Шерил Грин. Секс – моя жизнь. Откровенная история суррогатного партнера

Шерил Грин, Лорна Гарано
Секс – моя жизнь. Откровенная история суррогатного партнера

   Cheryl T. Cohen Greene, Lorna Garano
   An Intimate Life: Sex, Love, and My Journey as a Surrogate Partner
   Copyright © 2012 by Cheryl T. Cohen Greene with Lorna Garano
 
   © Милоградова Ю.А., перевод на русский язык, 2013
   © Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014
 
   Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
 
   © Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()

* * *

   Моему мужу Бобу.
   Публикация этой книги стала возможной благодаря его любви и поддержке. Я тебя люблю!

 

Об именах и другой личной информации

   В этой книге я рассказываю истории из моей практики. Из соображений конфиденциальности я изменила имена, физические характеристики и некоторые особенности поведения. Многие из этих историй произошли много лет назад, и мне пришлось восстанавливать диалоги и мелкие подробности, которые не сохранились в памяти. Кроме того, по тем же причинам я заменила псевдонимами имена друзей, членов семьи и знакомых.

Предисловие

   Сексуальная терапия с участием суррогатного партнера предполагает участие трех человек – клиента, суррогатного партнера и психотерапевта, который является связующим звеном. Это моя роль. Я рекомендую данный вид терапии клиенту, которому она необходима.
   Когда процесс уже запущен, суррогатный партнер и я «проговариваем» каждое занятие и назначаем следующее. Затем обсуждаем с клиентом полученный им опыт на психотерапевтическом сеансе. Мы с Шерил изучили более сотни случаев в поисках правильного решения.
   Тридцать лет работы с Шерил научили меня многому. Самыми важными я считаю три вещи: сексуальная терапия, как и сама жизнь, никогда не развивается равномерно, поэтому следует запастись энергией; суррогатный партнер наделен добрым сердцем и искренне находит привлекательными людей, лица которых не красуются на обложках журналов; и, наконец, даже фильм «СПИД – чума XX века» не сможет остановить ее, потому что она прекрасно делает свою работу.
   Шерил – единственная в своем роде. Я хочу, чтобы мне передались ее способность погружаться в материал и отношение к работе. Она с готовностью посвящает себя созданию правдивой картины человеческой сексуальности, сохраняя при этом оптимизм и проявляя удивительную чуткость. Она обязана быть чуткой! Необходимо испытывать искреннее участие, чтобы вести откровенную беседу и объяснять человеку, как правильно касаться и как отвечать на прикосновения. Обязательным условием также становится объяснение исключительной важности интимной гигиены в отношениях с будущим сексуальным партнером. Суррогатный партнер не сможет стать ролевой моделью для сексуального общения клиента уже в реальной жизненной ситуации, если будет неискренен. Работа Шерил – научить сидеть лицом к лицу, глядя прямо в глаза, без одежды. Эта профессия нетрадиционна, но без нее не обойтись.
   Суррогатные партнеры учат своих клиентов и служат для них своего рода стабилизаторами. Многие клиенты обращаются к сексуальной терапии, будучи убежденными в уникальности своего случая, полагая, что безнадежны, что им уже не помочь. Многие из тех, кого я направляла к Шерил, обратились ко мне с синдромом «одного ботинка, прибитого к полу». Они описывают круги, центром которых является их проблема, они не умеют меняться и оказываются прикованными к собственным сексуальным проблемам. В центре внимания суррогатного партнера – человек, с которым он работает, но в то же время его задача – вывести клиента за пределы круга ложных представлений, которые «приковали к полу его ботинок».
   Не только клиенты суррогатного партнера подвержены влиянию косных представлений. Я помню, как мы с Шерил присутствовали на конференции по сексологии в 1985 году. СПИД уже был признан одной из главных проблем сексуальных отношений. Аудитория, состоящая из психотерапевтов, исследователей этого вопроса и специалистов в области полового воспитания, с нетерпением ждала доклада Шерил об ее опыте работы в качестве суррогатного партнера, и у кого-то возник вопрос, касающийся серьезной, представляющей опасность для жизни угрозы. Может ли вообще суррогатный партнер воспользоваться презервативом, если его клиент страдает от эректильной дисфункции?
   Конференция проходила в отеле, и, как всегда в подобных случаях, в углу зала был накрыт стол для завтрака. Когда Шерил затронула в своем докладе вопрос о контрацепции, она попросила одного из присутствующих принести ей банан со стола. По комнате прокатилась волна тихих смешков. Кто-то вызвался принести банан, и Шерил попросила съесть его – смешки стали громче. Потом она попросила дать ей кожуру. И прямо там, в лекционном зале, полном специалистов, Шерил открыла упаковку с презервативом и, держа банановую кожуру в одной руке, второй рукой надела на нее презерватив буквально за три секунды. Сходство между пустой банановой кожурой и расслабленным пенисом не вызывает сомнений. Вопрос был исчерпан.
   Многие клиенты сомневаются в своей сексуальной привлекательности. Однажды я спросила у Шерил, как обстоят дела с одним человеком, которого я недавно к ней направила. Мы обе знали, что одним из аспектов терапии была необходимость заставить его поверить, что он может быть привлекателен для женщин. Я спросила, каким образом она этого добивалась. Она, не раздумывая, ответила со своим отчетливым бостонским акцентом: «У него прекрасные уши и великолепная шея. Мне кажется, это очень сексуально». Именно поэтому в поразительную историю, рассказанную в первой главе, я верю от первого до последнего слова. Если у кого-то были основания не верить в свою привлекательность, так это у Марка.
   Можно предположить, что столько лет непрерывной работы утомили Шерил, ведь ей раз за разом приходилось объяснять и внушать одни и те же вещи. Но это не так. Каждый раз, когда мы советуемся по поводу общего клиента, Шерил с точностью до последнего слова передает все, что она ему говорит, как если бы я слышала это в первый раз, а она в первый раз произносила. Подобная свежесть восприятия не может быть надуманной, искусственной, и в этом кроется причина того, что 70-летняя женщина по-прежнему выполняет свою работу с радостью и стремлением достичь успеха.
   Мы вместе участвовали в конференциях, были свидетелями поворотных событий в жизни друг друга и несколько раз выступали с публичными обсуждениями в надежде просветить и проинформировать – и все это только для того, чтобы обнаружить, что искусство монтажа зачастую искажало наши благие намерения.
   Для меня большая честь писать предисловие к книге, которая читается как приключенческий роман, даже несмотря на то, что мне известны все повороты сюжета, большинство персонажей и развязка каждой истории. Я надеюсь, что вам, как и мне, покажется большой удачей возможность войти в число тех, кому довелось узнать ее.

