Серова Марина. Сердцу не откажешь

   – Мальчики обознались, а ты их… Ну не хочешь рассказывать, и не надо, – обиженно сказал Мельников, – я тут о ней забочусь, хоть и не муж. Везу, хоть и водилой не нанимался. Лечу, хоть и не доктор…
   – Уймись, Мельников. Спасибо тебе за все!
   Я чувствовала тугую повязку на груди и плече. Попыталась пошевелить плечами. Не больно. Я скосила взгляд и увидела бинты.
   – Кости целы, не переживай. Ушиб плеча. На лопатке глубокая царапина. Я все обработал и перевязал. – Мельников заботливо поправил плед и продолжил: – Уже поздно, а вставать, как всегда, надо рано, – вздохнул он, – я себе постелил на кухне. Спи.
   Он выключил свет и вышел из комнаты. А я прокрутила в голове все события вечера. У Одинокова серьезный конфликт с женой из-за ребенка и бизнеса. Меня он принял за частного детектива, которого она подослала. Видимо, он ожидал от нее подобного, или она сама ему доложилась. Я ведь еще в ресторане на него случайно пялилась, потом в контору заявилась, потом в «Чехию» за ним поехала. Вот он собрал все это в кучу, неправильные выводы сделал и охрану свою на меня спустил.
   На кухне отчаянно заскрипела раскладушка. Мельников устраивал на ночь свое стокилограммовое тело. Я тоже улеглась поудобнее, зарылась носом в подушку, натянула до подбородка плед и стала вслушиваться в незнакомый ночной шум через открытое настежь окно.

Глава 3

   Утро в холостяцкой квартире Мельникова прошло стремительно. Мы, естественно, проспали. Завтрак оказался непозволительной роскошью при пустом холодильнике. Пришлось ограничиться чаем и половиной булки на нос.
   Утренним потрясением для меня было состояние моей одежды, аккуратно висящей на спинке стула. Выглядела она как с помойки – грязная блузка с оторванным рукавом и брючки различной степени пятнистости. Такой прикид только Венчик смог бы оценить. Как он мне однажды сказал? «Самое важное в женской одежде – женщина, которая ее носит». Что поделаешь, другого наряда у меня нет.
   – Мельников, дай ножницы! – крикнула я из комнаты. – Я тут нелегальное ателье открою.
   – Я тебе открою! – пригрозил Мельников, высовываясь из ванной. – Возьми в коробке на подоконнике.
   На подоконнике стояли сразу несколько коробок. В первой же лежали увесистые хозяйственные ножницы и несколько катушек с нитками. Я взяла блузку и на глазок отрезала второй рукав, потом подравняла края уже оторванного. Получилась симпатичная маечка. Я сняла рубашку и попыталась одеться в свое. Это оказалось делом непростым: правая рука не поднималась из-за тугой повязки.
   – Мельников, помогай, – попросила я жалобно, стоя в одном белье посреди комнаты, – или одевай, или сними бинт и приклей пластырь.
   – Ну и канитель с тобой! – выскочил он из ванной с намыленным лицом и бритвой в руке. – Сейчас рожу покраше сделаю, чтобы народ не пугать, и тобой займусь.
   – Твоих ментов испугаешь! Как же! – сказала я и попыталась свободной рукой развязать узел повязки.
   – При чем тут менты, у нас начальство сегодня будет, – сказал Мельников и вышел из ванной, на ходу вытирая лицо полотенцем.
   – Можно подумать, начальство твое – не менты, – издевалась я над Мельниковым.
   Он ловко развязал узел, быстро снял бинты, аккуратно сворачивая в рулончики. Чем-то помазал мое плечо, чего-то накапал в ранку на лопатке и от души шлепнул большой кусок пластыря.
   – Порядок! – любуясь своей работой, произнес Мельников.
   – Спасибо! – сдавленно пропищала я, потирая плечо и лопатку. – С девушками понежнее нужно.
   – А кто у нас девушка? Девушки дома с мамами сидят или с парнями за ручку по парку гуляют, а не ломают им носы и руки, кадыки не разбивают, – нежно проворковал Мельников, наклонившись ко мне. – Вся троица находится в медсанчасти следственного изолятора. Поехали, быстренько заявление напишешь, меня заодно отвезешь.
   – Ты, Мельников, свою выгоду не упустишь, – сказала я, крутясь у зеркала. – Так и быть, подброшу тебя в управление, напишу заявление. Кстати, сумка моя там, в ангаре валялась, ее можно в вещественные доказательства…
   – Эта, что ли? – не дал мне договорить Мельников, показывая на грязную кучку у входной двери.
   Утренний ветерок колыхнул шторку через открытое окно. Тапочка медленно качалась на моей еще влажной после душа ноге, а мыслительный процесс медленно, но уверенно начал выводить меня из утренней дремоты. Душ проснуться не помог – вода из холодного крана струилась почти теплая. Зато влажное тело приятно освежала утренняя прохлада.
   Из-за травм пришлось обойтись только душем, хотя для восстановления душевного равновесия я с удовольствием полежала бы в ванной. Зато в холодильнике я обнаружила сыр и сделала огромный бутерброд и гигантскую кружку кофе. Удобно расположилась на диване, обложившись подушками, и с удовольствием начала завтракать. Я устроила себе «больничный» на пару часов и пообещала Ольге Васильевне, что к двум часам уже буду в офисе для беседы с юристом Аленой.
   Из состояния полного умиротворения меня вывел гром фанфар вместо обычного звонка мобильного телефона. Их установила подружка Ленка на свой номер, чтобы я знала – это именно она мне звонит.
   – Ленок, приветик! Что случилось на сей раз? – не открывая глаз, спросила я.
   – А почему обязательно должно что-то случиться, чтобы я позвонила? – удивилась подружка. – Хотя ты, как всегда, права, – она посопела в трубку, – случилось.
   – Приезжай, – разрешила я и добавила, – у меня часика два свободных есть.
   – Да я уже возле твоего дома, – услышала я в трубке Ленкин голос и одновременно звонок домофона.
   Я аккуратно поставила подносик с едой на край дивана и помчалась в прихожую. Сейчас Ленка выльет на меня бесконечный поток новостей о своей школе, о своих детях, о чужих детях, обязательно с деталями и ненужными подробностями. А я буду слушать, иногда поддакивать и удивляться, как можно говорить так много и так быстро.
   Ленка влетела в квартиру, сбросила свои туфлешки, пристроила сумку-портфель на вешалку и впереди меня понеслась в комнату. Голубой шелковый костюм выигрышно подчеркивал фигуру, но фасончиком выдавал в ней типичную училку.
   – Представляешь, у моей подруги Надежды пропала дочь, – проговорила она, быстро разворачиваясь на сто восемьдесят градусов. – Она, конечно, практически взрослая…
   – Кто? Надежда? – съязвила я.
   – Да дочь взрослая, она школу в этом году оканчивает. А это знаешь какой стресс для неоформившейся детской психики, – затараторила Ленка.
   – Зато фигура-то у нее успела оформиться, – подколола я подругу.
   – Так ты ее знаешь? А откуда? – удивилась она и плюхнулась на диван.
   Тут же Ленкино лицо вытянулось, а глаза вдруг стали неправдоподобно большими и круглыми.
   – А-а-а-а-а! – заорала Ленка, вскакивая с дивана и оглядываясь.
   Если бы она не уселась на поднос с бутербродом и кофе, про который я уже забыла, – это была бы не Ленка. Она повернулась – на юбке расплывалось коричневое пятно с разводами сливочного масла. На покрывале была тюря из кофейной гущи и бутерброда, а несколько струек коричневой жидкости уже стекали на палас.
   – Лена, я инвалид, видишь, у меня правая рука травмированная, – сказала я и вздохнула: – Придется тебе самой все это убирать. Иди, застирай юбку холодной водой с «Фейри».
   Пока Ленка плескалась в ванной, я собрала посуду и оттащила на кухню. Я уже настолько привыкла к таким мелочам, которые постоянно происходили с подругой, что даже не удивилась очередной неприятности. Просто к следующей встрече с ней надо будет подготовиться: скатать палас, убрать велотренажер в кладовку, на ножи надеть пробковые предохранители, на всякий случай отключить электропитание по всему дому, а заодно и водопровод, и газ. Я, улыбаясь, домыла посуду и пошла в ванную за ведром и шваброй.
   Ленку я застала в полуголом виде. То есть верхняя половина была полностью одета, а нижняя половина – абсолютно раздета. На сушилке уже висели юбка и трусики, подруга сосредоточенно сушила их феном. Я ей мешать не стала, сдержалась, чтобы не расхохотаться в голос, и отправилась убирать следы ее пребывания.
   Ленка в моем халате с грустным видом допивала остывший кофе и смотрела на меня в ожидании моего решения. Она быстро рассказала все, что знала об исчезновении девушки. Я не торопилась с ответом.
   – Надежда первым делом в полицию позвонила, но ей ответили, что примут заявление об исчезновении человека только через три дня, – сообщила мне подруга. – Представляешь, что за это время с ребенком случиться может? Надя места себе не находит. Я ведь их давно знаю, они уже пять лет мои соседи.
   – Хорошо, считай, что на жалость надавила, – додумав свою мысль, ответила я, – я возьмусь, но с одним условием – денег с матери брать не буду.
   – Что, совсем бесплатно работать будешь? Ты ненормальная, – удивилась Ленка. – Так я звоню Надежде?
   – Подожди. Мне нужно с ней встретиться как можно быстрее, но я веду еще одно дело, и меня ждут в другом месте, – задержала я подругу, – звони и скажи, что в три часа мы у нее будем. А сейчас одеваемся, а то я уже на встречу опаздываю.
   Я натянула на себя джинсы леопардовой расцветки, бежевый топ и прозрачный пиджачок из органзы с золотыми принтами на швах. На мне он сидел даже лучше, чем на манекене. Я с удовольствием покрутилась перед зеркалом. Обожаю эксклюзивные вещи, они дают мне ощущение независимости и определенного статуса. Я опять вспомнила Венчика и его высказывание по поводу этого пиджака: «Современная женская одежда как колючая проволока: защищает территорию, но позволяет ее осмотреть».
   Ленка стояла за моей спиной уже в костюмчике и с обожанием смотрела на меня:
   – Ну, какая же ты классная, Таня!
   – Не классная, а прекрасная! – поддразнила я ее и решила, что надо будет что-нибудь подобрать в ее гардероб. – Пластырь не видно?
   «Уж не для красавчика-программиста ли я нарядилась? – поймала я себя на мысли. – Стоп! Не ведись на общепринятое! Женщина одевается для себя и женского окружения, а чтобы понравиться мужчине, достаточно быть просто голой!»
   – Я готова, пошли, Лен!
   В офисе меня ждала Ольга Васильевна с сообщением, что Алена еще не вернулась из суда.
   – Мы давно с подрядчиками судимся по одному объекту, Алена давно все подготовила, но рассмотрение откладывалось, а сегодня вдруг пригласили, – попыталась оправдаться Ольга за несостоявшуюся встречу с юристом.
   – Ольга Васильевна, тогда я времени терять не буду, дайте мне телефоны и адреса Марии и Алены, договорюсь с ними о встрече на вечер.
   Получив все необходимое, я удалилась из офиса, захватив заботливо упакованный офис-менеджером пирог со щавелем. У нас в семье, когда я была маленькой, пеклись румяные пироги с разными начинками. Я наедалась и засыпала за столом. Меня перекладывали в кровать, и я спала до вечера.
   Ленка ждала меня возле машины, разговаривая с каким-то долговязым подростком. Я подошла ближе и услышала, что они ведут разговор на французском языке. От Ленки слышать французский – это понятно, она его преподает. Но от подростка в яркой бандане, щегольских бермудах и разноцветной майке-боксерке я свободную французскую речь услышать никак не ожидала.
   – Тань, знакомься, это Илья, знакомый пропавшей Юлии, – представила мне собеседника Ленка.
   Подросток, который оказался при ближайшем рассмотрении молодым парнем, протянул мне руку, и я с уважением ее крепко, по-мужски пожала.
   – Угощаю всех мороженым! – провозгласила я, – в парке есть местечко с настоящим пломбиром.
   И, не дожидаясь ответа, направилась к пешеходному переходу.
   – Пойдем, Илюш, не каждый день мороженым угощают, – услышала я Ленкин голос.
   – Oui, madame. C’est très bien! – произнес парень и припустил за нами.
   Вот вам, пожалуйста, – современная молодежь. Почему старшее поколение во все времена, в том числе и сегодня, учит и наставляет молодежь? У каждого поколения свои ценности и способы познания окружающего мира и самовыражения. И в этот неповторимый и скоротечный период Илье и таким же, как он, надо успеть многое узнать и постичь, постараться в этой сумасшедшей и стремительной жизни сделать как можно больше.
   В парковой прохладе витали цветочные ароматы. На газонах среди деревьев были разбиты клумбы с разноцветными и разнокалиберными цветами и кустарниками. В ландшафтных дизайнах я совершенно не разбиралась, но смотреть на цветочное великолепие мне всегда очень нравилось. Я втянула побольше воздуха и медленно выдохнула. Голова моментально прояснилась, а пульс чуть участился. Вот где дыхательной гимнастикой заниматься!
   Мы выбрали столик у самого пруда и сделали заказ.
   – Как же здесь красиво! – восторженно произнесла Ленка. – Живу: дом – работа, дом – работа, и так всегда, представляешь?! Нигде не бываю, ничего не вижу.