Поездка на троллейбусе обошлась им в двадцать центов: билеты стоили ровно в десять раз дешевле, чем в Москве. Хотя в принципе можно было дойти и пешком, до моря оказалась всего одна остановка. Влившись в плотный поток спешащих на «вторую» смену отдыхающих, Горов с Аникеевым пару минут спустя оказались на набережной.
Большая часть отдыхающих сворачивала вправо, в сторону так называемого Профессорского уголка. Горов с Аникеевым тоже повернули туда, как вдруг Степан резко затормозил, ухватив Леню за руку:
– Гляди! Пошли посмотрим!
– Ой, блин! – вздохнул Аникеев. – Угоришь же потом на солнце…
Впрочем, с Горовым спорить было бесполезно, и несколько секунд спустя они оказались у небольшой стойки с надписью: «Винная компания Андрея Макаревича. Бесплатная дегустация». Горов сунул свои пожитки Аникееву и с видом знатока проговорил:
– Тэк-с… Чего тут у нас? Ага… А ну-ка плесни мне вот этого, любезный!
Мужчина налил вина в пластиковый стаканчик. Горов для вида важно понюхал напиток, потом выпил. Повернувшись к Аникееву, он сказал:
– Ниче букет, попробуешь?
– С утра и лошадь не пьет, – глядя в сторону, буркнул Аникеев.
– Сам ты лошадь! И где ты видел утро, уже вечер! А ну-ка еще вот этого! – ткнул пальцем в другую бутылку Горов. – И не жмись! Андрей со мной в одном доме жил, встречу, пожалуюсь!
Мужчина засмеялся, но на этот раз налил вина побольше. Горов выпил, громко пошлепал губами и указал пальцем на следующую бутылку. Леня страдальчески вздохнул и отер со лба пот. Только попробовав вино из всей батареи бутылок, Горов сжалился над ним:
– Ладно, пошли… Вот этого розового на обратном пути возьмем! Запомни! Соседкам должно понравиться!
– Каким еще соседкам?
– Как каким? Тем, что за стеной! В соседней квартире целая бригада ткачих из Иванова поселилась. Я уже предварительно договорился! В смысле насчет культурного времяпрепровождения.
– О господи! И когда ты все успеваешь?
– Спать надо меньше, Ленчик. Кто рано встает, тому бог дает… И соседки! Ха-ха-ха…
– Солдафонский юмор!
– Какой ни есть, а лучше, чем ходить с такой рожей, как у тебя!
– Да жарко же, блин! А до моря еще переться и переться!
– Так не вопрос! – пожал плечами Горов и тут же повернулся к стоящим в тени велорикшам. – Эй, мужики! Почем доставка до пляжа?
– Двадцать пять гривен в один конец!
– Фигня, всего пять баксов! – оглянулся на Леню Горов. – А ну-ка давай сюда в темпе свою телегу!
– Ты что, с ума сошел? – попытался удержать Степана Аникеев. – А в отчете что напишем?
– Да расслабься, мы что, на кашах и квартире не сэкономили себе на одну поездку? Тем более у нас задание: выглядеть московскими коммерсами на отдыхе! Они что, думаешь, тут экономят? – негромко проговорил Горов.
На это ответить было нечего, так что несколько секунд спустя загорелый крымский рикша Витек уже с ветерком вез их к морю, разгоняя толпу душераздирающими воплями:
– Осторожно! Без тормозов! В сторону! В сторону! Тормозов нет!
– Ну что, не жарко? – спросил довольный Горов, почесывая грудь. – Что бы ты без меня делал, Ленчик? Точно бы от теплового удара на этой горе гикнулся!
25
26
27
Большая часть отдыхающих сворачивала вправо, в сторону так называемого Профессорского уголка. Горов с Аникеевым тоже повернули туда, как вдруг Степан резко затормозил, ухватив Леню за руку:
– Гляди! Пошли посмотрим!
