Страница:
– А машина у нее есть? – уже не особо интересуясь личностью Марины Каравайцевой, спросила я.
– Есть. Я, кстати, когда она пуфик с доставкой заказала, прям охренел! У самой тачка под ж… а она доставку просит. Это все от понтов ее великих!
– А вдруг ей Аркадий очень понравился, и она специально так сделала? Если захочет, найдет ее по адресу, а навязываться напрямую Марина не решилась, – рискнула предположить я.
Спесивцев некоторое время переваривал услышанное, а затем хмыкнул:
– Ха! А правда! Вполне. Я как-то не подумал о таком. Вот говорю же, что все бабы б…! М-да, точно. Эх, жаль, Аркашка тогда тоже не додумался до этого. Решил, что сам на нее охоту устроил. Ну ты даешь, подруга! И правда детектив. – Он впервые за то время, что сидел в машине, посмотрел мне в глаза. С уважением.
– Какая марка тачки у нее? – с достоинством выдержала я его пьяный взгляд.
– Ай, «девятка» обычная. А понтов, как на «мерсе».
– А у тебя? – как бы между прочим спросила я. – Надеюсь, как раз «Мерседес».
– У меня тоже наша, «четырнадцатая» модель, – без особой гордости ответил Алексей, уронил на себя пепел сигареты, но не придал тому значения.
Я сделала вид, что тоже не обратила на это внимания, и спросила его о Маргарите Постниковой.
– А, эта! Так это ваще дура набитая!
– Почему?
– Как почему? – искренне удивился Алексей. – Притащила его жить к себе, а там такая же дура, мамочка ее. Аркашка целых два года этой пытки выдержал. Но когда Ритка заявила ему, что беременна и хочет рожать, его терпение лопнуло. Он тогда ко мне пришел сам не свой, за голову держится. Что, мол, делать-то, говорит? А я ему сразу так: «Да беги ты оттуда, пока эти бабы тебя не угробили совсем! С чего ты вообще взял, что ребенок от тебя?» Он за эту мою идею как за спасительную соломину ухватился. Может, и правда, говорит, не признавать ребенка? Мне и мать так советует. А я про че талдычу? – говорю! Так вот другана и спас, можно сказать. А Ритка так обиделась, что даже на алименты подавать не стала. А скорее всего, девчонка как есть не от Аркашки. Она девку родила. Представляю себе, как бы он жил в этом бабьем царстве. С ума сойдешь! В общем, вовремя ноги сделал.
– Так, ясно. А как обстояли дела с Лидией Москвиной?
– Да с этой-то все более-менее. Только скучно ему с ней, конечно, было. Медсестра в больничке, где его мамаша работала. Она их и познакомила. Зато Лидка без царских запросов. Максимум – в кино на «Аватара».
– У него с ней были доверительные отношения?
– Это в смысле трахались?
– В смысле духовного общения. Аркадий мог ей доверять какие-нибудь секреты, тайны? – пояснила я.
– А-а, в этом смысле, – усмехнулся он, немного конфузясь. – Это вряд ли. Он в основном все тайны только мне доверял. Мы ведь с детства с ним друганы были. Помню вот, вышли со школы… А нет, сбежали тогда с физики. Да. На задний двор пошли курить и помозговать, куда дальше двинем. И тут Аркашка прям у себя из-под ног кошелек подбирает! Смотрим содержимое, там денег достаточно. «Во пруха! – говорю. – Давай махнем в «Ледок», пивка там, курева купим, закутим, одним словом». А он какую-то визитку оттуда вынул, почитал: «Не, – говорит, – давай лучше вернем хозяйке. Тут адрес есть и телефон». Дурак, что ль? Еле уболтал не относить. Эх, покутили тогда на славу! Но договорились: никому ни слова. С тех пор так и пошло – доверие друг другу полное.
– Замечательно. Тогда скажи, Алексей, в последнее время он доверил тебе что-то, что, по-твоему, могло угрожать его жизни? – прямо в лоб спросила я. – Есть ли у тебя какие-нибудь подозрения, что с Аркадием произошел не просто несчастный случай?
При этом вопросе Спесивцев явно занервничал, снова выглянул в окно, покрутил головой, оглядывая опустевшую улицу, смачно сплюнул, сделал последнюю затяжку, бросил сигарету и как-то быстро и фальшиво залепетал, почти скороговоркой:
– Ниче, ваще ниче. Ничего не доверял. Я ничего не знаю. И даже не предполагаю. Понятия не имею ни о чем. Ладно, пошел я. А то баба моя беспокоиться начнет, – и он стал шарить по дверке, пытаясь нащупать ручку.
– Да погоди, – остановила я его. – Давай подвезу. Так быстрее будет.
– Не, не надо. Да и пивка еще возьму. Извини, перебрали вчера с ребятами. Все, пока, – наконец открыл он дверцу и буквально пулей выскочил из «мишеля».
М-да, врать господин Спесивцев не умеет. Явно что-то скрывает. Ничего, придет время, дожмем, думала я, глядя ему вслед. Он шел быстро, но неровно, сказывалось действие полутора литров пива, политых на старые дрожжи.
Поток машин заметно поредел, а потому я стояла порой не в пробках, а в небольших заторах. Вот ведь когда коммунисты строили эти узкие дороги в нашем городе, они и предположить не могли, что благосостояние граждан Тарасова так немыслимо возрастет. Раньше-то ездили по городу четыре «Волги ГАЗ-21», с пяток «Побед» да пара «Москвичей». И то были они с правительственными номерами и возили только высоких чиновников. А теперь чуть ли не в каждой семье личное авто, а то и два! Все течет, все меняется.
И пока я медленно продвигалась к назначенной цели, мысленно анализировала наш разговор с Алексеем Спесивцевым.
Типчик, конечно, еще тот. Беспринципный, пьющий, любит задавать тон окружающим, никем не являясь в этой жизни. У Спесивцева все вокруг дебилы, идиоты и сволочи. Только он самый умный. Для него существуют два мнения: одно – его, другое – неправильное. А вот Аркадий Костромской, наоборот, личность нерешительная, попал под полное влияние своего друга. Не посоветовавшись с ним, как я поняла, шагу не ступал. Хотя чаще всего, если мы спрашиваем чьего-то совета и поступаем так, как нам подсказали, значит, в душе мы именно так и хотели поступить. Потому Аркадий так сразу и соглашался взять чужой кошелек или бросить беременную женщину. Сначала в нем начинал шептать голос совести, но при определенной поддержке шепот быстро затихал, и наружу вылезала темная сущность. Ожесточенной борьбы между честью и бесчестием не происходило. Вот так, мало-помалу, опрашивая людей, которые тесно были связаны с интересующим тебя объектом, узнаешь о нем много разного. Порой такие опросы очень помогают в следствии. Начинает казаться, что ты и сам объекта хорошо знал, и тебе не составляет особого труда почувствовать, что заставило его затянуть себе петлю на шее, то есть вляпаться в какое-то дерьмо, или почему оборвалась его жизнь, поскольку эту жизнь ты уже тщательно изучил снаружи. Надо только приложить знания психологии и не лениться постоянно анализировать ситуацию.
Вот и сейчас совершенно понятно: Алексей Спесивцев, к гадалке не ходи, что-то знает. Знает и боится говорить. Почему? Боится попасть под подозрение в убийстве друга? Или за соучастие в нем? Или что-то еще? Судить, разумеется, рано, но в покое я его не оставлю! Чует мое каменное сердце ищейки, он пока подозреваемый номер один. Во всяком случае, косвенное отношение к делу он имеет. Теперь я практически не сомневалась, что тут не просто несчастный случай. Вы удивитесь на этот счет? Не стоит. Доверьтесь моему профессиональному чутью.
Я припарковалась возле какого-то сарайчика, напротив арки. Как раз той, в которую последний раз в жизни 14 сентября сего года вошел Аркадий Николаевич Костромской тридцати двух лет от роду. А вот возле этого первого подъезда он по неизвестным причинам был сбит неизвестным лицом, управляющим неизвестным автомобилем. Не слишком ли много в этом уравнении неизвестных? Попробуем сегодня уменьшить их число.
Выйдя из «мишеля», я направилась к первому подъезду, чтобы лучше сориентироваться на местности. В этот момент из арки медленно выполз темный автомобиль и двинулся вдоль пятиэтажки. Я прижалась к бордюру, дав свободный проезд, и только глядя ему вслед, определила, что это автомобиль марки «Тойота Авенсис». Но разглядеть это было возможно лишь благодаря подсветке его же собственных задних фар. А вот цвет, увы, оставался загадкой. Может, синяя, может, зеленая, может, серо-буро-малиновая. А еще я представила: если вовремя не отскочить с дороги, а машина поедет на приличной скорости, то вполне вероятно… Нет, прочь сомнения. Вперед на поиски истины!
Взойдя по единственной полуразвалившейся ступеньке первого подъезда, я остановилась возле железной двери с примитивным кодом доступа в дом. Это два ряда по пять кнопок, из которых надо выбрать только три волшебные и нажать их одновременно. Такая операция не особо сложна, если внимательно присмотреться к самим кнопкам. Те, что сидят глубже остальных и темнее по цвету, и есть нужные. Со второй попытки у меня все получилось, и я, прилагая достаточно усилий, потянула на себя тяжелую дверь.
В подъезде стандартной хрущевки, как и подобает, резко воняло кошачьей мочой и чувствовался смешанный запах «коллективного» ужина. Не удивляли и надписи на облупившейся голубой краске стен. Где мелом, где маркером, а где и просто гвоздем были означены мужские и женские имена с соответствующими к ним комментариями. Почитав такие сообщения, можно почерпнуть много сведений об обитателях данного жилища.
Я приблизилась к квартире под номером один и смело нажала на звонок. Но его я не услышала. «Тогда я позвонила еще раз» – так, кажется, говорила сова из Винни-Пуха, но снова ни малейшего звука. Пришлось постучать по деревянному косяку двери, поскольку сама дверь была обита дерматином. К своему удивлению, я услышала шаги и скрежет отпираемого замка. Дверь немного приоткрылась, подстрахованная металлической цепочкой, и на меня вопросительно и чуть испуганно посмотрела совершенно древняя бабка, похожая на сказочную Ягу.
– Добрый вечер, – лучезарно улыбнулась я. – Извините за позднее вторжение…
– Чавой? – поразительно громко выкрикнула бабка и тут же захлопнула дверь.
Я немного подождала дальнейшего развития событий, надеясь, что бабка скинет цепочку и впустит непрошеную гостью, но далее ничего не последовало.
– Понятно, – вслух сказала я и позвонила в квартиру номер три.
Всегда пытаюсь найти краткие пути к достижению цели. Потому и проигнорировала пока вторую, так как окна ее выходили на улицу, а не во двор. Здесь меня тоже ожидало фиаско. Никто не открыл. Но зато вторая квартира отреагировала незамедлительно. В открывшемся проеме двери возникла фигура мужеподобной женщины с короткими седыми волосами, одетой в спортивный костюм ярко-красного цвета. Ростом она была выше меня на голову.
– И чего тут ходим? – пробасила она, обращаясь ко мне, и сплела руки кренделем на своей широкой груди. – Кого ищем?
– Здравствуйте, – мило улыбнулась я, демонстрируя свое дружелюбие. – Я хочу найти свидетелей несчастного случая, который произошел в вашем дворе месяц назад. Молодого мужчину сбила насмерть машина. Скажите, вам что-нибудь известно об этом?
– Известно, – тем же басом отозвалась «спортсменка». – Молодого мужчину сбила насмерть машина.
Я поняла, что она явно пытается мне хамить. Но хамить с юмором. А мне импонируют люди с этим редким даром. И я приняла ее игру.
– Надо же, кошмар какой, – сокрушенно покачала я головой. – А вы, часом, самого происшествия не наблюдали?
– Самого происшествия не наблюдала, а вот сам труп видела.
– Ну и как он вам показался? – не унималась я.
– Ничего, симпатичный, – ответила она таким же невозмутимым тоном.
– Вы его знали?
– Труп-то? Да. Знала. Аркашка из тридцать пятой квартиры.
– А насколько хорошо вы его знали? – спросила я, умиляясь общению с этой женщиной.
– Ну, в особой близости мы с ним не состояли. По причине его молодости, – с ходу выдала она. – А так здоровались иногда. Только все свои познания на этот счет я вашему ведомству уже отдала. Чего вдруг снова?
– То есть никого не видели, ничего не слышали? – проигнорировала я ее вопрос.
– Да я много чего в жизни повидала и наслушалась не меньше. Только в этом случае ничем не могу помочь.
– Что ж, и на том, как говорится, спасибо. Еще вопрос: в третьей квартире кто проживает?
– Проживают – мягко сказано. Прожигают. Прожигают жизнь омерзительные квартирантки лет сорока на двоих. «Песни, резвость всякий час», – процитировала она Крылова. – Так, что голову разрывает от их проживания. Студентки, мать вашу. Вот таких гениальных детишек выпускают наши вузы. Неудивительно, что в стране бардак, как, собственно, и в этой квартире. Устала гонять их. Ничего не боятся нахалки.
– А в данный момент вы их снова выгнали? – усмехнулась я, уже не выдерживая серьезного тона.
– Вообще выгнать надо в первую очередь Владимира Владимировича! – наконец повысила она голос.
– А он-то тут при чем?
– Да не ОН! А он, – «спортсменка» расцепила руки и ткнула толстым пальцем в дверь второй квартиры, – Борисов! Сдает квартиру всякой всячине, а мы, соседи, – терпи!
– А тут кто? – кивнула я на дверь «бабы-яги».
– Тут как раз все в порядке. Слепота, глухота, тишина. Ладно, у меня чай стынет.
И она так же внезапно исчезла, как и появилась. А мне только и оставалось продолжить опрос населения. Хотя от чая я бы сейчас тоже не отказалась. Поднимаясь на второй этаж в весьма приподнятом настроении, я запела вполголоса известную песню «Lаdy in red», что в переводе с английского, если кто не знает его, означает «Женщина в красном». И в этой песне, между прочим, не сказано, что на женщине надето – платье или спортивный костюм.
Позвонив в квартиру номер четыре, я еще продолжала мурлыкать себе под нос прицепившуюся мелодию. Крис де Бург, думаю, остался бы недовольным моим исполнением.
Из-за двери послышалось:
– Кто?
– Из прокуратуры, – солгала я и приготовилась достать корочки.
Дверь открыл прыщавый подросток лет шестнадцати в растянутой футболке с надписью «BATMAN» и соответствующим изображением летучей мыши. В отличие от героя известных комиксов, он был очень худым, бледным и бритым наголо. Юнец смачно откусил от крупного яблока, манерно покрутил его в руке и смерил меня оценивающим взглядом, словно собирался спросить: «Почем?» Мне снова стало смешно, но я, нагнав на себя строгий вид, спросила:
– Взрослые дома есть?
– Н-н-ну, есть, – развязно прогнусавил он.
– Зови, – скомандовала я.
– А я не взрослый, что ль? – скривился он, дожевывая яблоко, и прислонился тощим плечиком к косяку двери.
– И умный, наверное? – подзадорила я его к агрессии.
– Поумней некоторых, – поддался он.
– Тогда рассказывай.
– Чего?
– Про то, как стал свидетелем страшного преступления в вашем дворе.
– Какого еще преступления? – начал закипать юнец, и щеки его моментально покрылись легким румянцем. Меня это забавляло.
– Мужика машиной сбили. Видел? Или сам за рулем был? – грозным голосом продолжала наступать я.
– А-а, этот, – не испугался мальчишка. – А че тут такого? Ну, сбили, ну, помер. Пьяный, сто пудов, был.
Вот оно – наше «педерастающее» поколение! Воспитанное на ужасах компьютерных игр, на «прелестных» блокбастерах и бесконечных вещаниях СМИ о самых страшных происшествиях, какие только можно вообразить. Как просто: «Че тут такого?» Вот если бы Аркадия распилили бензопилой! И лучше, если бы это сделали восставшие мертвецы, тогда можно на это обратить внимание. А здесь заключение одно – пьяный был. Неинтересно. Даже мизерного сочувствия не вызывает. А потом мы недоумеваем по поводу закостенелости душ собственных детей. Удивляемся их черствости и даже жестокости. А откуда взяться другому, если они не знают, кто такой Айвенго или капитан Немо. Даже про Колобка, по-моему, не слышали. Все больше Лунтики какие-то и Телепузики. Ой, что-то я разворчалась, как будто уже стала той самой – убеленной сединами.
– Это твое собственное умозаключение? – спросила я, теряя к парню интерес.
– Да все так думают, – хмыкнул он и снова куснул фрукт.
В этот момент я услышала, как внизу хлопнула тяжелая железная дверь, и раздавшееся сразу после этого цоканье явно женских каблучков. Каблучки цокали недолго, и их звук замер на первом этаже. Далее – звон ключей. Скорее всего, домой вернулась одна из студенток, что снимала квартиру у тезки нашего действующего президента.
– Так, с тобой, мальчик, мне все ясно. Спокойной ночи, – поспешила я распрощаться с «Бэтменом» и побежала вниз.
Подоспела как раз к тому моменту, когда невысокая брюнетка лет двадцати с крысиным личиком в боевой раскраске справилась с замком квартиры номер три и собиралась войти внутрь. Мой стремительный спуск с лестницы заставил ее обратить на меня внимание.
– Подождите, девушка. Можно вас притормозить на пару минут? – обратилась я к ней, подойдя почти вплотную.
В ее карих глазах отразился некоторый испуг, а маленький, ярко-алый от жирной помады ротик приоткрылся.
– Вы не пугайтесь, я из прокуратуры, – поспешила я ее успокоить. Но это заявление, похоже, напугало ее еще больше.
Она прижала к себе свой белый лаковый ридикюль, попятилась назад и, зацепившись высоким каблуком замшевого сапога за порог, чуть не упала. Я вовремя успела ее схватить за локоть. Теперь мы уже находились в тесном коридоре квартиры.
– Это что, Алевтина Сергеевна все-таки нажаловалась? – пискнула студентка. Голос весьма соответствовал ее внешности. – Сколько можно-то?! Мы ничего противозаконного не делаем! – не разобравшись в причине моего вторжения, с ходу начала оправдываться она.
– Нет-нет, я по другому вопросу, – сделала я отрицательный жест рукой, сообразив, что Алевтина Сергеевна – это «женщина в красном» из второй квартиры.
– А-а, извините, – немного смутилась девушка. – А по какому тогда? – И тут же спохватилась: – А документы у вас есть?
– Да, пожалуйста, – вполне натурально удивилась я ее вопросу и, выудив из кармана куртки красные корочки, заученным жестом ткнула ими в ее крысиную мордочку, даже не раскрыв.
Это ее вполне удовлетворило, но испуг с лица так и не сходил. Скорее всего, у девочки какие-то нелады с законами, подумала я про себя, или с жизненными, или с юридическими.
– Ну хорошо, проходите, – сдалась она и сняла с себя коротенькую черную куртку. – Вот тут раздевайтесь, – кивнула она на коридорную вешалку и стала расстегивать сапоги.
Вообще-то в мои планы такой расклад не входил, но я решила воспользоваться гостеприимством студентки. В конце концов, может, и чашечка чая с конфеткой обломится. Я ведь уже часов семь как не жрамши… Простите, не емши, если не считать глотка того омерзительного кофейного напитка в «Эквилибристе». Да, порой я бываю ужасно наглой.
Так и случилось. Мы расположились за пластиковым столом в маленькой кухонке с выцветшими обоями, и Светлана – так она мне представилась – поставила передо мной большой китайский бокал с горячим чаем, вазочку, наполненную песочным печеньем, и банку с натуральным малиновым вареньем! За время закипания чайника, кроме имени девушки, я узнала, что она снимает эту квартиру на пару с подругой Ниной и учатся они обе на втором курсе юридической академии.
– Правда? Коллеги, стало быть, – улыбнулась я, отхлебывая чай. – Какое изумительное у вас варенье!
– Это моя мама делает. Из собственной малины, – похвалилась Светлана. – Она в селе Сторожовка живет. И я оттуда. Там, конечно, хорошо, но все-таки хотелось бы зацепиться в Тарасове. Возможностей тут, сами понимаете, гораздо больше.
– Да, конечно, – согласилась я, откусывая печенье и не торопясь задать свой единственный вопрос. – А где именно в Сторожовке? – спросила я лишь для того, чтобы потянуть время и насладиться чаем. – Когда-то давно я там бывала. По делам ездила.
Тут я не совсем соврала. Я действительно была в Сторожовке. Только не по делам. И не в самом селе. Еще в студенческие годы меня туда повез один однокурсник для сбора грибов. Ну и так… расслабиться. Дыра, конечно, знатная. Но не очень далеко от Тарасова. Километров тридцать. Лес там очень красив, а вот о перспективах для молодежи в прилегающем к нему селе можно и не мечтать. Разве что стать фермером или заготовителем тех же грибов. А их там просто тьма.
– Да прямо у здания администрации, – прервала мои воспоминания Светлана. – Там дом такой из белого кирпича под зеленой крышей. И двор у нас большой. Родители коз выращивают. Ангорской породы. А мама еще в администрации секретарем работает, – с гордостью добавила она.
Затем последовало описание местных красот.
– Замечательно. Но скажите мне, пожалуйста, Светочка, вы что-нибудь интересного можете сказать о трагическом случае, который произошел буквально под вашими окнами четырнадцатого октября примерно в девять часов вечера? – приступила я к делу, поскольку чаепитие подходило к концу.
– А, так вы по этому поводу?! – буквально обрадовалась Светлана. – А я-то все думаю, зачем? Честно сказать, поначалу решила, что вы Петькина жена.
Я вопросительно на нее поглядела, догадываясь, о чем речь. Вот потому-то так и перепугалась Светлана при нашей встрече в подъезде. Значит, нелады с законами жизни.
– Дело в том, что Петр женат. Мы уже год встречаемся, – подтвердила она мою догадку, пускаясь в откровения. – Все обещает развестись и жениться на мне. Только вот с законной женой у него проблемы, связанные с бизнесом. У них там что-то пополам или в долях, не знаю. Но денег до фига. Даже если располовинить имущество, то нам с ним хватит с лихвой. И неужели деньги – это главное в жизни человека? А как же любовь?
Вот они – девочки-лимитчицы. Хваткие, цепкие, решительные. Везде «грудью дорогу проложат себе», как писал Некрасов. Только не о них. Да и грудь у Светочки была не больше первого размера. Ничего, скоро закачает силикон, даст о себе знать жене Петра, написав ему пару ночных смс-сообщений о любви, и богатый мужичок у нее в кармане. А затем, если подвернется кто побогаче, бросит Петрушу и пойдет дальше с чувством полного достоинства. Надо же, а сначала она мне так понравилась, такая гостеприимная и хлебосольная девушка. Селянка. Родители коз ангорских выращивают. Варенье домашнее. Вот и Пети всякие на такую простоту и наивность быстро ведутся. Можно понять. Нет, мужиков я не оправдываю. Придурки еще те. Только хитрости в них меньше, чем в нас – в женщинах… Потому и придурки.
– Любовь, разумеется, важнее, – согласилась я со Светланой. – Но как насчет моего вопроса?
– А, про автонаезд? – выразилась она юридическим термином. – Так меня вообще в тот вечер дома не было. Мы с Петром загуляли. А вот Нинка была. Это она мне про тот случай рассказала. Только на следующий день.
Я уже было собралась спросить, где найти Нинку, но в коридоре послышался скрип открываемой двери.
– Да вот и она! Легка на помине, – воскликнула Светлана и громко крикнула подруге: – Эй, Нин, ты? Иди сюда скорей. Тут по твою душу пришли. Из прокуратуры!
Вот сейчас она была очень похожа не на студентку юридической академии, а на продавщицу с базара. Эй, подходи, налетай! Свежие ангорские козы! Хотя, по-моему, такие козы идут не на мясо, а на шерсть. Но это не важно в рассмотрении данного аспекта. Важно, что мне крайне повезло, что Нина появилась очень вовремя. Этакая румяная пышечка с русыми кудряшками в объемном розовом пуховике. Не раздевшись, она прямиком проследовала на кухню, вняв зычному призыву подруги.
– Вы ко мне? – захлопала она огромными голубыми глазами.
– К вам. Проходите, Нина, – пригласила я ее, словно была тут хозяйкой. – Вы могли бы мне что-нибудь рассказать о вечере, когда молодого мужчину сбила машина? Практически под вашими окнами. Помните?
– Помню. Было дело, – кивнула та и, сняв пуховик, бросила его на свободную табуретку. – Но я же уже все рассказала, что видела. А вернее, я ничего не видела. Только слышала.
– И тем не менее хотя бы что слышали. И еще раз. Если не затруднит. Формальности. Поймите как будущий юрист, – попросила я, мысленно радуясь тому, что наконец за что-то цепляюсь.
– Ну да, ясненько.
Эта девушка являлась полной противоположностью Светлане. Сельское воспитание в ней чувствовалось при первом взгляде. Она не старалась это скрывать модными нарядами и излишним макияжем. Вела себя просто и раскованно. Движения ее были резки, как и голос.
– И что же вы слышали, Нина? Расскажите все по порядку с самого начала. Не мне вас учить, – поторопила я.
– Поняла, – как прилежная ученица, мотнула она головой и присела на табуретку сверху брошенного ею пуховика. – Я сидела вот тут за столом и писала конспект по законодательству. В двадцать один час пять минут услышала звук мотора машины, затем глухой удар. Форточка была открыта, и я отлично слышала. Я вскочила с места и посмотрела в окно. Но так как в кухне горел свет, а за окном была темнота, я ничего не увидела. Тогда я встала, выключила свет и снова посмотрела в окно. Но опять же ничего не увидела, потому что сбили мужика ближе к арке, а не тут. Это я потом поняла, когда на улицу вышла. А пока я гасила свет, слышала, что машина как будто разворачивается, ну, судя по звуку, юзит как-то. И уехала опять в арку.
– Есть. Я, кстати, когда она пуфик с доставкой заказала, прям охренел! У самой тачка под ж… а она доставку просит. Это все от понтов ее великих!
– А вдруг ей Аркадий очень понравился, и она специально так сделала? Если захочет, найдет ее по адресу, а навязываться напрямую Марина не решилась, – рискнула предположить я.
