Страница:
Коридор на втором этаже, как и лестница, был чист, застлан ковром, функционален и необъяснимо уютен. В этих стенах, должно быть, жизнь течет совершенно по-другому. Ненда двинулся по коридору (отнюдь не на цыпочках), миновал несколько закрытых дверей, пока наконец не подошел к комнате 211.
Стучать или не стучать? Луис осторожно попробовал толкнуть дверь. Она оказалась незапертой. Облегченно вздохнув, он открыл дверь и бесшумно вошел внутрь.
В комнате находились ряды встроенных в стены компьютерных терминалов и у окна — длинный стол. Перед столом стояло единственное кресло — широкое, с высокой спинкой и плюшевыми черными подлокотниками.
Ненда заметил, что кресло слегка двигается, катаясь туда-сюда на своих колесиках, словно сидящий в нем человек либо отдыхает, либо предается глубоким размышлениям.
Держа цветок перед собой, Луис прошел вперед и спрятался за спинкой кресла.
— Сюрприз. Это опять я.
Кресло развернулось. И Ненда увидел большеголового худощавого мужчину, руки и ноги которого казались непропорционально длинными для его тела.
Он выронил цветок на застланный ковром пол.
— Ты! — воскликнул он. — Какого черта ты здесь делаешь?
И не успев услышать ответ, Луис вдруг осознал комизм ситуации. Находясь в системе Мэндела, он изо всех сил старался втолковать Атвар Ххсиал, что вовсе не интересуется Дари Лэнг, так же, как она им. У нее уже был друг — Ханс Ребка — исследователь из Круга Фемуса. Он оставался с Дари, когда Луис покинул их в Свертке. Ничего удивительного, что он и сейчас с ней.
Но он все-таки удивился. Единственная новость, которая порадует Атвар Ххсиал, когда она ее услышит.
— Так что ты делаешь здесь? — повторил Луис. — И где она?
Ребка, оправившись от первоначального шока, теперь сидел насупившись.
— А я надеялся, что больше не увижу тебя.
— Взаимно. Так где она, Ребка? И что ты делаешь в ее кабинете?
Досада Ханса сменилась чем-то иным. Ненде показалось, что Ребка почувствовал себя виноватым.
— Ее здесь нет. — Ханс Ребка поднялся. — Но за цветок — спасибо. Хорошо, что ты догадался.
— Ее нет в Институте?
— Ни здесь, ни на Вратах Стражника.
— Так где же она?
И опять это странное выражение на лице Ребки. Луис пожалел, что Атвар Ххсиал нет рядом. Высококлассное распознавание феромонных выделений пригодилось бы сейчас как никогда.
— Не знаю.
— И ты думаешь, я поверил? Не валяй дурака, Ребка, ты увивался за ней с той самой минуты, как впервые увидел. И на Жемчужине, и на Ясности, и на Дженизии — везде ты за ней волочился. Да что далеко ходить — когда я вошел, ты сидел в ее кресле. — Ненда указал на именную табличку, прикрепленную к столу, и в тот же миг осекся, ошеломленный внезапным подозрением: окно выходило на аллею. Дари Лэнг могла заметить его раньше. Возможно, она видела, как он подходил к зданию и даже срывал цветок.
— Она попросила тебя избавиться от меня?
— Она не упоминала твоего имени с тех самых пор, когда ты и твоя жукообразная подруга сбежали от нас. — Это по крайней мере звучало правдиво. Чувствовалось, что Ханс Ребка слишком доволен данным обстоятельством, чтобы лгать.
Луис приблизился на шаг.
— Я не уйду отсюда, пока не узнаю, куда она подевалась. Что ты с ней сделал? Это очень важно.
Помрачневший Ребка тоже шагнул вперед. Похоже, назревала драка.
Но совершенно неожиданно намерения Ханса Ребки изменились. Вместо того чтобы нагнетать напряженность в конфликте двух самцов, он покачал головой и вздохнул:
— Ты хочешь знать, что случилось с Дари? Изволь. Только пойдем в столовую.
— Почему бы не здесь?
— Потому что нам потребуется место, где можно выпить и посидеть с комфортом. За одну секунду всего не расскажешь.
У Ненды вдруг проснулось внутреннее чувство времени.
— Как долго?
— Зависит от того, сколько раз ты будешь перебивать меня дурацкими вопросами. Да и какая разница, сколько времени это займет?
— Дай мне пару минут, и разницы не будет. — Луис Ненда устремился к дверям. — Я сейчас вернусь. Тут есть еще кое-кто, кому следует послушать.
Появление взрослой кекропийки в крохотной факультетской столовой Института Изучения артефактов не прошло незамеченным. Малочисленные сотрудники, закусывавшие и болтавшие о своей работе за столиками, поспешили наружу, едва увидев Атвар Ххсиал.
Один-ноль в пользу Кареллы, подумал Луис Ненда с некоторым удовлетворением, расставляя стулья, чтобы на них смогла уместиться кекропийка. Его земляки так просто с едой не расставались. Они никуда бы не ушли, а стали бы драться за свою пищу, хоть с Атвар Ххсиал, хоть с дюжиной других чудовищ, доведись им попасть в подобную ситуацию.
Ханс Ребка не слишком обрадовался Атвар Ххсиал, хотя и не перепугался при ее появлении.
— Я ничего не говорил насчет присутствия твоей соучастницы при нашем разговоре, — заметил он, когда появился Луис, ведя, словно на буксире, Атвар Ххсиал.
— Она не больший преступник, чем я. — Луис заметил реакцию Ханса Ребки на эти слова и поспешил продолжить, чтобы пресечь очередную перепалку. — Как только мы войдем в курс дел, я скажу тебе, что Ат обо всем этом думает. Тогда ты поймешь, что нам нужно здесь, на Вратах Стражника.
Но это объяснение прозвучало весьма неубедительно, едва Ненда начал рассказывать Хансу Ребке все, что знал. Конструкции Строителей внутри Дженизии рассыпались и исчезали на глазах. Застывшие на миллионы лет артефакты Строителей внезапно пропадали. Происходили гигантские и необъяснимые преобразования геометрии рукава. И существовали сильные подозрения, что может быть затронута даже Бозе-сеть — краеугольный камень галактического транспорта и коммерции. Однако в безмятежном мирке Института артефактов, окружавшем Ненду, это казалось неправдоподобным. А ведь это то самое место, где подобные ситуации должны бы привлекать к себе особо пристальное внимание.
— Кажется чем-то сверхъестественным, не так ли? — словно оправдываясь произнес Ненда, когда выложил наконец последнюю причину, по которой им требовалась консультация Дари Лэнг. И тут он увидел лицо Ханса Ребки: оно вовсе не выражало скепсиса. Наоборот. Ребка слушал с отвисшей челюстью.
Не ляпнул ли Луис чего-нибудь лишнего? Правда, он все равно не мог знать, что именно будет этим «лишним». Он потянулся, обнимая спинку стула сильными руками.
— Как бы там ни было, именно поэтому мы здесь. А теперь выкладывай, что у вас стряслось.
Ребка покачал головой.
— Я же говорил — объяснение потребует некоторого времени. Но после всего, что ты рассказал…
— Оно станет короче? Ты все это уже слышал?
— Наоборот, длиннее. Устраивайтесь поудобнее и не перебивайте. Я начну с самого начала.
Стучать или не стучать? Луис осторожно попробовал толкнуть дверь. Она оказалась незапертой. Облегченно вздохнув, он открыл дверь и бесшумно вошел внутрь.
В комнате находились ряды встроенных в стены компьютерных терминалов и у окна — длинный стол. Перед столом стояло единственное кресло — широкое, с высокой спинкой и плюшевыми черными подлокотниками.
Ненда заметил, что кресло слегка двигается, катаясь туда-сюда на своих колесиках, словно сидящий в нем человек либо отдыхает, либо предается глубоким размышлениям.
Держа цветок перед собой, Луис прошел вперед и спрятался за спинкой кресла.
— Сюрприз. Это опять я.
Кресло развернулось. И Ненда увидел большеголового худощавого мужчину, руки и ноги которого казались непропорционально длинными для его тела.
Он выронил цветок на застланный ковром пол.
— Ты! — воскликнул он. — Какого черта ты здесь делаешь?
И не успев услышать ответ, Луис вдруг осознал комизм ситуации. Находясь в системе Мэндела, он изо всех сил старался втолковать Атвар Ххсиал, что вовсе не интересуется Дари Лэнг, так же, как она им. У нее уже был друг — Ханс Ребка — исследователь из Круга Фемуса. Он оставался с Дари, когда Луис покинул их в Свертке. Ничего удивительного, что он и сейчас с ней.
Но он все-таки удивился. Единственная новость, которая порадует Атвар Ххсиал, когда она ее услышит.
— Так что ты делаешь здесь? — повторил Луис. — И где она?
Ребка, оправившись от первоначального шока, теперь сидел насупившись.
— А я надеялся, что больше не увижу тебя.
— Взаимно. Так где она, Ребка? И что ты делаешь в ее кабинете?
Досада Ханса сменилась чем-то иным. Ненде показалось, что Ребка почувствовал себя виноватым.
— Ее здесь нет. — Ханс Ребка поднялся. — Но за цветок — спасибо. Хорошо, что ты догадался.
— Ее нет в Институте?
— Ни здесь, ни на Вратах Стражника.
— Так где же она?
И опять это странное выражение на лице Ребки. Луис пожалел, что Атвар Ххсиал нет рядом. Высококлассное распознавание феромонных выделений пригодилось бы сейчас как никогда.
— Не знаю.
— И ты думаешь, я поверил? Не валяй дурака, Ребка, ты увивался за ней с той самой минуты, как впервые увидел. И на Жемчужине, и на Ясности, и на Дженизии — везде ты за ней волочился. Да что далеко ходить — когда я вошел, ты сидел в ее кресле. — Ненда указал на именную табличку, прикрепленную к столу, и в тот же миг осекся, ошеломленный внезапным подозрением: окно выходило на аллею. Дари Лэнг могла заметить его раньше. Возможно, она видела, как он подходил к зданию и даже срывал цветок.
— Она попросила тебя избавиться от меня?
— Она не упоминала твоего имени с тех самых пор, когда ты и твоя жукообразная подруга сбежали от нас. — Это по крайней мере звучало правдиво. Чувствовалось, что Ханс Ребка слишком доволен данным обстоятельством, чтобы лгать.
Луис приблизился на шаг.
— Я не уйду отсюда, пока не узнаю, куда она подевалась. Что ты с ней сделал? Это очень важно.
Помрачневший Ребка тоже шагнул вперед. Похоже, назревала драка.
Но совершенно неожиданно намерения Ханса Ребки изменились. Вместо того чтобы нагнетать напряженность в конфликте двух самцов, он покачал головой и вздохнул:
— Ты хочешь знать, что случилось с Дари? Изволь. Только пойдем в столовую.
— Почему бы не здесь?
— Потому что нам потребуется место, где можно выпить и посидеть с комфортом. За одну секунду всего не расскажешь.
У Ненды вдруг проснулось внутреннее чувство времени.
— Как долго?
— Зависит от того, сколько раз ты будешь перебивать меня дурацкими вопросами. Да и какая разница, сколько времени это займет?
— Дай мне пару минут, и разницы не будет. — Луис Ненда устремился к дверям. — Я сейчас вернусь. Тут есть еще кое-кто, кому следует послушать.
Появление взрослой кекропийки в крохотной факультетской столовой Института Изучения артефактов не прошло незамеченным. Малочисленные сотрудники, закусывавшие и болтавшие о своей работе за столиками, поспешили наружу, едва увидев Атвар Ххсиал.
Один-ноль в пользу Кареллы, подумал Луис Ненда с некоторым удовлетворением, расставляя стулья, чтобы на них смогла уместиться кекропийка. Его земляки так просто с едой не расставались. Они никуда бы не ушли, а стали бы драться за свою пищу, хоть с Атвар Ххсиал, хоть с дюжиной других чудовищ, доведись им попасть в подобную ситуацию.
Ханс Ребка не слишком обрадовался Атвар Ххсиал, хотя и не перепугался при ее появлении.
— Я ничего не говорил насчет присутствия твоей соучастницы при нашем разговоре, — заметил он, когда появился Луис, ведя, словно на буксире, Атвар Ххсиал.
— Она не больший преступник, чем я. — Луис заметил реакцию Ханса Ребки на эти слова и поспешил продолжить, чтобы пресечь очередную перепалку. — Как только мы войдем в курс дел, я скажу тебе, что Ат обо всем этом думает. Тогда ты поймешь, что нам нужно здесь, на Вратах Стражника.
Но это объяснение прозвучало весьма неубедительно, едва Ненда начал рассказывать Хансу Ребке все, что знал. Конструкции Строителей внутри Дженизии рассыпались и исчезали на глазах. Застывшие на миллионы лет артефакты Строителей внезапно пропадали. Происходили гигантские и необъяснимые преобразования геометрии рукава. И существовали сильные подозрения, что может быть затронута даже Бозе-сеть — краеугольный камень галактического транспорта и коммерции. Однако в безмятежном мирке Института артефактов, окружавшем Ненду, это казалось неправдоподобным. А ведь это то самое место, где подобные ситуации должны бы привлекать к себе особо пристальное внимание.
— Кажется чем-то сверхъестественным, не так ли? — словно оправдываясь произнес Ненда, когда выложил наконец последнюю причину, по которой им требовалась консультация Дари Лэнг. И тут он увидел лицо Ханса Ребки: оно вовсе не выражало скепсиса. Наоборот. Ребка слушал с отвисшей челюстью.
Не ляпнул ли Луис чего-нибудь лишнего? Правда, он все равно не мог знать, что именно будет этим «лишним». Он потянулся, обнимая спинку стула сильными руками.
— Как бы там ни было, именно поэтому мы здесь. А теперь выкладывай, что у вас стряслось.
Ребка покачал головой.
— Я же говорил — объяснение потребует некоторого времени. Но после всего, что ты рассказал…
— Оно станет короче? Ты все это уже слышал?
— Наоборот, длиннее. Устраивайтесь поудобнее и не перебивайте. Я начну с самого начала.
5
Душевный подъем, переживаемый Дари на обратном пути к Вратам Стражника, когда-то должен был иссякнуть. Она знала это. Единственное, чего она не ожидала, — так это такого скорого конца.
Она совершенно не рассчитывала на толпы встречающих в космопорту по поводу ее возвращения на планету. Главную роль играло лишь то, что ей удалось завершить, но оценить ее работу могли лишь те немногие специалисты, для которых «Всеобщий каталог артефактов» Лэнг (4-е издание) стал чем-то вроде Библии.
Чем же она прославилась? А вот чем: она подтвердила все ссылки своего нового «Каталога» и сверила их источники. Профессор Мерада от 5-го издания «Каталога», уже готового к печати, придет в экстаз. Но для большинства людей профессор был просто старым занудой, от которого ни тепло, ни холодно (отчасти Дари была с этим согласна).
Опять же, их возвращение с Дженизии с детенышем зардалу доказало всему рукаву, что прежние завоеватели вернулись и угрожающе быстро размножаются; действительно, обстоятельство чрезвычайной важности, но ее заслуга здесь невелика. Всю работу проделали Ханс Ребка и Луис Ненда. А маленький зардалу никогда не попадет на Врата Стражника. Его уже забрали на Миранду для тщательного изучения.
Настоящие лавры ждут ее в Институте — и только в Институте. Она сгорала от нетерпения именно там рассказать свою историю; а там наверняка все сгорали от нетерпения послушать ее.
— Спокойно, Дари, — произнес Ханс Ребка, сидевший рядом с ней. — Расслабься, иначе у тебя перегреется главная микросхема.
Дельный совет. Ни к чему, чтобы профессор Мерада или Кармина Голд, или кто-нибудь еще увидел, как велико ее возбуждение. Они ценили спокойствие, холодную логику — или прикидывались, хотя об этом трудно было догадаться, слушая переходящие в крик споры на факультетских собраниях.
Дари изо всех сил старалась внять совету Ханса Ребки. Она ободряюще улыбнулась Ввккталли, который, услышав произнесенные Ребкой слова, недоумевающе обернулся.
— Это шутка. Ввкк Во мне нет никаких микросхем, и я прекрасно себя чувствую.
Так оно и было, или будет, когда она доберется до места и заполучит в слушатели Мераду. Не успело воздушное такси остановиться, как Дари выпрыгнула и поспешно устремилась в здание: сначала вверх, через лестничный пролет, потом вдоль коридора, к административному офису.
Но что произошло с коридором? В голове ее вертелось слишком много мыслей, поэтому она не стала сосредоточиваться на окружающем.
Профессора Мерады в кабинете не оказалось. Никого не было и через две двери, в кабинете Кармины Голд. Не было (только теперь Дари поняла, что случилось с коридором) вообще никого, хотя в эти утренние часы все ученые обычно бывают на своих местах.
Дари побежала обратно. На первом этаже тоже пусто. Здание обезлюдело. Она торопливо выскочила на улицу и краешком глаза успела заметить, как Ханс Ребка скрывается за углом другого здания. Его вела куда-то высокая блондинка в ярко-оранжевом платье.
— Ханс! — Но тот уже ушел. Дари повернулась к Ввккталли, все еще терпеливо стоявшему около воздушного такси. — Ввкк, здесь никого нет. Куда все подевались?
— Скорее всего они в главном лекционном зале. — Талли показал на доску объявлений у входа в здание. — Как видите, здесь говорится о двухдневном мероприятии.
Дари уставилась на доску. Объявление действительно было достаточно большим, и не заметить его можно лишь в том случае, если ваша голова забита чем-то посторонним. СПЕЦИАЛЬНЫЙ ДВУХДНЕВНЫЙ СЕМИНАР. ПОДРОБНЫЙ ДОКЛАД КВИНТУСА БЛУМА О ЕГО НОВОЙ РЕВОЛЮЦИОННОЙ ТЕОРИИ: «ПРИРОДА И ПРОИСХОЖДЕНИЕ СТРОИТЕЛЕЙ».
«Природа и происхождение Строителей». Сердце Дари сжалось и подпрыгнуло в груди. Именно этой проблеме она посвятила всю свою сознательную жизнь.
— Впервые слышу это имя. Кто он?
— Не знаю. Но если вам известно, где находится главный лекционный зал Института, это легко будет выяснить.
Талли вновь указал на доску. Дари дочитала объявление. Главный лекционный зал — именно туда направлялся Ханс Ребка. И семинар начался вчера.
Не сказав Ввккталли ни слова. Дари бросилась к залу. Она пропустила уже целый день. Если не поторопиться, она пропустит и второй.
Ученых Института Дари знала. Квинтус Блум к ним не принадлежал. Так кто же он такой?
Лекционный зал был набит битком. Впервые на ее памяти люди толпились даже за порогом, а в тот момент когда она попыталась ужом проскользнуть внутрь, аудитория взорвалась хохотом.
Она ухватила за лацкан распахнутого пиджака какого-то мужчину, пытавшегося выбраться наружу.
— Джейм, что здесь происходит?
Он остановился и нахмурил брови, вспоминая ее.
— А, это ты. Дари. Я и не знал, что ты вернулась.
— Только что прилетела. Что там, внутри?
— Продолжение все того же. — Заметив ее недоуменное выражение, он добавил: — Вчера он сравнивал физические характеристики всех без исключения артефактов Строителей. А сегодня собирался представить свою теорию происхождения Строителей. Но поскольку вчера он не уложился, то сегодня утром собрался закончить описание оставшихся артефактов. А у меня на это время назначены кое-какие дела — лучше бы их не было, — но к главной части я обязательно вернусь. Если, конечно, смогу отсюда выбраться.
Он попытался отцепиться от Дари, чтобы продолжить свой путь. Она его не отпускала.
— Но кто он такой?
— Это Квинтус Блум. Прилетел из Центра Маргольма на Джероме специально чтобы ознакомить со своей новой теорией.
— И в чем ее суть?
— Я не знаю. И никто не знает. Единственный человек, знакомый с ней, — профессор Мерада. — Джейм дернулся опять. — Правда, ходят слухи, что это нечто потрясающее.
Он оттолкнул ее руку и просочился сквозь толпу, стоявшую у входа.
Колебаться было некогда. Дари нырнула головой вперед и принялась прокладывать себе дорогу, игнорируя протестующий ропот оставшихся позади слушателей. Это походило на плавание под водой в море серых и черных пиджаков.
Дари пробивалась до тех пор, пока перед ней не появился свет. Тут она подняла голову. Она достигла первого ряда прохода, где можно было только стоять. Сцена находилась чуть ниже, напротив. Профессор Мерада сидел на высоком прямом стуле слева от большого голографического экрана. Взгляд его был устремлен прямо на Дари, вероятно, из-за кутерьмы, возникшей в результате ее продвижения вперед. Он не ответил на ее кивок и легкий взмах руки. Возле Мерады, презрев кафедру, располагавшуюся на правом краю сцены, стоял высокий худой мужчина в ниспадающей белой одежде, похожей на тогу.
Судя по всему, Блум. У него был плоский лоб, слегка скошенный назад, крючковатый нос, выступающие вперед и неестественно белые зубы. Казалось, он все время улыбается, даже когда говорит. Разглядев его. Дари убедилась, что видит его впервые в жизни, а о Центре Маргольма на Джероме даже не слыхала. Тем не менее она не сомневалась, что знает любого мало-мальски стоящего исследователя артефактов и все центры, занимавшиеся Строителями.
— Вот и еще с одним артефактом покончено, — как раз в этот момент произнес Блум. — Слон повержен во прах. Осталось еще двести семнадцать. Вас наверняка обрадует, что мы не будем рассматривать их один за другим, как вчера. В соответствии с моим принципом систематики нетрудно показать, что все оставшиеся артефакты можно очень быстро распределить по шести главным группам. Приступим.
На стоявшем перед ним дисплее начали быстро меняться изображения артефактов. Блум одним-двумя предложениями характеризовал их особенности и тут же причислял к одной из ранее определенных групп.
На Дари, к ее собственному удивлению, это произвело впечатление. Характеристики каждого артефакта она знала наизусть. Но Блум знал их не хуже. Говорил он легко и непринужденно, совершенно не пользуясь какими-либо записями. Его характеристики были скупы и точны. Шутливые комментарии, которыми он сдабривал излагаемое, вызывали у аудитории бурный хохот. Дари доводилось слышать многих ораторов, прибегавших к юмору, дабы сокрыть свое невежество или слабые места в аргументации. Но Квинтус Блум был не из их числа.
— Что подводит нас, — сказал он наконец, — с великим облегчением, которое, я уверен, все вы испытываете, к завершению Части Первой. С артефактами мы покончили.
Тут Дари заметила, что провела в лекционном зале уже более часа. Все оставались на своих местах. Она быстро огляделась и увидела вдалеке Ханса Ребку. Он стоял рядом с Гленной Омар, одетой в ярко-оранжевое платье. Так вот, значит, кто шел с Хансом, когда он скрылся из виду. Быстро же они познакомились! У Гленны прямо-таки нюх на мужчин с других планет. Неужели Ханс не видит, кто она такая — эта Мисс Аромат Месяца?
Но тут мысли Дари опять потекли в прежнем направлении. Квинтус Блум продолжил лекцию.
— Итак, фазу отбора информации мы прошли. А теперь, с вашего позволения, приступим к фазе анализа. И в заключение мы обязательно осуществим фазу синтеза.
Голографический экран мигнул и погас, а Блум вышел на середину сцены.
— По рукаву разбросано тысяча двести семьдесят восемь артефактов Строителей. И каждый из них таинственный, каждый — древний, и все они отличаются друг от друга. Я хотел бы начать с вопроса, который, как я подозреваю, неоднократно возникал и прежде: существуют ли какие-нибудь признаки, общие для всех артефактов? Их размеры варьируются в широком диапазоне. В одних случаях их назначение видно невооруженным глазом. Такова, например. Пуповина, являющаяся мостиком между Опалом и Тектоном в системе Мэндела. В других — совершенно непостижимо и почти неосязаемо: взять хотя бы Линзу. Очевидно, что они абсолютно разные. Но так ли это?
Я заявляю, что их общей особенностью является изменение структуры пространства-времени. Артефакты Строителей появились миллионы лет назад, но для самих Строителей пространство-время — а может, и пространство, и время, должно быть, являлись тем же, чем для нас являются глина или полимеры. И здесь появляется кое-что еще, о чем я скажу чуть позже.
«Кое-что еще»; хорошо обдуманная уловка, предлагающая аудитории самой разобраться в том, что Блум собирается поведать дальше. Дари много раз задумывалась над тем, с какой легкостью Строители создавали аномальные пространственно-временные структуры, от простейшего Ворота на Пуповине и до гигантской головоломки — Свертки Торвила. Неужели Квинтус Блум считает, что скажет нечто новое, когда множество ученых ломали головы над этим столько времени? За небрежным перечислением фактов и свободным владением аудиторией Дари ощущала презрительное высокомерие.
— Теперь я хотел бы задать несколько необычный вопрос. За последний год мы стали свидетелями поразительных изменений в артефактах. Спрашивается, действительно ли они имели место, или же все это просто игра нашего воображения? Не впадаем ли мы в некий «временной шовинизм», полагая, что наша эпоха несет в себе какую-то исключительность? Ведь другие поколения тоже считали свое время исключительным? Ответ на этот вопрос мы можем дать благодаря работе одного из исследователей именно вашего института. Профессор Дари Лэнг провела статистический анализ, который показал, что последние изменения артефактов не имеют прецедентов в прошлом.
Услышав свое имя тогда, когда она меньше всего этого ожидала. Дари почувствовала, как кровь прихлынула к щекам. Профессор Мерада нагнулся вперед и что-то сказал Квинтусу Блуму. Сверкнули белые зубы, а крючковатый нос повернулся в сторону Дари.
— Профессор Мерада сказал мне, что Дари Лэнг после длительной отлучки находится сейчас здесь, в этой аудитории. Я почту за честь встретиться с ней после окончания семинара… Но позвольте продолжить. У нас есть статистический анализ, подтверждающий, что последние изменения артефактов действительно уникальны. Правда, не менее хорошо известно, что статистика ничего не объясняет. Нам надо выяснить, почему внезапная череда уникальных изменений в артефактах происходит именно в данный исторический период. Работа профессора Лэнг, при всем моем уважении к ней, не дает ответа на этот вопрос.
За комплиментом скрывалась издевка. «При всем моем уважении» означало «без всякого уважения». Дари старалась сохранять бесстрастный вид, в то время как слушатели в аудитории поворачивались, чтобы посмотреть на нее. Блум продолжал, не обращая внимания на реакцию зала.
— Что в нашем времени такого особенного, из-за чего могли бы произойти фундаментальные изменения в артефактах Строителей — причем во всех артефактах? С какой целью появился новый артефакт, который я назвал Лабиринтом и о котором рассказывал вам вчера?
Новый артефакт? Но ведь каждому из них по меньшей мере три миллиона лет! Блум, должно быть, имеет в виду недавно открытый артефакт. Но даже в это трудно было поверить. Дари страшно хотелось перебить Блума и заставить его повторить то, что он говорил накануне. Но тот даже на секунду не остановился.
— Я бы хотел предложить гипотезу и одновременно сделать прогноз. Изменения происходят потому, что артефакты выполнили свое предназначение.
А предназначение это состояло в создании предпосылок для дальнейшего развития рукава, причем вполне определенного развития. Но откуда Строителям известно, каким будет будущее?
Для ответа на этот вопрос я вернусь к своему предыдущему утверждению. Нам известно, что Строители намного опередили нас в управлении пространством и временем. Причем опередили буквально, потому что они вовсе не из глубокого прошлого и не являются древней расой, которая построила свои артефакты, а затем почему-то исчезла. Они из будущего, из отдаленного будущего, где артефакты создаются и затем отправляются в прошлое. Строители — это существа из будущего, овладевшие способностью путешествовать во времени. Я хотел бы повторить это утверждение другими словами, поскольку оно чрезвычайно важно. Строители вовсе не исчезли из рукава когда-то в прошлом, потому что в прошлом их никогда и не было. Именно поэтому мы не можем найти там их следов. Они в будущем.
Но что это за существа? Исходя из того, какой интерес они проявляют к делам человечества и каким образом они определили развитие человечества, существует только один правдоподобный ответ: Строители — это мы, то есть наши далекие потомки. Мы сами и есть Строители или будем ими.
На этом основан мой прогноз: артефакты Строителей исполнили свою миссию, определив дальнейший путь развития рукава. Поскольку данная задача выполнена, артефакты будут и дальше претерпевать изменения и в конце концов исчезнут. Они вернутся к своим истокам — в будущее.
Лекционный зал взорвался. Только Мерада, заранее знавший, чем все это кончится, оставался спокойным. Квинтус Блум стоял у авансцены, жестом приглашая Дари высказаться.
— Позвольте спросить, профессор Лэнг, — голос его перекрыл царивший гвалт. — Нет ли у вас каких-либо замечаний? Я действительно очень ценю ваше мнение.
Но у Дари голова буквально раскалывалась на части. Ей нечего было сказать. Но не потому, что гипотеза Блума казалась ей абсолютно несуразной. Нет. А потому, что Дари сама думала об этом, и уже давно, но отмела эту идею по причинам слишком неосновательным, чтобы сейчас выставлять их напоказ, да еще всенародно. Она отрицательно покачала головой, развернулась и начала пробиваться к выходу. Ей требовалось время, чтобы все обдумать. Если новый артефакт действительно только что появился, ей надо узнать о нем как можно больше, а после этого пересмотреть все свои достижения последних лет.
— Так-то вот. На лекции Квинтуса Блума Дари едва не расплакалась. Любой, кто видел ее, мог бы это подтвердить. После нескольких бесед с Блумом она улетела с Врат Стражника.
Ребка кончил свой рассказ. И продолжать, похоже, не собирался.
Луис Ненда вытаращил глаза. Слишком резок был переход от детального описания до неожиданных двух скупых предложений в конце.
— Ты хочешь сказать, все так и было? И больше ничего не можешь прибавить о том, что случилось, куда она отправилась и почему?
— Я сказал все, что знаю.
— Неужели ты вот так взял и отпустил ее? Даже не попытался отговорить или остановить, или отправиться вместе с ней?
— Нет.
«Он врет, Луис», — неслышно произнесла Атвар Ххсиал. Но Ненда и сам догадался.
«Да, врет, черт бы его побрал. Но почему?»
— Ты присутствовал при их беседах с Квинтусом Блумом?
Ребка пожал плечами.
— Я был на семинаре до тех пор, пока не стало ясно, что из всего сказанного я понял не более трех слов. — Он взглянул Ненде прямо в глаза. — Я не знаю, о чем они говорили друг с другом.
Ненда выдержал его взгляд.
— Я тебе верю.
«Ну вот ни на столечко. Я и сам умею врать, глядя прямо в глаза. Что теперь, Ат?»
«У нас возникли некоторые проблемы, Луис. Я не хочу открывать ему, что прогнозы Блума относительно изменения и исчезновения артефактов, похоже, сбываются…»
Ханс Ребка обкусывал ногти.
— Да, еще одно, что тебя, Ненда, заинтересует: вскоре после нашего прибытия на Врата Стражника, в Институт приехали Жжмерлия и Каллик.
Чтобы сменить тему, лучшего и не придумать. Ненда тут же навострил уши.
— Значит, Каллик здесь? И Жжмерлия? Почему ты раньше не сказал?
— Потому что сейчас их здесь нет. Дари взяла их с собой.
— Она не могла этого сделать! Они принадлежат нам с Атвар Ххсиал.
— Ошибаешься. У них все права свободных существ.
— Ерунда. У меня есть их свидетельства рабов. — Ненда принялся рыскать по карманам своего нового костюма, но, впрочем, без особого успеха.
«Луис, что происходит?»
Обмен репликами между Нендой и Ребкой произошел слишком быстро, чтобы Атвар Ххсиал смогла уловить его феромонную компоненту.
«Жжмерлия и Каллик. Они здесь были — и сплыли. Вместе с Дари Лэнг».
«Мой Жжмерлия!»
«И моя Каллик. Я помню свое обещание, Ат, но здесь нужно задержаться. Нам с тобой предстоит здорово потрудиться, прежде чем мы сможем покинуть Врата Стражника».
Она совершенно не рассчитывала на толпы встречающих в космопорту по поводу ее возвращения на планету. Главную роль играло лишь то, что ей удалось завершить, но оценить ее работу могли лишь те немногие специалисты, для которых «Всеобщий каталог артефактов» Лэнг (4-е издание) стал чем-то вроде Библии.
Чем же она прославилась? А вот чем: она подтвердила все ссылки своего нового «Каталога» и сверила их источники. Профессор Мерада от 5-го издания «Каталога», уже готового к печати, придет в экстаз. Но для большинства людей профессор был просто старым занудой, от которого ни тепло, ни холодно (отчасти Дари была с этим согласна).
Опять же, их возвращение с Дженизии с детенышем зардалу доказало всему рукаву, что прежние завоеватели вернулись и угрожающе быстро размножаются; действительно, обстоятельство чрезвычайной важности, но ее заслуга здесь невелика. Всю работу проделали Ханс Ребка и Луис Ненда. А маленький зардалу никогда не попадет на Врата Стражника. Его уже забрали на Миранду для тщательного изучения.
Настоящие лавры ждут ее в Институте — и только в Институте. Она сгорала от нетерпения именно там рассказать свою историю; а там наверняка все сгорали от нетерпения послушать ее.
— Спокойно, Дари, — произнес Ханс Ребка, сидевший рядом с ней. — Расслабься, иначе у тебя перегреется главная микросхема.
Дельный совет. Ни к чему, чтобы профессор Мерада или Кармина Голд, или кто-нибудь еще увидел, как велико ее возбуждение. Они ценили спокойствие, холодную логику — или прикидывались, хотя об этом трудно было догадаться, слушая переходящие в крик споры на факультетских собраниях.
Дари изо всех сил старалась внять совету Ханса Ребки. Она ободряюще улыбнулась Ввккталли, который, услышав произнесенные Ребкой слова, недоумевающе обернулся.
— Это шутка. Ввкк Во мне нет никаких микросхем, и я прекрасно себя чувствую.
Так оно и было, или будет, когда она доберется до места и заполучит в слушатели Мераду. Не успело воздушное такси остановиться, как Дари выпрыгнула и поспешно устремилась в здание: сначала вверх, через лестничный пролет, потом вдоль коридора, к административному офису.
Но что произошло с коридором? В голове ее вертелось слишком много мыслей, поэтому она не стала сосредоточиваться на окружающем.
Профессора Мерады в кабинете не оказалось. Никого не было и через две двери, в кабинете Кармины Голд. Не было (только теперь Дари поняла, что случилось с коридором) вообще никого, хотя в эти утренние часы все ученые обычно бывают на своих местах.
Дари побежала обратно. На первом этаже тоже пусто. Здание обезлюдело. Она торопливо выскочила на улицу и краешком глаза успела заметить, как Ханс Ребка скрывается за углом другого здания. Его вела куда-то высокая блондинка в ярко-оранжевом платье.
— Ханс! — Но тот уже ушел. Дари повернулась к Ввккталли, все еще терпеливо стоявшему около воздушного такси. — Ввкк, здесь никого нет. Куда все подевались?
— Скорее всего они в главном лекционном зале. — Талли показал на доску объявлений у входа в здание. — Как видите, здесь говорится о двухдневном мероприятии.
Дари уставилась на доску. Объявление действительно было достаточно большим, и не заметить его можно лишь в том случае, если ваша голова забита чем-то посторонним. СПЕЦИАЛЬНЫЙ ДВУХДНЕВНЫЙ СЕМИНАР. ПОДРОБНЫЙ ДОКЛАД КВИНТУСА БЛУМА О ЕГО НОВОЙ РЕВОЛЮЦИОННОЙ ТЕОРИИ: «ПРИРОДА И ПРОИСХОЖДЕНИЕ СТРОИТЕЛЕЙ».
«Природа и происхождение Строителей». Сердце Дари сжалось и подпрыгнуло в груди. Именно этой проблеме она посвятила всю свою сознательную жизнь.
— Впервые слышу это имя. Кто он?
— Не знаю. Но если вам известно, где находится главный лекционный зал Института, это легко будет выяснить.
Талли вновь указал на доску. Дари дочитала объявление. Главный лекционный зал — именно туда направлялся Ханс Ребка. И семинар начался вчера.
Не сказав Ввккталли ни слова. Дари бросилась к залу. Она пропустила уже целый день. Если не поторопиться, она пропустит и второй.
Ученых Института Дари знала. Квинтус Блум к ним не принадлежал. Так кто же он такой?
Лекционный зал был набит битком. Впервые на ее памяти люди толпились даже за порогом, а в тот момент когда она попыталась ужом проскользнуть внутрь, аудитория взорвалась хохотом.
Она ухватила за лацкан распахнутого пиджака какого-то мужчину, пытавшегося выбраться наружу.
— Джейм, что здесь происходит?
Он остановился и нахмурил брови, вспоминая ее.
— А, это ты. Дари. Я и не знал, что ты вернулась.
— Только что прилетела. Что там, внутри?
— Продолжение все того же. — Заметив ее недоуменное выражение, он добавил: — Вчера он сравнивал физические характеристики всех без исключения артефактов Строителей. А сегодня собирался представить свою теорию происхождения Строителей. Но поскольку вчера он не уложился, то сегодня утром собрался закончить описание оставшихся артефактов. А у меня на это время назначены кое-какие дела — лучше бы их не было, — но к главной части я обязательно вернусь. Если, конечно, смогу отсюда выбраться.
Он попытался отцепиться от Дари, чтобы продолжить свой путь. Она его не отпускала.
— Но кто он такой?
— Это Квинтус Блум. Прилетел из Центра Маргольма на Джероме специально чтобы ознакомить со своей новой теорией.
— И в чем ее суть?
— Я не знаю. И никто не знает. Единственный человек, знакомый с ней, — профессор Мерада. — Джейм дернулся опять. — Правда, ходят слухи, что это нечто потрясающее.
Он оттолкнул ее руку и просочился сквозь толпу, стоявшую у входа.
Колебаться было некогда. Дари нырнула головой вперед и принялась прокладывать себе дорогу, игнорируя протестующий ропот оставшихся позади слушателей. Это походило на плавание под водой в море серых и черных пиджаков.
Дари пробивалась до тех пор, пока перед ней не появился свет. Тут она подняла голову. Она достигла первого ряда прохода, где можно было только стоять. Сцена находилась чуть ниже, напротив. Профессор Мерада сидел на высоком прямом стуле слева от большого голографического экрана. Взгляд его был устремлен прямо на Дари, вероятно, из-за кутерьмы, возникшей в результате ее продвижения вперед. Он не ответил на ее кивок и легкий взмах руки. Возле Мерады, презрев кафедру, располагавшуюся на правом краю сцены, стоял высокий худой мужчина в ниспадающей белой одежде, похожей на тогу.
Судя по всему, Блум. У него был плоский лоб, слегка скошенный назад, крючковатый нос, выступающие вперед и неестественно белые зубы. Казалось, он все время улыбается, даже когда говорит. Разглядев его. Дари убедилась, что видит его впервые в жизни, а о Центре Маргольма на Джероме даже не слыхала. Тем не менее она не сомневалась, что знает любого мало-мальски стоящего исследователя артефактов и все центры, занимавшиеся Строителями.
— Вот и еще с одним артефактом покончено, — как раз в этот момент произнес Блум. — Слон повержен во прах. Осталось еще двести семнадцать. Вас наверняка обрадует, что мы не будем рассматривать их один за другим, как вчера. В соответствии с моим принципом систематики нетрудно показать, что все оставшиеся артефакты можно очень быстро распределить по шести главным группам. Приступим.
На стоявшем перед ним дисплее начали быстро меняться изображения артефактов. Блум одним-двумя предложениями характеризовал их особенности и тут же причислял к одной из ранее определенных групп.
На Дари, к ее собственному удивлению, это произвело впечатление. Характеристики каждого артефакта она знала наизусть. Но Блум знал их не хуже. Говорил он легко и непринужденно, совершенно не пользуясь какими-либо записями. Его характеристики были скупы и точны. Шутливые комментарии, которыми он сдабривал излагаемое, вызывали у аудитории бурный хохот. Дари доводилось слышать многих ораторов, прибегавших к юмору, дабы сокрыть свое невежество или слабые места в аргументации. Но Квинтус Блум был не из их числа.
— Что подводит нас, — сказал он наконец, — с великим облегчением, которое, я уверен, все вы испытываете, к завершению Части Первой. С артефактами мы покончили.
Тут Дари заметила, что провела в лекционном зале уже более часа. Все оставались на своих местах. Она быстро огляделась и увидела вдалеке Ханса Ребку. Он стоял рядом с Гленной Омар, одетой в ярко-оранжевое платье. Так вот, значит, кто шел с Хансом, когда он скрылся из виду. Быстро же они познакомились! У Гленны прямо-таки нюх на мужчин с других планет. Неужели Ханс не видит, кто она такая — эта Мисс Аромат Месяца?
Но тут мысли Дари опять потекли в прежнем направлении. Квинтус Блум продолжил лекцию.
— Итак, фазу отбора информации мы прошли. А теперь, с вашего позволения, приступим к фазе анализа. И в заключение мы обязательно осуществим фазу синтеза.
Голографический экран мигнул и погас, а Блум вышел на середину сцены.
— По рукаву разбросано тысяча двести семьдесят восемь артефактов Строителей. И каждый из них таинственный, каждый — древний, и все они отличаются друг от друга. Я хотел бы начать с вопроса, который, как я подозреваю, неоднократно возникал и прежде: существуют ли какие-нибудь признаки, общие для всех артефактов? Их размеры варьируются в широком диапазоне. В одних случаях их назначение видно невооруженным глазом. Такова, например. Пуповина, являющаяся мостиком между Опалом и Тектоном в системе Мэндела. В других — совершенно непостижимо и почти неосязаемо: взять хотя бы Линзу. Очевидно, что они абсолютно разные. Но так ли это?
Я заявляю, что их общей особенностью является изменение структуры пространства-времени. Артефакты Строителей появились миллионы лет назад, но для самих Строителей пространство-время — а может, и пространство, и время, должно быть, являлись тем же, чем для нас являются глина или полимеры. И здесь появляется кое-что еще, о чем я скажу чуть позже.
«Кое-что еще»; хорошо обдуманная уловка, предлагающая аудитории самой разобраться в том, что Блум собирается поведать дальше. Дари много раз задумывалась над тем, с какой легкостью Строители создавали аномальные пространственно-временные структуры, от простейшего Ворота на Пуповине и до гигантской головоломки — Свертки Торвила. Неужели Квинтус Блум считает, что скажет нечто новое, когда множество ученых ломали головы над этим столько времени? За небрежным перечислением фактов и свободным владением аудиторией Дари ощущала презрительное высокомерие.
— Теперь я хотел бы задать несколько необычный вопрос. За последний год мы стали свидетелями поразительных изменений в артефактах. Спрашивается, действительно ли они имели место, или же все это просто игра нашего воображения? Не впадаем ли мы в некий «временной шовинизм», полагая, что наша эпоха несет в себе какую-то исключительность? Ведь другие поколения тоже считали свое время исключительным? Ответ на этот вопрос мы можем дать благодаря работе одного из исследователей именно вашего института. Профессор Дари Лэнг провела статистический анализ, который показал, что последние изменения артефактов не имеют прецедентов в прошлом.
Услышав свое имя тогда, когда она меньше всего этого ожидала. Дари почувствовала, как кровь прихлынула к щекам. Профессор Мерада нагнулся вперед и что-то сказал Квинтусу Блуму. Сверкнули белые зубы, а крючковатый нос повернулся в сторону Дари.
— Профессор Мерада сказал мне, что Дари Лэнг после длительной отлучки находится сейчас здесь, в этой аудитории. Я почту за честь встретиться с ней после окончания семинара… Но позвольте продолжить. У нас есть статистический анализ, подтверждающий, что последние изменения артефактов действительно уникальны. Правда, не менее хорошо известно, что статистика ничего не объясняет. Нам надо выяснить, почему внезапная череда уникальных изменений в артефактах происходит именно в данный исторический период. Работа профессора Лэнг, при всем моем уважении к ней, не дает ответа на этот вопрос.
За комплиментом скрывалась издевка. «При всем моем уважении» означало «без всякого уважения». Дари старалась сохранять бесстрастный вид, в то время как слушатели в аудитории поворачивались, чтобы посмотреть на нее. Блум продолжал, не обращая внимания на реакцию зала.
— Что в нашем времени такого особенного, из-за чего могли бы произойти фундаментальные изменения в артефактах Строителей — причем во всех артефактах? С какой целью появился новый артефакт, который я назвал Лабиринтом и о котором рассказывал вам вчера?
Новый артефакт? Но ведь каждому из них по меньшей мере три миллиона лет! Блум, должно быть, имеет в виду недавно открытый артефакт. Но даже в это трудно было поверить. Дари страшно хотелось перебить Блума и заставить его повторить то, что он говорил накануне. Но тот даже на секунду не остановился.
— Я бы хотел предложить гипотезу и одновременно сделать прогноз. Изменения происходят потому, что артефакты выполнили свое предназначение.
А предназначение это состояло в создании предпосылок для дальнейшего развития рукава, причем вполне определенного развития. Но откуда Строителям известно, каким будет будущее?
Для ответа на этот вопрос я вернусь к своему предыдущему утверждению. Нам известно, что Строители намного опередили нас в управлении пространством и временем. Причем опередили буквально, потому что они вовсе не из глубокого прошлого и не являются древней расой, которая построила свои артефакты, а затем почему-то исчезла. Они из будущего, из отдаленного будущего, где артефакты создаются и затем отправляются в прошлое. Строители — это существа из будущего, овладевшие способностью путешествовать во времени. Я хотел бы повторить это утверждение другими словами, поскольку оно чрезвычайно важно. Строители вовсе не исчезли из рукава когда-то в прошлом, потому что в прошлом их никогда и не было. Именно поэтому мы не можем найти там их следов. Они в будущем.
Но что это за существа? Исходя из того, какой интерес они проявляют к делам человечества и каким образом они определили развитие человечества, существует только один правдоподобный ответ: Строители — это мы, то есть наши далекие потомки. Мы сами и есть Строители или будем ими.
На этом основан мой прогноз: артефакты Строителей исполнили свою миссию, определив дальнейший путь развития рукава. Поскольку данная задача выполнена, артефакты будут и дальше претерпевать изменения и в конце концов исчезнут. Они вернутся к своим истокам — в будущее.
Лекционный зал взорвался. Только Мерада, заранее знавший, чем все это кончится, оставался спокойным. Квинтус Блум стоял у авансцены, жестом приглашая Дари высказаться.
— Позвольте спросить, профессор Лэнг, — голос его перекрыл царивший гвалт. — Нет ли у вас каких-либо замечаний? Я действительно очень ценю ваше мнение.
Но у Дари голова буквально раскалывалась на части. Ей нечего было сказать. Но не потому, что гипотеза Блума казалась ей абсолютно несуразной. Нет. А потому, что Дари сама думала об этом, и уже давно, но отмела эту идею по причинам слишком неосновательным, чтобы сейчас выставлять их напоказ, да еще всенародно. Она отрицательно покачала головой, развернулась и начала пробиваться к выходу. Ей требовалось время, чтобы все обдумать. Если новый артефакт действительно только что появился, ей надо узнать о нем как можно больше, а после этого пересмотреть все свои достижения последних лет.
— Так-то вот. На лекции Квинтуса Блума Дари едва не расплакалась. Любой, кто видел ее, мог бы это подтвердить. После нескольких бесед с Блумом она улетела с Врат Стражника.
Ребка кончил свой рассказ. И продолжать, похоже, не собирался.
Луис Ненда вытаращил глаза. Слишком резок был переход от детального описания до неожиданных двух скупых предложений в конце.
— Ты хочешь сказать, все так и было? И больше ничего не можешь прибавить о том, что случилось, куда она отправилась и почему?
— Я сказал все, что знаю.
— Неужели ты вот так взял и отпустил ее? Даже не попытался отговорить или остановить, или отправиться вместе с ней?
— Нет.
«Он врет, Луис», — неслышно произнесла Атвар Ххсиал. Но Ненда и сам догадался.
«Да, врет, черт бы его побрал. Но почему?»
— Ты присутствовал при их беседах с Квинтусом Блумом?
Ребка пожал плечами.
— Я был на семинаре до тех пор, пока не стало ясно, что из всего сказанного я понял не более трех слов. — Он взглянул Ненде прямо в глаза. — Я не знаю, о чем они говорили друг с другом.
Ненда выдержал его взгляд.
— Я тебе верю.
«Ну вот ни на столечко. Я и сам умею врать, глядя прямо в глаза. Что теперь, Ат?»
«У нас возникли некоторые проблемы, Луис. Я не хочу открывать ему, что прогнозы Блума относительно изменения и исчезновения артефактов, похоже, сбываются…»
Ханс Ребка обкусывал ногти.
— Да, еще одно, что тебя, Ненда, заинтересует: вскоре после нашего прибытия на Врата Стражника, в Институт приехали Жжмерлия и Каллик.
Чтобы сменить тему, лучшего и не придумать. Ненда тут же навострил уши.
— Значит, Каллик здесь? И Жжмерлия? Почему ты раньше не сказал?
— Потому что сейчас их здесь нет. Дари взяла их с собой.
— Она не могла этого сделать! Они принадлежат нам с Атвар Ххсиал.
— Ошибаешься. У них все права свободных существ.
— Ерунда. У меня есть их свидетельства рабов. — Ненда принялся рыскать по карманам своего нового костюма, но, впрочем, без особого успеха.
«Луис, что происходит?»
Обмен репликами между Нендой и Ребкой произошел слишком быстро, чтобы Атвар Ххсиал смогла уловить его феромонную компоненту.
«Жжмерлия и Каллик. Они здесь были — и сплыли. Вместе с Дари Лэнг».
«Мой Жжмерлия!»
«И моя Каллик. Я помню свое обещание, Ат, но здесь нужно задержаться. Нам с тобой предстоит здорово потрудиться, прежде чем мы сможем покинуть Врата Стражника».
6
О первой встрече с Квинтусом Блумом, а также о том, что произошло потом, Ханс Ребка рассказал чистую правду (даже если это была, по причинам, о которых Ханс предпочел умолчать, не вся правда).
Она выскочила из лекционного зала настолько переполненная эмоциями, что ее мозг просто отказывался работать. Но десятью минутами позже она уже вновь проталкивалась обратно, сквозь толпу все тех же недовольных людей, что и в первый раз. Прав Квинтус Блум или нет, ей необходимо выслушать его до конца.
Она понимала, что напоследок у него должно быть припасено кое-что еще, дабы окончательно склонить на свою сторону профессора Мераду и весь Институт. Мерада, несмотря на свои предрассудки, отличался скрупулезной честностью и болезненной дотошностью. Дари давно уже заметила (и постоянно подчеркивала это), что в артефактах ясно прослеживается умение Строителей управлять временем и пространством. Идея путешествий во времени позволяла построить множество теорий. Но теории не стоят гроша ломаного. Демаркационной линией между чистой наукой и праздными измышлениями всегда служит практика: наблюдения, факты.
Она выскочила из лекционного зала настолько переполненная эмоциями, что ее мозг просто отказывался работать. Но десятью минутами позже она уже вновь проталкивалась обратно, сквозь толпу все тех же недовольных людей, что и в первый раз. Прав Квинтус Блум или нет, ей необходимо выслушать его до конца.
Она понимала, что напоследок у него должно быть припасено кое-что еще, дабы окончательно склонить на свою сторону профессора Мераду и весь Институт. Мерада, несмотря на свои предрассудки, отличался скрупулезной честностью и болезненной дотошностью. Дари давно уже заметила (и постоянно подчеркивала это), что в артефактах ясно прослеживается умение Строителей управлять временем и пространством. Идея путешествий во времени позволяла построить множество теорий. Но теории не стоят гроша ломаного. Демаркационной линией между чистой наукой и праздными измышлениями всегда служит практика: наблюдения, факты.