Ванн со своей на вид неуклюжей хваткой длинного меча встал против Томаса, который пробными движениями делал выпады вперед своим тяжелым копьем. Ванн не тратил силы в попытках перерубить копье, чье бронированное древко уже доказало свою прочность в нескольких поединках. Поначалу бой развивался довольно медленно, оба противника двигались осмотрительно, совершая много ложных приемов и не пытаясь затевать серьезную атаку.
Через некоторое время опытному глазу - а за поединком наблюдали как раз такие глаза - стало очевидно, что Ванн не мог полностью избавиться от при-бычки в паузах держать свой меч притворно неуверенно. Понятно, что затем он хватал его правильно, причем с удивительной быстротой, однако частица времени меньше, чем одно сердцебиение, все же уходившая на эту коррекцию, была больше того, что можно было позволять в сражении такого высокого уровня. Неловкая хватка не была естественной для Ванна, вроде забавного способа держать топор у Келсумба, а служила специально отработанной приманкой, позволявшей застать противника врасплох. В таком качестве сейчас она была совершенно излишней, и Ванн очень хорошо это знал. Он и не хотел пользоваться этим трюком, но нервы и мускулы забывали об этом и привычно повторяли фальшивую позу.
Томас несколько раз оценивал эти расслабления и восстановления, а потом улучил момент, когда длинный меч после нижнего удара слегка обвис в руках соперника. Со звуком удара дубинкой копье пробило обветшавшую рубаху Ванна и его туловище немного выше пояса, увешанного жуткими трофеями. На лице Ванна возникло выражение бессмысленного огорчения, когда он увидел яркий фонтан собственной крови. И через минуту лицо уже ничего не выражало.
Фарли из Эйкоска, уходивший с этого смертельного ринга в компании трех равных ему, чтобы продолжить медленное восхождение на гору, испытывал беспокойство от мрачного чувства, что боги позабыли о горстке уцелевших в борьбе. Оглянувшись через плечо у следующего поворота дороги, он увидел застывающие тела четырех жертв сегодняшнего дня, лежащие возле арены, и рядом одинокую фигуру человека в серой одежде и с кувалдой у пояса, принявшегося копать скромную яму, которая станет общей могилой для всех четырех.
Идущий рядом с Фарли Исакссон тоже часто оглядывался. Похоже, что и он был чем-то встревожен. Фарли уже хотел было поделиться своим беспокойством, но не зная толком как выразить его словами, так ничего не сказал.
Впереди на несколько шагов совершал подъем на этот, казалось, бесконечный холм Омир Келсумба, тяжелый топор которого уже был чистым и невинным, как инструмент лесоруба. Его мысли были далеко отсюда - с его маленькими больными детками и женой. Когда-нибудь, когда он победит в этом турнире, то станет почти богом.
Раньше еще у него появлялись сомнения, но теперь он обрел уверенность, что выиграет. С каждой победой он становился сильнее. Келсумба почувствовал божественную силу, наполняющую его. С тех пор, как он достиг своего полного роста, еще ни одному человеку не удалось устоять против него и никто впредь не сможет. Когда закончится турнир, он станет богом, а боги могут исцелять также хорошо, как убивать. Когда он займет свое место по правую руку от Торуна, богиня исцеления не сможет отказать ему и дарует исцеление его детям. Никогда еще не умирали дети богов в лачугах от несчастий и плохих болезней.
Томас Граббер поднимался в гору, шагая шаг в шаг рядом с Омиром Келсумбой, и не догадываясь о его мыслях. Несмотря на то, что вся жизнь его прошла среди жестокости и насилия, охотником за преступниками, Томас все еще время от времени впадал в состояние почти парализующего страха перед телесными ранами и смертью. Требовался железный контроль, чтобы его не выдать. Страх охватил его и сейчас вместе с предчувствием, что в следующем бою он должен проиграть. Перед глазами у него постоянно стояло широкое лезвие топора Келсумбы, на которое он и не осмеливался взглянуть. Томас уже достаточно хорошо изучил свой страх, чтобы знать, что он рассеется, если ему удастся сдерживать его до той минуты, пока он по-настоящему не выйдет на арену против своего соперника. После этого все будет в полном порядке. Времени для страха просто не останется. Теперь же, когда он продолжал взбираться наверх, ему оставалось сурово успокаивать себя, пытаясь отогнать все мысли.
Дорога привела к двум башням, с которых часовые сдержанно отсалютовали проходившим воинам.
- Частный парк богов, - пробормотал вслух Томас, оглядываясь вокруг на ходу. Дорога стала шире и по ее обеим сторонам появились узкие гравийные дорожки, за которыми одним непрерывным манящим ковром расстилался специально выращенный зеленый слой вьющегося травяного покрытия.
- Да, - произнес позади почтительный голос Фарли из Эйкоска. - Я думаю, что мы вполне можем увидеть здесь среди деревьев самого Торуна.
Никто не ответил. Вскоре сопровождавший их жрец Елгир объявил остановку и увел их в сторону от дороги. Почва была мягче, чем раньше, а площадь лагеря еще меньше. Наступила ночь тихая и спокойная, было тихо, как в могиле, или вроде этого.
IX
После пиршества Шенберга, Де Ла Торре, Афину и Селесту отвели в их удобные отдельные комнаты. Однако весь путь они проделали под охраной и уже нельзя было делать вид, что они свободные посланцы. Ни с кем из них не обращались грубо, но всех обыскали и отобрали коммуникаторы.
Разговаривать с ними никто более не пробовал. Андреас ушел от них, а остальные не хотели реагировать на их протесты и вопросы.
Пока их вели из храма назад в комнаты, они постарались перекинуться несколькими словами. Шенберг посоветовал своим товарищам: - Чего бы они от нас ни хотели, в свое время они заявят об этом сами. А пока что важно, чтобы мы все были в целости и сохранности.
- Оскар, мы тебя поддержим, - сказала ему Афина. На фоне ее решительного лица Селеста и Де Ла Торре выглядели бледными и перепуганными.
Шенберг подмигнул ей. Вслед за этим их развели по отдельным комнатам. Он слышал, как дверь заперли на ключ и засов. Его личный слуга не появлялся, а когда он выглянул сквозь оконную решетку, то заметил поставленного у двери стражника. Шенберг растянулся на уютной кровати и начал размышлять. Вскоре он встал и попробовал передать что-то способом перестукивания по каменной стене, отделявшей его комнату от комнаты Афины. Но ответа не последовало. Возможно, каменная кладка была слишком толстой.
Спал он на удивление хорошо и чувствовал себя заметно отдохнувшим, когда рано утром его разбудили. Явился эскорт солдат, чтобы отвести его к Андреасу. Шенберг энергично отправился в их окружении. Через одну из задних дверей они вошли в храм и опять спустились на несколько ступеней. Однако на этот раз они вошли в каменную комнату, напоминающую камеру, куда серый утренний свет пробивался через единственное окно, расположенное в самом верху. За столом восседал Андреас. Охранники приветствовали Верховного жреца и вышли. Шенберг остался наедине со старым и безобразным жрецом. Из них двоих Андреас был тоньше и биологически намного старше, но за поясом пурпурного одеяния у него висел кинжал и весь его вид выражал абсолютное безразличие к тому, что с ним рядом оказался более сильный человек, только что ставший ему врагом.
Еще прежде, чем закрылась дверь за солдатами, Шенберг заговорил: - Если ты умен, Андреас, то немедленно должен нас освободить.
Андреас молча указал на кресло, но Шенберг остался стоять. Тогда Верховный жрец произнес: - До того, как я смогу отпустить вашу охрану, я должен получить заверения, что ты будешь сотрудничать с нами в одном деле, в котором мы собираемся использовать твой корабль. Твое добровольное сотрудничество оказало бы большую помощь, хотя и не решающую.
- Удерживая меня и моих друзей в тюрьме, нельзя заставить нас хотеть сотрудничества. И еще, что стало с остальными двумя членами нашего отряда что случилось с ними?
Андреас сложил руки на столе перед собой. - Девушка заперта в своей каюте на твоем корабле. Она должна давать успокаивающие ответы по радио с корабля, на тот редкостный случай, если другой звездолет появится здесь и попытается связаться с Орионом.
- Вчера вечером твои люди угрожали ей, запугивали ее, и когда она говорила со мной, то не осмелилась рассказать о случившемся.
- Она оценила разумность сотрудничества, - мягко произнес Андреас. - Что касается вашего труса, то он еще все в бегах. Возможно, он не попадет в большие неприятности и вернется в поисках пищи сегодня или завтра. Я не желаю унижать моих воинов приказами искать этого человека.
После краткого молчания Шенберг уселся в кресло, ранее предложенное ему. Что именно ты хочешь от меня?
- Ответов на некоторые вопросы о твоем корабле, особенно о его двигателе, и полетов на корабле для нас, когда потребуется.
Наступила небольшая пауза.
- Придется тебе рассказать немного подробнее. Я не намерен влипнуть в серьезные неприятности с галактическими властями.
Верховный жрец покачал головой.
- Сейчас единственная власть, с которой тебе придется считаться, это - я. Все другие, за пределами этой планеты, могут быть сильными для своих миров, но им нет никакого дела до происходящего здесь, даже если бы они и знали об этом.
Шенберг немного расслабился, положил ногу на ногу.
- Это правда, но только наполовину, Андреас. Им нет дела до таких охотничьих полетов, как мой нынешний, уж это точно. Не настолько они их волнуют, чтобы тратить силы и время на предотвращение таких попыток. Точно также их мало волнует, если я буду стоять и наблюдать за ходом вашего турнира - или даже принимать в нем участие, если бы мне оказали такую честь. Однако им вовсе не безразлично, поверь мне, если бы я вдруг принял участие в одной из ваших войн, используя инопланетное оружие, или даже используя только корабль, но с целью помощи в каких-то ваших военных делах. Совершить что-либо подобное - для меня серьезный риск, причем это не риск в бою, пойми, от которого настоящий мужчина не должен уклоняться, а риск общественный после возвращения к своим людям, риск бесчестие. Ты сам человек чести и правильно оценишь, по какой причине я не смогу оказать вам помощь.
- Я самым торжественным образом заверяю тебя, что никто вне этой планеты не узнает, что ты здесь делаешь.
- Извини, но я не могу этому поверить. Я - не единственный охотник, прилетающий на эту планету. Рано или поздно здесь окажется торговый или военный корабль. Нельзя полностью заставить умолкнуть всех твоих врагов здесь на планете, а они не упустят шанса пожаловаться на звездолет, который безо всякого на то повода начал вдруг уничтожать их. И станет известно, что корабль-то мой. Я говорю об этом прежде всего потому, что ты мне можешь не поверить, когда я скажу, что земные власти в любом случае будут встревожены, если я не вернусь из путешествия вовремя. - Шенберг небрежно поднял руку и бегло взглянул на часы-календарь.
Андреас еле заметно улыбнулся. - На Земле и в остальных мирах никому не известно, где ты сейчас. Если даже они и начнут тебя разыскивать, то никак не на моей планете.
Шенберг не колебался с ответом ни секунды. Пока он не проявлял ни малейших признаков испуга. - Ты жестоко ошибаешься, Верховный жрец, если мне не веришь. Но давай пока позабудем об этом. Вернемся к твоим намерениям. Допустим, я сейчас сижу в кресле командира в кабине управления моего корабля, а ты, например, стоишь, склонившись надо мной и держишь нож у моего горла. Куда полетим?
- Шенберг, я вовсе не собираюсь приставлять тебе нож к горлу. Уж во всяком случае, не в твоей кабине управления, где тебя может охватить безрассудное желание на что-то нажать не так и попытаться разрушить мои планы. У нас есть жрец, который бывал на космических кораблях. И мы не настолько невежественны в этих вопросах, как ты, наверно, предполагаешь... Я подумал, что ты можешь захотеть участвовать в приключениях военного типа. Де Ла Торре хотел бы, но он не подготовлен. Я расспрашивал других людей из вашей компании и верю им, когда они признаются в полном незнании двигателя корабля и способов пилотирования.
- Это верно. Здесь пилот только я.
- Удовлетвори мое любопытство, расскажи мне, как бы смогли остальные вернуться домой, если бы тебя убил ледниковый зверь?
- Ну, с этим делом справился бы автопилот. Ему только следует задать цель движения и он доставит корабль прямо к любому обжитому миру, на выбор. Ваш жрец, который был на звездолетах, должен быть в курсе этого. Я понимаю так, что тебе нужны совсем другие виды пилотажа.
- Да. Но главное - некоторые подробности о двигательной установке.
- Расскажи мне, для чего это все и, может быть, я смогу сообщить тебе некоторую информацию.
Глаза Андреаса пристально изучали его, без гнева, но стараясь проникнуть вглубь. Это длилось довольно долго.
- Возможно, лучше всего будет другое. - Старый жрец вздохнул. - Возможно, другими методами... Скажи, как на тебя действуют угрозы пыток и увечий?
Шенберг приподнялся и наклонился вперед, пристально глядя на жреца.
- Слушай меня, Верховный жрец, там у себя, в большом мире, я - большой и могущественный человек. Ты что, думаешь каждый там имеет свой звездолет и отправляется, куда только пожелает? Я имею уговор с несколькими другими могущественными и жестокими людьми. Они заботятся о моей безопасности. Они отомстят в случае моей смерти или исчезновения... И вот они-то как раз знают в точности, где я и когда должен вернуться. За каждую порцию боли, доставленной мне по твоим приказаниям, ты испытаешь две, а то и десять таких порций боли такого же или другого сорта. Мои друзья и я можем стереть в порошок твой город и твой храм, если нас на это спровоцировать.
Двое мужчин еще продолжали смотреть в упор друг на друга, когда в дверь постучали. Она отворилась и показалась голова одного из членов Внутреннего круга, который стал делать какие-то знаки Андреасу. Другие дела требовали к себе внимания.
Верховный жрец вздохнул и встал. Он наклонил свою голову, похожую на обтянутый кожей череп и, улыбаясь, изобразил приветствие Шенбергу. Инопланетянин, ты - сильный человек и тебя трудно запугать.
И все же я думаю, надо будет это сделать. Подумай пока о том, что я сказал, а скоро мы поговорим еще раз.
***
Суоми был напуган.
Он не просто боялся, что его поймают солдаты Андреаса, которые вчера захватили корабль и Барбару, а также, несомненно, без труда задержали других четырех инопланетян, ничего не подозревавших. Нет, проведенная ночь в зарослях дала Суоми достаточно времени для размышлений. Было о чем подумать и помимо происшедших накануне событий.
Несколько часов назад он покинул чащобу, где вчера, выбившись из сил, остановился после стремительного бегства. Сейчас он лежал, скорчившись, плохо прикрытый какой-то редкой растительностью наподобие кустарника, рядом с дорогой, идущей в гору. Лежал, наблюдал и выжидал - чего, точно не знал и сам. В голове блуждала смутная надежда увидеть какого-нибудь одинокого путника, к которому он мог бы обратиться в надежде получить какую-то помощь.
Иногда на смену этой приходила другая фантазия. Тогда он представлял проходящий мимо грузовой караван, подобный недавно увиденному им, упавший незамеченным на дорогу мешок с овощами или мясной окорок, а также себя, через минуту выскакивающего и хватающего добычу. Пока что он не смог найти практически ничего съестного среди деревьев и в зарослях. Он не ел почти ничего уже более суток.
Хотелось пить - несмотря на дождевую воду, которую он слизывал с листьев. После вчерашнего падения Суоми сильно хромал. Его беспокоила спина. Он подозревал, что в одном из небольших порезов на ноге началось инфекционное воспаление, несмотря на принятые перед отлетом с Земли меры иммунологической защиты.
Заросли, в которых он спрятался после своего бега, были настолько густые и обширные, что, казалось, человек может там оставаться необнаруженным до тех пор, пока преследователи не захотят выделить не менее сотни человек для его поимки. Но, возможно, никто и не преследовал Суоми. На чужой планете ему было совершенно некуда идти. Он был почти уверен, что его длительная свобода, если можно так выразиться, объяснялась только лишь тем, что не делалось особых попыток его окружить. Он не мог поверить, чтобы воины планеты Охотников так уж, сильно боялись его ружья, поэтому, вероятнее всего, они его не искали, так как происходили более важные события. Осознав, что в зарослях он не сможет ничего предпринять, Суоми вышел оттуда. Он просто обязан всех предупредить о своем открытии. Временами казалось, что все это может быть грандиозной мистификацией, шуткой, как при обряде посвящения в какой-то кружок. Но затем он вспоминал свои совершенно четкие и мрачные размышления прошедшей ночью и холод охватывал его среди теплого дня. Но боялся он не только за себя и даже не только за людей, прилетевших вместе с ним с Земли. Перед взором Суоми все еще стоял совершенно отчетливо разбитый панцир робота и обломки вывалившихся из него деталей. И тут же, среди частей, изготовленных кустарно, были...
- Спокойно, инопланетянин, - тихо раздался чей-то голос совсем близко сзади него.
Он резко обернулся и нацелил ружье на довольно низкого человека с волосами песочного цвета, стоявшего возле дерева в шести или восьми метрах с поднятыми мускулистыми руками и открытыми ладонями, что могло означать только мирные намерения. Человек был одет в серую одежду, которую Суоми привык видеть на рабах горы Богов, а за перепоясавшей его толстой веревкой торчала большая кувалда. Убийца поверженных гладиаторов. Однако он выглядел несколько выше и лицо стало более открытым и привлекательным.
- Что тебе нужно? - Суоми крепко сжимал ружье, а глаза быстро обшаривали окружающий их лес. Но никого не было видно. Раб пришел один.
- Хочу поговорить немного с тобой. - Голос его был спокойный и миролюбивый. Очень медленно он опустил свои руки, но не двинулся с места. - И, быть может, договориться о совместных действиях против наших общих врагов. Он указал на вершину горы кивком головы.
Да разве так могут говорить рабы на этой планете? Суоми не мог поверить в то, что услышал. Он вообще не мог припомнить, чтобы кто-то из них говорил в его присутствии. Суоми остался настороже. - Как ты меня нашел?
- Подумал, что в это время ты можешь оказаться где-нибудь поблизости от дороги и готовишься к тому, чтобы сдаться. Я уже час разыскиваю тебя и, полагаю, что едва ли кто-нибудь еще занимается этим же.
Суоми кивнул.
- Я тоже так подумал. Но кто ты? Ты же не похож на раба.
- Все верно. Я - не раб. Но об этом потом. Давай, уйдем подальше в лес, а то кто-нибудь нас заметит с дороги.
Теперь Суоми смог расслабиться, опустил трясущимися руками ружье и последовал за незнакомцем в глубину леса, где они, присев на корточки, продолжили разговор.
- Прежде всего, скажи мне, - сразу потребовал незнакомец, - как мы можем помешать Андреасу и его воровской шайке воспользоваться похищенным у вас кораблем?
- Я не знаю. Где мои товарищи?
- Их удерживают в храме, а в каких условиях, я не знаю. Ты выглядишь плохо. Я бы предложил тебе еды и питья, но у меня нет ничего с собой. Для чего, по-твоему, Андреасу нужен ваш корабль?
- Я не знаю точно, - покачал головой Суоми. - Если это нужно только Андреасу, то, наверное, он замышляет какие-то обычные военные действия для завершения покорения всей этой планеты. Может быть, он надеется, что на нашем корабле есть орудия массового поражения. Но это вовсе не так.
Человек пристально взглянул на Суоми.
- Как тебя понимать: если это нужно только Андреасу?
- А ты слышал о берсеркерах? Ответом был непонимающий взгляд и затем только слова:
- Конечно, это - легендарные машины смерти. Они-то тут причем?
И тут Суоми начал рассказывать о своей схватке с человекообразной машиной. Его слушатель был весь внимание.
- Я слышал какой-то разговор о том, что Мжолнир выходил будто бы на бой и был убит, - размышлял человек в сером. Так что, получается, ты уничтожил берсеркера?
- Не совсем так. Не целиком и не всего. Такое вот ружье было бы вообще бесполезным против настоящего человекоподобного берсеркера. Но внутри разбитого тела той машины я нашел вот что. - Он вытащил из кармана небольшой запаянный ящичек из блестящего металла. Из ящичка выходил толстый серый кабель, который веером расходился на бесконечное число тончайших волокон в том месте, где его срезало силовым импульсом. - Это твердотельный электроядерный прибор, иными словами - часть искусственного мозга. Судя по его размеру и числу волокон в этом кабеле, я бы сказал, что два-три таких прибора, правильно подключенных, вполне могли бы управлять роботом, который способен совершать всякие механические действия получше человека. И при этом он может выполнять простые приказы и сам принимать простые решения.
Незнакомец взял ящичек и с сомнением взвесил его на ладони.
Суоми продолжал: - Множество твердотельных электроядерных приборов делается на Земле и в других технологических мирах. Я видел огромное число их разновидностей. Но знаешь, сколько из них близко походили на этот? Всего один. И тот я видел в музее. Это была часть берсеркера, захваченная во время космического сражения у Каменистой россыпи, в далеком прошлом.
Человек поскреб пальцем свой подбородок и вернул ящичек Суоми.
- Не могу представить, чтобы легенда стала реальностью.
Суоми захотелось схватить его и потрясти. - Берсеркеры очень даже реальны, можешь мне поверить. Что, по твоему, стало причиной разрушения технологии ваших предков здесь на планете Охотников?
- В детстве нас учили, что наши предки были слишком гордые и сильные, что они сами не захотели зависеть от всяких машин. Да, еще в легенде говорится, что была война против берсеркеров. - Это - не легенда, а история.
- Ну, пусть история. А как было по-твоему?
- Вот эта-то война и отрезала ваших предков от всей остальной Галактики и погубила всю технику здесь - как ты сейчас выразился, они были крепкими мужчинами и женщинами, которые поняли, что могут обойтись без множества хитрых машин. Да, это жизнь заставила их обходиться без техники. Ну, по крайней мере, все верили в то, что с победой Карлсена здесь были уничтожены все берсеркеры или их прогнали отсюда. Но, может быть, один-то и уцелел, или хотя бы и не весь целиком, а его неживой разум остался, когда вся прочая его механическая оболочка была разрушена или сломана. Возможно, этот берсеркер до сих пор здесь.
Незнакомец продолжал слушать, но большого впечатления на него рассказ Суоми не произвел. Суоми решил объяснять более подробно и продолжил: - На других планетах существовали культы злых мужчин и женщин, которые поклонялись берсеркерам, словно богам. Я могу только предполагать, что и на Охотничьей планете такие люди могли быть пятьсот лет назад. И вот после сражения они где-то находят своего разбитого бога, спасают его и прячут. Создают вокруг него тайный культ, в тайне же ему поклоняются, и так поколение за поколением. Они молятся смерти и готовят приближение такого дня, когда смогут уничтожить всякую жизнь на этой планете.
Человек провел сильными, нервными пальцами по своим волосам песочного цвета.
- Но если ты прав, то есть еще что-то помимо фигуры Мжолнира? Берсеркер не уничтожен?
- Я не сомневаюсь, что существует нечто большее. Настоящий мозг берсеркера, по-видимому, состоял из множества таких маленьких предметов и из других компонентов тоже. Возможно, они вставили в Мжолнира только лишние детали. Или это сделали люди-ремесленники, работая по указаниям берсеркера.
- Тогда почему здесь вообще должен находиться настоящий берсеркер, как ты утверждаешь? У Андреаса есть много очень хороших мастеров-ремесленников. Они на него работают и, возможно, они просто использовали части от разрушенного берсеркера при создании фигуры Мжолнира - да и Торуна тоже. Он кивнул сам себе. - И это же хорошо объясняет, почему люди клятвенно утверждают, будто бы наяву видели во дворе храма, как Торун шествовал рядом с Верховным жрецом.
- Извини меня, но это невозможно, чтобы какой-либо человек-ремесленник на этой планете сконструировал такого робота, какой напал на меня. И не важно, какие бы детали ни были использованы. Можешь ли ты хотя бы представить, какие задачи программирования придется решать при проектировании машины, способной бегать, сражаться, карабкаться по скалам как человек? Даже лучше человека. Да ни один человек не поднялся бы на скалу в том месте, где это сделала машина, всего за несколько минут, заколачивая по пути колья в скалу. А трудности создания соответствующей механической части? Нет. На Земле, на Венере, еще на нескольких планетах имеются люди и вспомогательные средства для проектирования таких роботов. Здесь такое сотворить мог только вполне работоспособный мозг берсеркера.
Некоторое время оба молчали, раздумывали, присматривались друг к другу. Суоми переменил положение тела и привалился спиной к стволу дерева. Раненая нога пульсировала. Наконец, житель Охотничьей планеты промолвил: - Допустим, берсеркер существует здесь, как ты утверждаешь, а жрецы горы Богов им пользуются. Ну и что?
- Ты ничего не понимаешь! - Суоми едва не схватил его за оборванную рубаху, чтобы встряхнуть. - Скажи лучше, это он ими пользуется. Ну, как мне тебе объяснить, что такое берсеркер? - Он вздохнул и в изнеможении откинулся назад, чувствуя отчаяние и крайнее истощение. В самом деле, как передать тому, кто даже ни разу не видел изображения на пленке или в голограмме, понятие о веках массового разрушения, приносимого берсеркерами при их появлении в Галактике, задокументированные свидетельства ужасов, пережитых конкретными людьми? Целые планеты были стерилизованы, целые солнечные системы опустошались неживым врагом. Тысячи и десятки тысяч людей погибали во врем экспериментов, которые берсеркеры проводили с одной целью - определить, почему эти странные двуногие выходцы с Земли, эти комки протоплазмы так сопротивляются и противодействуют Основной аксиоме, заложенной в программы берсеркеров: жизнь это болезнь материи, подлежащая ликвидации повсеместно. Все это происходило здесь, да и сейчас еще продолжается где-нибудь в тысяче световых лет и более отсюда, на внешних рубежах небольшого участка Галактики, контролируемого человеком.
Через некоторое время опытному глазу - а за поединком наблюдали как раз такие глаза - стало очевидно, что Ванн не мог полностью избавиться от при-бычки в паузах держать свой меч притворно неуверенно. Понятно, что затем он хватал его правильно, причем с удивительной быстротой, однако частица времени меньше, чем одно сердцебиение, все же уходившая на эту коррекцию, была больше того, что можно было позволять в сражении такого высокого уровня. Неловкая хватка не была естественной для Ванна, вроде забавного способа держать топор у Келсумба, а служила специально отработанной приманкой, позволявшей застать противника врасплох. В таком качестве сейчас она была совершенно излишней, и Ванн очень хорошо это знал. Он и не хотел пользоваться этим трюком, но нервы и мускулы забывали об этом и привычно повторяли фальшивую позу.
Томас несколько раз оценивал эти расслабления и восстановления, а потом улучил момент, когда длинный меч после нижнего удара слегка обвис в руках соперника. Со звуком удара дубинкой копье пробило обветшавшую рубаху Ванна и его туловище немного выше пояса, увешанного жуткими трофеями. На лице Ванна возникло выражение бессмысленного огорчения, когда он увидел яркий фонтан собственной крови. И через минуту лицо уже ничего не выражало.
Фарли из Эйкоска, уходивший с этого смертельного ринга в компании трех равных ему, чтобы продолжить медленное восхождение на гору, испытывал беспокойство от мрачного чувства, что боги позабыли о горстке уцелевших в борьбе. Оглянувшись через плечо у следующего поворота дороги, он увидел застывающие тела четырех жертв сегодняшнего дня, лежащие возле арены, и рядом одинокую фигуру человека в серой одежде и с кувалдой у пояса, принявшегося копать скромную яму, которая станет общей могилой для всех четырех.
Идущий рядом с Фарли Исакссон тоже часто оглядывался. Похоже, что и он был чем-то встревожен. Фарли уже хотел было поделиться своим беспокойством, но не зная толком как выразить его словами, так ничего не сказал.
Впереди на несколько шагов совершал подъем на этот, казалось, бесконечный холм Омир Келсумба, тяжелый топор которого уже был чистым и невинным, как инструмент лесоруба. Его мысли были далеко отсюда - с его маленькими больными детками и женой. Когда-нибудь, когда он победит в этом турнире, то станет почти богом.
Раньше еще у него появлялись сомнения, но теперь он обрел уверенность, что выиграет. С каждой победой он становился сильнее. Келсумба почувствовал божественную силу, наполняющую его. С тех пор, как он достиг своего полного роста, еще ни одному человеку не удалось устоять против него и никто впредь не сможет. Когда закончится турнир, он станет богом, а боги могут исцелять также хорошо, как убивать. Когда он займет свое место по правую руку от Торуна, богиня исцеления не сможет отказать ему и дарует исцеление его детям. Никогда еще не умирали дети богов в лачугах от несчастий и плохих болезней.
Томас Граббер поднимался в гору, шагая шаг в шаг рядом с Омиром Келсумбой, и не догадываясь о его мыслях. Несмотря на то, что вся жизнь его прошла среди жестокости и насилия, охотником за преступниками, Томас все еще время от времени впадал в состояние почти парализующего страха перед телесными ранами и смертью. Требовался железный контроль, чтобы его не выдать. Страх охватил его и сейчас вместе с предчувствием, что в следующем бою он должен проиграть. Перед глазами у него постоянно стояло широкое лезвие топора Келсумбы, на которое он и не осмеливался взглянуть. Томас уже достаточно хорошо изучил свой страх, чтобы знать, что он рассеется, если ему удастся сдерживать его до той минуты, пока он по-настоящему не выйдет на арену против своего соперника. После этого все будет в полном порядке. Времени для страха просто не останется. Теперь же, когда он продолжал взбираться наверх, ему оставалось сурово успокаивать себя, пытаясь отогнать все мысли.
Дорога привела к двум башням, с которых часовые сдержанно отсалютовали проходившим воинам.
- Частный парк богов, - пробормотал вслух Томас, оглядываясь вокруг на ходу. Дорога стала шире и по ее обеим сторонам появились узкие гравийные дорожки, за которыми одним непрерывным манящим ковром расстилался специально выращенный зеленый слой вьющегося травяного покрытия.
- Да, - произнес позади почтительный голос Фарли из Эйкоска. - Я думаю, что мы вполне можем увидеть здесь среди деревьев самого Торуна.
Никто не ответил. Вскоре сопровождавший их жрец Елгир объявил остановку и увел их в сторону от дороги. Почва была мягче, чем раньше, а площадь лагеря еще меньше. Наступила ночь тихая и спокойная, было тихо, как в могиле, или вроде этого.
IX
После пиршества Шенберга, Де Ла Торре, Афину и Селесту отвели в их удобные отдельные комнаты. Однако весь путь они проделали под охраной и уже нельзя было делать вид, что они свободные посланцы. Ни с кем из них не обращались грубо, но всех обыскали и отобрали коммуникаторы.
Разговаривать с ними никто более не пробовал. Андреас ушел от них, а остальные не хотели реагировать на их протесты и вопросы.
Пока их вели из храма назад в комнаты, они постарались перекинуться несколькими словами. Шенберг посоветовал своим товарищам: - Чего бы они от нас ни хотели, в свое время они заявят об этом сами. А пока что важно, чтобы мы все были в целости и сохранности.
- Оскар, мы тебя поддержим, - сказала ему Афина. На фоне ее решительного лица Селеста и Де Ла Торре выглядели бледными и перепуганными.
Шенберг подмигнул ей. Вслед за этим их развели по отдельным комнатам. Он слышал, как дверь заперли на ключ и засов. Его личный слуга не появлялся, а когда он выглянул сквозь оконную решетку, то заметил поставленного у двери стражника. Шенберг растянулся на уютной кровати и начал размышлять. Вскоре он встал и попробовал передать что-то способом перестукивания по каменной стене, отделявшей его комнату от комнаты Афины. Но ответа не последовало. Возможно, каменная кладка была слишком толстой.
Спал он на удивление хорошо и чувствовал себя заметно отдохнувшим, когда рано утром его разбудили. Явился эскорт солдат, чтобы отвести его к Андреасу. Шенберг энергично отправился в их окружении. Через одну из задних дверей они вошли в храм и опять спустились на несколько ступеней. Однако на этот раз они вошли в каменную комнату, напоминающую камеру, куда серый утренний свет пробивался через единственное окно, расположенное в самом верху. За столом восседал Андреас. Охранники приветствовали Верховного жреца и вышли. Шенберг остался наедине со старым и безобразным жрецом. Из них двоих Андреас был тоньше и биологически намного старше, но за поясом пурпурного одеяния у него висел кинжал и весь его вид выражал абсолютное безразличие к тому, что с ним рядом оказался более сильный человек, только что ставший ему врагом.
Еще прежде, чем закрылась дверь за солдатами, Шенберг заговорил: - Если ты умен, Андреас, то немедленно должен нас освободить.
Андреас молча указал на кресло, но Шенберг остался стоять. Тогда Верховный жрец произнес: - До того, как я смогу отпустить вашу охрану, я должен получить заверения, что ты будешь сотрудничать с нами в одном деле, в котором мы собираемся использовать твой корабль. Твое добровольное сотрудничество оказало бы большую помощь, хотя и не решающую.
- Удерживая меня и моих друзей в тюрьме, нельзя заставить нас хотеть сотрудничества. И еще, что стало с остальными двумя членами нашего отряда что случилось с ними?
Андреас сложил руки на столе перед собой. - Девушка заперта в своей каюте на твоем корабле. Она должна давать успокаивающие ответы по радио с корабля, на тот редкостный случай, если другой звездолет появится здесь и попытается связаться с Орионом.
- Вчера вечером твои люди угрожали ей, запугивали ее, и когда она говорила со мной, то не осмелилась рассказать о случившемся.
- Она оценила разумность сотрудничества, - мягко произнес Андреас. - Что касается вашего труса, то он еще все в бегах. Возможно, он не попадет в большие неприятности и вернется в поисках пищи сегодня или завтра. Я не желаю унижать моих воинов приказами искать этого человека.
После краткого молчания Шенберг уселся в кресло, ранее предложенное ему. Что именно ты хочешь от меня?
- Ответов на некоторые вопросы о твоем корабле, особенно о его двигателе, и полетов на корабле для нас, когда потребуется.
Наступила небольшая пауза.
- Придется тебе рассказать немного подробнее. Я не намерен влипнуть в серьезные неприятности с галактическими властями.
Верховный жрец покачал головой.
- Сейчас единственная власть, с которой тебе придется считаться, это - я. Все другие, за пределами этой планеты, могут быть сильными для своих миров, но им нет никакого дела до происходящего здесь, даже если бы они и знали об этом.
Шенберг немного расслабился, положил ногу на ногу.
- Это правда, но только наполовину, Андреас. Им нет дела до таких охотничьих полетов, как мой нынешний, уж это точно. Не настолько они их волнуют, чтобы тратить силы и время на предотвращение таких попыток. Точно также их мало волнует, если я буду стоять и наблюдать за ходом вашего турнира - или даже принимать в нем участие, если бы мне оказали такую честь. Однако им вовсе не безразлично, поверь мне, если бы я вдруг принял участие в одной из ваших войн, используя инопланетное оружие, или даже используя только корабль, но с целью помощи в каких-то ваших военных делах. Совершить что-либо подобное - для меня серьезный риск, причем это не риск в бою, пойми, от которого настоящий мужчина не должен уклоняться, а риск общественный после возвращения к своим людям, риск бесчестие. Ты сам человек чести и правильно оценишь, по какой причине я не смогу оказать вам помощь.
- Я самым торжественным образом заверяю тебя, что никто вне этой планеты не узнает, что ты здесь делаешь.
- Извини, но я не могу этому поверить. Я - не единственный охотник, прилетающий на эту планету. Рано или поздно здесь окажется торговый или военный корабль. Нельзя полностью заставить умолкнуть всех твоих врагов здесь на планете, а они не упустят шанса пожаловаться на звездолет, который безо всякого на то повода начал вдруг уничтожать их. И станет известно, что корабль-то мой. Я говорю об этом прежде всего потому, что ты мне можешь не поверить, когда я скажу, что земные власти в любом случае будут встревожены, если я не вернусь из путешествия вовремя. - Шенберг небрежно поднял руку и бегло взглянул на часы-календарь.
Андреас еле заметно улыбнулся. - На Земле и в остальных мирах никому не известно, где ты сейчас. Если даже они и начнут тебя разыскивать, то никак не на моей планете.
Шенберг не колебался с ответом ни секунды. Пока он не проявлял ни малейших признаков испуга. - Ты жестоко ошибаешься, Верховный жрец, если мне не веришь. Но давай пока позабудем об этом. Вернемся к твоим намерениям. Допустим, я сейчас сижу в кресле командира в кабине управления моего корабля, а ты, например, стоишь, склонившись надо мной и держишь нож у моего горла. Куда полетим?
- Шенберг, я вовсе не собираюсь приставлять тебе нож к горлу. Уж во всяком случае, не в твоей кабине управления, где тебя может охватить безрассудное желание на что-то нажать не так и попытаться разрушить мои планы. У нас есть жрец, который бывал на космических кораблях. И мы не настолько невежественны в этих вопросах, как ты, наверно, предполагаешь... Я подумал, что ты можешь захотеть участвовать в приключениях военного типа. Де Ла Торре хотел бы, но он не подготовлен. Я расспрашивал других людей из вашей компании и верю им, когда они признаются в полном незнании двигателя корабля и способов пилотирования.
- Это верно. Здесь пилот только я.
- Удовлетвори мое любопытство, расскажи мне, как бы смогли остальные вернуться домой, если бы тебя убил ледниковый зверь?
- Ну, с этим делом справился бы автопилот. Ему только следует задать цель движения и он доставит корабль прямо к любому обжитому миру, на выбор. Ваш жрец, который был на звездолетах, должен быть в курсе этого. Я понимаю так, что тебе нужны совсем другие виды пилотажа.
- Да. Но главное - некоторые подробности о двигательной установке.
- Расскажи мне, для чего это все и, может быть, я смогу сообщить тебе некоторую информацию.
Глаза Андреаса пристально изучали его, без гнева, но стараясь проникнуть вглубь. Это длилось довольно долго.
- Возможно, лучше всего будет другое. - Старый жрец вздохнул. - Возможно, другими методами... Скажи, как на тебя действуют угрозы пыток и увечий?
Шенберг приподнялся и наклонился вперед, пристально глядя на жреца.
- Слушай меня, Верховный жрец, там у себя, в большом мире, я - большой и могущественный человек. Ты что, думаешь каждый там имеет свой звездолет и отправляется, куда только пожелает? Я имею уговор с несколькими другими могущественными и жестокими людьми. Они заботятся о моей безопасности. Они отомстят в случае моей смерти или исчезновения... И вот они-то как раз знают в точности, где я и когда должен вернуться. За каждую порцию боли, доставленной мне по твоим приказаниям, ты испытаешь две, а то и десять таких порций боли такого же или другого сорта. Мои друзья и я можем стереть в порошок твой город и твой храм, если нас на это спровоцировать.
Двое мужчин еще продолжали смотреть в упор друг на друга, когда в дверь постучали. Она отворилась и показалась голова одного из членов Внутреннего круга, который стал делать какие-то знаки Андреасу. Другие дела требовали к себе внимания.
Верховный жрец вздохнул и встал. Он наклонил свою голову, похожую на обтянутый кожей череп и, улыбаясь, изобразил приветствие Шенбергу. Инопланетянин, ты - сильный человек и тебя трудно запугать.
И все же я думаю, надо будет это сделать. Подумай пока о том, что я сказал, а скоро мы поговорим еще раз.
***
Суоми был напуган.
Он не просто боялся, что его поймают солдаты Андреаса, которые вчера захватили корабль и Барбару, а также, несомненно, без труда задержали других четырех инопланетян, ничего не подозревавших. Нет, проведенная ночь в зарослях дала Суоми достаточно времени для размышлений. Было о чем подумать и помимо происшедших накануне событий.
Несколько часов назад он покинул чащобу, где вчера, выбившись из сил, остановился после стремительного бегства. Сейчас он лежал, скорчившись, плохо прикрытый какой-то редкой растительностью наподобие кустарника, рядом с дорогой, идущей в гору. Лежал, наблюдал и выжидал - чего, точно не знал и сам. В голове блуждала смутная надежда увидеть какого-нибудь одинокого путника, к которому он мог бы обратиться в надежде получить какую-то помощь.
Иногда на смену этой приходила другая фантазия. Тогда он представлял проходящий мимо грузовой караван, подобный недавно увиденному им, упавший незамеченным на дорогу мешок с овощами или мясной окорок, а также себя, через минуту выскакивающего и хватающего добычу. Пока что он не смог найти практически ничего съестного среди деревьев и в зарослях. Он не ел почти ничего уже более суток.
Хотелось пить - несмотря на дождевую воду, которую он слизывал с листьев. После вчерашнего падения Суоми сильно хромал. Его беспокоила спина. Он подозревал, что в одном из небольших порезов на ноге началось инфекционное воспаление, несмотря на принятые перед отлетом с Земли меры иммунологической защиты.
Заросли, в которых он спрятался после своего бега, были настолько густые и обширные, что, казалось, человек может там оставаться необнаруженным до тех пор, пока преследователи не захотят выделить не менее сотни человек для его поимки. Но, возможно, никто и не преследовал Суоми. На чужой планете ему было совершенно некуда идти. Он был почти уверен, что его длительная свобода, если можно так выразиться, объяснялась только лишь тем, что не делалось особых попыток его окружить. Он не мог поверить, чтобы воины планеты Охотников так уж, сильно боялись его ружья, поэтому, вероятнее всего, они его не искали, так как происходили более важные события. Осознав, что в зарослях он не сможет ничего предпринять, Суоми вышел оттуда. Он просто обязан всех предупредить о своем открытии. Временами казалось, что все это может быть грандиозной мистификацией, шуткой, как при обряде посвящения в какой-то кружок. Но затем он вспоминал свои совершенно четкие и мрачные размышления прошедшей ночью и холод охватывал его среди теплого дня. Но боялся он не только за себя и даже не только за людей, прилетевших вместе с ним с Земли. Перед взором Суоми все еще стоял совершенно отчетливо разбитый панцир робота и обломки вывалившихся из него деталей. И тут же, среди частей, изготовленных кустарно, были...
- Спокойно, инопланетянин, - тихо раздался чей-то голос совсем близко сзади него.
Он резко обернулся и нацелил ружье на довольно низкого человека с волосами песочного цвета, стоявшего возле дерева в шести или восьми метрах с поднятыми мускулистыми руками и открытыми ладонями, что могло означать только мирные намерения. Человек был одет в серую одежду, которую Суоми привык видеть на рабах горы Богов, а за перепоясавшей его толстой веревкой торчала большая кувалда. Убийца поверженных гладиаторов. Однако он выглядел несколько выше и лицо стало более открытым и привлекательным.
- Что тебе нужно? - Суоми крепко сжимал ружье, а глаза быстро обшаривали окружающий их лес. Но никого не было видно. Раб пришел один.
- Хочу поговорить немного с тобой. - Голос его был спокойный и миролюбивый. Очень медленно он опустил свои руки, но не двинулся с места. - И, быть может, договориться о совместных действиях против наших общих врагов. Он указал на вершину горы кивком головы.
Да разве так могут говорить рабы на этой планете? Суоми не мог поверить в то, что услышал. Он вообще не мог припомнить, чтобы кто-то из них говорил в его присутствии. Суоми остался настороже. - Как ты меня нашел?
- Подумал, что в это время ты можешь оказаться где-нибудь поблизости от дороги и готовишься к тому, чтобы сдаться. Я уже час разыскиваю тебя и, полагаю, что едва ли кто-нибудь еще занимается этим же.
Суоми кивнул.
- Я тоже так подумал. Но кто ты? Ты же не похож на раба.
- Все верно. Я - не раб. Но об этом потом. Давай, уйдем подальше в лес, а то кто-нибудь нас заметит с дороги.
Теперь Суоми смог расслабиться, опустил трясущимися руками ружье и последовал за незнакомцем в глубину леса, где они, присев на корточки, продолжили разговор.
- Прежде всего, скажи мне, - сразу потребовал незнакомец, - как мы можем помешать Андреасу и его воровской шайке воспользоваться похищенным у вас кораблем?
- Я не знаю. Где мои товарищи?
- Их удерживают в храме, а в каких условиях, я не знаю. Ты выглядишь плохо. Я бы предложил тебе еды и питья, но у меня нет ничего с собой. Для чего, по-твоему, Андреасу нужен ваш корабль?
- Я не знаю точно, - покачал головой Суоми. - Если это нужно только Андреасу, то, наверное, он замышляет какие-то обычные военные действия для завершения покорения всей этой планеты. Может быть, он надеется, что на нашем корабле есть орудия массового поражения. Но это вовсе не так.
Человек пристально взглянул на Суоми.
- Как тебя понимать: если это нужно только Андреасу?
- А ты слышал о берсеркерах? Ответом был непонимающий взгляд и затем только слова:
- Конечно, это - легендарные машины смерти. Они-то тут причем?
И тут Суоми начал рассказывать о своей схватке с человекообразной машиной. Его слушатель был весь внимание.
- Я слышал какой-то разговор о том, что Мжолнир выходил будто бы на бой и был убит, - размышлял человек в сером. Так что, получается, ты уничтожил берсеркера?
- Не совсем так. Не целиком и не всего. Такое вот ружье было бы вообще бесполезным против настоящего человекоподобного берсеркера. Но внутри разбитого тела той машины я нашел вот что. - Он вытащил из кармана небольшой запаянный ящичек из блестящего металла. Из ящичка выходил толстый серый кабель, который веером расходился на бесконечное число тончайших волокон в том месте, где его срезало силовым импульсом. - Это твердотельный электроядерный прибор, иными словами - часть искусственного мозга. Судя по его размеру и числу волокон в этом кабеле, я бы сказал, что два-три таких прибора, правильно подключенных, вполне могли бы управлять роботом, который способен совершать всякие механические действия получше человека. И при этом он может выполнять простые приказы и сам принимать простые решения.
Незнакомец взял ящичек и с сомнением взвесил его на ладони.
Суоми продолжал: - Множество твердотельных электроядерных приборов делается на Земле и в других технологических мирах. Я видел огромное число их разновидностей. Но знаешь, сколько из них близко походили на этот? Всего один. И тот я видел в музее. Это была часть берсеркера, захваченная во время космического сражения у Каменистой россыпи, в далеком прошлом.
Человек поскреб пальцем свой подбородок и вернул ящичек Суоми.
- Не могу представить, чтобы легенда стала реальностью.
Суоми захотелось схватить его и потрясти. - Берсеркеры очень даже реальны, можешь мне поверить. Что, по твоему, стало причиной разрушения технологии ваших предков здесь на планете Охотников?
- В детстве нас учили, что наши предки были слишком гордые и сильные, что они сами не захотели зависеть от всяких машин. Да, еще в легенде говорится, что была война против берсеркеров. - Это - не легенда, а история.
- Ну, пусть история. А как было по-твоему?
- Вот эта-то война и отрезала ваших предков от всей остальной Галактики и погубила всю технику здесь - как ты сейчас выразился, они были крепкими мужчинами и женщинами, которые поняли, что могут обойтись без множества хитрых машин. Да, это жизнь заставила их обходиться без техники. Ну, по крайней мере, все верили в то, что с победой Карлсена здесь были уничтожены все берсеркеры или их прогнали отсюда. Но, может быть, один-то и уцелел, или хотя бы и не весь целиком, а его неживой разум остался, когда вся прочая его механическая оболочка была разрушена или сломана. Возможно, этот берсеркер до сих пор здесь.
Незнакомец продолжал слушать, но большого впечатления на него рассказ Суоми не произвел. Суоми решил объяснять более подробно и продолжил: - На других планетах существовали культы злых мужчин и женщин, которые поклонялись берсеркерам, словно богам. Я могу только предполагать, что и на Охотничьей планете такие люди могли быть пятьсот лет назад. И вот после сражения они где-то находят своего разбитого бога, спасают его и прячут. Создают вокруг него тайный культ, в тайне же ему поклоняются, и так поколение за поколением. Они молятся смерти и готовят приближение такого дня, когда смогут уничтожить всякую жизнь на этой планете.
Человек провел сильными, нервными пальцами по своим волосам песочного цвета.
- Но если ты прав, то есть еще что-то помимо фигуры Мжолнира? Берсеркер не уничтожен?
- Я не сомневаюсь, что существует нечто большее. Настоящий мозг берсеркера, по-видимому, состоял из множества таких маленьких предметов и из других компонентов тоже. Возможно, они вставили в Мжолнира только лишние детали. Или это сделали люди-ремесленники, работая по указаниям берсеркера.
- Тогда почему здесь вообще должен находиться настоящий берсеркер, как ты утверждаешь? У Андреаса есть много очень хороших мастеров-ремесленников. Они на него работают и, возможно, они просто использовали части от разрушенного берсеркера при создании фигуры Мжолнира - да и Торуна тоже. Он кивнул сам себе. - И это же хорошо объясняет, почему люди клятвенно утверждают, будто бы наяву видели во дворе храма, как Торун шествовал рядом с Верховным жрецом.
- Извини меня, но это невозможно, чтобы какой-либо человек-ремесленник на этой планете сконструировал такого робота, какой напал на меня. И не важно, какие бы детали ни были использованы. Можешь ли ты хотя бы представить, какие задачи программирования придется решать при проектировании машины, способной бегать, сражаться, карабкаться по скалам как человек? Даже лучше человека. Да ни один человек не поднялся бы на скалу в том месте, где это сделала машина, всего за несколько минут, заколачивая по пути колья в скалу. А трудности создания соответствующей механической части? Нет. На Земле, на Венере, еще на нескольких планетах имеются люди и вспомогательные средства для проектирования таких роботов. Здесь такое сотворить мог только вполне работоспособный мозг берсеркера.
Некоторое время оба молчали, раздумывали, присматривались друг к другу. Суоми переменил положение тела и привалился спиной к стволу дерева. Раненая нога пульсировала. Наконец, житель Охотничьей планеты промолвил: - Допустим, берсеркер существует здесь, как ты утверждаешь, а жрецы горы Богов им пользуются. Ну и что?
- Ты ничего не понимаешь! - Суоми едва не схватил его за оборванную рубаху, чтобы встряхнуть. - Скажи лучше, это он ими пользуется. Ну, как мне тебе объяснить, что такое берсеркер? - Он вздохнул и в изнеможении откинулся назад, чувствуя отчаяние и крайнее истощение. В самом деле, как передать тому, кто даже ни разу не видел изображения на пленке или в голограмме, понятие о веках массового разрушения, приносимого берсеркерами при их появлении в Галактике, задокументированные свидетельства ужасов, пережитых конкретными людьми? Целые планеты были стерилизованы, целые солнечные системы опустошались неживым врагом. Тысячи и десятки тысяч людей погибали во врем экспериментов, которые берсеркеры проводили с одной целью - определить, почему эти странные двуногие выходцы с Земли, эти комки протоплазмы так сопротивляются и противодействуют Основной аксиоме, заложенной в программы берсеркеров: жизнь это болезнь материи, подлежащая ликвидации повсеместно. Все это происходило здесь, да и сейчас еще продолжается где-нибудь в тысяче световых лет и более отсюда, на внешних рубежах небольшого участка Галактики, контролируемого человеком.