Спесивцев некоторое время переваривал услышанное, а затем хмыкнул:
– Ха! А правда! Вполне. Я как-то не подумал о таком. Вот говорю же, что все бабы б…! М-да, точно. Эх, жаль, Аркашка тогда тоже не додумался до этого. Решил, что сам на нее охоту устроил. Ну ты даешь, подруга! И правда детектив. – Он впервые за то время, что сидел в машине, посмотрел мне в глаза. С уважением.
– Какая марка тачки у нее? – с достоинством выдержала я его пьяный взгляд.
– Ай, «девятка» обычная. А понтов, как на «мерсе».
– А у тебя? – как бы между прочим спросила я. – Надеюсь, как раз «Мерседес».
– У меня тоже наша, «четырнадцатая» модель, – без особой гордости ответил Алексей, уронил на себя пепел сигареты, но не придал тому значения.
Я сделала вид, что тоже не обратила на это внимания, и спросила его о Маргарите Постниковой.
– А, эта! Так это ваще дура набитая!
– Почему?
– Как почему? – искренне удивился Алексей. – Притащила его жить к себе, а там такая же дура, мамочка ее. Аркашка целых два года этой пытки выдержал. Но когда Ритка заявила ему, что беременна и хочет рожать, его терпение лопнуло. Он тогда ко мне пришел сам не свой, за голову держится. Что, мол, делать-то, говорит? А я ему сразу так: «Да беги ты оттуда, пока эти бабы тебя не угробили совсем! С чего ты вообще взял, что ребенок от тебя?» Он за эту мою идею как за спасительную соломину ухватился. Может, и правда, говорит, не признавать ребенка? Мне и мать так советует. А я про че талдычу? – говорю! Так вот другана и спас, можно сказать. А Ритка так обиделась, что даже на алименты подавать не стала. А скорее всего, девчонка как есть не от Аркашки. Она девку родила. Представляю себе, как бы он жил в этом бабьем царстве. С ума сойдешь! В общем, вовремя ноги сделал.
– Так, ясно. А как обстояли дела с Лидией Москвиной?
– Да с этой-то все более-менее. Только скучно ему с ней, конечно, было. Медсестра в больничке, где его мамаша работала. Она их и познакомила. Зато Лидка без царских запросов. Максимум – в кино на «Аватара».
– У него с ней были доверительные отношения?
– Это в смысле трахались?
– В смысле духовного общения. Аркадий мог ей доверять какие-нибудь секреты, тайны? – пояснила я.
– А-а, в этом смысле, – усмехнулся он, немного конфузясь. – Это вряд ли. Он в основном все тайны только мне доверял. Мы ведь с детства с ним друганы были. Помню вот, вышли со школы… А нет, сбежали тогда с физики. Да. На задний двор пошли курить и помозговать, куда дальше двинем. И тут Аркашка прям у себя из-под ног кошелек подбирает! Смотрим содержимое, там денег достаточно. «Во пруха! – говорю. – Давай махнем в «Ледок», пивка там, курева купим, закутим, одним словом». А он какую-то визитку оттуда вынул, почитал: «Не, – говорит, – давай лучше вернем хозяйке. Тут адрес есть и телефон». Дурак, что ль? Еле уболтал не относить. Эх, покутили тогда на славу! Но договорились: никому ни слова. С тех пор так и пошло – доверие друг другу полное.
– Замечательно. Тогда скажи, Алексей, в последнее время он доверил тебе что-то, что, по-твоему, могло угрожать его жизни? – прямо в лоб спросила я. – Есть ли у тебя какие-нибудь подозрения, что с Аркадием произошел не просто несчастный случай?
При этом вопросе Спесивцев явно занервничал, снова выглянул в окно, покрутил головой, оглядывая опустевшую улицу, смачно сплюнул, сделал последнюю затяжку, бросил сигарету и как-то быстро и фальшиво залепетал, почти скороговоркой:
– Ниче, ваще ниче. Ничего не доверял. Я ничего не знаю. И даже не предполагаю. Понятия не имею ни о чем. Ладно, пошел я. А то баба моя беспокоиться начнет, – и он стал шарить по дверке, пытаясь нащупать ручку.
– Да погоди, – остановила я его. – Давай подвезу. Так быстрее будет.
– Не, не надо. Да и пивка еще возьму. Извини, перебрали вчера с ребятами. Все, пока, – наконец открыл он дверцу и буквально пулей выскочил из «мишеля».
М-да, врать господин Спесивцев не умеет. Явно что-то скрывает. Ничего, придет время, дожмем, думала я, глядя ему вслед. Он шел быстро, но неровно, сказывалось действие полутора литров пива, политых на старые дрожжи.
* * *
Время уже близилось к восьми, и я, так и не подняв стекол окон, включила стартер. Неси меня, мой верный конь, во двор погибшего Аркадия Костромского. Попытаем теперь счастья именно там.Поток машин заметно поредел, а потому я стояла порой не в пробках, а в небольших заторах. Вот ведь когда коммунисты строили эти узкие дороги в нашем городе, они и предположить не могли, что благосостояние граждан Тарасова так немыслимо возрастет. Раньше-то ездили по городу четыре «Волги ГАЗ-21», с пяток «Побед» да пара «Москвичей». И то были они с правительственными номерами и возили только высоких чиновников. А теперь чуть ли не в каждой семье личное авто, а то и два! Все течет, все меняется.
И пока я медленно продвигалась к назначенной цели, мысленно анализировала наш разговор с Алексеем Спесивцевым.
Типчик, конечно, еще тот. Беспринципный, пьющий, любит задавать тон окружающим, никем не являясь в этой жизни. У Спесивцева все вокруг дебилы, идиоты и сволочи. Только он самый умный. Для него существуют два мнения: одно – его, другое – неправильное. А вот Аркадий Костромской, наоборот, личность нерешительная, попал под полное влияние своего друга. Не посоветовавшись с ним, как я поняла, шагу не ступал. Хотя чаще всего, если мы спрашиваем чьего-то совета и поступаем так, как нам подсказали, значит, в душе мы именно так и хотели поступить. Потому Аркадий так сразу и соглашался взять чужой кошелек или бросить беременную женщину. Сначала в нем начинал шептать голос совести, но при определенной поддержке шепот быстро затихал, и наружу вылезала темная сущность. Ожесточенной борьбы между честью и бесчестием не происходило. Вот так, мало-помалу, опрашивая людей, которые тесно были связаны с интересующим тебя объектом, узнаешь о нем много разного. Порой такие опросы очень помогают в следствии. Начинает казаться, что ты и сам объекта хорошо знал, и тебе не составляет особого труда почувствовать, что заставило его затянуть себе петлю на шее, то есть вляпаться в какое-то дерьмо, или почему оборвалась его жизнь, поскольку эту жизнь ты уже тщательно изучил снаружи. Надо только приложить знания психологии и не лениться постоянно анализировать ситуацию.
Вот и сейчас совершенно понятно: Алексей Спесивцев, к гадалке не ходи, что-то знает. Знает и боится говорить. Почему? Боится попасть под подозрение в убийстве друга? Или за соучастие в нем? Или что-то еще? Судить, разумеется, рано, но в покое я его не оставлю! Чует мое каменное сердце ищейки, он пока подозреваемый номер один. Во всяком случае, косвенное отношение к делу он имеет. Теперь я практически не сомневалась, что тут не просто несчастный случай. Вы удивитесь на этот счет? Не стоит. Доверьтесь моему профессиональному чутью.
* * *
Во дворе, где жил и погиб Аркадий Костромской, и впрямь было очень темно и никого народу. Лампочки имелись только под козырьками подъездов, и то светили довольно тускло. Во многих окнах пятиэтажки, несмотря на не такое уж и позднее время, света вообще не было. Старый дом, старые жильцы. Рано ложатся спать. Этот двор плавно переходил в другой, загибаясь буквой «Г». Там уже была кардинально иная картина. Девятиэтажный дом, где обитала Мальвина Васильевна, ну та, что посоветовала Костромской обратиться именно ко мне, жил другой жизнью. Все окна горели, перед подъездами клумбы еще не умерших осенних цветов, освещение двора отменное и ровный асфальт, по которому гуляли несколько «собачников».Я припарковалась возле какого-то сарайчика, напротив арки. Как раз той, в которую последний раз в жизни 14 сентября сего года вошел Аркадий Николаевич Костромской тридцати двух лет от роду. А вот возле этого первого подъезда он по неизвестным причинам был сбит неизвестным лицом, управляющим неизвестным автомобилем. Не слишком ли много в этом уравнении неизвестных? Попробуем сегодня уменьшить их число.
Выйдя из «мишеля», я направилась к первому подъезду, чтобы лучше сориентироваться на местности. В этот момент из арки медленно выполз темный автомобиль и двинулся вдоль пятиэтажки. Я прижалась к бордюру, дав свободный проезд, и только глядя ему вслед, определила, что это автомобиль марки «Тойота Авенсис». Но разглядеть это было возможно лишь благодаря подсветке его же собственных задних фар. А вот цвет, увы, оставался загадкой. Может, синяя, может, зеленая, может, серо-буро-малиновая. А еще я представила: если вовремя не отскочить с дороги, а машина поедет на приличной скорости, то вполне вероятно… Нет, прочь сомнения. Вперед на поиски истины!
Взойдя по единственной полуразвалившейся ступеньке первого подъезда, я остановилась возле железной двери с примитивным кодом доступа в дом. Это два ряда по пять кнопок, из которых надо выбрать только три волшебные и нажать их одновременно. Такая операция не особо сложна, если внимательно присмотреться к самим кнопкам. Те, что сидят глубже остальных и темнее по цвету, и есть нужные. Со второй попытки у меня все получилось, и я, прилагая достаточно усилий, потянула на себя тяжелую дверь.
В подъезде стандартной хрущевки, как и подобает, резко воняло кошачьей мочой и чувствовался смешанный запах «коллективного» ужина. Не удивляли и надписи на облупившейся голубой краске стен. Где мелом, где маркером, а где и просто гвоздем были означены мужские и женские имена с соответствующими к ним комментариями. Почитав такие сообщения, можно почерпнуть много сведений об обитателях данного жилища.
Я приблизилась к квартире под номером один и смело нажала на звонок. Но его я не услышала. «Тогда я позвонила еще раз» – так, кажется, говорила сова из Винни-Пуха, но снова ни малейшего звука. Пришлось постучать по деревянному косяку двери, поскольку сама дверь была обита дерматином. К своему удивлению, я услышала шаги и скрежет отпираемого замка. Дверь немного приоткрылась, подстрахованная металлической цепочкой, и на меня вопросительно и чуть испуганно посмотрела совершенно древняя бабка, похожая на сказочную Ягу.
– Добрый вечер, – лучезарно улыбнулась я. – Извините за позднее вторжение…
– Чавой? – поразительно громко выкрикнула бабка и тут же захлопнула дверь.
Я немного подождала дальнейшего развития событий, надеясь, что бабка скинет цепочку и впустит непрошеную гостью, но далее ничего не последовало.
– Понятно, – вслух сказала я и позвонила в квартиру номер три.
Всегда пытаюсь найти краткие пути к достижению цели. Потому и проигнорировала пока вторую, так как окна ее выходили на улицу, а не во двор. Здесь меня тоже ожидало фиаско. Никто не открыл. Но зато вторая квартира отреагировала незамедлительно. В открывшемся проеме двери возникла фигура мужеподобной женщины с короткими седыми волосами, одетой в спортивный костюм ярко-красного цвета. Ростом она была выше меня на голову.
– И чего тут ходим? – пробасила она, обращаясь ко мне, и сплела руки кренделем на своей широкой груди. – Кого ищем?
– Здравствуйте, – мило улыбнулась я, демонстрируя свое дружелюбие. – Я хочу найти свидетелей несчастного случая, который произошел в вашем дворе месяц назад. Молодого мужчину сбила насмерть машина. Скажите, вам что-нибудь известно об этом?
– Известно, – тем же басом отозвалась «спортсменка». – Молодого мужчину сбила насмерть машина.
Я поняла, что она явно пытается мне хамить. Но хамить с юмором. А мне импонируют люди с этим редким даром. И я приняла ее игру.
– Надо же, кошмар какой, – сокрушенно покачала я головой. – А вы, часом, самого происшествия не наблюдали?
– Самого происшествия не наблюдала, а вот сам труп видела.
– Ну и как он вам показался? – не унималась я.
– Ничего, симпатичный, – ответила она таким же невозмутимым тоном.
– Вы его знали?
– Труп-то? Да. Знала. Аркашка из тридцать пятой квартиры.
– А насколько хорошо вы его знали? – спросила я, умиляясь общению с этой женщиной.
– Ну, в особой близости мы с ним не состояли. По причине его молодости, – с ходу выдала она. – А так здоровались иногда. Только все свои познания на этот счет я вашему ведомству уже отдала. Чего вдруг снова?
– То есть никого не видели, ничего не слышали? – проигнорировала я ее вопрос.
– Да я много чего в жизни повидала и наслушалась не меньше. Только в этом случае ничем не могу помочь.
– Что ж, и на том, как говорится, спасибо. Еще вопрос: в третьей квартире кто проживает?
– Проживают – мягко сказано. Прожигают. Прожигают жизнь омерзительные квартирантки лет сорока на двоих. «Песни, резвость всякий час», – процитировала она Крылова. – Так, что голову разрывает от их проживания. Студентки, мать вашу. Вот таких гениальных детишек выпускают наши вузы. Неудивительно, что в стране бардак, как, собственно, и в этой квартире. Устала гонять их. Ничего не боятся нахалки.
– А в данный момент вы их снова выгнали? – усмехнулась я, уже не выдерживая серьезного тона.
– Вообще выгнать надо в первую очередь Владимира Владимировича! – наконец повысила она голос.
– А он-то тут при чем?
– Да не ОН! А он, – «спортсменка» расцепила руки и ткнула толстым пальцем в дверь второй квартиры, – Борисов! Сдает квартиру всякой всячине, а мы, соседи, – терпи!
– А тут кто? – кивнула я на дверь «бабы-яги».
– Тут как раз все в порядке. Слепота, глухота, тишина. Ладно, у меня чай стынет.
И она так же внезапно исчезла, как и появилась. А мне только и оставалось продолжить опрос населения. Хотя от чая я бы сейчас тоже не отказалась. Поднимаясь на второй этаж в весьма приподнятом настроении, я запела вполголоса известную песню «Lаdy in red», что в переводе с английского, если кто не знает его, означает «Женщина в красном». И в этой песне, между прочим, не сказано, что на женщине надето – платье или спортивный костюм.
Позвонив в квартиру номер четыре, я еще продолжала мурлыкать себе под нос прицепившуюся мелодию. Крис де Бург, думаю, остался бы недовольным моим исполнением.
Из-за двери послышалось:
– Кто?
– Из прокуратуры, – солгала я и приготовилась достать корочки.
Дверь открыл прыщавый подросток лет шестнадцати в растянутой футболке с надписью «BATMAN» и соответствующим изображением летучей мыши. В отличие от героя известных комиксов, он был очень худым, бледным и бритым наголо. Юнец смачно откусил от крупного яблока, манерно покрутил его в руке и смерил меня оценивающим взглядом, словно собирался спросить: «Почем?» Мне снова стало смешно, но я, нагнав на себя строгий вид, спросила:
– Взрослые дома есть?
– Н-н-ну, есть, – развязно прогнусавил он.
– Зови, – скомандовала я.
– А я не взрослый, что ль? – скривился он, дожевывая яблоко, и прислонился тощим плечиком к косяку двери.
– И умный, наверное? – подзадорила я его к агрессии.
– Поумней некоторых, – поддался он.
– Тогда рассказывай.
– Чего?
– Про то, как стал свидетелем страшного преступления в вашем дворе.
– Какого еще преступления? – начал закипать юнец, и щеки его моментально покрылись легким румянцем. Меня это забавляло.
– Мужика машиной сбили. Видел? Или сам за рулем был? – грозным голосом продолжала наступать я.
– А-а, этот, – не испугался мальчишка. – А че тут такого? Ну, сбили, ну, помер. Пьяный, сто пудов, был.
Вот оно – наше «педерастающее» поколение! Воспитанное на ужасах компьютерных игр, на «прелестных» блокбастерах и бесконечных вещаниях СМИ о самых страшных происшествиях, какие только можно вообразить. Как просто: «Че тут такого?» Вот если бы Аркадия распилили бензопилой! И лучше, если бы это сделали восставшие мертвецы, тогда можно на это обратить внимание. А здесь заключение одно – пьяный был. Неинтересно. Даже мизерного сочувствия не вызывает. А потом мы недоумеваем по поводу закостенелости душ собственных детей. Удивляемся их черствости и даже жестокости. А откуда взяться другому, если они не знают, кто такой Айвенго или капитан Немо. Даже про Колобка, по-моему, не слышали. Все больше Лунтики какие-то и Телепузики. Ой, что-то я разворчалась, как будто уже стала той самой – убеленной сединами.
– Это твое собственное умозаключение? – спросила я, теряя к парню интерес.
– Да все так думают, – хмыкнул он и снова куснул фрукт.
В этот момент я услышала, как внизу хлопнула тяжелая железная дверь, и раздавшееся сразу после этого цоканье явно женских каблучков. Каблучки цокали недолго, и их звук замер на первом этаже. Далее – звон ключей. Скорее всего, домой вернулась одна из студенток, что снимала квартиру у тезки нашего действующего президента.
– Так, с тобой, мальчик, мне все ясно. Спокойной ночи, – поспешила я распрощаться с «Бэтменом» и побежала вниз.
Подоспела как раз к тому моменту, когда невысокая брюнетка лет двадцати с крысиным личиком в боевой раскраске справилась с замком квартиры номер три и собиралась войти внутрь. Мой стремительный спуск с лестницы заставил ее обратить на меня внимание.
– Подождите, девушка. Можно вас притормозить на пару минут? – обратилась я к ней, подойдя почти вплотную.
В ее карих глазах отразился некоторый испуг, а маленький, ярко-алый от жирной помады ротик приоткрылся.
– Вы не пугайтесь, я из прокуратуры, – поспешила я ее успокоить. Но это заявление, похоже, напугало ее еще больше.
Она прижала к себе свой белый лаковый ридикюль, попятилась назад и, зацепившись высоким каблуком замшевого сапога за порог, чуть не упала. Я вовремя успела ее схватить за локоть. Теперь мы уже находились в тесном коридоре квартиры.
– Это что, Алевтина Сергеевна все-таки нажаловалась? – пискнула студентка. Голос весьма соответствовал ее внешности. – Сколько можно-то?! Мы ничего противозаконного не делаем! – не разобравшись в причине моего вторжения, с ходу начала оправдываться она.
– Нет-нет, я по другому вопросу, – сделала я отрицательный жест рукой, сообразив, что Алевтина Сергеевна – это «женщина в красном» из второй квартиры.
– А-а, извините, – немного смутилась девушка. – А по какому тогда? – И тут же спохватилась: – А документы у вас есть?
– Да, пожалуйста, – вполне натурально удивилась я ее вопросу и, выудив из кармана куртки красные корочки, заученным жестом ткнула ими в ее крысиную мордочку, даже не раскрыв.
Это ее вполне удовлетворило, но испуг с лица так и не сходил. Скорее всего, у девочки какие-то нелады с законами, подумала я про себя, или с жизненными, или с юридическими.
– Ну хорошо, проходите, – сдалась она и сняла с себя коротенькую черную куртку. – Вот тут раздевайтесь, – кивнула она на коридорную вешалку и стала расстегивать сапоги.
Вообще-то в мои планы такой расклад не входил, но я решила воспользоваться гостеприимством студентки. В конце концов, может, и чашечка чая с конфеткой обломится. Я ведь уже часов семь как не жрамши… Простите, не емши, если не считать глотка того омерзительного кофейного напитка в «Эквилибристе». Да, порой я бываю ужасно наглой.
Так и случилось. Мы расположились за пластиковым столом в маленькой кухонке с выцветшими обоями, и Светлана – так она мне представилась – поставила передо мной большой китайский бокал с горячим чаем, вазочку, наполненную песочным печеньем, и банку с натуральным малиновым вареньем! За время закипания чайника, кроме имени девушки, я узнала, что она снимает эту квартиру на пару с подругой Ниной и учатся они обе на втором курсе юридической академии.
– Правда? Коллеги, стало быть, – улыбнулась я, отхлебывая чай. – Какое изумительное у вас варенье!
– Это моя мама делает. Из собственной малины, – похвалилась Светлана. – Она в селе Сторожовка живет. И я оттуда. Там, конечно, хорошо, но все-таки хотелось бы зацепиться в Тарасове. Возможностей тут, сами понимаете, гораздо больше.
– Да, конечно, – согласилась я, откусывая печенье и не торопясь задать свой единственный вопрос. – А где именно в Сторожовке? – спросила я лишь для того, чтобы потянуть время и насладиться чаем. – Когда-то давно я там бывала. По делам ездила.
Тут я не совсем соврала. Я действительно была в Сторожовке. Только не по делам. И не в самом селе. Еще в студенческие годы меня туда повез один однокурсник для сбора грибов. Ну и так… расслабиться. Дыра, конечно, знатная. Но не очень далеко от Тарасова. Километров тридцать. Лес там очень красив, а вот о перспективах для молодежи в прилегающем к нему селе можно и не мечтать. Разве что стать фермером или заготовителем тех же грибов. А их там просто тьма.
– Да прямо у здания администрации, – прервала мои воспоминания Светлана. – Там дом такой из белого кирпича под зеленой крышей. И двор у нас большой. Родители коз выращивают. Ангорской породы. А мама еще в администрации секретарем работает, – с гордостью добавила она.
Затем последовало описание местных красот.
– Замечательно. Но скажите мне, пожалуйста, Светочка, вы что-нибудь интересного можете сказать о трагическом случае, который произошел буквально под вашими окнами четырнадцатого октября примерно в девять часов вечера? – приступила я к делу, поскольку чаепитие подходило к концу.
– А, так вы по этому поводу?! – буквально обрадовалась Светлана. – А я-то все думаю, зачем? Честно сказать, поначалу решила, что вы Петькина жена.
Я вопросительно на нее поглядела, догадываясь, о чем речь. Вот потому-то так и перепугалась Светлана при нашей встрече в подъезде. Значит, нелады с законами жизни.
– Дело в том, что Петр женат. Мы уже год встречаемся, – подтвердила она мою догадку, пускаясь в откровения. – Все обещает развестись и жениться на мне. Только вот с законной женой у него проблемы, связанные с бизнесом. У них там что-то пополам или в долях, не знаю. Но денег до фига. Даже если располовинить имущество, то нам с ним хватит с лихвой. И неужели деньги – это главное в жизни человека? А как же любовь?
Вот они – девочки-лимитчицы. Хваткие, цепкие, решительные. Везде «грудью дорогу проложат себе», как писал Некрасов. Только не о них. Да и грудь у Светочки была не больше первого размера. Ничего, скоро закачает силикон, даст о себе знать жене Петра, написав ему пару ночных смс-сообщений о любви, и богатый мужичок у нее в кармане. А затем, если подвернется кто побогаче, бросит Петрушу и пойдет дальше с чувством полного достоинства. Надо же, а сначала она мне так понравилась, такая гостеприимная и хлебосольная девушка. Селянка. Родители коз ангорских выращивают. Варенье домашнее. Вот и Пети всякие на такую простоту и наивность быстро ведутся. Можно понять. Нет, мужиков я не оправдываю. Придурки еще те. Только хитрости в них меньше, чем в нас – в женщинах… Потому и придурки.
– Любовь, разумеется, важнее, – согласилась я со Светланой. – Но как насчет моего вопроса?
– А, про автонаезд? – выразилась она юридическим термином. – Так меня вообще в тот вечер дома не было. Мы с Петром загуляли. А вот Нинка была. Это она мне про тот случай рассказала. Только на следующий день.
Я уже было собралась спросить, где найти Нинку, но в коридоре послышался скрип открываемой двери.
– Да вот и она! Легка на помине, – воскликнула Светлана и громко крикнула подруге: – Эй, Нин, ты? Иди сюда скорей. Тут по твою душу пришли. Из прокуратуры!
Вот сейчас она была очень похожа не на студентку юридической академии, а на продавщицу с базара. Эй, подходи, налетай! Свежие ангорские козы! Хотя, по-моему, такие козы идут не на мясо, а на шерсть. Но это не важно в рассмотрении данного аспекта. Важно, что мне крайне повезло, что Нина появилась очень вовремя. Этакая румяная пышечка с русыми кудряшками в объемном розовом пуховике. Не раздевшись, она прямиком проследовала на кухню, вняв зычному призыву подруги.
– Вы ко мне? – захлопала она огромными голубыми глазами.
– К вам. Проходите, Нина, – пригласила я ее, словно была тут хозяйкой. – Вы могли бы мне что-нибудь рассказать о вечере, когда молодого мужчину сбила машина? Практически под вашими окнами. Помните?
– Помню. Было дело, – кивнула та и, сняв пуховик, бросила его на свободную табуретку. – Но я же уже все рассказала, что видела. А вернее, я ничего не видела. Только слышала.
– И тем не менее хотя бы что слышали. И еще раз. Если не затруднит. Формальности. Поймите как будущий юрист, – попросила я, мысленно радуясь тому, что наконец за что-то цепляюсь.
– Ну да, ясненько.
Эта девушка являлась полной противоположностью Светлане. Сельское воспитание в ней чувствовалось при первом взгляде. Она не старалась это скрывать модными нарядами и излишним макияжем. Вела себя просто и раскованно. Движения ее были резки, как и голос.
– И что же вы слышали, Нина? Расскажите все по порядку с самого начала. Не мне вас учить, – поторопила я.
– Поняла, – как прилежная ученица, мотнула она головой и присела на табуретку сверху брошенного ею пуховика. – Я сидела вот тут за столом и писала конспект по законодательству. В двадцать один час пять минут услышала звук мотора машины, затем глухой удар. Форточка была открыта, и я отлично слышала. Я вскочила с места и посмотрела в окно. Но так как в кухне горел свет, а за окном была темнота, я ничего не увидела. Тогда я встала, выключила свет и снова посмотрела в окно. Но опять же ничего не увидела, потому что сбили мужика ближе к арке, а не тут. Это я потом поняла, когда на улицу вышла. А пока я гасила свет, слышала, что машина как будто разворачивается, ну, судя по звуку, юзит как-то. И уехала опять в арку.