Они как бы предлагали нам раздеться.
Да-да-да, обязательно нужно раздеться!
Чтобы очнуться, прекратить этот бред, я на ходу укусил себя за губу, – это проще, чем ущипнуть себя за руку, если ты в РЗК. Помогло. Даже подумалось: «Черт, глупость какая! Зачем мне раздеваться?! Тем более здесь?! Это же не примерочная в бутике, это заброшенная дорога на Полигоне!» И все, на этом трезвые мысли закончились.
Чувствуя, как кровь стучит, пульсирует в висках, – и не только в висках! – я тяжело задышал. Милена обогнала меня на пяток шагов. Ее прямо-таки трясло. Напряженную спину то и дело сводило судорогой, и все тело моей супруги встряхивало. Милену будто били электротоком, раз за разом тыча ей между лопаток оголенным проводом. Но вот она зацепилась ногой за обломок бордюрного камня и упала на колени.
И сняла с себя рюкзак.
– Я т-тебя х-хочу! – простонала жена.
– Я т-тебя то-о-оже! – выдавил из себя я.
Животная страсть – вот что это было. Мы напрочь отринули все человеческое, все цивилизованное. Глядя друг на друга, мы отбросили оружие, сорвали с себя снарягу, РЗК, вообще все и…
О дальнейшем умолчу. Джентльмены не предают публичной огласке подробности личной жизни. А что лично жить нам довелось в не самом подходящем для любовных игрищ месте, это… Это случай хоть и интересный с научной точки зрения, а все же интимный.
Сколько времени мы провели, до исступления, до боли растворяясь друг в друге, не знаю. Сознание мое утонуло в любви к Милене. Я наслаждался близостью желанного тела.
И потому не сразу заметил, что на заброшенной дороге мы не одни.
Я всего на миг оторвался от жарких губ жены – и понял, что наше любовное гнездышко со всех сторон окружено норами. И каждая диаметром с баскетбольный мяч. Причем мы вблизи от центра каплеобразного сектора, внутри которого нор нет и близко, зато за пределами сектора их более чем достаточно. И это не просто дырки в земле и в асфальте. Они не пустые. В них кто-то обитает. Из норы вдруг выскочил небольшой, размером с кошку, зверек и, быстро-быстро пробежав пару метров, вновь скрылся под землей.
Он был похож… на сурикату!
Тело его покрывала оранжево-коричневая шерсть, на хвосте – желтоватая. Голова у зверька была белой, уши – черными. Когти на лапах, насколько я успел заметить, длинные и крепкие. Они годятся не только, чтобы рыть норы, но и сойдут в качестве консервного ножа, если принять, что жестяные банки – это мы с Миленой. Еще у него были здоровенные – на полморды – черные злые глаза. Но особенно мне не понравились торчащие из пасти клыки.
Впрочем, меня вновь ввергло в пучину странной, болезненной страсти, и думать забыл о норах и зверье. А когда опять сумел оторваться от Милены, вокруг нас собралась уже вся стая. Сурикаты выбрались из укрытий и не мигая смотрели на наши обнаженные тела. При этом они щерили клыки, с кончиков которых капала слюна. Чертовы мутанты!..
Я понимал, что нам угрожает смертельная опасность, но не мог остановиться – продолжал целовать жену. Меня корежило и трясло от одной только мысли, что надо оторвать от Милены хотя бы палец и потянуться за оружием, чтобы защитить нас от стаи мелких хищников. На лбу тут же конденсировались капли холодного пота, и нечем было дышать, и в груди сердце будто заменили камнем…
Зверье стояло за границей сектора. И не атаковало. Хотя сурикатам явно не терпелось разорвать нас в клочья, они аж облизывались! Однако что-то сдерживало их. Но что?!
А солнце-то прикатилось уже к кромке горизонта, с ужасом понял я. День прошел, а я и не заметил! Целый день провели мы с Миленой на одном месте, ничуть не продвинувшись в поисках общака!..
Сурикаты вдруг разом юркнули в норки, создав на долю секунды пробки перед своими лазами.
Неподалеку раздался треск – так ломаются деревья под напором чего-то большого, массивного. Бульдозера, к примеру. Или бронетранспортера. И это большое приближалось к нам. Стая предпочла убраться – значит, и нам не стоит тут задерживаться… Я понимал это отчетливо, мозг мой работал на все сто. Но телу, м-мать его, не прикажешь! Тело взяло вверх над разумом. И что самое страшное, плоти плевать было на инстинкт самосохранения. Похотливое мясо жаждало плотских наслаждений!
Свалив очередной сухой ствол, большое массивное наконец явило себя нам.
И я сразу окрестил это существо слонопотамом.
Почему так? А вот представьте себе слона. Да хотя бы африканского. И перенесите его на украинские просторы. И чтобы слон был с ушами-лопухами, пронизанными кровеносными сосудами, – обмахиваясь ими, кстати, он избавляется от излишков тепла. Знаю, потому что с Патриком регулярно смотрю передачки по «Animal planet». А вот с бивней начинались различия между слоном и слонопотамом. У последнего бивни были ну просто громадные – вдвое длиннее нормы. А из мощной башки торчали рога. И все тело слонопотама, включая хвост и хобот, покрывали чешуйки-пластины, как у гигантского броненосца. И когти на лапах-столбах – внушительные. И с прикусом у него полный порядок. Для него порядок. Мне же его клыки, торчащие из пасти, – будто бивней и рогов мало! – не внушали ничего, кроме опасения быть перекушенным и тщательно разжеванным. Листья, кора и плоды деревьев, а также трава – пища слонопотама? Как бы не так, видали мы таких вегетарианцев!
– Н-на-а-ад-да б-бе-ж-жать! – выдавил-таки я.
– Н-на-а-ад-да, – согласилась Милена.
Но с места мы не сдвинулись.
Потому как разорвать сплетение тел было для нас немыслимо и кощунственно.
Да что же с нами происходит-то, а?!
Слонопотам расправил уши и, угрожающе подняв хобот, сначала невнятно зарокотал, а потом полноценно, как водится у правильных слонов, затрубил.
