Страница:
- Хитро это вы придумали, ничего не скажешь! - вполголоса говорил он. - Сидя в клетке, Збышек сможет с успехом разыгрывать тигра, но даже Павлов сразу начнет сомневаться, если у нас появится новый тигр, которого мы не поймали. Как мы ему это объясним?
- Павлов ничего не заметит, потому что мы украдкой выпустим одного настоящего тигра из клетки, - пояснил Томек.
- Хорошо, боюсь только, долго ли выдержит Збышек в этой шкуре. Не задохнется ли он в ней.
- Придется ему некоторое время помучиться, - ответил Томек. - Как только мы спрячем Збышека в клетку, сразу же свернем лагерь и отправимся в Хабаровск, погрузим там животных в отдельный товарный вагон, где будем посменно дежурить. Никого чужого туда не допустим, поэтому Збышек почувствует себя, как на свободе.
- Правда, правда, мне это не пришло в голову. - обрадовался боцман. - А если во время остановки кто-нибудь станет совать нос в наши дела, то я палкой подразню настоящих тигров, и те так зарычат, что у любопытного поджилки затрясутся.
В таких беседах и фантастических предположениях время проходило совсем незаметно. В конце концов, боцман ударил ложкой по сковороде и заявил, что обед готов.
- Что-то наши долго не возвращаются, - сказал Томек, с нетерпением поглядывая на дымящийся котел. - Я проголодался и не знаю, стоит ли нам их ждать?
- Думаю, что твой отец и Удаджалак нарочно тянут с возвращением, чтобы предоставить нам больше времени на пробу с переодеванием. Боцман, давайте обед, потому что и мне захотелось есть, - ответил Смуга.
- Будем есть, да поскорее, потому что скоро дождь зальет огонь, - заявил боцман, с тревогой глядя на небо. - Лишь бы только наши успели вернуться перед бурей!
- Вы думаете, будет буря? - встревожился Томек, расставляя на столе жестяную посуду. - По-моему, ничто не указывает на перемену погоды.
- Что может знать о погоде такая сухопутная крыса, как ты? - свысока ответил Томеку боцман. - Помни, браток, что у матросов глаза и нос лучше любого барометра. Я чувствую резкое изменение давления. Из-за леса мы не видим горизонта и не замечаем той черной тучи, которая быстро заволакивает южную часть неба. Приближается буря, притом немалая.
Друзья быстро доели фасолевый суп и рагу из рябчиков с ржаными сухарями и салом, и стали проверять крепления палаток, укрепляя узлы расчалок, привязанных к колышкам, вбитым в землю. Потом охотники согнали лошадей, привязали их веревками к телегам, а котлы с супом вкопали в землю в центре самой большой палатки.
Не прошло и часа, как резкое дуновение ветра пронеслось по тайге; верхушки деревьев закачались. Трое друзей ежеминутно с тревогой смотрели в южном направлении, откуда должны были прийти их товарищи. Успеют ли они вернуться перед бурей? В этой части азиатского континента в конце лета мощные, теплые морские массы воздуха часто встречаются со слабыми, холодными континентальными течениями. Образуется район низкого давления, называемый циклоном, причем ветры дуют к этому району со всех сторон в направлении, противоположном движению часовой стрелки. Циклоны, несущиеся с юга на север, приносят значительные ливни и порывистые ветры, которые наносят иногда большой вред. Во время такого циклона очень опасно находиться в тайге, потому что ураганный ветер валит деревья на больших площадях.
На дворе внезапно потемнело, хотя до заката солнца было еще довольно далеко. Небо покрылось черными тучами. Ветер усилился.
- Как вы думаете, Смуга? Не стоит ли привязать клетки с тиграми к деревьям? - воскликнул боцман.
- Почему они так долго не возвращаются? - тревожился Томек, готовя веревки. - Лишь бы с ними не приключилось ничего плохого в тайге во время бури!
- Не бойся, с ними Нучи, а он их в обиду не даст, - утешил его Смуга.
- Я согласен с вами, но все-таки было бы лучше, если бы они уже вернулись, - тяжело вздыхая, сказал Томек.
Не успели они как следует укрепить клетки, как порывы ветра донесли к ним из глубины тайги звуки выстрелов.
- Это наши! Они пытаются укрыться от бури, покажем им направление! - крикнул Томек.
Побежали к палаткам за винтовками. Через минуту раздались три залпа, один за другим. Им ответили выстрелы в тайге, уже значительно ближе.
Черную тучу на небосклоне прорезала яркая молния. При ее свете три наших друга увидели свору собак и группу всадников, выезжающих из леса на поляну.
- Если бы не Нучи, мы ни за что не нашли бы лагеря, - воскликнул Вильмовский, соскакивая с лошади.
- Наконец-то вы вернулись, а мы уже беспокоились о вас, - говорил обрадованный Томек, помогая отцу расседлать лошадь.
Вильмовский обнял сына и, интересуясь событиями, происшедшими во время своего отсутствия, шепотом на ухо спросил:
- Ну, как получилось с тигром?
- Очень хорошо, папа, - ответил юноша, обнимая отца.
Вильмовский удовлетворенно улыбнулся.
На поляну упали первые крупные капли дождя. Глухой гром прокатился с юга на север. Ветер подул с силой урагана. Он рванул кроны деревьев, стал сгибать столетние стволы. Прорываясь между деревьями, ветер свистел и выл; иногда на минутку переставал дуть, словно собирался с силами, но потом с двойным бешенством ударял по тайге. Девственный лес мужественно сопротивлялся буре. Тайга судорожно впивалась корнями деревьев в землю, подставляя ветру стройные, гибкие стволы. В лесу то и дело раздавались раскаты грома, слышался жалобный вой ветра, который иногда превращался в триумфальный грохот, когда на землю падало сломленное бурей, дерево.
Пожалуй, сразу три грозных стихии объединились, чтобы уничтожить тайгу. Ураган рвал ее, как когтями, гнул деревья до самой земли, ливень вымывал землю из-под корней деревьев, а молнии жгли их огнем. Тайга дрожала от страшных ударов, деревья почти ложились на землю, но после каждого удара поднимались вновь и бесчисленными вершинами, словно копьями грозили разгневанному небу.
Для охотников это была тяжелая, тревожная ночь. К счастью, девственный лес, окружавший лагерь, ослаблял удары вихра. Все же им пришлось до рассвета спасать имущество, потому что ветер срывал палатки, переворачивал телеги, поднимал в воздух лагерное оснащение и утварь.
Буря утихла только к утру; ветер ослабел, ливень превратился в мелкий дождь.
Измученные звероловы кое-как привели лагерь в порядок и легли отдохнуть.
V
VI
- Павлов ничего не заметит, потому что мы украдкой выпустим одного настоящего тигра из клетки, - пояснил Томек.
- Хорошо, боюсь только, долго ли выдержит Збышек в этой шкуре. Не задохнется ли он в ней.
- Придется ему некоторое время помучиться, - ответил Томек. - Как только мы спрячем Збышека в клетку, сразу же свернем лагерь и отправимся в Хабаровск, погрузим там животных в отдельный товарный вагон, где будем посменно дежурить. Никого чужого туда не допустим, поэтому Збышек почувствует себя, как на свободе.
- Правда, правда, мне это не пришло в голову. - обрадовался боцман. - А если во время остановки кто-нибудь станет совать нос в наши дела, то я палкой подразню настоящих тигров, и те так зарычат, что у любопытного поджилки затрясутся.
В таких беседах и фантастических предположениях время проходило совсем незаметно. В конце концов, боцман ударил ложкой по сковороде и заявил, что обед готов.
- Что-то наши долго не возвращаются, - сказал Томек, с нетерпением поглядывая на дымящийся котел. - Я проголодался и не знаю, стоит ли нам их ждать?
- Думаю, что твой отец и Удаджалак нарочно тянут с возвращением, чтобы предоставить нам больше времени на пробу с переодеванием. Боцман, давайте обед, потому что и мне захотелось есть, - ответил Смуга.
- Будем есть, да поскорее, потому что скоро дождь зальет огонь, - заявил боцман, с тревогой глядя на небо. - Лишь бы только наши успели вернуться перед бурей!
- Вы думаете, будет буря? - встревожился Томек, расставляя на столе жестяную посуду. - По-моему, ничто не указывает на перемену погоды.
- Что может знать о погоде такая сухопутная крыса, как ты? - свысока ответил Томеку боцман. - Помни, браток, что у матросов глаза и нос лучше любого барометра. Я чувствую резкое изменение давления. Из-за леса мы не видим горизонта и не замечаем той черной тучи, которая быстро заволакивает южную часть неба. Приближается буря, притом немалая.
Друзья быстро доели фасолевый суп и рагу из рябчиков с ржаными сухарями и салом, и стали проверять крепления палаток, укрепляя узлы расчалок, привязанных к колышкам, вбитым в землю. Потом охотники согнали лошадей, привязали их веревками к телегам, а котлы с супом вкопали в землю в центре самой большой палатки.
Не прошло и часа, как резкое дуновение ветра пронеслось по тайге; верхушки деревьев закачались. Трое друзей ежеминутно с тревогой смотрели в южном направлении, откуда должны были прийти их товарищи. Успеют ли они вернуться перед бурей? В этой части азиатского континента в конце лета мощные, теплые морские массы воздуха часто встречаются со слабыми, холодными континентальными течениями. Образуется район низкого давления, называемый циклоном, причем ветры дуют к этому району со всех сторон в направлении, противоположном движению часовой стрелки. Циклоны, несущиеся с юга на север, приносят значительные ливни и порывистые ветры, которые наносят иногда большой вред. Во время такого циклона очень опасно находиться в тайге, потому что ураганный ветер валит деревья на больших площадях.
На дворе внезапно потемнело, хотя до заката солнца было еще довольно далеко. Небо покрылось черными тучами. Ветер усилился.
- Как вы думаете, Смуга? Не стоит ли привязать клетки с тиграми к деревьям? - воскликнул боцман.
- Почему они так долго не возвращаются? - тревожился Томек, готовя веревки. - Лишь бы с ними не приключилось ничего плохого в тайге во время бури!
- Не бойся, с ними Нучи, а он их в обиду не даст, - утешил его Смуга.
- Я согласен с вами, но все-таки было бы лучше, если бы они уже вернулись, - тяжело вздыхая, сказал Томек.
Не успели они как следует укрепить клетки, как порывы ветра донесли к ним из глубины тайги звуки выстрелов.
- Это наши! Они пытаются укрыться от бури, покажем им направление! - крикнул Томек.
Побежали к палаткам за винтовками. Через минуту раздались три залпа, один за другим. Им ответили выстрелы в тайге, уже значительно ближе.
Черную тучу на небосклоне прорезала яркая молния. При ее свете три наших друга увидели свору собак и группу всадников, выезжающих из леса на поляну.
- Если бы не Нучи, мы ни за что не нашли бы лагеря, - воскликнул Вильмовский, соскакивая с лошади.
- Наконец-то вы вернулись, а мы уже беспокоились о вас, - говорил обрадованный Томек, помогая отцу расседлать лошадь.
Вильмовский обнял сына и, интересуясь событиями, происшедшими во время своего отсутствия, шепотом на ухо спросил:
- Ну, как получилось с тигром?
- Очень хорошо, папа, - ответил юноша, обнимая отца.
Вильмовский удовлетворенно улыбнулся.
На поляну упали первые крупные капли дождя. Глухой гром прокатился с юга на север. Ветер подул с силой урагана. Он рванул кроны деревьев, стал сгибать столетние стволы. Прорываясь между деревьями, ветер свистел и выл; иногда на минутку переставал дуть, словно собирался с силами, но потом с двойным бешенством ударял по тайге. Девственный лес мужественно сопротивлялся буре. Тайга судорожно впивалась корнями деревьев в землю, подставляя ветру стройные, гибкие стволы. В лесу то и дело раздавались раскаты грома, слышался жалобный вой ветра, который иногда превращался в триумфальный грохот, когда на землю падало сломленное бурей, дерево.
Пожалуй, сразу три грозных стихии объединились, чтобы уничтожить тайгу. Ураган рвал ее, как когтями, гнул деревья до самой земли, ливень вымывал землю из-под корней деревьев, а молнии жгли их огнем. Тайга дрожала от страшных ударов, деревья почти ложились на землю, но после каждого удара поднимались вновь и бесчисленными вершинами, словно копьями грозили разгневанному небу.
Для охотников это была тяжелая, тревожная ночь. К счастью, девственный лес, окружавший лагерь, ослаблял удары вихра. Все же им пришлось до рассвета спасать имущество, потому что ветер срывал палатки, переворачивал телеги, поднимал в воздух лагерное оснащение и утварь.
Буря утихла только к утру; ветер ослабел, ливень превратился в мелкий дождь.
Измученные звероловы кое-как привели лагерь в порядок и легли отдохнуть.
V
Капитан Некрасов
Караван звероловов три дня пробирался через размокшую после ливня тайгу, пока добрался до левого берега Амура
[28], четвертой по величине реки Сибири. Смуга распорядился разбить лагерь у небольшой речной пристани, к которой причаливали суда, чтобы пополнить запас дров, которыми в те времена питались судовые котлы.
Путешествовать на пароходе по реке было значительно удобнее, чем трястись на телегах по плохим дорогам. Во-первых, во время такого путешествия можно было высмотреть и выбрать на берегу реки соответствующее место под лагерную стоянку, во-вторых, добыть пищу для тигров и корм для лошадей, потому что пароход, по требованию путешественников, можно было остановить в любом месте.
Речная пристань состояла из небольшой дощатой платформы, уложенной на трех старых баркасах. Рядом с пристанью на берегу стояло несколько жалких шалашей, покрытых кедровой корой, в которых ночевали китайские рабочие, заготовлявшие и грузившие дрова на суда. Речные пароходства часто нанимали жителей соседней Маньчжурии для рубки леса, так как жившие на берегу Амура шилкинские, амурские и уссурийские казаки неохотно занимались этой работой.
От китайцев наши охотники узнали, что завтра ожидается два парохода: вниз по реке пойдет пассажирско-грузовой, а вверх - почтово-пассажирский.
Это не очень обрадовало путешественников; экспедиции нужен был простой грузовой пароход, идущий вверх по реке порожняком. Поэтому звероловы решили ожидать вблизи пристани более удобного случая.
Нучи и его сыновья вместе с Удаджалаком занялись устройством лагеря, а белые охотники, воспользовавшись вынужденным отдыхом, повели беседу с китайскими рабочими.
Они работали весь день, от восхода до заката солнца, валили деревья в тайге, пилили их на дрова необходимой длины, кололи их, укладывали на берегу возле пристани и грузили на останавливающиеся суда. Стремясь отложить кое-что на черный день из нищенских заработков, они добывали себе пищу кто как умел. Поэтому короткие минуты отдыха уходили у них на ловлю рыбы, которой - к счастью для прибрежных жителей - в Амуре и в его притоках насчитывается девяносто девять видов [29].
Благодаря щедрости Амура, китайцы питались широко распространенными тут миногами, тайменями, линками, амурскими хариусами и встречающимися в Амуре рыбами из семейства карповых - амурским сазаном, а из сомовых - касаткой-скрипуном и китайским змееголовом, осетровыми рыбами Амура: амурским осетром и калугой [30].
Несмотря на это, бедные кули бывали сытыми только тогда, когда начиналась путина лососевых [31], то есть ход рыбы из моря к истокам рек на икрометание. Тогда почти все жители прибрежных селений превращались в рыбаков. Из Охотского моря шла кета, из Японского - горбуша. Путина, состоящая из огромного количества рыбы, простиралась на расстояние 500 до 1000 км вверх по Амуру и его притокам вплоть до мелких горных ручьев. Во время путины рыбу можно было брать прямо руками. После нереста почти вся рыба погибала, и вода выбрасывала мертвую рыбу на мели, где она гнила и удобряла почву.
Во время путины жители Приамурья готовили запасы сушеной рыбы, которая служила им пищей. Вблизи селений по всему берегу Амура тогда расставлялись длинные ряды специальных заборов, увешанных блестящими розовато-желтыми полосами лососины.
Китайцы, одетые в латаные голубые куртки, штаны и шляпы, сделанные из бересты, любезно давали путешественникам объяснения на ломаном русско-китайском жаргоне.
Сообщение кули подтвердилось. Еще до полудня к пристани причалил, идущий вверх по реке, почтово-пассажирский пароход "Вера", принадлежащий Компании амурского пароходства. Пока кули грузили дрова, путешественники, приглашенные капитаном на чашку чая "с огоньком", как называл капитан добавку арака к чаю, вошли на палубу парохода.
Все пассажиры первого и второго классов столпились у борта. Среди них были богатые купцы из Сретенска и Нерчинска, военные, едущие в отпуск, простые казаки, православный священник с длинной, седой бородой, который воспользовался случаем и стал собирать пожертвования на свою церковь, жены офицеров из Владивостока, едущие в Нерчинск, несколько бурятов и группа эвенков и удэгейцев.
Все они с любопытством смотрели на лагерь звероловов, и когда те появились на палубе, окружили их плотным кольцом. Посыпались приветствия и вопросы. Томек стал оживленно беседовать с купцом из Нерчинска, но Вильмовский шепнул ему, чтобы он ни о чем не спрашивал. Сыщик Павлов внимательно прислушивался, и каждое неосторожно сказанное слово могло возбудить у него подозрения. Капитан Крамер, немец по происхождению, сам того не зная, избавил охотников от настойчивой толпы, пригласив их в свою каюту. Они уселись за продолговатым столом, на котором сразу же появились две бутылки арака и пышущий жаром самовар.
После первого знакомства Крамер спросил Вильмовского, почему экспедиция остановилась в столь пустынном месте. Услышав ответ, он хлопнул рукой по колену и сказал:
- Ваше счастье, господа! На рассвете я обогнал буксир "Сунгач" с двумя баржами. У капитана "Сунгача" настроение неважное, потому что по распоряжению купца Нашкина он едет в Сретенск за мехами, почти порожняком, лишь с мелким грузом рыбных консервов.
Как только Крамер упомянул фамилию Нашкина, заинтересованные звероловы обменялись друг с другом многозначительными взглядами. Хитрый боцман, чтобы отвлечь внимание Павлова от беседы, что-то шепнул ему на ухо. Павлов повеселел и согласно кивнул головой, тогда боцман наполнил свой стакан и стакан Павлова чистым араком. Вильмовский это сразу заметил и, воспользовавшись тем, что занятые собой боцман и Павлов стали чокаться стаканами, сказал:
- Это в самом деле было бы для нас счастливым стечением обстоятельств. Лишь бы только капитан "Сунгача" согласился взять нас на борт.
- Согласится, я уверен, - ответил Крамер с иронической улыбкой. - Такие как он умеют ждать и никогда не спешат. Это бывший каторжник!
- Спасибо за ваши сведения, - сказал Вильмовский. - Мне будет легче разговаривать с ним.
- Он согласится, ему необходимы деньги, - продолжал Крамер. - В Сибири никто не отталкивает руку с государственными кредитными билетами. Это страна, где все возможно и где царят... взятки. Не подмажешь - не поедешь!
Вильмовский молчал, а вместо него в беседу вмешался Смуга:
- Еще во Владивостоке мне приходилось слышать о Нашкине. Если не ошибаюсь, он торгует мехами. Однако мне говорили, что он живет в Нерчинске.
- Верно, вам сказали правду, Нашкин живет в Нерчинске, притом в великолепнейшем дворце, который он купил у Бутина после банкротства его золотых россыпей. Нашкин - могущественнейший финансовый воротила Сибири, - пояснил Крамер. - Фактории Нашкина разбросаны по всей Восточной Сибири. У него есть отделение также и в Сретенске, откуда начинается навигация по Амуру.
- Ну и черт с ним, с этим Нашкиным! Ваше здоровье, господин капитан, - сказал Смуга, поднимая свой стакан.
- За здоровье дорогих гостей! - воскликнул Крамер.
Вскоре обе бутылки арака опустели. Китайцы погрузили дрова. Крамер неохотно прощался со звероловами, говоря им, что служба не дружба, особенно на почтовом пароходе.
- Другое дело такой "Сунгач", - сказал капитан, горячо пожимая руки боцману, которого он считал настоящим немцем. - Капитан "Сунгача" может ждать вас день, два и даже целую неделю, если только ему за это заплатить. Ну, желаю вам успешной охоты!
Гости сошли на пристань, "Вера", протяжно гудя, отчалила и, выбрасывая из пароходной трубы искры, вскоре исчезла за поворотом реки. Воспользовавшись тем, что Павлов заинтересовался китайцами, звероловы отошли в сторонку, чтобы поговорить на свободе.
- Глупый немец дал нам важные сведения, - начал разговор боцман. - У меня даже дух захватило, когда он упомянул о Нашкине.
- Жаль, что мы не могли подробнее его расспросить, - вмешался Томек. - Если говорить правду, у меня уже чесался язык...
- Жалеть нечего, - заметил Смуга. - У Нашкина, конечно, много работников. Я сомневаюсь, интересовал ли Крамера ссыльный, который, наверное, не получил никакой важной должности.
- Ты прав, Ян, - сказал Вильмовский. - С каким же презрением он говорил о капитане "Сунгача", как о бывшем каторжнике!
- Возможно, у капитана мы узнаем больше, - сказал Томек.
- Не советую касаться того, что нас интересует, - сказал Смуга. - Мы доподлинно знаем, что Нашкин живет в Нерчинске. Это весьма важное известие. Мы все глубже и глубже лезем в волчью пасть. Один не слишком продуманный ход или даже слово могут повлечь за собой наше поражение.
- Я с тобой полностью согласен, Ян. Ты начальник экспедиции, остальные пусть прислушиваются и... молчат, - твердо заявил Вильмовский.
- Согласен, вполне согласен, - подтвердил боцман. - На пароходе я не вмешивался в разговор с этим немцем, а только занялся сыщиком, чтобы он вам не мешал.
- Должен признать, боцман, что вы, несмотря на свой темперамент, ведете себя почти образцово, - похвалил Смуга. - Ну, а если бы вы перестали подтрунивать над Павловым, было бы совсем хорошо.
- Иной раз я сам себе прикусываю язык, но это очень тяжелый вопрос, потому что у меня руки чешутся, как только увижу этого негодяя. Он не одного из наших уже выдал! Забавно то, что его лисья морда все время кажется мне почему-то удивительно знакомой... Видимо, все сыщики похожи друг на друга, а я на своем веку порядком на них насмотрелся.
Вильмовский внимательно посмотрел на моряка, задумался и насупил брови, но не сказал ни слова. Ему тоже показалось, что он откуда-то знает сыщика.
Спустя два часа к пристани подошел пассажирско-грузовой пароход "Онон". Как и раньше, китайцы быстро погрузили дрова, и "Онон" отправился вниз по реке.
Звероловы напрасно поджидали прибытия "Сунгача". Спустилась ночь. Кули наловили рыб, поджарили их на кострах, съели, искупались в реке и исчезли на ночь в шалашах. На страже остались только два старика.
На рассвете сторожа разбудили путешественников. К пристани подходил "Сунгач". Наскоро одевшись, звероловы выбежали на берег.
Вверх по реке шел старый двухмачтовый буксир американского типа, с длинной и высокой надстройкой, возвышавшейся над палубой. Буксир тянул за собой две баржи, соединенные друг с другом бортами. Вблизи пристани буксир уменьшил скорость, чтобы ослабить канат, после чего отцепил баржи.
Освобожденные баржи сперва остановились на середине реки, потом стали плыть вниз по течению, но "Сунгач" на всех парах ловко окружил их и пристал к баржам левым бортом. С барж на буксир перешли люди. Через минуту "Сунгач" с баржами у борта пристал к берегу.
Глазами знатока боцман наблюдал за ловкими маневрами буксира и одобрительно кивал головой.
- Молодец капитан, славно действует, особенно если учесть, что он бывший каторжник! - похвалил боцман. - Но Крамер не солгал, потому что, если судить по осадке, обе баржи идут порожняком.
- Тем лучше для нас, - вмешался Вильмовский. - Ян, пожалуй, вести переговоры с капитаном следует тебе?
- Хорошо, я поговорю с ним, - согласился Смуга.
Тем временем буксир медленно подходил к пристани. Полуобнаженные матросы бросили швартовы. Кули ловко набросили их на рымы [32]. В окне капитанской рубки показалось лицо рыжебородого человека. Он с трудом протиснул широкие плечи в иллюминатор и оперся локтями о подоконник.
Кули на русско-китайском жаргоне хором его приветствовали. Капитан важно кивнул им головой.
- Ну как, ребята, дрова готовы? Можете начать погрузку? - спросил капитан по-русски.
- Уже, капитан, уже! - хором ответили кули.
- Ну, так беритесь за работу! - воскликнул капитан, мягко улыбаясь китайцам.
Смуга сошел на платформу пристани и снял кожаную шапку, обшитую по околышку мехом.
- Здравствуйте, господин капитан, можно ли с вами поговорить насчет одного дела? - спросил он.
Небрежным движением капитан поднял правую руку к козырьку клеенчатой фуражки, внимательным взглядом окинул Смугу, осмотрел группу мужчин, стоявших вблизи. После довольно длительной паузы он ответил:
- Только у вас ко мне дело, или у этих господ тоже?
- Дело касается нас всех, - ответил Смуга.
- Хорошо, я сейчас сойду к вам.
Капитан исчез, но тут же его огромная фигура показалась на сходнях. Он медленно сошел на палубу, а потом неожиданным, ловким прыжком перескочил через борт судна и очутился на пристани.
- Слушаю вас, - обратился он к Смуге.
Смуга повел его к друзьям.
- Познакомьтесь, это господин Броун, английский подданный, препаратор чучел животных, - говорил он, показывая Вильмовского. - Наш юный друг, Томаш Вильмовский, путешественник и зверолов, а это - господин Броль из Германии, укротитель животных. Мы участники охотничьей экспедиции, организованной фирмой Гагенбека. Кроме нас, в экспедиции участвует стрелок из Индии, господин Удаджалак, четыре следопыта гольда и... еще один господин... господин Павлов, приставленный к нам в качестве опекуна хабаровским исправником.
- Очень приятно познакомиться с таким международным обществом, - ответил капитан, не называя своей фамилии. - Чем могу служить?
- Мы хотели бы нанять ваше судно для перевозки экспедиции в район Благовещенска, где мы собираемся заняться ловлей местных птиц.
- Гм, неудобный груз... Тигры, лошади, собаки, телеги, люди и... господин Павлов, - громко перечислял капитан, рассматривая лагерь путешественников.
- Мы сделаем все возможное для того, чтобы не причинить вам лишних хлопот, - вмешался Вильмовский.
- К сожалению, я не смогу разместить вас всех в каютах "Сунгача", - сказал капитан.
- Нам это нисколько не мешает, ведь и без того часть наших людей должна находиться на баржах рядом с животными, - любезно добавил Смуга.
- Гм, мне необходимо обдумать ваше предложение, - с явной неохотой в голосе ответил капитан.
Потерявший терпение боцман, подошел к Смуге и довольно громко сказал по-польски:
- Если бы на моей калоше появился такой спесивец, то он в три мига очутился бы за бортом. Предложите ему монету, он сразу же станет мягче!
- Не мешайте, боцман, - шепнул Вильмовский.
Капитан "Сунгача" стоял задумавшись, слегка склонив голову на грудь. Вдруг он заглянул боцману прямо в глаза, подошел к нему так близко, что грудью коснулся груди боцмана.
- Это что, в Германии такие обычаи, что боцманы бросают за борт капитанов? - вызывающе спросил капитан, тоже на польском языке. - Со мной не так-то легко справиться!
- Не вводи меня в искушение, браток, - проворчал боцман, прямо в лицо капитану.
Тот расхохотался и воскликнул:
- Ну, наконец мы договорились! Немец и англичанин говорят по-польски. Очень интересное общество. Не удивляюсь, что исправник включил в его состав своего шпика! Однако, если господин Броль, укротитель животных, он же боцман, хочет выбросить меня за борт, я готов предоставить ему для этого случай. Грузите, господа, свой табор на баржи. Раз вы поляки, то мы как-нибудь потеснимся, а ваши паспорта меня мало интересуют. Насчет денег поговорим позже!
- Спасибо, вам, господин... извините, я недослышал вашу фамилию, - сказал Смуга, придержав капитана за руку.
Капитан помрачнел, прищурил глаза и вызывающе ответил:
- Анастасий Петрович Некрасов, к вашим услугам, бывший матрос Балтийского флота, приговоренный к пятнадцати годам каторги за контрабандную перевозку нелегальных листовок в Петербург. Нужны ли вам еще какие-нибудь рекомендации? На каторге в Каре я сидел вместе с Коном, Рехневским, Маньковским, Дулембой и Лурия [33].
- Нам не нужны рекомендации, капитан! Неужели вы на каторге научились так хорошо говорить по-польски? - спокойно спросил Вильмовский.
- Нет, этот язык был мне знаком и раньше, - ответил капитан и, словно внезапно забыв польский язык, начал по-русски обсуждать подробности погрузки имущества экспедиции на баржи.
К группе беседующих мужчин подошли нанайцы, а потом из палатки показался Павлов. Некрасов приветствовал его, приложив руку к козырьку фуражки, как видно, не заметив протянутую ему руку, потому что повернулся лицом к реке и пригласил звероловов осмотреть судно.
Путешествовать на пароходе по реке было значительно удобнее, чем трястись на телегах по плохим дорогам. Во-первых, во время такого путешествия можно было высмотреть и выбрать на берегу реки соответствующее место под лагерную стоянку, во-вторых, добыть пищу для тигров и корм для лошадей, потому что пароход, по требованию путешественников, можно было остановить в любом месте.
Речная пристань состояла из небольшой дощатой платформы, уложенной на трех старых баркасах. Рядом с пристанью на берегу стояло несколько жалких шалашей, покрытых кедровой корой, в которых ночевали китайские рабочие, заготовлявшие и грузившие дрова на суда. Речные пароходства часто нанимали жителей соседней Маньчжурии для рубки леса, так как жившие на берегу Амура шилкинские, амурские и уссурийские казаки неохотно занимались этой работой.
От китайцев наши охотники узнали, что завтра ожидается два парохода: вниз по реке пойдет пассажирско-грузовой, а вверх - почтово-пассажирский.
Это не очень обрадовало путешественников; экспедиции нужен был простой грузовой пароход, идущий вверх по реке порожняком. Поэтому звероловы решили ожидать вблизи пристани более удобного случая.
Нучи и его сыновья вместе с Удаджалаком занялись устройством лагеря, а белые охотники, воспользовавшись вынужденным отдыхом, повели беседу с китайскими рабочими.
Они работали весь день, от восхода до заката солнца, валили деревья в тайге, пилили их на дрова необходимой длины, кололи их, укладывали на берегу возле пристани и грузили на останавливающиеся суда. Стремясь отложить кое-что на черный день из нищенских заработков, они добывали себе пищу кто как умел. Поэтому короткие минуты отдыха уходили у них на ловлю рыбы, которой - к счастью для прибрежных жителей - в Амуре и в его притоках насчитывается девяносто девять видов [29].
Благодаря щедрости Амура, китайцы питались широко распространенными тут миногами, тайменями, линками, амурскими хариусами и встречающимися в Амуре рыбами из семейства карповых - амурским сазаном, а из сомовых - касаткой-скрипуном и китайским змееголовом, осетровыми рыбами Амура: амурским осетром и калугой [30].
Несмотря на это, бедные кули бывали сытыми только тогда, когда начиналась путина лососевых [31], то есть ход рыбы из моря к истокам рек на икрометание. Тогда почти все жители прибрежных селений превращались в рыбаков. Из Охотского моря шла кета, из Японского - горбуша. Путина, состоящая из огромного количества рыбы, простиралась на расстояние 500 до 1000 км вверх по Амуру и его притокам вплоть до мелких горных ручьев. Во время путины рыбу можно было брать прямо руками. После нереста почти вся рыба погибала, и вода выбрасывала мертвую рыбу на мели, где она гнила и удобряла почву.
Во время путины жители Приамурья готовили запасы сушеной рыбы, которая служила им пищей. Вблизи селений по всему берегу Амура тогда расставлялись длинные ряды специальных заборов, увешанных блестящими розовато-желтыми полосами лососины.
Китайцы, одетые в латаные голубые куртки, штаны и шляпы, сделанные из бересты, любезно давали путешественникам объяснения на ломаном русско-китайском жаргоне.
Сообщение кули подтвердилось. Еще до полудня к пристани причалил, идущий вверх по реке, почтово-пассажирский пароход "Вера", принадлежащий Компании амурского пароходства. Пока кули грузили дрова, путешественники, приглашенные капитаном на чашку чая "с огоньком", как называл капитан добавку арака к чаю, вошли на палубу парохода.
Все пассажиры первого и второго классов столпились у борта. Среди них были богатые купцы из Сретенска и Нерчинска, военные, едущие в отпуск, простые казаки, православный священник с длинной, седой бородой, который воспользовался случаем и стал собирать пожертвования на свою церковь, жены офицеров из Владивостока, едущие в Нерчинск, несколько бурятов и группа эвенков и удэгейцев.
Все они с любопытством смотрели на лагерь звероловов, и когда те появились на палубе, окружили их плотным кольцом. Посыпались приветствия и вопросы. Томек стал оживленно беседовать с купцом из Нерчинска, но Вильмовский шепнул ему, чтобы он ни о чем не спрашивал. Сыщик Павлов внимательно прислушивался, и каждое неосторожно сказанное слово могло возбудить у него подозрения. Капитан Крамер, немец по происхождению, сам того не зная, избавил охотников от настойчивой толпы, пригласив их в свою каюту. Они уселись за продолговатым столом, на котором сразу же появились две бутылки арака и пышущий жаром самовар.
После первого знакомства Крамер спросил Вильмовского, почему экспедиция остановилась в столь пустынном месте. Услышав ответ, он хлопнул рукой по колену и сказал:
- Ваше счастье, господа! На рассвете я обогнал буксир "Сунгач" с двумя баржами. У капитана "Сунгача" настроение неважное, потому что по распоряжению купца Нашкина он едет в Сретенск за мехами, почти порожняком, лишь с мелким грузом рыбных консервов.
Как только Крамер упомянул фамилию Нашкина, заинтересованные звероловы обменялись друг с другом многозначительными взглядами. Хитрый боцман, чтобы отвлечь внимание Павлова от беседы, что-то шепнул ему на ухо. Павлов повеселел и согласно кивнул головой, тогда боцман наполнил свой стакан и стакан Павлова чистым араком. Вильмовский это сразу заметил и, воспользовавшись тем, что занятые собой боцман и Павлов стали чокаться стаканами, сказал:
- Это в самом деле было бы для нас счастливым стечением обстоятельств. Лишь бы только капитан "Сунгача" согласился взять нас на борт.
- Согласится, я уверен, - ответил Крамер с иронической улыбкой. - Такие как он умеют ждать и никогда не спешат. Это бывший каторжник!
- Спасибо за ваши сведения, - сказал Вильмовский. - Мне будет легче разговаривать с ним.
- Он согласится, ему необходимы деньги, - продолжал Крамер. - В Сибири никто не отталкивает руку с государственными кредитными билетами. Это страна, где все возможно и где царят... взятки. Не подмажешь - не поедешь!
Вильмовский молчал, а вместо него в беседу вмешался Смуга:
- Еще во Владивостоке мне приходилось слышать о Нашкине. Если не ошибаюсь, он торгует мехами. Однако мне говорили, что он живет в Нерчинске.
- Верно, вам сказали правду, Нашкин живет в Нерчинске, притом в великолепнейшем дворце, который он купил у Бутина после банкротства его золотых россыпей. Нашкин - могущественнейший финансовый воротила Сибири, - пояснил Крамер. - Фактории Нашкина разбросаны по всей Восточной Сибири. У него есть отделение также и в Сретенске, откуда начинается навигация по Амуру.
- Ну и черт с ним, с этим Нашкиным! Ваше здоровье, господин капитан, - сказал Смуга, поднимая свой стакан.
- За здоровье дорогих гостей! - воскликнул Крамер.
Вскоре обе бутылки арака опустели. Китайцы погрузили дрова. Крамер неохотно прощался со звероловами, говоря им, что служба не дружба, особенно на почтовом пароходе.
- Другое дело такой "Сунгач", - сказал капитан, горячо пожимая руки боцману, которого он считал настоящим немцем. - Капитан "Сунгача" может ждать вас день, два и даже целую неделю, если только ему за это заплатить. Ну, желаю вам успешной охоты!
Гости сошли на пристань, "Вера", протяжно гудя, отчалила и, выбрасывая из пароходной трубы искры, вскоре исчезла за поворотом реки. Воспользовавшись тем, что Павлов заинтересовался китайцами, звероловы отошли в сторонку, чтобы поговорить на свободе.
- Глупый немец дал нам важные сведения, - начал разговор боцман. - У меня даже дух захватило, когда он упомянул о Нашкине.
- Жаль, что мы не могли подробнее его расспросить, - вмешался Томек. - Если говорить правду, у меня уже чесался язык...
- Жалеть нечего, - заметил Смуга. - У Нашкина, конечно, много работников. Я сомневаюсь, интересовал ли Крамера ссыльный, который, наверное, не получил никакой важной должности.
- Ты прав, Ян, - сказал Вильмовский. - С каким же презрением он говорил о капитане "Сунгача", как о бывшем каторжнике!
- Возможно, у капитана мы узнаем больше, - сказал Томек.
- Не советую касаться того, что нас интересует, - сказал Смуга. - Мы доподлинно знаем, что Нашкин живет в Нерчинске. Это весьма важное известие. Мы все глубже и глубже лезем в волчью пасть. Один не слишком продуманный ход или даже слово могут повлечь за собой наше поражение.
- Я с тобой полностью согласен, Ян. Ты начальник экспедиции, остальные пусть прислушиваются и... молчат, - твердо заявил Вильмовский.
- Согласен, вполне согласен, - подтвердил боцман. - На пароходе я не вмешивался в разговор с этим немцем, а только занялся сыщиком, чтобы он вам не мешал.
- Должен признать, боцман, что вы, несмотря на свой темперамент, ведете себя почти образцово, - похвалил Смуга. - Ну, а если бы вы перестали подтрунивать над Павловым, было бы совсем хорошо.
- Иной раз я сам себе прикусываю язык, но это очень тяжелый вопрос, потому что у меня руки чешутся, как только увижу этого негодяя. Он не одного из наших уже выдал! Забавно то, что его лисья морда все время кажется мне почему-то удивительно знакомой... Видимо, все сыщики похожи друг на друга, а я на своем веку порядком на них насмотрелся.
Вильмовский внимательно посмотрел на моряка, задумался и насупил брови, но не сказал ни слова. Ему тоже показалось, что он откуда-то знает сыщика.
Спустя два часа к пристани подошел пассажирско-грузовой пароход "Онон". Как и раньше, китайцы быстро погрузили дрова, и "Онон" отправился вниз по реке.
Звероловы напрасно поджидали прибытия "Сунгача". Спустилась ночь. Кули наловили рыб, поджарили их на кострах, съели, искупались в реке и исчезли на ночь в шалашах. На страже остались только два старика.
На рассвете сторожа разбудили путешественников. К пристани подходил "Сунгач". Наскоро одевшись, звероловы выбежали на берег.
Вверх по реке шел старый двухмачтовый буксир американского типа, с длинной и высокой надстройкой, возвышавшейся над палубой. Буксир тянул за собой две баржи, соединенные друг с другом бортами. Вблизи пристани буксир уменьшил скорость, чтобы ослабить канат, после чего отцепил баржи.
Освобожденные баржи сперва остановились на середине реки, потом стали плыть вниз по течению, но "Сунгач" на всех парах ловко окружил их и пристал к баржам левым бортом. С барж на буксир перешли люди. Через минуту "Сунгач" с баржами у борта пристал к берегу.
Глазами знатока боцман наблюдал за ловкими маневрами буксира и одобрительно кивал головой.
- Молодец капитан, славно действует, особенно если учесть, что он бывший каторжник! - похвалил боцман. - Но Крамер не солгал, потому что, если судить по осадке, обе баржи идут порожняком.
- Тем лучше для нас, - вмешался Вильмовский. - Ян, пожалуй, вести переговоры с капитаном следует тебе?
- Хорошо, я поговорю с ним, - согласился Смуга.
Тем временем буксир медленно подходил к пристани. Полуобнаженные матросы бросили швартовы. Кули ловко набросили их на рымы [32]. В окне капитанской рубки показалось лицо рыжебородого человека. Он с трудом протиснул широкие плечи в иллюминатор и оперся локтями о подоконник.
Кули на русско-китайском жаргоне хором его приветствовали. Капитан важно кивнул им головой.
- Ну как, ребята, дрова готовы? Можете начать погрузку? - спросил капитан по-русски.
- Уже, капитан, уже! - хором ответили кули.
- Ну, так беритесь за работу! - воскликнул капитан, мягко улыбаясь китайцам.
Смуга сошел на платформу пристани и снял кожаную шапку, обшитую по околышку мехом.
- Здравствуйте, господин капитан, можно ли с вами поговорить насчет одного дела? - спросил он.
Небрежным движением капитан поднял правую руку к козырьку клеенчатой фуражки, внимательным взглядом окинул Смугу, осмотрел группу мужчин, стоявших вблизи. После довольно длительной паузы он ответил:
- Только у вас ко мне дело, или у этих господ тоже?
- Дело касается нас всех, - ответил Смуга.
- Хорошо, я сейчас сойду к вам.
Капитан исчез, но тут же его огромная фигура показалась на сходнях. Он медленно сошел на палубу, а потом неожиданным, ловким прыжком перескочил через борт судна и очутился на пристани.
- Слушаю вас, - обратился он к Смуге.
Смуга повел его к друзьям.
- Познакомьтесь, это господин Броун, английский подданный, препаратор чучел животных, - говорил он, показывая Вильмовского. - Наш юный друг, Томаш Вильмовский, путешественник и зверолов, а это - господин Броль из Германии, укротитель животных. Мы участники охотничьей экспедиции, организованной фирмой Гагенбека. Кроме нас, в экспедиции участвует стрелок из Индии, господин Удаджалак, четыре следопыта гольда и... еще один господин... господин Павлов, приставленный к нам в качестве опекуна хабаровским исправником.
- Очень приятно познакомиться с таким международным обществом, - ответил капитан, не называя своей фамилии. - Чем могу служить?
- Мы хотели бы нанять ваше судно для перевозки экспедиции в район Благовещенска, где мы собираемся заняться ловлей местных птиц.
- Гм, неудобный груз... Тигры, лошади, собаки, телеги, люди и... господин Павлов, - громко перечислял капитан, рассматривая лагерь путешественников.
- Мы сделаем все возможное для того, чтобы не причинить вам лишних хлопот, - вмешался Вильмовский.
- К сожалению, я не смогу разместить вас всех в каютах "Сунгача", - сказал капитан.
- Нам это нисколько не мешает, ведь и без того часть наших людей должна находиться на баржах рядом с животными, - любезно добавил Смуга.
- Гм, мне необходимо обдумать ваше предложение, - с явной неохотой в голосе ответил капитан.
Потерявший терпение боцман, подошел к Смуге и довольно громко сказал по-польски:
- Если бы на моей калоше появился такой спесивец, то он в три мига очутился бы за бортом. Предложите ему монету, он сразу же станет мягче!
- Не мешайте, боцман, - шепнул Вильмовский.
Капитан "Сунгача" стоял задумавшись, слегка склонив голову на грудь. Вдруг он заглянул боцману прямо в глаза, подошел к нему так близко, что грудью коснулся груди боцмана.
- Это что, в Германии такие обычаи, что боцманы бросают за борт капитанов? - вызывающе спросил капитан, тоже на польском языке. - Со мной не так-то легко справиться!
- Не вводи меня в искушение, браток, - проворчал боцман, прямо в лицо капитану.
Тот расхохотался и воскликнул:
- Ну, наконец мы договорились! Немец и англичанин говорят по-польски. Очень интересное общество. Не удивляюсь, что исправник включил в его состав своего шпика! Однако, если господин Броль, укротитель животных, он же боцман, хочет выбросить меня за борт, я готов предоставить ему для этого случай. Грузите, господа, свой табор на баржи. Раз вы поляки, то мы как-нибудь потеснимся, а ваши паспорта меня мало интересуют. Насчет денег поговорим позже!
- Спасибо, вам, господин... извините, я недослышал вашу фамилию, - сказал Смуга, придержав капитана за руку.
Капитан помрачнел, прищурил глаза и вызывающе ответил:
- Анастасий Петрович Некрасов, к вашим услугам, бывший матрос Балтийского флота, приговоренный к пятнадцати годам каторги за контрабандную перевозку нелегальных листовок в Петербург. Нужны ли вам еще какие-нибудь рекомендации? На каторге в Каре я сидел вместе с Коном, Рехневским, Маньковским, Дулембой и Лурия [33].
- Нам не нужны рекомендации, капитан! Неужели вы на каторге научились так хорошо говорить по-польски? - спокойно спросил Вильмовский.
- Нет, этот язык был мне знаком и раньше, - ответил капитан и, словно внезапно забыв польский язык, начал по-русски обсуждать подробности погрузки имущества экспедиции на баржи.
К группе беседующих мужчин подошли нанайцы, а потом из палатки показался Павлов. Некрасов приветствовал его, приложив руку к козырьку фуражки, как видно, не заметив протянутую ему руку, потому что повернулся лицом к реке и пригласил звероловов осмотреть судно.
VI
По Амуру на пароходе
Во время плавания на пароходе по Амуру звероловы мало видели капитана "Сунгача". Дни стояли погожие и теплые. Благодаря этому путешественники большую часть дня могли проводить под открытым небом на баржах, рядом с животными. Только во время обеда все сходились в кают-компанию, но тогда, в основном, они вели вежливые разговоры на русском языке.
Некрасов держал себя со звероловами любезно, но несколько свысока. Не навязывал пассажирам беседу, никого ни о чем не спрашивал. Явное пренебрежение он проявлял только по отношению к Павлову. Если капитану не удавалось миновать его, он бросал на агента холодные взгляды.
Звероловы наблюдали за капитаном. Все говорило о том, что это был революционер, закаленный в борьбе с царизмом. Своим поведением он возбуждал доверие; даже Нучи, который презирал Павлова, о Некрасове говорил: "капитан хороший глаз, свой человек".
Сдержанность Некрасова была звероловам на руку. Находясь в другом положении, они, конечно, постарались бы познакомиться с ним поближе, но в этом рискованном путешествии они предпочитали избегать близкого общения с лицами подозрительными для полиции. Ведь Павлов непрестанно следил за капитаном глазами, откровенно подслушивал его разговоры. По приказанию Смуги верный Удаджалак продолжал наблюдать за каждым шагом шпика, поэтому звероловы могли не опасаться сюрпризов с его стороны.
"Сунгач" медленно шел вверх по реке. Вода стояла довольно высоко, как это бывает здесь всегда в период муссонных дождей. Берега становились все круче и круче, пока, наконец, каменные вершины гор совсем не закрыли горизонт. Как раз в этом месте Амур прорывался через Буреинский хребет. Буксир вошел в извилистый рукав. Течение становилось сильным. Грозные и одновременно живописные скалы иногда вырастали прямо по курсу судна, но "Сунгач", направляемый опытной рукой, избегал опасных встреч с ними.
У руля на капитанском мостике стоял сам капитан Некрасов. Он спокойно смотрел на крутые, покрытые лесом берега, словно видел их впервые. В уголке рта у него торчала погасшая трубка. Звероловы тоже не уходили с палубы: они были очарованы Сибирью, хотя раньше само это название вызывало у них чувство безграничного ужаса.
Прорвавшись через горный хребет, река стала шире, расширилась и ее пойма. Отдельные горные цепи отступили от реки, а прибрежные скалы, время от времени встречавшиеся по пути, напоминали развалины древних замков. Течение успокоилось, прозрачная как слеза вода становилась мутной в устьях притоков, которые несли с собой большое количество ила. Видимо, поэтому река и была названа Амуром, или Черной рекой.
Время шло... Буксир, пыхтя, поднимался вверх по реке. Однообразная равнина, кое-где украшенная елями или карликовой сосной, указывала на близость Благовещенска. Этот город был центром Амурской области, управляемой вице-губернатором, в канцелярии которого путешественники должны были оформить документы на право пребывания в Сибири. Для этого капитан Некрасов по просьбе Смуги согласился на некоторое время остановиться в Благовещенске.
Некрасов держал себя со звероловами любезно, но несколько свысока. Не навязывал пассажирам беседу, никого ни о чем не спрашивал. Явное пренебрежение он проявлял только по отношению к Павлову. Если капитану не удавалось миновать его, он бросал на агента холодные взгляды.
Звероловы наблюдали за капитаном. Все говорило о том, что это был революционер, закаленный в борьбе с царизмом. Своим поведением он возбуждал доверие; даже Нучи, который презирал Павлова, о Некрасове говорил: "капитан хороший глаз, свой человек".
Сдержанность Некрасова была звероловам на руку. Находясь в другом положении, они, конечно, постарались бы познакомиться с ним поближе, но в этом рискованном путешествии они предпочитали избегать близкого общения с лицами подозрительными для полиции. Ведь Павлов непрестанно следил за капитаном глазами, откровенно подслушивал его разговоры. По приказанию Смуги верный Удаджалак продолжал наблюдать за каждым шагом шпика, поэтому звероловы могли не опасаться сюрпризов с его стороны.
"Сунгач" медленно шел вверх по реке. Вода стояла довольно высоко, как это бывает здесь всегда в период муссонных дождей. Берега становились все круче и круче, пока, наконец, каменные вершины гор совсем не закрыли горизонт. Как раз в этом месте Амур прорывался через Буреинский хребет. Буксир вошел в извилистый рукав. Течение становилось сильным. Грозные и одновременно живописные скалы иногда вырастали прямо по курсу судна, но "Сунгач", направляемый опытной рукой, избегал опасных встреч с ними.
У руля на капитанском мостике стоял сам капитан Некрасов. Он спокойно смотрел на крутые, покрытые лесом берега, словно видел их впервые. В уголке рта у него торчала погасшая трубка. Звероловы тоже не уходили с палубы: они были очарованы Сибирью, хотя раньше само это название вызывало у них чувство безграничного ужаса.
Прорвавшись через горный хребет, река стала шире, расширилась и ее пойма. Отдельные горные цепи отступили от реки, а прибрежные скалы, время от времени встречавшиеся по пути, напоминали развалины древних замков. Течение успокоилось, прозрачная как слеза вода становилась мутной в устьях притоков, которые несли с собой большое количество ила. Видимо, поэтому река и была названа Амуром, или Черной рекой.
Время шло... Буксир, пыхтя, поднимался вверх по реке. Однообразная равнина, кое-где украшенная елями или карликовой сосной, указывала на близость Благовещенска. Этот город был центром Амурской области, управляемой вице-губернатором, в канцелярии которого путешественники должны были оформить документы на право пребывания в Сибири. Для этого капитан Некрасов по просьбе Смуги согласился на некоторое время остановиться в Благовещенске.