Серова Марина. Тузы и их шестерки

   Я выложила на стол карту города, которую позаимствовала у Федотова, и принялась рассматривать Вересково с высоты птичьего полета. Это был небольшой городок. Я насчитала десяток протяженных улиц, а остальные были длиною всего с километр, а то и меньше. Население города составляло немногим более пятидесяти тысяч человек, все его жители умещались на одном квадратном метре бумаги, где в одном сантиметре было пятьдесят метров.
   После недолгих расчетов я прикинула, что на этой карте отображена площадь в двадцать пять квадратных километров. Все Вересково без труда размещалось на карте, а кроме того, оставалось еще место для недалеких окраин. Названия улиц и номера некоторых домов были проставлены на самой карте, что было весьма удобно.
   Я пошла на кухню и заварила себе чай. Затем, уже с чашкой, вернулась в комнату и продолжила изучать карту. Мне необходимо было позаботиться о том, чтобы собственная легенда не вызвала никаких замечаний и вопросов. Я должна была каждый день инспектировать какой-нибудь объект.
   Время час дня. Не упускать же возможность покататься по городу, тем более что у меня под окном стоит новенькая «восьмерка».
   Я спустилась вниз, села в машину и положила на соседнее сиденье дозиметр. В этот миниатюрный прибор была встроена весьма полезная штучка. Когда уровень радиации превышал допустимый на пять процентов, раздавался звуковой сигнал.
   Естественно, меня интересовало любое изменение, которое будет выше природного фона, то есть тринадцати микрорентген. Я решила ехать по городу медленно для того, чтобы прибор смог уловить даже небольшие изменения.
   Поездка со скоростью двадцать пять—тридцать километров в час даст результат в том случае, если источник радиации будет мощным и если он находится не в центре частного сектора, который занимал примерно половину всей территории города, а непосредственно около дороги.
   Настраивая себя на то, что мне придется прокататься впустую, так как на быстрый успех рассчитывать не приходилось, я выехала на одну из центральных улиц города, которая фактически являлась продолжением трассы, идущей из Тарасова.
   Насколько я знала, транзитному транспорту было не обязательно въезжать в Вересково, и машины обходили этот город стороной, в результате чего загазованность здесь была минимальной. Улица носила название Церковной, что было весьма странно. Непонятно, как она пережила весь коммунистический режим?
   Я проехала от здания райисполкома около четырехсот метров, прежде чем увидела храм, который, в противовес бывшему зданию райкома партии, не травмировал души, а лечил их.
   Храм, построенный еще до революции, стоял на небольшой возвышенности, в результате чего его было видно практически с любой точки города. Миновав его, я начала спускаться вниз по Церковной.
   В глаза бросалась чистота улиц, что свидетельствовало о работе, которую проводило муниципальное управление. Только вот в этом чистом месте что-то уж часто стали болеть люди.
   Неожиданно навстречу мне попался автобус с черной полосой. Я посмотрела в зеркало заднего вида. Автобус остановился, и из него стали выходить пожилые мужчины и женщины.
   Приехали с кладбища.
   Я притормозила. Развернулась и подъехала к людям, которые потихоньку заходили в подъезд одного из серых трехэтажных домов. Я вышла из машины и, подождав, пока все родственники покойного или покойной выйдут из автобуса, подошла к водителю, стоявшему на улице.
   — Кого хоронили? — спросила я.
   Он молча пожал плечами.
   — Мужик какой-то, лет тридцать пять, молодой еще, а уже туда, — при этом он показал глазами на небо.
   — И много у вас…
   Я осеклась на полуслове. Он поспешил меня переспросить:
   — Что?
   — Да ничего, ничего, — ответила я, отступая. — Не подскажете, где ваша контора находится?
   Повернувшись к автобусу, я прочитала на лобовом стекле:
   — «Черный венок». Где это?
   — Вы что, тоже собрались? — осведомился он, после чего затянулся сигаретой.
   — Нет, повременю. Так как мне проехать?
   — Сейчас по Церковной вниз, пересечете одну улицу, на следующей повернете направо и проедете квартал. Увидите вывеску. Двухэтажное желтое здание. Мимо не проедете.
   Я поблагодарила водителя и отправилась в похоронное бюро. Контора располагалась на первом этаже и занимала всего две комнаты. Меня встретила женщина с дежурной скорбью на лице.
   — Здравствуйте, — сказала я.
   — Здравствуйте. Что вы хотели?
   Она, наверно, поняла по моему виду, что у меня из родственников никто не умер.
   — Я представляю областной Комитет по охране окружающей среды. — Я показала ей удостоверение. — Понимаете, мне необходимо написать отчет об экологической обстановке в городе. Я подумала, что вы мне в этом можете помочь.
   Женщина, одетая в черную юбку и черную кофту, нахмурилась, пытаясь сообразить, что мне от нее нужно.
   — Не подскажете, много ли у вас работы в последнее время? Как, бизнес процветает?
   — Об этом вам лучше говорить не со мной, а с директором, — сказала принимающая посетителей дама. — Пройдите. — Она кивнула на обитую кожзаменителем дверь. — Евгений Павлович.
   — Спасибо, — поблагодарила я.
   Директор оказался жирным дядькой с всклокоченными волосами, обвислыми усами, длинной и спутавшейся густой бородищей. Он был похож скорее на раскормленного дьякона, нежели на директора предприятия. Я представилась, снова показала свое удостоверение и задала вопрос, касающийся его бизнеса.
   — Вас интересует точная статистика? — прищурив черный глаз, спросил Евгений Павлович.
   — Если вы считаете возможным дать мне эти цифры, то я была бы вам весьма благодарна. В городе подобное предприятие одно?
   — Да, можно обращаться в антимонопольный комитет, — утвердительно ответил на мой вопрос директор.
   Он встал из-за стола, и я увидела, что на его сиреневом галстуке проступает небольшое белое пятно. Фу, какая гадость! Мужик за собою явно не следил. Тем временем директор подошел к небольшому комоду, который был приспособлен под хранилище документов.
   Выдвинув второй сверху огромный ящик, он достал из него толстенную книгу и с ней вернулся к столу. Послюнявив палец, дошел до страницы, где была сделана последняя запись. Нахмурился, затем залез в конец тома и пробормотал:
   — Так… статистика. С ноября месяца прошлого года усопших у нас становится все больше и больше. Ежемесячная прибавка в среднем на пять-шесть человек… Последние два месяца — на десять. Как видим, идет неуклонный рост.
   — Чем вы можете это объяснить?
   — Не знаю. Вы не читали статью в «Красном колхознике»? Наша корреспондентка, Мария Ленская, задается вопросом, почему мы все умираем.
   Я смотрела на него и видела, что этот человек отнюдь не рад тому, что его бизнес неуклонно расширяется.
   — Вы не видите на моем лице оптимизма? По-вашему, я должен был бы потирать руки? Но, если так пойдет и дальше, то через пару лет в городе некого будет хоронить. Думаю, и ваш приезд сюда не случаен. За август у нас умерло сто сорок три человека.
   — Среди них много молодых?
   — Молодые попадаются все чаще, — согласился Евгений Павлович. — Да и стариков стало больше умирать. Не знаю, что случилось. У меня у самого не так давно умерла мать. Хотя год назад мне казалось, что она проживет еще десяток-другой лет. Рак — банально и в то же время ужасно.
   — Для вас уже онкологические заболевания стали банальностью? — переспросила я.
   — Да, веселого мало.
   — Спасибо вам за статистические данные, я это непременно учту. Могу я вас попросить, Евгений Павлович, дать мне кого-нибудь, кто отметил бы дома, в которых умирали люди?
   Я вытащила из сумочки карту города и развернула ее.
   — Это около тысячи адресов, — тут же прикинул бородатый директор. — Знаете, вряд ли я смогу вам выделить для этой цели людей. Мы здесь разжились компьютером, и, в принципе, я мог бы дать вам дискетку, но у вас есть, где просмотреть?
   Я развела руками.
   — А не могли бы вы мне распечатать все адреса?
   Директор закатил глаза.
   — Сейчас так возросло количество вызовов, у меня люди очень напряженно работают. Вряд ли я буду в состоянии…
   — Вряд ли у вас будет возможность спокойно работать. Не хотите познакомиться с моим очень хорошим знакомым? Он налоговый инспектор.
   Запаршивевший дядька посмотрел на часы, с шумом втянул носом воздух, потом сказал, что полчаса времени он найдет.
   Лазерный принтер выдал мне пачку листов с адресами. Я забрала бумаги и поблагодарила директора за содействие.
