Шалыгин Вячеслав Владимирович. Враг внутри

   — Я же вам объяснял, — с легкой досадой ответил. профессор. — Дополнительная оболочка, или наружное сознание, как мы его называем, принимает на себя практически все негативные эмоции и дает основному личностному контуру время, чтобы подготовиться к приему и переработке этой информации. Это словно щит или экран, но не механический, а активный, способный реагировать на ситуации в точности, как это делает нормальное сознание.
   — А как же проблема раздвоения личности?
   — Неактуальна, — возразил Петров. — Ведь мы оставляем исходное сознание в нормальном, здоровом состоянии. Доброволец как бы видит себя нового немного со стороны. Например, удайся эксперимент в вашем случае, вы бы наблюдали за самостоятельной деятельностью Сергея Субботина и могли бы давать ему советы, а в кризисной ситуации даже прийти на помощь.
   — Если бы он струсил и растерялся, я бы не испытывал этих эмоций? — уточнил Андрей.
   — Верно, — согласился доктор. — И поскольку ваш взгляд со стороны был бы более адекватен, приоритет в принятии решения перешел бы к вам. Программа согласования действий составлена очень тщательно. Вы не стали бы спорить из-за сорта газировки со своим, условно говоря, вторым «я», ведь ваши вкусы и пристрастия полностью совпадали бы, но при внезапном нападении шок от неожиданности испытал бы Сергей, а решение, куда бежать, приняли бы вы…
   — А когда степень ответственности за принятие решений становится на порядок выше?
   — Поспорить вам все равно бы не удалось, — Петров покачал головой. — Конфликт внутри себя — это патология, как ни крути, и программировать взаимное недоверие или недопонимание между личностными оболочками — нерационально.
   — А что, если, «устав от стрессов», искусственная личность поменяется местами с натуральной?
   — Это исключено, — уверенно заявил доктор. — Тот же Субботин создан мощной машиной с гениальной программой, но все-таки он не может претендовать на роль истинной человеческой личности. Он всего лишь имитация, совершенная, почти неотличимая от естественной оболочки сознания, но, как говорится, «увы» и «ах»…
   — Вот вам и почва для конфликта, — заметил Андрей.
   — И снова неверно, — улыбнулся Петров. — Основной закон создания искусственного интеллекта действует и в нашем случае. Человек имеет преимущество в решении любых вопросов. Правда, наружная оболочка практически не ошибается, а потому ссориться с ней не из-за чего, но это уже второй вопрос.
   — Неужели все настолько идеально? — с сомнением спросил Андрей.
   — Практически, да, — заверил профессор. — Наш мозг в норме загружен работой на пять процентов и потому в нем без проблем могут уместиться даже не один и не два дополнительных личностных контура. Мы работаем над этим вопросом, но, пока наши добровольцы не «обкатают» текущую программу, приступать к более широким исследованиям было бы неправильно.
   — И что же, ваших «янусов» до сих пор не вычислила ни одна специальная аппаратура?
   — Нет, — Петров рассмеялся, — в основном потому, что ничего подобного никто, кроме нас, пока не придумал…
   — Вы так легко раскрыли мне все тайны, что я начинаю опасаться за собственную безопасность, — Андрей покачал головой.
   — Все в рамках контракта, — Петров развел руками. — Я не киношный злодей, который превращает людей в киборгов или ходячие компьютеры; все мои пациенты — добровольцы, зарабатывающие на этом большие деньги. К тому же, по окончании исследований, дополнительный контур удаляется из сознания подопытного в обязательном порядке, и он возвращается к нормальной жизни. Ваш случай отличается от прочих, но я все равно намерен выполнить условия договора.
   — Несмотря на то что я не поддаюсь на это ваше программирование? — спросил Андрей.
   — Мы проведем с вами эксперимент иного рода. Пойдем, так сказать, от обратного… Ведь причина вашей странной устойчивости к имплантации наружной оболочки сознания должна иметь некое научное объяснение, не так ли?
   — Так, — согласился доброволец. — Я бы все объяснил исключительной вредностью и упрямством первоначального субстрата, то есть — меня…
   — Этого мало, — профессор улыбнулся. — Гадать не будем. Для начала проведем комплексное обследование, а затем поместим вас в модель кризисной ситуации…
   — Модель? — Андрей скривился. — Что-то я сомневаюсь. Судя по тому, как ловко вы устроили мне подписание контракта, я и глазом не успею моргнуть, как окажусь где-нибудь во вражеском тылу или на опасном для жизни задании по ликвидации аварии в ядерном реакторе…
   — Гарантирую предельную честность, — серьезно заверил доктор. — Если вместо модели вас придется отправить на реальное дело, мы подпишем дополнительное соглашение.
   — Это уже ближе к истине, — хитро прищурясь, сказал Андрей. — Ставлю сто против одного, что вы давно придумали, на какое дело меня отправить.
   — Если пройдете тесты, — профессор кивнул.
   — Вы же знаете, что пройду, — уверенно заявил пациент. — Иначе вы не раскрыли бы все карты.
   — Я начинаю понимать, почему провалилась миссия господина «Субботина», — пробормотал Петров, внимательно разглядывая Андрея. — Хорошо, будем откровенничать дальше. Вы хотите стать космонавтом?
   — Вот так поворот! — Андрей присвистнул. — Настоящим или виртуально?
   — Настоящим…
   — В целом — да.
   — Вот мы и договорились, — профессор удовлетворенно потер ладони. — Начиная с послезавтра вы включаетесь в ускоренный курс тренировок космических экипажей. Это займет примерно неделю. А затем, числа седьмого или восьмого, вы в составе экипажа из наших добровольцев отправитесь в полет на корабле «Плутон-13» к одноименной планете. Как перспектива?
   — Надо подумать, — недоверчиво глядя на Петрова, сказал Андрей. — Плутон?
   — Именно так.
   — Неужели я пролежал без сознания так долго?
   — В каком смысле?
   — По-моему, современная космонавтика едва сводит концы с концами и с большим трудом осваивает орбиту…
   — Ах, вот вы о чем? Нет, все как раз наоборот, но широкой общественности эта информация действительно недоступна. Заметьте, что порядковый номер вашего корабля 13. Это говорит о том, что предпринималось, по крайней мере, двенадцать попыток достичь края Солнечной системы…
   — Удачных?
   — Вполне…
   — А Марс?
   — Яблони там пока не цветут, но несколько городов под куполами уже построено…
   — Невероятно! Вот куда уплывают все деньги!
   — Это вы сетуете на сотрясающие нашу страну кризисы? — Петров усмехнулся. — А вы не пробовали задуматься над тем, что любой космический корабль на самом деле не такая уж дорогостоящая штуковина, если, конечно, составлять смету честно, не доверяя это дело производителям комплектующих изделий. Любая радиодеталь, например, будет стоить доллар, если впоследствии пойдет для сборки обычного магнитофона, и тысячу, если мы проболтаемся, что этот рекордер будет установлен в космическом аппарате. Понимаете, о чем я? Так вот, суммарные затраты на один межпланетный корабль, при соблюдении секретности конечной цели заказов, равны таковым на постройку пары «Боингов». Теперь примерно прикиньте, каков авиапарк хотя бы одной небольшой страны, и вы поймете, что на самом деле освоение космоса вовсе не такое дорогостоящее дело. А скрывать достижения космонавтики приходится по двум простым причинам: первая — тупость обывателей, которым непонятно, зачем нужно тратить деньги на изучение безвоздушного пространства, а вторая — чтобы скрыть наш истинный потенциал от противника…
   — Вы хотите сказать, что американцы не знают о двенадцати полетах наших кораблей к Плутону и колониях на Марсе?
   — Нет, я говорю не об этом противнике. Я имею в виду врагов внутри земного общества, врагов человечества…
   — Пришельцев?!
   — Именно так. Они давно уже обосновались среди нас и ведут самое пристальное наблюдение за развитием нашей цивилизации. Мы знаем не только об их существовании, но и о том, кто они, как выглядят, где живут, с кем встречаются, и так далее. Практически все чужаки находятся под наблюдением специальной международной структуры, вроде Интерпола, но с более широкими полномочиями.
   — Почему же вы не изолируете этих пришельцев? — удивился Андрей.
   — Всему свое время, — Петров покачал головой. — Арест шпионов не даст нам ничего ценного. Гораздо разумнее будет дождаться тех, на кого эти шпионы работают.
   — Это может случиться через сто лет или не случится вовсе, — Андрей пожал плечами. — За такое время ваша бдительность увянет, и чужаки затеряются в толпе.
   — Исключено, — возразил Петров. — Но дело даже не в дисциплинированности наших наблюдателей за пришельцами. Судя по новейшим данным, основные события уже начались. Вполне вероятно, ваш полет будет основным этапом сбора данных для принятия решения о начале операции «Бастион». Это хорошо спланированная акция по защите Земли от нашествия внешних врагов. Вы проведете разведку, сообщите о результатах, и, если они окажутся неутешительными, военные нанесут по врагам упреждающий удар… Я рассказываю об этом потому, что на обсуждаемом нами Плутоне обнаружена колония чужаков и большой межзвездный корабль…
   — Вы точно не шутите? — Андрей помотал головой, словно стряхивая наваждение.
   — Какие уж тут шутки? — Профессор пожал плечами. — Колония защищена особым парализующим полем, пройти сквозь которое, по нашим предположениям, смогут только «янусы». Без экранирующей оболочки из искусственного сознания людям за этот барьер не пробиться…
   — А при чем здесь я?
   — А вы, при помощи вражеского защитного поля, будете разбираться со своим особым даром, — охотно пояснил Петров.
   — Вы хотите, чтобы меня парализовало?! — возмутился Андрей.
   — Я уверен, что этого не произойдет, — успокоил его доктор.
   — Что же тогда произойдет?!
   — Вот и мне интересно — что? — признался профессор. — Ваш скрытый потенциал может оказаться гораздо выше, чем расчетная мощность вражеской защиты, но я все равно, даже примерно, не могу предположить, как отреагирует ваше подсознание на такую нагрузку.
   — Во мне проснутся паранормальные способности? Телепатия, пирокинез…
   — Возможно и такое, — согласился Петров. — Я вас убедил?
   — Отчасти, — осторожно сказал Андрей. — Но раз время поджимает, с подробностями разберемся по ходу пьесы.
   — Вот это правильно, — одобрил доктор. — Прошу к первому стенду. Тест на психосовместимость. Все — таки в коллективе будете работать… И еще, Сергей Иванович, я бы хотел, чтобы об истинной цели вашей особой миссии знали лишь два человека: вы и я. Для прочих ваш статус будет таким же, как и у всех, — «янус», человек с дополнительной личностной оболочкой…
   — С этого бы и начинали, — Андрей усмехнулся. — Только, учтите, я не пилот и не инженер, раскусить меня будет несложно.
   — А мы оформим вас, как десантника, космонавта, в обязанности которого будет входить высадка на планету и контакт с пришельцами…
   — Пушечное мясо, — перефразировал Андрей.
   — Примерно так, — не моргнув глазом, согласился Петров. — Только поверьте моей интуиции — до этого дело не дойдет.
   — Вы не верите в успех нашей экспедиции?
   — Верю, но только если в ней будете участвовать вы, — признался доктор. — На эту мысль меня натолкнул тот факт, что отнюдь не все из членов экипажа американского корабля-разведчика отключились при контакте с оборонительным полем чужаков. Их капитан сумел вывести космолет из опасной зоны и положить его на курс к Земле, хотя двойным сознанием не обладал. Значит, дело было в каком-то особом свойстве его натуры…
   — А почему вы решили, что я обладаю тем же «особым свойством»?
   — Потому, что я был хорошо знаком с этим американцем и вы похожи на него, как родной брат, только не внешне, а по характеру…

Глава 5

   — А где невесомость? — невольно вырвалось у Андрея, когда корабль закончил орбитальный разгон и лег на курс к Плутону.
   — А где тебя откопали? — насмешливо поинтересовался командир корабля, капитан Майков. — Это же космолет класса «Плутон»!
   Он многозначительно поднял вверх указательный палец и прошелся по палубе командного отсека.
   — Ну и что? — упрямо спросил Андрей.
   — Эти посудины оборудованы аппаратами искусственной гравитации, — пояснила Татьяна, присаживаясь в кресло рядом с Андреем. — Твой внешний контур далек от технических тонкостей?
   — Внутренний тоже, — буркнул Андрей и отвернулся.
   — В штатном расписании твоя должность самая загадочная — «командир десантной группы». А кто входит в её состав? Все мы?
   — Нет, — Андрей несмело взглянул на девушку и почувствовал, что ведет себя достаточно глупо.
   Обижаться на высокомерные реплики Майкова «командиру десантной группы» не следовало. Геннадий просто пытался распустить хвост перед Таней. Его особую заинтересованность Андрей заметил ещё в первый день сборов. Стремление командира завладеть вниманием космонавта-исследователя с пушистой фамилией Зайчик Серегину было хорошо понятно. Такие особенные девушки на пути мужчины встречаются обычно лишь однажды за всю сознательную жизнь, и упускать шанс Майкову не следовало, но Татьяна явно не благоволила франтоватому ухажеру. Более того, уже на второй день подготовки к полету она обратила благосклонный взгляд на Андрея, и между командиром корабля и Серегиным тут же побежали искры. Напряжение достигло максимума после старта, когда исчез контроль со стороны начальства и Майков ощутил себя полноправным хозяином положения. Андрею феодальные замашки командира были не по нутру, но соперничество на почве ревности здесь было ни при чем. В петушиные бои он не ввязывался со школы. Он ещё тогда определил для себя, что если женщина жаждет, чтобы её разыграли, как вещь, даже на благородном поединке, то она не стоит затраченных усилий. Вот и сейчас, подозревая, что Татьяна всего лишь использует его, чтобы подразнить Майкова, космонавт «Субботин» сохранял олимпийское спокойствие и не поддавался ни на какие уловки.
   — Сергей у нас уставший от боев ветеран множества тайных операций, — поддерживая командира, с легкой издевкой высказалась Анна, биолог экспедиции. — Он хранит молчание, в глубине души скорбя о загубленных душах, но, когда придет час, он спасет нас всех от покрытых слизью и коростами межпланетных монстров…
   — А одну из своих прежних медалей подарит по возвращении случайной подружке, — продолжила третья женщина в экипаже, инженер Тамара.
   — После того, как вдрызг напьется в заплеванном баре, — закончил другой инженер — Алексей.
   — И только тогда исчезнет из его сердца печаль, а из мозгов пустота… — грустным голосом внес свою лепту в спектакль корабельный врач Пал Палыч.
   Экипаж не выдержал и рассмеялся. Андрей тоже улыбнулся, но все-таки через силу. Быть объектом насмешек ему не особо нравилось, но жизненный опыт подсказывал, что одним ударом такие ситуации не выправляются. Пока авторитет командира не был подпорчен, бороться с ним за лидерство было бессмысленно.
   — Ну что вы пристали к десантнику? — снизошел Майков. — Смотрите, побьет! Корабль маленький, куда прятаться от него будете?
   — Не обращай внимания, — наклонясь к самому уху Андрея, прошептала Таня. — Это у них эйфория, головокружение от успехов. Перед стартом Олег Гаврилович намекнул Майкову, что, возможно, этот полет обнародуют. Вот они и радуются. «Первый» межпланетный и сразу на Плутон! Для общественности должно звучать действительно потрясающе. Представляешь, какая популярность ждет нас по возвращении на Землю?
   — Не нас, — осторожно напомнил Андрей.
   — Ты имеешь в виду основные контуры? Петров обещал оставить нам все воспоминания, не связанные с военными секретами. Да, насколько я знаю, особо сильные впечатления и так проникнут в основное сознание, а оттуда их уже ничем не вытянешь.
   — Это худший из вариантов, — заметил Андрей.
   — Сережа, ну почему ты такой пессимист? — Таня ласково обняла Андрея за плечи.
   — Если Петров узнает, что ты записывала все, что видела, не только на внешнюю оболочку, но и на внутреннюю, — сотрет обе, — мрачно качая головой, сказал он.
   — Он тебя, наверное, чем-то обидел? — озадаченно предположила Татьяна. — Олег Гаврилович хороший человек. Зря ты так…
   — Видимо, я его плохо изучил, — отступил Андрей.
   — Так, на корабле объявляется отбой! — хлопая в ладоши, крикнул Майков. — Всем, кроме вахтенных, приказываю расползтись по каютам! Татьяна, ты сегодня дежуришь со мной!
   — Что за необходимость дежурить по двое? — с вызовом глядя на командира, спросила Таня.
   — Особой необходимости нет, — криво улыбаясь, ответил Майков, — но я хочу, чтобы ты подежурила именно со мной. А остальные могут делать это с кем хотят. Я уверен, что вот с этим типом не станет коротать ночную вахту никто…
   Он кивнул в сторону Андрея.
   — В расписании ясно сказано, что вахту несет только один космонавт, а значит, я иду спать, — смерив командира презрительным взглядом, заявила Татьяна.
   — Не понял! — удивленно приподнимая брови, протянул Геннадий. — Бунт на корабле?!
   — Пошел ты… — предложила Татьяна и схватила Андрея за рукав. — Идем, Сережа, пусть он немного поработает над собой…
   — Эй, Татьяна Викторовна, я не потерплю такого поведения! — возмущенно произнес Майков и протянул руку, чтобы остановить девушку.
   Отметив про себя, что ситуация развивается по классическому сценарию, Андрей перехватил предплечье командира и резко вывернул его кисть. Майков охнул от боли и непроизвольно присел.
   — Ты на кого руку поднял, гад?! — багровея, прошипел поверженный Геннадий.
   — Задаю себе аналогичный вопрос, но ответа на его не нахожу, — спокойно изрек Серегин. — Командиром тебя называть язык не поворачивается, а козлом не имею права, не в курсе…
   — Ты свои бандитские замашки брось! — пытаясь сохранить лицо, сдавленно ответил Майков.
   Андрей усилил нажим, и в запястье у Геннадия что-то хрустнуло. Он резко вскрикнул и повалился на пол. На крик тотчас сбежались все члены экипажа. Они застыли рядом с баюкающим руку командиром, не зная, что предпринять, и только Пал Палыч немедленно приступил к оказанию первой помощи.
   — Мы ещё не одну шишку набьем, пока привыкнем к пониженной гравитации, — мельком бросив на Андрея хитроватый взгляд, заявил доктор. — Ничего, командир, связки надорвал слегка… Вылечим, не переживай!
   — Запнулся, — сквозь зубы процедил Майков, стараясь не смотреть никому в глаза.
   — У меня тоже после стартовых перегрузок до сих пор все перед глазами плывет, — поддержала версию врача и командира Тамара.
   — Выспаться нам надо, — подытожил Алексей. — Выспимся — точно «штормить» перестанет.
   — Да, да, давайте, давайте, — подталкивая товарищей к выходу из командного отсека, сказала Таня, — по койкам, пока не поубивались все!
   Вскоре в отсеке остались только Майков и Пал Палыч.
   — Жить будешь, — заверил командира доктор. — Может, подменить тебя?
   — Да я все равно не засну, — Геннадий кивком указал на забинтованную руку. — Ноет…
   — Ну, смотри, — врач пожал плечами. — Трудись. Только не спотыкайся больше на ровном месте…
   — Постараюсь, — угрюмо ответил Майков.
   — Я думаю, — Пал Палыч усмехнулся и исчез за дверью своей каюты.
 
   Геннадий остался один, и теперь никто не мешал ему выплеснуть наружу всю скопившуюся злость, но эмоции провалились куда-то в глубину сознания и угасли. На поверхности осталась только обида на Татьяну и затаенная ненависть к бесталанному, но самоуверенному «десантнику» Субботину. Майков допускал, что так и не добьется от девушки взаимности, но видеть, как его место занимает какой-то безмозглый и никчемный тип, было, по мнению Геннадия, и вовсе несправедливо. Он устроился в кресле пилота и, проверив данные о работе бортовых систем, погрузился в размышления о вариантах дальнейшего развития событий. До орбиты Плутона оставалось тридцать суток полета и столько же обратно до Земли. Времени для укрепления командирского авторитета, примирения с Таней и окончательного смешения с грязью выскочки Субботина было предостаточно. Смущало Майкова одно: не прошло и суток полета, а Сергей уже вел в счете, и команда, похоже, об этом догадывалась…

Глава 6

   — Господин Петров? — Голос показался Олегу Гавриловичу смутно знакомым.
   — Да, слушаю, — профессор обернулся к телефонному аппарату, который был включен на громкую связь.
   — Вас беспокоит Холмогоров, сотрудник Агентства…
   — Агентства? — не сразу понял, о чем идет речь, Петров. — Ах, да, Агентства… Вы хотите встретиться?
   — Так точно, — подтвердил Холмогоров. — Как можно скорее…
   — Извольте, — доктор бросил взгляд на свое расписание. — Завтра у меня будет свободное время с трех До…
   — Извините, — перебил его сотрудник, — я уже еду…
   — В таком случае, могли бы и не звонить, — немного недовольно заявил профессор.
   — Мог бы, — согласился абонент и положил трубку. Ровно через пять минут раздался стук в дверь, и на пороге возник мужчина совершенно неприметной внешности. Невыразительность его облика распространялась также на серый костюм и однотонный галстук. Взгляду было решительно не за что зацепиться. Петров вздохнул и жестом пригласил посетителя пройти. Тот уселся в кресло и молча достал из портфеля небольшой бумажный пакет.
   — У меня довольно плотный график… — начал было профессор, но мужчина остановил его, бросив пакет на стол.
   — Распечатайте, — предложил он.
   — Вы Холмогоров? — не позволяя посетителю вести себя слишком высокомерно, спросил Олег Гаврилович.
   — Игорь Владимирович, — добавил мужчина.
   — Очень приятно, — профессор кивнул и распечатал пакет.
   В нем оказалось несколько хороших фотографий и листок с коротким текстом. Пока доктор изучал документы, посетитель хранил молчание.
   — Ну и что? — положив пакет обратно на стол, спросил Петров.
   — Серегин Андрей Иванович, — многозначительно произнес Холмогоров. — Принят вами в программу десять дней назад.
   — Верно, — согласился доктор. — Ну и что?
   — Вы знаете, кем был ваш доброволец раньше?
   — Как и большинство моих пациентов, неудачником, — пожимая плечами, ответил Петров.
   — Вы обратили внимание на фото номер три? — снова спросил сотрудник Агентства. — На нем, кроме Серегина, зафиксирован ещё один субъект.
   — Женщина? — уточнил профессор.
   — Да, женщина, — подтвердил Холмогоров, извлекая упомянутый снимок из пакета. — Взгляните на неё более внимательно. Фотография сделана два месяца назад.
   Петров вновь надел очки и взглянул на снимок.
   — Это одна из ваших подопечных? — после тщательного изучения фотографии спросил он.
   — К сожалению, — подтвердил посетитель. — Что вы на это скажете?
   — Ничего, — доктор снова пожал плечами. — Случайная встреча. Такое бывает достаточно часто. Не думаю, что Серегин пошел на этот контакт сознательно. Он до последнего времени не мог даже вообразить, что такие «люди», как эта девица, существуют. Мне кажется, что вы ищете подвох там, где его нет.
   — Вы так считаете? — Холмогоров криво улыбнулся. — А как вы объясните необычные способности добровольца номер семьсот тринадцать, например, его исключительную устойчивость к имплантации?
   — Откуда у вас такие сведения? — удивленно спросил Петров. — Вы и за мной следите?
   — Это другой вопрос, — посетитель спрятал фото обратно в пакет. — Вы не допускаете мысли, что встреча Серегина с одной из наших поднадзорных и его исключительные способности неким образом взаимосвязаны?
   — Нелогично, — немного подумав, заявил Петров. — Люди с такими высокими волевыми показателями должны отпугивать пришельцев, поскольку представляют для их деятельности прямую угрозу.
   — Или, наоборот, могут послужить прекрасным инструментом для выполнения наиболее сложной работы, — заметил Холмогоров.
   — Вы подозреваете, что Андрея к нам подослали чужаки?
   — Все может быть, — задумчиво глядя куда-то мимо доктора, произнес визитер. — Меня беспокоит цепь совпадений. Кто рекрутировал этого Серегина?
   — Мы приняли Андрея по пятой схеме, — пояснил Петров. — А занимался этим Греков. Но он наш постоянный сотрудник, и ваши коллеги проверяли его уже не один раз.
   — В таком случае, пришельцы вели не только Серегина, но и следили за Грековым, — сделал вывод агент.
   — Вы связываете повышенное внимание чужаков к Андрею с конечной целью полета «Плутона-13»?
   — Логическая цепь получается довольно длинной, но в целом — да, — ответил Холмогоров. — У нас в Агентстве наиболее популярны две одинаково убедительные версии. Первая: пришельцы на Плутоне и разведчики чужаков на Земле никак не связаны между собой, и потому наши поднадзорные желают выяснить потенциал новых квартирантов Солнечной системы. Вторая: плацдарм на краю системы принадлежит расе, которая внедрила в наше общество своих шпионов, и поэтому можно уверенно сказать, что время «Ч» не за горами.
   — А я всегда считал, что разведка чужаков не знает о наших космических достижениях, — заметил Петров.
   — К несчастью, это уже не так, — агент развел руками. — Теперь нам приходится играть с ними по иным правилам.
   — Понятно, — доктор кивнул. — Так чего же вы хотите от меня? Отозвать Серегина, а теперь его следует называть Субботиным, я не могу, он сейчас где-то в глубоком космосе.
   — Расскажите о сути его подготовки, — попросил Холмогоров. — Ведь он не «янус»?
   — И да, и нет, — уклончиво ответил Петров. — Необычайная устойчивость Андрея к предельным психическим нагрузкам делает его похожим на обычного добровольца, но наружный личностный контур для этого ему не нужен. Все происходит само собой. В привычных обстоятельствах Серегин не производит впечатления особо сильного человека, но, как только возникает реальная угроза, его словно подменяют. Разобраться в феномене до конца я не успел, но по возвращении экспедиции я это сделаю обязательно.
   — Если вас не опередят другие заинтересованные лица, — с сомнением проговорил Холмогоров.
   — А исключить такую возможность — задача вашего Агентства, — напомнил доктор. — Наряду с «януса-ми» люди вроде Андрея могут оказаться нам весьма полезны не только в тайной борьбе с внедрившимися в человечество врагами, но и во многих других случаях. Терять такие кадры нельзя.