Серова Марина. Круиз с сюрпризом

   Звездное небо было безукоризненно красиво. Волга, как ей и положено, тихо плескалась где-то внизу, все кругом так и дышало поэзией и романтикой, что не преминуло сказаться на поведении Игоря. Мой рыцарь приобнял меня за талию, защищая от ночной свежести, и зашептал на ухо признания в любви, поклялся в верности до гроба и желании никогда (а уж в эту ночь-то точно) не расставаться. Я всему этому внимала, лениво прикидывая, что Игорь очень милый, что мне необходимо расслабиться — так что почему бы и нет? Не до гроба, конечно, но на эту ночь — любовь и верность. Было только немножко неудобно перед девчонками — Ирой и Катей. Бросили их все, кинули, а тут еще я глаза мозолю с повесившимся на меня Игорем.
   Хотя, судя по всему, девчонки не очень-то и обижались: на Игоря они обе явно не претендовали, я им в конце концов понравилась, а к тому, что их время от времени бросают ради карт, они привыкли, как к стихийному бедствию. Поэтому они деликатно отошли от нас с Игорем на достаточное расстояние и мило беседовали о своем, о женском: я уловила пару фраз, свидетельствовавших о том, что дамы решали важные вопросы в области портновского и парикмахерского искусства.
   Наконец я созрела, можно сказать, сдалась под напором жарких клятв и обещаний Игоря, и мы решили отметить это дело бутылкой шампанского, а потом скромно удалиться в мою каюту Игорь пригласил Катю и Иру выпить с нами, и те с удовольствием согласились.
   В салон мы вошли на самом интересном месте: была разборка после очередной сдачи. Разбирались Саша и Гена:
   — Ну что ты делаешь! — орал Гена по-прежнему невозмутимому Саше. — Я сижу с третьей дамой, ты знаешь, что ему черви в козыря, а ходишь в трефы, под мою третью даму!
   — Прекрати орать, паралитик, — еще более невозмутимо процедил Саша. Подумал и добавил:
   — Играть не можешь, а туда же, садишься.
   От такой наглости Гена онемел, а Саша, не услышав ответной реплики, продолжил:
   — И вообще, господа, три часа уже играем, я прошу расписать.
   Я смотрела на то, как расписывают, на расстроенное лицо Гены, на непрошибаемо-спокойную физиономию Саши и мысленно согласилась с тем, что Игорь прошептал мне на ухо:
   — Опять Сашка Генку посадил. С одной стороны, прав, конечно, — Генка играть не умеет совершенно. А с другой — жалко его. У Сашки же врожденный талант игрока. Он не то что Генку, он в московском казино кого хочешь обставит! — Игорь помолчал и решительно добавил:
   — Ну ладно, ничего сверхъестественного не произошло, у нас так почти всегда заканчивается. И я думаю, это не помешает нам осуществить задуманное, — перешел он на вкрадчивый шепот, и я увидела, что к нам движется все тот же мальчик из обслуги с бутылкой шампанского.
   Сухое шампанское — кажется, «Брют», настоящее французское, — оказалось просто великолепным. Выпили за наше здоровье и счастье; Ира с Катей многозначительно пожелали нам спокойной ночи, и мы удалились в мою каюту В каюту меня внесли на руках, прямо как давеча француз свою француженку. И единственное, о чем я пожалела, так это о том, что мы не взяли с собой еще бутылку такого шампанского.

Глава 3

 
   Мое пробуждение оказалось вовсе не таким, как я себе представляла. После такой ночи меня должны были разбудить нежным поцелуем, охапкой орхидей и предложить стакан апельсинового сока…
   Вместо этого меня яростно встряхнули и заорали что есть мочи:
   — Таня, ну Таня же! Просыпайся!
   — Ну проснулась. — Я села на кровати, в праведном гневе взглянув на Игоря:
   — Что мы, на айсберг наткнулись? «Титаник-2» снимаем?
   — Таня, ради бога, не до шуток!
   — Не знаю, как тебе, а мне точно не до шуток. Который час?
   — Не знаю я! У нас несчастье…
   — Ага, несчастье. А сейчас будет еще одно — когда я выкину тебя за борт. За нахальное поведение. — Я поискала глазами часы:
   — Ну вот! Кошмар какой-то! Половина седьмого! Ну что могло случиться такого, чтобы разбудить меня в подобную рань?
   — Таня, на верхней палубе нашли труп Саши. А Гену обвиняют в убийстве!
   — Да хоть целый Мамаев курган трупов! Я-то здесь при чем? — продолжала бушевать я, поскольку пробуждение шло медленно и способность соображать у меня еще явно не проснулась.
   Наконец первые куски информации проникли-таки в мое невыспавшееся сознание. Посмотрев на Игоря, на котором лица не было, я все же решила задать тот дебильный вопрос, который крутился у меня в голове.
   — Это что, шутка у вас такая? — неуверенно поинтересовалась я.
   — Таня, ну господи, ну очнись! Какие шутки?! Сашу убили, а Гену обвиняют в убийстве! Бред-то какой! Что делать-то? — Игорь чуть не плакал от пережитого стресса и собственного бессилия.
   — Что делать, что делать… Успокойся и не паникуй. Почему решили, что убил Гена? И как именно убили?
   — Его нашли на верхней палубе. Мертвым. Очень исчерпывающее объяснение! Ладно, Танечка, не раздражайся. У человека друг погиб, а другого друга обвиняют в убийстве. Игорь имеет право немного отупеть.
   — Каким образом его убили? — терпение, терпение.
   — Не знаю, крови там, говорят, было море. Значит, не задушили и не утопили.
   Это точно, не утопили, а то надо было бы вылавливать. Кстати, а почему не утопили? Концы в воду, и нет проблем…
   — А почему обвиняют Гену? Он что, весь в крови? Или сам признался?
   — Не знаю. Знаю только, что он проиграл вчера двенадцать тысяч, а Сашка выиграл. Но это обычное дело, так всегда у нас бывает. Он и больше проигрывал!
   Все, я почувствовала, что окончательно проснулась, и вся информация наконец дошла до моих измученных мозгов. Господи ты боже мой! Сашу убили!.. Он вдруг предстал перед моим мысленным взором, но не мертвый, а живой — то за карточным столом, то с женой, висящей на его руке… Да за что же его?!
   А мало ли за что, в наше-то трудное время, уж тебе ли, Танечка, этого не знать? Но подозревать Гену? Что за ерунда?!
   — Игорь, эти двенадцать тысяч…
   — Приехали бы в любой крупный город — и Генка тут же бы их отдал! Я же говорю, что это обычное дело — Генка всегда проигрывает, а Сашка выигрывает. Выигрывал…
   Ага, Игорь опять чуть не плачет, надо его отвлечь.
   — Слушай, а откуда тогда появилось такое предположение? Почему ему предъявили такое обвинение? И кто?
   — Как кто? Милиция, — удивляясь моей бестолковости, ответил Игорь.
   — Милиция? На теплоходе? — упорно продолжала я.
   — Так ведь мы же причалили, у нас здесь запланированная стоянка. И экскурсия, — объяснил Игорь и продолжил:
   — Вот они и вызвали милицию.
   — Ну? — нетерпеливо спросила я, поскольку Игорь, кажется, считал свои объяснения исчерпывающими.
   — Ну и милиция приехала, покрутилась на верхней палубе, задала пару вопросов капитану, кому-то из команды, Гене, Ире с Катей. Потом пошли в Генкину каюту, там что-то делали. А сейчас собираются их забирать.
   — Кого — их? — я начала злиться. Он что думает, я ясновидящая?
   — Ну как кого? — уже раздраженно спросил Игорь. Мы с ним, кажется, скоро подеремся. А ведь какая была любовь! — Сашу, Гену. Ира с Катей, наверно, тоже здесь сойдут.
   — Так они точно уверены в том, что убийца — Гена?
   — Ну, раз забирают, наверно, уверены.
   — А Гена что говорит?
   — Не знаю, не видел я его. Они… как это?.. Показания снимают. А Вадик с Сережей девок успокаивают. Они сначала ревели обе в голос, а теперь пакуют вещи. И меня за тобой послали.
   — Зачем? — глупо спросила я.
   — Ну, наверное, думают, что с тобой спокойнее и лучше, — ты же все-таки частный детектив. Пошли? — и Игорь требовательно потянул меня к выходу.
   — Подожди! Мне надо принять душ, причесаться, привести себя в порядок… — последнее я сообщила уже в коридоре, куда меня довольно-таки невежливо вытолкнул Игорь.
   — Потом, потом, Танечка. Идем, — мог бы это и не говорить, все равно он меня тащит, почти несет к месту назначения. — Ну зачем тебе приводить себя в порядок? Ты и так необыкновенно красивая. — Что необыкновенно, так это точно. Как раз удалось увидеть себя в пролетевшем мимо стенном зеркале — Варфоломеевская ночь в миниатюре. Игорь между тем продолжал свою речь, из которой я уяснила два факта — причесываться мне вообще не стоит, а принять душ я смогу после того, как милиция со своими свеженькими клиентами отбудет с корабля. Причем в посещении душа Игорь изъявил желание принять самое непосредственное участие.
   На корабле, в общем-то, было довольно тихо и пустынно, что неудивительно — все-таки семь утра, нормальные люди еще спят. Но по мере приближения к каютам Саши и Гены тишина и спокойствие куда-то улетучились, уступив место неясному многоголосому шуму.
   В коридоре толпились люди, двери кают были распахнуты, оттуда доносились голоса и чье-то всхлипывание. Мы рванули туда.
   Внезапно дорогу нам преградил какой-то молоденький лейтенантик, который очень решительно посоветовал нам не загромождать проход и не создавать нездоровую панику.
   А интересно, если бы мы создали «здоровую панику», у него к нам не было бы претензий?
   Игорь попытался его уговорить, утверждая, что он безутешный друг покойного и подозреваемого, а я, по крайней мере, их любимая сестра. Но на лейтенанта эти уговоры не подействовали, он сказал, что через полчасика — пожалуйста, а сейчас — нет, нет и нет! Идет следственный эксперимент!
   Произнеся эти слова подобающим событию торжественным голосом, он благополучно вытолкнул нас на палубу и спустя несколько минут добавил к нам всех остальных, кто не имел, судя по всему, непосредственного отношения к эксперименту. Видимо, эксперимент шел полным ходом и был строго засекречен.
   Среди выгнанных к нам на палубу людей были, во-первых, члены экипажа и теплоходной обслуги. Они выгодно отличались от остальных бодрым видом (привычка рано вставать) и несокрушимым спокойствием. Посторонних я что-то не заметила: еще бы, все спят, как слоны, отдыхают, одна я как проклятая ввязалась в эту чепуху… Ладно, хватит себя жалеть.
   Еще в этой толпе были нами обнаружены Серега и Владик. Как положено друзьям покойного и обвиняемого, они были мрачны, расстроены, и сознание собственной важности легло на их плечи тяжким грузом. Владик увидел нас с Игорем и величественным жестом поманил к себе, разгоняя толпу Толпа послушалась и расступилась, мы подошли. Владик сделал еще один очень красивый жест, призванный обозначить всю силу скорби, которая его в данный момент охватила, и промолвил:
   — Вот, Таня! Кто бы мог представить!.. Что же это делается!.. — Фразы лились не спеша, между ними выдерживались поистине мхатовские паузы. Сережа за спиной у Владика догонял эту великолепную речь согласными кивками головы и выразительными пожиманиями плеч. Ей-богу, такого спектакля я давно уже не видела. Я бы на месте милиции первым делом арестовала именно их — слишком уж неискренней и наигранной казалась эта мировая скорбь.
   То же самое, видимо, почувствовал и Игорь, потому что он перебил вошедшего во вкус Владика:
   — Ребята, что там за эксперимент?
   — Да проверяют алиби Генки, — внезапно Владик заговорил как нормальный человек, и я перестала его подозревать, — то есть в том, что алиби нет, менты абсолютно уверены, но им надо это подтвердить.
   — И пиджак весь в крови, — невпопад, но очень к месту сказал Сережа.
   — Генкин? — поинтересовалась я, хотя это и так было понятно.
   — Ага. И в каюте кровь.
   — А Гена что говорит?
   — А что он может сказать, — отозвался Владик, — что это чушь собачья, что Сашку он не убивал, а где был в момент убийства — не ваше дело.
   — Так они точно знают, когда произошло убийство?
   — Примерно. Обслуга видела Сашку в начале седьмого поднимающимся на верхнюю палубу. А в половине седьмого его нашли мертвым.
   — Ну и что? И Гена, как все нормальные люди, спал в это время в своей каюте. Так можно заподозрить любого, — продолжала я в полном недоумении.
   — В том-то и дело, — отозвался Вадик, — что не было его в каюте. Не ночевал он там.
   — А где он был?
   — Не наше собачье дело, — ответил Сережам добавил:
   — Так он отвечает почти на все вопросы. Что, естественно, не прибавляет ему ничего положительного в глазах здешней милиции. К тому же этот свой заляпанный кровью пиджак он пытался выстирать.
   — Так. А жена его что говорит?
   — А что ей говорить? Плачет.
   — Это она сказала, что он не ночевал в своей каюте?
   — Нет, это обнаружили, когда нас всех будили. А она не знала — они же в разных каютах, — спокойно, как нечто само собой разумеющееся, объяснил Владик.
   — Ага. Тогда понятно, — обалдело ответила я. Хотя ничего мне не было понятно.
   — Тань, Ира с Катей хотели с тобой поговорить, — напомнил Игорь.
   — Конечно. Но туда ведь не пускают… — начала я и увидела, что, похоже, «эксперимент» закончился: народ с палубы потянулся обратно, а на палубу вышла парочка милиционеров вместе с капитаном нашего теплохода.
   На капитане лица не было, и это вполне понятно — такое ЧП. Сережа ринулся по направлению к каютам, исчез там и появился через несколько минут:
   — Таня, девчонки просят тебя зайти к ним.
   — Ага, я пошла, — кажется, я знаю, зачем я им понадобилась. Ни за что!
 
   «Девчонки» сидели в Катиной каюте. Сейчас было хорошо заметно, что они ровесницы своих мужей или чуть помоложе. Да, лет тридцать, не меньше. Физиономии красные, распухшие. Сами расстроенные. Да уж, на их фоне я действительно выгляжу почти Афродитой.
   Наверное, надо что-то сказать, дольше молчать уже просто неудобно:
   — Катя, Ира, мне так жаль, что все это случилось, — черт, а что тут еще скажешь?
   Они синхронно покивали головами, повсхлипывали, но ничего не сказали. Они что, ждут, что я сама предложу им свои услуги? Вот еще — я сюда пришла не наниматься, а наоборот, отказываться.
   Мы еще помолчали, я не выдержала первая:
   — Так вы что, решили сойти с теплохода? — Ну и глупость же я сморозила! Нет, они останутся и продолжат отдых.
   — Да, и будем пытаться перевести следствие в Тарасов. Там удобнее. Ну, и Сашу я, конечно, туда повезу, — ответила Катя, не найдя, по всей видимости, ничего глупого в моем вопросе.
   Мы еще помолчали. Я уже начала сомневаться в правильности своего предположения — может быть, им просто не хватало женской поддержки и участия. И тут Катя наконец сказала:
   — Таня, такая ситуация, нам просто не к кому обратиться. Мы знаем, что ты сейчас находишься в отпуске. — Ага, долгожданном и кратковременном. Не возьмусь. — Но мы согласны платить больше твоих обычных расценок. Ты ведь берешь двести долларов день, за пять дней вперед, плюс накладные расходы? — Я кивнула. Точно, говорила я им вчера о своих расценках — чего не скажешь по пьяной лавочке. Не возьмусь ни за какие деньги. — А мы будем платить четыреста. Все-таки хоть дело и одно, заказчиков-то двое. — Заманчиво, конечно. Но не возьмусь! Я в отпуске.
   К Катиной просьбе присоединилась и Ирина:
   — Таня, мы очень просим. Найди этих сволочей! Уроды! Я их своими руками, своими руками… — Ну наконец-то отдельные всхлипывания переросли в бурный рев. К Ире присоединилась Катя, и получился очень слаженный дуэт.
   Я предприняла все положенные в этой ситуации действия: отхлестала подружек по щекам, дала им воды и накапала валокордина. Села на свое прежнее место и задумалась. Ира с Катей перестали реветь и дружно пили воду. А меня сейчас очень интересовал вопрос: чего это Ира так жаждет скорой и мучительной смерти Сашиных убийц? Да, убили мужа подруги. За подругу так сильно переживает? Да, в убийстве обвинили ее мужа. Так ведь не в неуловимых мстителей надо играть, а искать самых лучших адвокатов и мужа отмазывать. Нет, реакция явно очень интересная. Неужели у них были более чем дружеские отношения? А что, вполне возможно: Ира в нормальном состоянии очень даже симпатичная, ничуть не хуже Кати. Но, надо сказать, и не намного лучше. И вообще, они в чем-то очень похожи — тип один.
   Так, стоп. Твое-то какое дело? Ты в отпуске? В отпуске. Отдыхаешь? Вот и отдыхай дальше. И не лезь туда, куда лезть явно не стоит.
   — Таня, если ты не возьмешься, мы пропали. Гену посадят. И никакой адвокат не поможет. Если ты не найдешь настоящих убийц. — Ну вот, а эти слова должна была произнести Ира. А говорит Катя. Это Ира должна волноваться за своего мужа, которому светит тюрьма. И голос дрожит. Такое ощущение, что они перепутали тексты.
   Ой, какая у них интересная реакция… И в то же время — явные подружки. Они что, с полного и обоюдного согласия поменялись мужьями? Очень похоже. Интересно, интересно… Да что тебе, дуре, интересно? Ты в от-пус-ке. Запомни наконец это. Ты отдыхаешь. В кои-то веки. И ничто не собьет тебя с этого пути.
   Вот после отпуска — пожалуйста. Возьмусь с удовольствием. Жаль только, что тогда уже будет поздно…
   Ладно, Татьяна, себя-то уж не стоит обманывать. Я же вижу, что ты хочешь взяться за это дело. Тебе же элементарно интересно. Сама посуди — если бы ты еще денек ничего не делала, ты бы завыла от тоски или сама бы совершила какое-нибудь преступление. А так — убитый тебе очень нравился, к подозреваемому ты относишься с симпатией. Да и преступление интересное, и гонорар тебе светит неплохой. Что-то я не помню, когда это тебе несколько сотен баксов были лишними. Так что давай берись. А в перерывах — отдыхать будешь. Приятное с полезным.
   Ира с Катей на этот мыслительный процесс, который, видимо, ярко отражался на моей физиономии, смотрели с неослабевающим интересом. Даже забыли всхлипывать. Наконец я брякнула:
   — Ладно, берусь! На ваши условия я согласна. — Еще бы. Двойной гонорар.
   — Ой, как замечательно! — Катя вся прямо расцвела и полезла в сумку. Долго там рылась, наконец вытянула какой-то мешочек, порылась в нем и протянула мне пачку долларов:
   — Пожалуйста, тысяча.
   — Черт, а у меня, наверное, не наскребется. — Ирина сделала попытку наскрести и протянула мне пачку потоньше:
   — Вот. Триста пятьдесят.
   — Нет, это ты оставь себе. Тебе сейчас пригодится. — Ох, Татьяна, тебе бы какой-нибудь фонд благотворительный открыть: очень уж ты добрая стала. — Отдадите по факту расследования.
   — Хорошо, хорошо. Спасибо тебе.
   — Теперь так. Вы будете пытаться перевести все расследование в Тарасов? — Девицы покивали. — Это сложно. Вот вам телефон… — Я написала на бумажке телефон моего старинного знакомого, подполковника Кирсанова, который продолжал работать в милиции. — Это подполковник Кирсанов. Скажите ему, что вы от меня и что я веду это дело. Пусть он попытается его забрать. Как бы вам сообщить это мне? Сотовый свой я, как на грех, оставила дома.
   — Так у Игоря есть! — заторопилась Катя. — Мы ему и позвоним.
   — Хорошо. Но не специально для передачи сведений мне, а просто позвоните, сообщите, как дела. О том, что вы меня наняли, лучше никому не знать. Ясно?
   — Да. А ты что, думаешь…
   — Тебе кажется, что он… — одновременно начали Ира с Катей.
   — Ничего я пока не думаю. Рано мне еще думать. У меня еще нет никаких фактов. Но на всякий случай… У Игоря тоже, кстати, нет алиби, если ух на то пошло.
   — Да? А мы думали, он с тобой… — начала Ира, но Катя весьма ощутимо толкнула ее локтем.
   Еще бы — все-таки частный детектив, а не подружка Таня! Но ситуацию я все-таки проясню:
   — Все правильно. Со мной. Но под утро я вырубилась, и это было гораздо раньше шести часов. А разбудил он меня, когда уже все случилось. Так что чисто теоретически он вполне мог сбегать, убить, вернуться и начать будить меня. Но все это, естественно, относится к нему в той же мере, как к Генке.
   — Да, но у Гены еще мотив был, — напомнила Катя. Господи, а волнуется как. Кстати, а может, она и грохнула своего любимого мужа? А потом уберет с дороги и Иру, и будут они с Геной поживать — добра наживать? Ага. А Ира хотела хлопнуть Гену и Катю. И, соответственно, с Сашей поживать — добра наживать. Не успела. Бред какой-то.
   — Вы считаете, что это серьезный мотив для убийства?
   — Да нет, мы-то так не считаем! Но вот милиция в этом, кажется, уверена, — очень разумно заявила Катя.
   — Так. Согласна. А вообще, как вы думаете, за что его могли?.. Есть какие-то предположения?
   — Ну, это могло быть связано с бизнесом, — сразу отозвалась Катя. Подумала и продолжила:
   — Но я не знаю, как именно. Вроде последнее время он не имел никаких проблем, все было в пределах нормы — ну там конкуренты, «крыша» и так далее. Но об этом лучше ребят поспрашивать — мы как-то не очень вникали в их дела.
   — Ему не угрожали?
   — Да вроде нет. По мелочи было, но в последнее время — нет.
   — Может быть, ему кто-нибудь был крупно должен?
   — Тоже, кажется, нет. Но он мог мне не сказать. У нас не было такого, чтобы во всем друг другу отчитываться.
   Ясно. Может, Иру спросить? Неудобно как-то. Лучше с глазу на глаз. Но, по всей видимости, девушки решили сами расставить все точки над "и".
   — Таня, чтобы все было ясно, — решительно начала Катя, — у нас были очень странные отношения. — Ну, это я уже поняла. — Дело в том, что я — любовница Гены, а Ира — Саши. Но! Разводиться мы не собирались, конфликтов никаких у нас на этой почве не было, и мужья наши об этом не догадывались. В смысле, о «перекрестной связи». И хотелось бы, чтобы это и дальше оставалось тайной.
   На протяжении Катиного монолога Ира безостановочно кивала, а во время последней фразы закивала столь энергично, что я испугалась, как бы у нее не отвалилась голова. Сама я тоже не нашла ничего лучшего, как кивнуть. Да, чудны дела твои, господи! Но если это всех устраивает, то почему бы и нет?
   Затянувшееся молчание прервала. Ирина, которая решила подытожить все, что сказала Катя:
   — То есть версию о мщении со стороны обманутого мужа, или любовника, или обольщенной невинности можно откинуть сразу — Но почему же… А если Гена вдруг что-то заподозрил?
   — Да нет, — тут же отозвалась Катя. — Он себя чувствовал очень виноватым по отношению к Ире, так что мстить бы не стал. Скорее пошел бы разбираться, исповедоваться — к Ирке. Не к Саше.
   Ага. То есть мы бы получили Ирин труп. Ну что ж, любовнице видней. Да и жена не возражает.
   — Хорошо. Тогда, возможно, Саша что-нибудь узнал?..
   И жена, и любовница трупа энергично помотали головами. Что, труп при жизни исповедовал непротивление злу насилием?
   — Саша бы собрал всех четверых и провел бы совещание на тему «Ну и что нам дальше делать?», — заявила Ирина, и Катя согласилась.
   Ну что же, отбросим эти версии. Пока. Потом, может быть, к ним вернемся.
   — А как вообще Сашу нашли?
   — Теплоходная обслуга. На верхней палубе.
   — А можно предположить, что была драка?
   — По-моему, нет, — неуверенно сказала Катя. — Насколько я поняла, его сначала чем-то оглушили, а потом пырнули ножом.
   Интересно. То есть сперва как бы дали наркоз, а потом спокойно провели операцию — клиент не отвлекает разговорами, и ему не больно. Очень гуманно.
   — А куда ножом ударили, не знаете?
   — Нет.
   — Хорошо. Потом, когда выйдете на связь по сотовому Игоря, пригласите меня все-таки — якобы соскучились. И сообщите о результате вскрытия, характере ранения. Все, что узнаете.
   — Конечно, — они опять начали отвечать синхронно. Потрясающе, какое взаимопонимание.
   — А почему у Гены нет алиби? Он же, насколько я понимаю, был с Катей, так?
   — Да, — чуть не плача сказала Катя, — но он ушел как раз часов в шесть.
   — В свою каюту?
   — Нет. Сказал, что на берег. Мы ведь уже причалили.
   — Зачем? — Жене цветочков нарвать. — Поразительно. Никакой иронии в голосе. Высокие отношения!
   — Нарвал?
   — Да. Но говорит, что выбросил по дороге, когда услышал шум на верхней палубе и побежал туда.
   — Так. А что с пиджаком?
   — Он говорит, что там нечаянно заляпал.
   — Плохо. Ну ладно. А кто вообще сказал милиции про проигрыш и, стало быть, про возможный мотив?
   — Помощник капитана.
   — А он-то откуда знает?
   — Не знаю, — задумалась Катя и тут же нашлась:
   — Может, официант доложил? Или бармен? Они после игры еще в баре посидели. И Саша с Геной ссорились. Как всегда.