Страница:
– Нет, я приехал на такси.
– Хорошо. Возвращайся в город и возьми напрокат две машины. Они нам несомненно понадобятся сегодня ночью, когда кто-то явится за грузом. А я перейду в другой бар, чтобы не слишком тут мелькать.
Стемнело.
Машины стояли совсем рядом, а наблюдающие по-прежнему вынуждены были сидеть и ждать.
Экипаж не возвращался, возле «Рамзеса» не было никакого движения. Время от времени на палубе появлялся матрос. Он выходил глотнуть свежего воздуха и бросить завистливый взгляд на берег, становившийся все более и более оживленным по мере того, как наступала ночь: в барах загорался свет, гремела музыка, появились первые проститутки. Поскольку на палубе мелькал один и тот же матрос, наблюдатели сделали вывод, что больше на борту никого не было.
Мэта начинало беспокоить, что яхтой никто не интересовался. У него возникло желание посетить ее и убедиться, что контейнеры все еще находятся на ней, но он не знал, как это сделать. Разумеется, он и Фрэд могли бы подняться на борт, благо, что трап не убрали, скрутить матроса и обыскать яхту, но матрос мог поднять тревогу, и операция провалилась бы.
– Бог ты мой! Да неужели этот чертов матрос не захочет сойти на берег, выпить или побаловаться с девочкой, – забрюзжал Мэттьюс, когда было уже около десяти часов. – Или уж приехали бы те, кто будет ее разгружать.
Но только около часу ночи его первое желание начало осуществляться. К этому времени Мэт оставил всякую надежду увидеть в эту ночь разгрузку яхты. Матрос задержался на палубе дольше, чем в предыдущие свои появления, швырнул в воду докуренную сигарету, достал из внутреннего кармана плоский флакончик и жадно отхлебнул из него. Потом он похлопал себя по карманам обычным жестом курильщика, ищущего сигареты.
– Внимание, – сказал Мэт Фрэду. – Этот тип, кажется, придумывает благовидный предлог, чтобы нарушить приказ. Если он сойдет на берег, ты любезно подойдешь к нему. Я ни разу не видел матроса, отказывающегося выпить стаканчик за чужой счет, кто бы его ни предлагал.
– Знаю, у нас в Союзе тоже есть порты, – отозвался Фрэд.
Они заплатили по счету и вышли на набережную, оживленную словно днем. Ярко освещенные суда снимались с якоря, готовясь к отплытию.
Матрос еще немного постоял в нерешительности, словно испытывая угрызения совести, но наконец спустился по трапу. Тут же к нему с равнодушным видом подошел Фрэд. Едва они удалились, Фрэнк Мэттьюс уверенным шагом судовладельца, возвращающегося на собственную яхту, поднялся по трапу на ют. Он был небольшой и ограничен рубкой, занимавшей всю ширину корабля, оставляя узкий проход с каждого борта. Бак, напротив, был удлиненным. На нем стоял вертолет, казавшийся вблизи еще меньше, чем в воздухе. В рулевой рубке Мэт увидел радар и подумал, что «Рамзес» тоже мог наблюдать за «Щукиным».
Но у него не было времени на подобные раздумья. Справа от рубки была лестница, спускавшаяся внутрь корабля. Яхту освещало несколько ламп. Мэту приходилось бывать на прогулочных яхтах. Он знал, что все они, в принципе, построены одинаково: лестница из рулевой рубки ведет вниз, в большую кают-компанию. Коридор уходил вперед на камбуз и к каютам экипажа. Дальше находились роскошные покои для хозяев и их гостей. Где-то в середине коридора был трап, по которому можно было спуститься в трюм и в машинное отделение.
Контейнеры, разумеется, находились в трюме.
Фрэнк стоял в заднем коридоре, разыскивая трап, ведущий в трюм, когда сзади него послышался странный шум. Он обернулся.
Среагировать Мэт не успел.
Матрос с «Рамзеса», тот, что должен был в это время пить в обществе Фрэда, целился в него из большого пистолета.
– Какого черта вам здесь надо? – выкрикнул он. За ним возникла фигура Фрэда.
Фрэнк увидел его.
Фрэд подставил подножку матросу и, пока тот падал ничком, редко ударил его ребром ладони по шее.
Матрос застонал и скатился прямо к ногам Мэттьюса.
– Он отказался пойти выпить, – извинился Фрэд. – Купил сигарет и сразу назад.
Этим человеком был Фрэд.
Действие происходило в заднем коридоре. Фрэнки Мэттьюс стоял рядом, прислонившись к двери каюты.
– Ты будешь говорить, – уверил Мэт.
А Фрэд надавил острым лезвием на горло несчастного, показывая, что ему действительно придется заговорить. Матрос икнул и его вырвало. Разумеется, от страха.
– Свинья, – прошептал Фрэд.
Матроса опять стошнило. Он был бледен, на лбу у него выступили капельки пота, глаза слезились.
Но его страдания только начинались.
Фрэд сформировался в суровой школе советской разведки, одним из принципов которой является положение: лучше действовать, чем болтать.
Он встал позади матроса, заставил его подняться на колени, запрокинул его голову назад и провел лезвием по горлу.
Матрос вскрикнул от боли и прижал к ране руку.
– Я истеку кровью, – простонал он.
– Он нажал не очень сильно, – объяснил ему Мэт. – В следующий раз он надавит на нож сильнее и перережет тебе сонную артерию.
– Я же ничего не сделал, – вскрикнул матрос, дрожа от страха, пока Мэт тщательно обыскивал его.
Судя по обнаруженным документам, матроса звали Хейнд Мюллер.
– Ты пытался застрелить меня и за одно это заслуживаешь смерти. Ты будешь как миленький отвечать на мои вопросы, а главное, перестанешь визжать как свинья. Твой следующий вопль вернется в твою глотку вместе с ножом. Понял?
– Кто вы? – пробормотал матрос. – Таможенники?
– Почему таможенники?
– Вы ведь пришли из-за груза.
– Какого груза?
– Если бы вы не знали, то не набросились бы на меня.
– Говори так, как будто мы ничего не знаем, – посоветовал Фрэд, снова приставив острие ножа к горлу матроса.
– Я ничего не знаю, – простонал Мюллер. – Я простой матрос. Мне платят за то, что я занимаюсь кораблем. Я даже не знаю, какой груз привозят на том.
– На каком это «на том»?
– На другом корабле.
Фрэд и Мэт переглянулись. Они ничего не понимали. Что-то ускользнуло от них. Но матроса понесло. Смертельно напугавшись, он не замечал их недоумения. Он продолжал свой рассказ о двух яхтах, похожих друг на друга как две капли воды. Настоящие близнецы. Обе участвовали в деле.
– Ну вот, раз в два месяца, – объяснял он, – другой корабль уходит в море. Я не знаю куда. Я остаюсь в эллинге с этим.
– В каком эллинге?
– «Хоффенбург», на другом берегу Эльбы, возле моря. Когда другой корабль возвращается, нас предупреждают по радио.
– Что на нем перевозят?
– Не знаю, я никогда не видел разгрузку. Может, наркотики. Я не знаю.
– Вас предупреждают по радио, что дальше?
– Тогда мы выходим на этой яхте в эстуарий, как только в него входит та. Другая проскальзывает в эллинг, а мы возвращаемся сюда, на стоянку. Если заявляются таможенники, они, естественно, ничего на борту не находят. А тем временем другую спокойно разгружают в эллинге.
Фрэд и Мэт переглянулись. Во взгляде Фрэда сквозила легкая ирония. «Так вот как ты не сводил глаз с яхты, – казалось, говорил он. – Корабль подменили, а ты и не заметил». Мэт подумал, что, пожалуй, сейчас не стоит говорить Фрэду, что он на целых три четверти часа упустил «Рамзеса» из виду.
– Как называется второй корабль? – спросил он.
– В порту – «Дельфин», а когда выходит в море – «Рамзес», а настоящий «Рамзес» остается в порту.
– А вертолет?
– Они есть на обоих кораблях.
– Когда сегодня утром лже-«Рамзес» вошел в эстуарий, вертолет взлетал?
– Это тот, другой. Пилот только один, а он ходил в рейс. Теперь все разъяснилось, и Мэттьюсу осталось только восхищаться организаторским гением производителей бомб. Их талант проявлялся во всем: звено Парнел – Гувер, ремонтники «Форда», вертолет, подмена кораблей в последний момент, в качестве перестраховки. Хорошая работа. Вполне возможно, что еще в море радар «Рамзеса» обнаружил слежку «Щукина», а вертолетчик, прилетевший проверить, что делает корабль-преследователь, очевидно, заметил лодку и посчитал, что времени на подмену было предостаточно. Отсюда напрашивался вывод, что контейнеры были спокойно выгружены с корабля еще днем и в данный момент находились в пути к месту назначения. Напрашивался и другой вывод: противник теперь насторожится. Хотя необязательно. Они могут посчитать себя в безопасности, раз другая яхта стоит в эллинге. Оставался ничтожный шанс, что контейнеры по-прежнему на борту.
– Кто руководит делом? – спросил Фрэнк.
– Не знаю. Я даже не знаю, кто хозяин кораблей.
– Но кто-то ведь командует.
– Летчик. Пилот вертолета. Это он командует и платит.
– Как фамилия летчика?
– Мюллер, как и моя. Герберт Мюллер.
– Живет в Гамбурге?
– Да, Даммторштрассе, восемнадцать. Я был у него однажды. Это рядом с Оперой.
– А эллинг, где стоит вторая яхта?
– «Хоффенбург», я уже говорил. На том берегу Эльбы.
– Покажешь нам дорогу.
– Вы с ума сошли! – вздрогнул матрос. – Если они узнают, что я привел вас, они меня убьют.
– А если ты нас не приведешь, то тебя убью я, – холодно произнес Фрэд. – Разница в том, что они, может, и не убьют тебя, а если и убьют, то потом. А я тебя прикончу наверняка, прямо здесь, сейчас.
Он заставил Мюллера встать на ноги, а Фрэнк тем временем подобрал с пола большой пистолет.
– Подождите, – спохватился Фрэд.
Он прошел вперед и вернулся с взятыми на камбузе мокрыми тряпками.
– Убери за собой, – приказал он матросу.
Рядом с лужей рвоты на полу виднелись несколько пятен крови. Нельзя было оставлять на яхте следов.
Когда все было приведено в порядок, они поднялись на палубу и Мюллер бросил тряпье за борт.
– Я пойду первым, – сказал Мэт.
Сойдя с яхты, он внимательно осмотрел набережную и дал Фрэду знак, что путь свободен. Тот подтолкнул матроса.
– Иди вперед, – шепнул он, – и помни, что мой нож упирается в твою правую почку.
Спустившись по сходням, они подошли к машинам. Мэт сел за руль, а Фрэд с Мюллером расположились на заднем сиденье.
– Надо ехать туннелем, – сказал матрос.
Несмотря на поздний час, движение в автотуннеле, проходившем под Эльбой, было интенсивным. Особенно часто встречались грузовики. Поэтому приходилось ехать на небольшой скорости.
Мэт, полуобернувшись, спросил матроса, охраняется ли эллинг, а Фрэд машинально взглянул на Мэта.
Быстрота реакции Мюллера была удивительной. Воспользовавшись тем, что внимание Фрэда на мгновение отключилось, он схватился за ручку и открыл дверь, но задержался, прежде чем выкатиться на дорогу. Навстречу их машине мчался огромный десятитонный грузовик. Мэт не успел даже пошевелиться, как матрос вывалился из автомобиля, перевернулся в воздухе и как кукла рухнул прямо под тяжелые колеса, размазавшие его по асфальту.
Под влажными сводами туннеля дико завизжали тормоза. Мэт хотел было остановиться.
– Смываемся! – крикнул Фрэд, захлопывая дверцу. Мэт инстинктивно подчинился и нажал на газ. Вскоре они выехали из туннеля на правый берег реки. Мэт сбавил скорость, чтобы сориентироваться и найти дорогу к эллингу «Хоффенбург», который, как им было известно, находился ниже к морю.
– Что произошло? – спросил он.
– Ты сам видел. Он пытался вырваться на свободу.
– Да, но... грузовик...
– Я никогда не пойму вас, живущих на Западе, вашу сентиментальность. Послушай, Фрэнки, мы не могли отпустить этого типа, матроса Мюллера, после того, как допросили его, так ведь? Он бы все рассказал и предупредил бы тех. Следовательно, его необходимо было ликвидировать.
– Да, разумеется, но...
– О! Я сразу понял, что ты об этом подумал, но не решился довести мысль до конца. На что ты рассчитывал? Что он умрет сам по себе, от сердечного приступа? Он хотел спрыгнуть, чтобы спастись, но испугался грузовика. А я грузовика не испугался и помог ему решиться.
– Ты столкнул его?
– Скажем так: я сообщил ему необходимое ускорение.
– Думаешь, это вышло очень ловко? Именно сейчас они насторожатся. Стоило вытирать лужи на корабле, изображая, будто он уехал по собственной воле. Свидетели покажут, что он на полном ходу выпрыгнул из машины. Думаешь, у тех не возникнет вопрос: что он делал в чужой машине?
– Послушай, Фрэнки, его бумаги у меня, а он, должно быть, в таком состоянии, что понадобится не менее сорока восьми часов, чтобы опознать его. А до тех пор не будет никакой тревоги.
