Страница:
– Нет. Главный – вон, – кивнул я в сторону наряженного по всем правилам полковника. – Я здесь спец по оборудованию, всякую херню настраиваю. Матобеспечение.
– Вы, технари, везде умеете пристроиться, – архангел затравленно посмотрел по сторонам, – как тараканы…
Ах да, не муравьи – тараканы, точно.
– А я… я даже летать не могу – понимаешь?
Чего ж ты хотел, люди – не птицы. Модифицированная анатомия, усиленный скелет, обостренные чувства и реакция, но мозг – слишком консервативный орган, чтобы управляться со всем этим великолепием без волшебной таблетки.
Особенно если речь идет о полноценном владении не предусмотренными эволюцией конечностями. Будь то крылья архангела, плавники левиафана или пара руконог бегемота. И только пока ты под когнитивными стимуляторами – летаешь среди облаков, паришь в толще вод, жонглируешь головами поверженных врагов. А потом приходит срок – и тебя бережно опускают на землю.
Косметическая демодификация за счет нанимателя – так написано в финальных пунктах контракта, но ни один архангел добровольно не согласится на «обрезание». Это же Крылья. Ничего, что теперь ты, в лучшем случае, только планер – если удастся поймать восходящий поток. Иначе – штопор, и вся надежда на закачанную в кости титановую пену. Разве боязнь неудач остановит архангела?
Да, лучше бы ты действительно сломал свою армированную шею, навернувшись с небоскреба, чем разгуливал по городу с парой заряженных костылей на руках…
Может, жрать надо было меньше?
Я посмотрел архангелу в глаза. Чего-то не хватало в его взгляде – чего-то очень важного.
– Ну, мои соболезнования, – процедил я сквозь зубы.
Он взмахнул крыльями. Вообще, когда в трех метрах от тебя такая махина гоняет ветер – это жутковато. Я сделал шаг назад, и архангела это удовлетворило.
– Соболезнования, соболезнования, соболезнования… когда на Сигме Дракона генералы попутали войсковую операцию со штабными учениями, или в Эридане такие как ты пережгли звезду – тоже все только и делали, что извинялись.
Да, генералы – мудаки, технари вечно чего-нибудь накосячат, а абордажным командам приходится все это победоносно расхлебывать.
От высоких идеалов потянуло листать позорные страницы истории? К чему бы? Зачем этот дешевый пафос? Ведь не был ты, судя по анкете, ни у Дракона в глотке, ни у перегретой до коллапса Эри-восемьдесят второй. А про то, где не был, – говорить не принято.
– Такие, как ты, – повторил архангел и направил мне в грудь ствол костыля, словно хотел обвинительно ткнуть пальцем.
Борозды нарезов идеального профиля, без следов нагара, но и без признаков смазки. Очень интересно.
Пока я пялился в канал ствола, архангел поднял глаза вверх, словно хотел среди проступающих в вечернем небе звезд рассмотреть огни «Кары Небесной».
– Кто ответил? Вместо серии блокирующих работу электроники бурь – выбросы протуберанцев, едва не достающих до парусов десантных ботов. Два бастиона разметало по всему космосу. Цитадель – как печеное яблоко. А первая волна абордажной команды?!
Ага. Архангелы шарахались от небес, тяжелая кавалерия – бегемоты – месила твердь, и левиафаны выбрасывались на берег. Слышали. Цитаты из комиксов. Я почувствовал, что закипаю.
– Они там, на планете, пытались, как могли, помогать гражданскому населению, три дня, пока солнце шло вразнос. Никто не спасся. А с технарей – как с кометы пыль.
Это была последняя капля.
– Знаешь, птеродактиль… – Я шагнул, возвращаясь на прежнее место, и даже чуть ближе, презрев пределы безопасности. – …Там, говорят, под сияющим всеми цветами радуги, издыхающим небом три дня крутилась самая остервенелая и бессмысленная мясорубка за всю историю штурмовых операций…
Архангел никак не отреагировал на нарушение границ дозволенного. Он слушал.
– …и ещё…
Я резко ударил пяткой в сочленение между плюсной и голенью, подкашивая противника, и почувствовал хруст. Очень легко.
Я схватил костыли и рванул их вниз, подтягивая архангела на себя, и, когда наши лица поравнялись, ударил лбом в переносицу.
И услышал треск.
Не прерывая траектории движения, развернул перед собой, завел руку под крыло, вперед и верх, ударил по внутренней стороне колена, уронил, упал сверху и дожал, наслаждаясь от ощущения рвущихся под пальцами перепонок и выворачивающихся сухожилий.
Со всех сторон уже бежали патрульные, и полковник орал, что надо быстрее отстегнуть оружейные протезы. Ему надо – пусть сам и отстегивает. Я поднялся, отряхиваясь:
– Вы, мать вашу, фиксировали своим сканером геометрию лица или сердечный ритм хотя бы, или только чип-кодом ограничились?
– Биометрическая идентификация? Зачем? И так же видно, что архангел. Счас всё оформим, по протоколу, не волнуйся. – Полковник присел на корточки возле корчащегося на уличном покрытии тела. – Лихо ты его уделал, консультант. А с виду – хлюпик хлюпиком, и врёшь же, вдобавок, на ходу, не краснея – технари, звезды-зажигалки.
– Не вру – манипулирую информацией.
– Точно. Кстати, а я вот не понял – на дюзе же, как минимум, маркировка должна быть нанесена.
– Что? А, надпись… на втором бастион-сателлите восемь маневровых дюз вместо обычных двенадцати. Несерийная модель или что-то вроде. Нет девятой дюзы на «двойке» – поэтому ничего и не написано.
– И в этом весь прикол? – разочарованно протянул полковник.
– Нет. Прикол в том, что на второй дюзе девятого бастеллита написано «Наташа».
– Чего это значит?
– Самый первый главтехник «девятки» с ней постоянно мучился. С дюзой.
– И что?
– Он был турок по национальности.
– Ничего не понял. – Полковник замотал головой.
– Это бы мало кто понял. Но «девятка» до сих пор – самый живучий бастеллит на «Небесной». Поэтому надпись регулярно подновляют.
Архангел, судя по глазам, тоже хотел со мной поговорить, но был занят тем, что стонал от боли. Наверное, мне стоило извиниться перед ним. Потом.
Прежде чем дать допуск в изолятор, полковник устроил мне форменный допрос.
– Не, ну как ты догадался?
– О чем? – непонимающе хлопал глазами я.
– Маскарад. Оружейные протезы – копия, игрушка. Крылья, лапы – пластика от косметической клиники. Реалов вложено немеряно, даже в долги залез. Плюс на чип-код установлена простенькая программа-обманка. Короче – сплошной муляж, но качество – навскидку не придерешься. Бывают же шизоиды.
– Рекреатор плачет по нему… – сочувственно кивнул я, – кто ж мог знать. Я по обстоятельствам действовал. Вооруженный архангел посреди ж города. Работал на задержание.
– Ну-ну, – улыбнулся полковник. – Соображаешь. Если разобраться, нам ему и предъявить нечего – даже чип-код не перепрошивался по-настоящему, разве что военные ему кишки извлекут – где он идентификационные данные реального архангела раскопал. Только, думаю, и там все гладко. Дальше штрафа не пойдет дело. Зато ты этому агнцу невинному столько костей переломал, что смотреть грустно. По судам тебя затаскать – как нечего делать, если признаешься.
– Мне, может, еще и объяснительную написать?
– Да не кипятись, я ж тебя на детектор не волоку, – расхохотался полковник и добавил: – Ты и его обдуришь. Ладно, иди к своему херувиму, не колоти только, покайся лучше.
Мой подопечный выглядел не настолько уж плохо, как расписал полковник. То, что не противилось действию стимуляторов, благополучно затягивалось. С крылом обстояло хуже – механизм регенерации игнорировал его наличие в организме, вдобавок в округе не нашлось специалиста, взявшегося его вправить. Сейчас болтающееся крыло доставляло хозяину заметный дискомфорт.
Но держался парень неплохо. Поприветствовал, зыркнул исподлобья, подал здоровую левую руку и начал первым:
– Интересно – зачем это всё?
Я кивнул, хотя, в общем-то, знал ответ.
– В архангелы не взяли. Из-за антропометрии. Грезил с пелёнок – модели, порталы, форумы…
– Понятно.
– Что вам может быть понятно? Когда делали трансплантацию, предупредили, что она нефункциональная, но я все равно верил – смогу полететь…
Беседа не клеилась – зря я сюда пришел.
– Не стоит верить в сказки, а тем более – их придумывать.
– Да, может быть. А может – и нет. – Он помолчал, я тоже. – Что вы хотели сказать мне тогда, перед тем, как ударили?
– Ерунда. Отвлекал внимание. Или извиниться хотел.
Просить прощения всегда трудно.
– Мне показалось – что-то про Эридан.
Нет, в сказки верить все-таки не стоит.
– Эри? Рассказывают, там был ад. Каждый считал своим долгом распять перед смертью десантника.
– Рассказывают?
– Да, некоторых все же удалось вытащить. Чтобы протолкаться к ботам-эвакуаторам, гражданских истребляли тысячами. Об этом не говорят на форумах?
– Но почему?
– Те, кого сняли с планеты, уже не хотели быть архангелами. Совсем. Извини.
Я направился к выходу.
– Постойте. Скажите – как вы меня просчитали?
Полковника тоже это интересовало, только тому оно точно без надобности. Можно было рассказать про сомнения. Про лишний вес, про неуверенную походку, про стволы костылей или отсутствие должной реакции. У шлюза я на мгновение обернулся:
– Мечтать летать и страдать без полетов – совершенно разные вещи. В твоем взгляде не было тоски.
И вышел.
Если бы ты знал, сынок, как болят крылья, даже если на их месте только невидимые под косметическим швом шрамы…
Майк Гелприн
– Рекомендую посетить… – привычно начал пилот.
Он оборвал фразу на середине. Четверо пассажиров не походили на неопытных туристов, которым можно запросто всучить купоны казино или ночных клубов. Впрочем, на опытных туристов они не походили тоже. Пилот поморщился: за многие годы, что гонял антиграв из космопорта в столицу, он научился безошибочно определять размеры чаевых и комиссионных. От этой четвёрки следовало ожидать конфетный фантик. Пилот бросил в салон беглый взгляд. Строгие, сосредоточенные лица у всех четверых. Неброская одежда. Бесстрастные, словно смотрят в никуда, взгляды. И широкий серебристый обруч, стягивающий лоб, – у каждого. Жлобы окольцованные, с неприязнью подумал пилот, отвернувшись от пассажиров.
– Приятного отдыха, – пожелал он, стоило машине приземлиться на посадочную площадку у здания аэроулья.
Никто из пассажиров не ответил. Один за другим они протиснулись сквозь выходную дверь. Последний на миг задержался в проёме, небрежно бросил в пневмоприёмник пластиковый жетон. Пилот понимающе кивнул: он не ошибся, чаевыми здесь и не пахло. Жетонами рассчитывались служащие федерации – чиновники, вояки, полицейские и прочие малоперспективные по части нажиться на них дармоеды. Пилот вздохнул и вызвал диспетчерскую – теперь ему предстояло промаяться полдня в ожидании новых клиентов.
Двигаясь в затылок друг другу, четверо пересекли забитую летательной техникой площадку и достигли подножия аэроулья. Молча пожав друг другу руки, разошлись в разные стороны.
Утруждать себя выбором отеля Юг не стал, а попросту направился к первому попавшемуся.
– Номер на четверых, пожалуйста, – улыбнулся он клерку за регистрационной стойкой.
– Конечно, сэр. Желаете стандартный или, может быть, оверстандарт? Имеются также люксы.
Юг на секунду помедлил с ответом. Вопрос требовал обсуждения с остальными, и он коснулся пальцем серебристого обруча у виска.
– Похрен, – выразил мнение о номере Восток.
– Пожалуй, и мне, – поддержал Запад.
Север не отозвался. Юг вдавил обруч в висок чуть сильнее, увеличив уровень пси-связи с Севером до сорока процентов от максимального. Понимающе хмыкнул – тот уже вовсю любезничал с фигуристой блондой на фоне барной стойки, а значит, от обсуждений внутри ромба воздерживался.
– Будьте любезны, люкс, – вежливо попросил клерка Юг.
Был Юг родом с Пенелопы, захудалой планеты в системе Эпсилон Индейца, шестой от светила. Ещё был он чернокож, коренаст и плечист. А также добродушен, улыбчив и абсолютно, едва не патологически бесстрашен. Называть боевой квартет ромбом предложил он. И он же добровольно взял на себя роль формального лидера. Фактического лидера в ромбе не было. Так же, как не было его в любом элементарном подразделении группы «Пси», будь то квартет, дуэт или трио. Объединяться в более многочисленные образования Уставом группы запрещалось – риск от потери звена перевешивал преимущества от слияния.
Юг бросил на регистрационную стойку кредитный жетон и направился к пневмолифту. Люкс на сотом этаже оказался огромен. И роскошен, не в пример какой-нибудь задрипанной адмиральской каюте на флагмане. Юг добродушно осклабился, подмигнул своему отражению в зеркальном потолке – номер ему понравился. Деньги ромб предпочитал попусту не тратить, однако отпуск тоже бывает не каждый год, поэтому иногда позволить себе кусочек роскоши было делом допустимым. Хотя, по большому счёту, особой разницы, где спать, нет. Им вчетвером приходилось и на деревьях в набитых хищниками джунглях, и в гиблом болоте по уши в грязи.
Север щелчком пальцев подозвал бармена.
– Стакан апельсинового сока, – велел он.
– А мне ты не хочешь заказать выпить, красавчик? – надула губки девица.
Север невозмутимо её оглядел. Ему, рослому сутулому блондину, с грубым вытянутым лицом, перебитым носом и обезобразившим левую щеку шрамом обращение «красавчик» подходило как волку галстук.
– Обойдёшься, – сказал он и залпом осушил стакан с соком. – Не люблю пьяных шлюх.
Душой Север не покривил, а точнее, покривил лишь частично. Ему самому степень опьянения будущей партнёрши была до звезды. Восток, однако, к подобным вопросам относился щепетильно, и его вкусы приходилось учитывать. Не говоря уже о Западе, которому минимального, десятипроцентного уровня пси-связи хватало, чтобы блевануть от платной любви с не слишком ухоженной девкой.
В этот момент в сознание Севера нанёс визит Юг. Понимающе хмыкнул, молчаливо одобрил блондинистую кандидатуру и ушёл на минимальный уровень.
– Сколько? – осведомился у девицы Север и увеличил уровень пси-связи с Востоком и Западом до половины от максимального.
– Тридцать монет в час, красавчик.
«Нормально», – одобрил Восток.
«Фу, – укоризненно отозвался Запад. – Мог бы найти и что-нибудь поприличнее. Ладно, ладно, давай, стерплю».
– Пойдём, – кивнул блондинке Север. – И вот что: ещё раз назовёшь меня красавчиком, накачу в рыло.
Восток толкнул дверь ближайшего заведения, уселся за столик, подпёр кулаком подбородок и закрыл глаза. Уровень пси-связи с Севером был выставлен на максимальный, а значит, они сейчас представляли собой единое целое. Максимальный уровень не напрасно называли слиянием, иногда добавляя прилагательное «полным». Мысли Севера, вплоть до самых тайных, его малейшие ощущения, все его знания и умения стали достоянием обоих. Можно было подключить и Юга, но Восток делать этого не стал: в конце концов, секс – занятие где-то даже интимное, так что Север сейчас делил себя с двумя напарниками, но порознь.
– Вам нехорошо, сэр?
Восток разлепил узкие глаза на смуглом тонкогубом лице и оделил официанта коротким взглядом. Взгляда хватило: официанта будто унесло ветром. Восток вновь смежил веки. Когда-то, очень давно, ещё до вступления в ромб, у него было имя. Древнее, из тех, что носили этнические корейцы. Имя перестало быть частью сущности Востока. Так же, как за ненадобностью утратили имена его напарники. Каждый из четверых ощущал себя прежде всего вершиной ромба – точкой, в которую сходятся стороны и диагонали. Имя «Восток» сущность такой точки, её свойства и положение в ромбе описывало идеально.
Следующие полчаса Восток просидел недвижно, отдавшись ощущениям от соития. Сейчас он не был личностью, индивидуального в нём не осталось, он был частью Севера, а тот – частью его самого…
Север напрягся, затем зашёлся рыком в оргазме. В то же мгновение оргазм обрушился на Востока, сотряс его, вырвал из глотки стон. Восток вцепился в столешницу, с полминуты сидел, бороздя её ногтями. Затем шумно выдохнул, поднялся и двинулся на выход.
Запад, преодолевая брезгливость, шагал вдоль галереи местного художественного музея, помпезного и вычурного, как и весь город, развлекательная столица галактического сектора.
Сейчас уровень пси-связи с напарниками был ослаблен до минимального. Этого, однако, хватало: волны похоти и вожделения, запахи секреции и издаваемые блондинкой звуки накатывали, вызывая слабость и тошноту. Иногда Запад завидовал остальным – им оба ощущения были неведомы.
Вне ромба принять Запада за десантника было непросто. Невысокий, узкоплечий, тонкий в кости, с меланхоличным мечтательным выражением лица, он скорее походил на безобидного гуманитария. Собственно, он и был когда-то гуманитарием. В отличие от выросших в нищих семьях и в медвежьих углах Галактики напарников, Запад родился на Земле и нужды не знал. В федеральную армию завербовался на спор, из принципа, не доучившись в престижном университете. И заявление в десант, куда отбирали лучших из лучших, подал тоже на спор, хотя напрочь не верил, что у него есть шансы туда попасть. Спор будущий Запад выиграл, когда выяснилось, что наряду с весьма средними физическими данными и низким коэффициентом брутальности у него есть редкостное свойство, обнаруженное лишь у немногих. А именно – крайне широкий спектр психологической совместимости и уникальная способность к адаптации в коллективе вплоть до слияния. Военнослужащих с подобными свойствами были считаные единицы, они и составляли боевую группу «Пси» – элиту в элите, которой традиционно считались космодесантные войска.
Запад вспомнил, как выворачивало его в первый раз, через месяц после имплантации пси-обруча, в начале двухгодичной притирки. Восток на пару с Севером тогда завалились в бордель, Юг, несмотря на строгий запрет на употребление алкоголя, выдул бутылку пива, и началось… Беречь и опекать друг друга тогда ещё не стало для них первой необходимостью, взаимной деликатности они ещё только учились, пси-связь не впиталась ещё в плоть и кровь. Воспоминания о том дне были ужасны. У всех четверых…
Север рассчитался, наконец, с блондинкой. Слабость и дурнота ушли. Запад облегчённо вздохнул, утёр со лба испарину, выбрался из музея и двинулся куда глядели глаза. Город жил и дышал. Он вгрызался постройками в небо. Он оглушал разноголосицей. Слепил непомерной, разнузданной роскошью. Манил доступностью всех изобретённых человечеством удовольствий.
– Травку, сэр? Имеется отличный полынник с Демосфены, оранжевый мак с Новой Геи, дурман-камыш с Эвридики…
– Желаете девочку, господин? Или двух? Или, может быть, мальчика?
– Полное погружение! Попробуйте полное погружение…
– Омары с Тефиды. Запеченные колибри с Урании. Плоды с Гимерота. Только в нашем ресторане, сэр!
Запад, игнорируя сводников и зазывал, одолел центральные кварталы и выбрался в жилую часть города. Перекусил в бистро, посидел в шезлонге под пальмами, поплавал в открытом бассейне с проточной водой. Забрался в беспилотный глайдер, взмыл над городом. С полчаса наслаждался полётом, затем приземлил машину на окраине и побрёл в парк. Был парк мрачным, неухоженным и безлюдным. И безмолвным, если не считать редкого карканья невидимых в ветвях птиц.
– Эй, приятель!
Запад обернулся через плечо: его догоняли четверо рослых расхристанных молодчиков. Через секунду вынырнули из кустов на парковую аллею и преградили дорогу ещё трое. Туристические путеводители пестрели предупреждениями об опасности для жизни при посещении периферийных районов. Вникать в предупреждения, впрочем, ромб не стал. Опасность для жизни была частью работы, а значит, делом привычным.
– Что надо, парни? – небрежно осведомился Запад.
– Сейчас растолкуем, – пообещал ближайший молодчик. – Бумажник носишь? Доставай. И часы снимай, живо! И обруч с башки.
– Извините, он не снимается, – вежливо ответил Запад и коснулся пальцем виска.
Мгновение спустя его индивидуальность исчезла. Сейчас перед парковой бандой стоял не субтильный, безобидного вида паренёк, а ромб – элитное боевое подразделение космического десанта.
Накачанный бородач, по всей видимости главарь, дёрнулся, нутром почуяв опасность. Определить её источник главарь, впрочем, не сумел.
«Тянуть время, оружия не применять», – осознал Запад коллективный приказ. Приказ не исходил ни от кого из напарников, да и напарников больше не было. Их место занял единый организм названием ромб. Именно он оценил шансы и нашёл их недостаточными.
– Б-бумажник, – запинаясь, промямлил Запад. – П-пожалуйста, без проблем, н-не волнуйтесь.
Он сунул руку за пазуху и завозился там, неразборчиво бормоча себе под нос.
– Быстрее, гнида! – вызверился на Запада главарь.
– Да-да, секундочку. Куда же он запропастился?
Троица за спиной приблизилась и дышала теперь в затылок. Потеряв терпение, шагнул вперёд главарь.
– Вот, пожалуйста. – Запад извлёк, наконец, из-за пазухи бумажник и протянул главарю. – Вам ещё часики, да? Подождите, сейчас сниму.
Сзади метнулась тень.
«Бей!» – взревел ромб у Запада в голове.
Он мотнулся в сторону, рывком ушёл от удара в затылок и, крутанувшись на месте, всадил ногой главарю в живот, левой рукой снизу в челюсть, а правой – в солнечное сплетение.
Юга слияние застало за рулеточным столом в казино, где он играл по маленькой, перебрасываясь ленивыми шутками с крупье. Юг вскочил. Посетители шарахнулись в стороны: на их глазах добродушный увалень и весельчак исчез – на его месте материализовался боец и воин. Юг отшвырнул крупье и бросился к ближайшему выходу. Ногой вышиб дверь, вырвался из казино наружу. В десяти метрах дожидался клиентов пассажирский аэрокар. Юг покрыл это расстояние в четыре прыжка, за ворот выдернул из кабины пилота и пятым прыжком замахнул на его место. Аэрокар свечой рванул в небо и, наращивая скорость, устремился на зюйд-вест.
Боль от страшного удара в лицо настигла Юга на полпути к цели. Следом сгусток боли взорвался в животе и пошёл гулять по рёбрам. Юг, стиснув зубы, терпел. Понизить уровень пси-связи никому в ромбе даже в голову не пришло – сейчас избиваемому Западу было необходимо и бесстрашие Юга, и отчаянная злость Востока, и дерзкое хладнокровие Севера.
Аэрокар на бреющем прошёл над опушкой парка, взревел двигателем и, цепляя днищем за верхушки деревьев, сбросил скорость. Юг вырвал штурвал на себя. Ломая ветки парковых сосен, аэрокар пошёл вниз. Он ещё не коснулся земли, когда Юг выскочил, перекатился и вымахнул на аллею.
Семеро молодчиков разом бросили месить ногами катающегося по земле Запада и развернулись к Югу, тем самым дав ромбу передышку от терзающей тела боли. Юг на мгновение замер. Этого мгновения ромбу хватило, чтобы оценить обстановку.
Восток был уже на подлёте, до его появления оставалось минуты полторы. Север запаздывал. А рослый бородач вместо ожидаемого бандитского ножа или кастета сжимал в кулаке воронёную рукоятку от шестнадцатизарядной «Осы».
– Чего надо, черножопый? – наведя на Юга ствол, ухмыльнулся бородач.
Юг не ответил. Он даже не осознал, что вопрос обращён к нему. Вместо него оскорбление принял на себя ромб, хладнокровно оценил опасность, взвесил шансы и отдал приказ:
«Гаси!»
Юг качнулся вправо и вскинул руку. Сработавшая пружина вышвырнула портативный игольник из подмышечной кобуры и подала его вдоль предплечья в кулак.
Юг спустил триггер. Калёный металлический стержень вошёл бородачу в лоб.
Пять секунд спустя парковая аллея опустела. Ещё через две минуты Юг с подоспевшим Востоком погрузили Запада в аэрокар. Вкололи ампулу с обезболивающим, и ромб, наконец, распался.
К вечеру четвёрка в полном составе прибыла на космодром. Погрузилась на ближайший рейсовый транспланетник и убралась прочь. Запад так и не пришёл в себя – на борт его внесли на руках.
– Накрылся отпуск, – посетовал Север.
– Похрен, – философски отозвался Восток. – Бывает.
Юг кивнул, соглашаясь. Бывает, не о чем говорить.
– Не нравятся мне психари, – сказал он и кивнул на потягивающего апельсиновый сок Севера. – Носы шибко дерут.
– Брось, Задира, не связывайся, – подначил собеседник и потянулся за десертом. – Их лучше обходить стороной.
– Стороной? – привычно завёлся Задира. – Этих хилков?
В кафетерии было людно, как обычно в обеденные часы, когда военные действия в секторе не ведутся, революции и восстания подавлены и воякам настала пора безделья.
База боевой космической эскадры «Конунг» дрейфовала в межзвёздном пространстве, полностью укомплектованная персоналом. Это означало, что на базе бьют баклуши пять тысяч человек всех связанных с космосом военных профессий. Пятьсот десантников столовались отдельно, в спец-кафетерии. Группе «Пси» в спец-кафетерии выделялись спец-столы. Вот они, как правило, пустовали – «психарей» было ничтожно мало.
Десантник, которого сосед по столику назвал Задирой, поднялся. Прокосолапил через зал и опустился на телескопический табурет напротив Севера.
– Вы, технари, везде умеете пристроиться, – архангел затравленно посмотрел по сторонам, – как тараканы…
Ах да, не муравьи – тараканы, точно.
– А я… я даже летать не могу – понимаешь?
Чего ж ты хотел, люди – не птицы. Модифицированная анатомия, усиленный скелет, обостренные чувства и реакция, но мозг – слишком консервативный орган, чтобы управляться со всем этим великолепием без волшебной таблетки.
Особенно если речь идет о полноценном владении не предусмотренными эволюцией конечностями. Будь то крылья архангела, плавники левиафана или пара руконог бегемота. И только пока ты под когнитивными стимуляторами – летаешь среди облаков, паришь в толще вод, жонглируешь головами поверженных врагов. А потом приходит срок – и тебя бережно опускают на землю.
Косметическая демодификация за счет нанимателя – так написано в финальных пунктах контракта, но ни один архангел добровольно не согласится на «обрезание». Это же Крылья. Ничего, что теперь ты, в лучшем случае, только планер – если удастся поймать восходящий поток. Иначе – штопор, и вся надежда на закачанную в кости титановую пену. Разве боязнь неудач остановит архангела?
Да, лучше бы ты действительно сломал свою армированную шею, навернувшись с небоскреба, чем разгуливал по городу с парой заряженных костылей на руках…
Может, жрать надо было меньше?
Я посмотрел архангелу в глаза. Чего-то не хватало в его взгляде – чего-то очень важного.
– Ну, мои соболезнования, – процедил я сквозь зубы.
Он взмахнул крыльями. Вообще, когда в трех метрах от тебя такая махина гоняет ветер – это жутковато. Я сделал шаг назад, и архангела это удовлетворило.
– Соболезнования, соболезнования, соболезнования… когда на Сигме Дракона генералы попутали войсковую операцию со штабными учениями, или в Эридане такие как ты пережгли звезду – тоже все только и делали, что извинялись.
Да, генералы – мудаки, технари вечно чего-нибудь накосячат, а абордажным командам приходится все это победоносно расхлебывать.
От высоких идеалов потянуло листать позорные страницы истории? К чему бы? Зачем этот дешевый пафос? Ведь не был ты, судя по анкете, ни у Дракона в глотке, ни у перегретой до коллапса Эри-восемьдесят второй. А про то, где не был, – говорить не принято.
– Такие, как ты, – повторил архангел и направил мне в грудь ствол костыля, словно хотел обвинительно ткнуть пальцем.
Борозды нарезов идеального профиля, без следов нагара, но и без признаков смазки. Очень интересно.
Пока я пялился в канал ствола, архангел поднял глаза вверх, словно хотел среди проступающих в вечернем небе звезд рассмотреть огни «Кары Небесной».
– Кто ответил? Вместо серии блокирующих работу электроники бурь – выбросы протуберанцев, едва не достающих до парусов десантных ботов. Два бастиона разметало по всему космосу. Цитадель – как печеное яблоко. А первая волна абордажной команды?!
Ага. Архангелы шарахались от небес, тяжелая кавалерия – бегемоты – месила твердь, и левиафаны выбрасывались на берег. Слышали. Цитаты из комиксов. Я почувствовал, что закипаю.
– Они там, на планете, пытались, как могли, помогать гражданскому населению, три дня, пока солнце шло вразнос. Никто не спасся. А с технарей – как с кометы пыль.
Это была последняя капля.
– Знаешь, птеродактиль… – Я шагнул, возвращаясь на прежнее место, и даже чуть ближе, презрев пределы безопасности. – …Там, говорят, под сияющим всеми цветами радуги, издыхающим небом три дня крутилась самая остервенелая и бессмысленная мясорубка за всю историю штурмовых операций…
Архангел никак не отреагировал на нарушение границ дозволенного. Он слушал.
– …и ещё…
Я резко ударил пяткой в сочленение между плюсной и голенью, подкашивая противника, и почувствовал хруст. Очень легко.
Я схватил костыли и рванул их вниз, подтягивая архангела на себя, и, когда наши лица поравнялись, ударил лбом в переносицу.
И услышал треск.
Не прерывая траектории движения, развернул перед собой, завел руку под крыло, вперед и верх, ударил по внутренней стороне колена, уронил, упал сверху и дожал, наслаждаясь от ощущения рвущихся под пальцами перепонок и выворачивающихся сухожилий.
Со всех сторон уже бежали патрульные, и полковник орал, что надо быстрее отстегнуть оружейные протезы. Ему надо – пусть сам и отстегивает. Я поднялся, отряхиваясь:
– Вы, мать вашу, фиксировали своим сканером геометрию лица или сердечный ритм хотя бы, или только чип-кодом ограничились?
– Биометрическая идентификация? Зачем? И так же видно, что архангел. Счас всё оформим, по протоколу, не волнуйся. – Полковник присел на корточки возле корчащегося на уличном покрытии тела. – Лихо ты его уделал, консультант. А с виду – хлюпик хлюпиком, и врёшь же, вдобавок, на ходу, не краснея – технари, звезды-зажигалки.
– Не вру – манипулирую информацией.
– Точно. Кстати, а я вот не понял – на дюзе же, как минимум, маркировка должна быть нанесена.
– Что? А, надпись… на втором бастион-сателлите восемь маневровых дюз вместо обычных двенадцати. Несерийная модель или что-то вроде. Нет девятой дюзы на «двойке» – поэтому ничего и не написано.
– И в этом весь прикол? – разочарованно протянул полковник.
– Нет. Прикол в том, что на второй дюзе девятого бастеллита написано «Наташа».
– Чего это значит?
– Самый первый главтехник «девятки» с ней постоянно мучился. С дюзой.
– И что?
– Он был турок по национальности.
– Ничего не понял. – Полковник замотал головой.
– Это бы мало кто понял. Но «девятка» до сих пор – самый живучий бастеллит на «Небесной». Поэтому надпись регулярно подновляют.
Архангел, судя по глазам, тоже хотел со мной поговорить, но был занят тем, что стонал от боли. Наверное, мне стоило извиниться перед ним. Потом.
Прежде чем дать допуск в изолятор, полковник устроил мне форменный допрос.
– Не, ну как ты догадался?
– О чем? – непонимающе хлопал глазами я.
– Маскарад. Оружейные протезы – копия, игрушка. Крылья, лапы – пластика от косметической клиники. Реалов вложено немеряно, даже в долги залез. Плюс на чип-код установлена простенькая программа-обманка. Короче – сплошной муляж, но качество – навскидку не придерешься. Бывают же шизоиды.
– Рекреатор плачет по нему… – сочувственно кивнул я, – кто ж мог знать. Я по обстоятельствам действовал. Вооруженный архангел посреди ж города. Работал на задержание.
– Ну-ну, – улыбнулся полковник. – Соображаешь. Если разобраться, нам ему и предъявить нечего – даже чип-код не перепрошивался по-настоящему, разве что военные ему кишки извлекут – где он идентификационные данные реального архангела раскопал. Только, думаю, и там все гладко. Дальше штрафа не пойдет дело. Зато ты этому агнцу невинному столько костей переломал, что смотреть грустно. По судам тебя затаскать – как нечего делать, если признаешься.
– Мне, может, еще и объяснительную написать?
– Да не кипятись, я ж тебя на детектор не волоку, – расхохотался полковник и добавил: – Ты и его обдуришь. Ладно, иди к своему херувиму, не колоти только, покайся лучше.
Мой подопечный выглядел не настолько уж плохо, как расписал полковник. То, что не противилось действию стимуляторов, благополучно затягивалось. С крылом обстояло хуже – механизм регенерации игнорировал его наличие в организме, вдобавок в округе не нашлось специалиста, взявшегося его вправить. Сейчас болтающееся крыло доставляло хозяину заметный дискомфорт.
Но держался парень неплохо. Поприветствовал, зыркнул исподлобья, подал здоровую левую руку и начал первым:
– Интересно – зачем это всё?
Я кивнул, хотя, в общем-то, знал ответ.
– В архангелы не взяли. Из-за антропометрии. Грезил с пелёнок – модели, порталы, форумы…
– Понятно.
– Что вам может быть понятно? Когда делали трансплантацию, предупредили, что она нефункциональная, но я все равно верил – смогу полететь…
Беседа не клеилась – зря я сюда пришел.
– Не стоит верить в сказки, а тем более – их придумывать.
– Да, может быть. А может – и нет. – Он помолчал, я тоже. – Что вы хотели сказать мне тогда, перед тем, как ударили?
– Ерунда. Отвлекал внимание. Или извиниться хотел.
Просить прощения всегда трудно.
– Мне показалось – что-то про Эридан.
Нет, в сказки верить все-таки не стоит.
– Эри? Рассказывают, там был ад. Каждый считал своим долгом распять перед смертью десантника.
– Рассказывают?
– Да, некоторых все же удалось вытащить. Чтобы протолкаться к ботам-эвакуаторам, гражданских истребляли тысячами. Об этом не говорят на форумах?
– Но почему?
– Те, кого сняли с планеты, уже не хотели быть архангелами. Совсем. Извини.
Я направился к выходу.
– Постойте. Скажите – как вы меня просчитали?
Полковника тоже это интересовало, только тому оно точно без надобности. Можно было рассказать про сомнения. Про лишний вес, про неуверенную походку, про стволы костылей или отсутствие должной реакции. У шлюза я на мгновение обернулся:
– Мечтать летать и страдать без полетов – совершенно разные вещи. В твоем взгляде не было тоски.
И вышел.
Если бы ты знал, сынок, как болят крылья, даже если на их месте только невидимые под косметическим швом шрамы…
Майк Гелприн
Ромб
1. Отпуск
Достигнув городских предместий, антиграв сбросил скорость и пошёл на снижение.– Рекомендую посетить… – привычно начал пилот.
Он оборвал фразу на середине. Четверо пассажиров не походили на неопытных туристов, которым можно запросто всучить купоны казино или ночных клубов. Впрочем, на опытных туристов они не походили тоже. Пилот поморщился: за многие годы, что гонял антиграв из космопорта в столицу, он научился безошибочно определять размеры чаевых и комиссионных. От этой четвёрки следовало ожидать конфетный фантик. Пилот бросил в салон беглый взгляд. Строгие, сосредоточенные лица у всех четверых. Неброская одежда. Бесстрастные, словно смотрят в никуда, взгляды. И широкий серебристый обруч, стягивающий лоб, – у каждого. Жлобы окольцованные, с неприязнью подумал пилот, отвернувшись от пассажиров.
– Приятного отдыха, – пожелал он, стоило машине приземлиться на посадочную площадку у здания аэроулья.
Никто из пассажиров не ответил. Один за другим они протиснулись сквозь выходную дверь. Последний на миг задержался в проёме, небрежно бросил в пневмоприёмник пластиковый жетон. Пилот понимающе кивнул: он не ошибся, чаевыми здесь и не пахло. Жетонами рассчитывались служащие федерации – чиновники, вояки, полицейские и прочие малоперспективные по части нажиться на них дармоеды. Пилот вздохнул и вызвал диспетчерскую – теперь ему предстояло промаяться полдня в ожидании новых клиентов.
Двигаясь в затылок друг другу, четверо пересекли забитую летательной техникой площадку и достигли подножия аэроулья. Молча пожав друг другу руки, разошлись в разные стороны.
Утруждать себя выбором отеля Юг не стал, а попросту направился к первому попавшемуся.
– Номер на четверых, пожалуйста, – улыбнулся он клерку за регистрационной стойкой.
– Конечно, сэр. Желаете стандартный или, может быть, оверстандарт? Имеются также люксы.
Юг на секунду помедлил с ответом. Вопрос требовал обсуждения с остальными, и он коснулся пальцем серебристого обруча у виска.
– Похрен, – выразил мнение о номере Восток.
– Пожалуй, и мне, – поддержал Запад.
Север не отозвался. Юг вдавил обруч в висок чуть сильнее, увеличив уровень пси-связи с Севером до сорока процентов от максимального. Понимающе хмыкнул – тот уже вовсю любезничал с фигуристой блондой на фоне барной стойки, а значит, от обсуждений внутри ромба воздерживался.
– Будьте любезны, люкс, – вежливо попросил клерка Юг.
Был Юг родом с Пенелопы, захудалой планеты в системе Эпсилон Индейца, шестой от светила. Ещё был он чернокож, коренаст и плечист. А также добродушен, улыбчив и абсолютно, едва не патологически бесстрашен. Называть боевой квартет ромбом предложил он. И он же добровольно взял на себя роль формального лидера. Фактического лидера в ромбе не было. Так же, как не было его в любом элементарном подразделении группы «Пси», будь то квартет, дуэт или трио. Объединяться в более многочисленные образования Уставом группы запрещалось – риск от потери звена перевешивал преимущества от слияния.