Доктор Луэнн Коул Уэстон

Вступление

   У меня было больше девятисот партнеров. Не со всеми я вступала в сексуальный контакт, но это происходило с большинством из них. Подобные заявления без сомнения вызывают бурную реакцию. Я спрашиваю людей, какие слова приходят им на ум, когда они слышат эту цифру. Самый частый ответ – шлюха. Так вот: я не шлюха, хотя, смею предположить, некоторые со мной не согласятся. Я суррогатный партнер. В наши дни многие думают, что в мои обязанности входит вынашивать детей для бесплодных пар. Когда я поясняю, что на практике помогаю своим клиентам решить трудности, связанные с сексом, это приводит в замешательство. Разве это не называется проституцией? Некоторые даже озвучивают этот вопрос.
   В то время как проституция – одна из старейших профессий, суррогатная терапия – профессия новая. Клиента ко мне всегда направляет психотерапевт. Они страдают от импотенции, преждевременной эякуляции, комплексов по поводу собственной привлекательности, недостатка или отсутствия сексуального опыта, трудностей в общении, неудачной внешности или целого комплекса подобных проблем. Практически всем мужчинам (и иногда женщинам), с которыми я работаю, не хватает чувства близости с любящим человеком, и это касается не только сексуальной жизни. Задача суррогатного партнера заключается в том, чтобы объяснить, каким образом можно построить здоровые, крепкие отношения.
   У меня есть набор упражнений, которые я выполняю с клиентами, чтобы помочь им решить свои проблемы и достичь успеха. Много времени я посвящаю рассказам об анатомии и человеческой сексуальности вообще. Я тесно сотрудничаю с психотерапевтом, который направил клиента ко мне, обсуждая после каждого сеанса полученный результат. Обычно я провожу от шести до восьми сеансов. Одно из основных заблуждений о сути работы суррогатного партнера касается того, сколько времени уходит на сам половой акт. Действительно, я занимаюсь сексом с большинством своих клиентов, но только после того, как мы выполним необходимые упражнения, направленные на то, чтобы клиент лучше узнал свое тело, преодолел комплексы по поводу внешности, научился расслабляться и отрабатывать коммуникационные навыки. Секс я оставляю для последних сеансов. Важно помнить, что я суррогатный партнер, а не суррогат секса. Моя основная задача – построить модель здоровой близости с клиентом, а для этого требуется гораздо больше, чем сексуальный контакт.
   Мои клиенты – люди разных национальностей и с разным социально-экономическим положением. Самому молодому из них было восемнадцать, самому старшему – восемьдесят девять. Среди них были руководители компаний, водители грузовиков, прокуроры и плотники. Встречались красавчики, но были и мужчины заурядной внешности. Я работала с семидесятилетним девственником, со студентом колледжа, который страдал от преждевременной эякуляции, и с мужчинами всех возрастов, которые не умели говорить о сексе.

* * *

   Я начала работать в 1973 году, пока я к этому шла, сексуальная революция завершилась в нашем обществе и в моем сознании. Я росла в сороковые и пятидесятые годы, когда полового воспитания нам, мягко говоря, недоставало. Когда я начала заниматься этим сама, то обнаружила, что многие понятия о сексе, которые нам внушали, искажали реальную картину или просто были неверными. Основные уроки мы получали на детской площадке, в церкви и возле телевизора. Мои родители едва могли сами говорить о сексе, и тем более не могли рассказать о нем мне. К сожалению, многие родители и сейчас не могут предоставить своим детям достоверную информацию о сексе, не придавая своим словам оттенка осуждения, и в этом они мало отличаются от моих родителей, живших полвека назад. Я часто задумываюсь о том, насколько более здоровыми, умными и счастливыми могли бы быть наши дети, если бы их родители обладали достаточным знанием и умением, чтобы говорить откровенно и соответственно возрасту.
   Надежды, которые питала я и многие другие в наполненные оптимизмом дни сексуальной революции, не оправдались. Большинство из нас остается во власти разных иллюзий по поводу секса и собственного тела. Недовольство системой полового воспитания, основанной на реальных фактах, проявляют те, кто хочет повернуть время вспять. Телевидение и Интернет круглосуточно обрушивают на нас шквал ложной информации. Мы еще больше запутались. Мы шутим, сетуем; мы разоблачаем тех, кто занимается сексом нетрадиционными способами; мы, и я вряд ли буду первой, кто произнесет это вслух, используем секс, чтобы продавать все на свете – от жевательной резинки до внедорожника. Но мы по-прежнему не знаем, как говорить об этом честно, без неприязни, как взрослые люди.
   Я давно хотела рассказать свою историю, и события, происходившие в моей жизни, только утверждали меня в этой мысли. С годами изменилось многое, кроме моего убеждения в том, что сила рассказанной истории может вдохновлять и призывать к действию. Моя жизнь, во многих смыслах, является образцом. Я выросла в эпоху, когда господствовала строгая доктрина в отношении женской сексуальности. Она брала свое начало как в религии, так и в светских правилах. Когда я оглядываюсь назад, то удивляюсь тому, какое чувство вины и стыда вызывала одна из самых естественных человеческих потребностей и какое влияние это оказывало на меня, молодую девушку. Я родилась в период «бэби бума»^[1]. Моя молодость растянулась на две эпохи. Мне было двадцать с небольшим в шестидесятые. Дух перемен, господствовавший в обществе, заставил меня подвергнуть сомнению и пересмотреть свой взгляд почти на все, чему меня учили. Многие представления, которые мне внушили в детстве, не выдерживали критики. Этот процесс получил завершение, когда я стала суррогатным партнером.
   В дополнение к моей собственной истории я пересказываю истории моих клиентов, потому что убеждена, что им есть что рассказать о сексуальной жизни и обстоятельствах, которые могут ее осложнить. Их опыт дает редкую возможность увидеть, какие факторы влияют на этот процесс и как можно помочь.
   Если это до сих пор не очевидно, скажу прямо – у моей книги есть миссия. Я надеюсь, что она, хотя бы отчасти, будет способствовать тому, что открытое, искреннее обсуждение секса станет возможным. Также я надеюсь, что она вдохновит читателей, вне зависимости от возраста, на признание и утверждение своей сексуальности. У каждого есть право на секс, который удовлетворяет морально и физически, и мой опыт показывает, что залог этого – здоровое общение, самоуважение и стремление искать что-то новое. Моя задача – говорить откровенно и без страха, и это сделает возможным все вышесказанное.

Глава 1
Тяжело дышать: Марк

   Марк О’Брайен приоткрыл рот и издал тихий сдавленный звук. Я схватила трубку, которая, как усик цепкого растения, тянулась от переносного дыхательного аппарата, прикрепленного сиделкой к спинке кровати. Когда я привстала, чтобы поднести трубку ко рту Марка, моя грудь задела его щеку и мы оба улыбнулись. Марк сжал губами плоский конец трубки, и долгожданный глоток воздуха наполнил его легкие. Он закрыл глаза, наслаждаясь кислородом, который многие из нас принимают как должное. Моргнула лампочка, и раздалось громкое тиканье. Он разомкнул губы и открыл глаза. Я осторожно вынула трубку, оставив ее на подушке. Его голова оставила влажный от пота след на подушке.
   – Как ты себя чувствуешь? – спросила я.
   – Хорошо, Шерил. Это было не так страшно, как мне казалось. Нет, наверное, все-таки страшно, но я рад, что это произошло, – его лицо озарилось милой мальчишеской улыбкой.
   Шел 1986 год, и уже тринадцать лет я была суррогатным партнером. Мне и раньше приходилось работать с инвалидами, но никто из них не был в таком тяжелом состоянии, как Марк. Большую часть из своих тридцати шести лет Марк провел внутри устройства под названием «железное легкое», после того как в шесть лет переболел полиомиелитом. Самостоятельно он мог дышать только непродолжительное время, и в течение наших двухчасовых встреч, для которых он снял просторный коттедж в Беркли, ему постоянно был необходим дыхательный аппарат.
   «Железное легкое» – это машина для дыхания. Она выглядела как широкая труба с рычагами и кнопками, которая охватывала все тело Марка, оставляя снаружи только голову. Аппарат на несколько секунд создавал атмосферу сильно разреженного воздуха внутри трубы, чтобы поднялась грудь и легкие наполнялись кислородом. Марк спал в «железном легком», кровати у него не было. К счастью, у него была подруга, которая предоставила нам свою кровать.
   Марк был парализован; пальцы рук и ног, рот и глаза – вот все, чем он мог пошевелить. После полиомиелита его тело было искривлено, левое бедро смещено к правому, ноги сжаты, как будто плотно спаяны. Его голова и шея были всегда повернуты вправо, так, что он мог смотреть только в одну сторону. Всю свою жизнь он лежал на спине, лишь иногда сиделка приподнимала его, чтобы помыть или одеть, или врач производил осмотр.
   Как и других моих клиентов, Марка направил ко мне психотерапевт. Как и другие, он нервничал во время нашего первого сеанса. «Для него это важный день», – так сказала Вера, одна из сиделок Марка, когда я вошла тем утром в дом. Подруга, владелица коттеджа, тоже была инвалидом, поэтому к входной двери вел пандус, а кухонные ящики и дверные ручки располагались ниже обычного уровня.
   Вера повела меня мимо гостиной, книжные полки там висели низко над полом, а дальше по коридору на стенах – черно-белые фотографии пейзажей. Она постучала в дверь спальни в конце коридора.
   – Марк, Шерил здесь. Мы сейчас войдем, – произнесла она громко и медленно открыла дверь.
   Жестом она пригласила меня войти первой. Марк лежал на широкой с пологом кровати, до подбородка накрытый синим вязаным одеялом. Сондра, психотерапевт Марка, говорила мне, что он худой, ростом меньше полутора метров и весит около 30 килограммов, и на мгновение я замерла, осознав, как это на самом деле мало. Покрывало едва приподнималось на кровати.
   – Привет, Марк, – произнесла я. – Рада познакомиться с тобой.
   – Приятно познакомиться, Шерил, – ответил он, и к его голосу примешивались булькающие звуки. Его василькового цвета глаза смотрели вниз.
   – Я покажу, как пользоваться дыхательным аппаратом, и оставлю вас наедине, – сказала Вера.
   Она показала на маленький рычажок, который я должна буду повернуть, чтобы начал поступать кислород, и поднесла трубку ко рту Марка.
   – Видите?
   Я кивнула. Марк сделал несколько маленьких глотков воздуха и разжал губы.
   – Он покажет, когда достаточно, – она вынула трубку. – Увидимся позже.
   По тому, как Марк произнес мое имя, я могла заключить, что у нас есть нечто общее – мы оба из Новой Англии. Я рассказала ему, что родилась в Сейлеме, недалеко от Бостона, и мои родители принадлежали большому франко-канадскому сообществу. Моя девичья фамилия – Theriault, и произносится она «Терриó» (или «Террриииа», если ее произносит католическая монахиня-ирландка в начальной школе, где я училась).
   – Ты католичка? – спросил он.
   – Была раньше, – ответила я с улыбкой.
   – А я все еще католик, – сказал он. – Мне необходимо верить в бога, чтобы было кого обвинять во всем, что со мной происходит.
   Я засмеялась, и лицо Марка просветлело. Сняв куртку, которая была совершенно лишней в этот теплый мартовский день, и придвинув кресло, стоявшее в углу комнаты, я села рядом с кроватью.
   – Давай обсудим, как будет проходить наша работа, – произнесла я, как будто мне самой это было до конца ясно. Как и у психотерапевтов, у суррогатных партнеров есть список предписаний и упражнений, необходимых для того, чтобы помочь клиенту измениться самому и изменить свою жизнь. Безусловно, ситуация, в которой находился Марк, требовала внести определенные коррективы, но я пока не совсем понимала, как это осуществить. – Темп нашей работы будет зависеть только от тебя. Сегодня я бы хотела узнать тебя получше и, если тебе покажется, что ты готов, приступить к упражнениям.
   Я попросила Марка рассказать немного о своей семье и о том, как проходило его детство. Он родился в Дорчестере^[2]. Его семья переехала в Сакраменто, в Калифорнию, когда ему было шестнадцать. В семье было четверо детей, он – старший. У него сохранились воспоминания о жизни, которую он вел до того, как перенес полиомиелит. Он помнил, что каждое утро просыпался в предвкушении того, как будет бегать и играть на улице. Он очень любил играть с соседскими детьми.
   Болезнь обрушилась на него в 1955 году. Ему было шесть лет, и он сразу же стал главной заботой своей семьи, особенно матери. Она полностью посвятила себя ему. На протяжении всех ранних лет его жизни она ухаживала за ним с неизменной лаской и терпением.
   Несколько лет спустя сестра Марка, Карен, умерла от пневмонии, и с тех пор он не мог избавиться от незаслуженного чувства вины. Ему казалось, что родители, особенно мать, уделяли ему слишком много внимания и не заметили, что Карен нуждается в помощи, пока не стало слишком поздно. Ничто не указывало на то, что его опасения обоснованы, но избавиться от чувства вины Марк так и не смог.
   Чувство вины было вызвано и множеством других вещей. Иногда Марк просыпался, чувствуя, что бедра покрыты липкой спермой. Он запомнил, как выражение отвращения пробежало по лицу его матери, когда она мыла его однажды утром. Ему было около двенадцати лет. Он мог возбудиться от того, что его левая нога перемещалась чуть дальше, и бедра тогда сжимали пенис сильнее. Несколько раз он просил медсестер расположить его ноги таким образом. Он обнаружил это, когда во время купания его оставили в таком положении на несколько минут.
   Несмотря на то что Марка вряд ли можно было назвать католиком в традиционном смысле этого слова, он стыдился проявлений своей сексуальности и чувство стыда приписывал полученному в детстве религиозному воспитанию. Так же, как и муки совести, вызванные смертью сестры, это был подсознательный, иррациональный стыд, но для него он был так же реален, как и огромное «железное легкое», внутри которого он проводил большую часть жизни.
   Родители никогда не говорили о сексе, и никто из целой армии докторов и психотерапевтов, которые занимались его лечением на протяжении всей его жизни, не могли дать ему ясного представления на этот счет. Проявления сексуальности – и с этим сталкиваются многие инвалиды – оставались незамеченными окружающими. Большинство, кажется, утвердилось в мысли, что физический недуг исключает потребность в прикосновении и человеческой близости.
   Несмотря на физические трудности, которые приходилось преодолевать, Марк получил диплом специалиста по английскому языку в Калифорнийском университете в Беркли, и его поэтические произведения и статьи издавались. Он работал на текстовом процессоре с помощью палочки, которую держал ртом. Степень магистра он собирался получать по специальности журналиста, но вскоре начали сказываться последствия полиомиелита, поражающие мышцы. От учебы пришлось отказаться. Он жил возле университетского кампуса и передвигался на инвалидном кресле, которое выглядело как медицинская каталка с мотором. Он лежал навзничь или немного приподнявшись. Его позвоночник был слишком сильно искривлен, и он не мог сидеть в обычном кресле.
   Марк не помнил, была ли когда-нибудь его жизнь лишена этого чувства одиночества и отчужденности. Каждый следующий день был отрезком бесконечного пути, который простирался перед ним, как пустынная бескрайняя дорога. Его сексуальный опыт ограничивался несколькими случайными прикосновениями медсестер и внезапным возбуждением, когда ему помогали принимать ванну. Это всегда сопровождалось чувством неловкости и стыда. «Иногда я позволяю увлечь себя мыслью о том, что, возможно, кто-то ждет меня в этом мире, но, если быть честным, я думаю, надежды нет. Мне кажется, что я заглядываю в окно дорогого ресторана и вижу пирующих людей и роскошные блюда, которые мне уже никогда не попробовать», – говорил он.
   Я достаточно долго была суррогатным партнером, чтобы хорошо изучить природу человеческой сексуальности, и знала, что привлекательность включает в себя множество факторов и необязательно иметь фигуру поп-звезд, растиражированных массовой культурой, чтобы иметь здоровые крепкие отношения и яркую сексуальную жизнь. Я знакома с людьми, возможности которых также были ограничены, но тем не менее у них было и то и другое. И все же – неужели он прав, когда говорит о невозможности найти себе пару? Я поняла, что снова и снова возвращаюсь к этой мысли. Несмотря на то, что я была знакома с Марком всего пару часов, он уже успел мне понравиться. Он был не лишен остроумия, он был умный, храбрый. Но мог ли человек с такими серьезными физическими недостатками с полным правом надеяться на то, что найдет себе партнера? Стала бы я встречаться с ним или испугалась бы? Благодаря своей профессии и особенностям собственного темперамента я склонна поддерживать и обнадеживать людей даже в самых сложных ситуациях, видеть в них потенциал и скрытые возможности. Я бы очень хотела уверить Марка, что обязательно найдется подходящий для него человек, но в то же время я боялась подарить ложную надежду.
   – Марк, я не умею предсказывать судьбу, я просто должна все подготовить, чтобы, встретив подходящую женщину, ты мог создать крепкие, здоровые отношения, – сказала я. – Давай еще немного поговорим о том, как будет проходить наша работа, о том, на что способно твое тело.
   Я думаю, что произнесла эти слова не только потому, что хотела быть честной с Марком, но и для того, чтобы напомнить себе о границах возможностей суррогатного партнера.
   – Предположим, ты вступил в отношения с человеком, который, как тебе кажется, идеально подходит для тебя. Что ты почувствуешь?
   – Много всего, наверное. Тревогу, радость, облегчение.
   – Что тебя тревожит?
   Марк сделал паузу, а потом попросил дать ему трубку с кислородом. Я поднялась, подошла к респиратору, и деревянный пол старого коттеджа скрипнул под моими шагами. Через несколько секунд он разомкнул губы, и я вынула трубку у него изо рта.