Серова Марина. Сердце на замке

   Попытка нападения повторилась пару недель спустя, когда Виталий поехал на машине в райцентр на одну из расположенных там оптовых баз. Совершенно неожиданно их машину обогнала красная «девятка», и кто-то в черных очках на ходу два раза выстрелил в Виталия. Как нарочно, в этот день вместе с Виталиком напросился съездить в райцентр его отец, за какими-то редкими семенами, и одна из пуль попала ему в плечо, очень серьезно ранив. Старика срочно пришлось везти в ближайшую больницу — оперировать, добывать кровь и всячески бороться за его жизнь.
   — А как сейчас его здоровье? — спросила я с сочувствием.
   Я ведь хорошо помнила по рассказам отца Виталика и даже немного лично была знакома с Павлом Андреевичем Ежковым — милейшим человеком. Еще тогда я считала его образцово-показательным пенсионером и даже кое-кому ставила в пример.
   Выйдя на пенсию, бывший школьный учитель истории Павел Андреевич Ежков продолжал вести на редкость активный образ жизни: сажал на даче какие-то редкие цветы и возделывал экзотические культуры, вел исторический кружок в школе и краеведческий в Доме культуры, участвовал в каких-то общественных мероприятиях. Надо же, как жалко, что он пострадал от этих бандюг!
   — Сейчас уже нормально, — невольно улыбнулся Виталий, вспоминая об отце. — Из больницы вышел, можно сказать — сбежал, хотя рука все еще болит, я же вижу, как он мучается. Но представь себе! — вызвался вести какие-то утренники, изображает на елках Деда Мороза. Берет мешок в здоровую руку, опирается на свой посох — и вперед, с песнями!
   — Да ему ж вредны еще такие нагрузки! — удивилась я.
   — Попробуй только заикнуться об этом! И слушать не хочет. Говорит, что это его долг. Мол, в разных детдомах сейчас нет денег, чтобы приглашать платных артистов, а детям везде хочется праздника, Деда Мороза…
   Честное слово, у меня даже в носу подозрительно зачесалось после этих последних слов. Я давно уже думала о том, что многие наши родители, бабушки и дедушки — это настоящие динозавры, вместе с которыми в повседневной жизни незаметно вымирает благородство и самоотдача, или мне так кажется, потому что частному детективу волей-неволей приходится иметь дело с самыми гнусными случаями, какие только можно вообразить? Как в каком-то фильме, где женщина, работающая в отделе разводов загса, была твердо убеждена, что все люди начинают совместную жизнь только затем, чтобы потом прийти к ней и развестись.
   Но Павел Андреевич — во всех отношениях исключение. Помнится, он как-то целый день провел в библиотеке, подбирая литературу про наркоманов, когда я, совершенно случайно забежав к Виталику на чашку чая, обмолвилась, что столкнулась с загадочным для меня анашистом. Павел Андреевич ведь так и считает, что я работаю следователем в городском отделении милиции, после того как увидел мою фиктивную красную корочку. И хотя морально устаревшие книжки, бичующие наркоманов, мне тогда не пригодились, все же я хорошо помню чувство благодарности за ту молчаливо проявленную заботу. Не повезло же тебе, Дед Мороз, дожил ты до времени, когда запросто стреляют и убивают всех подряд — и хороших, и плохих. Но особенно часто почему-то все же людей приличных…
   — И я чувствую, что это еще не все. Они доведут начатое дело до конца, это точно. И уже в этом году, — подвел итог своему невеселому рассказу Виталий.
   — У тебя есть какие-то конкретные факты? Или это только предчувствия? — принялась допытываться я.
   — Есть факты. Звонки по телефону. Чуть ли не каждый день звонят и молчат, кто-то тяжело дышит в трубку. Потом снова. Звонят — и молчат. Я уж дома находиться не могу. Думаю, пусть лучше пришьют где-нибудь на улице, все не так…
   — Погоди. Ты в милицию обращался?
   — Было. Когда отца ранили. Мы же его в хирургическое повезли, а пулевое ранение ни с чем не спутаешь. Но что они скажут? Говорят — ищем, ведем работу. Как будто я не знаю, как они ведут работу. Опознают в морге труп, напишут новую страничку, — махнул рукой Виталик.
   — Погоди, что-то ты сам совсем уж махнул на себя рукой. Хоть сейчас ложись и помирай, — сказала я своему бывшему любовнику. — Что-то я совсем тебя не узнаю. Ты чего скис?
   — И правда, когда отец чуть из-за меня не помер, я ж просто на грани был. Но что я могу сделать? Скажи?
   — Первым найти тех, кто сейчас охотится за тобой. Опередить, чего тут трудного? — даже удивилась я тому, что женщине приходится говорить парню такие очевидные вещи. Или он и вправду сломался? Вообще-то Виталик всегда был склонен к философии, мистике и проповедовал фатализм — мол, чему быть, того не миновать.
   — У тебя есть деньги? — спросила я Виталика напрямик.
   — Есть! А зачем тебе? — удивился он неожиданному переходу.
   — Все не просто, а очень просто, — объяснила я. — Ты знаешь, что твоя подруга Таня Иванова работает частным детективом, за услуги в сутки берет порядка двухсот долларов, и сейчас ты хочешь нанять ее на работу, раз сам разобраться в этой партии не можешь. Надеюсь, что уже до Нового года мы поймем, что тут за охотники на тебя объявились. По рукам?
   — Да… Но… — что-то плохо соображал Виталик.
   Он, конечно, хорошо знал о моей работе, но все равно всегда воспринимал меня как свою любовницу, и только. Ну, на худой конец — как друга и товарища, с которым обо всем можно поговорить. Но уж явно не воспринимал он меня как спасителя и своего могучего избавителя — это ясно читалось по выражению его лица.
   — Или денег жалко? — поддразнила я. — Ну конечно, будешь лежать в гробу в белых тапочках и с пробитой головой, а в карман тебе положат пачку долларов, как фараону…
   — Да я не про то. Ты и правда можешь что-то узнать? — Я в очередной раз убедилась, как преображает лицо человека появившаяся надежда. — Сколько понадобится дней?
   — Насколько я поняла, действовать нужно быстро. А это во многом зависит от количества информации. Первое, о чем ты должен мне рассказать, это о твоей женитьбе и семейной жизни. Не думай, не ради любопытства, — добавила я, перехватив взгляд Виталия. — Картина должна быть как можно более полной. Затем про твоих конкурентов. Насколько я понимаю, сейчас, накануне Нового года, обстановка на продуктовом рыке особенно накалилась? Итак, все по порядку.
   Виталик, морщась от волнения, начал говорить, а тем временем я принялась за виноград. Почему-то мне неприятно все же было слушать про его юную супругу Люську, которая оказалась вдруг не Люськой, а Люсьен — девчонкой какого-то бандита по кличке Штырь.
   Виталик и сам толком не понял, откуда вдруг вылез и воткнулся в мирную семейную жизнь этот самый Штырь. Мой бывший любовник, задумавший остепениться, нарочно выбрал скромную девятнадцатилетнюю, как ему показалось, неиспорченную девочку, с которой познакомился на каком-то пикнике. И надо же, через год неожиданно у Люськи нашелся куда-то подевавшийся было так называемый друг, к которому она тут же и ускакала без оглядки.
   — А где он был, этот Штырь? Сидел, что ли?
   — Да я и сам толком не понял. Вроде не сидел, а отсиживался где-то, прятался, а все думали, что без вести пропал, как у этих друзей часто случается. И Люська тоже так думала, поспешила замуж… А он вдруг раз, и взялся откуда-то, — пояснил Виталий.
   — Ладно, а теперь подумай, есть ли у этого Штыря повод за тобой охотиться? Или, может, бывшей жене зачем-то нужно тебя… устранить.
   Я нарочно вставила под конец такое бесстрастное и одновременно злое словечко. Надо же, сколько уж раз я замечала, что моя женская природа вылезает в самый неподходящий момент. Приходится бороться, пусть и с переменным успехом. Хоть и давние были у нас с Виталиком сладкие дела, а все равно не укладывается в голове, чего нужно было еще мужчине, который и так раз в неделю признавался, что он был на верхушке счастья? Какую ему после этого еще Люську или Маньку надо?
   — Да нет, ты что, — даже покраснел от моего предположения Виталий. — Что ты говоришь? Ну ушла — и ушла, я даже обрадовался. Правда, этот Штырь, говорят, кавказских кровей. Его Вахтанг наш немного знает. Но я так даже ни разу и не видел.
   — На всякий случай эту линию нужно проверить, — сделала я вывод вслух. — На свете все бывает. Теперь о конкурентах!
   — Я так думаю, что все дело как раз в «Гноме»…
   — Погоди, в каком еще гноме? Ты давай из сказки выдвигайся поближе к жизни…
   — Ага, ты не знаешь! — вспомнил Виталий. — Фирма одна так называется — «Гном», главный наш конкурент. Моя, как ты помнишь — «Сказка», а у Кривина — «Гном». Этот Кривин как танк пошел по моим следам, даже из поставщиков кое-кого отбил. Едет внаглую и говорит, что у него условия лучше. Правда, основные люди все равно со мной остались, мы ведь уже несколько лет нормально работаем, без обмана. Но все равно. Я как-то пригрозил — и Кривин вроде как притих. Но когда в конце ноября вся эта ерунда началась, я почему-то первым делом на него подумал.
   — Хочешь сказать, что «Гному» выгодно, чтобы не было твоей «Сказки»? — спросила я и невольно засмеялась. Таким забавным, прямо-таки из области детских утренников получился вопрос частного сыщика.
   — Само собой. Еще как, — кивнул Виталий.
   — Хорошо, значит, «Гномом» я тоже займусь, — поставила я в уме очередную заметку. — Думай, что может быть еще.
   Но больше Виталик ничего рассказать не мог.
   — Слушай, а чего ты куда-нибудь на время не затарился, если чувствовал, что грозит опасность? — задала я тогда вопрос, который с самого начала крутился у меня на языке.
   — Ты скажешь тоже, — удивился Виталий. — Отец из-за меня в реанимации валяется на краю жизни и смерти, а мне на Кипр, что ли, мотануть? Или на Мальту? Нет уж, от судьбы не уйдешь.
   Все правильно. Виталий Ежков был хоть и типичным представителем нового поколения, которое выбирает торговлю и блага жизни в «отеле» Вахтанга, но тем не менее также и сыном своего отца, бывшего учителя истории Павла Андреевича Ежкова. Через некоторые вещи Виталик точно переступить не мог, хоть и постарался двигаться в ногу со временем, как это получилось с его нелепой женитьбой на первой попавшейся юной особе. За это-то Виталий мне и нравился, не только за одни бархатные ресницы.
   — Все понятно, — подытожила я. — Но только лучше, если ты еще немного побудешь живым. Ты можешь, пока я ищу концы, хотя бы денька на три где-нибудь отсидеться? Насколько я понимаю, Павел Андреевич чувствует себя уже вполне сносно, если может изображать Деда Мороза. Хотя бы здесь, у Вахтанга. Почему бы и нет?
   Меня так и подмывало сказать, что желательно без женского общества, но этого добавлять я не стала. Какое мне до этого, собственно, теперь дело? Я выполняю свою работу, зарабатываю деньги, в конце концов. Все как обычно, без дополнительных акцентов. Ведь невозможно влезть назад в прошлое, лучше даже и не пытаться. Еще наследишь в нем грязными ботинками.
   — Договорились, — сказал Виталя. — Я сегодня позвоню отцу и побуду пока здесь. Только ты появляйся хотя бы… держи меня в курсе дела, ладно?
   — Разумеется, без твоих пояснений мне все равно не обойтись, — произнесла я официальным тоном, стараясь не замечать, что Виталя уже привалился на подушку и что-то разливает по рюмкам. Смотри-ка, нашел себе телохранителя в короткой юбочке и сразу обрадовался. Нет уж, друг ситцевый, тебе тоже как следует придется поработать, чтобы вернуться к спокойной жизни. Лежа на боку, ничего у тебя не получится… Раз пока что ты ходячая мишень, то пуля в лоб может прилететь из любого места и в самое непредсказуемое время.
   — Вот повезло все же, что я тебя сегодня встретил. А, Танюш? — заглянул мне в глаза Виталик и нежно убрал со лба челку. Пододвинул в сторону этаким привычным жестом, который я сразу же не могла не вспомнить и упрямо, жестко тряхнула головой.
   — Все. Теперь ты мой клиент. У меня принцип — никаких отношений с клиентами, кроме товарно-денежных, — сказала я, вставая с теплого, словно июльская морская волна, ковра. — С этой минуты я начинаю работать.
   — А нельзя через полчаса? Какая разница? — удивился Виталик.
   — Большая. Полчаса — срок большой. Больше, чем многие думают. Попроси Вахтанга, чтоб он выпустил меня.
   Когда я вышла на улицу, было уже темно — кромешная ночь в декабре вообще рано наступает. Теперь в сумке у меня была пачка денег — гонорар, полученный от Виталия, так сказать, предоплата, а в голове — неотвязные мысли о том, с чего же начинать новое дело. Без труда я снова выбралась на тарасовский «Арбат», который, несмотря на разноцветную новогоднюю иллюминацию и разгоревшиеся, совсем столичные по виду фонари, из-за которых, собственно, улица и получила свое устойчивое народное название, сейчас казался мне каким-то безрадостным и тревожным. То тут, то там с грохотом взрывались петарды — любимое новогоднее развлечение детей, и несколько раз я невольно вздрагивала от неожиданности. Черт возьми, вот так же — хлоп — способен выстрелить один человек в другого из-за денег или, например, дурной ревности. Но чаще всего все-таки из-за денег — таких вот зеленых банкнот с изображением американского дядюшки, которые лежат в моей сумке.
   Ба-бах — и нет человека со сладкими губами. Или Тани Ивановой, изображение которой в витрине так было похоже на Снегурочку. Ну уж нет, не выйдет…
   Я отчего-то так разозлилась, что даже пожалела о том, что воскресенье никак не желало заканчиваться и все основные дела придется начинать только завтра с утра. Позвонить другу Володьке в милицию? Вполне возможно ведь, что за это время удалось выяснить хоть какие-то подробности нападения на машину Ежковых.
   Фирма «Гном», наверное, в воскресенье вечером закрыта на замок. Люськи, которой я попыталась дозвониться перед выходом из «отеля», тоже дома не оказалось — где-нибудь гуляет. А я уже и предлог придумала, чтоб договориться с Люськой о встрече и разузнать о ее настроениях. Может, надо было остаться на притягивающем ковре в гостеприимном домике Вахтанга? Но начинать с этого значит на пятьдесят, а то даже на все восемьдесят процентов завалить задание. Про этот кодекс нигде ничего не написано, но он все равно существует в голове любого частного детектива, особенно женского пола, причем всего двадцати семи лет от роду. Начиная любое дело, следует, наоборот, собраться в кулак и призвать на помощь все мыслимые и немыслимые силы…
   Ага, и немыслимые тоже…
   Я сразу же вспомнила о магических костях — особом роде гадания, который нередко подсказывал мне направление поиска. Вот они, три обыкновенные на вид двенадцатисторонние кости, испещренные цифрами. Но в том и секрет, что всякий раз выпадают совершенно разные цифры, и сумма их дает короткий, но верный вектор на пути к намеченной цели.
   Ну что, казалось бы, в них особенного! Я уж и забыла, кто первый показал мне это гадание по цифровым костям. Кажется, все-таки Света, самая близкая из подруг, которая в период обустройства личной жизни испробовала вначале все мыслимые гадания — и на картах, и на костях, и на кофейной гуще, чтобы потом с легкостью все отбросить. А вот в моей жизни косточки гадальные прижились, потому что сразу же помогли в одном запутанном деле, над которым я безуспешно билась тогда. И с тех пор пошло, пошло… Впрочем, стараюсь никому не говорить лишний раз про своих помощников, чтобы не объясняться всем и каждому по поводу своего «заскока», как это кажется людям непосвященным.
   Вспомнив про магическое гадание, я завернула в первое попавшееся кафе, которое оказалось практически безлюдным. Понятное дело — все пирожные съедены, в ассортименте остались только жиденький кофеек да дорогие импортные шоколадки, которыми тарасовцы давно объелись. И спиртного опять-таки не наливают. Под вечер гуляющий по городу люд резко переместился в район питейных заведений, дабы продолжить выходной день не по-детски, всерьез.
   Купив для порядка стакан коричневой жидкости, которую было страшно даже пробовать на вкус, я устроилась за столиком и бросила перед собой три гадальные кости. Итак, что мы имеем?
   Странные, очень странные на этот раз выпали предсказания. Первая фишка предрекала неудачу в делах, связанную с тем, что я включилась в пустые хлопоты. Ничего себе, пустые. Виталику вот-вот пробьют пулей голову, а тут, понимаете ли, нужно отказаться от хлопот. Но скорее всего это относится не ко мне, а к чему-то другому, ведь в начале гадания я задала только один конкретный вопрос, связанный с конкурирующей фирмой «Гном».
   «Осторожно со спиртными напитками и сладостями», — гласила сумма цифр 8+20+27. Я уж давно наизусть помнила расшифровку всех возможных цифровых комбинаций, потому мне хватило на гадание всего несколько минут.
   И вот снова предупреждение. «Грядут трудности, но вы сумеете овладеть ситуацией».
   Да, непонятная задачка выпала мне на столе, накрытом плохо протертой клеенкой, — врагу не пожелаешь. Но надо все же суметь овладеть ситуацией, раз я все-таки взялась за это.
   Впереди был целый вечер и потом ночь, но мне не хотелось терять время понапрасну. Чем больше накопится любой имеющей отношение к делу информации, тем легче потом будет складываться правильный узор. И я решила навестить для начала дом Павла Андреевича Ежкова. Вдруг он помнит что-то, особенно о машине, из которой стреляли, и вообще о том дне, когда было совершено нападение?
   …Такого я не ожидала — Павел Андреевич открыл мне дверь… в костюме Деда Мороза. Правда, без посоха и бороды, зато в красном кафтане до пола и с нагримированными чем-то красным щеками. Оказывается, после проведенных в это воскресенье нескольких детских елок у Деда Мороза так разболелось плечо, что он не мог даже раздеться самостоятельно.
   «Вот они, настоящие герои!» — подумала я в очередной раз, пытаясь скрыть свое растерянное восхищение спасительной иронией. Динозавры. Старики-разбойники. Интересно, сколько же всего Дедов Морозов игрушечных и живых, рядом с которыми на каждом шагу предлагали сниматься уличные фотографы, прошло у меня перед глазами? Но этот был самый что ни на есть настоящий, из доброго, сказочного мира. Павел Андреевич, конечно, сразу же узнал меня и не слишком удивился визиту. Особенно когда услышал, что я пришла по чисто милицейским делам. Другой бы диву дался: чего это служивый люд по воскресеньям таскается? Но для моего Деда Мороза не существовало в жизни выходных и вообще каких-то дней отдыха.
   Павел Андреевич пригласил меня к столу, предложил чаю, открыл знакомую коробку конфет «Ассорти», которых я с некоторых пор даже видеть не могла, не то что пробовать.
   — Не знаю, кому мой Виталик мог дорогу перейти, — удивлялся Павел Андреевич, который, как оказалось, ровным счетом ничего не смог прибавить к тому, что я уже знала. В тот момент, когда машину обгоняла красная «девятка», он вообще задремал на заднем сиденье и проснулся только от шума и резкой боли в плече.
   — Вот и хорошо, что в меня, — сказал отец Виталика. — Молодым жить да жить, а я-то что уж…
   Глядя на стеллажи книг в комнате учителя истории, я могла бы возразить Павлу Андреевичу, но в его обществе ни о чем не хотелось спорить, отстаивать свое мнение — а только слушать, слушать…
   — Знаете что, Танечка, найдите все-таки этих негодяев, которые стреляли в Виталика. Я чувствую, у вас это как раз получится, — сказал на прощание Павел Андреевич, пытаясь засунуть мне в руки детский подарок с конфетами и яблоками. — Его фирма, «Сказка», в этом году стольких ребятишек порадовала бесплатными подарками, я уж и не знаю на какую сумму, спрашивать боюсь… И такая несправедливость…
   Что я могла пообещать? Только, что постараюсь. Про гонорар и сделку Павлу Андреевичу говорить не хотелось — это реалии нашего, современного мира. Но удивительно, что после встречи с настоящим Дедом Морозом в голове у меня наконец-то выстроился четкий план действий и появилась та самая, особая решительность, что почти всегда предрекает успех. Даже несмотря на предупреждение магических костей.

Глава 3 Среди гномов и великанов

   В понедельник, примерно часов в десять утра, я решительно открыла дверь фирмы «Гном», о чем свидетельствовала прибитая к стене дома табличка, и оказалась в каком-то сарае.
   И без того узкий коридор «Гнома» был к тому же заставлен ящиками и коробками, тусклая лампочка еле-еле освещала облупившиеся стены и перекошенные, закрытые на амбарные замки двери. Чувствовалось, что хозяева «Гнома» не слишком были озабочены имиджем и тем, как выглядит их фирма в чужих глазах, — наверное, все их заботы сводились к барышам насущным, и только. Одна из дверей оказалась открытой, и я ввалилась в крошечную комнату, которая скорее всего и служила в фирме чем-то вроде приемной. Правда, ни компьютера, ни каких-либо деловых бумаг в комнате не наблюдалось. Зато за столом сидела густо накрашенная немолодая тетенька в короткой юбке и сосредоточенно чистила на газете вяленую рыбу.
   — Тебе что? — спросила она не слишком вежливо и встала со своего места. Я подумала, что это она мне навстречу, но оказалось, что ей просто понадобилось взять еще одну газету для рыбной шелухи. Тетенька была низенького роста, зато в сапогах-ботфортах, которые еще больше подчеркивали ее кривые ноги.
   — Мне — директора.
   — Это которого? — поинтересовалась секретарша, больше смахивающая на официантку привокзального буфета. К вопросу я была готова. С утра пораньше навела справки и узнала, что главным ее хозяином официально является Владимир Кривин, а второй, Анатолий, выполняет функции мальчика для битья.
   — Кривина, кого же еще, — сказала я небрежно, давая понять, что прекрасно ориентируюсь в здешней иерархии.
   Я уже приготовилась объяснять, кто я и откуда, как было бы в любом мало-мальски цивильном офисе, но других вопросов не последовало.
   — Володька, открой, тут к тебе! — постучала женщина крепким кулаком в стенку. — Давай, я тут тебе рыбу почистила.
   — Ща… — раздался из-за стены хриплый голос. — Чаю давай, дура. Сколько можно ждать?
   В двери наконец-то щелкнула задвижка, и я устремилась к приоткрытой щели, удивляясь, что удалось проникнуть к боссу столь неестественно быстро. Как в сказке. Современная сказка про «Гнома», да и только.
   Хозяин фирмы «Гном» Володька Кривин сидел — да нет, чего там, — лежал в кресле со страдальческим видом. Не нужно быть частным детективом, чтобы с первого взгляда понять, что вчера Кривин пил. Сильно пил, до посинения. Его необъятное лицо с утра и впрямь имело фиолетовый оттенок, а взгляд выражал почти полное отсутствие присутствия в здешнем мире. При виде хозяина «Гнома» я едва удержалась от смеха. Ну надо же, кто б мог придумать столь забавное название для его фирмы, какой неведомый насмешник?
   Володька Кривин оказался огромным, могучим мужиком — скорее великаном, чем гномом. Или монстром? Все в нем было необъятным, каким-то сказочно избыточным — шея, губы, щеки, живот, толстые ляжки ног, глаза навыкате. И все это вместе и по отдельности маялось сейчас с похмелья. Возле Володьки стоял пластмассовый бочонок с пивом «Балтика», уже ополовиненный. Такие бочонки часто продаются в коммерческих магазинах, и пару раз у меня даже мелькала мысль: неужто можно пить пиво в таких количествах? Оказывается, такие вот великаны, как Кривин, похмеляются им — для них этот бочонок что-то вроде бутылки…
   — Чего надо? — спросил Володька, наставив на меня свои большие, тяжелые глаза. — Ты откуда?
   — Я из газеты «Тарасовский вестник», отдел рекламы. Мы с вами созванивались. Вы хотели разместить у нас рекламу к Новому году. Кажется, насчет новогодних детских подарков, — заговорила я без остановки, подражая бойкой напористой речи всяких менеджеров и дистрибьюторов, которые последнее время просто прохода не дают тарасовцам — цепляются на проспекте за рукава, вваливаются в офисы и даже просто ходят по квартирам.
   — Реклама? Подарки? — Кривин нахмурил лоб, по которому волнами прокатились две большущие морщины. Мне даже показалось, что в комнате стало слышно, как внутри его головы с трудом задвигались какие-то извилины-шестеренки.
   — А! — громко воскликнул Володька и снова замолчал, тяжело задумался. — Ага! — сообразил он со второго раза. — Так ты ж с Сергеичем говорила, так? С Томилиным, что ли?
   Я видела, как Кривин мечтает от меня отделаться. Ведь я проникла в его царство-государство совершенно случайно. Просочилась вместе с вяленой воблой, которую принесла, завернутой в газетку, и положила перед начальником тетка в ботфортах.
   Вначале, узнав, что в фирме «Гном» два директора, я и сама думала ссылаться в разговоре с одним на другого, чтобы таким образом хоть что-нибудь узнать. Но, оценив утреннее состояние Володьки, я решила резко изменить тактику.
   — Конечно, сначала я говорила с Анатолием Сергеевичем Томилиным, но потом он переадресовал меня к вам, и мы с вами говорили. Два раза. Вы назначили на сегодня встречу, вот моя визитка. — Я торопливо достала из сумочки заранее приготовленную визитку, на которой я называлась Дарьей Мирошиной, главным менеджером отдела рекламы газеты «Тарасовский вестник».
   Девочка с такой фамилией в газете действительно работает, по телефону «Вестника» это подтвердит каждый — вот только выглядит она несколько по-другому. Прямо скажем, менее эффектно, чем я.
   С тех пор как я открыла для себя необъяснимый феномен визитных карточек, в моем доме появился отдельный ящик стола, заполненный визитками на все случаи жизни. Обыкновенные на вид — белые, голубые и серебристые бумажки, которые по дешевке отпечатал хороший человек Саня, работающий в одной рекламной фирме, — ничего особенного. Правда, я потратила тогда целый вечер, чтобы сочинить разные фамилии и вспомнить, какие фирмы могут в будущем особенно пригодиться, но зато работа эта давно окупилась десятикратно. Тот же Саня подсказал мне несколько имен рекламных дамочек из разных местных изданий, радиостанций и рекламных агентств, чья работа — «доставать» директоров крупных фирм и предприятий, а также раскручивать их на предмет рекламы. Саня — молодец, грамотно сработал. Все телефоны, факсы, адреса на визитках — самые настоящие, можно смело ходить и раздавать начальству направо и налево, и называться кем угодно, хоть миссионером ордена «Белые братья», и просить благотворительной помощи в особо крупных размерах.
   Но больше всего меня поражает, как меняется отношение человека к собеседнику и даже просителю, когда он берет в руки эту маленькую фиктивную бумажку. Ей-богу, непостижимо! Наверное, советское благоговейное отношение к различного рода пропускам, паспортам, карточкам, ордерам и прочим бумажным документам настолько глубоко проникло в гены, что волей-неволей переносится и на такое буржуазное излишество, как визитная карточка. Она ведь и придумана для удобства, чтобы человек не утруждал себя запоминанием нового имени, но мои собеседники, как правило, читают сей документ долго и серьезно; изучают «прописку» предъявляемой фирмы, делают вывод о твоем общественном положении, а если указан номер пейджера или мобильного — то заодно и о благополучии, прикидывают по объему золотого тиснения на бумаге возможную выгоду от встречи — и так далее и тому подобное.