Сурикаты на миг дружно высунули головы из нор и тут же спрятались. Они мелкие, верткие, по ним наверняка трудно попасть из огнестрела. Сам по себе каждый зверек для человека не представляет большой угрозы, но когда их много, когда атакуют стаей…
Слонопотам – мутант иного типа. В его случае биоинженеры, дружки Профессора, поставили на массу, на крепость хитиновой брони. Тоже эффективный вариант для деморализации живой силы противника и даже ее уничтожения, если у силы этой нет с собой пушки калибра сто двадцать миллиметров… Ну вот о чем я думаю перед смертью?!
Гора бивней, рогов, когтей и бронепластин медленно двинула на нас.
При каждом шаге слонопотама асфальт вздрагивал.
Мутант приближался, а мы с Миленой продолжали целоваться. Ну чистое безумие!
В лучах заходящего солнца что-то блеснуло в траве на пути гиганта. Что-то вроде противопехотной мины: корпус цвета хаки, с нажимной крышки кое-где слезла краска, обнажился металл, ну и взрывчатое вещество внутри. Только мне не попадались еще мины с корпусом, стилизованным под сердечко для поздравления с днем Святого Валентина!
А слонопотам все ближе. На границе каплеобразного сектора, запретного для сурикат, – аккурат в самом его узком месте – он на мгновение замер, и я даже успел обрадоваться, что мутант дальше не пойдет.
Но он пошел.
И наступил на мину-сердечко.
Мне показалось, что слонопотам намеренно это сделал.
Корпус лопнул, из него в стороны брызнуло то ли слизью, то ли гелем – и меня отшвырнуло от Милены. Или ее от меня. И враз навалилась дикая слабость. Все тело болело, все мышцы были напряжены до предела, как только судорогой не свело… Приборы. Милена рассказывала не только о мутантах, но и приборах, разработанных для воздействия на человеческую психику и не только. Наше неадекватное поведение можно объяснить только тем, что мы находились под воздействием прибора! А прибор – то самое сердечко, которое и близко не мина. Ну, по крайней мере в привычном нам понимании. И зверушка с хоботом нас спасла, раздавив сердечко. Боюсь даже представить, что бы с нами было, если б не слонопотам. Выброс гормонов из-за прибора у нас случился такой, что сопротивляться влечению было невозможно.
Обнаженный я метнулся – судорожно запрыгал – к оружию. Милена тоже проявила похвальное усердие в этом направлении.
Повезло, подумал я. Крупно повезло. А угодил бы под излучение прибора сам?! Или с отрядом видавших виды мужчин-ветеранов? Судьба-злодейка, конечно, устроила подлянку, но все же спасибо ей за то, что со мной оказалась красавица-блондинка, а не мускулистый негр. Прикиньте, как бы я попал при таком раскладе! Ну, или он…
Мы одновременно открыли огонь по слонопотаму.
Я расстрелял в него целый магазин, тут же перезарядился и опять жахнул.
А мутанту хоть бы что!
Пули его не брали – отскакивали от бивней, рогов и от хитиновой брони. А если и пробивали пластины, то вязли в коже, точно в желе. Нашими средствами нельзя было нанести ему хоть какой-то урон, не говоря уже о том, чтобы совсем остановить. Не обращая внимания на грохот и рикошеты пуль, слонопотам тупо пер на нас.
– Край, да он бессмертный! – Милена попятилась.
– Ага, Кащей прям. – Я с сожалением посмотрел на нашу одежду и снарягу, сваленные в кучу на асфальте. Поддавшись импульсу, выхватил из кармана куртки мобильник, зажал под мышкой. Остальное придется бросить. – Только не худой ни хрена и без иголки в яйце. Милена, уходим! Быстрее!
В чем мать родила, с оружием, которое успели схватить, мы бросились наутек.
Проявив неожиданную для его размеров прыть, слонопотам ломанулся за ними через заросли. Свалить дерево, вставшее на пути, для него не составляло труда. А вот нам приходилось маневрировать, чтобы не пораниться о торчащие ветки. О том, что босиком бегать по лесу – удовольствие на любителя, я вообще промолчу.
Деревья, кусты, деревья, опять кусты…
Я едва успел схватить Милену и отдернуть назад – иначе она с разбегу рухнула бы в пустоту, разверзшуюся перед нами.
Мы оказались на краю разлома.
Вот так мчишь себе по лесу сломя голову, не глядя под ноги, чудом не цепляясь самым мужским своим органом за валежник и ветки, а тут на тебе – щель в земной коре! И до противоположного края метров десять! То есть перепрыгнуть на ту сторону можно, если бросить оружие, и если попутный ветер, и лучше бы ураганный… Короче говоря, сумевший перепрыгнуть эту щель поставит новый мировой рекорд.
Уверен, тут провели испытания очередного прибора, способного эффективно преграждать войскам противника путь-дорогу. Вот разлом и образовался.
Я посмотрел влево – конца и края щели не видно. Вправо – аналогично.
За нашими спинами с натужным треском шумно валились деревья. Слонопотам и не думал оставить нас в покое.
– Вот и все, Край? – Милена не паниковала, не истерила, она просто приготовилась принять неизбежное. – Макс, знай: я всегда тебя…
– Я тоже. Всегда, – безжалостно оборвал я супругу. Некогда выслушивать ее слезливые откровения. Да и ни к чему розовые сопли. – Слушай сюда, любимая. Уходи вдоль разлома. Где-то ведь он заканчивается, за пределами Стены его точно нет. Так что вали отсюда, а мутанта я отвлеку на себя.
Треск все ближе. Нам удалось взять фору, но ненадолго.
– Да пошел ты, Край! – на лице Милены от возмущения проступили красные пятна.
Я глубоко вдохнул, выдохнул.
– Любимая, ты должна выбраться с Полигона и вернуться к Патрику. Должна! Нельзя оставить сына сиротой. Нельзя, понимаешь? Подумай о сыне!
Лицо ее некрасиво искривилось, на ресницах набухла влага – вот-вот заструится по щекам мартовскими ручейками.
– Я не уйду! – закричала она. – Слышишь, Край, не уйду!
