Страница:
Глава 1
После того как клиент расплатился со мной за расследование двойного убийства, я решила потратить значительную сумму на себя, любимую. Короче, я была уже на пороге SPA-салона, когда в моей сумке отчаянно завибрировал мобильник. Через минуту-другую я бы его отключила, а тогда чисто машинально достала телефон из сумки и ответила:
– Алло!
– Татьяна Александровна? – поинтересовался властный женский голос.
– Да, это я.
– Замечательно! Я хочу знать, – заявила неизвестная, – где моя дочь?
– Простите, но вы не представились, – сказала я, изо всех сил стараясь быть вежливой.
– Баранова Кира Леонидовна, – сообщила женщина. Вероятно, она не сомневалась, что я с ней знакома.
Увы, это имя мне было неизвестно, равно как и имя ее дочери, поэтому внести ясность в местонахождение последней я никак не могла. Ошибочка вышла.
– Вы, наверное, не тот номер набрали, – предположила я.
– Что значит – не тот номер? – пуще прежнего разъярилась тетенька. – Я разговариваю с частным детективом Татьяной Ивановой, так ведь?
– Да, так, – скромно ответила я и взглянула на часы – назначенное мне время для сеанса талассотерапии уже подходило.
– Ну раз так, то вы должны немедленно подъехать ко мне в офис. И не вздумайте отказываться! Иначе я заявлю в милицию о том, что вы втянули мою дочь в сомнительное и опасное предприятие. Жду вас. – Баранова назвала адрес и отключилась, не дав мне ничего сказать в ответ.
Я положила мобильник в карман, открыла дверь в SPA-салон и тут же закрыла ее. До меня вдруг дошло, что дочка Барановой мне действительно знакома и она могла, по причине собственной дурости, попасть в какую-нибудь криминальную историю. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, я спешным шагом пошла к своей «девятке». Открыв дверцу машины, я с грустью оглянулась на салон, а потом села за руль и поехала на встречу с Кирой Леонидовной. Нет, эта дамочка меня не напугала своими угрозами, но внести ясность в ситуацию было просто необходимо, причем чем скорее, тем лучше. Какая уж здесь талассотерапия!
Примерно неделю назад мне позвонила девушка и жалобным голоском стала умолять о встрече. Я тогда была уже занята одним расследованием и попросила ее подождать несколько дней. Она расплакалась и между всхлипываниями доверительно сообщила мне о том, что ее судьба висит на волоске и что только я могу ей помочь. Жалость – одно из самых скверных качеств частного детектива. Моя практика уже не раз это доказывала, но я, к своему стыду, так расчувствовалась, что выкроила в своем плотном графике время для встречи с той незнакомкой.
Мы встретились с ней через полчаса в скверике, недалеко от моего дома. На вид девушке было лет двадцать, не больше. Светло-рыженькая, с маленькими зелеными глазками на веснушчатом лице, она сразу показалась мне какой-то незащищенной и патологически наивной.
– Тебя как зовут? – мягко спросила я, подсаживаясь к ней на скамейку.
– Маша, – ответила она, теребя руками яркую пляжную сумку.
Точно такую я видела в дорогом бутике и даже хотела ее купить, но почему-то не решилась. Сарафан и сабо тоже были приобретены явно не на рынке.
– Слушаю тебя внимательно, Маша, – сказала я, отметив про себя, что эта девушка пусть и не слишком красива от природы, зато не лишена вкуса. И не по возрасту состоятельная. Это меня устраивало, я решила ее выслушать. – Что у тебя случилось?
– Я в этом году закончила журфак университета, – сказала девушка, шмыгнув носом, – но у меня возникли проблемы с трудоустройством. Дело в том, что я хочу найти работу самостоятельно, без помощи родителей, для меня это очень-очень важно. Я бы даже сказала, принципиально.
– Маша, ты разговариваешь с частным детективом, а не с агентом кадровой службы. Ты ничего не перепутала? – на всякий случай поинтересовалась я.
– Нет, Татьяна Александровна, я ничего не перепутала. Вы сейчас все поймете. Я практически нашла работу, и именно ту, о которой мечтала, но проблема в испытательном сроке, – девушка снова вздохнула.
– Тебе предложили интим? – прямо спросила я, чем ввела Марию в краску.
– Нет, что вы! – отмахнулась она. – Испытательный срок, можно сказать, по специальности, но мне его ни за что не пройти.
Девушка не стала сразу же вдаваться в подробности, замолчала и посмотрела на меня так жалобно, будто я была представителем последней инстанции, способной ей помочь. Откровенно говоря, я с ходу не могла понять, какая именно помощь от меня требуется. Признаюсь, моя голова была занята текущим расследованием, которым я занималась уже несколько дней. Возможно, поэтому быстро въехать в новую ситуацию не удалось.
– Маша, а зачем тебе эта работа, если испытательный срок тебя заранее пугает? И вообще при чем здесь я? Может, поискать что-нибудь другое? – спросила я, закуривая.
– Сейчас я вам все объясню. Через два месяца уходит в декрет журналистка, которая освещает в одной газете вопросы культуры и искусства. Это именно тот сектор, о котором я и мечтала. Понимаете – интервью со звездами шоу-бизнеса, присутствие на богемных тусовках, – Маша даже оживилась.
– Понимаю, – ответила я, хотя ни черта не понимала.
– Но все это будет потом, а пока мне надо показать себя на криминальной хронике. – Машуля уставилась на меня жалобным взглядом и пролепетала: – Я не смогу об этом писать. Криминал – это не мое. Тут недостаточно владеть словом, надо иметь детективные навыки. Понимаете?
– Понимаю, – снова сказала я, слегка усмехнувшись. – Выходит, не судьба тебе, Маша, работать именно в этой газете. Поищи что-нибудь другое. Здесь за углом есть редакция газеты «Сад & огород», там точно о преступлениях писать не придется, разве только о каких-нибудь злостных жуках-вредителях...
– Нет, вы не понимаете, я хочу писать об искусстве, а не о жуках-вредителях! Как вы вообще могли мне такое предложить?! – возмутилась девушка. – Татьяна Александровна, помогите! Вы же самый известный в городе частный детектив!
Лесть на меня подействовала, и я спросила вполне доброжелательно:
– То есть ты хочешь взять у меня интервью?