– Ой, блин! – вздохнул Аникеев. – Угоришь же потом на солнце…
Впрочем, с Горовым спорить было бесполезно, и несколько секунд спустя они оказались у небольшой стойки с надписью: «Винная компания Андрея Макаревича. Бесплатная дегустация». Горов сунул свои пожитки Аникееву и с видом знатока проговорил:
– Тэк-с… Чего тут у нас? Ага… А ну-ка плесни мне вот этого, любезный!
Мужчина налил вина в пластиковый стаканчик. Горов для вида важно понюхал напиток, потом выпил. Повернувшись к Аникееву, он сказал:
– Ниче букет, попробуешь?
– С утра и лошадь не пьет, – глядя в сторону, буркнул Аникеев.
– Сам ты лошадь! И где ты видел утро, уже вечер! А ну-ка еще вот этого! – ткнул пальцем в другую бутылку Горов. – И не жмись! Андрей со мной в одном доме жил, встречу, пожалуюсь!
Мужчина засмеялся, но на этот раз налил вина побольше. Горов выпил, громко пошлепал губами и указал пальцем на следующую бутылку. Леня страдальчески вздохнул и отер со лба пот. Только попробовав вино из всей батареи бутылок, Горов сжалился над ним:
– Ладно, пошли… Вот этого розового на обратном пути возьмем! Запомни! Соседкам должно понравиться!
– Каким еще соседкам?
– Как каким? Тем, что за стеной! В соседней квартире целая бригада ткачих из Иванова поселилась. Я уже предварительно договорился! В смысле насчет культурного времяпрепровождения.
– О господи! И когда ты все успеваешь?
– Спать надо меньше, Ленчик. Кто рано встает, тому бог дает… И соседки! Ха-ха-ха…
– Солдафонский юмор!
– Какой ни есть, а лучше, чем ходить с такой рожей, как у тебя!
– Да жарко же, блин! А до моря еще переться и переться!
– Так не вопрос! – пожал плечами Горов и тут же повернулся к стоящим в тени велорикшам. – Эй, мужики! Почем доставка до пляжа?
– Двадцать пять гривен в один конец!
– Фигня, всего пять баксов! – оглянулся на Леню Горов. – А ну-ка давай сюда в темпе свою телегу!
– Ты что, с ума сошел? – попытался удержать Степана Аникеев. – А в отчете что напишем?
– Да расслабься, мы что, на кашах и квартире не сэкономили себе на одну поездку? Тем более у нас задание: выглядеть московскими коммерсами на отдыхе! Они что, думаешь, тут экономят? – негромко проговорил Горов.
На это ответить было нечего, так что несколько секунд спустя загорелый крымский рикша Витек уже с ветерком вез их к морю, разгоняя толпу душераздирающими воплями:
– Осторожно! Без тормозов! В сторону! В сторону! Тормозов нет!
– Ну что, не жарко? – спросил довольный Горов, почесывая грудь. – Что бы ты без меня делал, Ленчик? Точно бы от теплового удара на этой горе гикнулся!
25
В животе стоящего на коленях у кровати Салаухина вдруг заурчало. Кащеев отреагировал на это лишь ухмылкой. Трупов он перевидал достаточно и знал, что порой случаются и не такие казусы. Выпустив дым, Кащеев негромко проговорил:
– Не рычи, Дима, не поможет…
В каюту со сложенным шезлонгом под мышкой втиснулся Самсонов. В руках он держал также спасательный круг с названием судна и пробковый жилет. Сгрузив все это добро на палубу у рундука, он сказал:
– Порядок, Григорий Васильевич! Проверил! Больше вроде ниче не должно всплыть!
– Ну тогда давай наверх… – поднялся Кащеев. – Стой! А ключ от каюты где?
Самсонов повернулся и снял с крючка блестящий хромированный ключ.
– Вставь в замок с наружной стороны! – приказал Кащеев. – Краб, готов?
– Да!
– Ну тогда с богом! – направился к СВУ Кащеев.
Осторожными движениями он подсоединил к цепи и включил таймер. Цифры на дисплее замелькали в обратном отсчете. Кащеев быстро поднялся, прошел к выходу, выключил в каюте свет и запер ее. Затем направился на палубу.
Со стороны кормы подал голос Краб:
– Ну что, заводить?
– Подожди!
На всякий случай Кащеев вскарабкался на невысокую надстройку и огляделся по сторонам. На триста шестьдесят градусов не виднелось ни единого огонька. И звуков никаких подозрительных слышно не было, только легкий плеск волн о борт «Алисы».
– Заводи! – решительно сказал Кащеев.
Скутер довольно заурчал, выбросив порцию воды. Кащеев с кормы яхты ловко пересел на водный мотоцикл и крепко ухватился за Самсонова.
– Гони!
Скутер рванулся прочь от «Алисы». Три человека были для него тяжелой ношей, но движок довольно быстро развил необходимую мощность. Скутер приподнялся над водой и заскользил над морем в сторону берега. Через пару минут Кащеев покосился назад и велел остановиться. Краб резко сбросил скорость. Григорий Васильевич отпустил Самсонова и посмотрел на часы со светящимися стрелками.
– Через три с половиной минуты! – сообщил он. – Глуши мотор, а то еще топлива до берега не хватит!
Краб выполнил приказ и сунул руку за пазуху:
– Перекурить можно…
– Какой перекурить?! Ты знаешь, что в море огонек зажигалки видно на несколько километров!
– Не рычи, Дима, не поможет…
В каюту со сложенным шезлонгом под мышкой втиснулся Самсонов. В руках он держал также спасательный круг с названием судна и пробковый жилет. Сгрузив все это добро на палубу у рундука, он сказал:
– Порядок, Григорий Васильевич! Проверил! Больше вроде ниче не должно всплыть!
– Ну тогда давай наверх… – поднялся Кащеев. – Стой! А ключ от каюты где?
Самсонов повернулся и снял с крючка блестящий хромированный ключ.
– Вставь в замок с наружной стороны! – приказал Кащеев. – Краб, готов?
– Да!
– Ну тогда с богом! – направился к СВУ Кащеев.
Осторожными движениями он подсоединил к цепи и включил таймер. Цифры на дисплее замелькали в обратном отсчете. Кащеев быстро поднялся, прошел к выходу, выключил в каюте свет и запер ее. Затем направился на палубу.
Со стороны кормы подал голос Краб:
– Ну что, заводить?
– Подожди!
На всякий случай Кащеев вскарабкался на невысокую надстройку и огляделся по сторонам. На триста шестьдесят градусов не виднелось ни единого огонька. И звуков никаких подозрительных слышно не было, только легкий плеск волн о борт «Алисы».
– Заводи! – решительно сказал Кащеев.
Скутер довольно заурчал, выбросив порцию воды. Кащеев с кормы яхты ловко пересел на водный мотоцикл и крепко ухватился за Самсонова.
– Гони!
Скутер рванулся прочь от «Алисы». Три человека были для него тяжелой ношей, но движок довольно быстро развил необходимую мощность. Скутер приподнялся над водой и заскользил над морем в сторону берега. Через пару минут Кащеев покосился назад и велел остановиться. Краб резко сбросил скорость. Григорий Васильевич отпустил Самсонова и посмотрел на часы со светящимися стрелками.
– Через три с половиной минуты! – сообщил он. – Глуши мотор, а то еще топлива до берега не хватит!
Краб выполнил приказ и сунул руку за пазуху:
– Перекурить можно…
– Какой перекурить?! Ты знаешь, что в море огонек зажигалки видно на несколько километров!
26
Тип с крашеными волосами сунул микрофон в держатель, попятился назад и словно бы растворился на сцене. Разом загоревшиеся прожектора до краев залили ее розоватым дымным светом. Зазвучала музыка, и на сцену с песнопениями высыпала сводная бригада кришнаитов.
В зал полетело бессмертное:
– Рама Хари! Рама Кришна!
В целом хоровод смотрелся очень даже ничего, в обманчиво хаотичных передвижениях чувствовалась рука опытного хореографа. Звуковое сопровождение тоже было на уровне. Некоторые энтузиасты в задних рядах даже повскакивали и начали подпевать и прихлопывать. Инга косилась на Логинова, Кира принципиально смотрела на сцену.
В какой-то момент по ее краям раздалось приглушенное шипение. Две струи дыма пересеклись в центре и заклубились в водовороте. Когда дым рассеялся, все вдруг увидели, что Моня уже на сцене. Держа сложенные перед собой ладони, он поклонился. Зал разразился приветственными криками, раздались аплодисменты.
Кришнаиты, продолжая петь, двумя ручейками направились прочь со сцены. Моня шагнул к стойке и снял микрофон. Дым практически развеялся, и Логинов наконец смог как следует рассмотреть Моню. Весил тот килограммов за сто. Открытые до плеч руки были толщиной с корни баобаба. Мускулатура особой рельефностью не отличалась, волос ни на руках, ни на ногах Мони почти не было. Его огромная бритая башка оказалась на удивление правильной формы, без скошенного лба и прочих обезьяноподобностей. Кожа лица была свежей, чистой и гладко выбритой. Но общее впечатление портили перебитый нос, поросячьи глазки и большая нижняя губа. Подбородков у Мони Логинов насчитал три штуки, хотя ожирением тот не страдал. Просто был здоровым и откормленным, как хряк-производитель в образцовом фермерском хозяйстве.
Монин прикид был просто чумовым. На теле – простецкое с виду красно-бордовое сари без рукавов по щиколотку. На ногах дорогущие шлепки от «Дольче-Габано» и браслетики из бусинок доллара по два за штуку. Зато левое запястье «преподобного» украшали платиновые «Картье» тысяч за сто, на правом болтались такие же двухдолларовые разноцветные стекляшки.
– Здравствуйте, братья и сестры! Мир вам! – наконец поздоровался Моня.
Голос у него оказался ничего. Такой себе приятный баритон. Моня сделал паузу, вынудив публику снова разразиться приветственными криками. Его лицо стало довольным. Покивав по сторонам, он продолжил:
– Жизнь трудна, и большинство из нас рано или поздно задаются вопросом – в чем же ее смысл? Я тоже долго искал его, пока не понял: смысл в пути к истинной вере! Если вы встанете на этот путь, то в конце концов достигнете вечного блаженства! И я вам в этом обязательно помогу!
Публика зашумела и захлопала. Моня продолжил:
– Вы, наверное, хотите узнать: что же такое истинная вера? И чем она отличается от христианства, иудаизма или ислама? И я вам отвечу – ничем! Потому что истинная вера одна! А все прочие являются просто ее разновидностями. И иудаизм, и ислам признают существование Иисуса Христа, почитая его величайшим пророком. Но я вам скажу больше. Иисус был тибетским монахом! До тридцатилетнего возраста. А потом именно он принес истинную веру в Израиль! Поэтому-то в Библии и не описаны ни его детство, ни юность. А описано там только его триумфальное возвращение в Иерусалим! Что же это означает? А это означает, что все люди на самом деле братья по вере! Что иудаисты, что мусульмане, что христиане! Ведь у истоков всех этих течений истинной веры стоял один человек – Иисус Христос! Причем доказательств тому существует масса. К примеру, – повернулся Моня, – в узорах на всех раннехристианских храмах присутствует древнетибетский символ солнца – свастика. И вы сейчас сами в этом убедитесь…
На большой экран конференц-зала начали проецироваться слайды. Сперва общий план церкви с указанием географического местоположения и названия, следом – крупные планы узоров. Когда демонстрация фотофактов закончилась, Моня снова повернулся к залу:
– Это открытие я совершил в Тибете. Мало того, Учитель после церемонии просветления показал мне хранящиеся в монастыре уже две тысячи лет волосы. Они, по преданию, принадлежат Иисусу. Ради того, чтобы объединить всех людей в истинной вере, я, братья и сестры, собираюсь финансировать генетический анализ этих волос и капель крови Иисуса, оставшихся на Туринской плащанице! Я уверен, что после этого все люди, как и хотел Иисус, объединятся!
