Страница:
Глава Соединенных Штатов, скрыв обращение к нему японской стороны, попытался по дипломатическим каналам оказать воздействие на российского монарха Николая II. Однако тот уклончиво отклонил предложение Теодора Рузвельта о посредничестве в вооруженном конфликте на Дальнем Востоке.
Причина такого ответа американскому президенту крылась только в одном: русская 2-я Тихоокеанская эскадра под вице-адмиральским флагом, вышедшая из Балтики, приближалась к Японским островам. В царском окружении с русским флотом связывали последние надежды добиться перелома в русско-японской войне. Это была, в общем, отчаянная попытка в фактически уже проигранной войне на полях Маньчжурии, усугубленной сдачей Порт-Артура.
Решение о посылке с Балтики сильной по составу эскадры на Дальний Восток было принято еще в апреле 1904 года. Ей было дано название 2-й Тихоокеанской, а порт-артурская эскадра в документах стала называться 1-й Тихоокеанской. Однако балтийские корабли к дальнему походу через три океана собирались долго, имея на то веские причины: часть кораблей находилась в ремонте, часть достраивалась, семь крейсеров намечалось закупить за границей, в Аргентине и Чили.
Однако сражение в Желтом море, результатом которого стало дальнейшее ослабление порт-артурской эскадры, настоятельно потребовало ускорить выход кораблей Балтийского флота. Решение об этом было принято на совещании у императора Николая II в Петергофском дворце в августе 1904 года. На совещании, решавшем судьбу похода балтийских кораблей на русско-японскую войну, присутствовали великий князь генерал-адмирал Алексей Александрович, великий князь Александр Михайлович, управляющий Морским министерством вице-адмирал Ф.К. Авелан, министр иностранных дел граф В.Н. Ламсдорф, военный министр В.В. Сахаров и командующий 2-й Тихоокеанской эскадрой контр-адмирал З.П. Рождественский.
Последний доложил императору и собравшимся о готовности эскадры, предполагаемом маршруте похода. По расчетам штаба Рождественского, необходимо было проделать путь в 18 тысяч миль. При суточном переходе в 200 миль на это требовалось 90 суток и еще 60 суток для погрузки угля на стоянках - всего 150 суток, или 5 месяцев. Получалось так, что если эскадра выйдет в море 1 сентября 1904 года, то в конце января 1905 года она могла бы достичь китайского порта Шанхай. Но в это время бухты у Владивостока еще покрыты льдом.
По поводу сроков прибытия 2-й Тихоокеанской эскадры к месту назначения военный министр В.В. Сахаров выразился так: по его мнению, переход русской Маньчжурской армии в наступление возможен не ранее весны 1905 года, а до этого времени помощи флота адмиралу Е.И. Алексееву и генералу от инфантерии
А.Н. Куропаткину не требуется.
Такое заявление российского военного министра на совещании у императора выглядело довольно странно. Само по себе это было интересное свидетельство понимания высшим армейским начальством роли флота в русско-японской войне. Сахаров как будто не знал, что каждый японский солдат, каждый патрон и снаряд попадали на поля Маньчжурии и под осажденный Порт-Артур по морским коммуникациям.
Интересная запись о Петергофском совещании имеется в мемуарах С.Ю. Витте, который со слов присутствовавшего на нем министра иностранных дел графа Ламсдорфа передает, что все собравшиеся на совещании сомневались (но каждый по разному) в успехе посылки эскадры с Балтики. По мнению Ламсдорфа, император Николай II решил отправить эскадру "вследствие легкости суждения, связанного с оптимизмом, а с другой стороны, потому, что присутствующие не имели мужества говорить твердо то, что они думали".
На вопрос российского самодержавного монарха, обращенный к вице-адмиралу Рождественскому, каково его мнение, последний ответил: "Экспедиция эта очень трудная, но если государь император прикажет ее ему совершить, то он станет во главе эскадры и поведет ее на бой с Японией". Витте считал, что Петергофское совещание носило формальный характер: император Николай II уже решил послать броненосную эскадру, надеясь, что она сможет изменить ход войны в пользу России.
Совещание у Николая II в Петергофе главную задачу перед 2-Тихоокеанской эскадрой сформулировало следующим образом: "Достигнуть Порт-Артура и соединиться с первой эскадрой для совместного затем овладения Японским морем..." Для всех же участников совещания на самом высоком уровне было определенно ясно, что к дню прихода на Дальний Восток балтийских кораблей там могла сохраниться только какая-то часть порт-артурской эскадры. Или не сохраниться вообще, поскольку дела в осажденном Порт-Артуре шли все хуже и хуже - об этом постоянно доносил начальник Квантунского укрепленного района генерал-лейтенант А.М. Стессель.
Участники совещания надеялись усилить 2-ю Тихоокеанскую эскадру за счет покупки 7 современных крейсеров у Аргентины и Чили, которые в это время достраивались на британских верфях. Их присоединение к эскадре увеличивало ее мощь чуть ли не в полтора раза. Однако отношение Англии к русско-японской войне не допускало и мысли о продаже России через третьи страны каких-либо кораблей. Даже сама мысль о такой покупке выглядела откровенно иллюзорной.
В отчете о совещании было записано: "Благодаря настоянию начальника эскадры... уход ее осенью 1904 г. был одобрен совещанием в том расчете, что на Мадагаскаре эскадра будет усилена семью купленными (у Аргентины и Чили. - А.Ш..) крейсерами. При этом... выход эскадры Рождественского в дальний поход был отложен на полтора месяца, дабы он мог появиться у Владивостока в марте 1905 года".
Командующим 2-й Тихоокеанской эскадрой был назначен только-только получивший звание вице-адмирала начальник Главного морского штаба Зиновий Петрович Рождественский. Выходец из семьи военного врача связал свою судьбу с русским флотом. Русско-турецкую войну 1877-1878 годов встретил артиллерийским офицером на вооруженном пароходе "Веста". За бой с турецким броненосцем "Фетхи-Боленд" получил орден Святого Георгия 4-й степени. В качестве командира крейсера 1-го ранга "Владимир Мономах" совершил плавание на Дальний Восток, в Японию. Руководил операцией по снятию с камней острова Гогланд (Сур-Сари) броненосца береговой обороны "Генерал-адмирал Апраксин". Командовал учебно-артиллерийским отрядом.