И я вскипел. Она что, отказывается защитить моего сына?! Не хочет вырастить его?! Да за это я был готов убить ее! Пристрелить или, сэкономив патроны, столкнуть в разлом. Хотя зачем мясу пропадать? Сломаю ей ноги-руки и оставлю на растерзание слонопотаму, а сам рвану вдоль пролома. И обязательно выберусь с Полигона, и обниму Патрика, и он вырастет настоящим мужчиной. А потом, когда пойму, что он уже взрослый и сам может за себя постоять, возьму пистолет и вышибу себе мозги, потому что не смогу забыть, как предал жену, и это сведет меня с ума, я буду выть по ночам, и… Но все это – потом.
А сейчас – не ради себя, ради сына! – я сделаю то, что должен.
– Милена, любимая, прости, – слова цеплялись за зубы и язык, не желали вырываться из глотки. – Мне жаль, что ты не понимаешь…
И хорошо, что она не понимала. А то неизвестно, как бы все сложилось.
Очередное дерево не устояло под напором бронированной туши. Треск, грохот, дождь из листьев и сломанных веток – да оно валилось прямо на нас!
Меня заклинило.
Из-за прибора-сердечка рефлексы мои притупились. Время не замедлилось, нет. Это просто ложка моего сознания увязла в киселе реальности. Вот-вот на меня упадет древесная тяжесть, раздробит череп, сломает позвоночник, и…
От сомнительного удовольствия быть раздавленным меня спасла Милена – толкнула, чтобы не стоял столбом. При этом сама чуть не угодила под падающий ствол, который очень интересно лег: корни его остались на нашей стороне разлома, а крона нашла пристанище на другой. Суриката меня заешь, если это не путь к спасению!
Так что тебе, Край, и твоей молодой супруге не место в желудке слонопотама.
Милена резво взобралась на «мост» и принялась лавировать между ветвей с грацией шимпанзе. Завидная прыть. Я поспешил за ней, но у меня получалось куда хуже. Устал, что ли, больше от фитнеса, навязанного сердечком? Или все оттого, что никак я не желал расстаться с «калашом» и смартфоном, перекочевавшим в руку?..
Однако мне следовало поторопиться. Слонопотам выбрался на покинутую нами сторону разлома. Задрав башку к вечернему небу и вскинув хобот, чудовище громко выразило свое негодование. Как же так, мы его не дождались?! После чего мутант опустил голову к земле, едва не вспахав ее бивнями, и попятился. Он что, собрался перепрыгнуть через разлом? И для этого берет разбег?! Но ведь обычные слоны на подобные подвиги не способны!
К счастью – или к сожалению? – я напрасно переживал насчет прыжков.
Многотонное рогатое чудовище, закованное в броню, вовсе не мнило себя кузнечиком. Сдав назад, мутант просто выбрал оптимальную позицию, чтобы обхватить хоботом «мост». И силенок у зверя вполне хватило, чтобы сдвинуть древесный ствол с места.
Вскрикнув, Милена едва не сорвалась в бездну разлома – ухватившись за ветки, сумела удержаться и продолжить путь. Еще миг – и она спрыгнула со ствола на твердую почву. Успела любовь моя, как же я рад за нее! А вот мне еще продираться через заграждение ветвей… И тут слонопотам вновь дернул поваленное дерево. На этот раз ему удалось сбросить ствол в разлом. Вместе со мной.
Неприятность эту мы переживем?
Я оттолкнулся ногами от падающего в пустоту дерева…
Никогда не боялся высоты. Столько раз прыгал с парашютом, что некоторые сопливые реже за всю свою жизнь ложку ко рту подносили. А вот тут меня проняло. Еще немного – и я прочувствовал бы всю прелесть истинно свободного падения. Но пальцы вцепились в корни деревьев, выпирающие из почвы метрах в четырех ниже края бездны. Для этого пришлось пожертвовать «калашом». Он ухнул в пустоту вслед за стволом. Зашибись! Теперь я не только голый, но и безоружный.
Зато живой. Пока что живой.
Повиснув на одной руке, я крикнул Милене:
– Любимая, держи! – и кинул ей мобильник, с которым до сих пор не расстался.
Девайс взвился в воздух над разломом. Сейчас он достигнет наивысшей точки полета и начнет падать, и тогда… Мелькнул алый маникюр – Милена схватила телефон за миг до того, как он стал бы недоступен для меня, его абонента, да и вообще для всех.
Упусти она трубку, дальнейшая наша жизнь конкретно изменилась бы…
– Край, ты чего там повис?! Вылезай скорее!
Спасибо, что напомнила, любимая. А то я сам не в курсе, чем заняться. Я же тут, на вертикали, прописаться хочу и гнездо свить!.. Ничего этого вслух я не сказал – просто берег силы, не хотел сорвать дыхание.
Пока я, напрягая ноющие от боли мышцы, карабкался наверх, в считаных метрах от нас, но будто на другой планете, вовсю бесновался слонопотам: он трубил, рыл бивнями землю и сбрасывал в разлом куски дерна. Кое-что долетало и до меня, едва не сшибая вниз. Да и без того пальцы мои разжимались сами собой. И мышцы уже не ныли, а горели огнем. Глаза застило белой пеленой усталости…
И я понял, что не суждено мне выбраться из этой передряги.
Вот и все, Край. Прощайся с женой.
Глава 4
Да-да-да, обязательно нужно раздеться!
Чтобы очнуться, прекратить этот бред, я на ходу укусил себя за губу, – это проще, чем ущипнуть себя за руку, если ты в РЗК. Помогло. Даже подумалось: «Черт, глупость какая! Зачем мне раздеваться?! Тем более здесь?! Это же не примерочная в бутике, это заброшенная дорога на Полигоне!» И все, на этом трезвые мысли закончились.
Чувствуя, как кровь стучит, пульсирует в висках, – и не только в висках! – я тяжело задышал. Милена обогнала меня на пяток шагов. Ее прямо-таки трясло. Напряженную спину то и дело сводило судорогой, и все тело моей супруги встряхивало. Милену будто били электротоком, раз за разом тыча ей между лопаток оголенным проводом. Но вот она зацепилась ногой за обломок бордюрного камня и упала на колени.