– Браво! Хари Кришна! Слава меценатам! – вскочил на ноги дедок с козлиной бородкой.
Моня шагнул к краю сцены и поднял руку:
– Для чистоты эксперимента возглавить экспедицию на Тибет я предложил ученому с мировым именем – академику Чумилину! Надеюсь, он оправдает наши с вами надежды!
– О, да! Да! – заверил Моню дедок и, как оказалось, тот самый академик. Прижав тросточку левой рукой к груди, он быстро просеменил к сцене. – Я оправдаю! Не сомневайтесь!
Моня наклонился и по-свойски потрепал академика по плечу, после чего пожал руку.
Соседки Логинова слева умеренно хлопали. Покосившись на них, Логинов, чтобы не выделяться, тоже изобразил аплодисменты. И в тот же миг он вдруг ощутил на себе чей-то взгляд. Виктор быстро повернул голову. Пожимая академику руку и улыбаясь во весь рот, Моня на миг вперил свои глаза-пуговки в него.
Странноватый это был взгляд. Логинов особой чувствительностью никогда не отличался, но тут почувствовал невольное беспокойство. И даже вроде как мурашки по его спине пробежали…
В зал полетело бессмертное:
– Рама Хари! Рама Кришна!
В целом хоровод смотрелся очень даже ничего, в обманчиво хаотичных передвижениях чувствовалась рука опытного хореографа. Звуковое сопровождение тоже было на уровне. Некоторые энтузиасты в задних рядах даже повскакивали и начали подпевать и прихлопывать. Инга косилась на Логинова, Кира принципиально смотрела на сцену.
В какой-то момент по ее краям раздалось приглушенное шипение. Две струи дыма пересеклись в центре и заклубились в водовороте. Когда дым рассеялся, все вдруг увидели, что Моня уже на сцене. Держа сложенные перед собой ладони, он поклонился. Зал разразился приветственными криками, раздались аплодисменты.
Кришнаиты, продолжая петь, двумя ручейками направились прочь со сцены. Моня шагнул к стойке и снял микрофон. Дым практически развеялся, и Логинов наконец смог как следует рассмотреть Моню. Весил тот килограммов за сто. Открытые до плеч руки были толщиной с корни баобаба. Мускулатура особой рельефностью не отличалась, волос ни на руках, ни на ногах Мони почти не было. Его огромная бритая башка оказалась на удивление правильной формы, без скошенного лба и прочих обезьяноподобностей. Кожа лица была свежей, чистой и гладко выбритой. Но общее впечатление портили перебитый нос, поросячьи глазки и большая нижняя губа. Подбородков у Мони Логинов насчитал три штуки, хотя ожирением тот не страдал. Просто был здоровым и откормленным, как хряк-производитель в образцовом фермерском хозяйстве.
Монин прикид был просто чумовым. На теле – простецкое с виду красно-бордовое сари без рукавов по щиколотку. На ногах дорогущие шлепки от «Дольче-Габано» и браслетики из бусинок доллара по два за штуку. Зато левое запястье «преподобного» украшали платиновые «Картье» тысяч за сто, на правом болтались такие же двухдолларовые разноцветные стекляшки.
– Здравствуйте, братья и сестры! Мир вам! – наконец поздоровался Моня.
Голос у него оказался ничего. Такой себе приятный баритон. Моня сделал паузу, вынудив публику снова разразиться приветственными криками. Его лицо стало довольным. Покивав по сторонам, он продолжил:
– Жизнь трудна, и большинство из нас рано или поздно задаются вопросом – в чем же ее смысл? Я тоже долго искал его, пока не понял: смысл в пути к истинной вере! Если вы встанете на этот путь, то в конце концов достигнете вечного блаженства! И я вам в этом обязательно помогу!
Публика зашумела и захлопала. Моня продолжил:
– Вы, наверное, хотите узнать: что же такое истинная вера? И чем она отличается от христианства, иудаизма или ислама? И я вам отвечу – ничем! Потому что истинная вера одна! А все прочие являются просто ее разновидностями. И иудаизм, и ислам признают существование Иисуса Христа, почитая его величайшим пророком. Но я вам скажу больше. Иисус был тибетским монахом! До тридцатилетнего возраста. А потом именно он принес истинную веру в Израиль! Поэтому-то в Библии и не описаны ни его детство, ни юность. А описано там только его триумфальное возвращение в Иерусалим! Что же это означает? А это означает, что все люди на самом деле братья по вере! Что иудаисты, что мусульмане, что христиане! Ведь у истоков всех этих течений истинной веры стоял один человек – Иисус Христос! Причем доказательств тому существует масса. К примеру, – повернулся Моня, – в узорах на всех раннехристианских храмах присутствует древнетибетский символ солнца – свастика. И вы сейчас сами в этом убедитесь…
На большой экран конференц-зала начали проецироваться слайды. Сперва общий план церкви с указанием географического местоположения и названия, следом – крупные планы узоров. Когда демонстрация фотофактов закончилась, Моня снова повернулся к залу:
– Это открытие я совершил в Тибете. Мало того, Учитель после церемонии просветления показал мне хранящиеся в монастыре уже две тысячи лет волосы. Они, по преданию, принадлежат Иисусу. Ради того, чтобы объединить всех людей в истинной вере, я, братья и сестры, собираюсь финансировать генетический анализ этих волос и капель крови Иисуса, оставшихся на Туринской плащанице! Я уверен, что после этого все люди, как и хотел Иисус, объединятся!
– Браво! Хари Кришна! Слава меценатам! – вскочил на ноги дедок с козлиной бородкой.
Моня шагнул к краю сцены и поднял руку:
– Для чистоты эксперимента возглавить экспедицию на Тибет я предложил ученому с мировым именем – академику Чумилину! Надеюсь, он оправдает наши с вами надежды!
– О, да! Да! – заверил Моню дедок и, как оказалось, тот самый академик. Прижав тросточку левой рукой к груди, он быстро просеменил к сцене. – Я оправдаю! Не сомневайтесь!
Моня наклонился и по-свойски потрепал академика по плечу, после чего пожал руку.
Соседки Логинова слева умеренно хлопали. Покосившись на них, Логинов, чтобы не выделяться, тоже изобразил аплодисменты. И в тот же миг он вдруг ощутил на себе чей-то взгляд. Виктор быстро повернул голову. Пожимая академику руку и улыбаясь во весь рот, Моня на миг вперил свои глаза-пуговки в него.
Странноватый это был взгляд. Логинов особой чувствительностью никогда не отличался, но тут почувствовал невольное беспокойство. И даже вроде как мурашки по его спине пробежали…
27
– Твою мать!.. – обреченно проговорил Кащеев.
Светящаяся секундная стрелка его водонепроницаемых часов обежала уже лишние полкруга, а взрыва не было. «Чертов детонатор!» – успел подумать Григорий Васильевич, и в этот миг из темноты наконец донесся долгожданный хлопок.
Светящаяся секундная стрелка его водонепроницаемых часов обежала уже лишние полкруга, а взрыва не было. «Чертов детонатор!» – успел подумать Григорий Васильевич, и в этот миг из темноты наконец донесся долгожданный хлопок.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента