Шилова Юлия Витальевна. Курортный роман, или Звезда сомнительного счастья

   – А затем мы бросились в море, чтобы остудиться, – продолжила я. – От холодной соленой воды мы получили просто потрясающий оргазм. И это было так бурно, так сладко и так романтично! Я никогда не испытывала такого с мужчинами. На другой день собралось целое скопище японцев. Они показывали на нас пальцами, смотрели открыв рот, а потом все ходили мимо и поправляли свои плавки, потому что их мужские достоинства почти торчали наружу.
   – Все это осталось в прошлом, – задумчиво сказала Катя.
   «Но мы на всю жизнь запомнили те дни, когда лежали на пляже совершенно голые с раздвинутыми ногами и ощущали устремленные на нас взгляды мужчин», – подумала я.
   Увы, теперь об этом остается лишь вспоминать. Мы слишком повзрослели, а может быть, даже и постарели. Один раз я со своим бывшим мужем ездила отдыхать в Испанию и хотела раздеться догола, но муж так разбухтелся, что пришлось забыть об этой затее.
   Мы не заметили, как добрались до Катиного дома. Дочкой занялась Катина мама, а мы с подругой открыли бутылку нашего любимого виски и уютно расположились у камина.
   – Сегодня вечером едем в ресторан. Ты должна послушать мою новую программу, – сказала Катя и наполнила наши бокалы. – А как сложилась твоя певческая карьера?
   – Никак. У меня был жуткий нервный срыв, и я потеряла голос.
   – Говорят, что голос может вернуться.
   – Не знаю, пока этого не произошло. Сегодня я с удовольствием послушаю тебя, а завтра с утра я беру дочку и иду искать своего курортника.
   – Какого еще курортника?
   – Самого обыкновенного. Который сейчас парит ласты на одном из ялтинских пляжей и ждет, когда я прилягу рядом.
   – Здорово! Решила завести курортный роман? Ты всегда была умной женщиной.
   – Я хочу завести такой курортный роман, чтобы перехватило дыхание, а в жилах стыла кровь. Хочу дать сумасшедшую встряску своему организму. Хочу чувствовать волнующий трепет, дрожь в коленях и сухость во рту!
   – Но ведь у курортного романа не бывает продолжения?
   – А на кой черт оно мне нужно?!
   – Будь осторожна. Мужики нынче шарахаются от красивых женщин, как от огня. Они нас боятся. У красивых женщин есть один талант, которым не обладают другие. Мы умеем делать вид, что у нас все хорошо, что мы счастливы и вполне довольны своей жизнью. Это серые мышки плачутся и ждут, когда их пожалеют, а нам нельзя, потому что мы красивые, а если мы красивые, то это значит, что мы сильные. Красивым женщинам особенно одиноко, и никто об этом даже не подозревает.
   – Нужно просто уметь прислушиваться к чувствам. В моей жизни было очень много мужчин. Одни нравились мне, другим нравилась я, но все они либо были женаты и хотели видеть во мне только любовницу, либо лентяи, не скрывающие, что хотят жить за счет женщины, не давая ничего взамен. Были и весельчаки, любители шумных пирушек с возлияниями, переходящими все границы. Это мое право определять границы отношений с мужчинами, и никто не сможет его у меня отнять. Я разошлась с мужем, потому что ушла любовь, и я не хотела доживать свою жизнь с человеком, который уже давно остыл. Я поняла, что самое главное – это дети. Когда мне становилось совсем плохо, дочка садилась ко мне на колени и говорила: «Мамочка, ну не плачь, пожалуйста, я ведь люблю тебя больше всех на свете, ты же самая красивая в мире». И горечь, отчаяние отступали, я всегда находила выход из положения. Самое главное – быть сильной во всем. Нужно полагаться только на себя, потому что твои проблемы – это только твои проблемы, и никому нет до тебя дела. Я изменила имидж, стиль одежды, прическу. Нам с тобой уже никогда не выйти замуж, потому что здесь, в России, мужчины ужасно меркантильны, стараются найти женщину только с плюсами: без детей, но обязательно с жильем. Да пошли они все на хрен!
   Катерина кивнула:
   – Нам пора. За дочь можешь не переживать. Ее моя мама к себе заберет. Она недалеко живет. Завтра утром привезет. Она там с моими детьми подружится. В общем, все будет хорошо. Короче, катим в ресторан, я тебе сейчас так спою, что у тебя глаза из орбит вылезут.
   Я посмотрела на часы:
   – Катя, мне нужно Димке позвонить, а то он волнуется. Я обещала сразу позвонить, как только устроюсь.
   – Пусть переживает. Больше будет ценить. С мужиками так и надо.
   – Да у нас с ним все не так. Мы друзья… Он моя подруга, понимаешь?
   – Он что, голубой, что ли?
   – Нет, но мы не спим.
   – Он импотент?
   – Нет. Раньше у него все нормально функционировало. Мы с ним просто друзья… Я даже не знаю, как это объяснить, но иногда мне и самой кажется, что так не бывает.
   Катя встала, сделала несколько кругов по комнате, затем резко остановилась и удивленно пожала плечами:
   – Послушай, он что, совсем дурак? Разве такую женщину можно не хотеть?! Ему лечиться надо.
   – Он меня хочет…
   – Тогда в чем дело?
   – Просто я ему не даю. Если это произойдет, то это будет возврат к прошлому, а значит, мы опять разбежимся на несколько лет… Тот вариант, который мы сейчас придумали, самый нормальный и долговечный. Ладно, я ему завтра позвоню. Пусть думает, что я еще не устроилась.
   – Вот это правильно! Мужика нужно держать в ежовых рукавицах, – произнесла Катерина довольно ехидным голосом и стала собираться. – Все, едем. Время не ждет.
   В ресторане я зашла вместе с Катей в гримерную и плюхнулась в огромное кресло. Катька принялась наводить марафет, изредка поглядывала в мою сторону.
   – Послушай, а какой он хоть, твой курортник? – не выдержала она.
   – Он… – Я мечтательно закатила глаза и провела языком по нижней губе. – Он самый, самый, самый. Ну, в общем, если ты хочешь, я тебя с ним обязательно познакомлю.
   – А ты уверена, что найдешь его? Тут вообще ловить нечего. Одни хохлы, ей-богу. Ну, местная мафия в нашем кабаке отирается… В общем, одно дерьмо.
   – Я найду его. Может, конечно, не завтра, но я его найду.
   Катька тяжело вздохнула:
   – Послушай, подруга, а ты случайно не перепутала Ялту с Кипром или Канарами? Мне твои запросы хорошо известны. Ты сильно не обольщайся, а то настроишься на нормальный вариант, а тут только дырки от бубликов.
   – Я найду бублик, в котором не будет дырки, – решительно сказала я. – Я чувствую, что он прилетел за день до меня, что он где-то рядом. Ему скучно, и он тоже повсюду ищет меня. Он уже тысячу раз пожалел о том, что прилетел именно сюда. С завтрашнего дня я перерою носом все ялтинские пляжи, и я его найду. Он лежит под жарким солнышком, ест черную икру и мучается от одиночества и изжоги.
   – Кто же ест черную икру в такую жару? Ты как что-нибудь скажешь, так хоть стой, хоть падай!
   – Он ест ее независимо от времени года. Для него черная икра, что для нас питьевая вода из-под крана.
   – Ну ты и загнула! – громко рассмеялась Катька, припудривая нос. – Завтра ты пойдешь на пляж и вернешься в довольно скверном настроении, потому что тут таких вариантов нет и никогда не было.
   – Я найду такой вариант, – сказала я и сердито посмотрела на Катерину.
   Катерина слегка съежилась и потупила глаза.
   – Конечно, найдешь. Только бы твои поиски не затянулись слишком надолго. Тут черную икру даже в магазинах не продают… Я же тебе сразу сказала, что тут нищета страшная. Живем только за счет отдыхающих. Зимой вообще глухо. Ялта словно вымерла, да и «Интурист» пустой. Поляки иногда наведываются, но они жадные, как черти. Послушай, а может, я тебе лучше пропуск на интуристовский пляж сделаю? Там вода горячая есть, да и публика посолиднее. Может, ты там своего курортника найдешь? Тем более скоро день города, что-нибудь да всплывет. Это, конечно, не Москва… Это у вас там богатенькие Буратино на каждом шагу встречаются.
   Я откинулась на спинку кресла и немного раздраженно произнесла:
   – С этими богатенькими Буратино целая проблема.
   – Какая?
   – С ними нужно разыгрывать влюбленную женщину. Их нужно хвалить, поощрять, в общем, играть в любовь. Я пока к этому не готова. Не хватает остроты ощущений. Все так гладко, ровно, банально. Хочется какой-то вспышки, какого-то всплеска, и чтобы это прошло так же быстро, как началось.
   Разместившись за столиком у сцены, я слушала Катьку и получила просто невообразимое наслаждение. Какой, к черту, Кипр, если в Ялте живет моя потрясающая подруга, которая поет так, что останавливается сердце.
   Я хорошо помню тот день. Была ужасно скверная погода, я шла по чужому ночному городу и пыталась разобраться в своих проблемах. Я смахивала слезы и куталась в теплую кофту. Это был тяжелый период. У меня были сумасшедшие проблемы на работе и точно такие же проблемы в личной жизни. Я открыла дверь ближайшего ночного клуба, на ломаном японском заказала двести граммов виски со льдом и обратила внимание на поднявшуюся на сцену русскую девушку. Увидев меня, девушка помахала рукой, словно знала меня уже тысячу лет. Я постаралась изобразить подобие улыбки. Спев пару песен, девушка подсела ко мне и спросила: «Тебе сильно паршиво?» – «Очень», – почти шепотом сказала я, с трудом сдерживая слезы. «Я тебя знаю, ты поешь в соседнем ресторане. Держись. Тут всем паршиво. Бог даст, сколотим денег и доберемся до дома», – сжав кулаки, сказала она и вновь взяла микрофон. Я смотрела на нее как завороженная и даже не могла подумать о том, что пройдет время, и мы станем закадычными подругами. С тех пор прошло много лет, но мне было чертовски приятно, что мы снова вместе и я вновь могу слышать, как она поет.
   Я решила выйти в туалетную комнату, чтобы покрутиться у зеркала. Неожиданно в коридоре ко мне подошел невообразимый громила с толстой цепью на шее и бесцеремонно оглядел с ног до головы. Я пыталась его обойти, но он сделал шаг в сторону, перегородив мне дорогу.
   – Извините, мне нужно пройти, – довольно спокойно сказала я и попыталась отодвинуть это чудовище.
   Естественно, это не дало никаких результатов. Комплекция громилы была мне явно не под силу.
   – Мне нужно пройти, – более настойчиво сказала я и вновь сделала шаг в сторону.
   – Что-то я тебя здесь раньше не видел, – облизнулся громила и самым хамским образом положил руку мне на талию.
   Я попробовала убрать его руку, вернее ручищу, но и это оказалось довольно сложно.
   – Послушайте, что вам нужно?! Убирайтесь прочь, – не на шутку разозлилась я.
   – Чо ты сказала?! – громила явно опешил от моей наглости.
   – Ни чо, – передразнила я его. – Дай пройти. Я тебе по-хорошему говорю.
   – А ты можешь и по-плохому?
   – Могу и по-плохому, – храбро ответила я, чтобы скрыть свою растерянность.
   – Ну попробуй, – заржал громила и притянул меня к себе.
   На минуту мне показалось, что у меня затрещали все косточки. В этот момент раздалось что-то невообразимо громкое, и я как подкошенная упала на пол. Громила навалился на меня всем телом. Я не знаю, сколько килограммов живого веса в нем было, но то, что он превышал мой в несколько раз, это точно. Затаив дыхание, я слушала какой-то непонятный грохот, доносившийся от входной двери, и только через несколько секунд поняла, что это было не что иное, как автоматная очередь. Когда все затихло, я перевела дыхание, пытаясь понять, жива я или нет. Мое тело словно онемело, а голова кружилась с такой силой, что, казалось, еще немного, и я потеряю сознание. Вокруг послышались крики. Незнакомые люди оттащили от меня громилу, и я почувствовала себя значительно лучше. С трудом сев на корточки, я посмотрела на свое вечернее платье и закричала от ужаса. Буквально все платье было в крови, а рядом со мной расползлась кровавая лужа. Мне пришло в голову, что одна из пуль попала в меня и через несколько минут я должна умереть. Представилась дочка с ее огромными глазами, и мне стало просто чудовищно плохо. Я зарыдала, но вместе с тем, хотя и робко, попыталась ощупать свое тело. Не найдя ничего похожего на рану, я облегченно вздохнула и перевела взгляд на лежащего рядом громилу. Вокруг него толпились возбужденные люди.
   Появилась вусмерть перепуганная Катька. Она села и стала резко трясти меня за плечи, пытаясь привести в чувство.
   – Катя, меня убили? – каким-то чужим голосом прошептала я и тихонько всхлипнула.
   – Да это не тебя убили, а Мазая.
   – Какого еще Мазая?
   – Местного авторитета. Послушай, а как вообще ты очутилась рядом с ним?
   – Я хотела зайти в туалетную комнату, а он…
   – Он что, к тебе приставал?
   – Что-то вроде этого.
   Катька погладила мои волосы и спросила:
   – Послушай, а ты точно не ранена?
   – Я не знаю.
   – У тебя что-нибудь болит?
   – У меня все болит. Тело словно парализованное. – Я не сдержалась и снова громко заплакала.
   Катька еще раз потрясла меня за плечи и прижала к себе:
   – А ну-ка кончай реветь. Ничего страшного не произошло. Нормальная рабочая обстановка – братки между собой не поладили, застрелили местного авторитета. Ты просто оказалась рядом.
   – Дочку жалко, – не могла успокоиться я.
   – Какую дочку?
   – Мою. Какую ж еще. У нее же никого, кроме меня, нет.
   – Ты что, умирать собралась?! А ну прекращай! Я полчаса назад матери звонила. Твой ребенок накормлен, напоен и уже давно в постели. Такие, как ты, вообще не умирают. Такие кого хочешь переживут. А ну-ка вставай, а то раскисла, как размазня, смотреть противно! Тебе еще завтра своего курортника искать надо. Представляешь, что будет, если он тебя такой увидит?! Он свое полотенце в другое место перенесет и черной икрой с тобой не поделится.
   – Да пошла ты со своим курортником! – махнула я рукой и попыталась встать. Только я встала, Катька бесцеремонно ощупала меня.
   – Какого черта тебе надо? – устало спросила я.
   – Проверяю, нет ли у тебя раны. По-моему, все о’кей.
   – Смотри, все платье кровью залито. Даже места живого нет.
   – Это кровь Мазая. Он здоровый. У него крови много.
   – А ты хоть знаешь, сколько это платье стоит?
   – Да хрен с ним, с платьем. Главное, что ты жива осталась. Раскрутишь своего курортника на новое платье.
   – Слушай, отцепись ты со своим курортником! – в сердцах произнесла я и попыталась сделать несколько шагов.
   – Он не мой, а твой. Ты ж его придумала, а не я, – пробубнила Катька и поплелась следом.
   В дверях стоял администратор и провожал перепуганных посетителей, принося многочисленные извинения. Мы остановились рядом с носилками, на которых лежал громила, но подошли санитары, на тело убитого накинули покрывало и унесли в машину, которая в простонародье называлась «труповозкой». Зал заполнили оперативники, и я просто не могла не попасть в их поле зрения. Мне пришлось отвечать на их вопросы. Бурно размахивая руками, голосом, полным истерики, я доказывала свою непричастность к данному событию, говорила, что я просто случайный свидетель, направлялась в туалетную комнату, но так и не смогла до нее дойти, потому что какой-то незнакомый громила, называемый Мазаем, принялся мне выказывать недвусмысленные знаки внимания. А затем… непонятный грохот, и я вообще не понимаю, как осталась жива.
   Когда меня отпустили, Катька взяла меня за руку и повела в свою гримерную.

Глава 4

   В гримерной я скинула окровавленное платье, закуталась в полотенце и посмотрела на свою подругу.
   – Как ты думаешь, кровь отстирается?
   – Да выкинь ты его ко всем чертям, – бесцеремонно махнула рукой Катька.
   – Я не такая богатая, чтобы выкидывать свои вечерние платья.
   Я увидела огромные синяки на своих ногах и сморщилась.
   – Ты только посмотри, у меня синяки! Даже не представляешь, сколько этот громила весит. Килограммов двести, не меньше! Ну как я завтра с такими синяками пойду на пляж! Что я скажу своему курортнику?
   – Скажешь, как все было на самом деле.
   – Ну и как это будет выглядеть?! Ведь это же совсем неромантично. Ты только представь, я иду по пляжу с багровыми синяками, от меня шарахаются люди. Тут я вижу его, расчищаю площадку, чтобы лечь рядом, и говорю, мол, не пугайся, милый, я просто попала в перестрелку, и на меня упала огромная подстреленная туша…
   – Тогда не раздевайся сразу. Пойдешь в брюках, познакомишься, предупредишь его по поводу своих синяков, а уж потом разденешься.
   – Я же должна покорять его своим купальником! А чем я его, по-твоему, должна буду покорять, брюками, что ли?!
   – Знаешь, есть одно хорошее выражение, и оно как нельзя лучше тебе подходит: «Подлецу все к лицу». Ты на себя в зеркало смотрела? Тебе мужика покорить – раз плюнуть. Главное, чтобы брюки в обтяжку были. Мазай и тот на тебя запал.
   – Да этот так называемый Мазай, по-моему, на кого угодно западет. Ему разницы нет. Просто мне хотелось, чтобы, когда курортник увидит меня в первый раз, я была бы в купальнике, но если я выйду с такими синяками, то полпляжа убежит. Синяки ведь долго сходят. В брюках в такую жару никто не ходит.
   – Ладно, сейчас не до курортника. Ты чуть жизни не лишилась, а все равно о нем думаешь. Нет его, пойми правильно. Давай лучше возьмем путевки на Кипр и оторвемся по полной программе. Приглядим двух приличных курортников и так их заделаем, что они будут о нас вспоминать всю оставшуюся жизнь и глотать валидол.
   Катька встала, сделала несколько кругов по комнате и остановилась передо мной:
   – Знаешь, я так за тебя перепугалась. В зале начался переполох, сказали, что в коридоре стреляют… Когда я увидела, что тебя нет на месте, у меня сердце остановилось, ей-богу. Я вдруг подумала, что могу тебя потерять…
   – И часто у вас здесь стреляют? – спросила я.
   – Да постреливают иногда… Я сейчас сбегаю, возьму бутылку виски – надо немного разрядиться. Потом поедем домой и завалимся спать. Хочешь, завтра возьмем детей и покатаемся на канатной дороге?
   – Я буду на ней кататься со своим курортником, – чуть слышно сказала я и посмотрела на Катерину виноватым взглядом.
   – Ты все-таки собралась завтра на пляж?
   – Конечно.
   – С такими синяками?
   – С такими синяками.
   – Можно я скажу тебе одну вещь? Только обещай, что не обидишься.
   – Обещаю.
   – Тот громила, который лежал на тебе час назад, это самое приличное, что здесь можно найти. Тут вообще шаром покати. Как распался Союз, так сюда нормальные отдыхающие перестали приезжать. Цены здесь высокие, а комфорта никакого.
   Сказав это, Катька отправилась за виски. Я удрученно разглядывала свои синяки и тяжело вздыхала. После всего произошедшего у меня жутко болела голова, стучало в висках, но я все же думала о НЕМ… Я боялась только одного, чтобы ЕМУ не наскучила Ялта и ОН не уехал раньше времени. Я представила, как ОН смотрит на проходящих мимо красивых, молодых, стройных, длинноногих девушек, и чувствовала сумасшедшие уколы ревности.
   Никаких девушек! Я заделаю ЕГО так, что он забудет про все на свете, а когда наш роман закончится, будет долго глотать валидол и вспоминать Ялту. Это будет самый сумасшедший роман в ЕГО жизни… Такой бурный, такой спонтанный и такой короткий… Я с упоением думала о тех знойных ночах, которые нам придется провести вместе…
   Неожиданно дверь распахнулась, и на пороге гримерной возникла парочка мордоворотов «братской» национальности. Один из них остался стоять в дверях, а другой сел напротив меня и окинул оценивающим взглядом. Я съежилась и поправила полотенце, в которое была закутана. Мордоворот, увидев мои синяки, присвистнул.
   – Ты, что ли, сегодня в перестрелку попала? – спросил он, доставая сигареты.
   – Я, что ли, – насторожилась я.
   – Кто Мазая убил, знаешь?
   – Нет. А почему я должна знать? – опешила я.
   – Потому что Мазай погиб из-за тебя.
   – Из-за меня? – оторопело переспросила я.
   – Он накрыл тебя своим телом. Ты что, не поняла?
   – Нет, – с трудом выговорила я.
   – Еще скажи, что ничего не знаешь. Ты с Мазаем стояла в коридоре и обнималась. Так?
   – Нет. Это он меня обнимал, а мне, между прочим, это было даже неприятно.
   – Ага, так я тебе и поверил! Влетел какой-то крендель с автоматом и стал стрелять, а Мазай закрыл тебя своим телом и погиб. Так вот, Мазай – наш очень хороший товарищ, братан, одним словом. Мы хотим знать, что за крендель влетел с автоматом. На нем была черная шапочка с разрезами для глаз. Может, Мазай тебе когда-нибудь рассказывал или намекал чего о своих врагах? Может, ты знаешь, откуда ветер подул?
   Я вытаращила глаза и боялась пошевельнуться. От страха замирало сердце.
   – Ребята, вы меня с кем-то перепутали. Я сегодня утром из Москвы прилетела. У меня даже билет сохранился. Я вашего Мазая в глаза никогда не видела. Я к Катьке прилетела, послушать, как она поет. Хотела выйти в туалет, так этот самый Мазай перегородил мне дорогу… А затем автоматная очередь, и все… Я даже не видела, кто стрелял. Он просто упал сверху, и все.
   – Он не упал сверху. Он закрыл тебя своим телом, – поправил меня мордоворот. – Это большая разница.
   – Да это вам так показалось. Какого бы черта он меня прикрывал? Кто я ему? Он бы, наоборот, использовал меня как живой щит. Просто так получилось.
   Вернулась Катька с бутылкой виски. Мордоворот, стоящий в дверях, попытался вытолкать ее обратно, но Катька настырно прорвалась и встала посреди комнаты. Посмотрев на стоящего у двери мордоворота взглядом, полным ненависти, она уперла руки в бока и сквозь зубы процедила:
   – Ты какого хрена меня в мою родную гримерку не пускаешь?!
   – Да нам немного с твоей подругой потолковать надобно, – оправдываясь, произнес браток.
   – Какого черта?! Мою подругу сегодня чуть не убили. Ей нужно хорошенько выпить и лечь спать, – не унималась Катька.
   Браток, сидевший на диване, похлопал по сиденью рядом с собой, приглашая Катерину сесть рядом. Катька не стала сопротивляться, присела и стала распечатывать бутылку. Достав пару рюмок, она налила виски и протянула одну мне.
   – Давай, подруга, выпьем за то, что ты, слава богу, жива и с тобой ничего не случилось, – быстро проговорила она и осушила свою рюмку до дна. Я последовала ее примеру и сразу почувствовала себя значительно лучше.
   Сидевший на диване открыл рот и нахмурился.
   – А нам почему никто выпить не предлагает? Мы, между прочим, сегодня одного из своих лучших товарищей потеряли.
   Катька пожала плечами:
   – Да будет вам известно, молодые люди, что виски денег стоит и мы с Наташкой всю местную братву поить не намерены.
   – Можно подумать, ты эту бутылку виски за свои деньги покупала, – обиделся мордоворот. – Ты эту бутылку в баре за просто так взяла. Ни для кого не секрет, что вы тут все спиртное водой бодяжите, а самые дорогие напитки разводите техническим спиртом и тулите эту гремучую смесь пьяным иностранцам в виде коктейлей. Я всю вашу ресторанную кухню наизусть знаю.
   Недолго думая, Катька достала еще пару рюмок и наполнила их вместе с теми, которые опустошились. Мы вполне дружелюбно чокнулись. Я вновь посмотрела на окровавленное платье, лежащее на полу, и тяжело вздохнула. Это было одно из самых любимых платьев. Оно сидело на мне так, что, надев его, я всегда крутилась у зеркала и чувствовала себя самой настоящей королевой. Неожиданно «братишка», сидевший на диване, подошел ко мне и заглянул в глаза.
   – Скажи правду, ведь Мазай к тебе в Москву мотался?
   От такого вопроса у меня пересохло во рту.
   – Я не знаю вашего Мазая, честное слово, – с отчаянием произнесла я. – Конечно, о покойниках плохо не говорят, но, если бы ваш Мазай приехал ко мне домой, я даже не пустила бы его на порог.
   Братишка направился к двери и, обернувшись, довольно серьезно сказал:
   – Ладно, отходи. Ты сегодня такое пережила… Нервы, я скажу, у тебя будь здоров, как у крепкого мужика. Держишься нормально. Завтра чтобы к шести вечера была у входа в «Интурист». Попробуй только не прийти, мы все вверх дном перевернем.
   – Зачем?
   – Затем, что завтра приедет главный. Вот ему ты все и расскажешь.
   – Что я должна ему рассказать?
   – Это вы завтра порешаете. Короче, завтра в шесть часов у входа в «Интурист». Сама знаешь, мы повторять не любим. Катька, объясни своей девочке, что дело серьезное. Приедет не кто иной, а сам Глобус. Поэтому, если твоей подруги в назначенное время не будет, за последствия мы не отвечаем.
   – А Глобус разве сейчас в Ялте? – спросила Катька.
   – Завтра будет в Ялте, можешь не сомневаться. Как-никак его друга застрелили, да еще таким наглым образом.
   Мордовороты вышли из гримерной. Как только за ними закрылась дверь, я взяла бутылку и стала жадно пить виски из горла. Полотенце слетело с меня, и я осталась в одних тоненьких, прозрачных трусиках. Катька бесцеремонно оглядела меня с ног до головы и улыбнулась:
   – Знаешь, а ты нисколько не изменилась… Словно не было этих десяти лет. У тебя что, сейчас мужика совсем нет?
   – Нет, – пьяным голосом ответила я и поняла, что мне больше нет смысла кутаться в полотенце. Уж кто-кто, а Катька знает мое тело наизусть, и мне совершенно нет смысла ее стесняться, хотя я никогда и не относилась к разряду стеснительных. Я легла на диван, закинула на стену свои длинные ноги и понемногу потягивала из горлышка.
   Катька села прямо на пол и, не сводя с меня глаз, спросила:
   – Послушай, а как так получилось, что ты осталась одна?
   – Не знаю, ей-богу. Может, мне просто на мужиков не везло, а может, мужикам не везло на меня. Иногда мне кажется, что мне необходимо обратиться к психоаналитику. Я больна, понимаешь?
   – Чем?
   – У меня все чувства атрофированы. Я не умею любить ни себя, ни других, а все, что дарит мне судьба, я разрушаю и полностью сжигаю все мосты. Я вообще не представляю, как люди живут в браке по тридцать лет и еще заявляют, что они очень счастливы. Мне всегда казалось, что все это фальшиво, неправдоподобно. Они, наверно, настолько устали быть вместе, что просто на дух не переносят друг друга. Ты же знаешь, как это страшно, когда наступает усталость в браке, когда понимаешь, что человек, с которым ты сидишь за одним столом, делишь одну постель, тебе настолько опостылел, что хочется выскочить на улицу и бежать со всех ног в неизвестном направлении. В любви должны быть встречи, расставания, но только не совместный быт. Бытовуха съедает все чувства на корню.
   Я почувствовала, что вот-вот заплачу.
   – Просто тебе нормальный мужик не попадался, – задумчиво сказала Катька.
   – Можно подумать, он тебе попадался, – пьяно хихикнула я.
   – Попадется, вот увидишь, обязательно попадется, – не хотела сдаваться изрядно захмелевшая подруга.
   – Ага, держи карман шире! Кому ты нужна со своими двумя детьми?! Да и стареем мы, понимаешь?
   – Мы не стареем, мы мудреем, – поправила меня Катька. – Тоже мне, старуха нашлась. Тогда какого черта ты собралась завтра искать своего курортника?
   – Мне нужен допинг, я уже тебе об этом говорила.
   – Завтра в шесть часов нам нужно подъехать к «Интуристу».
   – Чего я там забыла?
   – Там будет сам Глобус.
   – Мне без разницы, кто там будет – Глобус или Карта, но я туда не пойду. Я никому ничего не должна.
   – Наташка, неужели ты не поняла, что это очень серьезно? Если мы завтра туда не придем, они перевернут всю Ялту. Глобус – очень крупный криминальный авторитет, ты просто ему расскажешь, как все произошло, и к тебе больше не будет никаких вопросов.
   – Мне нечего рассказывать. Уж ты-то прекрасно знаешь, не знала я этого гребаного Мазая. Господи, и чего он именно ко мне привязался! Наверно, мне так на роду написано, чтобы вся шваль ко мне цеплялась.
   – Ну не такая уж это шваль… Он, между прочим, чего-то стоит.
   – Я как-то не заметила, – вновь захихикала я и приложилась к бутылке.
   Катя встала и отобрала у меня бутылку:
   – Заканчивай пить. Поехали домой. Нужно хоть немного выспаться.
   Она достала из шкафа короткие брюки с майкой. Я моментально облачилась в новые шмотки и в который раз с сожалением посмотрела на лежавшее на полу окровавленное платье. Катерина уловила мой взгляд, подняла платье и демонстративно опустила его в мусорную корзину.
   – Тебе курортник новое купит, – ехидно заметила она.
   – Как же, дождешься от него, – проворчала я и направилась к выходу.
   Как только мы очутились в Катькиной машине, я посмотрела на свою подвыпившую подругу и предложила свои услуги:
   – Катька, как ты поведешь машину в таком состоянии?! Перебирайся на пассажирское место, а я сяду за руль. Я на трезвую голову вообще не люблю водить. У меня в алкогольном состоянии намного лучше получается.
   Катерина засмеялась, завела мотор и нажала на газ.
   – Сиди уж! У тебя вообще язык заплетается. Ты сегодня пережила стресс, в таком состоянии за руль нельзя.
   – Я в Москве каждый день переживаю стресс, и ничего, каждый день за рулем, – пробормотала я и устроилась поудобнее.
   Катька давила на газ, не замечая светофоров и случайных прохожих. Я тяжело вздыхала и боялась только одного – что она кого-нибудь собьет. К моему великому удивлению, мы доехали без происшествий, припарковали машину у Катькиного дома и через несколько минут уже лежали в одной кровати, смотрели на горящий камин и говорили «за жизнь».
   – Катька, ты летом всегда камин топишь? – раздраженно спросила я и скинула с себя одеяло.
   – Всегда. Топлю камин и включаю кондиционер с холодным воздухом.
   Неожиданно я подскочила – Димка! Я ринулась к телефону и, набрав номер, затаила дыхание. Ждать пришлось долго. Наконец Димка снял трубку и сонным голосом спросил, кто звонит.
   – Димка, это я. Я добралась до Ялты и прекрасно устроилась. У меня все просто замечательно. Не считая того, что я попала в небольшую перестрелку, но это не телефонный разговор. Я расскажу тебе обо всем при встрече, – протараторила я.
   – Если ты хотела меня удивить, то у тебя ничего не получилось. С тех пор, как я познакомился с тобой, я вообще перестал чему-либо удивляться. Ты просто не можешь не попасть в какую-нибудь историю. Помни, ты поехала не одна, а с дочкой. Уделяй побольше внимания ребенку.
   – Ребенок в надежных руках, – раздраженно сказала я.
   – Ребенок должен быть в твоих руках, а ни в чьих-то других. Скажи, а ты ЕГО встретила?
   – Еще нет. Когда б я успела? Завтра выхожу на промысел.
   – Ты все-таки решила не расставаться с этой затеей?
   – А почему я должна с ней расставаться?
   – Ну позвони, как только его встретишь, – обиженным голосом сказал Димка.
   Раздались короткие гудки.
   Покрутив трубку в руках, я пожала плечами и положила ее на рычаг. Затем легла рядом с Катькой и прижалась к ее плечу.
   – Вот гад, обиделся.
   – Пообижается и отойдет. На обиженных воду возят. Главное, чтобы завтрашний день прошел удачно. Подойдем в шесть часов к «Интуристу», объясним все и забудем этот случай, как страшный сон.