Став в марте 1903 года начальником Главного морского штаба, З.П. Рождественский показал себя сторонником строительства крупного броненосного флота в ущерб кораблям других классов. Неизменно поддерживал идею разгрома противника в генеральном морском сражении. В заслугу ему можно поставить обоснование замены главной базы Тихоокеанского флота с безотлагательным увеличением добычи угля в месторождениях Уссурийского края и наращиванием морских сил России на Дальнем Востоке.
Став командующим уходящей на войну эскадры, вице-адмирал З.П. Рождественский понимал авантюрную вероятность такого высочайшего решения. Однако ни смелости, ни решительности сказать открыто об этом он не имел. После русско-японской войны, в порыве искренности, он однажды сказал:
"Будь у меня хоть искра гражданского мужества, я должен был бы кричать на весь мир: "Берегите эти последние ресурсы флота! Не отсылайте их на истребление! Что Вы будете показывать на смотрах, когда окончится война?" Но у меня не оказалось нужной искры".
Возникли немалые трудности с определением состава 2-й Тихоокеанской эскадры. Ее окончательный состав был установлен лишь незадолго до выхода в поход на Дальний Восток. В эскадру Рождественского вошли семь эскадренных броненосцев, из них пять новых ("Князь Суворов", "Александр III", "Бородино", "Орел" и "Ослябля") и два старых ("Наварин" и "Сисой Великий"); семь крейсеров, из которых четыре ("Аврора", "Жемчуг", "Изумруд" и "Олег") были новой постройки, а три (Алмаз", "Дмитрий Донской" и "Светлана") старыми кораблями.
В связи с явной недостаточностью крейсеров для такой броненосной эскадры и невозможностью их закупить за границей в состав ее сил включили также пять вспомогательных крейсеров ("Кубань", "Терек", "Днепр", "Урал" и "Рион"). Самые малые корабли - семь эскадренных миноносцев, что было явно недостаточно для решения боевых задач на месте прибытия. 2-я Тихоокеанская эскадра по типу кораблей получилась разношерстной, наспех сколоченной. Последнее было особенно ясно всем - от самого начальника Главного морского штаба вице-адмирала З.П. Рождественского до рядового матроса балтийского соединения.
Достройка новых кораблей и ремонт старых подвигались очень медленно. Так, достройка броненосного крейсера "Изумруд" велась последовательно в трех балтийских портах: Кронштадте, Ревеле (Таллинне) и Либаве (Лиепае). Командир эскадренного броненосца "Сисой Великий" в докладной записке флотскому начальству писал о том, как проходил ремонт его корабля перед походом:
"В начале июля с незаконченными работами по всем частям, кроме машины и котлов, был вызван на рейд, где отбывал в свою очередь дозорную службу и продолжал работы и приемки".
Корабли, которые готовили к походу на Дальний Восток, оказались с неукомплектованными до штата экипажами (матросов срочной службы - всего 30 процентов). Остальные оказались или новобранцами, только призванными на флот и не успевшими получить морскую выучку, или мобилизованными запасниками, которые давно позабыли свои корабельные обязанности. Флотское командование надеялось, что многомесячное дальнее плавание поможет командирам сплотить экипажи кораблей в единый коллектив. На эскадре говорили, что "одних приходилось учить с "азов" потому, что они ничего не знают, а других - потому, что они все забыли".
На кораблях не хватало и кадровых офицеров. Чтобы "заткнуть" дыры в офицерском составе 2-й Тихоокеанской эскадры, был произведен по условиям военного времени досрочный выпуск из Морского корпуса. Часть офицеров была призвана из запаса и переведена из гражданского торгового флота. Последние, естественно, за один-два месяца не могли освоить свои корабельные обязанности.
Крайняя ограниченность во времени предпоходной подготовки, связанная с достройкой и ремонтом кораблей, укомплектованием их команд неизбежно привела к тому, что боевая подготовка корабельных экипажей отошла на второй план. Хотя все, начиная от морского министра до недавнего новобранца, знали, что эскадра уходила на войну. На эскадренных броненосцах, например, не было проведено ни одной стрельбы артиллерией главного калибра. На эскадре не отработали еще в балтийских водах совместное плавание. Два новых сильнейших броненосца "Князь Суворов" и "Бородино" после спуска на воду и выхода из завода не успели закончить ходовых испытаний, а об их боевой подготовке еще и речи не было.
Обращало на себя внимание невысокое моральное состояние корабельных экипажей, особенно вчерашних запасников. Моряки на себе ощущали неподготовленность кораблей к походу на войну. Впоследствии командующий 2-й Тихоокеанской эскадрой вице-адмирал З.П. Рождественский отметит:
"Отправляясь из Балтийского моря, личный состав эскадры, знавший условия предстоящего плавания, не верил в способность эскадры дойти до Дальнего Востока".
В своих воспоминаниях один из участников тех событий, флотский офицер В. Кравченко скажет:
"Ох, что-то нет у нас веры во вторую эскадру, хотя по наружному виду она и представляет такой грозный вид... не нужно и пессимистом быть, чтобы ясно видеть, что, кроме стыда и позора, нас ничего не ожидает... В общем, у нас, моряков, так сердце болит, что трудно себе представить..."
Подготовка эскадры к походу на театр русско-японской войны проходила, ко всему прочему, без должного соблюдения военной тайны. Поэтому японская разведка заблаговременно знала о целях и маршруте плавания, боевых возможностях кораблей, составе сил. Не случайно поэтому маршал Ивао Ояма и вице-адмирал Хейхатиро Того так заспешили вдруг с осадой Порт-Артура, чтобы покончить с находившимися в его внутренней гавани остатками 1-й Тихоокеанской эскадры.
Для того чтобы эскадра могла автономно дойти до Дальнего Востока, в ее состав было включено немалое число транспортных судов с запасами угля, продовольствия и пресной воды. Было за-фрахтовано большое число "угольщиков". Для ремонта кораблей в пути была взята плавучая мастерская "Камчатка". Противодействие британского правительства сильно осложняло снабжение паровой броненосной эскадры всем необходимым в иностранных портах и возможность стоянки в них для отдыха команд на берегу.
