Страница:
Максим Шахов
Полковник против полковника
1
Моня высунулся из-за плеча растерявшегося сопящего Шварца и окинул быстрым взглядом территорию за аквариумом. Он сразу понял, что тут что-то не так, и повернул голову вправо. Тонкая труба, внутри которой уходил вверх к воздушному насосу электрический кабель, едва заметно дрожала. Моня мгновенно прижался спиной к стеклянной стенке, задрал пистолет и заорал:
— Он на аквариуме! По трубе залез!
Логинов и Шварц быстро вскинули оружие. В тот же миг вверху, на площадке обслуживания навороченного импортного насоса, раздался пронзительный металлический щелчок, и следом над Мониной усадьбой разнесся дикий, просто-таки нечеловеческий вопль. Тут же что-то тяжело плюхнулось в воду, и туда от углов огромного аквариума устремились два блестящих живых вихря.
— А-а-а! — зашелся в предсмертном крике съедаемый живьем человек.
— Ез! Ез! — донесся от уцелевшей фазаньей клетки радостный вопль. — Сработал капканчик!
Удивленный Логинов оглянулся. Вылезшая на карачках из фазаньего теремка Лизка с восторгом смотрела на верх аквариума. А там уже быстро расплывалось огромное бурое пятно. В нем отблескивали своими боками пираньи.
Сжав руку в кулачок, Лиза победно посмотрела на Логинова и крикнула:
— Будет знать в следующий раз, гад, как доверчивых девушек обманывать!..
Тут из-за плеча Логинова высунулся Моня.
— Эй! Я не понял, че за дела?! — рявкнул он. — А ну чеши сюда, звезда!
Лизка мгновенно утратила весь свой победный пыл и попятилась назад в теремок, из которого только что вылезла. Моня обогнул Логинова и крикнул:
— Вылезла из курятника и в темпе сюда! А то я щас Шварца подошлю!
Лизка выползла, прошлепала босыми ногами по фазаньим какашкам и вынырнула из клетки. В ее волосах торчали перья, ноги сверкали разодранными коленками. На ходу она быстро-быстро заговорила:
— Ну, Монечка, понимаешь, просто когда они меня украли и везли, Кащеев меня пытал! Сильно-сильно-сильно! — Тут Лизка очень ненатурально всхлипнула. — Ну и я ему сказала про миллион долларов, понимаешь?..
— Про какой, блин, миллион?.. — глухо спросил Моня.
— Как про какой? — затараторила быстро приближающаяся Лиза. — Про тот, который в аквариуме, на черный день! Но хоть он меня и пытал сильно-сильно-сильно, но я ему не сказала, Монечка, что миллион на дне! Я ему сказала, что он в насосе этом твоем итальянском…
— Охренеть не встать! — очумело моргнул, глядя на Логинова, Моня. — Я ж эту байду голимую насчет миллиона придумал в Одессе, чтоб тебе брелок втюхать. А Кащеев на нее как последний лох купился!
— На всякого мудреца довольно простоты! — хмыкнул Логинов.
В этот момент за стенкой бассейна что-то приглушенно цокнуло. Моня с Логиновым повернули головы и увидели опустившийся на дно обглоданный до костей труп. На его левой ноге хищно поблескивал зубьями лазерной заточки медвежий капкан.
— Так, а эту хренотень ты где взяла?.. — подобревшим голосом спросил Моня.
— В «Палладиуме»! — призналась Лизка. — Ну когда типа за гримом ездила!
— Эх! — вздохнул Моня. — Бахнуть бы тебе в глаз за твои фортели! Так ты ж вся в какашках, блин, потом фиг отмоешься!
— Он на аквариуме! По трубе залез!
Логинов и Шварц быстро вскинули оружие. В тот же миг вверху, на площадке обслуживания навороченного импортного насоса, раздался пронзительный металлический щелчок, и следом над Мониной усадьбой разнесся дикий, просто-таки нечеловеческий вопль. Тут же что-то тяжело плюхнулось в воду, и туда от углов огромного аквариума устремились два блестящих живых вихря.
— А-а-а! — зашелся в предсмертном крике съедаемый живьем человек.
— Ез! Ез! — донесся от уцелевшей фазаньей клетки радостный вопль. — Сработал капканчик!
Удивленный Логинов оглянулся. Вылезшая на карачках из фазаньего теремка Лизка с восторгом смотрела на верх аквариума. А там уже быстро расплывалось огромное бурое пятно. В нем отблескивали своими боками пираньи.
Сжав руку в кулачок, Лиза победно посмотрела на Логинова и крикнула:
— Будет знать в следующий раз, гад, как доверчивых девушек обманывать!..
Тут из-за плеча Логинова высунулся Моня.
— Эй! Я не понял, че за дела?! — рявкнул он. — А ну чеши сюда, звезда!
Лизка мгновенно утратила весь свой победный пыл и попятилась назад в теремок, из которого только что вылезла. Моня обогнул Логинова и крикнул:
— Вылезла из курятника и в темпе сюда! А то я щас Шварца подошлю!
Лизка выползла, прошлепала босыми ногами по фазаньим какашкам и вынырнула из клетки. В ее волосах торчали перья, ноги сверкали разодранными коленками. На ходу она быстро-быстро заговорила:
— Ну, Монечка, понимаешь, просто когда они меня украли и везли, Кащеев меня пытал! Сильно-сильно-сильно! — Тут Лизка очень ненатурально всхлипнула. — Ну и я ему сказала про миллион долларов, понимаешь?..
— Про какой, блин, миллион?.. — глухо спросил Моня.
— Как про какой? — затараторила быстро приближающаяся Лиза. — Про тот, который в аквариуме, на черный день! Но хоть он меня и пытал сильно-сильно-сильно, но я ему не сказала, Монечка, что миллион на дне! Я ему сказала, что он в насосе этом твоем итальянском…
— Охренеть не встать! — очумело моргнул, глядя на Логинова, Моня. — Я ж эту байду голимую насчет миллиона придумал в Одессе, чтоб тебе брелок втюхать. А Кащеев на нее как последний лох купился!
— На всякого мудреца довольно простоты! — хмыкнул Логинов.
В этот момент за стенкой бассейна что-то приглушенно цокнуло. Моня с Логиновым повернули головы и увидели опустившийся на дно обглоданный до костей труп. На его левой ноге хищно поблескивал зубьями лазерной заточки медвежий капкан.