Юг бросил на регистрационную стойку кредитный жетон и направился к пневмолифту. Люкс на сотом этаже оказался огромен. И роскошен, не в пример какой-нибудь задрипанной адмиральской каюте на флагмане. Юг добродушно осклабился, подмигнул своему отражению в зеркальном потолке – номер ему понравился. Деньги ромб предпочитал попусту не тратить, однако отпуск тоже бывает не каждый год, поэтому иногда позволить себе кусочек роскоши было делом допустимым. Хотя, по большому счёту, особой разницы, где спать, нет. Им вчетвером приходилось и на деревьях в набитых хищниками джунглях, и в гиблом болоте по уши в грязи.
Север щелчком пальцев подозвал бармена.
– Стакан апельсинового сока, – велел он.
– А мне ты не хочешь заказать выпить, красавчик? – надула губки девица.
Север невозмутимо её оглядел. Ему, рослому сутулому блондину, с грубым вытянутым лицом, перебитым носом и обезобразившим левую щеку шрамом обращение «красавчик» подходило как волку галстук.
– Обойдёшься, – сказал он и залпом осушил стакан с соком. – Не люблю пьяных шлюх.
Душой Север не покривил, а точнее, покривил лишь частично. Ему самому степень опьянения будущей партнёрши была до звезды. Восток, однако, к подобным вопросам относился щепетильно, и его вкусы приходилось учитывать. Не говоря уже о Западе, которому минимального, десятипроцентного уровня пси-связи хватало, чтобы блевануть от платной любви с не слишком ухоженной девкой.
В этот момент в сознание Севера нанёс визит Юг. Понимающе хмыкнул, молчаливо одобрил блондинистую кандидатуру и ушёл на минимальный уровень.
– Сколько? – осведомился у девицы Север и увеличил уровень пси-связи с Востоком и Западом до половины от максимального.
– Тридцать монет в час, красавчик.
«Нормально», – одобрил Восток.
«Фу, – укоризненно отозвался Запад. – Мог бы найти и что-нибудь поприличнее. Ладно, ладно, давай, стерплю».
– Пойдём, – кивнул блондинке Север. – И вот что: ещё раз назовёшь меня красавчиком, накачу в рыло.
Восток толкнул дверь ближайшего заведения, уселся за столик, подпёр кулаком подбородок и закрыл глаза. Уровень пси-связи с Севером был выставлен на максимальный, а значит, они сейчас представляли собой единое целое. Максимальный уровень не напрасно называли слиянием, иногда добавляя прилагательное «полным». Мысли Севера, вплоть до самых тайных, его малейшие ощущения, все его знания и умения стали достоянием обоих. Можно было подключить и Юга, но Восток делать этого не стал: в конце концов, секс – занятие где-то даже интимное, так что Север сейчас делил себя с двумя напарниками, но порознь.
– Вам нехорошо, сэр?
Восток разлепил узкие глаза на смуглом тонкогубом лице и оделил официанта коротким взглядом. Взгляда хватило: официанта будто унесло ветром. Восток вновь смежил веки. Когда-то, очень давно, ещё до вступления в ромб, у него было имя. Древнее, из тех, что носили этнические корейцы. Имя перестало быть частью сущности Востока. Так же, как за ненадобностью утратили имена его напарники. Каждый из четверых ощущал себя прежде всего вершиной ромба – точкой, в которую сходятся стороны и диагонали. Имя «Восток» сущность такой точки, её свойства и положение в ромбе описывало идеально.
Следующие полчаса Восток просидел недвижно, отдавшись ощущениям от соития. Сейчас он не был личностью, индивидуального в нём не осталось, он был частью Севера, а тот – частью его самого…
Север напрягся, затем зашёлся рыком в оргазме. В то же мгновение оргазм обрушился на Востока, сотряс его, вырвал из глотки стон. Восток вцепился в столешницу, с полминуты сидел, бороздя её ногтями. Затем шумно выдохнул, поднялся и двинулся на выход.
Запад, преодолевая брезгливость, шагал вдоль галереи местного художественного музея, помпезного и вычурного, как и весь город, развлекательная столица галактического сектора.
Сейчас уровень пси-связи с напарниками был ослаблен до минимального. Этого, однако, хватало: волны похоти и вожделения, запахи секреции и издаваемые блондинкой звуки накатывали, вызывая слабость и тошноту. Иногда Запад завидовал остальным – им оба ощущения были неведомы.
Вне ромба принять Запада за десантника было непросто. Невысокий, узкоплечий, тонкий в кости, с меланхоличным мечтательным выражением лица, он скорее походил на безобидного гуманитария. Собственно, он и был когда-то гуманитарием. В отличие от выросших в нищих семьях и в медвежьих углах Галактики напарников, Запад родился на Земле и нужды не знал. В федеральную армию завербовался на спор, из принципа, не доучившись в престижном университете. И заявление в десант, куда отбирали лучших из лучших, подал тоже на спор, хотя напрочь не верил, что у него есть шансы туда попасть. Спор будущий Запад выиграл, когда выяснилось, что наряду с весьма средними физическими данными и низким коэффициентом брутальности у него есть редкостное свойство, обнаруженное лишь у немногих. А именно – крайне широкий спектр психологической совместимости и уникальная способность к адаптации в коллективе вплоть до слияния. Военнослужащих с подобными свойствами были считаные единицы, они и составляли боевую группу «Пси» – элиту в элите, которой традиционно считались космодесантные войска.
Запад вспомнил, как выворачивало его в первый раз, через месяц после имплантации пси-обруча, в начале двухгодичной притирки. Восток на пару с Севером тогда завалились в бордель, Юг, несмотря на строгий запрет на употребление алкоголя, выдул бутылку пива, и началось… Беречь и опекать друг друга тогда ещё не стало для них первой необходимостью, взаимной деликатности они ещё только учились, пси-связь не впиталась ещё в плоть и кровь. Воспоминания о том дне были ужасны. У всех четверых…
Север рассчитался, наконец, с блондинкой. Слабость и дурнота ушли. Запад облегчённо вздохнул, утёр со лба испарину, выбрался из музея и двинулся куда глядели глаза. Город жил и дышал. Он вгрызался постройками в небо. Он оглушал разноголосицей. Слепил непомерной, разнузданной роскошью. Манил доступностью всех изобретённых человечеством удовольствий.
– Травку, сэр? Имеется отличный полынник с Демосфены, оранжевый мак с Новой Геи, дурман-камыш с Эвридики…
– Желаете девочку, господин? Или двух? Или, может быть, мальчика?
– Полное погружение! Попробуйте полное погружение…
– Омары с Тефиды. Запеченные колибри с Урании. Плоды с Гимерота. Только в нашем ресторане, сэр!
Запад, игнорируя сводников и зазывал, одолел центральные кварталы и выбрался в жилую часть города. Перекусил в бистро, посидел в шезлонге под пальмами, поплавал в открытом бассейне с проточной водой. Забрался в беспилотный глайдер, взмыл над городом. С полчаса наслаждался полётом, затем приземлил машину на окраине и побрёл в парк. Был парк мрачным, неухоженным и безлюдным. И безмолвным, если не считать редкого карканья невидимых в ветвях птиц.
– Эй, приятель!
Запад обернулся через плечо: его догоняли четверо рослых расхристанных молодчиков. Через секунду вынырнули из кустов на парковую аллею и преградили дорогу ещё трое. Туристические путеводители пестрели предупреждениями об опасности для жизни при посещении периферийных районов. Вникать в предупреждения, впрочем, ромб не стал. Опасность для жизни была частью работы, а значит, делом привычным.
– Что надо, парни? – небрежно осведомился Запад.
– Сейчас растолкуем, – пообещал ближайший молодчик. – Бумажник носишь? Доставай. И часы снимай, живо! И обруч с башки.
– Извините, он не снимается, – вежливо ответил Запад и коснулся пальцем виска.
Мгновение спустя его индивидуальность исчезла. Сейчас перед парковой бандой стоял не субтильный, безобидного вида паренёк, а ромб – элитное боевое подразделение космического десанта.
Накачанный бородач, по всей видимости главарь, дёрнулся, нутром почуяв опасность. Определить её источник главарь, впрочем, не сумел.
«Тянуть время, оружия не применять», – осознал Запад коллективный приказ. Приказ не исходил ни от кого из напарников, да и напарников больше не было. Их место занял единый организм названием ромб. Именно он оценил шансы и нашёл их недостаточными.
– Б-бумажник, – запинаясь, промямлил Запад. – П-пожалуйста, без проблем, н-не волнуйтесь.
Он сунул руку за пазуху и завозился там, неразборчиво бормоча себе под нос.
– Быстрее, гнида! – вызверился на Запада главарь.
– Да-да, секундочку. Куда же он запропастился?
Троица за спиной приблизилась и дышала теперь в затылок. Потеряв терпение, шагнул вперёд главарь.
– Вот, пожалуйста. – Запад извлёк, наконец, из-за пазухи бумажник и протянул главарю. – Вам ещё часики, да? Подождите, сейчас сниму.
Сзади метнулась тень.
«Бей!» – взревел ромб у Запада в голове.
Он мотнулся в сторону, рывком ушёл от удара в затылок и, крутанувшись на месте, всадил ногой главарю в живот, левой рукой снизу в челюсть, а правой – в солнечное сплетение.
Юга слияние застало за рулеточным столом в казино, где он играл по маленькой, перебрасываясь ленивыми шутками с крупье. Юг вскочил. Посетители шарахнулись в стороны: на их глазах добродушный увалень и весельчак исчез – на его месте материализовался боец и воин. Юг отшвырнул крупье и бросился к ближайшему выходу. Ногой вышиб дверь, вырвался из казино наружу. В десяти метрах дожидался клиентов пассажирский аэрокар. Юг покрыл это расстояние в четыре прыжка, за ворот выдернул из кабины пилота и пятым прыжком замахнул на его место. Аэрокар свечой рванул в небо и, наращивая скорость, устремился на зюйд-вест.
Боль от страшного удара в лицо настигла Юга на полпути к цели. Следом сгусток боли взорвался в животе и пошёл гулять по рёбрам. Юг, стиснув зубы, терпел. Понизить уровень пси-связи никому в ромбе даже в голову не пришло – сейчас избиваемому Западу было необходимо и бесстрашие Юга, и отчаянная злость Востока, и дерзкое хладнокровие Севера.
Аэрокар на бреющем прошёл над опушкой парка, взревел двигателем и, цепляя днищем за верхушки деревьев, сбросил скорость. Юг вырвал штурвал на себя. Ломая ветки парковых сосен, аэрокар пошёл вниз. Он ещё не коснулся земли, когда Юг выскочил, перекатился и вымахнул на аллею.
Семеро молодчиков разом бросили месить ногами катающегося по земле Запада и развернулись к Югу, тем самым дав ромбу передышку от терзающей тела боли. Юг на мгновение замер. Этого мгновения ромбу хватило, чтобы оценить обстановку.
Восток был уже на подлёте, до его появления оставалось минуты полторы. Север запаздывал. А рослый бородач вместо ожидаемого бандитского ножа или кастета сжимал в кулаке воронёную рукоятку от шестнадцатизарядной «Осы».
– Чего надо, черножопый? – наведя на Юга ствол, ухмыльнулся бородач.
Юг не ответил. Он даже не осознал, что вопрос обращён к нему. Вместо него оскорбление принял на себя ромб, хладнокровно оценил опасность, взвесил шансы и отдал приказ:
«Гаси!»
Юг качнулся вправо и вскинул руку. Сработавшая пружина вышвырнула портативный игольник из подмышечной кобуры и подала его вдоль предплечья в кулак.
Юг спустил триггер. Калёный металлический стержень вошёл бородачу в лоб.
Пять секунд спустя парковая аллея опустела. Ещё через две минуты Юг с подоспевшим Востоком погрузили Запада в аэрокар. Вкололи ампулу с обезболивающим, и ромб, наконец, распался.
К вечеру четвёрка в полном составе прибыла на космодром. Погрузилась на ближайший рейсовый транспланетник и убралась прочь. Запад так и не пришёл в себя – на борт его внесли на руках.
– Накрылся отпуск, – посетовал Север.
– Похрен, – философски отозвался Восток. – Бывает.
Юг кивнул, соглашаясь. Бывает, не о чем говорить.
2. База
Дюжий десантник звероватого вида отхлебнул из кофейной чашечки, поморщился и толкнул локтем соседа.– Не нравятся мне психари, – сказал он и кивнул на потягивающего апельсиновый сок Севера. – Носы шибко дерут.
– Брось, Задира, не связывайся, – подначил собеседник и потянулся за десертом. – Их лучше обходить стороной.
– Стороной? – привычно завёлся Задира. – Этих хилков?
В кафетерии было людно, как обычно в обеденные часы, когда военные действия в секторе не ведутся, революции и восстания подавлены и воякам настала пора безделья.
База боевой космической эскадры «Конунг» дрейфовала в межзвёздном пространстве, полностью укомплектованная персоналом. Это означало, что на базе бьют баклуши пять тысяч человек всех связанных с космосом военных профессий. Пятьсот десантников столовались отдельно, в спец-кафетерии. Группе «Пси» в спец-кафетерии выделялись спец-столы. Вот они, как правило, пустовали – «психарей» было ничтожно мало.
Десантник, которого сосед по столику назвал Задирой, поднялся. Прокосолапил через зал и опустился на телескопический табурет напротив Севера.