Мэттьюс не стал настаивать и продолжал поиски эллинга.
Вдруг он увидел дорожный указатель, но дорога стала такой узкой и грязной, что они решили оставить машину и дальше идти пешком. В любом случае надо было действовать как можно осторожнее, коль скоро они не знали, охраняется ли эллинг.
Неожиданно они вышли прямо на него. Он состоял из крытого ангара, метров пятидесяти в длину, выступавшего в реку и открытого с этой стороны. Но со стороны реки было невозможно проникнуть в эллинг. В стене ангара были тяжелые двустворчатые ворота на рельсах, запертые на висячий замок.
Никакого шороха, ни малейшего признака жизни. Фрэд занялся замком. Чтобы открыть его, не потребовалось много времени. Они проскользнули внутрь ангара.
Яхта была там. Вблизи она казалась огромной. Ее белый корпус потемнел от морской воды, по борту шла синяя полоса, на палубе стоял вертолет. Но называлась она не «Рамзес». Фрэнки подумал, что название было написано по корпусу, но на самом деле написано оно было на тонкой пластиковой табличке, вставлявшейся в корму. Табличка с надписью «Рамзес» валялась тут же, на земле. Яхта называлась «Дельфин» до следующего рейса в Англию.
Среди более или менее аккуратно разложенных в ангаре инструментов они нашли сильный электрический фонарь и стали осторожно изучать корабль. По массе мелких деталей было ясно, что яхта совершила длительное путешествие и теперь нуждалась в легком ремонте. Но контейнеры исчезли без следа.
Они не нашли на экс-«Рамзесе», ставшем теперь «Дельфином», ничего, что могли бы помочь им вновь напасть на след радиоактивных отходов.
Когда вышли из ангара, Мэт долго изучал грязную землю вокруг себя, освещая ее лучом фонаря.
– Смотри, – сказал он Фрэду.
На грязи остались отпечатки широких шин грузовика.
– Сюда приезжал грузовик, – продолжал он. – Видишь, свежие следы, ведущие от ангара, глубже, чем те, что ведут к нему. Очевидно, машина приезжала сегодня днем пустой, а уехала с двумя тоннами радиоактивных отходов.
– Возможно, – ответил Фрэд. – Остается узнать, куда поехал этот чертов грузовик.
– Наверное, это знает пилот.
– Ты хочешь сказать, Герберт Мюллер?
– Я хочу сказать, Герберт Мюллер, пилот вертолета.
– Судя по тому, что нам рассказал другой Мюллер, он что-то заподозрил, раз кружил над эстуарием, проверял, не следят ли за «Рамзесом», и мог поднять тревогу.
– Оставаясь здесь, мы ничего не узнаем. Ты помнишь его адрес, Фрэд?
– Да. Даммторштрассе, восемнадцать. Возле Оперы.
– Поехали. Нам надо добраться до утра.
ГЛАВА 8
– Хорошо. Возвращайся в город и возьми напрокат две машины. Они нам несомненно понадобятся сегодня ночью, когда кто-то явится за грузом. А я перейду в другой бар, чтобы не слишком тут мелькать.
Стемнело.
Машины стояли совсем рядом, а наблюдающие по-прежнему вынуждены были сидеть и ждать.
Экипаж не возвращался, возле «Рамзеса» не было никакого движения. Время от времени на палубе появлялся матрос. Он выходил глотнуть свежего воздуха и бросить завистливый взгляд на берег, становившийся все более и более оживленным по мере того, как наступала ночь: в барах загорался свет, гремела музыка, появились первые проститутки. Поскольку на палубе мелькал один и тот же матрос, наблюдатели сделали вывод, что больше на борту никого не было.
Мэта начинало беспокоить, что яхтой никто не интересовался. У него возникло желание посетить ее и убедиться, что контейнеры все еще находятся на ней, но он не знал, как это сделать. Разумеется, он и Фрэд могли бы подняться на борт, благо, что трап не убрали, скрутить матроса и обыскать яхту, но матрос мог поднять тревогу, и операция провалилась бы.
– Бог ты мой! Да неужели этот чертов матрос не захочет сойти на берег, выпить или побаловаться с девочкой, – забрюзжал Мэттьюс, когда было уже около десяти часов. – Или уж приехали бы те, кто будет ее разгружать.
Но только около часу ночи его первое желание начало осуществляться. К этому времени Мэт оставил всякую надежду увидеть в эту ночь разгрузку яхты. Матрос задержался на палубе дольше, чем в предыдущие свои появления, швырнул в воду докуренную сигарету, достал из внутреннего кармана плоский флакончик и жадно отхлебнул из него. Потом он похлопал себя по карманам обычным жестом курильщика, ищущего сигареты.
– Внимание, – сказал Мэт Фрэду. – Этот тип, кажется, придумывает благовидный предлог, чтобы нарушить приказ. Если он сойдет на берег, ты любезно подойдешь к нему. Я ни разу не видел матроса, отказывающегося выпить стаканчик за чужой счет, кто бы его ни предлагал.
– Знаю, у нас в Союзе тоже есть порты, – отозвался Фрэд.
Они заплатили по счету и вышли на набережную, оживленную словно днем. Ярко освещенные суда снимались с якоря, готовясь к отплытию.
Матрос еще немного постоял в нерешительности, словно испытывая угрызения совести, но наконец спустился по трапу. Тут же к нему с равнодушным видом подошел Фрэд. Едва они удалились, Фрэнк Мэттьюс уверенным шагом судовладельца, возвращающегося на собственную яхту, поднялся по трапу на ют. Он был небольшой и ограничен рубкой, занимавшей всю ширину корабля, оставляя узкий проход с каждого борта. Бак, напротив, был удлиненным. На нем стоял вертолет, казавшийся вблизи еще меньше, чем в воздухе. В рулевой рубке Мэт увидел радар и подумал, что «Рамзес» тоже мог наблюдать за «Щукиным».
Но у него не было времени на подобные раздумья. Справа от рубки была лестница, спускавшаяся внутрь корабля. Яхту освещало несколько ламп. Мэту приходилось бывать на прогулочных яхтах. Он знал, что все они, в принципе, построены одинаково: лестница из рулевой рубки ведет вниз, в большую кают-компанию. Коридор уходил вперед на камбуз и к каютам экипажа. Дальше находились роскошные покои для хозяев и их гостей. Где-то в середине коридора был трап, по которому можно было спуститься в трюм и в машинное отделение.
Контейнеры, разумеется, находились в трюме.
Фрэнк стоял в заднем коридоре, разыскивая трап, ведущий в трюм, когда сзади него послышался странный шум. Он обернулся.
Среагировать Мэт не успел.
Матрос с «Рамзеса», тот, что должен был в это время пить в обществе Фрэда, целился в него из большого пистолета.
– Какого черта вам здесь надо? – выкрикнул он. За ним возникла фигура Фрэда.
Фрэнк увидел его.
Фрэд подставил подножку матросу и, пока тот падал ничком, редко ударил его ребром ладони по шее.
Матрос застонал и скатился прямо к ногам Мэттьюса.
– Он отказался пойти выпить, – извинился Фрэд. – Купил сигарет и сразу назад.
* * *
Когда матрос пришел в себя, он увидел рядом с собой сидящего на корточках человека, у которого в руках был нож. Лезвие ножа упиралось в горло матроса.Этим человеком был Фрэд.
Действие происходило в заднем коридоре. Фрэнки Мэттьюс стоял рядом, прислонившись к двери каюты.
– Ты будешь говорить, – уверил Мэт.
А Фрэд надавил острым лезвием на горло несчастного, показывая, что ему действительно придется заговорить. Матрос икнул и его вырвало. Разумеется, от страха.
– Свинья, – прошептал Фрэд.
Матроса опять стошнило. Он был бледен, на лбу у него выступили капельки пота, глаза слезились.
Но его страдания только начинались.
Фрэд сформировался в суровой школе советской разведки, одним из принципов которой является положение: лучше действовать, чем болтать.
Он встал позади матроса, заставил его подняться на колени, запрокинул его голову назад и провел лезвием по горлу.
Матрос вскрикнул от боли и прижал к ране руку.
– Я истеку кровью, – простонал он.
– Он нажал не очень сильно, – объяснил ему Мэт. – В следующий раз он надавит на нож сильнее и перережет тебе сонную артерию.
– Я же ничего не сделал, – вскрикнул матрос, дрожа от страха, пока Мэт тщательно обыскивал его.
Судя по обнаруженным документам, матроса звали Хейнд Мюллер.
– Ты пытался застрелить меня и за одно это заслуживаешь смерти. Ты будешь как миленький отвечать на мои вопросы, а главное, перестанешь визжать как свинья. Твой следующий вопль вернется в твою глотку вместе с ножом. Понял?
– Кто вы? – пробормотал матрос. – Таможенники?
– Почему таможенники?
– Вы ведь пришли из-за груза.
– Какого груза?
– Если бы вы не знали, то не набросились бы на меня.
– Говори так, как будто мы ничего не знаем, – посоветовал Фрэд, снова приставив острие ножа к горлу матроса.
– Я ничего не знаю, – простонал Мюллер. – Я простой матрос. Мне платят за то, что я занимаюсь кораблем. Я даже не знаю, какой груз привозят на том.
– На каком это «на том»?
– На другом корабле.
Фрэд и Мэт переглянулись. Они ничего не понимали. Что-то ускользнуло от них. Но матроса понесло. Смертельно напугавшись, он не замечал их недоумения. Он продолжал свой рассказ о двух яхтах, похожих друг на друга как две капли воды. Настоящие близнецы. Обе участвовали в деле.
– Ну вот, раз в два месяца, – объяснял он, – другой корабль уходит в море. Я не знаю куда. Я остаюсь в эллинге с этим.
– В каком эллинге?
– «Хоффенбург», на другом берегу Эльбы, возле моря. Когда другой корабль возвращается, нас предупреждают по радио.
– Что на нем перевозят?
– Не знаю, я никогда не видел разгрузку. Может, наркотики. Я не знаю.
– Вас предупреждают по радио, что дальше?
– Тогда мы выходим на этой яхте в эстуарий, как только в него входит та. Другая проскальзывает в эллинг, а мы возвращаемся сюда, на стоянку. Если заявляются таможенники, они, естественно, ничего на борту не находят. А тем временем другую спокойно разгружают в эллинге.
Фрэд и Мэт переглянулись. Во взгляде Фрэда сквозила легкая ирония. «Так вот как ты не сводил глаз с яхты, – казалось, говорил он. – Корабль подменили, а ты и не заметил». Мэт подумал, что, пожалуй, сейчас не стоит говорить Фрэду, что он на целых три четверти часа упустил «Рамзеса» из виду.
– Как называется второй корабль? – спросил он.
– В порту – «Дельфин», а когда выходит в море – «Рамзес», а настоящий «Рамзес» остается в порту.
– А вертолет?
– Они есть на обоих кораблях.
– Когда сегодня утром лже-«Рамзес» вошел в эстуарий, вертолет взлетал?
– Это тот, другой. Пилот только один, а он ходил в рейс. Теперь все разъяснилось, и Мэттьюсу осталось только восхищаться организаторским гением производителей бомб. Их талант проявлялся во всем: звено Парнел – Гувер, ремонтники «Форда», вертолет, подмена кораблей в последний момент, в качестве перестраховки. Хорошая работа. Вполне возможно, что еще в море радар «Рамзеса» обнаружил слежку «Щукина», а вертолетчик, прилетевший проверить, что делает корабль-преследователь, очевидно, заметил лодку и посчитал, что времени на подмену было предостаточно. Отсюда напрашивался вывод, что контейнеры были спокойно выгружены с корабля еще днем и в данный момент находились в пути к месту назначения. Напрашивался и другой вывод: противник теперь насторожится. Хотя необязательно. Они могут посчитать себя в безопасности, раз другая яхта стоит в эллинге. Оставался ничтожный шанс, что контейнеры по-прежнему на борту.
– Кто руководит делом? – спросил Фрэнк.
– Не знаю. Я даже не знаю, кто хозяин кораблей.
– Но кто-то ведь командует.
– Летчик. Пилот вертолета. Это он командует и платит.
– Как фамилия летчика?
– Мюллер, как и моя. Герберт Мюллер.
– Живет в Гамбурге?
– Да, Даммторштрассе, восемнадцать. Я был у него однажды. Это рядом с Оперой.
– А эллинг, где стоит вторая яхта?
– «Хоффенбург», я уже говорил. На том берегу Эльбы.
– Покажешь нам дорогу.
– Вы с ума сошли! – вздрогнул матрос. – Если они узнают, что я привел вас, они меня убьют.
– А если ты нас не приведешь, то тебя убью я, – холодно произнес Фрэд. – Разница в том, что они, может, и не убьют тебя, а если и убьют, то потом. А я тебя прикончу наверняка, прямо здесь, сейчас.
Он заставил Мюллера встать на ноги, а Фрэнк тем временем подобрал с пола большой пистолет.
– Подождите, – спохватился Фрэд.
Он прошел вперед и вернулся с взятыми на камбузе мокрыми тряпками.
– Убери за собой, – приказал он матросу.
Рядом с лужей рвоты на полу виднелись несколько пятен крови. Нельзя было оставлять на яхте следов.