И сняла с себя рюкзак.
– Я т-тебя х-хочу! – простонала жена.
– Я т-тебя то-о-оже! – выдавил из себя я.
Животная страсть – вот что это было. Мы напрочь отринули все человеческое, все цивилизованное. Глядя друг на друга, мы отбросили оружие, сорвали с себя снарягу, РЗК, вообще все и…
О дальнейшем умолчу. Джентльмены не предают публичной огласке подробности личной жизни. А что лично жить нам довелось в не самом подходящем для любовных игрищ месте, это… Это случай хоть и интересный с научной точки зрения, а все же интимный.
Сколько времени мы провели, до исступления, до боли растворяясь друг в друге, не знаю. Сознание мое утонуло в любви к Милене. Я наслаждался близостью желанного тела.
И потому не сразу заметил, что на заброшенной дороге мы не одни.
Я всего на миг оторвался от жарких губ жены – и понял, что наше любовное гнездышко со всех сторон окружено норами. И каждая диаметром с баскетбольный мяч. Причем мы вблизи от центра каплеобразного сектора, внутри которого нор нет и близко, зато за пределами сектора их более чем достаточно. И это не просто дырки в земле и в асфальте. Они не пустые. В них кто-то обитает. Из норы вдруг выскочил небольшой, размером с кошку, зверек и, быстро-быстро пробежав пару метров, вновь скрылся под землей.
Он был похож… на сурикату!
Тело его покрывала оранжево-коричневая шерсть, на хвосте – желтоватая. Голова у зверька была белой, уши – черными. Когти на лапах, насколько я успел заметить, длинные и крепкие. Они годятся не только, чтобы рыть норы, но и сойдут в качестве консервного ножа, если принять, что жестяные банки – это мы с Миленой. Еще у него были здоровенные – на полморды – черные злые глаза. Но особенно мне не понравились торчащие из пасти клыки.
Впрочем, меня вновь ввергло в пучину странной, болезненной страсти, и думать забыл о норах и зверье. А когда опять сумел оторваться от Милены, вокруг нас собралась уже вся стая. Сурикаты выбрались из укрытий и не мигая смотрели на наши обнаженные тела. При этом они щерили клыки, с кончиков которых капала слюна. Чертовы мутанты!..
Я понимал, что нам угрожает смертельная опасность, но не мог остановиться – продолжал целовать жену. Меня корежило и трясло от одной только мысли, что надо оторвать от Милены хотя бы палец и потянуться за оружием, чтобы защитить нас от стаи мелких хищников. На лбу тут же конденсировались капли холодного пота, и нечем было дышать, и в груди сердце будто заменили камнем…
Зверье стояло за границей сектора. И не атаковало. Хотя сурикатам явно не терпелось разорвать нас в клочья, они аж облизывались! Однако что-то сдерживало их. Но что?!
А солнце-то прикатилось уже к кромке горизонта, с ужасом понял я. День прошел, а я и не заметил! Целый день провели мы с Миленой на одном месте, ничуть не продвинувшись в поисках общака!..
Сурикаты вдруг разом юркнули в норки, создав на долю секунды пробки перед своими лазами.
Неподалеку раздался треск – так ломаются деревья под напором чего-то большого, массивного. Бульдозера, к примеру. Или бронетранспортера. И это большое приближалось к нам. Стая предпочла убраться – значит, и нам не стоит тут задерживаться… Я понимал это отчетливо, мозг мой работал на все сто. Но телу, м-мать его, не прикажешь! Тело взяло вверх над разумом. И что самое страшное, плоти плевать было на инстинкт самосохранения. Похотливое мясо жаждало плотских наслаждений!
Свалив очередной сухой ствол, большое массивное наконец явило себя нам.
И я сразу окрестил это существо слонопотамом.
Почему так? А вот представьте себе слона. Да хотя бы африканского. И перенесите его на украинские просторы. И чтобы слон был с ушами-лопухами, пронизанными кровеносными сосудами, – обмахиваясь ими, кстати, он избавляется от излишков тепла. Знаю, потому что с Патриком регулярно смотрю передачки по «Animal planet». А вот с бивней начинались различия между слоном и слонопотамом. У последнего бивни были ну просто громадные – вдвое длиннее нормы. А из мощной башки торчали рога. И все тело слонопотама, включая хвост и хобот, покрывали чешуйки-пластины, как у гигантского броненосца. И когти на лапах-столбах – внушительные. И с прикусом у него полный порядок. Для него порядок. Мне же его клыки, торчащие из пасти, – будто бивней и рогов мало! – не внушали ничего, кроме опасения быть перекушенным и тщательно разжеванным. Листья, кора и плоды деревьев, а также трава – пища слонопотама? Как бы не так, видали мы таких вегетарианцев!
– Н-на-а-ад-да б-бе-ж-жать! – выдавил-таки я.
– Н-на-а-ад-да, – согласилась Милена.
Но с места мы не сдвинулись.
Потому как разорвать сплетение тел было для нас немыслимо и кощунственно.
Да что же с нами происходит-то, а?!
Слонопотам расправил уши и, угрожающе подняв хобот, сначала невнятно зарокотал, а потом полноценно, как водится у правильных слонов, затрубил.
Сурикаты на миг дружно высунули головы из нор и тут же спрятались. Они мелкие, верткие, по ним наверняка трудно попасть из огнестрела. Сам по себе каждый зверек для человека не представляет большой угрозы, но когда их много, когда атакуют стаей…
Слонопотам – мутант иного типа. В его случае биоинженеры, дружки Профессора, поставили на массу, на крепость хитиновой брони. Тоже эффективный вариант для деморализации живой силы противника и даже ее уничтожения, если у силы этой нет с собой пушки калибра сто двадцать миллиметров… Ну вот о чем я думаю перед смертью?!
Гора бивней, рогов, когтей и бронепластин медленно двинула на нас.
При каждом шаге слонопотама асфальт вздрагивал.
Мутант приближался, а мы с Миленой продолжали целоваться. Ну чистое безумие!
В лучах заходящего солнца что-то блеснуло в траве на пути гиганта. Что-то вроде противопехотной мины: корпус цвета хаки, с нажимной крышки кое-где слезла краска, обнажился металл, ну и взрывчатое вещество внутри. Только мне не попадались еще мины с корпусом, стилизованным под сердечко для поздравления с днем Святого Валентина!
А слонопотам все ближе. На границе каплеобразного сектора, запретного для сурикат, – аккурат в самом его узком месте – он на мгновение замер, и я даже успел обрадоваться, что мутант дальше не пойдет.
Но он пошел.
И наступил на мину-сердечко.
Мне показалось, что слонопотам намеренно это сделал.
Корпус лопнул, из него в стороны брызнуло то ли слизью, то ли гелем – и меня отшвырнуло от Милены. Или ее от меня. И враз навалилась дикая слабость. Все тело болело, все мышцы были напряжены до предела, как только судорогой не свело… Приборы. Милена рассказывала не только о мутантах, но и приборах, разработанных для воздействия на человеческую психику и не только. Наше неадекватное поведение можно объяснить только тем, что мы находились под воздействием прибора! А прибор – то самое сердечко, которое и близко не мина. Ну, по крайней мере в привычном нам понимании. И зверушка с хоботом нас спасла, раздавив сердечко. Боюсь даже представить, что бы с нами было, если б не слонопотам. Выброс гормонов из-за прибора у нас случился такой, что сопротивляться влечению было невозможно.
Обнаженный я метнулся – судорожно запрыгал – к оружию. Милена тоже проявила похвальное усердие в этом направлении.
Повезло, подумал я. Крупно повезло. А угодил бы под излучение прибора сам?! Или с отрядом видавших виды мужчин-ветеранов? Судьба-злодейка, конечно, устроила подлянку, но все же спасибо ей за то, что со мной оказалась красавица-блондинка, а не мускулистый негр. Прикиньте, как бы я попал при таком раскладе! Ну, или он…
Мы одновременно открыли огонь по слонопотаму.
Я расстрелял в него целый магазин, тут же перезарядился и опять жахнул.
А мутанту хоть бы что!
Пули его не брали – отскакивали от бивней, рогов и от хитиновой брони. А если и пробивали пластины, то вязли в коже, точно в желе. Нашими средствами нельзя было нанести ему хоть какой-то урон, не говоря уже о том, чтобы совсем остановить. Не обращая внимания на грохот и рикошеты пуль, слонопотам тупо пер на нас.
– Край, да он бессмертный! – Милена попятилась.
– Ага, Кащей прям. – Я с сожалением посмотрел на нашу одежду и снарягу, сваленные в кучу на асфальте. Поддавшись импульсу, выхватил из кармана куртки мобильник, зажал под мышкой. Остальное придется бросить. – Только не худой ни хрена и без иголки в яйце. Милена, уходим! Быстрее!
В чем мать родила, с оружием, которое успели схватить, мы бросились наутек.
Проявив неожиданную для его размеров прыть, слонопотам ломанулся за ними через заросли. Свалить дерево, вставшее на пути, для него не составляло труда. А вот нам приходилось маневрировать, чтобы не пораниться о торчащие ветки. О том, что босиком бегать по лесу – удовольствие на любителя, я вообще промолчу.
Деревья, кусты, деревья, опять кусты…
Я едва успел схватить Милену и отдернуть назад – иначе она с разбегу рухнула бы в пустоту, разверзшуюся перед нами.
Мы оказались на краю разлома.
Вот так мчишь себе по лесу сломя голову, не глядя под ноги, чудом не цепляясь самым мужским своим органом за валежник и ветки, а тут на тебе – щель в земной коре! И до противоположного края метров десять! То есть перепрыгнуть на ту сторону можно, если бросить оружие, и если попутный ветер, и лучше бы ураганный… Короче говоря, сумевший перепрыгнуть эту щель поставит новый мировой рекорд.
Уверен, тут провели испытания очередного прибора, способного эффективно преграждать войскам противника путь-дорогу. Вот разлом и образовался.
Я посмотрел влево – конца и края щели не видно. Вправо – аналогично.
За нашими спинами с натужным треском шумно валились деревья. Слонопотам и не думал оставить нас в покое.
– Вот и все, Край? – Милена не паниковала, не истерила, она просто приготовилась принять неизбежное. – Макс, знай: я всегда тебя…
– Я тоже. Всегда, – безжалостно оборвал я супругу. Некогда выслушивать ее слезливые откровения. Да и ни к чему розовые сопли. – Слушай сюда, любимая. Уходи вдоль разлома. Где-то ведь он заканчивается, за пределами Стены его точно нет. Так что вали отсюда, а мутанта я отвлеку на себя.
Треск все ближе. Нам удалось взять фору, но ненадолго.
– Да пошел ты, Край! – на лице Милены от возмущения проступили красные пятна.
Я глубоко вдохнул, выдохнул.
– Любимая, ты должна выбраться с Полигона и вернуться к Патрику. Должна! Нельзя оставить сына сиротой. Нельзя, понимаешь? Подумай о сыне!
Лицо ее некрасиво искривилось, на ресницах набухла влага – вот-вот заструится по щекам мартовскими ручейками.
– Я не уйду! – закричала она. – Слышишь, Край, не уйду!
И я вскипел. Она что, отказывается защитить моего сына?! Не хочет вырастить его?! Да за это я был готов убить ее! Пристрелить или, сэкономив патроны, столкнуть в разлом. Хотя зачем мясу пропадать? Сломаю ей ноги-руки и оставлю на растерзание слонопотаму, а сам рвану вдоль пролома. И обязательно выберусь с Полигона, и обниму Патрика, и он вырастет настоящим мужчиной. А потом, когда пойму, что он уже взрослый и сам может за себя постоять, возьму пистолет и вышибу себе мозги, потому что не смогу забыть, как предал жену, и это сведет меня с ума, я буду выть по ночам, и… Но все это – потом.
А сейчас – не ради себя, ради сына! – я сделаю то, что должен.
– Милена, любимая, прости, – слова цеплялись за зубы и язык, не желали вырываться из глотки. – Мне жаль, что ты не понимаешь…
И хорошо, что она не понимала. А то неизвестно, как бы все сложилось.
Очередное дерево не устояло под напором бронированной туши. Треск, грохот, дождь из листьев и сломанных веток – да оно валилось прямо на нас!
Меня заклинило.
Из-за прибора-сердечка рефлексы мои притупились. Время не замедлилось, нет. Это просто ложка моего сознания увязла в киселе реальности. Вот-вот на меня упадет древесная тяжесть, раздробит череп, сломает позвоночник, и…
От сомнительного удовольствия быть раздавленным меня спасла Милена – толкнула, чтобы не стоял столбом. При этом сама чуть не угодила под падающий ствол, который очень интересно лег: корни его остались на нашей стороне разлома, а крона нашла пристанище на другой. Суриката меня заешь, если это не путь к спасению!
Так что тебе, Край, и твоей молодой супруге не место в желудке слонопотама.
Милена резво взобралась на «мост» и принялась лавировать между ветвей с грацией шимпанзе. Завидная прыть. Я поспешил за ней, но у меня получалось куда хуже. Устал, что ли, больше от фитнеса, навязанного сердечком? Или все оттого, что никак я не желал расстаться с «калашом» и смартфоном, перекочевавшим в руку?..
Однако мне следовало поторопиться. Слонопотам выбрался на покинутую нами сторону разлома. Задрав башку к вечернему небу и вскинув хобот, чудовище громко выразило свое негодование. Как же так, мы его не дождались?! После чего мутант опустил голову к земле, едва не вспахав ее бивнями, и попятился. Он что, собрался перепрыгнуть через разлом? И для этого берет разбег?! Но ведь обычные слоны на подобные подвиги не способны!
К счастью – или к сожалению? – я напрасно переживал насчет прыжков.
Многотонное рогатое чудовище, закованное в броню, вовсе не мнило себя кузнечиком. Сдав назад, мутант просто выбрал оптимальную позицию, чтобы обхватить хоботом «мост». И силенок у зверя вполне хватило, чтобы сдвинуть древесный ствол с места.
Вскрикнув, Милена едва не сорвалась в бездну разлома – ухватившись за ветки, сумела удержаться и продолжить путь. Еще миг – и она спрыгнула со ствола на твердую почву. Успела любовь моя, как же я рад за нее! А вот мне еще продираться через заграждение ветвей… И тут слонопотам вновь дернул поваленное дерево. На этот раз ему удалось сбросить ствол в разлом. Вместе со мной.
Неприятность эту мы переживем?
Я оттолкнулся ногами от падающего в пустоту дерева…
Никогда не боялся высоты. Столько раз прыгал с парашютом, что некоторые сопливые реже за всю свою жизнь ложку ко рту подносили. А вот тут меня проняло. Еще немного – и я прочувствовал бы всю прелесть истинно свободного падения. Но пальцы вцепились в корни деревьев, выпирающие из почвы метрах в четырех ниже края бездны. Для этого пришлось пожертвовать «калашом». Он ухнул в пустоту вслед за стволом. Зашибись! Теперь я не только голый, но и безоружный.
Зато живой. Пока что живой.
Повиснув на одной руке, я крикнул Милене:
– Любимая, держи! – и кинул ей мобильник, с которым до сих пор не расстался.
Девайс взвился в воздух над разломом. Сейчас он достигнет наивысшей точки полета и начнет падать, и тогда… Мелькнул алый маникюр – Милена схватила телефон за миг до того, как он стал бы недоступен для меня, его абонента, да и вообще для всех.
Упусти она трубку, дальнейшая наша жизнь конкретно изменилась бы…
– Край, ты чего там повис?! Вылезай скорее!
Спасибо, что напомнила, любимая. А то я сам не в курсе, чем заняться. Я же тут, на вертикали, прописаться хочу и гнездо свить!.. Ничего этого вслух я не сказал – просто берег силы, не хотел сорвать дыхание.
Пока я, напрягая ноющие от боли мышцы, карабкался наверх, в считаных метрах от нас, но будто на другой планете, вовсю бесновался слонопотам: он трубил, рыл бивнями землю и сбрасывал в разлом куски дерна. Кое-что долетало и до меня, едва не сшибая вниз. Да и без того пальцы мои разжимались сами собой. И мышцы уже не ныли, а горели огнем. Глаза застило белой пеленой усталости…
И я понял, что не суждено мне выбраться из этой передряги.
Вот и все, Край. Прощайся с женой.
Глава 4
БАБА ЯГА
И тут перед моим лицом что-то я замаячило.
Я с трудом сконцентрировал взгляд – да это же Милена, улегшись у края пролома, протянула мне ладонь! Сложись обстоятельства иначе, я, сильный мужчина в расцвете лет, отказался бы от помощи хрупкой слабой женщины, но сейчас, когда на кону моя жизнь, мне было не до гендерных понтов.
Я протянул ей руку – если благоверная меня не подхватит, упаду, – и супруга буквально вцепилась в меня. Рывок, еще, меня проволокло животом по корням, подрало слегка, но это ерунда, мне не привыкать. Главное – что Милена вытащила-таки меня на горизонталь, хотя я отнюдь не пушинка.
Я тотчас встал на колени. О том, чтобы всерьез подняться, не стоило и мечтать. Ни хрена не видя перед собой, я пополз прочь от обрыва. Позади ревел и бесновался слонопотам. Ему вторил жалостливый писк стаи сурикат, провожавшей в дальний путь дорогой любимый ужин, то есть мой мясистый ошеек и сочную грудинку Милены.
– Край, ты как?
Хотелось бы ответить, что отлично, бодро, способен одной левой свернуть гору, а двумя правыми насыпать курган, но я лишь просипел нечто невразумительное. Даже сам не понял, что сказал. Супруга помогла мне подняться.
Я потихоньку приходил в себя и вскоре даже сумел подумать вслух:
– Ну вот какая воякам польза от прибора-сердечка? Мейк лав – это девиз хиппи, а не генералов.
– Макс, ты мыслишь примитивно, – она вернула мне смартфон. – Воякам пофиг, трахается враг или в носу ковыряет. Им главное противника нейтрализовать. Нас вон как убрало!
Это уж точно. Если б не слонопотам, мы залюбили бы друг дружку до смерти.
Мы спаслись, но положение наше завидным назвал бы лишь законченный мазохист. Ни РЗК, ни обуви, ни пожитков всех, включая консервы… Мы голы, босы и потеряли оружие. Если кто захочет нас обидеть – мутанты, к примеру, нападут – накостылять я им смогу разве что смартфоном: запущу крутое андроид-приложение, «птичками» буду по врагам из виртуальной рогатки стрелять – и все, я непобедим, бойтесь меня, сволочи.
И это я еще молчу о самых настоящих кровососах, уже нас атакующих. Да и чего говорить о сотнях – тысячах! миллионах! – комаров, звон которых в сумерках соперничал лишь с яростным кваканьем лягушек на болоте неподалеку.
Оставаться на месте бессмысленно и опасно. Залезть повыше на дерево? Наверняка военные ученые населили запретную территорию зверушками, способными не то что по древесному стволу вскарабкаться, но даже залезть на бетонный столб. Надо найти более надежное убежище на ночь. И следовало поторопиться с этим, потому как темнело стремительно, будто в тропиках.
Когда я пришел в себя настолько, что мог самостоятельно передвигаться, мы двинули, куда глаза глядят, но ничего уже не видят. Идти в темноте по лесу – тот еще экстрим. Не хватало только споткнуться и, рухнув, по-голливудски нанизаться на сук. Поэтому я повел Милену в стороне от деревьев, хотя топать босиком по высокой траве, где полно колючек и ползают змеи да тарантулы, по буеракам каким-то, которые и днем-то не очень видны, а уж сейчас… м-да… Но мы живы. И пока что нам никто не угрожает оскаленной пастью. Если не знать, что мы на Полигоне, то можно подумать… Слишком спокойно тут, слишком мирно. Комары эти, лягушки, никем не пуганные. Прямо дачная идиллия. Не нравилось мне все это. Как не нравилось то, что наш победный поход за несметными сокровищами чуть ли не с самого начала обернулся позорным блужданием по окрестностям.
– Край, смотри! – дернула меня за локоть Милена.
Это она шутит так, да?
Оказалось, что нет. Она умудрилась заметить, что трава справа в нескольких метрах от нас примята, будто по ней недавно прокатилось нечто большое и тяжелое. Рискуя быстро посадить аккумулятор, я врубил на смартфоне опцию «фонарик», и вспышка фотокамеры осветила след протектора, пропечатанный на влажной – болото рядом – почве.
– Любимая, ты прелесть! И как разглядела? Тут же бэтэр проехал. Понимаешь, наш бэтэр!
– То есть? Что значит – наш? – не уловила Милена.
– То и значит, что именно тот, который нам нужен! – я прямо-таки воспрянул. Одно дело – идти по воле случая незнамо куда, а другое – перемещаться во имя благородной цели согласно верному направлению.
– Но как он тут… ведь разлом… по воздуху, что ли? Макс, ты как себя чувствуешь? – Милена приложила себя ладошкой по плечу, размазав укусившего ее комара, а потом дотронулась до моего лба. – Голова сильно болит, да?
Я пропустил оскорбление мимо ушей. Блондинка, что с нее взять?
– Любимая, наша «коробочка» по воздуху не летала. С чего ты решила, что по Полигону всего один бэтэр может кататься? Тот, за которым мы пошли, был не наш. А этот – наш. Ясно?
– А с чего ты решил, что…
– А вот с чего, – я посветил мобильником на груду тряпья, висевшую на кусте шиповника неподалеку от задвоенного следа БТР-80. Как я и думал, тряпье оказалось тремя черными балахонами – такими же, как те, в которые были одеты грабители банка.
Один балахон натянула на себя Милена, второй – я, а третий мы порвали на лоскуты и обмотали ими ноги. Не от кутюр, конечно, наши новые прикиды и подобие обувки, но это лучше, чем ничего.
– Не было бы счастья, да несчастье помогло. Да, Край?
– Это ты о чем, любимая?
– Если б мы не угодили под воздействие прибора, если б не погнал нас тот громадный мутант… Макс, мы бы тогда пошли по ложному следу.
Не теряя больше времени, мы двинули по следу верному, попутно не забывая высматривать подходящее укрытие на ночь.
Подул сильный ветер и быстро разогнал тучи, так что все вокруг осветили звезды в компании с полной луной. Удача явно не хотела с нами расставаться – четверть часа спустя мы обнаружили заброшенную ферму. Ну да, в пределах Полигона иных, то есть не заброшенных, просто быть не может. Я бы удивился, обнаружь мы коров или еще какую одомашненную живность в отгороженных стальными решетками загонах. Загоны эти тянулись справа и слева вдоль центрального прохода. Пол в них был толсто засыпан давно уже сопревшей соломой. Изнутри нештукатуреные стены были обшиты досками поверх утеплителя. Люди могут мерзнуть, если хотят, а скотине нужны комфортные условия… Короче говоря, одноэтажное кирпичное здание, крытое ржавым профнастилом, показалось мне вполне надежным укрытием. Уж лучше тут, чем снаружи.
Я с трудом сконцентрировал взгляд – да это же Милена, улегшись у края пролома, протянула мне ладонь! Сложись обстоятельства иначе, я, сильный мужчина в расцвете лет, отказался бы от помощи хрупкой слабой женщины, но сейчас, когда на кону моя жизнь, мне было не до гендерных понтов.
Я протянул ей руку – если благоверная меня не подхватит, упаду, – и супруга буквально вцепилась в меня. Рывок, еще, меня проволокло животом по корням, подрало слегка, но это ерунда, мне не привыкать. Главное – что Милена вытащила-таки меня на горизонталь, хотя я отнюдь не пушинка.
Я тотчас встал на колени. О том, чтобы всерьез подняться, не стоило и мечтать. Ни хрена не видя перед собой, я пополз прочь от обрыва. Позади ревел и бесновался слонопотам. Ему вторил жалостливый писк стаи сурикат, провожавшей в дальний путь дорогой любимый ужин, то есть мой мясистый ошеек и сочную грудинку Милены.
– Край, ты как?
Хотелось бы ответить, что отлично, бодро, способен одной левой свернуть гору, а двумя правыми насыпать курган, но я лишь просипел нечто невразумительное. Даже сам не понял, что сказал. Супруга помогла мне подняться.
Я потихоньку приходил в себя и вскоре даже сумел подумать вслух:
– Ну вот какая воякам польза от прибора-сердечка? Мейк лав – это девиз хиппи, а не генералов.
– Макс, ты мыслишь примитивно, – она вернула мне смартфон. – Воякам пофиг, трахается враг или в носу ковыряет. Им главное противника нейтрализовать. Нас вон как убрало!
Это уж точно. Если б не слонопотам, мы залюбили бы друг дружку до смерти.
Мы спаслись, но положение наше завидным назвал бы лишь законченный мазохист. Ни РЗК, ни обуви, ни пожитков всех, включая консервы… Мы голы, босы и потеряли оружие. Если кто захочет нас обидеть – мутанты, к примеру, нападут – накостылять я им смогу разве что смартфоном: запущу крутое андроид-приложение, «птичками» буду по врагам из виртуальной рогатки стрелять – и все, я непобедим, бойтесь меня, сволочи.
И это я еще молчу о самых настоящих кровососах, уже нас атакующих. Да и чего говорить о сотнях – тысячах! миллионах! – комаров, звон которых в сумерках соперничал лишь с яростным кваканьем лягушек на болоте неподалеку.
Оставаться на месте бессмысленно и опасно. Залезть повыше на дерево? Наверняка военные ученые населили запретную территорию зверушками, способными не то что по древесному стволу вскарабкаться, но даже залезть на бетонный столб. Надо найти более надежное убежище на ночь. И следовало поторопиться с этим, потому как темнело стремительно, будто в тропиках.
Когда я пришел в себя настолько, что мог самостоятельно передвигаться, мы двинули, куда глаза глядят, но ничего уже не видят. Идти в темноте по лесу – тот еще экстрим. Не хватало только споткнуться и, рухнув, по-голливудски нанизаться на сук. Поэтому я повел Милену в стороне от деревьев, хотя топать босиком по высокой траве, где полно колючек и ползают змеи да тарантулы, по буеракам каким-то, которые и днем-то не очень видны, а уж сейчас… м-да… Но мы живы. И пока что нам никто не угрожает оскаленной пастью. Если не знать, что мы на Полигоне, то можно подумать… Слишком спокойно тут, слишком мирно. Комары эти, лягушки, никем не пуганные. Прямо дачная идиллия. Не нравилось мне все это. Как не нравилось то, что наш победный поход за несметными сокровищами чуть ли не с самого начала обернулся позорным блужданием по окрестностям.
– Край, смотри! – дернула меня за локоть Милена.
Это она шутит так, да?
Оказалось, что нет. Она умудрилась заметить, что трава справа в нескольких метрах от нас примята, будто по ней недавно прокатилось нечто большое и тяжелое. Рискуя быстро посадить аккумулятор, я врубил на смартфоне опцию «фонарик», и вспышка фотокамеры осветила след протектора, пропечатанный на влажной – болото рядом – почве.
– Любимая, ты прелесть! И как разглядела? Тут же бэтэр проехал. Понимаешь, наш бэтэр!
– То есть? Что значит – наш? – не уловила Милена.
– То и значит, что именно тот, который нам нужен! – я прямо-таки воспрянул. Одно дело – идти по воле случая незнамо куда, а другое – перемещаться во имя благородной цели согласно верному направлению.
– Но как он тут… ведь разлом… по воздуху, что ли? Макс, ты как себя чувствуешь? – Милена приложила себя ладошкой по плечу, размазав укусившего ее комара, а потом дотронулась до моего лба. – Голова сильно болит, да?
Я пропустил оскорбление мимо ушей. Блондинка, что с нее взять?
– Любимая, наша «коробочка» по воздуху не летала. С чего ты решила, что по Полигону всего один бэтэр может кататься? Тот, за которым мы пошли, был не наш. А этот – наш. Ясно?
– А с чего ты решил, что…
– А вот с чего, – я посветил мобильником на груду тряпья, висевшую на кусте шиповника неподалеку от задвоенного следа БТР-80. Как я и думал, тряпье оказалось тремя черными балахонами – такими же, как те, в которые были одеты грабители банка.
Один балахон натянула на себя Милена, второй – я, а третий мы порвали на лоскуты и обмотали ими ноги. Не от кутюр, конечно, наши новые прикиды и подобие обувки, но это лучше, чем ничего.
– Не было бы счастья, да несчастье помогло. Да, Край?
– Это ты о чем, любимая?
– Если б мы не угодили под воздействие прибора, если б не погнал нас тот громадный мутант… Макс, мы бы тогда пошли по ложному следу.
Не теряя больше времени, мы двинули по следу верному, попутно не забывая высматривать подходящее укрытие на ночь.
Подул сильный ветер и быстро разогнал тучи, так что все вокруг осветили звезды в компании с полной луной. Удача явно не хотела с нами расставаться – четверть часа спустя мы обнаружили заброшенную ферму. Ну да, в пределах Полигона иных, то есть не заброшенных, просто быть не может. Я бы удивился, обнаружь мы коров или еще какую одомашненную живность в отгороженных стальными решетками загонах. Загоны эти тянулись справа и слева вдоль центрального прохода. Пол в них был толсто засыпан давно уже сопревшей соломой. Изнутри нештукатуреные стены были обшиты досками поверх утеплителя. Люди могут мерзнуть, если хотят, а скотине нужны комфортные условия… Короче говоря, одноэтажное кирпичное здание, крытое ржавым профнастилом, показалось мне вполне надежным укрытием. Уж лучше тут, чем снаружи.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента