– Вы же матро… то есть директор, вам и вопрос, – Феликс понял, что продолжения взбучки не последует, и немного расслабился. – Я найду того, кто поднял этот злосчастный диск, будьте уверены. Если только это не те, кто платил Призраку.
– А этим-то зачем ввязываться в нашу игру? – удивился собеседник. – У них свои дела, у нас свои…
– Это могло бы многое объяснить, – Феликс многозначительно округлил глаза и приосанился. – Большинство покушений вызывают у моих коллег искреннее недоумение. Устранение Мордехая или Белянина вполне вписывается в схему борьбы между группировками, но Юшкин или Слепцов – уже перебор. Даже с точки зрения Конторы. Они были негодяями, но обеспечивали черному рынку определенную стабильность.
– Значит, злодеям она не нужна. Кто-то желает раскачать лодку, и вот здесь-то кроется главное зло – заговорщики используют все доступные средства, в том числе – опасные для нашей миссии.
– Крупная игра, – глубокомысленно изрек Сошников, – требует таких же ставок…
– Они доиграются, – собеседник поджал и без того тонкие губы. – Опасность надвигается медленно, но неотвратимо. Пока, в силу определенной инертности, Сущность преследует лишь келлов, но недалек тот час, когда она переключит все свое внимание на людей. Придет и их черед…
– Не хотелось бы, – пробормотал Феликс, задумчиво почесав в затылке.
– Почему? – пожилой подозрительно прищурился, и его лицо покрылось сетью морщинок.
– Это будет означать, что люди нас победили, – на этот раз не манерничая, ответил Сошников. – Индикатор – к бабкам не ходи. Сущность предпочитает ставить барьеры на пути сильных, победителей. В этом и кроется секрет ее инертности, потому она до сих пор и преследует келлов. В некотором смысле – по привычке. Если мы проиграем поход на Землю, вот тогда она от нас отстанет. Раз и навсегда. До побежденных ей нет никакого дела. Она ими брезгует.
– Ты же назвал вселенское Проклятие древней чушью, – Кирилл Мефодьевич усмехнулся. – Противоречивая ты натура, Феликс Алексеевич.
– Я реалист, – Феликс пожал плечами. – Так принято в моей Конторе…
* * *
*Программист утер вспотевший лоб платком подозрительной чистоты и растерянно взглянул на Сноровского. Иван Павлович вопросительно приподнял брови и чуть подался вперед.
– Не получается, Петенька?
– Это бред какой-то, Иван Палыч, – неуверенно ответил Петр. – Набор символов. «Вектор Тысячелетия» отвечает, что нет такого формата кодировки. Не существует в природе.
– А ты сам-то, Петя, что думаешь? – Сноровский хитро покосился на безучастно созерцающего потолок Андрея.
– Иван Павлович, – в голосе Петра послышались патетические нотки, – это же не персоналка вшивая! Это «Вектор Т»! Он по всем показателям на целый круг впереди самой сверхсекретной продукции Силиконовой долины! Это же не компьютер, а искусственный интеллект! Мы ему на днях голосовой модулятор устанавливаем. Вообще разговаривать будет! Как нормальный человек! Даже с идиомами. Представляете? Фантастика на марше, а не машина! Он для министерства экономики такие расчеты сделал, те неделю с восторженными улыбками на лицах ходили. А в шахматы он одновременно двух чемпионов мира обыграл, как дебютантов!
– Вот и его черед пришел, – негромко произнес Соловьев.
– Да что вы такое говорите… как вас, Андрей?!
– Андрей Васильевич, особенно для вас.
Петр поморщился, но колкость проглотил и от комментариев воздержался.
– То есть твой вердикт – «не может быть»? – уточнил Сноровский.
– Мой вердикт я уже озвучил, – Петр упрямо наклонил голову. – Полный бред.
– Хорошо, – Иван Павлович усмехнулся. – А теперь скорми «Вектору» вот эту информацию и попроси сопоставить ее с бредом. Шифр и текст – достаточно для определения формата кодировки?
– Что же вы сразу-то? – Петр обиженно опустил уголки рта и покачал головой.
Новый анализ занял примерно пять минут. Результат превзошел все ожидания. Причем ожидания сразу всех присутствующих. Не успел Петр повторить свое недавнее утверждение, как «Вектор Т» выбросил на метровый в диагонали экран окно текстового диалога. В нем крупными буквами чернел вопрос:
«Вы издеваетесь?»
– Вот, видите?! – программист торжествовал. – Довели машину до сбоя программы!
– Погоди, – Иван Павлович склонился над клавиатурой.
– Вы можете задавать ему вопросы в голосовом режиме, – подсказал Петр. – Он поймет, просто сам ответит в письменном виде.
– Вот и славно, – обрадовался Сноровский, – а то я очки в кабинете оставил, не попал бы еще по клавишам, вот бы смеху было…
«Совет – купите еще одну пару и не выкладывайте ее из кармана», – появилась новая строчка на экране компьютера.
– Ты смотри, какой самостоятельный! – обратился Иван Павлович к Андрею. – Не желаешь пообщаться?
– Как его величать? – спросил Соловьев одновременно Сноровского и программиста.
– Для вас «Вектор Тысячелетия», – ответил Петр, неприязненно взглянув на странного гостя. – Хотя можно и просто «Вектор» или «ВТ».
– Как дела, «ВТ»?
«Нормально дела, – пробежало по экрану. – Это вы мне работенку подбросили?»
– Я. А что, не тянешь?
«Отчего же – не тяну? Полностью согласен с вашим переводом. Когда я сравнил два текста, то сразу же признал их полную идентичность. Если не обращать внимания на языковую разницу. Вот только есть один нюанс. Петр попросил меня не только подтвердить ваши догадки, но и повторить дешифровку. Этого я сделать не смог».
– Занятно, – вмешался в их диалог Иван Павлович. – Сравнить ты смог, а повторить – нет? Микросхема самообучения перегорела?
«Все мои микросхемы умещаются в энном количестве молекул углерода. Там гореть нечему. Я по-прежнему могу накапливать опыт. Могу его переосмысливать и делать выводы. Могу применять выводы на практике. Но я не могу мыслить алогично».
– Постой, если ты сумел сопоставить зашифрованный текст и его расшифровку, значит, они логичны, – возразил Петр.
«Вместе – да, по отдельности: расшифровка – да, оригинал – нет».
– Ничего не понимаю! – признался программист.
«Если изменить в оригинале хотя бы один символ, я не сумею подобрать новый ключ, изменение всего одной буквы приведет к полному изменению содержания текста».
– Если ты готов это утверждать, значит, все не так уж плохо?
«Хуже некуда. Если верить тексту дешифровки, мы имеем дело с агрессивными субъектами. Нестандартный образ мышления дает им явное стратегическое преимущество. Единственный плюс во всей ситуации заключается в том, что мы вовремя это поняли».
– А они об этом пока не знают, – добавил Иван Павлович. – Получается два плюса.
– Слушай, «Вектор», – снова включился Андрей, – допустим, ты не готов повторить дешифровку, но в чем изюминка этой кодировки – понимаешь? – суть, подвох…
«Не машинный плавающий код. Никакой связи ни с одним из языков программирования. Их система основана на иных принципах. Скорее всего, правила кодировки могут меняться произвольно, например, в зависимости от эмоциональной окраски послания или его важности, срочности и так далее…»
– И это значит… – Андрей задумался.
«Это означает, что все остальные перехваты, так же как этот, сумеете прочесть только вы».
– Перехваты, – Соловьев усмехнулся. – Где же я их возьму?
«Можно организовать поиск в Сети и телерадиоэфире. Но я сумею всего лишь выявить и маркировать подозрительные объекты. Разбираться с ними дальше все равно вам».
– Такой объем… – Петр сочувственно взглянул на Соловьева и покачал головой. – В понимании «ВТ», едва ли не каждый пятый объект является подозрительным. Даже просто пробежать глазами – уже «смерть на взлете», а если хоть немного вчитываться… Короче, дохлый номер.
– Тебе, Петя, надо взбодриться, – заявил Сноровский, – кофейку выпить, например. Чтобы самому от меланхолии избавиться и на других тоску не нагонять.
– Ну, так налейте, – легко согласился программист. – Рассуждать-то все мастера…
– Вот-вот, – Иван Павлович рассмеялся. – Ты – в первую очередь! Ладно, ребятки, хватит для начала. Мы с Андрей Васильевичем пойдем, посидим-подумаем, а вы тут приберитесь… Ну, шифровки эти подальше запрячьте, тексты диалогов… Чтобы никто не задавал лишних вопросов. Не время еще, сырое дело, невнятное…
– Какое дело? – понятливо кивая, спросил Петр. – Кофе попили, пару анекдотов рассказали, да у «ВТ» погоду на завтра спросили – это разве дело?
– Молодец.
«А, Иван Павлович! Давно пришли?» – высветилось на экране «Вектора».
– И ты молодец, – рассмеялся Иван Павлович…
В отличие от Бориса аккуратный Сноровский обедал всегда в одно и то же время. Правда, не выходя из кабинета. Когда пробил заветный час, он включил допотопный электрический чайник и разложил на блюдце с забытой надписью «общепит» бутерброды. Андрей не стал отказываться от приглашения и, убрав на подоконник переполненную пепельницу, придвинул свой стул к столу.
– Когда читаешь текст в пятый раз, внимание концентрируется на деталях, – неторопливо прожевывая бутерброд, заявил Иван Павлович. – Ты обратил внимание, как подобраны объекты? Промышленные предприятия, которые занимаются переработкой сырья. Металлургические комбинаты, нефтеперерабатывающие, обогатительные и аффинажные комплексы, причем никакой системы в списке я не увидел. Как будто разведчик просто ехал по промзоне и описывал то, что попадалось на пути.
– Возможно, так оно и было, – Соловьев кивнул. – Чужаки не приветствуют системный подход. Они предпочитают иметь перед глазами реальную картину, а не обезличенные статистические сводки. Вот территория, вот на ней дома, в которых проживает столько-то жителей, вот дороги, по которым в день проезжает примерно столько-то машин, вот предприятия, выпускающие такое-то количество продукции. Удобно это или нет, судить не нам. Пришельцы мыслят иначе.
– Тем не менее они находят с нами общий язык, ведь им удается успешно внедрять своих шпионов. – Сноровский задумался: – Как им это удается? Да и ты их прекрасно понимаешь. Тоже странно.
– Понять их несложно. Если пользоваться не только корой, но и подкоркой. Привести наши мыслительные системы к общему логическому знаменателю нельзя, однако можно воспользоваться подсознанием, понять их при помощи интуитивного прозрения.
– Это верно, – Иван Павлович рассмеялся. – Интуитивное прозрение после телепатического обследования! Это ты здорово придумал, Андрюша. Только ведь на самом деле ты один такой умный. Все остальные люди в обход коры думать не умеют, да и чужие мысли не читают. Как в такой ситуации быть?
– Поставить меня на полное довольствие, – Соловьев вздохнул, – и эксплуатировать мой талант до полной победы над врагом.
– Хорошо, что ты сам это сказал, – Сноровский удовлетворенно кивнул. – Однако вернемся к теме. Рапорт содержит сведения о промышленном потенциале нашего региона. Что это нам дает?
– Ареал поисков.
– Верно. Чтобы так подробно изучить местность, надо на ней постоянно находиться. Не из горных пещер через телескоп наблюдать, а бродить по территориям заводов, гулять по улицам, ездить по дорогам… Так?
– Но круглосуточно бродить они не могут. Им надо куда-то возвращаться. Туда, где они сумеют отдохнуть и зафиксировать информацию, – подхватил мысль Соловьев. – В логово.
– Верно. И логово это не должно быть сильно удалено от изучаемых объектов.
– Какой-нибудь подвал в городе или пригороде.
– Ты сам говорил, что ворота, через которые они проникли, это здоровенная арка. В подвал такое сооружение не влезет.
– Почему вы думаете, что в логове должны быть ворота?
– А где? А если их вычислят враги, то есть мы? Что проще – побросать все имущество в серебристое небытие и прыгнуть туда самим или, отстреливаясь, бежать через весь город в тайное место? Как бы алогично ни мыслили эти чужаки, логово они должны были устроить где-то в промзоне, я уверен.
– Там очень много частных заводиков и складских комплексов, – Андрей задумчиво потер подбородок. – Если отбросить те, что не имеют на своей территории глубоких подземных хранилищ или двухэтажных зданий…
– Верной дорогой идешь, товарищ, – Иван Павлович усмехнулся. – Если отбросить еще и два учреждения ГУИН, таможенные склады, зоны досмотра, хозяйство аэропортов и еще три десятка мелких предприятий, останется всего лишь сто – сто двадцать объектов. Вдвоем мы их изучим моментально, года за три…
– Как же быть? – Андрей удивленно приподнял брови.
– Ответ очевиден, – Сноровский обреченно вздохнул, – надо идти к начальству и вымаливать «добро» на крупную операцию.
– Почему вымаливать?
– Потому, мой феноменальный друг, что, с точки зрения начальства, все наши выводы будут очень сильно смахивать на фантазии.
– Но ведь их подтвердил «ВТ»!
– А «Вектор Т» – это настолько секретная разработка, что даже я не имею права знать о его существовании, – Иван Павлович назидательно поднял вверх указательный палец.
– Но, по-моему, о нем знают все…
– Верно, однако официально считается, что о нем известно лишь директору, трем его заместителям и четырем программистам. Заметь, что и у директора есть свой начальник, который не похвалит его, если выяснится, что мы занимали машинное время глупостями. Нет, Андрей Васильевич, нам нужны факты, добытые традиционным путем. А мы таковых не имеем. Кроме «ВТ», подтвердить правильность твоей дешифровки некому.
– Как это – некому? – Андрей покачал головой. – А шпион?
– А он плюнет тебе в лицо и пошлет подальше вместе с телепатией и беспочвенными обвинениями. Анкета у шпиона наверняка чистая, а нормальных улик против него нет. Что ты ему предъявишь?
– Он мне то же самое сказал вчера вечером, – задумчиво пробормотал Соловьев.
– Ага, так это, значит, тезка нашего отца-основателя? – смакуя догадку, Иван Павлович даже причмокнул. – Вот почему он вокруг меня все время крутится! Контролирует, чтобы я не разузнал ничего важного… Ай да Феликс, ай да… Слушай, Андрюша, а как себя величают эти ребята?
– Келлы. С планеты Келлод и Диши…
– Так и называется Келлод-и-Диши?
– Нет, – Андрей усмехнулся. – Келлод – метрополия, а Диши – колония – его ближайшая соседка по звездной системе, спутник, ну как наша Луна.
– Двух планет им мало! – возмутился Сноровский. – Ну, келлы! Тоже мне, завоеватели с большой дороги! Ну, ничего, жадность их и погубит! Иду к начальству, однако… – Удачи…
Вернулся он часа через четыре, и Андрей даже не стал ничего спрашивать. Результат аудиенции отражался на лице Ивана Павловича в виде багровых пятен. Он уселся в кресло и медленно провел рукой по блестящей лысине.
– Такие вот дела, Андрюша, – настроение Сноровского опустилось намного ниже нормального. – Не принять ли нам успокоительного? Грамм по пятьдесят.
– А поможет? – Соловьев с сомнением покачал головой.
– Поможет – не поможет, а расслабиться надо, – Иван Павлович достал из тумбочки початую бутылку коньяка. – Прав ты оказался насчет Феликса. Келл он или нет, но сволочь приличная. Накатал рапорт о десяти страницах – главное, когда успел? – и упреждающим ударом вышиб нас с тобой из списка благонадежных граждан. Меня начальство чуть под полиграф не пустило. Пытали до посинения. Откуда сведения, почему да как? А я извиваюсь, как змея на сковородке, и только нечленораздельно мычу…
– Отфутболили?
– В результате – да, – Сноровский выпил, поморщился и тут же налил еще. – Но это еще цветочки. Только я выбрался из приемной, меня Петенька огорошил. Накинулся прямо в коридоре, как коршун, и давай клевать. «Вектор» вышел на какую-то мутную локальную сеть, и его там так приложили, что он даже непроизвольно перезагрузился. А как пришел в себя да занялся самодиагностикой – выдернул из своего виртуального тела два десятка вирусных заноз.
– Ну, хотя бы обошлось? – Андрей покосился на бутылку.
– Одну «пулю» из «левой пятки» он до сих пор вынимает, – Иван Павлович налил еще рюмку и спрятал бутылку в тумбочку.
– Нелогичную? – Соловьев воспользовался моментом и, опередив его, выпил коньяк.
– Точно, – Сноровский с сожалением покосился на пустую рюмку и порылся в кармане пиджака. – Вот, это тебе…
Он протянул Андрею сложенный вчетверо листок. Соловьев развернул бумагу и уставился на ряд символов. Написаны они были неровно, но разборчиво. Было видно, что, срисовывая их с экрана, Петр серьезно нервничал.
– А принтера у него нет? «Тестовый сигнал перехода сто пятьдесят семь. Коро», – прочел Андрей вслух. – Не вирус это. Просто защита по принципу «свой-чужой».
– «Вектору» от этого не легче, – Иван Павлович протянул было руку к тумбочке, но передумал. – Сто пятьдесят семь? Порядковый номер?
– Может быть, модель? – неуверенно предположил Андрей.
– Модель – это скорее «Коро», – Сноровский тяжело вздохнул. – Вляпались мы, Андрюша. Чувствуешь, как плотно нас прижали? Ни вдохнуть, ни выдохнуть. Хоть реально, хоть виртуально…
– Что же делать? – Соловьев расстроенно потеребил бумажку и бросил ее в пепельницу.
– А вот что, – Иван Павлович поднес к листку огонек зажигалки. – И забыть…
– Нет, – Андрей нахмурился и, выдернув записку из пепельницы, затушил огонь. – Надо просто подождать, пока не вернется Борис.
– Не хотел я тебя расстраивать… – Сноровский тяжело вздохнул и снова достал коньяк.
– Нет! – Соловьев побледнел и оглушительно хлопнул ладонью по столу.
– Ты думаешь, мне хочется в это верить? – Иван Павлович убрал рюмки и поставил рядом с бутылкой два пластиковых стаканчика. – Такой мужик был! Таких на всю страну сотни не наберется…
– Я не верю! – горло Андрея сдавила страшная обида. На злодейку Судьбу, на людей, из-за алчности которых погиб лучший друг, на самого себя…
– Выпей, Андрюша, помяни Борис Сергеича, – Сноровский налил почти полный стакан, – земля ему пухом…
– Вы можете провести меня в больницу?
– В субботу похороны. – Иван Павлович налил себе чуть меньше и тут же выпил. – Ребята уже сбрасываются на венки.
Соловьев медленно поднял стакан и так же медленно выпил. Через несколько минут на его щеки вернулся неравномерный румянец. Он невесело усмехнулся каким-то своим мыслям и встал.
– Завтра можно не приходить?
Сноровский отвел смущенный взгляд.
– А тебя, Андрюша, больше вообще не пустят. Константинов так и сказал. Уйти, в память о Борисе Сергеиче, тебе позволено, но больше ни ногой. Только в кандалах, если на чем попадешься…
– Надо бы вашему Константинову в глаза посмотреть, – лицо Соловьева исказила довольно неприятная гримаса. – Может, он тоже келл?
– Ответственность у него непомерная, – Иван Павлович с сожалением покачал головой. – Вот и страхуется. Карьерой своей дорожит. Чтобы стать таким осторожным, необязательно прилетать с Келлода.
– Ну, а вы? – Андрей сунул руки в карманы и чуть подался вперед.
– А что – я? – Сноровский смущенно потер переносицу. – Я человек казенный. Приказал начальник забыть о посторонних фантазиях – забываю. Тем более мне до пенсии три дня осталось. И, похоже, задерживать меня в славных рядах Конторы никто не собирается… Такие вот дела, Андрюша, выхожу в отставку. Тихо, мирно, с получением всех положенных сумм и почетной грамотой… Так что ты ступай, а мне дела надо к передаче подготовить…
Иван Павлович указал глазами на дверь и подмигнул. Соловьев удивленно приподнял брови, но спрашивать ни о чем не стал.
«Уходи», – одними губами приказал Сноровский.
Андрей вынул руки из карманов и едва заметно нарисовал в воздухе указательным пальцем круг. Иван Павлович на секунду закрыл глаза, подтверждая, что знак понятен, и он, даже если не позвонит, то обязательно свяжется иным способом.
«Завтра?» – также только губами спросил Соловьев.
Сноровский снова моргнул и решительно указал на дверь.
– Прощайте, Андрей Васильевич.
– Встретимся еще, – стараясь не переигрывать, сурово ответил Соловьев. – На похоронах…
* * *
*Летнее кафе обрело жесткий каркас, дюралевую крышу и стеклянные стены. Официантки больше не мерзли, но передвигались между столиками все так же энергично, словно хотели согреться. Андрей проводил одну из девушек долгим взглядом и сочувственно качнул головой.
– Трудно честной девушке жить одной в большом городе, – кивая ей вслед, пробормотал он так, чтобы его слышал только сидящий напротив Сноровский. – Учится, работает, выкраивает гроши на булавки…
– Мало платят? – Иван Павлович с интересом взглянул на официантку.
– Копит на дубленку, зима же на носу…
– А спонсора нет?
– Есть один, только она его любит и денег не просит, чтобы случайно не поставить в неловкое положение. Он женат, да и доходы у него не ахти, едва на семью хватает…
– Нашла бы себе свободного, – Сноровский пожал плечами. – Вон какая красавица…
– Любит, я же сказал, – Андрей опустил взгляд к столешнице и потер виски. – А отбивать его, семью разрушать – она слишком порядочная…
– Шашни заводить – не порядочная, а побороться за счастье, выпадающее человеку раз в жизни, – просыпается совесть? – Иван Павлович усмехнулся. – Это лень, а не порядочность. Да и любовь, видимо, больше от скуки…
– Эк вы все вывернули! – Соловьев оставил в покое виски и положил ладони на стол. – Что будем делать дальше, Иван Павлович? Как нам теперь искать это логово?
– А так же. – Сноровский отхлебнул кофе и невинно взглянул на Андрея: – Что нам терять?
– Мне-то действительно – нечего. – Соловьев попытался заглянуть в его зрачки, но Иван Павлович вовремя отвел глаза.
– Не надо со мной этого делать, – в голосе чекиста послышались приказные нотки.
– Виноват, – пробормотал Андрей. – Просто я не понял, что значит «так же»?
– Обратимся за помощью к тем, кто имеет людей и технические возможности.
– Все равно не понимаю. – Соловьев помешал кофе пластиковой ложечкой. – К кому? К милиционерам? Частным охранникам? Бандитам?
– К военным, – проглотив кусочек пирожного, пояснил Сноровский. – Есть у них судорожная готовность к такого рода делам. Мне по долгу службы приходилось общаться с их специалистами. Правда, самый главный спец уже на пенсии, но не по здоровью, а исключительно по выслуге лет…
– Спец по тарелкам?
– Ага, – раздался над ухом Соловьева знакомый голос. – По тарелкам. И чайникам вроде вас.
Андрей поднял взгляд и обнаружил, что над его макушкой нависает внушительных размеров плечо – это новый собеседник через голову Соловьева протянул руку Ивану Павловичу. Сноровский пожал протянутую конечность и кивком указал на Андрея:
– Знакомьтесь…
– Да виделись уже. – Человек уселся за столик рядом с чекистом. – На пятом складе. Слышал про Бориса. Жаль. Толковый мужик был. Из всей Конторы – единственный, кого я переваривал.
Андрей вспомнил его сразу. Бывший полковник военной разведки Безносов был запоминающейся личностью. Да и происшествие на складе было еще очень свежо в памяти.
– А меня? – фальшиво возмутился Иван Павлович.
– А из тебя какой гэбэшник? Так, одни корочки… Чего звали, отщепенцы?
– О, я вижу, тебя уже просветили? – Сноровский рассмеялся.
– А то, – Безносов самодовольно улыбнулся и взглянул на выпорхнувшую из служебного помещения официантку: – Ничего не надо.
Девушка расстроенно закусила губку и, спрятав блокнотик, вернулась в жизненную тень. Андрей мысленно поклялся оставить ей колоссальные чаевые и тут же вспомнил, что в этом уже клялся, но клятвы своей так и не исполнил.
– Дело есть. – Иван Павлович вытер губы бумажной салфеткой.
– Я догадался. – Безносов был очень крут и осознавал это в полной мере.
Андрею, чтобы это понять, даже не требовалось изучать его поверхностные мысли и эмоции. Однако он все же заглянул в зрачки полковника, но увидел в их глубине только странное багровое марево. Безносов на секунду замер, словно припоминая нечто важное, а затем расплылся в снисходительной улыбке.
– Ты не туда полез, самородок. В мою черепную коробку тебе не пробиться.
– Откуда вы… – Андрей не закончил фразы.
Его тело обрело неестественную легкость, а окружающие предметы вдруг поплыли по часовой стрелке. Соловьев обмяк и начал сползать куда-то под стол.
– Сесть, – негромко приказал Безносов.
Команда оказала на Андрея отрезвляющее действие. Он уцепился за край и, выбравшись из-под стола, снова сел на стул. При этом он беспрестанно мотал головой.
– Очумел слегка, братишка?
Услышав знакомое обращение, Соловьев вздрогнул. В последние годы так к нему обращался только один человек, но этого человека уже не было в живых.
– Что это было?
– Что это было? – нарочито густым басом передразнил его Безносов. – Сопли тебе утер, вот что это было. Я еще позавчера понял, что Боря тебя не просто так за собой таскает. Справочки навел. Да вспомнил кое-что из специальных навыков. Меня такими вот телепатическими приемчиками не напугать. Мы же не в горах, и я тебе не твой ротный. Я этот курс еще двадцать лет назад прошел. Мысленная атака – блок – ответный удар. Легко и непринужденно.
– Так вы тоже… владеете?
– А ты думал, один такой? – Полковник рассмеялся. – Думал, мамаша с каким-нибудь пришельцем согрешила, и вот потому ты такой уникальный? Нет, сержант Соловьев, все гораздо проще. У тебя особый тип психики. Максимально лабильный. Психоматрица, как говорят наши военно-медицинские умники, неустойчивая. Для произвольной инициации телепатических способностей – вариант идеальный. А вообще талант этот в каждом человеке есть. Его только надо разбудить.