Серова Марина. Удавка для жрицы любви

   — Вызывали, товарищ подполковник? — спросил длинный.
   — Да, вызывал. У меня к вам просьба, ребята. Вот эта девушка, — показал он на меня, — расследует одно дело, и ей нужна информация по вызову, где вы работали несколько дней назад. Я бы хотел, чтобы вы ответили на ее вопросы. Я вас представлю: это следователь Харченко Андрей Валентинович, — показал он на длинного, — а это Александр Анатольевич Попов, опер-уполномоченный, выезжавший на место происшествия в тот вечер.
   Киря мотнул мне головой, мол, приступай.
   — Мне очень приятно. Татьяна Иванова, — представилась я. — Кто прибыл первый на место происшествия?
   — Мы, — ответил Попов.
   — Кто находился рядом с телом, когда вы прибыли?
   — Толпа соседей. Отец валялся в пьяном угаре на кухне. Когда мы начали опрашивать соседей, то ничего путного выудить не удалось, никто ничего не видел и не слышал. Осмотрели квартиру, нашли ножницы и моток веревки. Отдали на экспертизу.
   — Да, как показала дактилоскопия, отпечатки на ножницах и на веревке принадлежат погибшей, — продолжил уже Харченко, — да еще и на этой железной лестнице, к которой была привязана веревка, на самом верху тоже имелись ее отпечатки. Правда, есть одна странность — вся лестница чистая, словно отполированная, а сами отпечатки — размытые. Но это вроде бы и не важно сейчас… В общем, в соответствии с найденными уликами было сделано заключение, что это суицид.
   — А причины вы не выясняли? — уточнила я.
   — У нас и без того дел хватает. Собственно, какая разница? В крови наркотиков обнаружено не было, только водка, причем хорошая доза. Скорее всего по пьянке переклинило, — уверенно отвечал Харченко. — Тем более что, по мнению соседей, семья неблагополучная, да и сама девушка была не ангел.
   В конце концов меня это уже начало раздражать. Почему все, включая сотрудников милиции, уверены в самоубийстве по косвенным доказательствам? Ведь то, что на ножницах, на веревке и даже на лестнице были ее отпечатки, еще не значит, что она повесилась сама. Кстати, как могли появиться ее отпечатки на лестнице слишком высоко? Тем более странно, что в самом обычном пыльном подъезде оказалась довольно чистая лестница — лично меня это навело на определенные подозрения. Впрочем, точные выводы пока делать было все-таки рано.
   — Что ж, спасибо большое! — поблагодарила я милиционеров, и они удалились.
   — Слушай, а как тебе этот Харченко? — закуривая сигарету, поинтересовалась я.
   — Что, не понравился? — улыбнулся Киря. — Если честно, я тоже от него не в восторге, слишком наглый, слишком самоуверенный, да еще с претензиями. Но что поделать: в наше время блат делает все. Он через пару лет, глядишь, и мое место займет.
   — В его интересах сейчас раскрыть как можно больше дел, ведь так? — выпуская дым, усмехнулась я.
   — Ты нашу кашу хорошо знаешь.
   — Даже слишком! Большое спасибо тебе, Вовка, за помощь. Но, чем больше я узнаю, тем больше моя уверенность в том, что Ирину Гришину убили. Только вот кто и за что? Это мне предстоит выяснить.
   На крыльце управления курил уже известный мне Попов.
   — Татьяна, можно с вами поговорить? — обратился он ко мне.
   — Да, конечно.
   Он опустил глаза и стоял, переминаясь с ноги на ногу.
   — Вы что-то хотите мне сказать? — решила я его подтолкнуть.
   — Да, я по поводу этого дела… Понимаете, Татьяна, не было проведено даже минимальное расследование. Чтобы очередного «висяка» не было, они свернули все быстро.
   — Вы правы. Я это уже успела почувствовать.
   — А еще с отпечатками… что-то тут не то. Не знаю, что там конкретно произошло, но интуиция оперативника никогда меня не подводила. У меня впечатление, что девушке помогли повеситься. С какой стати ей самой надо было лезть на самый верх лестницы? Только для того, чтобы там остались ее отпечатки? И где это вообще видано, чтобы в грязном подъезде была ну просто стерильная чердачная лестница?
   — Отпечатки, конечно, вопрос спорный — могла сама оставить, могли убийцы постараться, чтобы сфабриковать правдоподобное самоубийство. Это еще выяснять надо. Непонятно другое: если ей «помогли» отправиться на тот свет, то кто это мог быть?
   — Ну, насчет этого у меня вообще никаких версий нет, — беспомощно развел руками милиционер.
   У меня уже были кое-какие мысли, но делиться ими с кем бы то ни было я пока не собиралась. Поэтому поторопилась поскорее расстаться с моим собеседником.
   — Спасибо за информацию, — поблагодарила я своего единомышленника и отправилась дальше, махнув рукой на прощание.
   «Если я в своих подозрениях не одинока, надо действовать более решительно, — подумала я. — Все-таки хорошо, что не я одна обратила внимание на некоторые несоответствия этого дела». Я с каждой минутой все больше склонялась к мнению, что отпечатки Ирины Гришиной неизвестные убийцы специально оставили на предварительно вытертой лестнице, чтобы сымитировать самоубийство девушки.
   «Соседка ясно слышала, что открывалась дверь в квартиру Гришиных. Наверное, Ирина кого-то впускала в дом, но кого?» — сама себе задавала я многочисленные вопросы. Впрочем, некоторое подобие ответа нашлось сразу же, как только я поставила себя на место девушки. «Незнакомых личностей я вряд ли на порог пустила бы», — решила я. Но радость от такой догадки была весьма сомнительной — выходит, преступление мог совершить только кто-то из знакомых самой Ирины.
   Погода стояла отвратительная. Лето выдалось очень сырое и холодное, последние три месяца в Тарасове солнце было нечастым гостем. В этом году и позагорать-то простым людям не удалось. Все надеялись, что осень будет теплой, но и здесь просчитались. Дожди шли, не переставая, весь сентябрь, а с середины октября начались заморозки.
   Уже близился вечер, и мелкие лужицы на асфальте, оставшиеся после утреннего дождя, стали покрываться тонкой корочкой льда.
   По-хорошему, мне пора бы уже отправиться домой, где меня дожидается мой проголодавшийся пушистый сожитель. Я решила заскочить в магазин перед домом и купить ему сосисок, чтобы сгладить обиду относительно моего долгого отсутствия. Однако необходимо было выполнить еще один пункт моего расследования, запланированный на сегодня.
   Я снова вернулась во двор дома, где произошло убийство. Да, теперь я более не сомневалась, что это определение вполне применимо к происшествию. Слишком многое указывало на то, что суицида не было.
   Мысль о том, что Марина и Михаил Гришины как-то замешаны в преступлении, упорно не оставляла меня. В принципе у них имелся довольно веский повод совершить убийство — чтобы заполучить квартиру. Нина Михайловна была не согласна разменять квартиру, так как это шло вразрез с интересами Ирины. Но если Ирины не стало, то теперь у матери остается только один сын. Свет в окошке. Разумеется, любящее сердце не выдержит, и она сделает все, что он попросит. Хм, что-то я не заметила этого при посещении квартиры Гришиных… Ну да ладно, пойдем дальше. Допустим, Михаил или Марина (или они вместе) надеялись, что им удастся уговорить Нину Михайловну на размен квартиры.
   Далее. Насколько можно было судить по внешнему облику Марины, молодая чета Гришиных отнюдь не испытывала финансовой нужды. Марина была стильно и дорого одета, уж я-то в этом кое-что понимаю.
   Надо сказать, это поставило меня в тупик. Люди, у которых имеются деньги, вряд ли станут убивать из-за эфемерной возможности получить квартиру, тем более такую, которая оставляет желать лучшего.
   С надеждой погладив дневник, лежавший на переднем сиденье, я вздохнула и покачала головой. Возможно, именно он поможет мне пролить свет на происшедшее.
   Смеркалось. С каждым следующим осенним днем темнеет все раньше и раньше. Я посмотрела на часы. Через полчаса станет совсем темно. Так, приступим к очередному этапу плана. Согласно ему сейчас мне следовало перевоплотиться в восемнадцатилетнего подростка. Куртка и джинсы здорово могли в этом помочь, а вот длинные светлые волосы здесь были совсем ни к чему.
   — Что ж, придется из шикарной красотки сделать неоформившегося подростка, — сказала я, проводя определенные манипуляции с волосами и лицом, а потом состряпала наивно-смешливую физиономию и даже показала сама себе язык, чтобы лучше войти в роль.
   В зеркало заднего вида на меня смотрела мордашка юной девушки, самое большее — лет девятнадцати.
   — Интересно, не переусердствовала? — немного посомневалась я. — С другой стороны, не так уж это и важно, темнота надежно скроет некоторые детали внешнего вида, а необходимое поведение мы легко инсценируем.
   Во дворе было пустынно. Слегка подмораживало.
   «Интересно, будет ли молодежь тусоваться на улице в такую погоду?» — размышляла я, стараясь увидеть хотя бы одну живую душу.
   — Давай, наливай, заколебал ты! — послышался звонкий мальчишеский голос.
   — Я сегодня выходной! — ответил ему другой, и компания залилась веселым смехом.
   Молодежь сидела в беседке. Прогулочным шагом я направилась к ним, стараясь привлечь внимание развязной походкой. Как ни странно, сначала мой ход не возымел действия: меня упорно не замечали. Зато это дало мне возможность определить, сколько человек находится в беседке. Компанию трех пацанов скрашивали две девицы.
   — Ребят, огоньку не найдется? — несколько жеманным тоном, растягивая гласные, попросила я.
   Все как один сначала замолчали, потом повернулись ко мне.
   — Найдется, а ты поближе подойди! — предложил симпатичный брюнет с сигаретой в руке.
   — О, а телка-то ничего, слышь, Гоблин, тебе подойдет! — услышала я громкий шепот парней.
   Я достала сигарету и прикурила.
   — А ты откуда к нам такая? Почему раньше я тебя здесь не видел? — спросил тот, кто давал мне прикурить.
   Как я поняла, мальчишка был главным в компании.
   — А я и не отсюда, — сказала я, презрительно оглядывая дощатый пол беседки, усыпанный окурками. — Подругу тут одну ищу. Она мне адрес давно оставляла, а я у нее ни разу не была. Уже минут тридцать тут плутаю, никак найти не могу.
   — А кого надо-то? Мы тут всех знаем! — сообщил мне паренек с преувеличенно наглой физиономией.
   — Ирку мне надо, Гришину, знаете такую?
   — Э-э, радость моя, кажется, ты опоздала. Когда же она тебе адресок-то свой оставляла?
   — Почему это опоздала? Мы с ней, правда, уж месяца три не виделись, ну и что? Может, она уехала куда?
   — А тебя как зовут? — вклинилась в разговор одна из девиц. Она была размалевана, почти как русская матрешка. Блестки на веках, блестки на лице, где под толстым слоем грима явно скрывались прыщи. Волосы согласно молодежной традиции были выкрашены в белый цвет, но, судя по отросшим корням, это было давно, а последние месяца три покраситься девице было некогда. В общем, очень милое создание.
   — Таня. А что? — уже нагло ответила я. — Да что-то я среди Иркиных подруг тебя не видела! Мы ее хорошо знаем, не один год с ней тусуемся.
   — Да, что-то я про тебя тоже ничего не слышала! — поддержала ее другая. Эта выглядела немного приличнее. Волосы у были некрашеные, да и «макияж» на лице был чуть поскромнее.
   Следовало отметить, что одеты девчонки были неплохо. Сразу видно, что не из бедных семей.
   — Чего это вы так накинулись на меня? — возмутилась я. — Я, между прочим, попросила сказать, где Ирка живет, и все.
   — Да ты чего выеживаешься! — встала одна девица со своего места и направилась ко мне.
   — Эй, а ну погоди! — остановил ее молчавший до этого времени парень с кличкой Гоблин. — Иди-ка, Таня, сюда, сейчас мы все и выясним.
   — Да ну вас, ненормальные! — возмутилась я и уже направилась было прочь.
   — А ну стой! — закричал Гоблин и рванул за мной.
   Собственно, на это я и рассчитывала. Он догнал меня и схватил за ворот куртки.
   — Отпусти меня! — заверещала я так, словно он собрался меня резать.
   От неожиданности парень тут же отпустил меня, и к беседке мы направились вместе, вполне мирно переговариваясь.
   — Я что-то не пойму, вы чего ко мне пристали? — возмущалась я.
   — Да видишь ли, мы Ирку похоронили пару дней назад. А тут появляешься ты…
   — Как похоронили? — взвилась я. — Вы что, рехнулись? — глядя на него, возопила я.
   Дальше они рассказывали мне все то, что уже было хорошо мне известно. Однако ребята совершенно убежденно утверждали, что она сама это сделала. Только вот причины назвать то ли не хотели, то ли не могли, потому что не знали.
   — А ведь совсем недавно на кладбище ездили к Верке, — вспоминала одна из подруг.
   — Да, мы с Викой уже ушли, а Ирка там еще оставалась. Что-то все шептала. Кто бы мог подумать, что уже в скором времени мы будем ходить к ним двоим на могилы…
   — А где их похоронили? — уточнил один из парней.
   — В Елшанке. На городском за место дорого платить надо.
   Я продолжала изображать шок.
   — Девчонки, ведь если вы были ее подругами, вы должны были знать, что происходит?! — не отставала я.
   Девчонки были не очень разговорчивыми. Моя интуиция подсказывала мне, что все это из-за присутствующих здесь парней. Тогда я решила применить другой ход.
   — Девчонки, вас как зовут? — с явным опозданием осведомилась я.
   — Меня — Лиза, — представилась крашеная. — А ее — Вика.
   — Меня — Денис, можно просто Гоблин, его — Кирилл, — показал он на самого щуплого и мелкого из них, — а его — Витек.
   — Вот и познакомились. Слушайте… Мне с вами переговорить надо, — обратилась я к девчонкам. — Это дело такое, ну, чисто женское. Если Ирка действительно… — На этом месте я предпочла сделать загадочную паузу.
   — Ладно, мы вас оставим! — слишком угодливо предложил Гоблин. И троица лениво удалилась.
   — Зря ты при них это сказала! — зашипела Лиза. — Они же потом допрос с пристрастием нам устроят.
   — Да ладно вам, неужели они такие великие? — пыталась отшутиться я.
   — Все-таки сомневаюсь я в тебе, — продолжала Лиза, внимательно оглядывая меня, — если бы ты хорошо Ирку знала, то так бы не вляпалась!
   — А я и не говорю, что хорошо ее знала. У нас только однажды пути пересеклись. И дело важное было. А результат его лишь сейчас стал известен. Девчонки, я не пойму, вы что ко мне прицепились? Я Ирке не враг, это точно.
   — А ей теперь никто не враг! — тихо ответила Вика. — Теперь уже поздно. А ты, Лизка, так уж в штыки Таньку не принимай, поговорить сначала с человеком надо.
   — Девчонки, а пошли в кабак, а? — предложила я. — А то здесь разговаривать как-то не по себе. Где гарантия, что нас в соседних кустах не слушают?
   — У тебя что, бобы лишние есть? — удивилась Вика.
   — Не очень много, но помянуть Иринку хватит.
   Мои расчеты были основаны на том, что подружки явно уже подвыпили, а значит, немного нужно для того, чтобы их разговорить. Мы пошли пешком до ближайшего кабака. Возникала еще одна проблема: для меня было вовсе не желательно, чтобы кто-нибудь увидел меня вместе с девчонками. А в том кабаке, куда они предложили отправиться, наверняка находились их знакомые.
   — Девчонки, а вы здесь часто бываете? — решила выяснить я.
   — Не то чтобы часто, но, когда при бобах, заходим, — ответила Лиза.
   — Так, может быть, у вас там знакомых полно? — Я остановилась на полпути.
   — А что? — в унисон спросили подруги.
   — Нежелательно, чтобы нас видели вместе. Ведь вы сами сказали, что потом спрашивать будут, кто я, что я…
   — Это верно, — согласилась со мной Вика, — там за углом есть еще одно кафе, но оно для богатеньких…
   — Ничего страшного, пошли.
   Подружки удивленно переглянулись, но все же безропотно последовали за мной.
   Мы зашли в кафе «Русские вина». Было интересно смотреть, как вытянулись лица моих спутниц. В таком заведении им явно еще не приходилось бывать.
   Казалось, мы попали в восемнадцатый век. Еще бы, стены драпированы тяжелым бархатом, столы и стулья выполнены под красное дерево, украшены всевозможными позолоченными загогулинами и финтифлюшками. На столах стояли канделябры со свечами.
   Мои спутницы настолько смешно смотрелись на фоне этого великолепия, что я не удержалась и хмыкнула.
   — Ой, как здесь кла-ассно! — шепотом протянула ошарашенная Лизка, восхищенно озираясь по сторонам.
   Молодой официант, одетый с иголочки, удивленно осмотрел нашу компанию.
   — Вы к нам? — едва скрывая презрение, спросил он, не спуская при этом глаз с Лизкиных волос.
   — Да, нам нужен столик, и принесите, пожалуйста, меню! — твердо произнесла я.
   Он подошел ко мне совсем близко и вкрадчиво спросил:
   — А вы в курсе того, какие здесь цены?
   — В курсе! — веско заверила я его.
   Мои спутницы тем временем слегка испуганно жались друг к другу.
   — Хорошо, проходите, — поколебавшись, официант показал нам столик в глубине небольшого зала.
   Место мне понравилось. Оно было отдаленным, так что вряд ли кто-нибудь смог бы помешать нам спокойно поговорить.
   — Что будем пить? — спросила я, открывая меню. — Пиво или водку?
   — Мне бы лучше водку! А ты, Вика, чего хочешь? — спросила подругу Лиза.
   — Я, наверное, пива выпью.
   Через несколько минут мы сидели за столиком, ломившимся от еды и выпивки. Мне же, как это часто случалось, пришлось пить безалкогольное пиво. Уж очень мне не хотелось отправляться домой на такси. Тем более что после ремонта я свою старушку боюсь оставлять без присмотра.
   Мы с девчонками выпили за упокой души Ирины Гришиной, после чего я попыталась выяснить, что они знают о том, какой была ее жизнь в последние несколько месяцев. Однако здесь меня ждал провал: выражаясь грубо, но понятно, девчонки лыка не вязали. Лизка быстро опьянела, и по этой причине было напрасно ждать, что она скажет что-то важное. Виктория еще держалась.
   — Опять придется на себе домой ее тащить! — с досадой произнесла Виктория, когда Лизка нетвердым шагом прошествовала по направлению к туалету. — У нее две крайности: либо напиться до беспамятства, либо ширнуться так, чтобы собственное имя забыть.
   — А Ирка баловалась наркотиками?
   — А кто ее знает? При мне она только накуривалась пару раз. А на большее она вроде не решалась. Однажды она видела, как парень от передозы умер, с тех пор ее к наркотикам не тянуло…
   — А вы, наверное, втроем дружили давно?
   — Нет, что ты. Я — сама по себе. С Иринкой нас связывали только общие знакомые, а Лизку я знаю совсем недолго.