Эскадра Рождественского снаряжалась одновременно в трех военно-морских базах Балтийского флота - Кронштадте, Ревеле и Либаве. Перед выходом она была сведена воедино в последнем из них - в Либаве и 2 октября 1904 года отправилась в дальний путь к городу-крепости Владивостоку через три океана. На проводах эскадры в Кронштадте командир эскадренного броненосца "Император Александр III" капитан 1-го ранга Н.М. Бухвостов сказал:
"Победы не будет!.. Я боюсь, что мы растеряем половину эскадры на пути, а если этого не случится, то нас разобьют японцы... За одно я ручаюсь: мы все умрем, но не сдадимся". Слова командира эскадренного броненосца оказались пророческими: из 900 человек корабельной команды "Императора Александра III" в Цусимском морском сражении не спаслось ни одного человека.
Император Николай II в напутственной телеграмме вице-адмиралу З.П. Рождественскому сказал: "Вся Россия с верой и крепкой надеждой взирает на вас". Когда в Либаве перед отплытием эскадры у командующего спросили о шансах на победу над флотом Японии, он ответил: "Какие у меня шансы! Разве что японцы попадут на камни: в Желтом море бывают туманы... Вот мои шансы, а других у меня нет".
Английский историк Вествуд так оценил поход русской эскадры на Дальний Восток: "Для угольных паровых кораблей дотурбинной эпохи поход из Либавы в Японское море при полном отсутствии по пути дружественных баз представлял собой настоящий подвиг - эпопею, заслуживающую отдельной книги".
Плавание уже с первых дней обещало быть трудным и для кораблей, и для их экипажей. Еще не улеглись впечатления от торжественного провода эскадры, как из-за неисправности механизмов и корпуса из пролива Большой Бельт пришлось вернуть в Россию эскадренный миноносец "Прозорливый".
Начало похода 2-й Тихоокеанской эскадры было связано с так называемым "Гулльским инцидентом" в районе Доггербанки Северного моря, обстоятельства которого остаются невыясненными и по сей день. Штаб Рождественского получил сведения, что японские миноносцы намерены в ближайшее время атаковать эскадру. Командующий эскадрой своими указаниями создал нервозную обстановку. В результате у Доггербанки ночью русские броненосцы обстреляли флотилию английских рыболовецких судов. Один рыбацкий бот был потоплен, пять повреждено, были убиты два и ранено шесть рыбаков. От своих снарядов пострадал и крейсер "Аврора", на котором были раненые.
В "Заключение Следственной комиссии по выяснению обстоятельств Цусимского боя" (город Петроград, 1917 год) о "Гулльском инциденте" говорилось следующее:
"7 октября эскадра 6 отдельными отрядами вышла из Скагена в Немецкое море. На этом переходе, в ночь на 9 октября, считая себя атакованными неприятельскими миноносцами, отряд новых броненосцев открыл огонь по встреченным в районе Доггер-банок рыбачьим судам; несмотря на скорое прекращение огня, некоторые из этих судов получили повреждения и несколько выстрелов попало в крейсер
I ранга "Аврора", на котором оказалось два человека тяжело раненых. Случай этот повлек за собою международные осложнения и задержал эскадру на 4 дня в испанском порту Виго. Попавшие в крейсер снаряды, одним из которых смертельно был ранен судовой священник и которые оказались снарядами нашего производства, доказывали недостаточную осмотрительность ночной стрельбы.
На броненосце "Орел" стрельба эта была первою со времени его постройки и стоила одного 75-мм орудия, дуло которого оказалось оторванным..."
По одной из версий, "Гулльский инцидент" был спровоцирован британской стороной, поскольку Лондон находился в союзе с Токио и стремился, как мог, задержать продвижение 2-й Тихоокеанской эскадры на Дальний Восток. В какой-то мере английскому правительству это удалось - по его требованию испанские власти задержали часть русской эскадры в своем порту Виго.
Дело разбиралось международной комиссией в Париже, которая установила, что в европейских портах и водах ни одного японского миноносца не было. Конфликт был исчерпан лишь после того, как правительство России согласилось удовлетворить все требования пострадавшей стороны. Однако "Гулльский инцидент" вызвал очень серьезное обострение отношений России с Великобританией.
После вынужденной стоянки в испанском порту Виго эскадра у Танжера разделилась на два отряда. Один из них, состоявший из новых броненосцев, осадка которых не позволяла пройти по Суэцкому каналу, пошел в сопровождении крейсеров и судов снабжения вокруг Африки, минуя мыс Доброй Надежды. Второй под командованием младшего флагмана эскадры контр-адмирала Д.Г. Фелькерзама повернул от испанских берегов в Средиземное море и взял курс на Суэц.
До Канарских островов русскую эскадру сопровождала английская. Из-за напряженной обстановки вице-адмирал З.П. Рождественский приказал зарядить орудия и быть готовыми к возможному нападению. В открытом океане и на редких стоянках происходила загрузка угля. Командующий эскадрой, чтобы максимально загрузиться топливом, приказал грузить уголь в подсобные помещения, на верхние палубы, в батареи и даже в часть офицерских кают. Новые броненосцы несли на себе запасов угля в два раза больше положенной нормы, что в штормовую погоду могло обернуться непоправимой бедой.
Отряды соединились у острова Мадагаскар, французского владения в Индийском океане. Здесь 2-я Тихоокеанская эскадра простояла, проводя своими силами ремонт на многих кораблях (из семи эскадренных миноносцев самостоятельно могли идти дальше только два), почти три месяца. Главной причиной такой длительной остановки было ожидание соединения с 3-й Тихоокеанской эскадрой контр-адмирала Н.И. Небогатова, вышедшей из Либавы 3 февраля 1905 года.
В эту эскадру были собраны самые устаревшие корабли Балтийского флота, не вошедшие в состав сил Рождественского: эскадренный броненосец "Николай I", броненосцы береговой обороны "Генерал-адмирал Апраксин", "Адмирал Ушаков", "Адмирал Сенявин" и броненосный крейсер "Владимир Мономах", несколько транспортов. Броненосцы береговой обороны сами моряки называли "самотопами", и для эскадренного боя в открытом море они совсем не годились. Эти корабли составляли первый отряд (эшелон) 3-й Тихоокеанской эскадры.
Второй отряд 3-й Тихоокеанской эскадры - эскадренные броненосцы "Император Александр II" и "Слава", крейсера "Адмирал Корнилов" и "Память Азова", несколько минных крейсеров, строившиеся на добровольные пожертвования россиян - планировалось подготовить к выходу в плавание на Дальний Восток аж к маю 1905 года.
Корабли 1-го отряда контр-адмирала Н.И. Небогатова организационно входили в состав учебно-артиллерийского отряда флота Балтийского моря. Они прошли полный курс стрельб в море и были укомплектованы лучшими инструкторами, специалистами своего дела. Однако именно таких специалистов на кораблях небогатовского отряда в Цусимском сражении почти не оказалось. Минный офицер эскадренного броненосца "Сисой Великий" лейтенант А.В. Витгефт в своих воспоминаниях отмечал:
"...Мы считали эскадру Небогатова сильным подспорьем, если не по количеству судов, так по качеству состава, наивно ожидая... что пришел состав артиллерийского отряда и цвет наших комендоров флота... и только в плену в Японии мы узнали, что лучшие комендоры-инструкторы артиллерийского отряда и офицеры, несмотря на просьбы, не были взяты на суда, а вместо того суда были укомплектованы командой, собранной с бору да с сосенки".
После длительной стоянки у Мадагаскара в бухте Носси-Бе, проведя там всего четыре учебных артиллерийских стрельбы, вице-адмирал З.П. Рождественский, не дожидаясь скорого подхода первого эшелона 3-й Тихоокеанской эскадры, приказал продолжить поход и взять курс к берегам французского Индокитая (к берегам современного Вьетнама). Там планировалась очередная стоянка для ремонта ходовых неисправностей на кораблях и отдыха их команд. Чтобы сохранить машины эскадренных миноносцев, их вели на буксире. Стоянка в бухте Носси-Бе могла быть и короче, но зафрахтованные германские транспорты-угольщики опоздали с прибытием на Мадагаскар.
Еще до соединения отрядов эскадры Рождественского стало известно о падении Порт-Артурской крепости и гибели остатков 1-й Тихоокеанской эскадры под ее стенами, о новых поражениях русской армии на полях Маньчжурии. Теперь почти весь русский флот Тихого океана состоял из владивостокского отряда крейсеров, а гавань морской крепости Владивосток - единственная, пригодная для стационарного базирования военных кораблей. Вскоре пришло сообщение о неудачном для русской армии Мукденском сражении.
О причинах своего преждевременного ухода с Мадагаскара, не дожидаясь соединения с эскадрой Небогатова, вице-адмирал
З.П. Рождественский впоследствии показывал:
"Чем скорее после сдачи первой эскадры прибыла бы в воды Тихого океана вторая эскадра, тем меньше была бы возможность японскому флоту отделять из своего состава даже и отдельные боевые суда для капитального ремонта, требующего продолжительного пребывания в порту".
Командование русской эскадры надеялось на стоянку в бухте Камрань, но французские колониальные власти разрешили стоянку только в бухте Ван-Фонг. Там и стали приводить в порядок корабли после перехода через Индийский океан. 26 апреля сюда подошел первый эшелон 3-й Тихоокеанской эскадры. Он смог за два с половиной месяцы догнать эскадру Рождественского, что специалисты считали образцовым показателем для немореходных, старых кораблей.
С получением известия, что русская эскадра появилась у берегов французского Индокитая, японское командование приказало адмиралу Камимуре во главе своей 2-й эскадры подойти к Владивостоку для минных постановок. В первых числах апреля японцы выставили на подступах к русской крепости в подводных заграждениях 715 мин.
Из района Сайгона командующий 2-й Тихоокеанской эскадрой телеграфировал в Санк-Петербург: "...Испрашиваю величайшее повеление о дальнейшем движении соответственно положению дел на театре военных действий, и положению Владивостока особенно. Если надо идти дальше, то необходимо очень поспешить".
К тому времени командующий эскадрой совсем потерял личный адмиральский авторитет среди подчиненных ему моряков, и прежде всего офицеров и командиров кораблей. По этому поводу есть много свидетельств. Лейтенант П.А. Вырубов с эскадренного броненосца "Князь Суворов" имел хорошую возможность наблюдать Рождественского во время похода. В одном из писем он дал командующему такую оценку:
"Адмирал продолжает самодурствовать и делать грубые ошибки... Мы все уже давно в нем разочаровались и путного ничего от него не ждем... На других кораблях адмирал не был с ухода из России. Командиры судов собирались у него всего три раза... Судите сами, можно ли при таких условиях знать свою эскадру? Ничьи советы не принимаются, даже специалистов по техническим вопросам, приказы пишет лично, обыкновенно с маху, не разобрав дела, и прямо поражает диким тоном и резкостью самых неожиданных выражений. Благодаря недостаточной осведомленности происходят довольно курьезные анекдоты. Командиров и офицеров считает поголовно прохвостами и мошенниками, никому ни в грош не верит, на что не имеет никаких данных, так как три четверти командиров прекрасные и опытные моряки, остальной же личный состав ничем не заслуживает такого к себе отношения".
Офицер В.П. Костенко отзывался о Рождественском несколько иначе: "Он всем казался воплощением той деспотичной и суровой власти, которая казалась необходимой, чтобы удержать в повиновении врученную ему армаду, принудить ее подчиняться единой сознательной воле и организовать ее. А его самоуверенность и безаппеляционность в отдаче приказаний казались признаком того, что это человек, который знает, чего хочет, видит, куда идет, которому можно с доверием подчиняться".
От берегов Индокитая вице-адмирал З.П. Рождественский обратился к императору Николаю II с просьбой, ссылаясь на болезнь, "прислать поспешно во Владивосток здорового и способного командующего флотом или эскадрою". Впоследствии многие исследователи русско-японской войны и флотские историки истолковали эту фразу Рождественского как желание оставить пост командующего перед самым Цусимским сражением. Однако он с подобной просьбой к государю не обращался, а нес свой крест обреченного на поражение флотоводца до самого конца.
Из Санкт-Петербурга в Ван-Фонг пришло подтверждение ранее предписанному: идти от берегов Индокитая дальше, вперед и прорываться со всеми корабельными силами во Владивосток. В одной из телеграмм, под № 244, отправленной из Царского Села за подписью императора Николая II, говорилось:
Причина такого ответа американскому президенту крылась только в одном: русская 2-я Тихоокеанская эскадра под вице-адмиральским флагом, вышедшая из Балтики, приближалась к Японским островам. В царском окружении с русским флотом связывали последние надежды добиться перелома в русско-японской войне. Это была, в общем, отчаянная попытка в фактически уже проигранной войне на полях Маньчжурии, усугубленной сдачей Порт-Артура.
Решение о посылке с Балтики сильной по составу эскадры на Дальний Восток было принято еще в апреле 1904 года. Ей было дано название 2-й Тихоокеанской, а порт-артурская эскадра в документах стала называться 1-й Тихоокеанской. Однако балтийские корабли к дальнему походу через три океана собирались долго, имея на то веские причины: часть кораблей находилась в ремонте, часть достраивалась, семь крейсеров намечалось закупить за границей, в Аргентине и Чили.
Однако сражение в Желтом море, результатом которого стало дальнейшее ослабление порт-артурской эскадры, настоятельно потребовало ускорить выход кораблей Балтийского флота. Решение об этом было принято на совещании у императора Николая II в Петергофском дворце в августе 1904 года. На совещании, решавшем судьбу похода балтийских кораблей на русско-японскую войну, присутствовали великий князь генерал-адмирал Алексей Александрович, великий князь Александр Михайлович, управляющий Морским министерством вице-адмирал Ф.К. Авелан, министр иностранных дел граф В.Н. Ламсдорф, военный министр В.В. Сахаров и командующий 2-й Тихоокеанской эскадрой контр-адмирал З.П. Рождественский.
Последний доложил императору и собравшимся о готовности эскадры, предполагаемом маршруте похода. По расчетам штаба Рождественского, необходимо было проделать путь в 18 тысяч миль. При суточном переходе в 200 миль на это требовалось 90 суток и еще 60 суток для погрузки угля на стоянках - всего 150 суток, или 5 месяцев. Получалось так, что если эскадра выйдет в море 1 сентября 1904 года, то в конце января 1905 года она могла бы достичь китайского порта Шанхай. Но в это время бухты у Владивостока еще покрыты льдом.
По поводу сроков прибытия 2-й Тихоокеанской эскадры к месту назначения военный министр В.В. Сахаров выразился так: по его мнению, переход русской Маньчжурской армии в наступление возможен не ранее весны 1905 года, а до этого времени помощи флота адмиралу Е.И. Алексееву и генералу от инфантерии
А.Н. Куропаткину не требуется.
Такое заявление российского военного министра на совещании у императора выглядело довольно странно. Само по себе это было интересное свидетельство понимания высшим армейским начальством роли флота в русско-японской войне. Сахаров как будто не знал, что каждый японский солдат, каждый патрон и снаряд попадали на поля Маньчжурии и под осажденный Порт-Артур по морским коммуникациям.
Интересная запись о Петергофском совещании имеется в мемуарах С.Ю. Витте, который со слов присутствовавшего на нем министра иностранных дел графа Ламсдорфа передает, что все собравшиеся на совещании сомневались (но каждый по разному) в успехе посылки эскадры с Балтики. По мнению Ламсдорфа, император Николай II решил отправить эскадру "вследствие легкости суждения, связанного с оптимизмом, а с другой стороны, потому, что присутствующие не имели мужества говорить твердо то, что они думали".
На вопрос российского самодержавного монарха, обращенный к вице-адмиралу Рождественскому, каково его мнение, последний ответил: "Экспедиция эта очень трудная, но если государь император прикажет ее ему совершить, то он станет во главе эскадры и поведет ее на бой с Японией". Витте считал, что Петергофское совещание носило формальный характер: император Николай II уже решил послать броненосную эскадру, надеясь, что она сможет изменить ход войны в пользу России.
Совещание у Николая II в Петергофе главную задачу перед 2-Тихоокеанской эскадрой сформулировало следующим образом: "Достигнуть Порт-Артура и соединиться с первой эскадрой для совместного затем овладения Японским морем..." Для всех же участников совещания на самом высоком уровне было определенно ясно, что к дню прихода на Дальний Восток балтийских кораблей там могла сохраниться только какая-то часть порт-артурской эскадры. Или не сохраниться вообще, поскольку дела в осажденном Порт-Артуре шли все хуже и хуже - об этом постоянно доносил начальник Квантунского укрепленного района генерал-лейтенант А.М. Стессель.
Участники совещания надеялись усилить 2-ю Тихоокеанскую эскадру за счет покупки 7 современных крейсеров у Аргентины и Чили, которые в это время достраивались на британских верфях. Их присоединение к эскадре увеличивало ее мощь чуть ли не в полтора раза. Однако отношение Англии к русско-японской войне не допускало и мысли о продаже России через третьи страны каких-либо кораблей. Даже сама мысль о такой покупке выглядела откровенно иллюзорной.
В отчете о совещании было записано: "Благодаря настоянию начальника эскадры... уход ее осенью 1904 г. был одобрен совещанием в том расчете, что на Мадагаскаре эскадра будет усилена семью купленными (у Аргентины и Чили. - А.Ш..) крейсерами. При этом... выход эскадры Рождественского в дальний поход был отложен на полтора месяца, дабы он мог появиться у Владивостока в марте 1905 года".
Командующим 2-й Тихоокеанской эскадрой был назначен только-только получивший звание вице-адмирала начальник Главного морского штаба Зиновий Петрович Рождественский. Выходец из семьи военного врача связал свою судьбу с русским флотом. Русско-турецкую войну 1877-1878 годов встретил артиллерийским офицером на вооруженном пароходе "Веста". За бой с турецким броненосцем "Фетхи-Боленд" получил орден Святого Георгия 4-й степени. В качестве командира крейсера 1-го ранга "Владимир Мономах" совершил плавание на Дальний Восток, в Японию. Руководил операцией по снятию с камней острова Гогланд (Сур-Сари) броненосца береговой обороны "Генерал-адмирал Апраксин". Командовал учебно-артиллерийским отрядом.
Став в марте 1903 года начальником Главного морского штаба, З.П. Рождественский показал себя сторонником строительства крупного броненосного флота в ущерб кораблям других классов. Неизменно поддерживал идею разгрома противника в генеральном морском сражении. В заслугу ему можно поставить обоснование замены главной базы Тихоокеанского флота с безотлагательным увеличением добычи угля в месторождениях Уссурийского края и наращиванием морских сил России на Дальнем Востоке.
Став командующим уходящей на войну эскадры, вице-адмирал З.П. Рождественский понимал авантюрную вероятность такого высочайшего решения. Однако ни смелости, ни решительности сказать открыто об этом он не имел. После русско-японской войны, в порыве искренности, он однажды сказал:
"Будь у меня хоть искра гражданского мужества, я должен был бы кричать на весь мир: "Берегите эти последние ресурсы флота! Не отсылайте их на истребление! Что Вы будете показывать на смотрах, когда окончится война?" Но у меня не оказалось нужной искры".
Возникли немалые трудности с определением состава 2-й Тихоокеанской эскадры. Ее окончательный состав был установлен лишь незадолго до выхода в поход на Дальний Восток. В эскадру Рождественского вошли семь эскадренных броненосцев, из них пять новых ("Князь Суворов", "Александр III", "Бородино", "Орел" и "Ослябля") и два старых ("Наварин" и "Сисой Великий"); семь крейсеров, из которых четыре ("Аврора", "Жемчуг", "Изумруд" и "Олег") были новой постройки, а три (Алмаз", "Дмитрий Донской" и "Светлана") старыми кораблями.
В связи с явной недостаточностью крейсеров для такой броненосной эскадры и невозможностью их закупить за границей в состав ее сил включили также пять вспомогательных крейсеров ("Кубань", "Терек", "Днепр", "Урал" и "Рион"). Самые малые корабли - семь эскадренных миноносцев, что было явно недостаточно для решения боевых задач на месте прибытия. 2-я Тихоокеанская эскадра по типу кораблей получилась разношерстной, наспех сколоченной. Последнее было особенно ясно всем - от самого начальника Главного морского штаба вице-адмирала З.П. Рождественского до рядового матроса балтийского соединения.
Достройка новых кораблей и ремонт старых подвигались очень медленно. Так, достройка броненосного крейсера "Изумруд" велась последовательно в трех балтийских портах: Кронштадте, Ревеле (Таллинне) и Либаве (Лиепае). Командир эскадренного броненосца "Сисой Великий" в докладной записке флотскому начальству писал о том, как проходил ремонт его корабля перед походом:
"В начале июля с незаконченными работами по всем частям, кроме машины и котлов, был вызван на рейд, где отбывал в свою очередь дозорную службу и продолжал работы и приемки".
Корабли, которые готовили к походу на Дальний Восток, оказались с неукомплектованными до штата экипажами (матросов срочной службы - всего 30 процентов). Остальные оказались или новобранцами, только призванными на флот и не успевшими получить морскую выучку, или мобилизованными запасниками, которые давно позабыли свои корабельные обязанности. Флотское командование надеялось, что многомесячное дальнее плавание поможет командирам сплотить экипажи кораблей в единый коллектив. На эскадре говорили, что "одних приходилось учить с "азов" потому, что они ничего не знают, а других - потому, что они все забыли".
На кораблях не хватало и кадровых офицеров. Чтобы "заткнуть" дыры в офицерском составе 2-й Тихоокеанской эскадры, был произведен по условиям военного времени досрочный выпуск из Морского корпуса. Часть офицеров была призвана из запаса и переведена из гражданского торгового флота. Последние, естественно, за один-два месяца не могли освоить свои корабельные обязанности.
Крайняя ограниченность во времени предпоходной подготовки, связанная с достройкой и ремонтом кораблей, укомплектованием их команд неизбежно привела к тому, что боевая подготовка корабельных экипажей отошла на второй план. Хотя все, начиная от морского министра до недавнего новобранца, знали, что эскадра уходила на войну. На эскадренных броненосцах, например, не было проведено ни одной стрельбы артиллерией главного калибра. На эскадре не отработали еще в балтийских водах совместное плавание. Два новых сильнейших броненосца "Князь Суворов" и "Бородино" после спуска на воду и выхода из завода не успели закончить ходовых испытаний, а об их боевой подготовке еще и речи не было.
Обращало на себя внимание невысокое моральное состояние корабельных экипажей, особенно вчерашних запасников. Моряки на себе ощущали неподготовленность кораблей к походу на войну. Впоследствии командующий 2-й Тихоокеанской эскадрой вице-адмирал З.П. Рождественский отметит:
"Отправляясь из Балтийского моря, личный состав эскадры, знавший условия предстоящего плавания, не верил в способность эскадры дойти до Дальнего Востока".
В своих воспоминаниях один из участников тех событий, флотский офицер В. Кравченко скажет:
"Ох, что-то нет у нас веры во вторую эскадру, хотя по наружному виду она и представляет такой грозный вид... не нужно и пессимистом быть, чтобы ясно видеть, что, кроме стыда и позора, нас ничего не ожидает... В общем, у нас, моряков, так сердце болит, что трудно себе представить..."
Подготовка эскадры к походу на театр русско-японской войны проходила, ко всему прочему, без должного соблюдения военной тайны. Поэтому японская разведка заблаговременно знала о целях и маршруте плавания, боевых возможностях кораблей, составе сил. Не случайно поэтому маршал Ивао Ояма и вице-адмирал Хейхатиро Того так заспешили вдруг с осадой Порт-Артура, чтобы покончить с находившимися в его внутренней гавани остатками 1-й Тихоокеанской эскадры.
Для того чтобы эскадра могла автономно дойти до Дальнего Востока, в ее состав было включено немалое число транспортных судов с запасами угля, продовольствия и пресной воды. Было за-фрахтовано большое число "угольщиков". Для ремонта кораблей в пути была взята плавучая мастерская "Камчатка". Противодействие британского правительства сильно осложняло снабжение паровой броненосной эскадры всем необходимым в иностранных портах и возможность стоянки в них для отдыха команд на берегу.
Эскадра Рождественского снаряжалась одновременно в трех военно-морских базах Балтийского флота - Кронштадте, Ревеле и Либаве. Перед выходом она была сведена воедино в последнем из них - в Либаве и 2 октября 1904 года отправилась в дальний путь к городу-крепости Владивостоку через три океана. На проводах эскадры в Кронштадте командир эскадренного броненосца "Император Александр III" капитан 1-го ранга Н.М. Бухвостов сказал:
"Победы не будет!.. Я боюсь, что мы растеряем половину эскадры на пути, а если этого не случится, то нас разобьют японцы... За одно я ручаюсь: мы все умрем, но не сдадимся". Слова командира эскадренного броненосца оказались пророческими: из 900 человек корабельной команды "Императора Александра III" в Цусимском морском сражении не спаслось ни одного человека.
Император Николай II в напутственной телеграмме вице-адмиралу З.П. Рождественскому сказал: "Вся Россия с верой и крепкой надеждой взирает на вас". Когда в Либаве перед отплытием эскадры у командующего спросили о шансах на победу над флотом Японии, он ответил: "Какие у меня шансы! Разве что японцы попадут на камни: в Желтом море бывают туманы... Вот мои шансы, а других у меня нет".
Английский историк Вествуд так оценил поход русской эскадры на Дальний Восток: "Для угольных паровых кораблей дотурбинной эпохи поход из Либавы в Японское море при полном отсутствии по пути дружественных баз представлял собой настоящий подвиг - эпопею, заслуживающую отдельной книги".
Плавание уже с первых дней обещало быть трудным и для кораблей, и для их экипажей. Еще не улеглись впечатления от торжественного провода эскадры, как из-за неисправности механизмов и корпуса из пролива Большой Бельт пришлось вернуть в Россию эскадренный миноносец "Прозорливый".
Начало похода 2-й Тихоокеанской эскадры было связано с так называемым "Гулльским инцидентом" в районе Доггербанки Северного моря, обстоятельства которого остаются невыясненными и по сей день. Штаб Рождественского получил сведения, что японские миноносцы намерены в ближайшее время атаковать эскадру. Командующий эскадрой своими указаниями создал нервозную обстановку. В результате у Доггербанки ночью русские броненосцы обстреляли флотилию английских рыболовецких судов. Один рыбацкий бот был потоплен, пять повреждено, были убиты два и ранено шесть рыбаков. От своих снарядов пострадал и крейсер "Аврора", на котором были раненые.
В "Заключение Следственной комиссии по выяснению обстоятельств Цусимского боя" (город Петроград, 1917 год) о "Гулльском инциденте" говорилось следующее:
"7 октября эскадра 6 отдельными отрядами вышла из Скагена в Немецкое море. На этом переходе, в ночь на 9 октября, считая себя атакованными неприятельскими миноносцами, отряд новых броненосцев открыл огонь по встреченным в районе Доггер-банок рыбачьим судам; несмотря на скорое прекращение огня, некоторые из этих судов получили повреждения и несколько выстрелов попало в крейсер
I ранга "Аврора", на котором оказалось два человека тяжело раненых. Случай этот повлек за собою международные осложнения и задержал эскадру на 4 дня в испанском порту Виго. Попавшие в крейсер снаряды, одним из которых смертельно был ранен судовой священник и которые оказались снарядами нашего производства, доказывали недостаточную осмотрительность ночной стрельбы.
На броненосце "Орел" стрельба эта была первою со времени его постройки и стоила одного 75-мм орудия, дуло которого оказалось оторванным..."
По одной из версий, "Гулльский инцидент" был спровоцирован британской стороной, поскольку Лондон находился в союзе с Токио и стремился, как мог, задержать продвижение 2-й Тихоокеанской эскадры на Дальний Восток. В какой-то мере английскому правительству это удалось - по его требованию испанские власти задержали часть русской эскадры в своем порту Виго.
Дело разбиралось международной комиссией в Париже, которая установила, что в европейских портах и водах ни одного японского миноносца не было. Конфликт был исчерпан лишь после того, как правительство России согласилось удовлетворить все требования пострадавшей стороны. Однако "Гулльский инцидент" вызвал очень серьезное обострение отношений России с Великобританией.
После вынужденной стоянки в испанском порту Виго эскадра у Танжера разделилась на два отряда. Один из них, состоявший из новых броненосцев, осадка которых не позволяла пройти по Суэцкому каналу, пошел в сопровождении крейсеров и судов снабжения вокруг Африки, минуя мыс Доброй Надежды. Второй под командованием младшего флагмана эскадры контр-адмирала Д.Г. Фелькерзама повернул от испанских берегов в Средиземное море и взял курс на Суэц.
До Канарских островов русскую эскадру сопровождала английская. Из-за напряженной обстановки вице-адмирал З.П. Рождественский приказал зарядить орудия и быть готовыми к возможному нападению. В открытом океане и на редких стоянках происходила загрузка угля. Командующий эскадрой, чтобы максимально загрузиться топливом, приказал грузить уголь в подсобные помещения, на верхние палубы, в батареи и даже в часть офицерских кают. Новые броненосцы несли на себе запасов угля в два раза больше положенной нормы, что в штормовую погоду могло обернуться непоправимой бедой.
Отряды соединились у острова Мадагаскар, французского владения в Индийском океане. Здесь 2-я Тихоокеанская эскадра простояла, проводя своими силами ремонт на многих кораблях (из семи эскадренных миноносцев самостоятельно могли идти дальше только два), почти три месяца. Главной причиной такой длительной остановки было ожидание соединения с 3-й Тихоокеанской эскадрой контр-адмирала Н.И. Небогатова, вышедшей из Либавы 3 февраля 1905 года.
В эту эскадру были собраны самые устаревшие корабли Балтийского флота, не вошедшие в состав сил Рождественского: эскадренный броненосец "Николай I", броненосцы береговой обороны "Генерал-адмирал Апраксин", "Адмирал Ушаков", "Адмирал Сенявин" и броненосный крейсер "Владимир Мономах", несколько транспортов. Броненосцы береговой обороны сами моряки называли "самотопами", и для эскадренного боя в открытом море они совсем не годились. Эти корабли составляли первый отряд (эшелон) 3-й Тихоокеанской эскадры.
Второй отряд 3-й Тихоокеанской эскадры - эскадренные броненосцы "Император Александр II" и "Слава", крейсера "Адмирал Корнилов" и "Память Азова", несколько минных крейсеров, строившиеся на добровольные пожертвования россиян - планировалось подготовить к выходу в плавание на Дальний Восток аж к маю 1905 года.
Корабли 1-го отряда контр-адмирала Н.И. Небогатова организационно входили в состав учебно-артиллерийского отряда флота Балтийского моря. Они прошли полный курс стрельб в море и были укомплектованы лучшими инструкторами, специалистами своего дела. Однако именно таких специалистов на кораблях небогатовского отряда в Цусимском сражении почти не оказалось. Минный офицер эскадренного броненосца "Сисой Великий" лейтенант А.В. Витгефт в своих воспоминаниях отмечал:
"...Мы считали эскадру Небогатова сильным подспорьем, если не по количеству судов, так по качеству состава, наивно ожидая... что пришел состав артиллерийского отряда и цвет наших комендоров флота... и только в плену в Японии мы узнали, что лучшие комендоры-инструкторы артиллерийского отряда и офицеры, несмотря на просьбы, не были взяты на суда, а вместо того суда были укомплектованы командой, собранной с бору да с сосенки".
После длительной стоянки у Мадагаскара в бухте Носси-Бе, проведя там всего четыре учебных артиллерийских стрельбы, вице-адмирал З.П. Рождественский, не дожидаясь скорого подхода первого эшелона 3-й Тихоокеанской эскадры, приказал продолжить поход и взять курс к берегам французского Индокитая (к берегам современного Вьетнама). Там планировалась очередная стоянка для ремонта ходовых неисправностей на кораблях и отдыха их команд. Чтобы сохранить машины эскадренных миноносцев, их вели на буксире. Стоянка в бухте Носси-Бе могла быть и короче, но зафрахтованные германские транспорты-угольщики опоздали с прибытием на Мадагаскар.
Еще до соединения отрядов эскадры Рождественского стало известно о падении Порт-Артурской крепости и гибели остатков 1-й Тихоокеанской эскадры под ее стенами, о новых поражениях русской армии на полях Маньчжурии. Теперь почти весь русский флот Тихого океана состоял из владивостокского отряда крейсеров, а гавань морской крепости Владивосток - единственная, пригодная для стационарного базирования военных кораблей. Вскоре пришло сообщение о неудачном для русской армии Мукденском сражении.
О причинах своего преждевременного ухода с Мадагаскара, не дожидаясь соединения с эскадрой Небогатова, вице-адмирал
З.П. Рождественский впоследствии показывал:
"Чем скорее после сдачи первой эскадры прибыла бы в воды Тихого океана вторая эскадра, тем меньше была бы возможность японскому флоту отделять из своего состава даже и отдельные боевые суда для капитального ремонта, требующего продолжительного пребывания в порту".
Командование русской эскадры надеялось на стоянку в бухте Камрань, но французские колониальные власти разрешили стоянку только в бухте Ван-Фонг. Там и стали приводить в порядок корабли после перехода через Индийский океан. 26 апреля сюда подошел первый эшелон 3-й Тихоокеанской эскадры. Он смог за два с половиной месяцы догнать эскадру Рождественского, что специалисты считали образцовым показателем для немореходных, старых кораблей.
С получением известия, что русская эскадра появилась у берегов французского Индокитая, японское командование приказало адмиралу Камимуре во главе своей 2-й эскадры подойти к Владивостоку для минных постановок. В первых числах апреля японцы выставили на подступах к русской крепости в подводных заграждениях 715 мин.
Из района Сайгона командующий 2-й Тихоокеанской эскадрой телеграфировал в Санк-Петербург: "...Испрашиваю величайшее повеление о дальнейшем движении соответственно положению дел на театре военных действий, и положению Владивостока особенно. Если надо идти дальше, то необходимо очень поспешить".
К тому времени командующий эскадрой совсем потерял личный адмиральский авторитет среди подчиненных ему моряков, и прежде всего офицеров и командиров кораблей. По этому поводу есть много свидетельств. Лейтенант П.А. Вырубов с эскадренного броненосца "Князь Суворов" имел хорошую возможность наблюдать Рождественского во время похода. В одном из писем он дал командующему такую оценку:
"Адмирал продолжает самодурствовать и делать грубые ошибки... Мы все уже давно в нем разочаровались и путного ничего от него не ждем... На других кораблях адмирал не был с ухода из России. Командиры судов собирались у него всего три раза... Судите сами, можно ли при таких условиях знать свою эскадру? Ничьи советы не принимаются, даже специалистов по техническим вопросам, приказы пишет лично, обыкновенно с маху, не разобрав дела, и прямо поражает диким тоном и резкостью самых неожиданных выражений. Благодаря недостаточной осведомленности происходят довольно курьезные анекдоты. Командиров и офицеров считает поголовно прохвостами и мошенниками, никому ни в грош не верит, на что не имеет никаких данных, так как три четверти командиров прекрасные и опытные моряки, остальной же личный состав ничем не заслуживает такого к себе отношения".
Офицер В.П. Костенко отзывался о Рождественском несколько иначе: "Он всем казался воплощением той деспотичной и суровой власти, которая казалась необходимой, чтобы удержать в повиновении врученную ему армаду, принудить ее подчиняться единой сознательной воле и организовать ее. А его самоуверенность и безаппеляционность в отдаче приказаний казались признаком того, что это человек, который знает, чего хочет, видит, куда идет, которому можно с доверием подчиняться".
От берегов Индокитая вице-адмирал З.П. Рождественский обратился к императору Николаю II с просьбой, ссылаясь на болезнь, "прислать поспешно во Владивосток здорового и способного командующего флотом или эскадрою". Впоследствии многие исследователи русско-японской войны и флотские историки истолковали эту фразу Рождественского как желание оставить пост командующего перед самым Цусимским сражением. Однако он с подобной просьбой к государю не обращался, а нес свой крест обреченного на поражение флотоводца до самого конца.
Из Санкт-Петербурга в Ван-Фонг пришло подтверждение ранее предписанному: идти от берегов Индокитая дальше, вперед и прорываться со всеми корабельными силами во Владивосток. В одной из телеграмм, под № 244, отправленной из Царского Села за подписью императора Николая II, говорилось: