Уильям Шекспир
Кориолан
William Shakespeare Coriolanus
Тит Ларций, Коминий — полководцы римлян в борьбе против вольсков.
Менений Агриппа, друг Кориолана.
Сициний Велут, Юний Брут — народные трибуны.
Маленький Марций, сын Кориолана.
Тулл Авфидий, полководец вольсков.
Военачальник вольсков, подчиненный Авфидию.
Заговорщики, единомышленники Авфидия.
Никанор, римлянин.
Горожанин из Анциума.
Два вольских часовых.
Глашатай.
Волумния, мать Кориолана.
Виргилия, жена Кориолана.
Валерия, подруга Виргилии.
Прислужница Виргилии.
Римские и вольские сенаторы, патриции, эдилы, ликторы, воины, горожане, гонцы, слуги Авфидия и другие слуги.
1
Место действия — Рим и его окрестности;
Кориолы и их окрестности; Анциум.
Действующие лица
Кай Марций, затем Кай Марций Кориолан.Тит Ларций, Коминий — полководцы римлян в борьбе против вольсков.
Менений Агриппа, друг Кориолана.
Сициний Велут, Юний Брут — народные трибуны.
Маленький Марций, сын Кориолана.
Тулл Авфидий, полководец вольсков.
Военачальник вольсков, подчиненный Авфидию.
Заговорщики, единомышленники Авфидия.
Никанор, римлянин.
Горожанин из Анциума.
Два вольских часовых.
Глашатай.
Волумния, мать Кориолана.
Виргилия, жена Кориолана.
Валерия, подруга Виргилии.
Прислужница Виргилии.
Римские и вольские сенаторы, патриции, эдилы, ликторы, воины, горожане, гонцы, слуги Авфидия и другие слуги.
1
Место действия — Рим и его окрестности;
Кориолы и их окрестности; Анциум.
AКT I
СЦЕНА 1
Рим. Улица.
Входит толпа восставших горожан с кольями, дубинами и другим оружием.
Первый горожанин
Послушайте меня, прежде чем пойдем дальше.
Все
Говори, говори.
Первый горожанин
Готовы ли вы скорее умереть, чем голодать?
Все
Готовы, готовы.
Первый горожанин
А знаете ли вы, что злейший враг народа — Кай Марций?
Все
Знаем, знаем.
Первый горожанин
Так убьем его, а уж тогда сами цену на хлеб установим. Таков ли наш приговор?
Все
Да что там толковать — убьем его, и все. Идем, идем!
Второй горожанин
Одно слово, достойные сограждане…
Первый горожанин
Достойными нас никто не считает: ведь все достояние — у патрициев. Мы бы прокормились даже тем, что им уже в глотку не лезет. Отдай они нам объедки со своего стола, пока те еще не протухли, мы и то сказали бы, что нам помогли по-человечески. Так нет — они полагают, что мы и без того им слишком дорого стоим. Наша худоба, наш нищенский вид — это вывеска их благоденствия. Чем нам горше, тем им лучше. Отомстим-ка им нашими кольями, пока сами не высохли, как палки. Клянусь богами, это не месть во мне, а голод говорит!
Второй горожанин
И начать вы хотите с Кая Марция?
Первый горожанин
С него самого: он для народа хуже собаки.
Второй горожанин
Да разве вы забыли, какие у него заслуги перед отечеством?
Первый горожанин
Ничуть не забыли. Я бы даже хвалил его за них, если бы он сам себя спесью не вознаграждал.
Второй горожанин
Нет, погоди. Ты говори без злости.
Первый горожанин
А я тебе и говорю — все, чем он прославился, сделано им ради этой спеси. Пусть мягкосердечные простаки думают, что он старался для отечества. На самом-то деле он поступал так в угоду матери; ну, отчасти и ради своей спеси, а ее у него не меньше, чем славы.
Второй горожанин
Ты вот считаешь пороком то, что он себя переделать не может. Но ведь ты же не скажешь, что он жаден?
Первый горожанин
А хотя бы и так. Зато у меня других обвинений хватит. Да у него столько пороков, что устанешь перечислять.
Крики за сценой.
Это что за шум? Видно, и по другую сторону Тибра восстание. Что же мы болтаем да время тратим? На Капитолий!
Все
Идем, идем.
Первый горожанин
Тише! Кто сюда идет?
Входит Менений Агриппа.
Второй горожанин
Достойнейший Менений Агриппа — тот самый, кто всегда любил народ.
Первый горожанин
Да, это человек честный. Вот если б и остальные были такими!
Менений
Эй, земляки, что с вами происходит?
Куда с дубьем бежите вы? Ответьте.
Первый горожанин
Что с нами происходит — сенату известно: там уж недели две назад могли смекнуть, что мы задумали, а сегодня воочию увидят. Там ведь любят говорить: от черни голой — дух тяжелый. Пусть теперь знают, что рука у нас тоже не из легких.
Менений
Друзья мои, почтенные соседи,
Неужто горя вы хлебнуть хотите?
Первый горожанин
Да мы и так уже им захлебнулись.
Менений
Друзья, поверьте мне, о вас пекутся
Патриции. Я знаю, дорог хлеб
И голод вас томит, но столь же глупо,
Как замахнуться палкою на небо,
Вам восставать на Рим, в ком хватит силы
Порвать железо тысячи удил
Покрепче пут, которыми вы мните
Его стреножить. Голод не сенатом
Ниспослан, а богами, и не руки,
А лишь колени вас спасут. Увы!
Влекомы вы бедой туда, где ждет
Вас горшая беда, а вы клянете
Как супостатов кормчих государства,
Отечески пекущихся о вас.
Первый горожанин
Пекущихся о нас? Как бы не так! Да им никогда до нас дела не было. У них амбары от хлеба ломятся, а они нас морят голодом да издают законы против ростовщичества на пользу ростовщикам. Что ни день, отменяют какой-нибудь хороший закон, который не по вкусу богачам; что ни день, выдумывают новые эдикты, чтобы поприжать и скрутить бедняков. Если нас не пожрет война, они сами это сделают; вот как они нас любят.
Менений
Или честно
Сознайтесь в том, что вы безмерно злобны,
Иль вы глупцы. Я расскажу вам басню,
Хоть вы ее, быть может, и слыхали.
Но раз она уместна, я отважусь
Еще разок ее напомнить.
Первый горожанин
Отчего не послушать! Только не надейся, что твоя басня наше горе умаслит. Начинай, если тебя такая охота разобрала.
Менений
Однажды возмутились против чрева
Все части человеческого тела,
Виня живот за то, что, словно омут,
Всю пищу поглощает он, а время
Проводит в лени и безделье праздном,
Тогда как остальные члены ходят,
Глядят и слышат, чувствуют и мыслят,
Друг другу помогая и служа
Потребностям и устремленьям общим
Родного тела. Чрево ж отвечало…
Первый горожанин
Да говори же, что им чрево ответило.
Менений
Сейчас скажу. С язвительным смешком,
Возникшим не в груди, а ниже легких
(Взгляните — чревом я могу не только
Вещать, но и смеяться) отвечало
Оно мятежным членам, коих зависть
К его доходам мучила, как вас,
Порочащих сенаторов за то, что
Они вам не чета.
Первый горожанин
Но что ж ответить
Сумело чрево бдительному глазу.
Челу, венец носящему, и сердцу.
Советчику, и языку-горнисту,
Ноге-коню, руке-бойцу и прочим
Помощникам и слугам тела, если…
Менений
Что «если»? Перебил — так сам кончай.
Ну?
Первый горожанин
Если выгребная яма тела,
Живот-обжора грабит их…
Менений
Ну, дальше.
Первый горожанин
Что может он ответить на упреки
Всех членов остальных?
Менений
Скажу вам это,
Коль вы себя сумеете к терпенью,
Хоть коротко оно у вас, принудить.
Первый горожанин
Ты слишком долго тянешь!
Менений
Слушай, друг.
Живот неторопливый был разумней
Хулителей своих и так ответил:
"Вы правы в том, мои друзья-сочлены,
Что общий харч, которым вы живете,
Мне первому идет. Но так и надо,
Затем что телу призван я служить
И житницей и лавкой. Не забудьте,
Что соки я по рекам кровяным
Шлю к сердцу во дворец и к трону мозга,2
Что по извивам и проходам тела
Все — от крепчайших мышц до мелких жилок —
Лишь я питаю жизненною силой.
Но, добрые друзья мои, хоть всем вам…
(Первому горожанину.)
Заметь, не я, а чрево то сказало.
Первый горожанин
Так. Продолжай.
Менений
Хоть всем вам и не видно,
Чем каждый в одиночку мне обязан,
Я вправе заключить, что отдаю
Вам лучшую муку и оставляю
Лишь отруби себе.
(Первому горожанину.)
Ну, что ты скажешь?
Первый горожанин
Ответ неплох. Как ты его толкуешь?
Менений
Сенат — вот чрево мудрое, а вы —
Бунтующие члены. Стоит только
Вам честно оценить его заботы
И попеченье о всеобщем благе,
Как вы поймете, что оно всегда
Лишь от него исходит и приходит,
А не от вас. — Что ты на это скажешь,
Ты, палец сборища большой?
Первый горожанин
Я — большой палец? Ты зачем меня большим пальцем называешь?
Менений
Затем, что ты, кто всех дрянней и ниже,
Возглавить хочешь этот бунт премудрый;
Затем, что первым ты к поживе рвешься,
Трусливый, слабосильный пес.
Ну что ж, готовьте колья и дубины.
На Рим напали крысы, и кому-то
Не сдобровать.
Входит Кай Марций.
Привет, достойный Марций!
Марций
Благодарю.
(Толпе.)
Мятежный сброд, зачем,
Чесотке умыслов своих поддавшись,
Себе вы струпья расчесали?
Первый горожанин
Вечно
Для нас ты сыщешь доброе словечко!
Марций
Кто скажет слово доброе тебе,
Тот мерзкий льстец.
(Толпе.)
Что нужно вам, дворнягам,
Ни миром, ни войною недовольным?
В вас страх война вселяет, наглость — мир.
Чуть в вас поверь, так вместо лис и львов
Найдешь гусей и зайцев. Вы надежны,
Как угли раскаленные на льду
Иль градины на солнце. Вы привыкли
Караемых злодеев обелять,
Черня закон карающий. Полны вы
Враждою к тем, кто дружбой славы взыскан.
Желанья ваши — прихоти больного:
Чего нельзя вам, вас на то и тянет.
Кто ищет в вас опоры, тот плывет,
Плавник свинцовый прицепив, иль рубит
Тростинкой дуб. Безумье — верить в вас,
Меняющих ежеминутно мненья,
Превозносящих тех, кто ненавистен
Был вам еще вчера, и поносящих
Любимцев прежних! Почему клянете
Вы благородный наш сенат повсюду?
Ведь не держи вас он да боги в страхе,
Друг друга вы сожрали б.
(Менению.)
Что им надо?
Менений
Дешевых цен на хлеб. Они считают,
Что в городе запасы есть.
Марций
Считают?
Мерзавцы! Мнят они, у печки сидя,
Что знают все, чем занят Капитолий:
Кто в гору там потел, кто процветает,
Кто пал, кто с кем в союз вступил, кто в брак.
Они лишь тех, кто им по нраву, любят,
А чуть кто им не люб — мешают с грязью.
Есть хлеб в запасе — так они считают?
Не будь сенат столь милосерд и волю
Дай моему мечу, я навалил бы
Из трупов этой черни гору выше
Копья, что я ношу.
Менений
Не трать слова. Горланы присмирели:
Ведь трусость в них еще сильней, чем наглость.
Расходятся они. Но что, скажи мне,
С другой толпой?
Марций
Рассеялась она.
Сначала все — черт их возьми! — орали,
Что голодны, ссылались на присловья:
Мол, голод ломит каменные стены;
Мол, и собакам нужен корм; мол, пищу
Грешно гноить; мол, создан хлеб богами
Не для одних богатых — и потоки
Косноязычных жалоб изливали.
Когда же обещали им исполнить
Их требованье, дерзкое безмерно
(Оно всем знатным сердце разобьет
И власти острый взор притупит), — стали
Они кидать в восторге шапки, словно
На рог луны повесить их хотели.
Менений
Так что же им обещано?
Марций
Им дали,
Чтоб защищать их подлые затеи,
Пять ими избранных трибунов. Это
Сициний Велут, Юний Брут, а прочих
Я позабыл… Черт с ними! Черни было б
Сорвать с домов все крыши в Риме легче,
Чем вынудить меня к таким уступкам.
Теперь она, войдя с годами в силу,
Еще наглее станет.
Менений
Странно, странно.
Марций
(толпе)Эй вы, охвостье, по домам!
Вбегает гонец.
Гонец
Где здесь Кай Марций?
Марций
Это я. В чем дело?
Гонец
Спешу я с вестью, что поднялись вольски.
Марций
Я рад: война очистит Рим от гнили…
Но вот отцы сенаторы идут.
Входят Коминий, Тит Ларций и другие сенаторы, Юний Брут и Сициний Велут.
Первый сенатор
Ты прав был, Марций, нас предупреждая:
Поднялись вольски.
Марций
Вождь их — Тулл Авфидий,
А с ним хлопот не оберетесь вы.
Завидую я доблести его
И только им, когда б я не был Марций,
Хотел бы стать.
Коминий
Да, вы в бою встречались.
Марций
Будь мир расколот на два вражьих стана
И очутись в одном из них мы с Туллом,
Я б поднял бунт, чтоб биться с ним. Он — лев.
Я горд охотой на него.
Первый сенатор
Тем лучше.
С Коминием командуй войском, Марций.
Коминий
Ты обещал помочь мне.
Марций
Я готов.
Привык держать я слово. Вновь увидишь
Ты с Туллом нас лицом к лицу, Тит Ларций.
Как! Ты ослаб? Ты остаешься дома?
Ларций
Нет, Марций, даже если костылями
Придется мне сражаться, не отстану
Я от других.
Менений
О доблестная кровь!
Первый сенатор
Идем на Капитолий — там, я знаю,
Друзья нас ждут.
Ларций
Ступай вперед, Коминий,
Мы ж — за тобою, ибо ты меж нами
По праву первый.
Коминий
Благородный Ларций!
Первый сенатор
(горожанам)Эй, по домам!
Марций
Нет-нет, мы их прихватим:
Богаты вольски хлебом; к ним в амбары
Мы пустим крыс.
(Толпе.)
Почтенные смутьяны,
Раз вы так храбры, то прошу за нами!
Сенаторы, Коминий, Марций, Ларций и Менений уходят. Горожане потихоньку скрываются.
Сициний
Есть ли на свете человек надменней,
Чем Марций.
Брут
Нет.
Сициний
Когда народ трибунами избрал нас…
Брут
Ты взгляд его запомнил?
Сициний
Нет, лишь ругань.
Брут
Озлясь, богов он выбранить способен.
Сициний
И высмеять стыдливую луну.
Брут
Пусть на войне он сгинет. Стал он слишком
От храбрости надменен.
Сициний
Он из тех,
Кто собственную тень с презреньем топчет,
Когда успехом опьянен. Но странно,
Что он, гордец, согласен подчиняться
Коминию.
Брут
Верней и легче славу,
Которой алчет он, хоть ей обласкан,
Сберечь и приумножить, занимая
Второе место в войске. Ведь за промах
Всегда в ответе будет полководец.
Сверши он чудеса, и то завоет
Хула-проныра: "Ах, когда бы делом
Наш Марций заправлял!"
Сициний
А при удаче
Лишь Марцием живущая молва
Коминия заслуг лишит.
Брут
Коминий
Уже с ним делит почести, хоть Марций
Того не заслужил, и в честь ему
Оплошности Коминия послужат,
Хотя б заслуг он не имел.
Сициний
Пойдем
Посмотрим, как идут приготовленья
И Марций, этот сумасброд опасный,
Сбирается в поход.
Брут
Идем, идем.
Уходят.
СЦЕНА 2
Кориолы. Сенат.
Входят Тулл Авфидий и сенаторы.
Итак, предполагаешь ты, Авфидий,
Что римлянам известны наши планы
И все, что мы ни делаем?
А ты?
Успели ль мы хоть раз решенье наше
В деянье претворить, пока о нем
Рим не пронюхал? Дня тому четыре
Пришло ко мне послание оттуда.
Оно гласит… Но где ж письмо?.. Да вот:
(Читает.)
"Войска собрались, но никто не знает,
Пошлют их на восток или на запад.
Хлеб дорог, чернь бунтует, и, по слухам,
Коминий, Марций, враг твой давний (в Риме
Его сильней, чем сам ты, ненавидят),
И римлянин отважнейший Тит Ларций
Поход подготовляют на кого-то,
Всего же вероятней — на тебя.
Будь начеку".
Что ж! Наше войско — в поле.
Не сомневались мы, что Рим отпор
Готов нам дать.
Сочли вы мудрым в тайне
Держать ваш план великий до того,
Как он созреет и наружу выйдет,
А Рим меж тем о нем уже проведал.
Наш замысел расстроен. Мы не сможем
Взять много городов без боя, римлян
Врасплох застав.
Авфидий благородный,
Спеши к войскам, прими их под начальство,
А нам доверь охрану Кориол.
Коль враг осадит город, на подмогу
Ты подоспеешь к нам, но полагаю,
Что не готовы римляне.
В противном
Уверен я. Уверен даже в большем:
Часть рати их уже идет сюда.
Отцы, прощайте. Если мне случится
Столкнуться с Каем Марцием, я буду —
Мы клятву дали в том — с ним драться насмерть.
Да сохранят тебя в сраженьях боги!
И вас, отцы!
Прощай!
Прощай!
Прощай!
Уходят.
Рим. Комната в доме Марция.
Входят Волумния и Виргилия, садятся на два низких табурета и шьют.
Прошу тебя, дочь моя, спой что-нибудь или будь повеселее. Если бы Марций был моим мужем, я больше радовалась бы его отсутствию, когда он уходит добывать себе славу, чем самым пылким объятиям на супружеском ложе. Еще когда он был хрупким ребенком и единственным плодом моего чрева, когда его отроческая красота пленяла все взоры, еще тогда, когда ни одна мать ни на час не отпустит сына от себя, даже если ее об этом целыми днями будут просить цари, я уже понимала, что такой человек, как он, создан для чести, что, не одушевясь стремлением стать знаменитым, он будет лишь картиной, украшающей стену; поэтому я охотно позволяла ему искать опасностей — и с ними славы. Я послала его на жестокую войну, и он вернулся с дубовым венком на голове. Поверь, дочь моя, я меньше ликовала, узнав, что родила мужчину, чем тогда, когда узнала, что он показал себя доблестным мужем.
А если бы он погиб на войне? Что тогда?
Тогда сына заменила бы мне его добрая слава, и в ней я обрела бы потомство. Скажу тебе правду: будь у меня двенадцать сыновей и люби я каждого из них столь же горячо, как нашего славного Марция, я легче бы смирилась с доблестной смертью одиннадцати за отечество, чем с трусливой праздностью двенадцатого.
Входит прислужница.
Вас желает видеть благородная Валерия.
Позволь мне удалиться.
Нет, оставайся здесь.
Мне кажется, я вижу, как твой муж
За волосы под грохот барабанов
Авфидия влачит и гонит вольсков,
Бегущих, словно дети от медведя,
И, топая ногой, кричит солдатам:
"Вперед, вы, трусы, что зачаты в страхе,
Хоть в Риме рождены!" — и кровь стирает
С чела рукой в броне, вперед шагая,
Как жнец, который не получит платы,
Не сняв весь хлеб.
Чело в крови? О боги!
Безумица, умолкни! Кровь мужчины
Сверкает ярче золота трофеев.
Груди Гекубы, Гектора вскормившей,
Прекрасней лоб его, чья кровь пятнала
Мечи данайцев.
(Прислужнице.)
Выйди и скажи,
Что мы принять Валерию готовы.
Прислужница уходит.
Спаси, о небо, мужа моего
От страшного Авфидия.
Наш Марций
Его повалит и пятой раздавит.
Входят Валерия с прислужницей и привратником.
Добрый день, мои благородные друзья.
Милая Валерия!
Я рада видеть тебя.
Здоровы ли вы? Вы заняты по дому? Что это вы шьете? Право, прелестная вышивка. (Виргилии.) А как твой сынок?
Благодарю тебя, он здоров.
Его больше тянет глядеть на меч и слушать барабан, чем учиться.
Значит, весь в отца. Клянусь честью, чудесный мальчик. Нет, правда, я в среду с полчаса наблюдала за ним; он такой решительный! Он гонялся за золотой бабочкой: поймает, потом отпустит, и снова за ней; поймает и опять отпустит. А один раз упал и рассердился, — то ли из-за этого, то ли из-за чего другого, не знаю; но только стиснул зубы — вот так! — и разорвал бабочку. Ах, видели бы вы, как он ее рвал!
Совсем как отец, когда тот вспылит!
В самом деле, замечательный ребенок.
Только ужасный шалун.
Послушай, отложи ты свое шитье. Пойдем прогуляемся немного.
Нет, милая Валерия, я не пойду из дому.
Не пойдешь?
Пойдет, пойдет.
Нет-нет, не уговаривай. Пока мой супруг не вернется с войны, я шагу за порог не ступлю.
Да полно тебе. Целыми днями сидеть взаперти — просто неразумно. Пойдем. Надо же навестить добрую соседку, которая лежит в родах.
Желаю ей скорее поправиться и помогу ей своими молитвами, но пойти к ней не могу.
Почему, скажи на милость?
Уж, конечно, не потому, что ленюсь или не люблю ее.
Ты, видно, решила стать второй Пенелопой. Но ведь говорят, что пряжа, сотканная ею, пока Улисса не было, только развела моль на Итаке. Пойдем! Как жаль, что твоя ткань не так чувствительна к боли, как твой палец: ты бы хоть из сострадания перестала ее колоть. Пойдем же. Ты должна пойти с нами.
Нет, милая Валерия, прости, но я не пойду.
А все-таки тебе придется пойти: у меня хорошие вести о твоем муже.
Ах, что ты! Ведь они еще не успели прийти.
Я не шучу, а всерьез говорю. Ночью пришло известие от него.
В самом деле?
Истинная правда; один сенатор рассказывал при мне. Вольски выступили; на них двинулся полководец Коминий с частью наших сил, а твой муж и Тит Ларций тем временем осадили Кориолы. Они уверены в победе и скором конце войны. Клянусь честью, это правда. Ну, теперь пойдешь с нами?
Вот кончится война, и я во всем буду тебя слушаться, а пока — прости меня, дорогая.
Лучше оставь ее, милая, не то она сегодня и на нас тоску нагонит.
Да, я тоже так думаю. — Прощай, милая. — Пойдем, благородная Волумния. — Прошу тебя, Виргилия, забудь ты свой торжественный вид и пойдем с нами.
Нет, честное слово, я не могу пойти. Желаю вам весело провести время.
В таком случае прощай.
Уходят.
Входят Тулл Авфидий и сенаторы.
Первый сенатор
Итак, предполагаешь ты, Авфидий,
Что римлянам известны наши планы
И все, что мы ни делаем?
Авфидий
А ты?
Успели ль мы хоть раз решенье наше
В деянье претворить, пока о нем
Рим не пронюхал? Дня тому четыре
Пришло ко мне послание оттуда.
Оно гласит… Но где ж письмо?.. Да вот:
(Читает.)
"Войска собрались, но никто не знает,
Пошлют их на восток или на запад.
Хлеб дорог, чернь бунтует, и, по слухам,
Коминий, Марций, враг твой давний (в Риме
Его сильней, чем сам ты, ненавидят),
И римлянин отважнейший Тит Ларций
Поход подготовляют на кого-то,
Всего же вероятней — на тебя.
Будь начеку".
Первый сенатор
Что ж! Наше войско — в поле.
Не сомневались мы, что Рим отпор
Готов нам дать.
Авфидий
Сочли вы мудрым в тайне
Держать ваш план великий до того,
Как он созреет и наружу выйдет,
А Рим меж тем о нем уже проведал.
Наш замысел расстроен. Мы не сможем
Взять много городов без боя, римлян
Врасплох застав.
Второй сенатор
Авфидий благородный,
Спеши к войскам, прими их под начальство,
А нам доверь охрану Кориол.
Коль враг осадит город, на подмогу
Ты подоспеешь к нам, но полагаю,
Что не готовы римляне.
Авфидий
В противном
Уверен я. Уверен даже в большем:
Часть рати их уже идет сюда.
Отцы, прощайте. Если мне случится
Столкнуться с Каем Марцием, я буду —
Мы клятву дали в том — с ним драться насмерть.
Все
Да сохранят тебя в сраженьях боги!
Авфидий
И вас, отцы!
Первый сенатор
Прощай!
Второй сенатор
Прощай!
Все
Прощай!
Уходят.
СЦЕНА 3
Рим. Комната в доме Марция.
Входят Волумния и Виргилия, садятся на два низких табурета и шьют.
Волумния
Прошу тебя, дочь моя, спой что-нибудь или будь повеселее. Если бы Марций был моим мужем, я больше радовалась бы его отсутствию, когда он уходит добывать себе славу, чем самым пылким объятиям на супружеском ложе. Еще когда он был хрупким ребенком и единственным плодом моего чрева, когда его отроческая красота пленяла все взоры, еще тогда, когда ни одна мать ни на час не отпустит сына от себя, даже если ее об этом целыми днями будут просить цари, я уже понимала, что такой человек, как он, создан для чести, что, не одушевясь стремлением стать знаменитым, он будет лишь картиной, украшающей стену; поэтому я охотно позволяла ему искать опасностей — и с ними славы. Я послала его на жестокую войну, и он вернулся с дубовым венком на голове. Поверь, дочь моя, я меньше ликовала, узнав, что родила мужчину, чем тогда, когда узнала, что он показал себя доблестным мужем.
Виргилия
А если бы он погиб на войне? Что тогда?
Волумния
Тогда сына заменила бы мне его добрая слава, и в ней я обрела бы потомство. Скажу тебе правду: будь у меня двенадцать сыновей и люби я каждого из них столь же горячо, как нашего славного Марция, я легче бы смирилась с доблестной смертью одиннадцати за отечество, чем с трусливой праздностью двенадцатого.
Входит прислужница.
Прислужница
Вас желает видеть благородная Валерия.
Виргилия
(Волумнии)Позволь мне удалиться.
Волумния
Нет, оставайся здесь.
Мне кажется, я вижу, как твой муж
За волосы под грохот барабанов
Авфидия влачит и гонит вольсков,
Бегущих, словно дети от медведя,
И, топая ногой, кричит солдатам:
"Вперед, вы, трусы, что зачаты в страхе,
Хоть в Риме рождены!" — и кровь стирает
С чела рукой в броне, вперед шагая,
Как жнец, который не получит платы,
Не сняв весь хлеб.
Виргилия
Чело в крови? О боги!
Волумния
Безумица, умолкни! Кровь мужчины
Сверкает ярче золота трофеев.
Груди Гекубы, Гектора вскормившей,
Прекрасней лоб его, чья кровь пятнала
Мечи данайцев.
(Прислужнице.)
Выйди и скажи,
Что мы принять Валерию готовы.
Прислужница уходит.
Виргилия
Спаси, о небо, мужа моего
От страшного Авфидия.
Волумния
Наш Марций
Его повалит и пятой раздавит.
Входят Валерия с прислужницей и привратником.
Валерия
Добрый день, мои благородные друзья.
Волумния
Милая Валерия!
Виргилия
Я рада видеть тебя.
Валерия
Здоровы ли вы? Вы заняты по дому? Что это вы шьете? Право, прелестная вышивка. (Виргилии.) А как твой сынок?
Виргилия
Благодарю тебя, он здоров.
Волумния
Его больше тянет глядеть на меч и слушать барабан, чем учиться.
Валерия
Значит, весь в отца. Клянусь честью, чудесный мальчик. Нет, правда, я в среду с полчаса наблюдала за ним; он такой решительный! Он гонялся за золотой бабочкой: поймает, потом отпустит, и снова за ней; поймает и опять отпустит. А один раз упал и рассердился, — то ли из-за этого, то ли из-за чего другого, не знаю; но только стиснул зубы — вот так! — и разорвал бабочку. Ах, видели бы вы, как он ее рвал!
Волумния
Совсем как отец, когда тот вспылит!
Валерия
В самом деле, замечательный ребенок.
Виргилия
Только ужасный шалун.
Валерия
Послушай, отложи ты свое шитье. Пойдем прогуляемся немного.
Виргилия
Нет, милая Валерия, я не пойду из дому.
Валерия
Не пойдешь?
Волумния
Пойдет, пойдет.
Виргилия
Нет-нет, не уговаривай. Пока мой супруг не вернется с войны, я шагу за порог не ступлю.
Валерия
Да полно тебе. Целыми днями сидеть взаперти — просто неразумно. Пойдем. Надо же навестить добрую соседку, которая лежит в родах.
Виргилия
Желаю ей скорее поправиться и помогу ей своими молитвами, но пойти к ней не могу.
Волумния
Почему, скажи на милость?
Виргилия
Уж, конечно, не потому, что ленюсь или не люблю ее.
Валерия
Ты, видно, решила стать второй Пенелопой. Но ведь говорят, что пряжа, сотканная ею, пока Улисса не было, только развела моль на Итаке. Пойдем! Как жаль, что твоя ткань не так чувствительна к боли, как твой палец: ты бы хоть из сострадания перестала ее колоть. Пойдем же. Ты должна пойти с нами.
Виргилия
Нет, милая Валерия, прости, но я не пойду.
Валерия
А все-таки тебе придется пойти: у меня хорошие вести о твоем муже.
Виргилия
Ах, что ты! Ведь они еще не успели прийти.
Валерия
Я не шучу, а всерьез говорю. Ночью пришло известие от него.
Виргилия
В самом деле?
Валерия
Истинная правда; один сенатор рассказывал при мне. Вольски выступили; на них двинулся полководец Коминий с частью наших сил, а твой муж и Тит Ларций тем временем осадили Кориолы. Они уверены в победе и скором конце войны. Клянусь честью, это правда. Ну, теперь пойдешь с нами?
Виргилия
Вот кончится война, и я во всем буду тебя слушаться, а пока — прости меня, дорогая.
Волумния
Лучше оставь ее, милая, не то она сегодня и на нас тоску нагонит.
Валерия
Да, я тоже так думаю. — Прощай, милая. — Пойдем, благородная Волумния. — Прошу тебя, Виргилия, забудь ты свой торжественный вид и пойдем с нами.
Виргилия
Нет, честное слово, я не могу пойти. Желаю вам весело провести время.
Валерия
В таком случае прощай.
Уходят.
СЦЕНА 4
Под стенами Кориол. Входят с барабанами и знаменами Марций, Тит Ларций, военачальники и войско.
Навстречу им — гонец.
Есть новости. Бьюсь об заклад: был бой.
Коня я ставлю: не было.
Я тоже.
Идет.
Скажи, вступил ли в бой наш вождь?
Войска уже сошлись, но выжидают.
Твой конь за мной!
Я выкуплю его.
Нет, не продам, не подарю его.
Но одолжу тебе лет на полсотни.
Начнем осаду.
Где войска?
В двух милях.
Тогда наш бранный клич им будет слышен,
А мы услышим их призыв. — О Марс,
Молю, дай нам быстрей с врагом покончить,
Чтоб мы с еще дымящимся оружьем
Пришли к друзьям на помощь. — Эй, трубите.
Трубят к переговорам. На стенах появляются два сенатора и воины.
Скажите, Тулл Авфидий в Кориолах?
Нет, как и никого, кто б вас боялся
Сильней, чем он, а вы ему не страшны.
В городе бьют барабаны.
Ты слышишь? Наших юношей на бой
Сзывают барабаны. Мы скорее
Разрушим стены, чем замкнемся в них.
Ворота наши тростником скрепили
Для виду мы и сами их откроем.
Вот, слышишь?
Доносится шум сражения.
То громит Авфидий вашу
Разметанную рать.
Да, там дерутся.
Шум этой битвы — нам сигнал. Эй, лестниц!
Появляются вольски, сделавшие вылазку.
Они выходят: значит, расхрабрились.
Прикрыть сердца щитами, но пусть будут
Сердца щитов надежней! — Тит, вперед!
Враги посмели к нам питать презренье.
От гнева жарко мне. — Друзья, смелее!
Тех, кто отступит, я почту за вольсков
И познакомлю со своим мечом.
Сражение. Римляне отступают.
Да поразит вас вся зараза юга,
О стадо Рим покрывших срамом трусов!
Пусть язвы и нарывы вас облепят,
Чтоб встречный, к вам еще не подойдя,
Навстречу им — гонец.
Марций
Есть новости. Бьюсь об заклад: был бой.
Ларций
Коня я ставлю: не было.
Марций
Я тоже.
Ларций
Идет.
Марций
(гонцу)Скажи, вступил ли в бой наш вождь?
Гонец
Войска уже сошлись, но выжидают.
Ларций
Твой конь за мной!
Марций
Я выкуплю его.
Ларций
Нет, не продам, не подарю его.
Но одолжу тебе лет на полсотни.
Начнем осаду.
Марций
(гонцу)Где войска?
Гонец
В двух милях.
Марций
Тогда наш бранный клич им будет слышен,
А мы услышим их призыв. — О Марс,
Молю, дай нам быстрей с врагом покончить,
Чтоб мы с еще дымящимся оружьем
Пришли к друзьям на помощь. — Эй, трубите.
Трубят к переговорам. На стенах появляются два сенатора и воины.
Скажите, Тулл Авфидий в Кориолах?
Первый сенатор
Нет, как и никого, кто б вас боялся
Сильней, чем он, а вы ему не страшны.
В городе бьют барабаны.
Ты слышишь? Наших юношей на бой
Сзывают барабаны. Мы скорее
Разрушим стены, чем замкнемся в них.
Ворота наши тростником скрепили
Для виду мы и сами их откроем.
Вот, слышишь?
Доносится шум сражения.
То громит Авфидий вашу
Разметанную рать.
Марций
Да, там дерутся.
Ларций
Шум этой битвы — нам сигнал. Эй, лестниц!
Появляются вольски, сделавшие вылазку.
Марций
Они выходят: значит, расхрабрились.
Прикрыть сердца щитами, но пусть будут
Сердца щитов надежней! — Тит, вперед!
Враги посмели к нам питать презренье.
От гнева жарко мне. — Друзья, смелее!
Тех, кто отступит, я почту за вольсков
И познакомлю со своим мечом.
Сражение. Римляне отступают.
Да поразит вас вся зараза юга,
О стадо Рим покрывших срамом трусов!
Пусть язвы и нарывы вас облепят,
Чтоб встречный, к вам еще не подойдя,