Серова Марина. Смертельное лекарство

   – Я вздремну, ты тоже можешь поспать, только, чур, не храпеть.
   – А когда тебя разбудить?
   – Меня будить не надо – сама проснусь.
   Когда я сконцентрируюсь, я почти всегда могу запрограммировать свое пробуждение. Знакомый психолог говорил мне, что это довольно редкое свойство, говорящее о сильной воле. Не знаю, сильная ли у меня воля, но и в этот раз я проснулась около шести, когда уже сильно стемнело. Я растолкала Илью, который посапывал на переднем сиденье, и сказала:
   – Поехали.
   – Куда?
   – Туда, к дому. Только не по тем улицам, по которым мы шли. Бери левее, и я покажу, где свернуть.
   Было уже совсем темно, когда мы въехали в изрытую колдобинами улочку. Отсчитав третий дом от угла, я велела Илье остановиться.
   – Куда это мы приехали? – спросил он, разглядывая покосившиеся домики.
   – К интересующему нас объекту. Только с тыла. Эта улица идет параллельно той, где стоит тот самый дом. Теперь слушай меня. Я сейчас выйду и пойду тут кое – что погляжу. А ты развернись и встань вон там, в конце улицы, – там вроде колдобин поменьше, можно с места набрать скорость. Мотор не выключай.
   – Ты что, собралась туда залезть? – только теперь сообразил мой спутник. – Ты сдурела?
   – Такая работа, Илюша, ничего не поделаешь, – наставительно сказала я, доставая из дорожной сумки необходимое снаряжение. Там был моток толстой веревки, кусачки и темное покрывало. Довершал список газовый пистолет, выполненный точь-в-точь под «макаров». Увидев его, Илья еще больше испугался:
   – Ты что, с оружием? Подсудное ведь дело!
   – И не говори, с кем ты связался на старости лет – со взломщицей и без пяти минут убийцей. Может, передумаешь и тихо уедешь отсюда?
   – Да нет, что ты, – смутился Илья. – Это я так, за тебя беспокоюсь.
   – Не надо за меня беспокоиться так уж сильно. Пистолет газовый, и пользоваться им я собираюсь в самом крайнем случае. Ясно? Ну до встречи.
   С этими словами я выбралась из машины и направилась к калитке. Оказавшись во дворе, огляделась. Слева тускло светилось окно покосившейся хибары. Справа чернели сараи. А впереди, загораживая полнеба, темнела стена – та самая, из-за которой я здесь очутилась. Как видно, обитатели дома по Маркса, 9 окружили себя со всех сторон, не слишком доверяя соседям. Однако у меня сохранялась надежда, что с этой стороны следить за стеной будут не столь внимательно.
   Стараясь не хрустеть подтаявшим снегом, я прошла к стене. Между ней и ближайшим сараем сохранялся зазор в полметра – видно, те, кто сооружал стену, оставили его специально. Ну да это не страшно. Я вскарабкалась на крышу сарая и извлекла из висевшей на поясе сумки первую часть своего оборудования. Это была разборная лесенка с крючьями на концах. Спустя несколько минут один конец лесенки зацепился за верх стены, а другой опирался о крышу сарая. Я еще раз проверила свою амуницию – не брякает ли что, нет ли светлых пятен – и осторожно стала карабкаться на стену.
   Ага, вот я и наверху. Отсюда был виден не весь двор – только задняя часть дома. Окна были плотно затянуты шторами, и мне не удалось разглядеть, что происходит внутри. Я извлекла из сумки веревку и альпинистский крюк. Со стороны двора стена была не железной, а более основательной – бетонной, что облегчало мою задачу. Установка крюка заняла некоторое время. Затем я закрепила веревку и по ней спустилась вниз. Здесь из сумки был извлечен новый предмет – плащ с маской для лица. Надев его, я стала почти невидимой. Не зря я столько времени потратила на занятиях у сенсея. Я двинулась вдоль стены дома и заглянула за угол.
   Вот здоровенный сарай, который я мельком видела сквозь открытые ворота. Вот парень с автоматом – стоит, прислонившись к сараю. Второго охранника не видно. И вообще больше никого не видно. И ничего. Может, обойти дом с другой стороны – вдруг там найдется щелочка в шторах, через которую можно подглядеть, что делается внутри, или еще что-нибудь интересное? Я уже повернулась, чтобы отправиться по намеченному маршруту, как вдруг за воротами раздался гудок. Я замерла на месте.
   Охранник поднялся по небольшой лесенке и глянул в глазок. Значит, глазок все-таки есть – только не там, где я его выискивала. Тем временем на гудок из дома вышли еще двое – второй парень с автоматом и невысокий темноволосый мужчина. В воротах вначале открылась щелочка, состоялись какие-то переговоры, затем створки распахнулись, и машина въехала во двор. Ворота тут же были закрыты. Зато открылись двери склада. С того места, где я стояла, мне была видна половина склада. Как там все было классно! Яркое освещение, широкие стеллажи, гладкий бетонный пол… Контрастом этому великолепию стали двое понурых доходяг, появившихся из глубины помещения. Они открыли задний борт машины и стали выгружать из нее ящики с бутылками – судя по звуку, пустыми. Когда один из работяг чуть замешкался, автоматчик, не задумываясь, саданул его прикладом:
   – Шевелись, падло!
   – Не ругаться, сколько я говорил! – раздался голос темноволосого с сильным кавказским акцентом. Сам он в разгрузке не участвовал. Вместе с человеком, вышедшим из машины, он отошел в сторону – причем как раз в мою, так что я могла слышать каждое слово.
   – Ну как дела, как бизнес? – спросил кавказец.
   – Продажа как обычно, но проблемы возникли, – ответил его собеседник. Он стоял ко мне спиной, лица я не видела. Одет он был в китель наподобие военного.
   – Какие у нашей фирмы могут быть проблемы?
   – Налоговик наш что-то не по делу оборзел, лицензии опять требует. Выступал тут по радио: «Я, – говорит, – прикрою все лавочки, не платящие налоги».
   – Может, ему мало? Надо больше давать.
   – В том и дело, что он брать перестал.
   – Перекупили, значит.
   – Наверно. А еще вчера двоих наших ребят замочили.
   – Как это?
   – На Волге под лед затолкали. А какой-то рыбак видел, пошел в отделение и рассказал. Сначала их заставили прорубь долбить, а потом в нее же и затолкали.
   – Вот гады! – Лицо кавказца исказилось. – Это Спиридона дело, я знаю! Разрешил бы мне Турок, я бы этого Спиридона своими руками… Взял парочку надежных ребят и достал бы его где угодно. От меня же не спрячешься – ты меня знаешь!
   – Да уж… – согласился его собеседник. – Только Турок воевать не хочет. Приказал сидеть тихо. Не время, говорит.
   – Политика… – с презрением протянул кавказец. – Я тебе так скажу: этот Спиридон и Хозяина убил. Аллах свидетель – его это дело.
   – Вряд ли, – покачал головой второй собеседник. – Спиридон сошка мелкая. Хозяин ему не ровня. Тут о-очень крупные люди замешаны.
   – Может, ваши? – спросил кавказец.
   – Может, и наши, – неожиданно легко согласился второй.
   Признаться, я ничего не поняла в последних двух репликах. Чьи «ваши»? Ладно, слушаем дальше.
   – Ты закрутки привез? – спросил кавказец.
   – Закрутки, этикеток двадцать тысяч, тару – все, как заказывали.
   – Давай накладную. Так…
   Тем временем работяги кончили разгружать и начался обратный процесс: со склада стали выносить ящики с бутылками. Судя по тому, как кряхтели носившие, на этот раз тара была не пустая – с содержимым.
   – На тебе накладную, – сказал кавказец. – Двадцать ящиков «Столичной», десять «Абсолюта», десять «Смирнова».
   – Ну счастливо! – попрощался приезжий. Он повернулся, чтобы сесть в машину, и теперь я могла хорошо разглядеть его китель. На плечах приезжего я с изумлением увидела… милицейские погоны! Передо мной стоял капитан милиции. Так вот кто были «ваши»!
   Капитан сел в машину, ворота открылись, и… и тут началось нечто такое, чего не ожидали ни я, ни обитатели дома на улице Маркса.
   Во двор вбежали три человека с автоматами. Они тут же открыли огонь. Первым упал охранник, оставшийся возле склада. Второй, открывавший ворота, успел сделать несколько выстрелов, но тоже был убит – видимо, его противники оказались более меткими. Капитан выскочил из кабины и, скрываясь за колесом, начал отстреливаться. Он ранил одного из нападавших, но другой пригнулся к асфальту и послал очередь под машину. Капитан закричал и рухнул на асфальт. Третий нападавший уже собирался добить его, но тут в дело вступил кавказец. В самом начале перестрелки он исчез. Видимо, он бегал в дом за оружием. Появившись на крыльце, он сразу начал стрелять. И отнюдь не мимо. Рухнул нападавший, который собирался добить капитана. Другой выпустил в кавказца очередь, но тот кубарем скатился с крыльца и, продолжая непрерывно двигаться, стрелял. Он вынудил второго автоматчика укрыться за машиной, а затем неожиданно легко вскочил на нее и расстрелял своего противника сверху.
   Тут я заметила, что один из нападавших, которого в самом начале ранил капитан, поднял автомат. Я чуть не закричала, чтобы предупредить кавказца (почему-то, сама не знаю почему, мои симпатии в этой схватке были на его стороне), но меня опередил капитан. Он поднял пистолет и выстрелил, его враг рухнул. Весь бой продолжался минуты две, не больше.
   Когда выстрелы стихли, стало слышно бульканье. По двору разнесся характерный спиртовой запах – это вытекала из разбитых бутылок водка. Кавказец выгнал из склада прятавшихся там работяг, заставил их вынести из дома одеяло и уложить на него капитана. Быстрыми уверенными движениями кавказец разорвал китель раненого и перевязал его. Из кабины грузовика извлекли труп убитого водителя.
   Тут на улице замелькал свет приближавшейся машины. Кавказец взял в руки автомат, работяги бросились в укрытие. Во двор въехала милицейская машина. Я ожидала, что прибывшие кинутся разоружать стоявшего с «калашниковым» в руках кавказца, но ничего подобного не произошло. Выскочивший из «уазика» сержант подбежал к хозяину дома и тревожным голосом спросил:
   – Что? Напали? Есть жертвы? Вас задело?
   – Меня нет. Капитана сильно ранили. «Скорую» вызвали?
   – Сейчас приедет. А кто эти ребята?
   – Будем разбираться. Обыщите-ка их.
   Сержант кинулся выполнять приказ. Он обшарил карманы лежавших.
   – Ничего нет. Только сигареты у одного, а у другого жвачка.
   – Не дожевал, – криво усмехнулся кавказец. – Ладно, несите их на ледник. Привезу знающих людей, узнаем, кто такие. А машину их вы не видели?
   – На улице вроде нет.
   – Станут они прямо у ворот оставлять! На соседних посмотрите!
   При этих словах у меня екнуло сердце: Илья! Я стала осторожно отступать вдоль стен назад к забору. Однако, как видно, я делала это недостаточно осторожно – хозяин дома насторожился.
   – Постой! – окликнул он сержанта. – Здесь еще посмотреть надо.
   На мое счастье, он неверно определил направление, с которого раздался шорох, и двинулся в другую сторону. Мне хватило этих нескольких секунд, чтобы, уцепившись за веревку, вскарабкаться на стену.
   Я уже перебралась на свою лесенку, когда снизу послышался крик:
   – Стой, гад! Стой, все равно достану! – Пуля ударила в стену, которую я только что преодолела. В этих условиях думать о снаряжении не приходилось, я бросила и веревку, и лесенку. Ходу, ходу!
   Я выскочила на улицу и помчалась налево – туда, где должен был стоять Илья. На перекрестке машины не было!
   Неужели он, услышав выстрелы, сбежал? Вообще-то он, конечно, мужик очень осторожный и в серьезном деле я его еще не проверяла, но чтобы так сразу струсить! Я глянула направо, налево… Вон! Вон они – рубиновые огоньки «Москвича»! На следующем перекрестке! Я помчалась еще быстрее. Илья распахнул дверцу, я плюхнулась на сиденье, и он тут же рванул с места.
   – Ты почему здесь? Почему не стоял, где я сказала? – набросилась я на Илью.
   – Там грязно очень, – оправдывался он. – Я бы с места не стронулся. Это в тебя стреляли? Ты не ранена?
   Меня тронула эта забота.
   – Стреляли в меня тоже, но не только, потом расскажу. Ты скажи лучше, куда мы едем?
   – Как куда? – удивился он. – На шоссе – и домой.
   – Не надо нам на шоссе, – покачала я головой. – Туда нельзя. Они нас в два счета догонят. Или, еще лучше, перехватят на КП ГАИ.
   – Как это? – не понял он.
   – Потом объясню. Давай искать укрытие.
   Говоря это, я всматривалась в домишки, мимо которых мы проезжали. Укрытие требовалось найти здесь, в частном секторе, – скоро начнутся пятиэтажки, и спрятаться там будет труднее.
   Вот, нашла! То, что надо: покосившийся домик, а главное – ворота нараспашку.
   – Заезжай! – скомандовала я Илье.
   – Куда? – не понял он. – Сюда? Зачем?
   – Сколько вопросов и ни одного дельного! – возмутилась я. – Потом все объясню, я же сказала. Давай заезжай, если жить хочешь.
   Жить мой напарник, видимо, хотел, потому что послушно повернул руль, и «Москвич» медленно вкатился во двор. Я тут же бросилась закрывать ворота, однако это оказалось не так-то просто – их не закрывали, должно быть, со времени визита в город войска Емельяна Пугачева. Илья бросился мне помогать. Нет, что ни говори, а иногда мужчины все же бывают полезны: одна створка ворот наконец закрылась. Вторую мы тоже кое-как притворили, после чего укрылись за машиной.
   Ждать пришлось недолго. Улица озарилась светом фар, и мимо нас проехал знакомый мне «уазик».
   – Так это ж милиция! – воскликнул Илья, разглядев надпись на борту машины. – Может, расскажем? Чего мы прячемся?
   – Сиди тихо! – приказала я. – Тут милиции-то и приходится бояться больше всего.
   Надо отдать ему должное – соображал он быстро.
   – Вот оно что… – протянул мой напарник. – Дело-то еще круче, чем я думал…
   – Ну что, переберемся в машину? – предложила я. – Посидим, подождем немного – часика этак три, – а потом потихоньку и поедем.
   Однако судьба распорядилась иначе. Дверь домика отворилась, и на пороге появился дед – хозяин этой фазенды.
   – Гляжу – вроде машина приехала, – заявил он в темноту. – Никак гости с деревни. Николай, ты, что ли?
   Я поспешила вступить в беседу первой.
   – Нет, дедушка, мы из города, задержались тут, ночью ехать боимся, хотим до утра здесь постоять. Можно?
   Дед поскреб в затылке:
   – Отчего же нельзя? Ночуйте, коли надо. Только зачем в машине? Идите в дом, постелим. Чай найдем место.
   Мы с Ильей дружно пожали плечами, но делать ничего не оставалось.
   В тесной хате с низкими потолками нас встретила хозяйка, которую наш визит, похоже, поднял с печи. Она уже накрывала на стол, появились маринованные грибочки, огурчики, а затем и непременный атрибут – бутылка с белой головкой. Илья с сомнением поглядел на бутылку и промямлил что-то насчет того, что ему утром ехать, вести машину…
   – А ты не сомневайся! – заверил его хозяин. – Водка наша, тутошняя. Тут на Чистопрудной – Маркса по-новому – свою водку делают. У Магомеда водка настоящая, не то что в магазине. И крепость есть, и голова болеть не будет – без обмана.