– Нет. Я хочу, чтобы вы помогли мне с журналистским расследованием. Главный редактор дал мне на выбор несколько тем, но я понятия не имею, как к ним подступиться. – Маша опустила глазки. – Откровенно говоря, я боюсь этим заниматься. Гена, журналист, который писал о криминале, лежит сейчас в больнице с черепно-мозговой травмой, что называется, дорасследовался... Я не хочу повторить его печальную участь. Потом, мне это неинтересно, я и чтением детективов-то никогда не увлекалась.
– Сочувствую, но при чем здесь я?
– Татьяна Александровна, есть один выход... Расследованиями будете заниматься вы, а я все это опишу с ваших слов. Как вам такой тандем?
Меня мало что может удивить до глубины души, но Машино предложение меня удивило, причем сильно. Откуда только в этой рыжеволосой головке взялась такая смелая и даже наглая идейка! Выходит, мое первое мнение об этой особе было совершенно ошибочным...
– Нет, Мария, есть еще один выход, – возразила я.
– Какой? – Начинающая журналистка устремила на меня взгляд, полный надежды, который, впрочем, не затронул моей души.
– Поискать другое место работы или другого детектива.
– Так, значит, вы мне отказываете? – удивилась Маша. – Ах, я забыла сказать! Я вам заплачу, хорошо заплачу. Деньги для меня совсем не проблема. У меня очень состоятельные родители, но я пока не буду называть вам их имен...
– Я и не просила об этом, – хмыкнула я. – Слушай, а может, тебе и не работать вовсе?
– Нет, мне нужна именно эта работа, и я должна получить ее любыми путями. Надо всего-то продержаться два месяца, Гена за это время поправится, а Лена уйдет в декретный отпуск. Татьяна Александровна, ну всего-то два-три дела раскрыть, разве для вас это сложно? Потом интервью развернутое мне дадите для субботнего номера, с фотографией, ну разную мелочовку я, так и быть, на себя беру... А потом все будет как надо – за криминал вновь возьмется Геннадий, а я буду брать интервью у столичных звезд, которые обязательно приедут к нам на гастроли. – Начинающая журналистка обратила к небу мечтательный взор, но вдруг резко повернулась ко мне, схватила за руку и буквально потребовала: – Помогите мне с журналистскими расследованиями! Для вас это ведь пара пустяков!
– Нет, – твердо сказала я. – Расследование – это не пара пустяков, а серьезная работа. Ты просишь меня о невозможном.
– Почему? – искренне удивилась Маша. – У вас мало опыта?
Девочка явно хотела меня обидеть, но я не поддалась на эту провокацию.
– Ты, дорогая моя, хочешь воспользоваться результатами моего труда, выдав их за свои. Так ведь? Но известно ли тебе, что обман дает лишь временные преимущества? – умничала я.
– Это когда как, – возразила мне рыжая нахалка. – Впрочем, я согласна и на временные преимущества. Мне такой вариант тоже подходит.
Я поняла, что учить ее уму-разуму уже бесполезно, поэтому сказала просто:
– То, что ты мне предлагаешь, противоречит моим принципам, и я не стану этого делать.
У меня на самом деле было особое отношение к журналистам – резко отрицательное. Как сказал один классик, журналистика – это организованное злословие. И я была с ним согласна. Не скрою, многие газетчики пытались завести со мной если не дружбу, то близкое знакомство. Я была для них настоящим кладезем криминальных историй. Но опыт уже не раз показывал, что надо держаться от этих писак подальше – наврут с три короба, при этом мою роль занизят, свою, естественно, завысят. Я даже не давала интервью мэтрам журналистики! И вдруг эта сопливая девчонка возомнила, что может легко манипулировать мной! Нет, нам с ней было категорически не по пути.
– Татьяна Александровна, вы не можете мне отказать, – в ее глазах появилось выражение детской обиды. – Не можете...
– Это почему же? – усмехнулась я.
– Мне сказали, что вы любите деньги, а я могу заплатить много...
Если бы эти слова произнес тот, кто сам заработал эти деньги, я бы не обиделась. Но из уст этой рыжей девчонки они звучали как оскорбление. «Спокойно, Таня, не опускайся до банальной склоки».
– Не проще ли дать редактору взятку за место? – небрежно бросила я Маше, вставая со скамейки и давая понять, что на этом наш разговор окончен.
– Нет, для меня это не вариант! – Мария тоже вскочила и побежала за мной, жужжа мне на ухо: – Ну почему вы мне отказываете? Какая разница, кто вам будет платить? Ну чего вы ломаетесь? Скажите сами, сколько хотите получить от меня!
Я ускорила шаг, но рыжая нахалка от меня не отставала. Мне так и хотелось толкнуть ее на клумбу с розами, чтобы она наконец отстала от меня, однако мое воспитание не позволяло распускать руки. Остановившись, я посмотрела Маше прямо в глаза и сказала:
– Нисколько! Дорогуша, ты обратилась не по адресу. Попробуй поработать сама, – проговорила я, едва сдерживая себя, а пружина моего терпения грозила вот-вот лопнуть от натуги. – Вдруг тебе это понравится?
– Сама? – растерянно пробормотала Мария, так, будто прежде такой вариант ею совсем не рассматривался.
– Да, именно так, попробуй заняться журналистским расследованием сама, – повторила я и ускорила шаг, подумав, что потратила на эту бестолковую встречу слишком много времени.
Маша осталась на месте, я было обрадовалась, что она осознала нелепость своего предложения и теперь готова проверить свои силы в нелегкой работе репортера криминальной хроники. Но я ошиблась.
– Да, я займусь этим сама! – крикнула Маша мне вслед. – И если со мной что-нибудь случится, то виновата в этом будешь ты! Мои родители тебя из-под земли достанут. Вот так!
«Интересно, а почему будет виноват не главный редактор?» – подумала я, но ничего не ответила, а молча пошла своей дорогой. Теперь Маша уже не казалась мне наивной тихоней. Внешность бывает обманчива, жизнь снова доказала этот тезис. Баранова оказалась расчетливой, коварной карьеристкой, а вовсе не жертвой обстоятельств. Впрочем, думы о ней были недолгими, минут через пять утраченная душевная гармония ко мне вернулась, и мысли устремились к текущему расследованию. Возможно, я никогда бы о той девушке больше и не вспомнила, если бы не странный звонок Барановой.
Остановившись перед пятиэтажным зданием бизнес-центра, я помянула Баранову недобрым словом. Она назвала мне адрес, а о номере офиса даже не заикнулась. Пропускной режим был там очень строг. Глядя на мужчину вполне презентабельного вида, которому было отказано в разовом пропуске по той причине, что водительские права не удостоверяют должным образом его личность, я приуныла и подумала о том, что дороги у нас зачастую упираются в пороги, которые приходится обивать.
Суровая физиономия охранника не располагала к задушевному разговору, поэтому я достала мобильник, чтобы позвонить Барановой и сообщить ей о своем прибытии.
– Девушка, не надо пользоваться здесь сотовой связью, – предупредил меня мужлан в камуфляже и демонстративно положил руку на кобуру, пристегнутую к ремню.
– Это почему же, интересно?
– Связь плохая – аппаратуры много, сигналы гасятся, – пояснил охранник.
Я посмотрела на дисплей – связи действительно не было.
– Пойду с улицы позвоню...
– Вон там, на стене, висит аппарат внутренней связи и список абонентов, позвоните тому, к кому вы пришли, и он закажет вам пропуск.
Я нехотя подошла к внутреннему телефону и стала изучать список. Увы, в нем были только организации и должности, без указания фамилий.
– Ну что, нашли? – осведомился охранник.
– Нет.
– А кто вам нужен?
– Баранова Кира Леонидовна.
– Так бы сразу и сказали, – почему-то оживился секьюрити. – Ваша фамилия?
– Иванова.
– На вас уже заказан пропуск. Ваш документ, пожалуйста.
Из-за обострившейся вдруг вредности характера я достала водительское удостоверение и показала его охраннику. Как ни странно, этот документ его удовлетворил, я получила не только разовый пропуск, но и подробную инструкцию о том, как найти приемную директора фирмы. Что-то мне подсказывало, что Кира Леонидовна не секретарша, а именно директор.
«Да, Таня, ты попала! Похоже, Машка выполнила свою угрозу – ввязалась-таки в расследование какой-нибудь уголовщины. Последствия этого могли быть самыми плачевными. А ты, Татьяна Александровна, теперь расхлебывай эту кашу! Мамаша этой горе-журналисточки наверняка женщина с авторитарными замашками, она тебе спуску не даст...»
– Алло!
– Татьяна Александровна? – поинтересовался властный женский голос.
– Да, это я.
– Замечательно! Я хочу знать, – заявила неизвестная, – где моя дочь?
– Простите, но вы не представились, – сказала я, изо всех сил стараясь быть вежливой.
– Баранова Кира Леонидовна, – сообщила женщина. Вероятно, она не сомневалась, что я с ней знакома.
Увы, это имя мне было неизвестно, равно как и имя ее дочери, поэтому внести ясность в местонахождение последней я никак не могла. Ошибочка вышла.
– Вы, наверное, не тот номер набрали, – предположила я.
– Что значит – не тот номер? – пуще прежнего разъярилась тетенька. – Я разговариваю с частным детективом Татьяной Ивановой, так ведь?
– Да, так, – скромно ответила я и взглянула на часы – назначенное мне время для сеанса талассотерапии уже подходило.
– Ну раз так, то вы должны немедленно подъехать ко мне в офис. И не вздумайте отказываться! Иначе я заявлю в милицию о том, что вы втянули мою дочь в сомнительное и опасное предприятие. Жду вас. – Баранова назвала адрес и отключилась, не дав мне ничего сказать в ответ.
Я положила мобильник в карман, открыла дверь в SPA-салон и тут же закрыла ее. До меня вдруг дошло, что дочка Барановой мне действительно знакома и она могла, по причине собственной дурости, попасть в какую-нибудь криминальную историю. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, я спешным шагом пошла к своей «девятке». Открыв дверцу машины, я с грустью оглянулась на салон, а потом села за руль и поехала на встречу с Кирой Леонидовной. Нет, эта дамочка меня не напугала своими угрозами, но внести ясность в ситуацию было просто необходимо, причем чем скорее, тем лучше. Какая уж здесь талассотерапия!
Примерно неделю назад мне позвонила девушка и жалобным голоском стала умолять о встрече. Я тогда была уже занята одним расследованием и попросила ее подождать несколько дней. Она расплакалась и между всхлипываниями доверительно сообщила мне о том, что ее судьба висит на волоске и что только я могу ей помочь. Жалость – одно из самых скверных качеств частного детектива. Моя практика уже не раз это доказывала, но я, к своему стыду, так расчувствовалась, что выкроила в своем плотном графике время для встречи с той незнакомкой.
Мы встретились с ней через полчаса в скверике, недалеко от моего дома. На вид девушке было лет двадцать, не больше. Светло-рыженькая, с маленькими зелеными глазками на веснушчатом лице, она сразу показалась мне какой-то незащищенной и патологически наивной.
– Тебя как зовут? – мягко спросила я, подсаживаясь к ней на скамейку.
– Маша, – ответила она, теребя руками яркую пляжную сумку.
Точно такую я видела в дорогом бутике и даже хотела ее купить, но почему-то не решилась. Сарафан и сабо тоже были приобретены явно не на рынке.
– Слушаю тебя внимательно, Маша, – сказала я, отметив про себя, что эта девушка пусть и не слишком красива от природы, зато не лишена вкуса. И не по возрасту состоятельная. Это меня устраивало, я решила ее выслушать. – Что у тебя случилось?
– Я в этом году закончила журфак университета, – сказала девушка, шмыгнув носом, – но у меня возникли проблемы с трудоустройством. Дело в том, что я хочу найти работу самостоятельно, без помощи родителей, для меня это очень-очень важно. Я бы даже сказала, принципиально.
– Маша, ты разговариваешь с частным детективом, а не с агентом кадровой службы. Ты ничего не перепутала? – на всякий случай поинтересовалась я.
– Нет, Татьяна Александровна, я ничего не перепутала. Вы сейчас все поймете. Я практически нашла работу, и именно ту, о которой мечтала, но проблема в испытательном сроке, – девушка снова вздохнула.
– Тебе предложили интим? – прямо спросила я, чем ввела Марию в краску.
– Нет, что вы! – отмахнулась она. – Испытательный срок, можно сказать, по специальности, но мне его ни за что не пройти.
Девушка не стала сразу же вдаваться в подробности, замолчала и посмотрела на меня так жалобно, будто я была представителем последней инстанции, способной ей помочь. Откровенно говоря, я с ходу не могла понять, какая именно помощь от меня требуется. Признаюсь, моя голова была занята текущим расследованием, которым я занималась уже несколько дней. Возможно, поэтому быстро въехать в новую ситуацию не удалось.
– Маша, а зачем тебе эта работа, если испытательный срок тебя заранее пугает? И вообще при чем здесь я? Может, поискать что-нибудь другое? – спросила я, закуривая.
– Сейчас я вам все объясню. Через два месяца уходит в декрет журналистка, которая освещает в одной газете вопросы культуры и искусства. Это именно тот сектор, о котором я и мечтала. Понимаете – интервью со звездами шоу-бизнеса, присутствие на богемных тусовках, – Маша даже оживилась.
– Понимаю, – ответила я, хотя ни черта не понимала.
– Но все это будет потом, а пока мне надо показать себя на криминальной хронике. – Машуля уставилась на меня жалобным взглядом и пролепетала: – Я не смогу об этом писать. Криминал – это не мое. Тут недостаточно владеть словом, надо иметь детективные навыки. Понимаете?
– Понимаю, – снова сказала я, слегка усмехнувшись. – Выходит, не судьба тебе, Маша, работать именно в этой газете. Поищи что-нибудь другое. Здесь за углом есть редакция газеты «Сад & огород», там точно о преступлениях писать не придется, разве только о каких-нибудь злостных жуках-вредителях...
– Нет, вы не понимаете, я хочу писать об искусстве, а не о жуках-вредителях! Как вы вообще могли мне такое предложить?! – возмутилась девушка. – Татьяна Александровна, помогите! Вы же самый известный в городе частный детектив!
Лесть на меня подействовала, и я спросила вполне доброжелательно:
– То есть ты хочешь взять у меня интервью?
– Нет. Я хочу, чтобы вы помогли мне с журналистским расследованием. Главный редактор дал мне на выбор несколько тем, но я понятия не имею, как к ним подступиться. – Маша опустила глазки. – Откровенно говоря, я боюсь этим заниматься. Гена, журналист, который писал о криминале, лежит сейчас в больнице с черепно-мозговой травмой, что называется, дорасследовался... Я не хочу повторить его печальную участь. Потом, мне это неинтересно, я и чтением детективов-то никогда не увлекалась.
– Сочувствую, но при чем здесь я?
– Татьяна Александровна, есть один выход... Расследованиями будете заниматься вы, а я все это опишу с ваших слов. Как вам такой тандем?
Меня мало что может удивить до глубины души, но Машино предложение меня удивило, причем сильно. Откуда только в этой рыжеволосой головке взялась такая смелая и даже наглая идейка! Выходит, мое первое мнение об этой особе было совершенно ошибочным...
– Нет, Мария, есть еще один выход, – возразила я.
– Какой? – Начинающая журналистка устремила на меня взгляд, полный надежды, который, впрочем, не затронул моей души.
– Поискать другое место работы или другого детектива.
– Так, значит, вы мне отказываете? – удивилась Маша. – Ах, я забыла сказать! Я вам заплачу, хорошо заплачу. Деньги для меня совсем не проблема. У меня очень состоятельные родители, но я пока не буду называть вам их имен...
– Я и не просила об этом, – хмыкнула я. – Слушай, а может, тебе и не работать вовсе?
– Нет, мне нужна именно эта работа, и я должна получить ее любыми путями. Надо всего-то продержаться два месяца, Гена за это время поправится, а Лена уйдет в декретный отпуск. Татьяна Александровна, ну всего-то два-три дела раскрыть, разве для вас это сложно? Потом интервью развернутое мне дадите для субботнего номера, с фотографией, ну разную мелочовку я, так и быть, на себя беру... А потом все будет как надо – за криминал вновь возьмется Геннадий, а я буду брать интервью у столичных звезд, которые обязательно приедут к нам на гастроли. – Начинающая журналистка обратила к небу мечтательный взор, но вдруг резко повернулась ко мне, схватила за руку и буквально потребовала: – Помогите мне с журналистскими расследованиями! Для вас это ведь пара пустяков!
– Нет, – твердо сказала я. – Расследование – это не пара пустяков, а серьезная работа. Ты просишь меня о невозможном.
– Почему? – искренне удивилась Маша. – У вас мало опыта?
Девочка явно хотела меня обидеть, но я не поддалась на эту провокацию.
– Ты, дорогая моя, хочешь воспользоваться результатами моего труда, выдав их за свои. Так ведь? Но известно ли тебе, что обман дает лишь временные преимущества? – умничала я.
– Это когда как, – возразила мне рыжая нахалка. – Впрочем, я согласна и на временные преимущества. Мне такой вариант тоже подходит.
Я поняла, что учить ее уму-разуму уже бесполезно, поэтому сказала просто:
– То, что ты мне предлагаешь, противоречит моим принципам, и я не стану этого делать.
У меня на самом деле было особое отношение к журналистам – резко отрицательное. Как сказал один классик, журналистика – это организованное злословие. И я была с ним согласна. Не скрою, многие газетчики пытались завести со мной если не дружбу, то близкое знакомство. Я была для них настоящим кладезем криминальных историй. Но опыт уже не раз показывал, что надо держаться от этих писак подальше – наврут с три короба, при этом мою роль занизят, свою, естественно, завысят. Я даже не давала интервью мэтрам журналистики! И вдруг эта сопливая девчонка возомнила, что может легко манипулировать мной! Нет, нам с ней было категорически не по пути.
– Татьяна Александровна, вы не можете мне отказать, – в ее глазах появилось выражение детской обиды. – Не можете...
– Это почему же? – усмехнулась я.
– Мне сказали, что вы любите деньги, а я могу заплатить много...
Если бы эти слова произнес тот, кто сам заработал эти деньги, я бы не обиделась. Но из уст этой рыжей девчонки они звучали как оскорбление. «Спокойно, Таня, не опускайся до банальной склоки».
– Не проще ли дать редактору взятку за место? – небрежно бросила я Маше, вставая со скамейки и давая понять, что на этом наш разговор окончен.
– Нет, для меня это не вариант! – Мария тоже вскочила и побежала за мной, жужжа мне на ухо: – Ну почему вы мне отказываете? Какая разница, кто вам будет платить? Ну чего вы ломаетесь? Скажите сами, сколько хотите получить от меня!
Я ускорила шаг, но рыжая нахалка от меня не отставала. Мне так и хотелось толкнуть ее на клумбу с розами, чтобы она наконец отстала от меня, однако мое воспитание не позволяло распускать руки. Остановившись, я посмотрела Маше прямо в глаза и сказала:
– Нисколько! Дорогуша, ты обратилась не по адресу. Попробуй поработать сама, – проговорила я, едва сдерживая себя, а пружина моего терпения грозила вот-вот лопнуть от натуги. – Вдруг тебе это понравится?
– Сама? – растерянно пробормотала Мария, так, будто прежде такой вариант ею совсем не рассматривался.
– Да, именно так, попробуй заняться журналистским расследованием сама, – повторила я и ускорила шаг, подумав, что потратила на эту бестолковую встречу слишком много времени.
Маша осталась на месте, я было обрадовалась, что она осознала нелепость своего предложения и теперь готова проверить свои силы в нелегкой работе репортера криминальной хроники. Но я ошиблась.
– Да, я займусь этим сама! – крикнула Маша мне вслед. – И если со мной что-нибудь случится, то виновата в этом будешь ты! Мои родители тебя из-под земли достанут. Вот так!
«Интересно, а почему будет виноват не главный редактор?» – подумала я, но ничего не ответила, а молча пошла своей дорогой. Теперь Маша уже не казалась мне наивной тихоней. Внешность бывает обманчива, жизнь снова доказала этот тезис. Баранова оказалась расчетливой, коварной карьеристкой, а вовсе не жертвой обстоятельств. Впрочем, думы о ней были недолгими, минут через пять утраченная душевная гармония ко мне вернулась, и мысли устремились к текущему расследованию. Возможно, я никогда бы о той девушке больше и не вспомнила, если бы не странный звонок Барановой.
Остановившись перед пятиэтажным зданием бизнес-центра, я помянула Баранову недобрым словом. Она назвала мне адрес, а о номере офиса даже не заикнулась. Пропускной режим был там очень строг. Глядя на мужчину вполне презентабельного вида, которому было отказано в разовом пропуске по той причине, что водительские права не удостоверяют должным образом его личность, я приуныла и подумала о том, что дороги у нас зачастую упираются в пороги, которые приходится обивать.
Суровая физиономия охранника не располагала к задушевному разговору, поэтому я достала мобильник, чтобы позвонить Барановой и сообщить ей о своем прибытии.
– Девушка, не надо пользоваться здесь сотовой связью, – предупредил меня мужлан в камуфляже и демонстративно положил руку на кобуру, пристегнутую к ремню.
– Это почему же, интересно?
– Связь плохая – аппаратуры много, сигналы гасятся, – пояснил охранник.
Я посмотрела на дисплей – связи действительно не было.
– Пойду с улицы позвоню...
– Вон там, на стене, висит аппарат внутренней связи и список абонентов, позвоните тому, к кому вы пришли, и он закажет вам пропуск.
Я нехотя подошла к внутреннему телефону и стала изучать список. Увы, в нем были только организации и должности, без указания фамилий.
– Ну что, нашли? – осведомился охранник.
– Нет.
– А кто вам нужен?
– Баранова Кира Леонидовна.
– Так бы сразу и сказали, – почему-то оживился секьюрити. – Ваша фамилия?
– Иванова.
– На вас уже заказан пропуск. Ваш документ, пожалуйста.
Из-за обострившейся вдруг вредности характера я достала водительское удостоверение и показала его охраннику. Как ни странно, этот документ его удовлетворил, я получила не только разовый пропуск, но и подробную инструкцию о том, как найти приемную директора фирмы. Что-то мне подсказывало, что Кира Леонидовна не секретарша, а именно директор.
«Да, Таня, ты попала! Похоже, Машка выполнила свою угрозу – ввязалась-таки в расследование какой-нибудь уголовщины. Последствия этого могли быть самыми плачевными. А ты, Татьяна Александровна, теперь расхлебывай эту кашу! Мамаша этой горе-журналисточки наверняка женщина с авторитарными замашками, она тебе спуску не даст...»
Глава 2
Та девушка, которая умоляла меня заняться вместо нее журналистскими расследованиями, внешне совсем не была похожа на хозяйку кабинета. Кира Леонидовна оказалась крупной крашеной брюнеткой, весьма и весьма эффектной. Эдакая леди-вамп со стажем, способная убить одним взглядом. Я поздоровалась, уверенной походкой прошла к столу и села прямо напротив Барановой, давая ей понять, что я тоже непростая штучка.
Если у меня и возникли сомнения насчет того, что та самоуверенная выпускница журфака, с которой я встречалась неделю назад в скверике около моего дома, приходится ей дочерью, то они быстро рассеялись. Я увидела на столе фотографию в металлической рамке, на которой была запечатлена дружная семейка – Кира Леонидовна, та самая рыжеволосая девушка и блондинистый мужчина, вероятно, ее отец. Кстати, физиономия последнего частенько мелькала в информационных программах местного телевидения, но я, увы, не помнила его регалий. Маша не блефовала, когда говорила, что ее родители не простые смертные, а потому разборки с ними будут не самым приятным для меня занятием.
– Итак, где моя дочь? – сурово спросила директриса.
– Кира Леонидовна, я не понимаю, что заставило вас обратиться ко мне с этим вопросом. Дело в том, что я видела Марию всего один раз в жизни. Это было примерно неделю назад. Она предложила мне заключить одну сделку, но я отказалась. Вот, собственно, все, что я могу вам сказать, – с чувством собственного достоинства изрекла я и улыбнулась.
– Не надо мне лгать! – рявкнула Баранова. – Вы не отказались помочь моей дочери, а согласились!
– Вы заблуждаетесь, – абсолютно спокойно сказала я.
– Не смейте со мной так разговаривать! – Подбородок директрисы отчаянно задрожал. Ярость не украшала хозяйку кабинета, из леди-вамп она моментально превратилась в базарную бабу.
– И вы не смейте повышать на меня голос, – сказала я, по-прежнему сохраняя совершеннейшее спокойствие.
Однако Баранова посмела и дальше кричать на меня, усугубляя конфликт. Она обвинила меня в том, что я взяла у ее ненаглядной дочурки немалую денежную сумму в счет аванса, но палец о палец не ударила, дабы помочь начинающей журналистке, а потому Машуля была вынуждена одна-одинешенька ринуться в гущу тарасовского криминала.
Это обвинение повергло меня в шок, но ненадолго.
– Знаете, Кира Леонидовна, я могу перечислить фамилии моих клиентов, которым я оказывала детективные услуги. Думаю, они подтвердят, что моя репутация безупречна. Я никогда бы не стала брать денег, будучи уверенной, что не стану их отрабатывать.
– Назовите! – Баранова тотчас ухватилась за мое предложение. – Я прямо сейчас свяжусь с ними. Ну, давайте! Чего же вы молчите?
Я назвала несколько громких имен, и пыл Барановой сразу несколько остыл. Правда, немного подумав, Кира Леонидовна усомнилась в моей искренности и позвонила одному чиновнику областного масштаба, с которым, как оказалось, была очень хорошо знакома. Во всяком случае, она называла его на «ты» и, разумеется, просто по имени, без пресловутого отчества. Товарищ подтвердил, что обращался к моим услугам и остался ими очень доволен. Короче, он засвидетельствовал безупречность моей репутации и даже рекомендовал в случае чрезвычайных обстоятельств обращаться ко мне за помощью. Поскольку Баранова включила громкую связь, то я все это слышала и внутренне ликовала. А вот Кира Леонидовна почувствовала себя не в своей тарелке. Она, бедняжка, даже закашлялась.
– Простите, – сказала она, испив минералочки без газа.
– Ладно, проехали, – ответила я.
Я действительно перестала сердиться на хозяйку кабинета. В конце концов, она нашла в себе силы признать свою неправоту и изменить характер нашего общения. А перестав метать в мой адрес необоснованные обвинения, Баранова даже попросила меня посодействовать в поисках ее пропавшей дочурки. Правда, о каком-либо вознаграждении она даже не заикнулась. Мне пришлось внести ясность в ситуацию:
– Если вы, Кира Леонидовна, нанимаете меня для расследования, то есть смысл ознакомить вас с моими тарифами, – я сделала паузу, а затем озвучила цену вопроса.
– Да, нанимаю, – кивнула директриса, положила на стол свою сумочку, покопалась в ней, достала ключ, не поднимаясь с кресла, открыла сейф рядом со столом и небрежно швырнула на стол несколько долларовых банкнот.
Отсутствие доброжелательной улыбки на лице моей новой работодательницы меня не обидело. Теперь я уж точно могла умерить свои амбиции и на полную катушку включить свой мыслительный аппарат. Работа есть работа, а главная черта клиентов и клиенток – платежеспособность.
«Таня, а вот с ее дочуркой ты была принципиальнее! Ладно, проехали!..»
– Кира Леонидовна, расскажите мне, пожалуйста, когда и как вы узнали о том, что ваша дочь пропала, и почему связали ее исчезновение с журналистским расследованием? – спросила я, удивляясь осведомленности моей клиентки. Маша ведь хотела скрыть от родителей все, что касалось трудоустройства в редакцию газеты вообще и испытательного срока в частности.
– Мария несколько дней не отвечала на мои звонки. Дело в том, что мы живем отдельно, но я звоню ей практически каждый день, за редким исключением. Двадцатого я приехала из командировки, позвонила дочери, но не застала ее ни по одному телефону. Это меня не очень насторожило. Маша имеет скверную привычку менять мобильных операторов, как только появится новая компания или новый тариф, она сразу же покупает симку и забывает сообщать мне новый номер. Дома она тоже могла не ночевать, у нее есть парень, они собираются пожениться... Мы с мужем люди современных взглядов, поэтому и купили год назад дочери отдельную квартиру... Я не смогла застать дочь ни дома, ни связаться с ней по телефону, и это стало меня сильно волновать. Три дня назад я пришла к ней на квартиру, у меня есть запасные ключи... Конечно, я допускала, что Мария могла поехать куда-нибудь на несколько дней, например, на дачу к Кириллу или к подруге... То, что я увидела дома, опровергло мои догадки.
– Что же вы там увидели?
– Когда люди собираются в поездку на несколько дней, они не оставляют в мойке немытую посуду, в микроволновой печи – пиццу, а в стиральной машине – мокрое белье. Во всяком случае, моя девочка таких привычек не имеет. Я на все это посмотрела, и у меня возникло ощущение, что Мария вышла куда-то на пять минут, максимум на час. Я ждала ее, ждала, но так и не дождалась. Не вернулась она туда и на следующий день, и на третий... Я не могла места себе найти и начала обзванивать больницы, морги. К счастью, Маша никуда не поступала. Потом стала обзванивать всех знакомых дочери. Кирилл не мог сказать ничего вразумительного, он сам несколько дней не мог найти Марию, а вот Настя оказалась осведомленнее. Она-то мне все и рассказала.
– Что именно?
– Все: про газету, про испытательный срок, про то, что Маша обратилась к вам с деловым предложением, и про то, что вы сначала согласились ей помочь, взяли деньги, а потом... – Баранова не решилась повторить свои первоначальные обвинения, немного помолчала и продолжила: – Мы с мужем поверили Насте, потому что у дочери на столе лежала ваша визитка. Но вы, оказывается, ей отказали. Кстати, почему вас не устроило предложение моей дочери?
– Кира Леонидовна, я твердо убеждена, что каждый должен сам нести свой чемодан.
– А как же, простите меня, широкая сфера самых разнообразных услуг? Там каждый работник несет чужой чемодан и получает за это соответствующее вознаграждение.
– Частный детектив – это профессия узкой направленности. Я работаю не на потребу журналистам и читателям криминальных полос, я решаю проблемы конкретных граждан, – с чувством собственного достоинства сказала я.
По растерянному взгляду Барановой было нетрудно догадаться, что она не поняла до конца мое жизненное кредо.
– Ну хорошо, не захотели помогать моей дочери так не захотели. Наверное, она с вами неправильно разговаривала. Мария у нас девочка с характером. Знаете, мы с мужем были против того, чтобы она стала журналисткой. Это же несерьезно! Журналист – это даже не писатель, каждое его слово подвергается редактированию, но Маша не понимала этого. – Баранова горько вздохнула и продолжила объяснять мне свою жизненную позицию: – У нас было честолюбивое стремление дать Марии экономическое образование, если не за границей, то хотя бы в Москве. Думали, что она станет помогать нам в бизнесе, но Маша уперлась, подала документы на журфак, и отговаривать ее было уже бесполезно. Не скрою, я была бы даже рада, если бы этот испытательный срок вызвал у Марии стойкое отвращение к профессии журналиста. Еще не поздно получить второе образование. Но сначала надо ее найти и вернуть в семью.
Я стала задавать Кире Леонидовне вопросы, ответы на которые должны были очертить круг общения пропавшей девушки. Баранова охотно отвечала, черпая информацию в памяти своего мобильного телефона.
– Ну вот, собственно, и все, – сказала клиентка, откинувшись на спинку кресла. – У Марии была близкая подруга, Наташа, они со школы еще дружили, но она месяц назад вышла замуж и уехала с мужем в Москву. Ее новые координаты мне неизвестны, думаю, они вам и не нужны. Так что осталась только одна подружка, Настенька Можжухина, и мальчик тоже один, Кирилл Одинцовский.
Да уж, список ее друзей был не слишком длинный! Я пока не знала, хорошо это или плохо.
– В какую газету устраивалась на работу Мария?
– Не знаю, – пожала плечами Баранова. – А разве Маша вам не сказала?
– Нет.
– Вы спросите у Насти, она, должно быть, в курсе. Еще вопросы есть?
– Кира Леонидовна, у меня есть одна просьба...
– Какая?
– Я хотела бы побывать у Маши дома, возможно, там что-то подскажет, где ее надо искать.
– Не сейчас. У меня, знаете ли, много работы, поэтому я не могу немедленно сопроводить вас на квартиру. Позвоните мне после шести, и мы обо всем договоримся. Нет, лучше я вам сама позвоню.
– А в милицию вы будете обращаться? – поинтересовалась я напоследок. Собственно, мне было ни горячо ни холодно оттого, будет ли моя клиентка озадачивать поисками своей дочурки правоохранительные органы. Это было ее личным делом. Меня параллельные расследования никогда не волновали.
Баранову мой вопрос сильно смутил. Она стала лихорадочно теребить в руках визитницу, а почувствовав, что пауза стала неприлично долгой, изрекла:
– Пока нет.
«Странно, – подумала я про себя, – как правило, родители первым делом бегут в милицию, если, конечно, преступники не требуют выкупа и молчания. В данном случае ни о каком похищении с целью выкупа речи не шло, но Мария, как минимум, четвертый день не возвращалась домой».
– Ну, нет так нет.
– Я надеюсь, что вы, Татьяна, быстро найдете мою дочь.
– Я постараюсь.
– Тогда до вечера, – махнула рукой хозяйка кабинета, давая понять, что аудиенция закончена. – Работайте!
Если у меня и возникли сомнения насчет того, что та самоуверенная выпускница журфака, с которой я встречалась неделю назад в скверике около моего дома, приходится ей дочерью, то они быстро рассеялись. Я увидела на столе фотографию в металлической рамке, на которой была запечатлена дружная семейка – Кира Леонидовна, та самая рыжеволосая девушка и блондинистый мужчина, вероятно, ее отец. Кстати, физиономия последнего частенько мелькала в информационных программах местного телевидения, но я, увы, не помнила его регалий. Маша не блефовала, когда говорила, что ее родители не простые смертные, а потому разборки с ними будут не самым приятным для меня занятием.
– Итак, где моя дочь? – сурово спросила директриса.
– Кира Леонидовна, я не понимаю, что заставило вас обратиться ко мне с этим вопросом. Дело в том, что я видела Марию всего один раз в жизни. Это было примерно неделю назад. Она предложила мне заключить одну сделку, но я отказалась. Вот, собственно, все, что я могу вам сказать, – с чувством собственного достоинства изрекла я и улыбнулась.
– Не надо мне лгать! – рявкнула Баранова. – Вы не отказались помочь моей дочери, а согласились!
– Вы заблуждаетесь, – абсолютно спокойно сказала я.
– Не смейте со мной так разговаривать! – Подбородок директрисы отчаянно задрожал. Ярость не украшала хозяйку кабинета, из леди-вамп она моментально превратилась в базарную бабу.
– И вы не смейте повышать на меня голос, – сказала я, по-прежнему сохраняя совершеннейшее спокойствие.
Однако Баранова посмела и дальше кричать на меня, усугубляя конфликт. Она обвинила меня в том, что я взяла у ее ненаглядной дочурки немалую денежную сумму в счет аванса, но палец о палец не ударила, дабы помочь начинающей журналистке, а потому Машуля была вынуждена одна-одинешенька ринуться в гущу тарасовского криминала.
Это обвинение повергло меня в шок, но ненадолго.
– Знаете, Кира Леонидовна, я могу перечислить фамилии моих клиентов, которым я оказывала детективные услуги. Думаю, они подтвердят, что моя репутация безупречна. Я никогда бы не стала брать денег, будучи уверенной, что не стану их отрабатывать.
– Назовите! – Баранова тотчас ухватилась за мое предложение. – Я прямо сейчас свяжусь с ними. Ну, давайте! Чего же вы молчите?
Я назвала несколько громких имен, и пыл Барановой сразу несколько остыл. Правда, немного подумав, Кира Леонидовна усомнилась в моей искренности и позвонила одному чиновнику областного масштаба, с которым, как оказалось, была очень хорошо знакома. Во всяком случае, она называла его на «ты» и, разумеется, просто по имени, без пресловутого отчества. Товарищ подтвердил, что обращался к моим услугам и остался ими очень доволен. Короче, он засвидетельствовал безупречность моей репутации и даже рекомендовал в случае чрезвычайных обстоятельств обращаться ко мне за помощью. Поскольку Баранова включила громкую связь, то я все это слышала и внутренне ликовала. А вот Кира Леонидовна почувствовала себя не в своей тарелке. Она, бедняжка, даже закашлялась.
– Простите, – сказала она, испив минералочки без газа.
– Ладно, проехали, – ответила я.
Я действительно перестала сердиться на хозяйку кабинета. В конце концов, она нашла в себе силы признать свою неправоту и изменить характер нашего общения. А перестав метать в мой адрес необоснованные обвинения, Баранова даже попросила меня посодействовать в поисках ее пропавшей дочурки. Правда, о каком-либо вознаграждении она даже не заикнулась. Мне пришлось внести ясность в ситуацию:
– Если вы, Кира Леонидовна, нанимаете меня для расследования, то есть смысл ознакомить вас с моими тарифами, – я сделала паузу, а затем озвучила цену вопроса.
– Да, нанимаю, – кивнула директриса, положила на стол свою сумочку, покопалась в ней, достала ключ, не поднимаясь с кресла, открыла сейф рядом со столом и небрежно швырнула на стол несколько долларовых банкнот.
Отсутствие доброжелательной улыбки на лице моей новой работодательницы меня не обидело. Теперь я уж точно могла умерить свои амбиции и на полную катушку включить свой мыслительный аппарат. Работа есть работа, а главная черта клиентов и клиенток – платежеспособность.
«Таня, а вот с ее дочуркой ты была принципиальнее! Ладно, проехали!..»
– Кира Леонидовна, расскажите мне, пожалуйста, когда и как вы узнали о том, что ваша дочь пропала, и почему связали ее исчезновение с журналистским расследованием? – спросила я, удивляясь осведомленности моей клиентки. Маша ведь хотела скрыть от родителей все, что касалось трудоустройства в редакцию газеты вообще и испытательного срока в частности.
– Мария несколько дней не отвечала на мои звонки. Дело в том, что мы живем отдельно, но я звоню ей практически каждый день, за редким исключением. Двадцатого я приехала из командировки, позвонила дочери, но не застала ее ни по одному телефону. Это меня не очень насторожило. Маша имеет скверную привычку менять мобильных операторов, как только появится новая компания или новый тариф, она сразу же покупает симку и забывает сообщать мне новый номер. Дома она тоже могла не ночевать, у нее есть парень, они собираются пожениться... Мы с мужем люди современных взглядов, поэтому и купили год назад дочери отдельную квартиру... Я не смогла застать дочь ни дома, ни связаться с ней по телефону, и это стало меня сильно волновать. Три дня назад я пришла к ней на квартиру, у меня есть запасные ключи... Конечно, я допускала, что Мария могла поехать куда-нибудь на несколько дней, например, на дачу к Кириллу или к подруге... То, что я увидела дома, опровергло мои догадки.
– Что же вы там увидели?
– Когда люди собираются в поездку на несколько дней, они не оставляют в мойке немытую посуду, в микроволновой печи – пиццу, а в стиральной машине – мокрое белье. Во всяком случае, моя девочка таких привычек не имеет. Я на все это посмотрела, и у меня возникло ощущение, что Мария вышла куда-то на пять минут, максимум на час. Я ждала ее, ждала, но так и не дождалась. Не вернулась она туда и на следующий день, и на третий... Я не могла места себе найти и начала обзванивать больницы, морги. К счастью, Маша никуда не поступала. Потом стала обзванивать всех знакомых дочери. Кирилл не мог сказать ничего вразумительного, он сам несколько дней не мог найти Марию, а вот Настя оказалась осведомленнее. Она-то мне все и рассказала.
– Что именно?
– Все: про газету, про испытательный срок, про то, что Маша обратилась к вам с деловым предложением, и про то, что вы сначала согласились ей помочь, взяли деньги, а потом... – Баранова не решилась повторить свои первоначальные обвинения, немного помолчала и продолжила: – Мы с мужем поверили Насте, потому что у дочери на столе лежала ваша визитка. Но вы, оказывается, ей отказали. Кстати, почему вас не устроило предложение моей дочери?
– Кира Леонидовна, я твердо убеждена, что каждый должен сам нести свой чемодан.
– А как же, простите меня, широкая сфера самых разнообразных услуг? Там каждый работник несет чужой чемодан и получает за это соответствующее вознаграждение.
– Частный детектив – это профессия узкой направленности. Я работаю не на потребу журналистам и читателям криминальных полос, я решаю проблемы конкретных граждан, – с чувством собственного достоинства сказала я.
По растерянному взгляду Барановой было нетрудно догадаться, что она не поняла до конца мое жизненное кредо.
– Ну хорошо, не захотели помогать моей дочери так не захотели. Наверное, она с вами неправильно разговаривала. Мария у нас девочка с характером. Знаете, мы с мужем были против того, чтобы она стала журналисткой. Это же несерьезно! Журналист – это даже не писатель, каждое его слово подвергается редактированию, но Маша не понимала этого. – Баранова горько вздохнула и продолжила объяснять мне свою жизненную позицию: – У нас было честолюбивое стремление дать Марии экономическое образование, если не за границей, то хотя бы в Москве. Думали, что она станет помогать нам в бизнесе, но Маша уперлась, подала документы на журфак, и отговаривать ее было уже бесполезно. Не скрою, я была бы даже рада, если бы этот испытательный срок вызвал у Марии стойкое отвращение к профессии журналиста. Еще не поздно получить второе образование. Но сначала надо ее найти и вернуть в семью.
Я стала задавать Кире Леонидовне вопросы, ответы на которые должны были очертить круг общения пропавшей девушки. Баранова охотно отвечала, черпая информацию в памяти своего мобильного телефона.
– Ну вот, собственно, и все, – сказала клиентка, откинувшись на спинку кресла. – У Марии была близкая подруга, Наташа, они со школы еще дружили, но она месяц назад вышла замуж и уехала с мужем в Москву. Ее новые координаты мне неизвестны, думаю, они вам и не нужны. Так что осталась только одна подружка, Настенька Можжухина, и мальчик тоже один, Кирилл Одинцовский.
Да уж, список ее друзей был не слишком длинный! Я пока не знала, хорошо это или плохо.
– В какую газету устраивалась на работу Мария?
– Не знаю, – пожала плечами Баранова. – А разве Маша вам не сказала?
– Нет.
– Вы спросите у Насти, она, должно быть, в курсе. Еще вопросы есть?
– Кира Леонидовна, у меня есть одна просьба...
– Какая?
– Я хотела бы побывать у Маши дома, возможно, там что-то подскажет, где ее надо искать.
– Не сейчас. У меня, знаете ли, много работы, поэтому я не могу немедленно сопроводить вас на квартиру. Позвоните мне после шести, и мы обо всем договоримся. Нет, лучше я вам сама позвоню.
– А в милицию вы будете обращаться? – поинтересовалась я напоследок. Собственно, мне было ни горячо ни холодно оттого, будет ли моя клиентка озадачивать поисками своей дочурки правоохранительные органы. Это было ее личным делом. Меня параллельные расследования никогда не волновали.
Баранову мой вопрос сильно смутил. Она стала лихорадочно теребить в руках визитницу, а почувствовав, что пауза стала неприлично долгой, изрекла:
– Пока нет.
«Странно, – подумала я про себя, – как правило, родители первым делом бегут в милицию, если, конечно, преступники не требуют выкупа и молчания. В данном случае ни о каком похищении с целью выкупа речи не шло, но Мария, как минимум, четвертый день не возвращалась домой».
– Ну, нет так нет.
– Я надеюсь, что вы, Татьяна, быстро найдете мою дочь.
– Я постараюсь.
– Тогда до вечера, – махнула рукой хозяйка кабинета, давая понять, что аудиенция закончена. – Работайте!