Когда все было приведено в порядок, они поднялись на палубу и Мюллер бросил тряпье за борт.
– Я пойду первым, – сказал Мэт.
Сойдя с яхты, он внимательно осмотрел набережную и дал Фрэду знак, что путь свободен. Тот подтолкнул матроса.
– Иди вперед, – шепнул он, – и помни, что мой нож упирается в твою правую почку.
Спустившись по сходням, они подошли к машинам. Мэт сел за руль, а Фрэд с Мюллером расположились на заднем сиденье.
– Надо ехать туннелем, – сказал матрос.
Несмотря на поздний час, движение в автотуннеле, проходившем под Эльбой, было интенсивным. Особенно часто встречались грузовики. Поэтому приходилось ехать на небольшой скорости.
Мэт, полуобернувшись, спросил матроса, охраняется ли эллинг, а Фрэд машинально взглянул на Мэта.
Быстрота реакции Мюллера была удивительной. Воспользовавшись тем, что внимание Фрэда на мгновение отключилось, он схватился за ручку и открыл дверь, но задержался, прежде чем выкатиться на дорогу. Навстречу их машине мчался огромный десятитонный грузовик. Мэт не успел даже пошевелиться, как матрос вывалился из автомобиля, перевернулся в воздухе и как кукла рухнул прямо под тяжелые колеса, размазавшие его по асфальту.
Под влажными сводами туннеля дико завизжали тормоза. Мэт хотел было остановиться.
– Смываемся! – крикнул Фрэд, захлопывая дверцу. Мэт инстинктивно подчинился и нажал на газ. Вскоре они выехали из туннеля на правый берег реки. Мэт сбавил скорость, чтобы сориентироваться и найти дорогу к эллингу «Хоффенбург», который, как им было известно, находился ниже к морю.
– Что произошло? – спросил он.
– Ты сам видел. Он пытался вырваться на свободу.
– Да, но... грузовик...
– Я никогда не пойму вас, живущих на Западе, вашу сентиментальность. Послушай, Фрэнки, мы не могли отпустить этого типа, матроса Мюллера, после того, как допросили его, так ведь? Он бы все рассказал и предупредил бы тех. Следовательно, его необходимо было ликвидировать.
– Да, разумеется, но...
– О! Я сразу понял, что ты об этом подумал, но не решился довести мысль до конца. На что ты рассчитывал? Что он умрет сам по себе, от сердечного приступа? Он хотел спрыгнуть, чтобы спастись, но испугался грузовика. А я грузовика не испугался и помог ему решиться.
– Ты столкнул его?
– Скажем так: я сообщил ему необходимое ускорение.
– Думаешь, это вышло очень ловко? Именно сейчас они насторожатся. Стоило вытирать лужи на корабле, изображая, будто он уехал по собственной воле. Свидетели покажут, что он на полном ходу выпрыгнул из машины. Думаешь, у тех не возникнет вопрос: что он делал в чужой машине?
– Послушай, Фрэнки, его бумаги у меня, а он, должно быть, в таком состоянии, что понадобится не менее сорока восьми часов, чтобы опознать его. А до тех пор не будет никакой тревоги.
Мэттьюс не стал настаивать и продолжал поиски эллинга.
Вдруг он увидел дорожный указатель, но дорога стала такой узкой и грязной, что они решили оставить машину и дальше идти пешком. В любом случае надо было действовать как можно осторожнее, коль скоро они не знали, охраняется ли эллинг.
Неожиданно они вышли прямо на него. Он состоял из крытого ангара, метров пятидесяти в длину, выступавшего в реку и открытого с этой стороны. Но со стороны реки было невозможно проникнуть в эллинг. В стене ангара были тяжелые двустворчатые ворота на рельсах, запертые на висячий замок.
Никакого шороха, ни малейшего признака жизни. Фрэд занялся замком. Чтобы открыть его, не потребовалось много времени. Они проскользнули внутрь ангара.
Яхта была там. Вблизи она казалась огромной. Ее белый корпус потемнел от морской воды, по борту шла синяя полоса, на палубе стоял вертолет. Но называлась она не «Рамзес». Фрэнки подумал, что название было написано по корпусу, но на самом деле написано оно было на тонкой пластиковой табличке, вставлявшейся в корму. Табличка с надписью «Рамзес» валялась тут же, на земле. Яхта называлась «Дельфин» до следующего рейса в Англию.
Среди более или менее аккуратно разложенных в ангаре инструментов они нашли сильный электрический фонарь и стали осторожно изучать корабль. По массе мелких деталей было ясно, что яхта совершила длительное путешествие и теперь нуждалась в легком ремонте. Но контейнеры исчезли без следа.
Они не нашли на экс-«Рамзесе», ставшем теперь «Дельфином», ничего, что могли бы помочь им вновь напасть на след радиоактивных отходов.
Когда вышли из ангара, Мэт долго изучал грязную землю вокруг себя, освещая ее лучом фонаря.
– Смотри, – сказал он Фрэду.
На грязи остались отпечатки широких шин грузовика.
– Сюда приезжал грузовик, – продолжал он. – Видишь, свежие следы, ведущие от ангара, глубже, чем те, что ведут к нему. Очевидно, машина приезжала сегодня днем пустой, а уехала с двумя тоннами радиоактивных отходов.
– Возможно, – ответил Фрэд. – Остается узнать, куда поехал этот чертов грузовик.
– Наверное, это знает пилот.
– Ты хочешь сказать, Герберт Мюллер?
– Я хочу сказать, Герберт Мюллер, пилот вертолета.
– Судя по тому, что нам рассказал другой Мюллер, он что-то заподозрил, раз кружил над эстуарием, проверял, не следят ли за «Рамзесом», и мог поднять тревогу.
– Оставаясь здесь, мы ничего не узнаем. Ты помнишь его адрес, Фрэд?
– Да. Даммторштрассе, восемнадцать. Возле Оперы.
– Поехали. Нам надо добраться до утра.
ГЛАВА 8
– Пошли, – сказал Мэт, выйдя из телефонной будки. Они позвонили Герберту Мюллеру, как делают обычно воры, отправляясь на дело. Номер они нашли в телефонной книге. В трубке долго звучали длинные гудки. Никакого ответа. Они еще раз набрали номер. Опять никто не снял трубку.
Решили подождать пилота в его квартире.
Около трех часов ночи они приехали на Даммторштрассе – ярко освещенную улицу, застроенную новыми многоэтажными домами. Дом номер восемнадцать входил в группу пятнадцатиэтажных зданий с крышами в форме террас. Они осмотрели шестьдесят почтовых ящиков, висевших в широком холле, вымощенном плиткой из фальшивого мрамора, на котором стояли в кадках растения. Герберт Мюллер жил на шестом этаже.
Перед входом в дом встретили двух людей, а пока изучали почтовые ящики, один из лифтов дома осветился и они услышали его характерное урчание. Кто-то спустился вниз и вышел из дома, не обратив на них никакого внимания, даже не заметив. Да и сами они бросили на выходившего лишь беглый взгляд. В этих больших домах вечно кто-то приходит и уходит, даже ночью.
Они сели в лифт, в котором только что приехал тот мужчина, поднялись на седьмой этаж и пешком спустились на шестой. На площадке было четыре двери. К той, что интересовала их, канцелярской кнопкой был приколот кусочек картона, размером с визитную карточку, с надписью: «Герберт Мюллер». Они прижались к двери и в удивлении отпрянули. После телефонного звонка они были уверены, что хозяина нет дома. Однако из-за двери ясно слышалась музыка. Или Герберт Мюллер вернулся между их звонком и приходом? Маловероятно. Телефон-автомат находился недалеко от дома. Как бы то ни было, это полностью меняло их планы.
– Мы позвоним в дверь, – предложил Фрэнки. – Как только он откроет, ты врываешься и сбиваешь его с ног. Я тебя прикрою.
Он вытащил из кармана револьвер, взятый у матроса Мюллера. Его любимый пистолет «беретта» калибра семь и шестьдесят пять был, как обычно, засунут за пояс, но он не отказывался пользоваться чужим оружием. Это могло бы сбить со следа полицию в том случае, если бы она вмешалась в их дела.
Русский нажал на кнопку звонка, а Мэт тем временем немного отошел назад. Ничего. Никакой реакции. Фрэд дал еще один длинный звонок. Опять ничего. А музыка продолжала играть. Они переглянулись. Действительно странно.
– Тем хуже, откроем сами, – сказал Фрэнки.
Он повернул ручку двери. Тогда Фрэд вытащил из кармана связку отмычек, выбрал одну из них – очень тонкую, с коротким основанием и многочисленными усиками различной длины. Этим приспособлением можно было открыть любой, даже самый надежный, замок.
Они толкнули дверь, и она без скрипа открылась. Музыка слышалась громче. Но никаких следов присутствия людей. Они осторожно направились вперед. Мэт по-прежнему держал в руке оружие. Маленький коридор, в котором висела какая-то одежда, вел в большую комнату, несомненно единственную в холостяцкой квартире, служившую одновременно спальней, столовой и гостиной. Настоящее жилище холостяка, довольного таким положением вещей, судя по тому, как комната была меблирована и украшена: пышный светлый ковер, широкая низкая кровать, глубокие кресла, мягкий свет, плотные шторы и фотографии обнаженных женщин почти в натуральную величину. Снимки на стенах странно выглядели рядом с предметами, обычными для бывшего студента: фуражкой с витым шнуром, гербовым щитом студенческого общества, скрещенными рапирами и белыми перчатками с раструбами. Ни души, но тем не менее горящая ночная лампа, запах сигареты, которую только что курили, и звучащая музыка говорили о том, что кто-то в квартире есть.
В коридоре были две двери из красивого дерева. Одна должна была вести в кухню, другая – в ванную комнату.
Бесшумно ступая по ковру, они заглянули на кухню, и, ничего там не увидев, Мэт дулом пистолета толкнул дверь в ванную.
В наполовину наполненной водой ванне лежал совершенно голый человек, торс выступал над кромкой воды, глаза и рот были открыты, мокрые длинные темные волосы прилипли к щекам, одна из которых была пересечена широким шрамом. Он был мертв. Рядом с ванной на мокром коврике стоял столик на колесах, на котором были бутылка виски, полурастаявший лед, два стакана, пепельница и включенный транзисторный приемник, откуда и слышалась музыка.
Мэт выключил его и опустил кончик пальца в ванну. Вода была еще теплой. Фрэд по профессиональной привычке вернулся к входной двери и защелкнул замок. Не хватало, чтобы их застали врасплох!
Имевшиеся детали были красноречивы и легко поддавались объяснению. Мюллер – если предположить, что в ванне лежал именно он, а в этом они были почти уверены – принимал ванну, когда у него в квартире находился посетитель. Очевидно, визитер был ему человеком близким, раз пилот стал купаться в его присутствии. Скорее всего, это был гость, а не гостья. В части туалета мужчины обычно стыдятся женщин, даже горячо любимых подруг, но не друзей. Потом пилота утопили в ванне, а его гость ушел. Видимо, все произошло незадолго до их появления, поскольку вода не успела остыть. Может быть, за несколько минут.
– Вряд ли он ответит на наши вопросы, – буркнул вернувшийся Фрэд.
– Смотри, куда ты наступаешь, – сказал ему Мэт. Тот остановился.
Повернувшись к Фрэду, Мэт увидел следы ног, четко отпечатавшиеся на мокром коврике и дальше, в комнате. Еще одно доказательство недавнего ухода гостя.
– Странные следы, – заметил Мэт.
Оба нагнулись, изучая следы. Сейчас они напоминали индейцев на тропе войны.
– Да, странные, – согласился Фрэд, живший в деревне до поступления на службу. – Так может ходить человек с грузом или хромой. У него что-нибудь вроде искривления ступни.
– Я тоже считаю, что здесь был хромой.
– Как бы то ни было, парень из ванны не сможет подтвердить правильность наших умозаключений.
– Нет. Некто счел лучшим не рисковать и не дать ему такого шанса.
– Ты считаешь, что его?.. Ты смеешься, Фрэнки. Как можно утопить человека в ванне, чтобы он даже не пытался защищаться? Ведь не похоже, чтобы он сопротивлялся. Его вряд ли оглушили. И следов крови тоже нет.
– Как? Ты не знаешь? В твоей стране это не практикуется? А я слышал, что ванна часто используется в ваших психиатрических больницах против противников режима.
– Чтобы вернуть их на путь истинный, а не отправить на небеса.
– Смотри.
Фрэнки Мэттьюс снял пиджак, закатал рукава рубашки, схватил утопленника за лодыжки и легко потянул его. Тело скользнуло и полностью скрылось под водой.
– Когда человека хватают таким образом, – объяснил Мэт, – он погиб. Края ванны гладкие, ему не за что зацепиться, не на что опереться. Он сразу глотает воду и больше не сопротивляется.
Мэт вытащил из воды ноги трупа: на лодыжках были ясно видны царапины и кровоподтеки.
– Тот сжал очень сильно, а Мюллер все-таки потрепыхался, чем и объясняется происхождение царапин. И бултыхался довольно сильно, потому что весь коврик залит водой.
Фрэнк опустил ноги в воду, подтолкнул тело, и над водой появился обнаженный торс.
– Еще бы знать, почему его ликвидировали и кто? – сказал Фрэд.
– Не знаю, но могу предположить. В любом случае, этот нам уже не нужен. Мы пришли его допросить, но он больше не заговорит. Надо обыскать комнату. Может быть, что-нибудь отыщем. Постараемся прежде всего найти фотографию или документы, доказывающие, что речь идет именно о пилоте Герберте Мюллере.
Они вернулись в комнату, еще раз обратив внимание на влажные следы хромого и стараясь не наступать на них. Мэт вытер руки и надел пиджак.
– Я выпью глоточек перед началом работы, – сказал Фрэд.
Он подошел к бару, выбрал бутылку водки и сделал прямо из горлышка два больших глотка.
– Хорошая штука, – одобрительно отозвался он о крепком напитке.
Они начали с изучения больших эротических фотографий, украшавших стены. На четырех из шести была изображена одна и та же девушка. Очень красивая девушка в похотливых позах.
На столе стоял фотопортрет женщины, той самой, что позировала обнаженной для больших фото. Разумеется, это была подружка хозяина дома, иначе на обратной стороне фотографии не было бы надписи: «Герберту, на всю жизнь». Подпись разобрать не удалось – какое-то имя, начинающееся на X.
Первой их находкой оказалось удостоверение личности с фотографией и отпечатками пальцев Герберта Мюллера. В ванне лежал именно он. Судя по бумагам, ему было тридцать восемь лет, но даже мертвый он выглядел моложе. Потом они обнаружили целую стопку рекламных буклетов эротических кабаре различных городов Германии. Многие прославляли шарм и коронные номера «Эротик-Клаб-Кабаре» из Карсау, называвшегося «Цур Блауен Бок». И еще ворох бесполезных для них бумаг.
Мэт работал быстро. Он явно торопился покинуть это место, нервничал из-за того, что цепочка, по которой шел, оборвалась в очередной раз. А Герберт Мюллер был важным звеном, с помощью которого он надеялся выйти на руководителя организации.
И вдруг он наткнулся на нечто интересное в ящике ночного столика. Маленькая тетрадь в черной обложке, на треть исписанная мелким почерком, представляла собой что-то вроде расчетной книжки с номерами, датами, суммами и иногда именами. На последней странице он увидел десяток номеров, напротив них были проставлены суммы и различные числа текущего и прошедшего месяцев. В конце – черта и под ней еще одна строчка: «Заплатить 18 Хельге 2000 фунтов стерлингов».
Между последней страницей и обложкой тетради лежал желтый конверт с надписью «Хельге», содержавший две тысячи фунтов стерлингов мелкими купюрами. Довольно толстый конверт.
Они продолжали обыск, забирая то, что казалось им интересным.
– Взгляни-ка, – неожиданно сказал Мэттьюс. За рядом книг он обнаружил фотоальбом.
– Жизнь Герберта Мюллера в картинках, – добавил он, перелистывая страницы.
– Что-нибудь интересное для нас есть?
Мэт не ответил, внимательно вглядываясь в снимки, тогда как Фрэда заинтересовала родинка на плече красотки Мюллера. Вдруг Мэт замер, увидев фотографию, занимающую целую страницу альбома.
– Хотел бы я знать... – прошептал он.
– Что? – спросил Фрэд.
Решили подождать пилота в его квартире.
Около трех часов ночи они приехали на Даммторштрассе – ярко освещенную улицу, застроенную новыми многоэтажными домами. Дом номер восемнадцать входил в группу пятнадцатиэтажных зданий с крышами в форме террас. Они осмотрели шестьдесят почтовых ящиков, висевших в широком холле, вымощенном плиткой из фальшивого мрамора, на котором стояли в кадках растения. Герберт Мюллер жил на шестом этаже.
Перед входом в дом встретили двух людей, а пока изучали почтовые ящики, один из лифтов дома осветился и они услышали его характерное урчание. Кто-то спустился вниз и вышел из дома, не обратив на них никакого внимания, даже не заметив. Да и сами они бросили на выходившего лишь беглый взгляд. В этих больших домах вечно кто-то приходит и уходит, даже ночью.
Они сели в лифт, в котором только что приехал тот мужчина, поднялись на седьмой этаж и пешком спустились на шестой. На площадке было четыре двери. К той, что интересовала их, канцелярской кнопкой был приколот кусочек картона, размером с визитную карточку, с надписью: «Герберт Мюллер». Они прижались к двери и в удивлении отпрянули. После телефонного звонка они были уверены, что хозяина нет дома. Однако из-за двери ясно слышалась музыка. Или Герберт Мюллер вернулся между их звонком и приходом? Маловероятно. Телефон-автомат находился недалеко от дома. Как бы то ни было, это полностью меняло их планы.
– Мы позвоним в дверь, – предложил Фрэнки. – Как только он откроет, ты врываешься и сбиваешь его с ног. Я тебя прикрою.
Он вытащил из кармана револьвер, взятый у матроса Мюллера. Его любимый пистолет «беретта» калибра семь и шестьдесят пять был, как обычно, засунут за пояс, но он не отказывался пользоваться чужим оружием. Это могло бы сбить со следа полицию в том случае, если бы она вмешалась в их дела.
Русский нажал на кнопку звонка, а Мэт тем временем немного отошел назад. Ничего. Никакой реакции. Фрэд дал еще один длинный звонок. Опять ничего. А музыка продолжала играть. Они переглянулись. Действительно странно.
– Тем хуже, откроем сами, – сказал Фрэнки.
Он повернул ручку двери. Тогда Фрэд вытащил из кармана связку отмычек, выбрал одну из них – очень тонкую, с коротким основанием и многочисленными усиками различной длины. Этим приспособлением можно было открыть любой, даже самый надежный, замок.
Они толкнули дверь, и она без скрипа открылась. Музыка слышалась громче. Но никаких следов присутствия людей. Они осторожно направились вперед. Мэт по-прежнему держал в руке оружие. Маленький коридор, в котором висела какая-то одежда, вел в большую комнату, несомненно единственную в холостяцкой квартире, служившую одновременно спальней, столовой и гостиной. Настоящее жилище холостяка, довольного таким положением вещей, судя по тому, как комната была меблирована и украшена: пышный светлый ковер, широкая низкая кровать, глубокие кресла, мягкий свет, плотные шторы и фотографии обнаженных женщин почти в натуральную величину. Снимки на стенах странно выглядели рядом с предметами, обычными для бывшего студента: фуражкой с витым шнуром, гербовым щитом студенческого общества, скрещенными рапирами и белыми перчатками с раструбами. Ни души, но тем не менее горящая ночная лампа, запах сигареты, которую только что курили, и звучащая музыка говорили о том, что кто-то в квартире есть.
В коридоре были две двери из красивого дерева. Одна должна была вести в кухню, другая – в ванную комнату.
Бесшумно ступая по ковру, они заглянули на кухню, и, ничего там не увидев, Мэт дулом пистолета толкнул дверь в ванную.
В наполовину наполненной водой ванне лежал совершенно голый человек, торс выступал над кромкой воды, глаза и рот были открыты, мокрые длинные темные волосы прилипли к щекам, одна из которых была пересечена широким шрамом. Он был мертв. Рядом с ванной на мокром коврике стоял столик на колесах, на котором были бутылка виски, полурастаявший лед, два стакана, пепельница и включенный транзисторный приемник, откуда и слышалась музыка.
Мэт выключил его и опустил кончик пальца в ванну. Вода была еще теплой. Фрэд по профессиональной привычке вернулся к входной двери и защелкнул замок. Не хватало, чтобы их застали врасплох!
Имевшиеся детали были красноречивы и легко поддавались объяснению. Мюллер – если предположить, что в ванне лежал именно он, а в этом они были почти уверены – принимал ванну, когда у него в квартире находился посетитель. Очевидно, визитер был ему человеком близким, раз пилот стал купаться в его присутствии. Скорее всего, это был гость, а не гостья. В части туалета мужчины обычно стыдятся женщин, даже горячо любимых подруг, но не друзей. Потом пилота утопили в ванне, а его гость ушел. Видимо, все произошло незадолго до их появления, поскольку вода не успела остыть. Может быть, за несколько минут.
– Вряд ли он ответит на наши вопросы, – буркнул вернувшийся Фрэд.
– Смотри, куда ты наступаешь, – сказал ему Мэт. Тот остановился.
Повернувшись к Фрэду, Мэт увидел следы ног, четко отпечатавшиеся на мокром коврике и дальше, в комнате. Еще одно доказательство недавнего ухода гостя.
– Странные следы, – заметил Мэт.
Оба нагнулись, изучая следы. Сейчас они напоминали индейцев на тропе войны.
– Да, странные, – согласился Фрэд, живший в деревне до поступления на службу. – Так может ходить человек с грузом или хромой. У него что-нибудь вроде искривления ступни.
– Я тоже считаю, что здесь был хромой.
– Как бы то ни было, парень из ванны не сможет подтвердить правильность наших умозаключений.
– Нет. Некто счел лучшим не рисковать и не дать ему такого шанса.
– Ты считаешь, что его?.. Ты смеешься, Фрэнки. Как можно утопить человека в ванне, чтобы он даже не пытался защищаться? Ведь не похоже, чтобы он сопротивлялся. Его вряд ли оглушили. И следов крови тоже нет.
– Как? Ты не знаешь? В твоей стране это не практикуется? А я слышал, что ванна часто используется в ваших психиатрических больницах против противников режима.
– Чтобы вернуть их на путь истинный, а не отправить на небеса.
– Смотри.
Фрэнки Мэттьюс снял пиджак, закатал рукава рубашки, схватил утопленника за лодыжки и легко потянул его. Тело скользнуло и полностью скрылось под водой.
– Когда человека хватают таким образом, – объяснил Мэт, – он погиб. Края ванны гладкие, ему не за что зацепиться, не на что опереться. Он сразу глотает воду и больше не сопротивляется.
Мэт вытащил из воды ноги трупа: на лодыжках были ясно видны царапины и кровоподтеки.
– Тот сжал очень сильно, а Мюллер все-таки потрепыхался, чем и объясняется происхождение царапин. И бултыхался довольно сильно, потому что весь коврик залит водой.
Фрэнк опустил ноги в воду, подтолкнул тело, и над водой появился обнаженный торс.
– Еще бы знать, почему его ликвидировали и кто? – сказал Фрэд.
– Не знаю, но могу предположить. В любом случае, этот нам уже не нужен. Мы пришли его допросить, но он больше не заговорит. Надо обыскать комнату. Может быть, что-нибудь отыщем. Постараемся прежде всего найти фотографию или документы, доказывающие, что речь идет именно о пилоте Герберте Мюллере.
Они вернулись в комнату, еще раз обратив внимание на влажные следы хромого и стараясь не наступать на них. Мэт вытер руки и надел пиджак.
– Я выпью глоточек перед началом работы, – сказал Фрэд.
Он подошел к бару, выбрал бутылку водки и сделал прямо из горлышка два больших глотка.
– Хорошая штука, – одобрительно отозвался он о крепком напитке.
Они начали с изучения больших эротических фотографий, украшавших стены. На четырех из шести была изображена одна и та же девушка. Очень красивая девушка в похотливых позах.
На столе стоял фотопортрет женщины, той самой, что позировала обнаженной для больших фото. Разумеется, это была подружка хозяина дома, иначе на обратной стороне фотографии не было бы надписи: «Герберту, на всю жизнь». Подпись разобрать не удалось – какое-то имя, начинающееся на X.
Первой их находкой оказалось удостоверение личности с фотографией и отпечатками пальцев Герберта Мюллера. В ванне лежал именно он. Судя по бумагам, ему было тридцать восемь лет, но даже мертвый он выглядел моложе. Потом они обнаружили целую стопку рекламных буклетов эротических кабаре различных городов Германии. Многие прославляли шарм и коронные номера «Эротик-Клаб-Кабаре» из Карсау, называвшегося «Цур Блауен Бок». И еще ворох бесполезных для них бумаг.
Мэт работал быстро. Он явно торопился покинуть это место, нервничал из-за того, что цепочка, по которой шел, оборвалась в очередной раз. А Герберт Мюллер был важным звеном, с помощью которого он надеялся выйти на руководителя организации.
И вдруг он наткнулся на нечто интересное в ящике ночного столика. Маленькая тетрадь в черной обложке, на треть исписанная мелким почерком, представляла собой что-то вроде расчетной книжки с номерами, датами, суммами и иногда именами. На последней странице он увидел десяток номеров, напротив них были проставлены суммы и различные числа текущего и прошедшего месяцев. В конце – черта и под ней еще одна строчка: «Заплатить 18 Хельге 2000 фунтов стерлингов».
Между последней страницей и обложкой тетради лежал желтый конверт с надписью «Хельге», содержавший две тысячи фунтов стерлингов мелкими купюрами. Довольно толстый конверт.
Они продолжали обыск, забирая то, что казалось им интересным.
– Взгляни-ка, – неожиданно сказал Мэттьюс. За рядом книг он обнаружил фотоальбом.
– Жизнь Герберта Мюллера в картинках, – добавил он, перелистывая страницы.
– Что-нибудь интересное для нас есть?
Мэт не ответил, внимательно вглядываясь в снимки, тогда как Фрэда заинтересовала родинка на плече красотки Мюллера. Вдруг Мэт замер, увидев фотографию, занимающую целую страницу альбома.
– Хотел бы я знать... – прошептал он.
– Что? – спросил Фрэд.