернетесь с таким результатом.
   – Только пусть попробует! С моей стороны все пункты договора соблюдены: расследование я провела, причем полностью в соответствии с его указаниями. Отрицательный результат – это тоже результат. Два дня я отработала честно.
   Кушинский встал проводить меня. На прощание он сказал:
   – Таня, зайдите ко мне после того, как побываете у Фролова. Мне кажется, у нас будет тема для разговора. Возможно, к взаимному интересу.
   – Хорошо, – пообещала я.
   – Только позвоните предварительно, я дверь заранее открою.
   – Да, – вспомнила я, – когда я пришла к вам, дверь была открыта.
   – Звонок слабый, квартира большая, а я глуховат. Чтобы люди не трезвонили попусту, не долбили в дверь, соседей не тревожили – я всегда открываю ее заранее, когда кого-то жду.
   На том мы распрощались, и я покинула квартиру Кушинского.

* * *

   «Ну-с, господин коммерсант с елейным голосом, что же мне с вами делать?» – с изрядной долей злорадства подумала я, усаживаясь за руль машины. Альбом с марками положила на сиденье рядом.
   Мысль была занятная, поскольку зла я на Фролова была основательно. Разговор, конечно, предстоял непростой, но у меня на руках были все козыри. Так ли это?
   «Откинь эмоции и оставь голые факты», – приказала я себе.
   Итак, человек обратился к тебе провести расследование по краже…
   … – Помогите!! Помогите!!
   Вопль отвлек меня от всех размышлений. Два кретина внаглую, чуть ли не посреди двора, напали на девушку. Она-то и вопила. Машину завести я так и не успела, и выскочить из нее для меня было делом одной секунды.
   – Да помогите же!!
   Нас разделяло метров пятьдесят, не больше. С бегом у меня всегда было хорошо, и потому я пролетела это расстояние в считаные мгновенья. Один из дебилов повернулся ко мне, и я увидела близко посаженные свиные глазки без признаков интеллекта. Отсутствие такового однозначно предсказало следующее действие молодчика: он тут же попытался двинуть мне в лицо кулаком.
   Уклон, ответный удар, сразу же ловлю в поле зрение второго, поскольку первый пока нейтрализован. Второй, как и следовало ожидать, без всяких запинок оставил в покое девицу и переключился на меня. Ну, этот прежде чем напасть, принял боевую стойку. По тому, как он развернул правую ногу, следующее действие я предугадала легко. Удар ногой, довольно неплохой, но я была готова и блокировала его без проблем. Правда, захват получился не совсем удачный, но подсечка прошла четко, и недоучка-каратист оказался на земле. Нужно было бы его хорошенько припечатать, дабы выключить из схватки, но тут опять напомнил о себе первый. Номер один без особых претензий попытался повторить свой первый маневр. Только размах был посильнее. Со спортом, подлец, явно не дружил, но в уличной драке, как оказалось, новичком не был, поскольку его «могучий» удар был своеобразным финтом, и, как только я увернулась, он саданул меня в печень с левой. Воздух вокруг меня сразу же куда-то исчез. Это обстоятельство вызвало мерзкую ухмылку на лице негодяя. Злости мне хватило, чтобы ее тут же стереть хорошо поставленным левым. Удар несильный, но он дал мне полсекунды форы, чтобы следом припечатать ублюдка ногой. Вложилась я в удар отменно, и его, несмотря на приличные габариты, швырнуло через лавку. При падении он, наверное, хорошо приложился головой – соответствующий звук и последующее короткое мычание свидетельствовали о том.
   – Что вы делаете?!! Помогите!
   «Черт, я же и так помогаю!» – новый вопль девицы меня несколько озадачил. К тому же ей начал вторить «спортсмен»:
   – Вы что, с ума сошли? Сумасшедшая! Дура!
   – Ты смотри-ка! Ты и разговаривать, оказывается, умеешь! – процедила я и переключилась на девушку: – Ты что орала?
   – А твое какое дело?! – ощерилась в ответ та. – Без тебя бы как-нибудь разобрались!
   Номер один отодвинулся на безопасное расстояние и вторил ей. Номер два делал неуклюжие попытки встать с четырех точек. Пока он только мычал.
   «Вот она, людская благодарность!» – горько подумала я.
   – Я сейчас милицию вызову! Ты моих друзей избила! Маньячка!
   Еще секунда – и я дошла бы до бешенства. Тогда бы этой троице действительно не поздоровилось.
   – Слушай ты, корова. Сейчас милицию вызову я и обещаю, вопросов к вам у нее найдется много. Например, о роде ваших занятий.
   – Ненормальная! Пошли, ребята.
   Последняя реплика прозвучала далеко не так вызывающе, как предыдущие. «Спортсмен» помог менее везучему приятелю, и троица дружно заспешила к тому проулку, через который я попала во двор. Кстати сказать, свидетелей этой безобразной сцены не было – двор словно вымер. Впрочем, неудивительно – пекло стояло еще то!
   «Дурацкая история! – думала я, возвращаясь к машине. – Этой корове захотелось покобениться перед ухажерами, а я влезла не в свое дело!»
   Водительская дверца оставалась открытой, и потому я просто плюхнулась на свое сиденье. Протянула руку к ключу и…
   Черт возьми!
   Я выскочила из машины, но все же, не забыв на сей раз прихватить ключи и захлопнуть дверцу.
   В проулок я влетела и сразу же наткнулась на целующуюся парочку. Рывком оторвала парня. Девица была не та.
   – Ты чего?
   – Извините, сейчас сюда вошли трое. Девушка и два парня. Куда пошли?
   – Не видели мы никого, – обиженным тоном заявила девушка.
   Я побежала дальше.
   Проулок быстро закончился, и я оказалась на оживленном месте. Народу – как селедок в бочке. Отыскать троицу совершенно нереально.
   «К тому же, – немного успокаиваясь, сказала я себе, – они уже давно разделились и каждый движется своим маршрутом в этом бесконечном городе».
   Вернулась к машине и стала определять потери. Панель от магнитолы и… альбом!