   — Знаете, вы только что забрали весьма конфиденциальные данные, но я близко знаком с Борисом Всеволодовичем, и он говорил о том, что должен приехать человек, который будет составлять отчет об экологической обстановке в нашем городе. И справка об уровне смертности — вещь естественная. Надеюсь, что вы не станете использовать эту информацию в официальном документе?
   — Я ничего не могу обещать, — неопределенно ответила я, сворачивая бумаги и запихивая их в сумочку. — А ваша близкая дружба с Федотовым позволила вам стать монополистом. Не так ли?
   Он улыбался в бороду и едва заметно утвердительно кивал головой.
   — Поменьше вам работы, — пожелала я на прощание.
   Сев в машину, я решила еще покататься по городу, рассчитывая на то, что «ДП-10» все-таки подаст голос. И в то же время мне не терпелось сесть за стол, выискивать по карте названия улиц и ставить ручкой крестики на тех домах, где были зарегистрированы случаи смерти.
   Я предполагала, что после того, как эта рутинная работа будет проведена, обозначится некий район, где людей умирает больше, и я смогу определить примерное местонахождение источника радиации. Пока я колесила по улицам, мне пришло в голову, что во время работы с картой надо отбросить все смертные случаи с людьми старше шестидесяти, так как здесь есть большая вероятность, что человек умер не от рака, а по какой-либо иной причине.
   Остановившись, для того чтобы сориентироваться, куда меня занесло, я увидела по карте, что совсем недалеко от меня находится редакция газеты «Красный колхозник». Сама карта была отпечатана в прошлом году, что свидетельствовало о большой точности. Делали ее толково, обозначили практически все учреждения Верескова, начиная от администрации и заканчивая детскими садами.
   Познакомиться с этой корреспонденткой? Надо. В конечном счете письмо писала именно она.
   Я поднялась на второй этаж деревянного гнилого дома и увидела на обшарпанной двери табличку с надписью «Главная редакция газеты „Красный колхозник“», толкнула незапертую дверь и попала в большую комнату, где сидели четыре человека: двое мужчин и две женщины.
   — Могу я поговорить с Ленской? — спросила я у всех сразу.
   — А вы кто? — Одна из женщин отвернулась от компьютера, и я вспомнила описание, которое мне дал Гром.
   — Я из Комитета по охране окружающей среды.
   Моя ровесница встала со своего места и поспешила подойти и протянуть руку.
   — Я — Мария Ленская. А вы? — спросила она меня в свою очередь.
   Я пригласила ее выйти из комнаты в коридор. Русые длинные волосы Марии были заплетены в косу, которая сейчас лежала на груди. Когда мы очутились за дверью, я протянула ей удостоверение. Мария с интересом рассмотрела документ, отдала мне и сказала, одновременно кивая головой:
   — Очень приятно, Юлия Сергеевна.
   — Я знаю о ваших статьях, которые вы печатали в газете. Честно говоря, я их не читала, но слышала о том, что вы очень озабочены тем, что увеличилось количество заболевших раком. Кроме того, вы писали письмо в область.
   — Дошло? — все еще не могла поверить она.
   — Как видите. С чем вы связываете увеличение количества онкологических заболеваний?
   Она неожиданно, несколько по-мужски, заложила руки за спину, нахмурила брови, и тут я вспомнила замечание Сурова о том, что корреспондентка весьма упряма. Так это и было на самом деле. С первых минут общения мне стало ясно, что эта дама будет упрямо доказывать даже то, чего не существует.
   — Я считаю, что в этом виноват завод, который здесь построили итальянцы.
   — Вот как. И что это за предприятие?
   — Я удивлена, что вы об этом ничего не слышали, — съязвила Ленская. — Два года назад концерн «Роситалпластмасса», есть такой, начал строить у нас завод по производству всяких домашних мелочей: совков, горшков, ну и всего прочего. Они очень быстро закончили это строительство, уверяя, что производство будет экологически чистым. Но на самом деле все далеко не так гладко, как нам, то есть жителям Верескова, хотелось бы. Во-первых, поставили трубу, правда небольшую, не такую, как у котельной, но все равно из нее постоянно идет белый дым, который наверняка не безвреден. Затем с этого предприятия сделали отвод прямо в реку. Что туда сбрасывают, мы не знаем. Но дело в том, что наша речушка Северная протекает по окраине города, а завод стоит выше по реке. Соответственно, вся зараза проплывает мимо нас. И, между прочим, в этой реке купаются наши дети, и из нее же идет и водозабор. А водозабор опять же стоит ниже по течению, чем этот завод. Я просто уверена, что вся вода, которую потребляет город, загажена этим заводом.
   — Вы упоминаете об этом предприятии в ваших статьях?
   — А как же, — взвилась корреспондентка. — Вы что же думаете, я буду печатать отсебятину? Ни в коем случае! Все проверено.
   — Что, и цифры о количестве больных?
   Этот вопрос ей не понравился.
   — Ну откуда же я буду знать реальные цифры? Кто мне скажет? Я вижу, что происходит с моими соседями, знакомыми, со мной, наконец.
   — А что с вами происходит?
   — Со мной? — Она скрестила руки на груди, прижимая толстую косу. — Со мной ничего. Пока ничего, слава богу. Но люди умирают.
   — Хорошо… У вас есть результаты химического анализа воды, взятой из реки?
   — Нет. Зачем?
   — А вам не кажется, что эту истерию нужно прекратить?
   — Я не понимаю, — возмутилась она. — Вы сюда приехали проконтролировать экологическую обстановку или же уговорить меня перестать писать правду?
   — А в чем заключается ваша правда? В том, что завод, который производит бытовую утварь, загрязняет воду в реке? А если при проверке выяснится, что это не соответствует действительности?
   — Как же не соответствует? — снова возразила мне пухленькая Ленская. — Это так и есть. Меня даже на территорию предприятия не пустили, и со мной не стал никто разговаривать. И именно это говорит о том, что на предприятии незамкнутый технологический цикл. Вы меня понимаете? Идет сброс ядов в реку. Все это токсично. И все это оказывает негативное влияние на здоровье наших жителей. Мы должны закрыть этот завод.
   — Вы обиделись на руководство предприятия, которое не пустило вас на территорию и отомстили им, опубликовав статью, не так ли?
   — Это мое право. Право журналиста!
   Провинциальный фанатик борьбы за право совать свой нос в любую нору. Жаль ее…
   — Подождите, подождите. — Я попыталась ее успокоить, перекрыть хотя бы на время фонтан эмоций. — Вот что я вам могу предложить. Давайте мы вместе с вами попытаемся установить, загрязняет ли совместное итальянско-российское предприятие окружающую среду или нет? Думаю, что с моим документом нас пропустят на территорию, и мы сможем познакомиться со всем технологическим процессом.
   — Почему бы вам не взять пробу из реки и не сделать соответствующие анализы? Вы что, приехали без оборудования?
   Мне нужно было найти какой-то ответ на вполне резонный вопрос. Гром не собирался снабжать меня портативной лабораторией для того, чтобы я здесь на самом деле брала пробу воды и почвы.
   — Вы знаете, нас не очень хорошо финансируют. — Я начала рассказывать басню. — Для того чтобы проводить дорогостоящие анализы, необходимо иметь на руках какие-то факты. А для простых сгодится оборудование обычной санэпидстанции. Надеюсь, у вас имеется такая структура?
   — Да, конечно. — Ее голос был наполнен сарказмом. — Там одна старая бабка, которой уже лет семьдесят, да и она не собирается ничего делать. Просто сидит и получает за свою работу денежки из местного бюджета. Вы думаете, тут кто-либо заинтересован в развитии санитарно-эпидемиологического надзора? Мы можем здесь все, как мухи, передохнуть, и никто палец о палец не ударит, включая нашего многоуважаемого господина Федотова.
   — Откуда вы взяли информацию об участившихся случаях заболевания раком?
   — Откуда? — Она развела руками. — Да кого ни спроси, у кого-нибудь родственник или знакомый загибается. Вот откуда информация. У нас в городе пятьдесят три тысячи жителей. Это тьфу! Знаем друг друга в лицо.
   При этом она отвернулась в сторону. Затем снова уставилась на меня исподлобья.
   — Вы думаете, мне кто-нибудь даст реальные цифры?
   С этой женщиной было все ясно. Она, похоже, постоянно находилась в состоянии легкой истерии, и не важно при этом, по какому поводу выплескивались эмоции. Лишь бы что-нибудь выплескивать и лишь бы чем-то возмущаться. Хотя в этот раз Ленская била в точку, но, похоже, даже и не подозревала об этом. Брать такого товарища себе в помощники я не хотела и уже пожалела о том, что пригласила ее на совместную инспекцию. Она тем временем и не собиралась забывать о моем предложении.