— Так, а эту хренотень ты где взяла?.. — подобревшим голосом спросил Моня.
— В «Палладиуме»! — призналась Лизка. — Ну когда типа за гримом ездила!
— Эх! — вздохнул Моня. — Бахнуть бы тебе в глаз за твои фортели! Так ты ж вся в какашках, блин, потом фиг отмоешься!
2
Кащеев, одетый в форму украинской национальной гвардии, неслышно скользнул в густой тени за кустами к углу Мониного особняка. Он все еще не мог поверить в услышанное. Его, бывшего полковника Управления собственной безопасности и опера с двадцатипятилетним стажем, его, за кем уже почти год безрезультатно гонялась вся ФСБ, обманула тупая ялтинская проститутка. Как последнего лоха…
И сейчас Кащеев должен был быть мертв. Но его спасла счастливая случайность. Грабить Монину усадьбу на угнанном у украинских национальных гвардейцев танке «Термит» Кащеев первоначально собирался вдвоем с Якутом. Но в самый последний момент Якут все же уговорил его взять на дело третьего подельника — Крота.
Когда танк поджег телохранитель Мони Шварц, Якут направил горящую машину в Монин бассейн. Кащеев через нижний люк десантировался первым, за ним вывалился Крот. Его Кащеев сразу послал за миллионом к аквариуму. А сам под прикрытием уже неуправляемого танка незаметно сместился за бассейн, чтобы обойти Шварца с фланга.
Но тут невесть откуда возникший Логинов в камуфляже расстрелял Якута из «винтореза». Кащееву только и оставалось, что затаиться за бассейном. Посланный Логиновым на разведку Шварц в бассейн заглянул, а вот за него — не догадался…
Кащеев осторожно подался к просвету в кустах и высунул в него «АКСУ». До угла подсвеченного изнутри аквариума с пираньями было метров тридцать. Ближе всех стояла Лизка, за ней виднелся выряженный, как недостреленный афроамериканский рэпер, Моня. Его лысину прикрывала стильная уркаганская кепка от Армани, на голый торс была надета блестящая болоньевая куртка с пышным меховым воротником от «Дольче энд Габбана», под мышкой Моня держал черную трость с серебряным набалдашником в виде тонкой собачьей морды, в правой руке — пистолет. Моня и в самом деле был недостреленным, только не рэпером, а крымским бандитом. У него хватило ума смыться в Тибет и пересидеть пик кровавых разборок в Шао-Линьском монастыре. И вот теперь эта наглая рожа возглавляла созданную ею самой «Церковь истинного пути», то и дело мелькала на крымском телевидении и вообще каталась как сыр в масле…
Палец Кащеева невольно напрягся на спусковом крючке, выбрав слабину. Он едва удержался, чтобы тут же не полоснуть по самодовольной Мониной физиономии автоматной очередью, а заодно и по Лизке, которую Моня подобрал на ялтинской набережной и приспособил в качестве личной маникюрши, парикмахерши и визажистки.
Почти полгода Кащеев жил мечтой о мести ловкому бандиту, переквалифицировавшемуся в церковного настоятеля. Ведь сперва Моня со Шварцем выловили его в Алуште и передали ФСБ в собачьем наморднике, а потом, когда Кащеев бежал из Москвы, Моня снова настиг его в Одессе и сбросил в море в закрытом экскаваторном ковше.
Но пока что стрелять было нельзя. Еще один заклятый враг Кащеева, полковник Управления по борьбе с терроризмом ФСБ Логинов, едва выглядывал из-за угла аквариума. А он был не просто опытнейшим оперативником, а бывшим «альфовцем». Так что «гасить» в первую очередь нужно было именно Логинова, причем наверняка. И Кащеев, припав к автомату, стал ждать удобного момента…
И сейчас Кащеев должен был быть мертв. Но его спасла счастливая случайность. Грабить Монину усадьбу на угнанном у украинских национальных гвардейцев танке «Термит» Кащеев первоначально собирался вдвоем с Якутом. Но в самый последний момент Якут все же уговорил его взять на дело третьего подельника — Крота.
Когда танк поджег телохранитель Мони Шварц, Якут направил горящую машину в Монин бассейн. Кащеев через нижний люк десантировался первым, за ним вывалился Крот. Его Кащеев сразу послал за миллионом к аквариуму. А сам под прикрытием уже неуправляемого танка незаметно сместился за бассейн, чтобы обойти Шварца с фланга.
Но тут невесть откуда возникший Логинов в камуфляже расстрелял Якута из «винтореза». Кащееву только и оставалось, что затаиться за бассейном. Посланный Логиновым на разведку Шварц в бассейн заглянул, а вот за него — не догадался…
Кащеев осторожно подался к просвету в кустах и высунул в него «АКСУ». До угла подсвеченного изнутри аквариума с пираньями было метров тридцать. Ближе всех стояла Лизка, за ней виднелся выряженный, как недостреленный афроамериканский рэпер, Моня. Его лысину прикрывала стильная уркаганская кепка от Армани, на голый торс была надета блестящая болоньевая куртка с пышным меховым воротником от «Дольче энд Габбана», под мышкой Моня держал черную трость с серебряным набалдашником в виде тонкой собачьей морды, в правой руке — пистолет. Моня и в самом деле был недостреленным, только не рэпером, а крымским бандитом. У него хватило ума смыться в Тибет и пересидеть пик кровавых разборок в Шао-Линьском монастыре. И вот теперь эта наглая рожа возглавляла созданную ею самой «Церковь истинного пути», то и дело мелькала на крымском телевидении и вообще каталась как сыр в масле…
Палец Кащеева невольно напрягся на спусковом крючке, выбрав слабину. Он едва удержался, чтобы тут же не полоснуть по самодовольной Мониной физиономии автоматной очередью, а заодно и по Лизке, которую Моня подобрал на ялтинской набережной и приспособил в качестве личной маникюрши, парикмахерши и визажистки.
Почти полгода Кащеев жил мечтой о мести ловкому бандиту, переквалифицировавшемуся в церковного настоятеля. Ведь сперва Моня со Шварцем выловили его в Алуште и передали ФСБ в собачьем наморднике, а потом, когда Кащеев бежал из Москвы, Моня снова настиг его в Одессе и сбросил в море в закрытом экскаваторном ковше.
Но пока что стрелять было нельзя. Еще один заклятый враг Кащеева, полковник Управления по борьбе с терроризмом ФСБ Логинов, едва выглядывал из-за угла аквариума. А он был не просто опытнейшим оперативником, а бывшим «альфовцем». Так что «гасить» в первую очередь нужно было именно Логинова, причем наверняка. И Кащеев, припав к автомату, стал ждать удобного момента…
3
— Здравия желаю, товарищ генерал! Это Логинов! — быстро проговорил в трубку Виктор. — Со скальпом Кащеева не сложилось, но мощи завтра утром в Чкаловский доставлю!
— Какие мощи, полковник?
— Кащеевские, товарищ генерал! Он в Монин аквариум к пираньям нырнул!
— Как это нырнул, полковник?
— Ну, это долго рассказывать, товарищ генерал, я потом в рапорте все опишу! А сейчас наши должны уже на флотском «газике» подъехать, так что вы, товарищ генерал, насчет борта позвоните, пожалуйста! Чтоб предоставили без проблем! А то летуны «двухсотых» очень возить не любят! Начнут стрелки переводить!
— Хорошо, полковник! Вы там не сильно наследили?
— Да я нет! Но Кащеев напоследок от души погулял! На танке…
— Как на танке?!
— Да не на нашем, товарищ генерал! У братьев-славян позаимствовал!
— А-а! Понятно… Тогда не рассиживайтесь там! Прямиком на аэродром! И отзвонитесь, как только за КПП въедете!
— Есть, товарищ генерал! — быстро сказал Логинов.
В этот момент сверху донесся предупредительный окрик Шварца:
— Поберегись! Майнаю!
Сверху на крюке с длиннющей ручкой, приспособленном для чистки аквариума, опустился труп Кащеева. Вернее то, что от него оставили пираньи. Лизка с приглушенным вскриком отступила за спину Мони.
Едва мокрое тело плюхнулось на землю, из-за угла аквариума с глухим рыком выскочил брюхастый, словно бы беременный, питбуль Мурзик. Вцепившись мертвой хваткой в торчащий между зубьями капкана берц и присев на передние лапы, пес преданными глазами уставился на Моню.
Однако тот на этот дешевый трюк не купился и с размаха пнул Мурзика:
— Пошел вон, говнюк!
Пес с жалобным визгом отпрыгнул и, поскуливая, умотал за угол. Моня проорал ему вслед:
— Все! Закончилась твоя лафа, дармоед! Готовься на приписную комиссию в военкомат! И на границу! Погрызешь там казенных мослов, научишься, блин, родину любить!
Сверху по лестнице от площадки для кормления начал спускаться Шварц. В этот момент у Логинова в руке зазвонил телефон.
— Да, Плотников! — быстро ответил он. — Да! Наверх и сразу во двор! Ворота открыты! За дом завернете два раза, увидите!
— Едут? — спросил Моня.
— Едут! — кивнул Логинов и оглянулся. — Да, Монь, придется тебе пока с загранпоездкой повременить…
Моня окинул тоскливым взглядом разгромленное подворье и вздохнул:
— Еще и куры, черт, разбежались! До утра теперь ловить придется… Слышь, Вить, я лично против тебя ничего не имею, но дружба с вашей конторой мне в последнее время что-то дорого обходится. Так что ты это, Витя, в Крым пока не приезжай, ладно? Лучше в свои Сочи! Там и Олимпиада, и вода потеплее… Чтоб я хоть отстроился! Мне и так теперь, наверное, придется кредит льготный брать как инвалиду детства!
— Шутишь, что ли? Какой из тебя инвалид?
— Как какой? Обычный! Мне и пенсию в собесе насчитывают! А как бы я иначе от армии закосил? Пригодится теперь справочка! А то мне в банк и закладывать нечего! «Линкольн» — на обществе глухонемых, усадьба — на многодетном брате. Так что еще одного твоего приезда, Витя, я не выдержу! По миру пойду… Разносить искры истинной веры, блин!
— Какие мощи, полковник?
— Кащеевские, товарищ генерал! Он в Монин аквариум к пираньям нырнул!
— Как это нырнул, полковник?
— Ну, это долго рассказывать, товарищ генерал, я потом в рапорте все опишу! А сейчас наши должны уже на флотском «газике» подъехать, так что вы, товарищ генерал, насчет борта позвоните, пожалуйста! Чтоб предоставили без проблем! А то летуны «двухсотых» очень возить не любят! Начнут стрелки переводить!
— Хорошо, полковник! Вы там не сильно наследили?
— Да я нет! Но Кащеев напоследок от души погулял! На танке…
— Как на танке?!
— Да не на нашем, товарищ генерал! У братьев-славян позаимствовал!
— А-а! Понятно… Тогда не рассиживайтесь там! Прямиком на аэродром! И отзвонитесь, как только за КПП въедете!
— Есть, товарищ генерал! — быстро сказал Логинов.
В этот момент сверху донесся предупредительный окрик Шварца:
— Поберегись! Майнаю!
Сверху на крюке с длиннющей ручкой, приспособленном для чистки аквариума, опустился труп Кащеева. Вернее то, что от него оставили пираньи. Лизка с приглушенным вскриком отступила за спину Мони.
Едва мокрое тело плюхнулось на землю, из-за угла аквариума с глухим рыком выскочил брюхастый, словно бы беременный, питбуль Мурзик. Вцепившись мертвой хваткой в торчащий между зубьями капкана берц и присев на передние лапы, пес преданными глазами уставился на Моню.
Однако тот на этот дешевый трюк не купился и с размаха пнул Мурзика:
— Пошел вон, говнюк!
Пес с жалобным визгом отпрыгнул и, поскуливая, умотал за угол. Моня проорал ему вслед:
— Все! Закончилась твоя лафа, дармоед! Готовься на приписную комиссию в военкомат! И на границу! Погрызешь там казенных мослов, научишься, блин, родину любить!
Сверху по лестнице от площадки для кормления начал спускаться Шварц. В этот момент у Логинова в руке зазвонил телефон.
— Да, Плотников! — быстро ответил он. — Да! Наверх и сразу во двор! Ворота открыты! За дом завернете два раза, увидите!
— Едут? — спросил Моня.
— Едут! — кивнул Логинов и оглянулся. — Да, Монь, придется тебе пока с загранпоездкой повременить…
Моня окинул тоскливым взглядом разгромленное подворье и вздохнул:
— Еще и куры, черт, разбежались! До утра теперь ловить придется… Слышь, Вить, я лично против тебя ничего не имею, но дружба с вашей конторой мне в последнее время что-то дорого обходится. Так что ты это, Витя, в Крым пока не приезжай, ладно? Лучше в свои Сочи! Там и Олимпиада, и вода потеплее… Чтоб я хоть отстроился! Мне и так теперь, наверное, придется кредит льготный брать как инвалиду детства!
— Шутишь, что ли? Какой из тебя инвалид?
— Как какой? Обычный! Мне и пенсию в собесе насчитывают! А как бы я иначе от армии закосил? Пригодится теперь справочка! А то мне в банк и закладывать нечего! «Линкольн» — на обществе глухонемых, усадьба — на многодетном брате. Так что еще одного твоего приезда, Витя, я не выдержу! По миру пойду… Разносить искры истинной веры, блин!
4
Руки и шея Кащеева затекли, но он продолжал целиться, боясь упустить момент. Чертов Логинов все никак не выходил из-за аквариума — ни во время доклада в Москву, ни когда сверху на крюке опустился труп обезображенного пираньями Крота. И только когда Логинову позвонили, он наконец сделал шаг вперед.
Кащеев уже дернул палец на спусковом крючке, но в этот момент Логинова перекрыл спрыгнувший сверху Шварц. Кащеев едва сдержался, чтобы не выматериться от досады. Габаритами Шварц не только не уступал, но, пожалуй, даже превосходил «железного» калифорнийского губернатора-терминатора. Так что директрису он перекрыл намертво.
И тут со слов Логинова Кащеев вдруг понял, что флотский «газик» уже внизу, на Хаджибеевской слободке. Это означало, что замначальника контрразведки ЧФ Плотников с морпехами через две-три минуты будут у ворот усадьбы Мони. Кащеев мгновенно пригнулся и подался назад. У него еще было время, чтобы выбраться из мышеловки. Но только при условии, что он себя не обнаружит.
Кащеев, в отличие от Логинова, не прошел школу «Альфы», но оперативного опыта у него было даже побольше. Так что скрытно передвигаться, особенно в городских условиях, он мог не хуже профессионального спецназовца.
И Кащеев тут же ужом устремился к углу особняка Мони. Он был уже в метре от него, когда сзади вдруг зашуршало в кустах. Кащеев тут же метнулся за угол, резко развернув автомат. И замер от неожиданности.
На том самом месте, где Кащеев только что целился в своих врагов, выглядывала из кустов морда питбуля. Пес смотрел на Кащеева, чуть наклонив голову набок. Он явно колебался.
Лоб и нос Кащеева мгновенно покрылись испариной.
Он не мог стрелять, несмотря на то, что его «АКСУ» был с глушителем. Слишком близко было до аквариума. И двинуться с места Кащеев тоже не мог, поскольку в этом случае у пса сработал бы рефлекс преследования.
— Хорошая собака… — пошевелил пересохшими губами Кащеев. — Не трогай меня, и я не трону тебя. Зачем нам вдвоем умирать, верно?
Питбуль наморщил нос и вдруг обиженно покосился назад. Он явно вспомнил болезненный Монин пинок. В следующий момент Мурзик с шуршанием вылез из кустов. Его огромный живот только что не волочился по земле. Поэтому питбуль тут же плюхнулся на траву и широко зевнул. Всем своим видом он словно бы показывал — ладно, я тебя не видел, вали.
— Хороший пес! — прошептал Кащеев и подался назад, за угол.
Здесь он на миг замер, но никаких подозрительных звуков не расслышал. Питбуль не собирался его преследовать, и Кащеев метнулся вдоль стенки дома к воротам. Он мчался со скоростью, которой мог бы позавидовать не один чемпион по бегу. Ведь у спортсменов на кону, как правило, всего лишь фальшивые «золотые» медали. У Кащеева на кону была жизнь.
Перед последним углом Мониного особняка он на миг притормозил. Осторожно выглянув, Кащеев увидел разгромленное танковой скорострельной пушкой здание КПП, сбоку от которого зияли рваной дырой проломленные ворота усадьбы. К счастью, ни возле них, ни за ними никого видно не было. Пока.
И Кащеев рванулся к пролому прямиком через газон. Ветер буквально свистел в его ушах, в висках стучала кровь. С другой стороны, от Хаджибеевской слободки Симферополя к воротам приближался флотский «ГАЗ-66».
Особняк Мони располагался на горе, преодолеть крутой подъем старому движку грузовика было непросто. Однако его натужный гул неумолимо нарастал. Кащеев слышал его все отчетливее. И понимал, что счет идет уже не на секунды, а на мгновения.
Проскочив ворота, Кащеев тут же рванулся влево и сиганул вниз, в темноту, на крутой склон. В следующий миг гул движка выровнялся — «газик» выбрался на небольшой прямой участок дороги, ведущий к воротам.
Кащеев кувыркался вниз, пытаясь понять, заметили его или нет. Однако ни криков, ни топота «берцев» морпехов сверху слышно не было. И Кащеев вдруг понял, что ему удалось уйти и на этот раз. Это было почти невероятно, но он был жив. Назло всем своим врагам…
Кащеев уже дернул палец на спусковом крючке, но в этот момент Логинова перекрыл спрыгнувший сверху Шварц. Кащеев едва сдержался, чтобы не выматериться от досады. Габаритами Шварц не только не уступал, но, пожалуй, даже превосходил «железного» калифорнийского губернатора-терминатора. Так что директрису он перекрыл намертво.
И тут со слов Логинова Кащеев вдруг понял, что флотский «газик» уже внизу, на Хаджибеевской слободке. Это означало, что замначальника контрразведки ЧФ Плотников с морпехами через две-три минуты будут у ворот усадьбы Мони. Кащеев мгновенно пригнулся и подался назад. У него еще было время, чтобы выбраться из мышеловки. Но только при условии, что он себя не обнаружит.
Кащеев, в отличие от Логинова, не прошел школу «Альфы», но оперативного опыта у него было даже побольше. Так что скрытно передвигаться, особенно в городских условиях, он мог не хуже профессионального спецназовца.
И Кащеев тут же ужом устремился к углу особняка Мони. Он был уже в метре от него, когда сзади вдруг зашуршало в кустах. Кащеев тут же метнулся за угол, резко развернув автомат. И замер от неожиданности.
На том самом месте, где Кащеев только что целился в своих врагов, выглядывала из кустов морда питбуля. Пес смотрел на Кащеева, чуть наклонив голову набок. Он явно колебался.
Лоб и нос Кащеева мгновенно покрылись испариной.
Он не мог стрелять, несмотря на то, что его «АКСУ» был с глушителем. Слишком близко было до аквариума. И двинуться с места Кащеев тоже не мог, поскольку в этом случае у пса сработал бы рефлекс преследования.
— Хорошая собака… — пошевелил пересохшими губами Кащеев. — Не трогай меня, и я не трону тебя. Зачем нам вдвоем умирать, верно?
Питбуль наморщил нос и вдруг обиженно покосился назад. Он явно вспомнил болезненный Монин пинок. В следующий момент Мурзик с шуршанием вылез из кустов. Его огромный живот только что не волочился по земле. Поэтому питбуль тут же плюхнулся на траву и широко зевнул. Всем своим видом он словно бы показывал — ладно, я тебя не видел, вали.
— Хороший пес! — прошептал Кащеев и подался назад, за угол.
Здесь он на миг замер, но никаких подозрительных звуков не расслышал. Питбуль не собирался его преследовать, и Кащеев метнулся вдоль стенки дома к воротам. Он мчался со скоростью, которой мог бы позавидовать не один чемпион по бегу. Ведь у спортсменов на кону, как правило, всего лишь фальшивые «золотые» медали. У Кащеева на кону была жизнь.
Перед последним углом Мониного особняка он на миг притормозил. Осторожно выглянув, Кащеев увидел разгромленное танковой скорострельной пушкой здание КПП, сбоку от которого зияли рваной дырой проломленные ворота усадьбы. К счастью, ни возле них, ни за ними никого видно не было. Пока.
И Кащеев рванулся к пролому прямиком через газон. Ветер буквально свистел в его ушах, в висках стучала кровь. С другой стороны, от Хаджибеевской слободки Симферополя к воротам приближался флотский «ГАЗ-66».
Особняк Мони располагался на горе, преодолеть крутой подъем старому движку грузовика было непросто. Однако его натужный гул неумолимо нарастал. Кащеев слышал его все отчетливее. И понимал, что счет идет уже не на секунды, а на мгновения.
Проскочив ворота, Кащеев тут же рванулся влево и сиганул вниз, в темноту, на крутой склон. В следующий миг гул движка выровнялся — «газик» выбрался на небольшой прямой участок дороги, ведущий к воротам.
Кащеев кувыркался вниз, пытаясь понять, заметили его или нет. Однако ни криков, ни топота «берцев» морпехов сверху слышно не было. И Кащеев вдруг понял, что ему удалось уйти и на этот раз. Это было почти невероятно, но он был жив. Назло всем своим врагам…
5
В тентованном кузове флотского «газика» яблоку было негде упасть. Кроме взвода морпехов в нем тряслись несколько сотрудников Управления контрразведки ЧФ, их начальник капитан первого ранга Плотников, Логинов, Моня, Шварц и Лизка. На дне кузова, наспех замотанные в шуршащую пленку, подрагивали два трупа.
Моня, успевший переодеться в «адидасовский» спортивный костюм, сквозь отверстие в тенте таращился наружу. Наконец он повернул голову к Логинову и быстро сказал:
— Вот тут будет нормалек!
Плотников немедленно приложил к губам рацию и скомандовал:
— Стоп машина!
«ГАЗ-66» сбросил скорость и остановился у темных развалин какого-то клуба на окраине Симферополя. Плотников в темноте скомандовал:
— Тент!
Сидящий сзади морпех быстро расстегнул края тента и откинул их. Первым в проем высунулся Шварц. Повертев головой по сторонам, он перекинул ногу через борт. Борт жалобно скрипнул, лесенка крякнула под тяжестью гиганта, но ничего не лопнуло, так что Шварц спрыгнул на землю вполне благополучно.
Его огромная тень метнулась к развалинам, несколько секунд спустя Шварц снова приблизился к машине и глухо сообщил:
— Чисто!
Лизка ухватила Логинова за руку и шмыгнула носом.
— Ой, Витя, я ж тебя так и не познакомила с Каролинкой…
Моня подтолкнул Лизку к выходу.
— Давай в темпе, звезда! Некогда сопли распускать!
Лизка наспех чмокнула Логинова в нос, шагнула вперед и задрала ногу через борт, отчего сидящие по бокам проема морпехи невольно напряглись. Моня быстро ткнул Логинову ладонь.
— Ну все, Витек! Бывай! Если не пришлешь открытку к Новому году, я не обижусь!
— Взаимно, Моня! — кивнул Логинов.
Шварц подхватил выбравшуюся на лестницу Лизку и словно пушинку опустил на дорогу. Инвалид детства Моня просто сиганул через борт, едва коснувшись его одной рукой. В тот же миг Плотников скомандовал в рацию:
— Полный вперед!
«Газик» рывком тронулся с места, тент на кузове опустился.
Моня, успевший переодеться в «адидасовский» спортивный костюм, сквозь отверстие в тенте таращился наружу. Наконец он повернул голову к Логинову и быстро сказал:
— Вот тут будет нормалек!
Плотников немедленно приложил к губам рацию и скомандовал:
— Стоп машина!
«ГАЗ-66» сбросил скорость и остановился у темных развалин какого-то клуба на окраине Симферополя. Плотников в темноте скомандовал:
— Тент!
Сидящий сзади морпех быстро расстегнул края тента и откинул их. Первым в проем высунулся Шварц. Повертев головой по сторонам, он перекинул ногу через борт. Борт жалобно скрипнул, лесенка крякнула под тяжестью гиганта, но ничего не лопнуло, так что Шварц спрыгнул на землю вполне благополучно.
Его огромная тень метнулась к развалинам, несколько секунд спустя Шварц снова приблизился к машине и глухо сообщил:
— Чисто!
Лизка ухватила Логинова за руку и шмыгнула носом.
— Ой, Витя, я ж тебя так и не познакомила с Каролинкой…
Моня подтолкнул Лизку к выходу.
— Давай в темпе, звезда! Некогда сопли распускать!
Лизка наспех чмокнула Логинова в нос, шагнула вперед и задрала ногу через борт, отчего сидящие по бокам проема морпехи невольно напряглись. Моня быстро ткнул Логинову ладонь.
— Ну все, Витек! Бывай! Если не пришлешь открытку к Новому году, я не обижусь!
— Взаимно, Моня! — кивнул Логинов.
Шварц подхватил выбравшуюся на лестницу Лизку и словно пушинку опустил на дорогу. Инвалид детства Моня просто сиганул через борт, едва коснувшись его одной рукой. В тот же миг Плотников скомандовал в рацию:
— Полный вперед!
«Газик» рывком тронулся с места, тент на кузове опустился.
6
Кортеж из нескольких джипов несся по евпаторийской дороге, рассекая ночь светом слепящих фар. Четверка словно привязанных друг к дружке мощных машин приближалась к Симферополю. Впереди, изредка покрякивая сиреной на обгоняемые авто, шел «Лэндкрузер» охраны. За ним несся красавец «Линкольн». Замыкали кортеж аляповатый, похожий на беременного таракана «Шевроле Сабурбан» и второй «Лэндкрузер».
В «Линкольне» находился двойник Мони. Он несколько нервничал, поскольку не понимал причины столь спешного возвращения в Симферополь. Однако спросить об этом у начальника Мониной охраны двойник так и не решился. Тот выглядел слишком хмурым и всю дорогу угрюмо таращился в окно.
В «Линкольне» находился двойник Мони. Он несколько нервничал, поскольку не понимал причины столь спешного возвращения в Симферополь. Однако спросить об этом у начальника Мониной охраны двойник так и не решился. Тот выглядел слишком хмурым и всю дорогу угрюмо таращился в окно.
7
— Едут! — повернулся Шварц от дороги.
— Наконец-то! — недовольно сказал Моня.
Проводить время в развалинах клуба было удовольствием ниже среднего. Пока троица выбиралась из них, кортеж из четырех джипов остановился. Моня со Шварцем и Лизкой подошли к «Линкольну Навигатору». Навстречу им выскочил начальник охраны.
— Вы в порядке? — быстро спросил он.
— Полном, — буркнул Моня, ныряя в пахнущее кожей нутро джипа.
— Добрый вечер… — поздоровался двойник.
— Охренительно добрый! — плюхнулся на сиденье Моня. — Давай в джип охраны и на конспиративную квартиру!
Двойник тут же подался к дверце, но в последний момент решился спросить:
— А что случилось?
— Форс-мажор, — не стал вдаваться в подробности Моня. — Гастроли по Крыму отменяются, но на твоем гонораре это не отразится…
— Наконец-то! — недовольно сказал Моня.
Проводить время в развалинах клуба было удовольствием ниже среднего. Пока троица выбиралась из них, кортеж из четырех джипов остановился. Моня со Шварцем и Лизкой подошли к «Линкольну Навигатору». Навстречу им выскочил начальник охраны.
— Вы в порядке? — быстро спросил он.
— Полном, — буркнул Моня, ныряя в пахнущее кожей нутро джипа.
— Добрый вечер… — поздоровался двойник.
— Охренительно добрый! — плюхнулся на сиденье Моня. — Давай в джип охраны и на конспиративную квартиру!
Двойник тут же подался к дверце, но в последний момент решился спросить:
— А что случилось?
— Форс-мажор, — не стал вдаваться в подробности Моня. — Гастроли по Крыму отменяются, но на твоем гонораре это не отразится…
8
«ГАЗ-66» миновал КПП аэродрома. Логинов тут же вытащил телефон и позвонил. Несмотря на то, что в Москве была уже поздняя ночь, замдиректора ФСБ ответил сразу:
— Да!
— Логинов, товарищ генерал! Мы уже на территории аэродрома!
— По дороге никаких происшествий? — быстро спросил замдиректора.
— Никак нет! Без инцидентов! Нападение на усадьбу Кащеев с подельником совершили под прикрытием салюта, так что украинские власти пока не в курсе случившегося…
— Ну слава богу! — облегченно вздохнул замдиректора. — Наконец-то эпопея с Кащеевым закончилась. Поздравляю, полковник!
— Служу России, товарищ генерал! К кому мне обращаться насчет борта?
— Борт для погрузки должны предоставить в течение получаса! Если будут проблемы, обращайтесь непосредственно к командующему ЧФ, он в курсе! Если и это не поможет, доложите мне… Тогда кто-то точно лишится погонов!
— Понял, товарищ генерал!
— Да!
— Логинов, товарищ генерал! Мы уже на территории аэродрома!
— По дороге никаких происшествий? — быстро спросил замдиректора.
— Никак нет! Без инцидентов! Нападение на усадьбу Кащеев с подельником совершили под прикрытием салюта, так что украинские власти пока не в курсе случившегося…
— Ну слава богу! — облегченно вздохнул замдиректора. — Наконец-то эпопея с Кащеевым закончилась. Поздравляю, полковник!
— Служу России, товарищ генерал! К кому мне обращаться насчет борта?
— Борт для погрузки должны предоставить в течение получаса! Если будут проблемы, обращайтесь непосредственно к командующему ЧФ, он в курсе! Если и это не поможет, доложите мне… Тогда кто-то точно лишится погонов!
— Понял, товарищ генерал!
9
— Это нормально? — спросил Моня, ткнув пальцем в бассейн.
Пока кучка украинских военных, спешно прибывших в разгромленную Монину усадьбу, таращилась на утонувший танк, Моня в «адидасовском» спортивном костюме толкал речь.
— Не, я, конечно, понимаю, что в армию щас нормальных фиг заманишь! Но я, пацаны, плачу налоги! И как налогоплательщик я, блин, надеялся, что моя армия меня бережет! В натуре! А чего получается? Я спокойно еду в Евпаторию, чтобы облегчить страдания страждущих и наставить на путь истинный заблудших, а в это время какой-то пьяный или обкуренный вояка на танке врывается в мой мирный дом, мочит моих охранников и разносит вдребезги-напополам все что можно!
Здесь Моня покосился через плечо на своего адвоката Байрак-Бубердыева, наполовину крымского татарина, наполовину украинца. Тот стоял чуть позади одетого в спортивный костюм Мони с папкой в руках. Адвокат был в дорогом костюме и при галстуке, его яйцеобразную голову украшала блестящая лысина, окаймленная с боков и сзади «опушкой» черных волос. Байрак-Бубердыев едва заметно кивнул, и Моня продолжил:
— В общем, я как налогоплательщик и гражданин получил глубокую моральную травму! Мои патриотические, религиозные и гражданские чувства оскорблены! Потому что, согласитесь, пацаны, трудно любить родину, если ее долбаные защитники врываются в твой дом на танках!
«Пацаны», среди которых были военный прокурор Крыма, заместитель начальника Южного оперативного командования и командир Отдельного корпуса нацгвардии, тем временем закончили глазеть на утонувший в Монином бассейне «Термит» и растерянно переглянулись.
Моня расстегнул на груди молнию спортивного костюма и почесался. Байрак-Бубердыев подался к его плечу и что-то негромко сказал на ухо. Моня кивнул.
— Так че, пацаны? — спросил он, продолжая чесать грудь. — Мне созывать пресс-конференцию и готовить жалобу в Страсбургский суд по правам человека?
— Не надо огласки! — быстро сказал командир Отдельного корпуса нацгвардии. — Мы свяжемся с Киевом и, уверен, найдем средства компенсировать нанесенный вам материальный ущерб!
— А моральный? — посмотрел на покореженные фазаньи клетки Моня. — Ваши ж подчиненные мне курей заиками, блин, сделали! Я ж теперь на одном ветеринарном логопеде разорюсь, в натуре!
Пока кучка украинских военных, спешно прибывших в разгромленную Монину усадьбу, таращилась на утонувший танк, Моня в «адидасовском» спортивном костюме толкал речь.
— Не, я, конечно, понимаю, что в армию щас нормальных фиг заманишь! Но я, пацаны, плачу налоги! И как налогоплательщик я, блин, надеялся, что моя армия меня бережет! В натуре! А чего получается? Я спокойно еду в Евпаторию, чтобы облегчить страдания страждущих и наставить на путь истинный заблудших, а в это время какой-то пьяный или обкуренный вояка на танке врывается в мой мирный дом, мочит моих охранников и разносит вдребезги-напополам все что можно!
Здесь Моня покосился через плечо на своего адвоката Байрак-Бубердыева, наполовину крымского татарина, наполовину украинца. Тот стоял чуть позади одетого в спортивный костюм Мони с папкой в руках. Адвокат был в дорогом костюме и при галстуке, его яйцеобразную голову украшала блестящая лысина, окаймленная с боков и сзади «опушкой» черных волос. Байрак-Бубердыев едва заметно кивнул, и Моня продолжил:
— В общем, я как налогоплательщик и гражданин получил глубокую моральную травму! Мои патриотические, религиозные и гражданские чувства оскорблены! Потому что, согласитесь, пацаны, трудно любить родину, если ее долбаные защитники врываются в твой дом на танках!
«Пацаны», среди которых были военный прокурор Крыма, заместитель начальника Южного оперативного командования и командир Отдельного корпуса нацгвардии, тем временем закончили глазеть на утонувший в Монином бассейне «Термит» и растерянно переглянулись.
Моня расстегнул на груди молнию спортивного костюма и почесался. Байрак-Бубердыев подался к его плечу и что-то негромко сказал на ухо. Моня кивнул.
— Так че, пацаны? — спросил он, продолжая чесать грудь. — Мне созывать пресс-конференцию и готовить жалобу в Страсбургский суд по правам человека?
— Не надо огласки! — быстро сказал командир Отдельного корпуса нацгвардии. — Мы свяжемся с Киевом и, уверен, найдем средства компенсировать нанесенный вам материальный ущерб!
— А моральный? — посмотрел на покореженные фазаньи клетки Моня. — Ваши ж подчиненные мне курей заиками, блин, сделали! Я ж теперь на одном ветеринарном логопеде разорюсь, в натуре!
10
Транспортный «Ан» с опущенной аппарелью стоял неподалеку от рулежной полосы. Внутри огромного чрева самолета разносились приглушенные голоса, это морпехи по-быстрому выгружали из «газика» трупы Кащеева и его подельника. На всякий случай Логинов распорядился загнать машину внутрь самолета, хотя ночной аэродром был пустынным.
Логинов с Плотниковым молча курили у аппарели. По ней протопали «берцы» командира взвода морпехов. Логинов и Плотников оглянулись. Командир взвода доложил:
— Порядок! «Двухсотых» загрузили!
— Молодцы! — кивнул Логинов. — Тогда выгоняйте машину и свободны!
Движок «газика» заработал, Логинов и Плотников отошли в сторонку. Бросив окурки и тщательно затушив их ногами, они протянули друг другу руки.
— Ну все, Плотников, давай! — сказал Виктор. — Успехов! Будешь в Москве, звони!
— Давай, Логинов! Всегда рад тебя видеть! Дадут отпуск, приезжай!
— Спасибо, но я лучше в Турцию! Там как-то поспокойнее…
Логинов с Плотниковым молча курили у аппарели. По ней протопали «берцы» командира взвода морпехов. Логинов и Плотников оглянулись. Командир взвода доложил:
— Порядок! «Двухсотых» загрузили!
— Молодцы! — кивнул Логинов. — Тогда выгоняйте машину и свободны!
Движок «газика» заработал, Логинов и Плотников отошли в сторонку. Бросив окурки и тщательно затушив их ногами, они протянули друг другу руки.
— Ну все, Плотников, давай! — сказал Виктор. — Успехов! Будешь в Москве, звони!
— Давай, Логинов! Всегда рад тебя видеть! Дадут отпуск, приезжай!
— Спасибо, но я лучше в Турцию! Там как-то поспокойнее…
11
По одну сторону длинного стола в штабе Отдельного корпуса нацгвардии сидела куча украинских военных. За ними под стенкой торчали адъютанты, референты, консультанты и прочая шушера.
По другую сторону штабного стола, покрытого зеленым сукном, располагались Моня в «адидасовском» спортивном костюме и Байрак-Бубердыев. За ними под стенкой маячил Шварц со сложенными на ширинке руками.
За покрытым зеленым сукном столом разворачивалось целое сражение. Местные, крымские и спешно прилетевшие ночью из Киева генералы и полковники превосходили противника численно, но все козыри были на руках у Мони и его адвоката.
В вытащенном из бассейна «Термите» был обнаружен труп майора нацгвардии. Ни алкоголя, ни наркотиков в его крови не нашли, однако он мог просто сойти с ума. С другой стороны, в чем-либо обвинить Моню не представлялось возможным — в момент нападения тот находился в Евпатории, что могли подтвердить сотни свидетелей.
— Пацаны, — приложил руку к груди Моня. — Любой другой на моем месте, вернувшись домой после миссионерской поездки к своей пастве и обнаружив в бассейне своей разгромленной усадьбы танк, с ходу обзвонил бы все агентства и засветился бы на всех каналах! Но я поступил, блин, как патриот и гражданин! И теперь вы рассказываете мне, что в бюджете на этот год не предусмотрены средства на выплату компенсации за разгром моей усадьбы!
— Но это действительно так, многоуважаемый! — подал голос начальник Военно-юридической службы. — Это юридический факт, который невозможно ни оспорить, ни обойти! В бюджете действительно не предусмотрены такие расходы. Поэтому должностное лицо, которое осуществит выплату, автоматически подпадет под действие статьи Уголовного кодекса о незаконном расходовании бюджетных средств. Со всеми вытекающими последствиями!
Тут представитель Военно-юридической службы посмотрел в сторону заместителя Главного военного прокурора. Тот закивал:
— Абсолютно верно. В этом случае ГВП будет просто обязана возбудить уголовное дело в отношении такого должностного лица!
Слово «возбудить» заместитель главного военного прокурора, как это принято у прокурорских во всем СНГ, произнес с ударением на втором слоге. Моня начал психовать:
— Пацаны, это, конечно, не мое дело, но ваши ж долбаные защитнички родины каждый год отчебучивают чего-нибудь такое — то, блин, ракетой жахнут по жилому дому, то над Черным морем гражданский самолет собьют…
— Это вне нашей компетенции! Бюджет утверждает законодательная ветвь! Все претензии к Раде!
— Так а мне че, по миру, блин, идти?! У меня ж одних курей на десять штук зелени по Хаджибеевской слободке разбежалось!
— А вы что, разводите кур? — удивился один из киевских генералов.
— Дело не в домашней птице! — веско сказал Байрак-Бубердыев. — Хотя ее содержание является законным правом моего клиента! Дело в том, что вы просто толкаете нас на огласку этого прискорбного инцидента! У нас просто не остается другого выхода! Боюсь, мы будем вынуждены обратиться с открытым письмом к гаранту Конституции, а также предъявить иск в общегражданский суд!
— Да! — отодвинул стул Моня. — Я, пацаны, патриот и все такое, но превращаться в бомжа из-за того, что в бюджет не заложили компенсацию за маневры в моей усадьбе, не собираюсь. До встречи в Страсбурге, короче! Шварц, в темпе звони в корпункты «Первого канала», «РТР», «Интера» и «Плюсов»…
По другую сторону штабного стола, покрытого зеленым сукном, располагались Моня в «адидасовском» спортивном костюме и Байрак-Бубердыев. За ними под стенкой маячил Шварц со сложенными на ширинке руками.
За покрытым зеленым сукном столом разворачивалось целое сражение. Местные, крымские и спешно прилетевшие ночью из Киева генералы и полковники превосходили противника численно, но все козыри были на руках у Мони и его адвоката.
В вытащенном из бассейна «Термите» был обнаружен труп майора нацгвардии. Ни алкоголя, ни наркотиков в его крови не нашли, однако он мог просто сойти с ума. С другой стороны, в чем-либо обвинить Моню не представлялось возможным — в момент нападения тот находился в Евпатории, что могли подтвердить сотни свидетелей.
— Пацаны, — приложил руку к груди Моня. — Любой другой на моем месте, вернувшись домой после миссионерской поездки к своей пастве и обнаружив в бассейне своей разгромленной усадьбы танк, с ходу обзвонил бы все агентства и засветился бы на всех каналах! Но я поступил, блин, как патриот и гражданин! И теперь вы рассказываете мне, что в бюджете на этот год не предусмотрены средства на выплату компенсации за разгром моей усадьбы!
— Но это действительно так, многоуважаемый! — подал голос начальник Военно-юридической службы. — Это юридический факт, который невозможно ни оспорить, ни обойти! В бюджете действительно не предусмотрены такие расходы. Поэтому должностное лицо, которое осуществит выплату, автоматически подпадет под действие статьи Уголовного кодекса о незаконном расходовании бюджетных средств. Со всеми вытекающими последствиями!
Тут представитель Военно-юридической службы посмотрел в сторону заместителя Главного военного прокурора. Тот закивал:
— Абсолютно верно. В этом случае ГВП будет просто обязана возбудить уголовное дело в отношении такого должностного лица!
Слово «возбудить» заместитель главного военного прокурора, как это принято у прокурорских во всем СНГ, произнес с ударением на втором слоге. Моня начал психовать:
— Пацаны, это, конечно, не мое дело, но ваши ж долбаные защитнички родины каждый год отчебучивают чего-нибудь такое — то, блин, ракетой жахнут по жилому дому, то над Черным морем гражданский самолет собьют…
— Это вне нашей компетенции! Бюджет утверждает законодательная ветвь! Все претензии к Раде!
— Так а мне че, по миру, блин, идти?! У меня ж одних курей на десять штук зелени по Хаджибеевской слободке разбежалось!
— А вы что, разводите кур? — удивился один из киевских генералов.
— Дело не в домашней птице! — веско сказал Байрак-Бубердыев. — Хотя ее содержание является законным правом моего клиента! Дело в том, что вы просто толкаете нас на огласку этого прискорбного инцидента! У нас просто не остается другого выхода! Боюсь, мы будем вынуждены обратиться с открытым письмом к гаранту Конституции, а также предъявить иск в общегражданский суд!
— Да! — отодвинул стул Моня. — Я, пацаны, патриот и все такое, но превращаться в бомжа из-за того, что в бюджет не заложили компенсацию за маневры в моей усадьбе, не собираюсь. До встречи в Страсбурге, короче! Шварц, в темпе звони в корпункты «Первого канала», «РТР», «Интера» и «Плюсов»…
12
Турбины «Ана» монотонно гудели. Огромный самолет несся в ночном небе в Москву. Единственный его пассажир — Логинов — дремал в грузовом отсеке, растянувшись на скамейке и прикрывшись ватником.