Шерман Елена. Новые рассказы о любви

   - Прямо как в кино... А что тот, Валентин?
   - А мы с ним поругались тогда, перед приездом делегации. Он не звонил, и я не звонила. Да и не до него было.
   - Что ж вы не согласились за Иштвана выйти?
   - Ох, не трави душу. Как вспомню, какая я дура была - до сих пор обидно! Ну что я теряла, скажи? Ничто меня в Киеве не держало, ни учеба, ни такая работа, что бросить нельзя... Надо было хотя бы попробовать, расписаться, поехать с ним, посмотреть, как там, что, смогу ли я там прижиться, ведь это тоже важно. Ну, не вышло бы ничего, вернулась бы через год-другой домой. И все было бы тоже самое.
   - Что ж не поехали, тетя Наташа? Неужели из-за этого хрена женатого?
   - Ну, он тоже подлез, собака, как учуял! Сам позвонил, и голос такой ласковый, просто медом сочится... Ясно, сообщили. Но дело было не только в нем. Я растерялась, понимаешь? Впервые в жизни возникла такая ситуация, что вот надо решать и только от меня все зависит. Я не знала, что делать. Вроде и Иштван нравится, но и боязно как-то, чужая страна, бросить родных, знакомых, начинать с нуля на новом месте... Кто знает, как там будет? И тот звонит, умоляет встретиться.... Короче, я растерялась - жизненного опыта-то никакого, по сути, - и сделала очередную глупость: пошла советоваться.
   Ну, мама, конечно, была против. Ей одной оставаться не хотелось. Она говорит: а пусть Иштван в Киев переедет. Да, конечно, счас. Ну, и другое там пошло, это ж были советские времена: вот, как можно, Родину бросить... Я говорю: это ж соцстрана, а мне: все равно, ты уедешь, прервется связь с родной землей, тра-та-та... Особенно тетка моя старалась, старая дева, училка в школе. Прямо соловьем заливалась: тебя в Будапеште замучит ностальгия, ты духовно засохнешь, потому что человеку нельзя без Родины, вот Бунин в Париже, когда слышал русскую песню, плакал горючими слезами. Да, теперь смешно, конечно... Подруги тоже: ты его не знаешь, это рискованно; а одна начала, что он, как человек темпераментный, мне со временем обязательно изменять начнет, и буду я страдать и непрерывно мучиться. Ты представляешь, как надо было завидовать, чтобы нести такую чушь? Мы еще заявление не подали, а она уже знает, что он мне через 10 лет изменять начнет!
   Теперь, конечно, все понятно: завидовали все безумно, и все говорили неискренне. Каждая боялась: а вдруг Наташка так удачно замуж выйдет, а я на бобах останусь? И этот прилетел, прощения просил, дал слово: как только старший сын в этом году заканчивает школу, он подает на развод. Как бы я сейчас ему в лицо расхохоталась! Конечно, опытной бабе такую лапшу на уши уже не повесишь: при чем тут сын? И что мне до его сына? А я тогда обрадовалась...
   - И отказала Иштвану.
   - Да, только не прямо, а так, обиняками, что я его мало знаю, и еще не готова... А он мне в лоб: думаешь, твой женатый любовник на тебе женится? Да никогда в жизни.
   - Так он знал!
   - Представь себе, знал. Кто-то сказал. Но я ж говорю, европейски мыслящий человек: на него это никакого впечатления не произвело. Мне, говорит, плевать, кто у тебя был до меня. А этот старпер мне вообще не соперник, но ты делаешь ошибку. Я тебя очень сильно люблю, и нам может быть очень хорошо вместе. У меня по жизни далеко идущие планы, и предложение мое очень серьезное. Мне б сказать что-то, а я молчу, как дура. Короче, он сказал так. Завтра я улетаю. Но еще месяц я буду ждать. Вот тебе мой адрес, рабочий телефон, домашний телефон. Если надумаешь, напишешь, позвонишь - я тут же прилечу. Но срок я даю ровно месяц. Сегодня, скажем, 15 февраля - я тебе даю срок до 16 марта. Если ты 16 марта позвонишь хоть в 6 часов утра я с тобой говорить не буду.
   - Своеобразный человек.
   - Да, с характером. Но он был прав. Это я, дура, ждала два года у моря погоды, и дальше готова была ждать. Улетел Иштван, а я не позвонила ему ни 15, ни 16, никогда.
   - Этот с женой, разумеется, не развелся...
   - Да, конечно. Сын и школу закончил, и поступил, а он все отговорки придумывал. А осенью я залетела от него, сделала аборт, и так неудачно, так долго болела - словно Бог меня покарал за глупость. Еле оклемалась, вышла на работу, помню, уже зима была, такая суровая, метель, а я иду, шатаюсь... Через два дня прихожу - как-то все странно на меня смотрят, говорят, срочно иди к начальнику. Я вхожу в кабинет - и чуть не падаю: сидит жена Валентина. Что там было! Как она начала орать! Ты, говорит, проститутка, разрушаешь советскую семью, я пойду в твою комсомольскую организацию, тебя выгонят из комсомола, я все знаю, ты сбила моего мужа с пути и т.д. Я не выдержала, выбежала, а она за мной, и давай меня при девчонках как последнюю б... честить: ты прикинулась беременной, чтоб мужа моего увести, корчишь из себя порядочную, а сама спишь со всеми, в общем, я чуть не сгорела от стыда! При всех меня так унизить, представляешь?
   - Не знаю, как вы терпели. Я б ей патлы повыдергивала.
   - Да? А ведь она была права, по сути. Теперь я это понимаю. Каждая баба, как может, за стоящего мужика борется, за свою семью. Но мне после скандала пришлось из министерства уволиться. И тут все как с горы покатилось, беда за бедой.
   Мать тяжело заболела, я долго не могла работу нормальную найти, наконец устроилась на заводе в архивный отдел. Там, на заводе, я и познакомилась с Васей, своим мужем. Он был мастер, зарабатывал хорошо - тогда рабочие больше инженеров имели, под 400 рублей с премией выходило. Жил один, с женой развелся. Он сразу после армии женился, а через полгода с другом ее застукал, чуть не убил их, еле дело замяли. Долго от баб потом шарахался... Сошлись мы, и знаешь, что меня подкупило? Как он мне помогал, когда мама болела. И за первую операцию заплатил, и за вторую, лекарства редкие покупал, с переплатой, и никаких попреков, будто это его мать, а не моя. Расписались мы, а через месяц мама умерла. Жили сначала неплохо, только я все родить не могла: беременность - выкидыш, беременность - выкидыш. То ли последствия аборта сказывались, то ли судьба подсказывала - не надо, кто знает... Потом Вася пить начал. Официальная причина - у него, видите ли, горе, у него, видите ли, детей нет, наследников. Значит, я виновата. А оказалось, алкоголизм-то у него - наследственная болезнь. Отец и дед от цирроза умерли. Пять лет длился этот кошмар, и вот когда я наконец решилась - развожусь, тут же, как назло, опять забеременела. Мне б аборт сделать, ясно ведь, что жизни с Васькой не будет, так нет, врачи начали наседать: вы ж так хотели ребенка, как вы можете, это ваш последний шанс...
   Пять месяцев я лежала на сохранении, и все равно Игоряшка родился слабенький, недоношенный, и все время болел, как я с ним намучалась! С Васькой все равно развелась, только спустя три года, и осталась я одна, с вечно больным ребенком на руках. Как одной растить ребенка - рассказывать не буду, и так понятно. Вырастила, вроде окреп, поправился, и на тебе какую-то дрянь нюхать начал. Гены, это ж неизлечимо. Отец - алкаш, сын токсикоман.
   - Вы говорили, он вроде бросил.
   - Ну, вроде бросил, а толку? Сидит на моей шее, негде не работает, в армию не взяли. Что с ним будет, что делать дальше - ума не приложу...
   - А папаша где?
   - Черт его знает. Игоряшке еще десяти не было, как он завербовался куда-то на Север. И с тех пор ни слуху, ни духу, уже 13 лет.
   - А с тем, женатым, вы еще встречались?
   - Нет. После той сцены с его женой - никогда. И видеть не хочу. Я другого видела, Иштвана.
   - Где? Как?
   - По телевизору. Три месяца назад пошла я к одной приятельнице. Повод был, правда, печальный - у нее 40 дней как муж умер. Тоже был не подарок при жизни - гулял, пил, но после смерти все иначе воспринимается. Сели мы, четыре бабы, выпили немного, и так тошно что-то стало, хоть вешайся. Хозяйка говорит: может, телевизор включим, не концерт, конечно, а так, какую-нибудь передачу. Включила, и как раз попали на передачу про Киев, как развивать туризм. Сперва какой-то наш чиновник выступил, а потом ведущая говорит: а теперь я расскажу, как развивают туризм в Будапеште, где побывала наша съемочная группа. Про развитие туризма нам расскажет вице-мер Будапешта Иштван ... и фамилию называет. Я глянула - Господи, он! И почти не изменился, не то что я, такой же смуглый цыган, только голова поседела. Одет так прилично, кабинет огромный, солидный, сразу видно - шишка. А на правой руке, я присмотрелась - обручка. Женился все-таки.
   - А вы думали, он вас все ждет? Тридцать лет не ест, не пьет, только смотрит на восток, в сторону Киева?
   - Нет, конечно. Но так горько стало, слушай, так обидно! Я девкам ничего не сказала, они не знают эту историю, но пришла домой - так наревелась!
   - Да, быть женой вице-мера Будапешта, наверно, совсем неплохо.
   - Хоть ты не сыпь соль на сахар! Я, может, каждый день себя проклинаю...
   - А вы ему позвоните. Можно в посольстве телефон узнать...
   - Да ну тебя, Машка! Я ведь о чем толкую: в жизни шанс бывает только раз, и упустишь - все, пиши пропало. И нельзя тратить свое время, как я его на Валентина потратила... а ты на своего Руслана тратишь.
   - Руслан тут не при чем.
   - Как не причем? Ты сколько с ним живешь? Почему он не женится?
   - Потому что у нас свободный брак. Нам штамп не нужен.
   - Ох, Машка, взвоешь ты лет через пять, как я, да поздно будет...
   - Ладно, ладно, теть Наташ, вон, к вам покупательница. Я пойду, спасибо за кофе.
   Пожилая продавщица повернулась к покупательнице.
   - Что вы хотели? Сколько эти туфли стоят? Двести шестьдесят гривень. Сейчас я посмотрю, есть ли сороковый... Есть. Меряйте. Чье производство? Эти туфли - венгерское. У них очень хорошая обувь, берите, не пожалеете.