Страница:
Из пяти братьев блестящим даром финансиста обладал третий, Натан. Он больше всех способствовал процветанию и повышению авторитета дома Ротшильдов. Благодаря служебному рвению, проявленному во время наполеоновских войн, он сумел приобрести полное доверие английских политических деятелей и пользовался им на протяжении всех пятидесяти лет своей деятельности. Как его отец Майер Амшель полвека верой и правдой служил гессенскому курфюрсту, так и Натан в Лондоне постоянно сотрудничал с Джоном Чарльзом Гарри-сом, который вначале был личным секретарем английского канцлера казначейства, потом начальником по снабжению союзников и британских войск, сражавшихся на континенте, а в конце концов и канцлером казначейства.
В 1798 году Натан переехал в Англию, где, будучи агентом своего отца, скупал в Манчестере изделия фабрик, став таким образом коммерсантом, полезным в торговле дома Ротшильдов. Позже Натан рассказывал одному из гостей о своих начинаниях:
"Во Франкфурте было слишком мало места для всех нас. Я вел дела с английскими товарами. Как-то приехал один англичанин, полностью владевший рынком. Он строил из себя великого человека и вел себя так, как будто оказывал нам милость, продавая нам свои товары. Я каким-то образом обидел его, и он отказался показывать мне свои образцы. Это случилось во вторник. Тогда я сказал отцу:
"Я сам поеду в Англию!” Я говорил только по-немецки, но это ничего для меня не значило. В четверг я уже уехал. Чем ближе была Англия, тем дешевле становились английские товары. Прибыв в Манчестер, я истратил все свои наличные на покупки. Все было очень дешево, и я получил большую прибыль. Вскоре я понял, что из этого предприятия можно извлечь тройную пользу: заработать на сырье, окраске и на собственном изготовлении. Фабриканту я сказал: “Я поставлю тебе сырье и краску, а ты мне – готовый товар”. Таким образом, я получил тройную прибыль и стал продавать дешевле других.
За короткое время с моими 20 тыс. фунтов стерлингов я получил 60 тыс. фунтов, двойную прибыль. Для достижении успеха я использовал только единственный принцип. Я сказал сам себе: “Что могут другие, то и я смогу”. Так я достиг уровня того англичанина с образцами и многих других. У меня было еще одно преимущество: коммерсантом я стал экспромтом, без всякой подготовки. Я все брал с собой и на месте заключал договор”.
В 1803 году Натан переехал в Лондон а в 1803 или 1804 году основал там еще и сегодня существующий банк “Натан Майер Ротшильд и сыновья”. В 1812 году Джеймс основал в Париже фирму “de Rothschild Freres” (“Братья Ротшильды”). В 1816 году Соломон открыл в Вене банкирский дом “С.М. фон Ротшильд”, в 1820 году Карл Майер фон Ротшильд стал главой филиала в Неаполе. Родовой дом во Франкфурте вел Амшель Майер фон Ротшильд. Эти “Пять Франкфуртцев” руководили всеми банками как единым совместным предприятием. Их содружество прежде всего уменьшало риск, возможный при крупных государственных займах. Так называемые пул-договоры обеспечивали общность интересов. Каждые три-пять лет братья встречались на собрании общества. Эти “пять пальцев одной руки” сумели до конца века пользоваться определенной международной привилегией на эмиссию крупных государственных займов.
Самые крупные финансовые операции проводились в период между восхождением Наполеона! и свержением Наполеона III. До самой своей смерти Натан в Лондоне был основной движущей и направляющей силой всех этих операций. Его успех в Англии тесно связан с курфюрстом Гессена, который в 1809 году установил с Натаном связь через Будеруса. В феврале 1809 года Натан получил заказ скупить на 150 тыс. фунтов стерлингов трехпроцентный английский аннуитет по курсу 73,5. Так как фунт равнялся 11 флоринов, Будерус должен был выплатить Ротшильду 1 млн. 212 тыс. 750 флоринов. В декабре курфюрст решил приобрести капитал в английских акциях на сумму 150 тыс. фунтов на тех же условиях. Курфюрст был доволен, что сумел надежно вложить свои излишки, составлявшие ежегодно по меньшей мере 750 тыс. флоринов. В сентябре 1810 года последовал новый договор на приобретение английских акций на 150 тыс. фунтов по курсу 74%. Когда Ротшильд снизил цены до 73 %, капитал повысился до 250 тыс. фунтов. Таким образом, в 1809 – 1910 годах Натану Ротшильду поручили скупить трехпроцентный аннуитет на 550 тыс. фунтов. Покупная цена курфюрста составила 3 млн. 240 тыс. 875 флоринов. Эта сделка была самой выгодной из всех дел, которые вел банкирский дом Ротшильдов с курфюрстом, что способствовало быстрому продвижению филиала в Лондоне.
Приобретение аннуитетов было проведено так, что фирма “Ротшильд и сыновья” деньги курфюрста перед их окончательным вложением могла использовать для краткосрочных выгодных дел.
В эти же годы Натан в Лондоне, а Джеймс во Франции проводили крупные дела по закупке золота и посредничеству в обмене для союзников против Наполеона, поэтому справедливо будет предположить, что финансовые операции осуществлялись на миллионы курфюрста. Натан Ротшильд был вынужден служить английскому финансовому управлению. С 1808 по 1816 год союзникам на континенте были переведены из Англии многие миллионы. Только за один год эта сумма составила 11 млн. фунтов стерлингов.
Британское правительство поручило банкирскому дому перевод денег для английской армии в Испании. Деньги нужно было контрабандой переправить через Францию. Здесь Джеймс Ротшильд проявил все свое искусство банкира. Он сумел вместо в заблуждение французские власти, представив перевод денег англичанами как проявление их слабости. Наполеон и французские ведомства даже и не пытались вникнуть в истинную суть дела. Эта акция во многом способствовала поражению Наполеона, чем Натан по праву гордился: “Когда я открыл торговлю в Лондоне, компания из Восточной Индии продала золота на 800 тыс. фунтов стерлингов. Я скупил все, так как знал, что золото нужно герцогу Веллингтону. Я по дешевой цене приобрел большое количество его векселей. Меня вызвали в правительство и заявили, что это золото им нужно, но они не знали, как его можно доставить в Португалию. Я взялся за это дело и переправил деньги через Францию. Это было самое удачное из всех моих предприятий”.
Это действительно было одно из самых смелых дел Ротшильдов. Но Натан и Джеймс так удачно провели трансферт через Францию, что с тех пор английское правительство стало доверять Натану самые крупные финансовые операции. Так, например, по поручению правительства он купил в Париже вексель на 200 тыс. фунтов, что было необходимо для финансирования возвращения Людовика XVIII на французский трон.
После свержения Наполеона с престола аппарат Ротшильдов осуществил трансферт в 120 млн. фунтов французской репарации из Парижа в Лондон, Вену и Берлин. Капиталов банков Ротшильдов было достаточно, чтобы предлагать такие миллионные суммы. Ни одна банковская фирма континента не могла провести подобную финансовую операцию, не говоря уже о крупных займах.
В 1904 году, в год юбилея Лондонской фирмы, был опубликован каталог займов с 1804 по 1904 год. Насколько он был полным, осталось под вопросом, как и то, были ли это займы всех пяти домов, потому что у Ротшильдов были дела, о которых так и не узнали потомки. Но даже в этих займах отчетливо отражается политика XIX века. Они полностью опровергают утверждение о том, что Ротшильды не занимались политикой и их интересовали только деньги. Известно, что их заемная политика во время кризисов 1830 и 1840 годов предотвратила войну, а в 1866 году они не дали денег ни Пруссии, ни Австрии. Их финансовые операции после 1815 года были далеки от всяких войн. Но полностью прекратить войны в мире не под силу было даже финансовому могуществу дома Ротшильдов.
Предложив в 1824 году заем Бразилии, Ротшильды вышли за пределы Европы. До конца века Бразильская империя оставалась в финансовом отношении доменом Ротшильдов.
Заем, предоставленный Греции в 1832 году под гарантии Англии, Франции и России, дал Афинам возможность образовать независимую монархию.
Как известно, французскую репарацию Германии в 1870-1871 годах ускорили с французской стороны Ротшильд, с немецкой стороны Герсон Блайхредер, доверенное лицо Бисмарка. Получение этих 5 млрд. франков было большим достижением “Н.М. Ротшильда и сыновей” совместно с банкирским домом Баринга Бротерса, где вначале были собраны два миллиарда, затем в 1872 году еще три миллиарда франков. Банкиры и финансисты, во главе с фирмой “Н.М. Ротшильд и сыновья”, гарантировали стабильность обменного курса. Эта крупная акция в пять миллиардов, проведенная совместно с бароном Альфонсом фон Ротшильдом из Парижа, стала возможной лишь потому, что семья Ротшильдов и их друзья мобилизовали все свои источники и всю свою энергию.
Операцией еще большого политического значения считается приобретение 49,3% основного капитала акций Суэцкого канала. Для этого английскому правительству понадобилось почти 80 млн. Нужно было действовать очень быстро. Ротшильд представил деньги тотчас же. Нет ничего удивительного в том, что премьер-министр Дизраэли воскликнул:
"Ротшильды не могут быть лишними”.
Когда Англия отменила рабство, Натан предоставил заем в 15 млн. фунтов, чтобы возместить убытки рабовладельцам.
Что Ротшильды ставят на карту во время военных потрясений, хорошо можно понять из письма Джеймса своему брату Соломону в 1830 году: “У нас еще на 18 млн. франков номинальной французской ренты. Если сохранится мир, получим 75%, а если разразится война, то 45%… Поверь мне, по моему мнению, сейчас многое зависит от князя (Меттерниха); если он захочет мира.., то будет мир”.
У Натана было четыре сына и три дочери. Еще при жизни он завещал своим детям около 800 тыс. фунтов. Кроме того, каждый из его сыновей унаследовал еще 120 – 150 тыс. фунтов, помимо торгового капитала. Помпезные похороны 8 августа 1836 года в Лондоне показали, какую власть и силу приобрел Ротшильд в Англии. За гробом шли послы великих держав, лорд мэр, шерифы, члены муниципалитета, на ногах был весь Лондон. Руководство общим домом теперь перешло к Джеймсу в Париже. Главой фирмы в Лондоне стал сын Лионель. Когда в 1858 году его в четвертый раз избрали в нижнюю палату, дружба с консерватором Дизраэли дала ему возможность провести в Англии полную эмансипацию евреев.
После основания рейха финансовая политика лондонских Ротшильдов была направлена на установление взаимопонимания между Германией и Англией. Но именно здесь оказалось, что политические силы все же сильнее финансовых интересов. В 1866 году дом Ротшильдов напрасно старался помешать войне с Пруссией. В 1879 году Лионель умер. Его сменил Натаниель. Состояние Ротшильдов в Лондоне оценивалось тогда в два миллиарда марок. Вначале Натаниель был наследным баронетом, в 1885 году стал лордом. Он был первым евреем, который вошел в палату лордов. Потомки Натана полностью срослись с английским обществом. Они занимались не только финансовыми делами, но интересовались искусством и наукой. Женская половина выходила замуж в дома английской аристократии, не меняя своей веры. Ганна Ротшильд (1851-1890) была супругой премьера лорда Розбери, она пользовалась большим авторитетом в среде английских евреев.
Еще больше, чем Натан в Лондоне, он поддерживал постоянные связи с ведущими министрами, поэтому всегда был в курсе их планов. Часто случалось так, что тексты их речей в парламенте ему были известны еще до того, как их произносили. Он был настоящим мастером в нужное время и в нужном месте вручить подарок (Douceurs). Этим же методом он привлек на свою сторону и прессу. Хотя Ротшильды не основали ни одной газеты, своими финансовыми средствами они довольно сильно влияли на их политическое направление. Используя различные Douceurs, он смог привлечь на свою сторону и видных публицистов. Известный поэт Генрих Гейне был частым гостем в доме Джеймса Ротшильда. Гейне зарабатывал часто на биржевых сделках Джеймса, поэтому принимал “подарки” без лишней скромности. На праздниках и торжествах Джеймс охотно окружал себя учеными и артистами. Он хотел слыть не только “королем Ротшильдом I”, по и меценатом.
Первые финансовые акции, в которых Джеймс принимал участие, касались превращения прежних пятипроцентных государственных займов в трехпроцентные. Из других государственных займов особенно следует указать на займы папе, где Джеймс, пользуясь случаем, вкладывал деньги для своих единоверцев в теократическом государстве. Какие прибыли получал Джеймс от спекуляций на бирже, рассказывает в своих письмах дипломат Курт фон Шлецер. 23 мая 1864 года барон Александр фон Штиглиц, директор Русского государственного банка, потомок придворного еврея из Арользена, посетил своего коллегу Джеймса Ротшильда, который поведал ему, что неожиданно сразу выиграл на бирже 24 миллиона. Обратившись к Штиглицу, он признался, что ничего подобного на бирже еще не случалось.
За четверть века Джеймс стал вторым из самых богатых людей, только состояние короля было больше. Несколько озлобленно описывает Гейне положение Джеймса в середине века: “Мне приходилось видеть людей, которые, приближаясь к великому барону, вздрагивали, как будто касались вольтова столба. Уже перед дверью его кабинета многих охватывает священный трепет благоговения, какое испытывал Моисей на горе Хорив, когда он заметил, что стоит на священной земле. Точно так же, как и Моисей, снимал свою обувь, так и какой-либо маклер или агент по обмену, отважившись переступить порог личного кабинета господина Ротшильда, прежде всего стягивал с себя свои сапоги, если не боялся при этом, что его ноги будут пахнуть еще хуже, и этот запах стеснит господина барона. Личный кабинет Джеймса и на самом деле представляется удивительным местом, вызывающим возвышенные мысли и чувства, как вид океана или неба, усеянного звездами: здесь можно почувствовать, как ничтожен человек и как велик Бог! А деньги – это Бог в наше время, и Ротшильд – его пророк”.
Натан указал братьям на те выгодные шансы, которые может предоставить строительство железных дорог. Он посоветовал им принять в этом участие, и Ротшильды действительно внесли свой вклад при проложении сети железных дорог во Франции, Бельгии и Австрии.
Чтобы получить привилегию на строительство Северной дороги во Франции, Джеймс не жалел никаких средств. Подкуплены были парламент и пресса, когда железнодорожное общество выпустило 400 тыс. акций по 500 франков. Члены обеих законодательных палат получили 15 тыс. акций на 4,5 млн. в качестве Douceurs. Таким же образом заставили замолчать и прессу. Редакторы отдельных газет получили в подарок по 70, 100 и 150 акций, в зависимости от значимости издания. Все газеты молчали, только “Националь” составила исключение. Ее редактор, которому Ротшильд послал сто акций, подарок отклонил и не поддержал проект Ротшильда на строительство железной дороги. Но барон Ротшильд все-таки получил концессию на строительство Северной дороги. Здесь уместным было бы замечание государственного канцлера Меттерниха, который в одном из доверительных писем послу в Париже отметил финансовую мощь Ротшильда во Франции следующими словами: “Банкирский дом Ротшильда играет во Франции гораздо большую роль, чем правительство какого-либо иностранного государства, может быть, за исключением Англии. Для этого есть свои объективные причины, которые с моральной стороны, конечно, не могут быть оправданы: основной движущей силой во Франции являются деньги. Совершенно открыто признают коррупцию, этот практически поистине самый значительный элемент современной системы представительства” Хотя Ротшильды и вложили крупный капитал в европейские железные дороги, но основную прибыль получили благодаря успешным спекулятивным сделкам с акциями. Джеймс, например, на ценных бумагах железной дороги получил более сорока миллионов франков, так как курс акций из-за соответствующего влияния за короткий срок поднялся на девятьсот франков. Если курс поднимался до определенной отметки, Ротшильд продавал акции. Таким образом Ротшильд мог возместить неизбежные убытки. Так в 1856 году на много миллионов “прогорел” казначей Северной дороги.
Когда к власти пришел Наполеон III и стал императором, Ротшильд утратил свои взаимоотношения с троном. Новый император не забыл, как его дядю свергли при помощи миллионов дома Ротшильда. Но Джеймс нашел поддержку у императрицы Евгении, так как он в отличие от других финансистов с самого начала поддерживал брак Наполеона с испанской графиней Монтийо. Но отношения с Наполеоном оставались довольно прохладными, несмотря даже на визит, который император нанес Джеймсу в его роскошном дворце. Напротив, император старался отдалить дом Ротшильда, предоставив для конкуренции более благоприятный кредит братьям Перейре и всячески поддерживая их банк. Но Ротшильдам еще суждено было увидеть провал этой конкуренции, им вообще всегда удавалось преодолеть любых конкурентов.
Советником по финансам Наполеона III стал Фулд, совладелец банкирского дома Оппенгейм и Фулд. Врагом Ротшильда был и герцог фон Морни, сводный брат императора. Но в отличие от всех Джеймсу удалось добиться признания, хотя и рискованными средствами. В Испании были взяты в аренду копи по добыче ртути в Альмадене. Когда министр финансов стал чинить препятствия, его подкупили Douceurs в 1,6 млн. франков. Это был самый большой “подарок”, который Ротшильд когда-либо делал, тем более, что еще 500 тыс. франков перешло в шкатулку королевы. За это Ротшильды добились монополии на добычу ртути в Европе, эксплуатация месторождений ртути в течение тридцати лет принесла им огромные прибыли. Испании они гарантировали 2,32 млн. фунтов пятипроцентных ипотечных документов на ртуть.
Что думал Джеймс о Наполеоне III и его режиме, можно видеть из его высказывания: “I'empire, c'est la baisse”, которое он, изменив известное изречение, сформулировал так: “L'empire, c'est la paix”. Окончательного падения “baisse” Наполеона ему уже не дано было увидеть. 15 ноября 1868 года Джеймс скончался и был похоронен в семейном склепе в Париже. От брака с племянницей Бетти, дочери брата из Вены, которая была на 13 лет младше его, было шестеро детей, которые по традиции тоже женились и выходили замуж в их же семье.
Джеймс начал свою деятельность в княжеских домах и достиг славы ведущего банкира. Его клиентами были монархи Европы, состояние которых Ротшильды значительно увеличили. Когда в 1865 году умер первый бельгийский король Леопольд, пять миллионов франков его личного состояния, доверенных в 1848 году дому Ротшильдов, увеличились до двадцати миллионов. Когда Джеймс умер, “Кельнише Цайтунг” сообщала, что франкфуртец прибыл в Париж с одним миллионом франков, а оставил состояние в два миллиарда. Это, конечно, сильно преувеличено, так как такое огромное состояние было у Ротшильдов лишь в XX веке.
Руководство домом в Париже взял на себя старший сын, барон Альфонс. И в третьем поколении единство родового дома было сохранено, хотя их узы постепенно ослабевали. Третье поколение прочно вросло в те страны, куда они приехали однажды в качестве гостей. Все свое время они не стали уделять исключительно финансовым операциям, да и в этом не было необходимости, так как состояние отдельных банкирских домов Ротшильдов было настолько велико, что оно увеличивалось само по себе.
Барон Альфонс явился представителем династии совершенно нового типа. Его коллекции произведений искусств считались в Париже особой достопримечательностью. Барон Альфонс отличался прежде всего своим пониманием социальных проблем. На сооружение домов для рабочих он пожертвовал десять миллионов франков. Французы считали барона Альфонса своим, тогда как его отца Джеймса никогда не причисляли к настоящим французам. В 1870 – 1871 годах в его замке король Вильгельм и Бисмарк устроили свою главную квартиру. Когда король входил в эти роскошные апартаменты, то не смог удержаться от восклицания: “Такое мы не можем позволить себе, для этого нужно быть Ротшильдом”. Здесь между бароном Ротшильдом и Герсоном Блайхредером была подписана французская репарация. При поставке огромной суммы Альфонс проявил весь свой французский патриотизм.
Свержение Наполеона III не огорчило Ротшильдов. Они лояльно сотрудничали с последующими республиками. Барон Альфонс был зачислен в Академию Франции среди сорока бессмертных, что может служить лучшим доказательством полного слияния династии с нацией. Парижские Ротшилщы и по сей день сохраняют свое блестящее положение в экономической и общественной жизни Франции. Но они не смогли удержать того могущества, которое барон Джеймс придал своему дому в первой половине XIX века. И это зависело не только от того, что в следующих поколениях уже не было таких предпринимателей высокого класса, а и от изменившихся условий на финансовом рынке.
Родовым домом во Франкфурте руководил старший из пяти братьев, Амшель Майер Ротшильд.
Вместе со своим братом Соломоном, жившим в Вене, они по преимуществу были придворными банкирами немецких князей и австрийских магнатов, о чем говорит длинный список предоставленных займов. Само собой разумеется, что финансисты высшей знати вскоре и сами были причислены к аристократическим слоям общества. Император Австрии уже возвел в дворянство значительное число придворных евреев – троих братьев Хениг, троих братьев Вертгеймер, Арнштайнов, Эскелес и Герцов. В Баварии к дворянскому сословию причислены придворные банкиры Арон Элиас Зелигман и Якоб Гирш. Очередь дошла и до Ротшильдов, к тому же придворными факторами они уже были почти двадцать лет.
Возведение в дворянство произошло по ходатайству министра финансов графа Штадиона. Вначале титул получил Амшель, затем и Соломон. К этому времени братья стояли во главе франкфуртского вексельного банка в Шенбруне. Это произошло 25 сентября 1816 года, а 21 октября титул получили братья Якоб и Карл. 25 марта 1817 года каждому был изготовлен диплом дворянина. По ходатайству советника правительства Нижней Австрии и придворного агента Зонлайтнера, доверенного лица четырех братьев, диплом был вручен каждому отдельно, так как братья проживали в четырех разных странах.
Примечательным для оценки деятельности Ротшильдов был и тот факт, что они как евреи были записаны в дипломе менялами, в то время как финансисты христианской веры именовались банкирши. Граф Штадион посчитал также, что единственным основанием для возведения в дворянство служило дело об английских субсидиях 1815 года. Это значительное дело они сумели осуществить “с большой тщательностью и точностью”, “отличившись при этом особой сговорчивостью и услужливостью”. Что касается старшего Ротшильда, то в актах на возведение в дворянство его имя не всегда писали правильно. Вначале его называли Майер Амшель – так звали отца, скончавшегося в 1812 году, – потом Амшель Майер. Натан, проживающий в Англии, в этих документах упомянут не был.
Венские придворные финансисты вскоре после получения дворянства добивались титула барона, поэтому Ротшильды тоже ходатайствовали о присвоении им этого звания. 29 сентября 1822 года их просьба была удовлетворена. Теперь в документы включили и Натана, который сразу стал бароном. На этот раз пять братьев были прямо названы банкирами. Они были австрийскими баронами, “учитывая заслуги, оказанные государству”, “с почтительным словом Ваше благородие”. И снова каждый из пяти братьев получил свой собственный диплом барона. Их герб был украшен девизом:
Concordia, Integritas, Industria. (Согласие. Честность. Трудолюбие.).
Этот девиз полностью выражал единение братьев, их честность и неутомимое усердие. Но получение титула барона едва ли означало для пяти братьев повышение их авторитета. Натан никак не мог воспользоваться этим титулом в Англии. Это противоречило английской конституции, не разрешав шеи предоставление дворянских звании иностранцам. Но все же возведение в дворянство изменило стиль жизни Ротшильдов. Они приобрели роскошные дворцы, стали давать великолепные обеды, на которые съезжались представители аристократических кругов многих стран. Они охотно принимались европейской аристократией, особенно немецкой, в то время как буржуазия довольно сдержанно относилась к этой финансовой династии. Так, например, тайный советник Баден-Бадена в 1861 году отказал Ротшильду в праве гражданства, хотя там у него были богатые владения, и власти вынуждены были ходатайствовать о предоставлении ему права гражданства. И Соломон, хотя и был австрийским бароном, не мог быть гражданином Австрии, так как был евреем. Прошло еще много лет, пока он стал почетным гражданином Вены, постоянным жителем Австрии.
Государственный канцлер князь Меттерних был большим покровителем Ротшильдов в Австрии, а они предоставляли в распоряжение его режиму многие миллионы. Он тоже активно содействовал их возведению в дворянство. Поэтому нет ничего удивительного в том, что 23 сентября 1817 года государственному канцлеру в доме Ротшильда был предоставлен заем в 900 тыс. гульденов под 5%, которые необходимо было выплатить до 1834 года. Но уже в 1827 году Меттерних все выплатил! Финансовые акции проводились надлежащим образом и никогда не были связаны с подкупом. Но никакого сомнения не может быть в том, что подобная финансовая помощь, а было еще и много других случаев, создавала между государственным деятелем и финансистом определенные обязательства, сковывающие свободу принятия решений Меттернихом по отношению к братьям Ротшильдам. Чаще всего Меттерних был склонен поддерживать желания и планы Ротшильдов.
В 1798 году Натан переехал в Англию, где, будучи агентом своего отца, скупал в Манчестере изделия фабрик, став таким образом коммерсантом, полезным в торговле дома Ротшильдов. Позже Натан рассказывал одному из гостей о своих начинаниях:
"Во Франкфурте было слишком мало места для всех нас. Я вел дела с английскими товарами. Как-то приехал один англичанин, полностью владевший рынком. Он строил из себя великого человека и вел себя так, как будто оказывал нам милость, продавая нам свои товары. Я каким-то образом обидел его, и он отказался показывать мне свои образцы. Это случилось во вторник. Тогда я сказал отцу:
"Я сам поеду в Англию!” Я говорил только по-немецки, но это ничего для меня не значило. В четверг я уже уехал. Чем ближе была Англия, тем дешевле становились английские товары. Прибыв в Манчестер, я истратил все свои наличные на покупки. Все было очень дешево, и я получил большую прибыль. Вскоре я понял, что из этого предприятия можно извлечь тройную пользу: заработать на сырье, окраске и на собственном изготовлении. Фабриканту я сказал: “Я поставлю тебе сырье и краску, а ты мне – готовый товар”. Таким образом, я получил тройную прибыль и стал продавать дешевле других.
За короткое время с моими 20 тыс. фунтов стерлингов я получил 60 тыс. фунтов, двойную прибыль. Для достижении успеха я использовал только единственный принцип. Я сказал сам себе: “Что могут другие, то и я смогу”. Так я достиг уровня того англичанина с образцами и многих других. У меня было еще одно преимущество: коммерсантом я стал экспромтом, без всякой подготовки. Я все брал с собой и на месте заключал договор”.
В 1803 году Натан переехал в Лондон а в 1803 или 1804 году основал там еще и сегодня существующий банк “Натан Майер Ротшильд и сыновья”. В 1812 году Джеймс основал в Париже фирму “de Rothschild Freres” (“Братья Ротшильды”). В 1816 году Соломон открыл в Вене банкирский дом “С.М. фон Ротшильд”, в 1820 году Карл Майер фон Ротшильд стал главой филиала в Неаполе. Родовой дом во Франкфурте вел Амшель Майер фон Ротшильд. Эти “Пять Франкфуртцев” руководили всеми банками как единым совместным предприятием. Их содружество прежде всего уменьшало риск, возможный при крупных государственных займах. Так называемые пул-договоры обеспечивали общность интересов. Каждые три-пять лет братья встречались на собрании общества. Эти “пять пальцев одной руки” сумели до конца века пользоваться определенной международной привилегией на эмиссию крупных государственных займов.
Самые крупные финансовые операции проводились в период между восхождением Наполеона! и свержением Наполеона III. До самой своей смерти Натан в Лондоне был основной движущей и направляющей силой всех этих операций. Его успех в Англии тесно связан с курфюрстом Гессена, который в 1809 году установил с Натаном связь через Будеруса. В феврале 1809 года Натан получил заказ скупить на 150 тыс. фунтов стерлингов трехпроцентный английский аннуитет по курсу 73,5. Так как фунт равнялся 11 флоринов, Будерус должен был выплатить Ротшильду 1 млн. 212 тыс. 750 флоринов. В декабре курфюрст решил приобрести капитал в английских акциях на сумму 150 тыс. фунтов на тех же условиях. Курфюрст был доволен, что сумел надежно вложить свои излишки, составлявшие ежегодно по меньшей мере 750 тыс. флоринов. В сентябре 1810 года последовал новый договор на приобретение английских акций на 150 тыс. фунтов по курсу 74%. Когда Ротшильд снизил цены до 73 %, капитал повысился до 250 тыс. фунтов. Таким образом, в 1809 – 1910 годах Натану Ротшильду поручили скупить трехпроцентный аннуитет на 550 тыс. фунтов. Покупная цена курфюрста составила 3 млн. 240 тыс. 875 флоринов. Эта сделка была самой выгодной из всех дел, которые вел банкирский дом Ротшильдов с курфюрстом, что способствовало быстрому продвижению филиала в Лондоне.
Приобретение аннуитетов было проведено так, что фирма “Ротшильд и сыновья” деньги курфюрста перед их окончательным вложением могла использовать для краткосрочных выгодных дел.
В эти же годы Натан в Лондоне, а Джеймс во Франции проводили крупные дела по закупке золота и посредничеству в обмене для союзников против Наполеона, поэтому справедливо будет предположить, что финансовые операции осуществлялись на миллионы курфюрста. Натан Ротшильд был вынужден служить английскому финансовому управлению. С 1808 по 1816 год союзникам на континенте были переведены из Англии многие миллионы. Только за один год эта сумма составила 11 млн. фунтов стерлингов.
Британское правительство поручило банкирскому дому перевод денег для английской армии в Испании. Деньги нужно было контрабандой переправить через Францию. Здесь Джеймс Ротшильд проявил все свое искусство банкира. Он сумел вместо в заблуждение французские власти, представив перевод денег англичанами как проявление их слабости. Наполеон и французские ведомства даже и не пытались вникнуть в истинную суть дела. Эта акция во многом способствовала поражению Наполеона, чем Натан по праву гордился: “Когда я открыл торговлю в Лондоне, компания из Восточной Индии продала золота на 800 тыс. фунтов стерлингов. Я скупил все, так как знал, что золото нужно герцогу Веллингтону. Я по дешевой цене приобрел большое количество его векселей. Меня вызвали в правительство и заявили, что это золото им нужно, но они не знали, как его можно доставить в Португалию. Я взялся за это дело и переправил деньги через Францию. Это было самое удачное из всех моих предприятий”.
Это действительно было одно из самых смелых дел Ротшильдов. Но Натан и Джеймс так удачно провели трансферт через Францию, что с тех пор английское правительство стало доверять Натану самые крупные финансовые операции. Так, например, по поручению правительства он купил в Париже вексель на 200 тыс. фунтов, что было необходимо для финансирования возвращения Людовика XVIII на французский трон.
После свержения Наполеона с престола аппарат Ротшильдов осуществил трансферт в 120 млн. фунтов французской репарации из Парижа в Лондон, Вену и Берлин. Капиталов банков Ротшильдов было достаточно, чтобы предлагать такие миллионные суммы. Ни одна банковская фирма континента не могла провести подобную финансовую операцию, не говоря уже о крупных займах.
В 1904 году, в год юбилея Лондонской фирмы, был опубликован каталог займов с 1804 по 1904 год. Насколько он был полным, осталось под вопросом, как и то, были ли это займы всех пяти домов, потому что у Ротшильдов были дела, о которых так и не узнали потомки. Но даже в этих займах отчетливо отражается политика XIX века. Они полностью опровергают утверждение о том, что Ротшильды не занимались политикой и их интересовали только деньги. Известно, что их заемная политика во время кризисов 1830 и 1840 годов предотвратила войну, а в 1866 году они не дали денег ни Пруссии, ни Австрии. Их финансовые операции после 1815 года были далеки от всяких войн. Но полностью прекратить войны в мире не под силу было даже финансовому могуществу дома Ротшильдов.
Предложив в 1824 году заем Бразилии, Ротшильды вышли за пределы Европы. До конца века Бразильская империя оставалась в финансовом отношении доменом Ротшильдов.
Заем, предоставленный Греции в 1832 году под гарантии Англии, Франции и России, дал Афинам возможность образовать независимую монархию.
Как известно, французскую репарацию Германии в 1870-1871 годах ускорили с французской стороны Ротшильд, с немецкой стороны Герсон Блайхредер, доверенное лицо Бисмарка. Получение этих 5 млрд. франков было большим достижением “Н.М. Ротшильда и сыновей” совместно с банкирским домом Баринга Бротерса, где вначале были собраны два миллиарда, затем в 1872 году еще три миллиарда франков. Банкиры и финансисты, во главе с фирмой “Н.М. Ротшильд и сыновья”, гарантировали стабильность обменного курса. Эта крупная акция в пять миллиардов, проведенная совместно с бароном Альфонсом фон Ротшильдом из Парижа, стала возможной лишь потому, что семья Ротшильдов и их друзья мобилизовали все свои источники и всю свою энергию.
Операцией еще большого политического значения считается приобретение 49,3% основного капитала акций Суэцкого канала. Для этого английскому правительству понадобилось почти 80 млн. Нужно было действовать очень быстро. Ротшильд представил деньги тотчас же. Нет ничего удивительного в том, что премьер-министр Дизраэли воскликнул:
"Ротшильды не могут быть лишними”.
Когда Англия отменила рабство, Натан предоставил заем в 15 млн. фунтов, чтобы возместить убытки рабовладельцам.
Что Ротшильды ставят на карту во время военных потрясений, хорошо можно понять из письма Джеймса своему брату Соломону в 1830 году: “У нас еще на 18 млн. франков номинальной французской ренты. Если сохранится мир, получим 75%, а если разразится война, то 45%… Поверь мне, по моему мнению, сейчас многое зависит от князя (Меттерниха); если он захочет мира.., то будет мир”.
У Натана было четыре сына и три дочери. Еще при жизни он завещал своим детям около 800 тыс. фунтов. Кроме того, каждый из его сыновей унаследовал еще 120 – 150 тыс. фунтов, помимо торгового капитала. Помпезные похороны 8 августа 1836 года в Лондоне показали, какую власть и силу приобрел Ротшильд в Англии. За гробом шли послы великих держав, лорд мэр, шерифы, члены муниципалитета, на ногах был весь Лондон. Руководство общим домом теперь перешло к Джеймсу в Париже. Главой фирмы в Лондоне стал сын Лионель. Когда в 1858 году его в четвертый раз избрали в нижнюю палату, дружба с консерватором Дизраэли дала ему возможность провести в Англии полную эмансипацию евреев.
После основания рейха финансовая политика лондонских Ротшильдов была направлена на установление взаимопонимания между Германией и Англией. Но именно здесь оказалось, что политические силы все же сильнее финансовых интересов. В 1866 году дом Ротшильдов напрасно старался помешать войне с Пруссией. В 1879 году Лионель умер. Его сменил Натаниель. Состояние Ротшильдов в Лондоне оценивалось тогда в два миллиарда марок. Вначале Натаниель был наследным баронетом, в 1885 году стал лордом. Он был первым евреем, который вошел в палату лордов. Потомки Натана полностью срослись с английским обществом. Они занимались не только финансовыми делами, но интересовались искусством и наукой. Женская половина выходила замуж в дома английской аристократии, не меняя своей веры. Ганна Ротшильд (1851-1890) была супругой премьера лорда Розбери, она пользовалась большим авторитетом в среде английских евреев.
***
Джеймс Ротшильд в самом начале своей деятельности был только агентом брата Натана в Париже. После свержения Наполеона он все больше и больше стал вникать в финансовые дела родового банка и уже смог самостоятельно принимать участие в крупных государственных займах и делах бирж и промышленных предприятий. Будучи противником Наполеона, он быстро установил добрые отношения с возвратившимися Бурбонами. Когда в результате июльской революции Бурбоны были свергнуты, парижскому банкирскому дому удалось войти в контакт с буржуазным королем Луи Филиппом из дома Орлеанской линии.Еще больше, чем Натан в Лондоне, он поддерживал постоянные связи с ведущими министрами, поэтому всегда был в курсе их планов. Часто случалось так, что тексты их речей в парламенте ему были известны еще до того, как их произносили. Он был настоящим мастером в нужное время и в нужном месте вручить подарок (Douceurs). Этим же методом он привлек на свою сторону и прессу. Хотя Ротшильды не основали ни одной газеты, своими финансовыми средствами они довольно сильно влияли на их политическое направление. Используя различные Douceurs, он смог привлечь на свою сторону и видных публицистов. Известный поэт Генрих Гейне был частым гостем в доме Джеймса Ротшильда. Гейне зарабатывал часто на биржевых сделках Джеймса, поэтому принимал “подарки” без лишней скромности. На праздниках и торжествах Джеймс охотно окружал себя учеными и артистами. Он хотел слыть не только “королем Ротшильдом I”, по и меценатом.
Первые финансовые акции, в которых Джеймс принимал участие, касались превращения прежних пятипроцентных государственных займов в трехпроцентные. Из других государственных займов особенно следует указать на займы папе, где Джеймс, пользуясь случаем, вкладывал деньги для своих единоверцев в теократическом государстве. Какие прибыли получал Джеймс от спекуляций на бирже, рассказывает в своих письмах дипломат Курт фон Шлецер. 23 мая 1864 года барон Александр фон Штиглиц, директор Русского государственного банка, потомок придворного еврея из Арользена, посетил своего коллегу Джеймса Ротшильда, который поведал ему, что неожиданно сразу выиграл на бирже 24 миллиона. Обратившись к Штиглицу, он признался, что ничего подобного на бирже еще не случалось.
За четверть века Джеймс стал вторым из самых богатых людей, только состояние короля было больше. Несколько озлобленно описывает Гейне положение Джеймса в середине века: “Мне приходилось видеть людей, которые, приближаясь к великому барону, вздрагивали, как будто касались вольтова столба. Уже перед дверью его кабинета многих охватывает священный трепет благоговения, какое испытывал Моисей на горе Хорив, когда он заметил, что стоит на священной земле. Точно так же, как и Моисей, снимал свою обувь, так и какой-либо маклер или агент по обмену, отважившись переступить порог личного кабинета господина Ротшильда, прежде всего стягивал с себя свои сапоги, если не боялся при этом, что его ноги будут пахнуть еще хуже, и этот запах стеснит господина барона. Личный кабинет Джеймса и на самом деле представляется удивительным местом, вызывающим возвышенные мысли и чувства, как вид океана или неба, усеянного звездами: здесь можно почувствовать, как ничтожен человек и как велик Бог! А деньги – это Бог в наше время, и Ротшильд – его пророк”.
Натан указал братьям на те выгодные шансы, которые может предоставить строительство железных дорог. Он посоветовал им принять в этом участие, и Ротшильды действительно внесли свой вклад при проложении сети железных дорог во Франции, Бельгии и Австрии.
Чтобы получить привилегию на строительство Северной дороги во Франции, Джеймс не жалел никаких средств. Подкуплены были парламент и пресса, когда железнодорожное общество выпустило 400 тыс. акций по 500 франков. Члены обеих законодательных палат получили 15 тыс. акций на 4,5 млн. в качестве Douceurs. Таким же образом заставили замолчать и прессу. Редакторы отдельных газет получили в подарок по 70, 100 и 150 акций, в зависимости от значимости издания. Все газеты молчали, только “Националь” составила исключение. Ее редактор, которому Ротшильд послал сто акций, подарок отклонил и не поддержал проект Ротшильда на строительство железной дороги. Но барон Ротшильд все-таки получил концессию на строительство Северной дороги. Здесь уместным было бы замечание государственного канцлера Меттерниха, который в одном из доверительных писем послу в Париже отметил финансовую мощь Ротшильда во Франции следующими словами: “Банкирский дом Ротшильда играет во Франции гораздо большую роль, чем правительство какого-либо иностранного государства, может быть, за исключением Англии. Для этого есть свои объективные причины, которые с моральной стороны, конечно, не могут быть оправданы: основной движущей силой во Франции являются деньги. Совершенно открыто признают коррупцию, этот практически поистине самый значительный элемент современной системы представительства” Хотя Ротшильды и вложили крупный капитал в европейские железные дороги, но основную прибыль получили благодаря успешным спекулятивным сделкам с акциями. Джеймс, например, на ценных бумагах железной дороги получил более сорока миллионов франков, так как курс акций из-за соответствующего влияния за короткий срок поднялся на девятьсот франков. Если курс поднимался до определенной отметки, Ротшильд продавал акции. Таким образом Ротшильд мог возместить неизбежные убытки. Так в 1856 году на много миллионов “прогорел” казначей Северной дороги.
Когда к власти пришел Наполеон III и стал императором, Ротшильд утратил свои взаимоотношения с троном. Новый император не забыл, как его дядю свергли при помощи миллионов дома Ротшильда. Но Джеймс нашел поддержку у императрицы Евгении, так как он в отличие от других финансистов с самого начала поддерживал брак Наполеона с испанской графиней Монтийо. Но отношения с Наполеоном оставались довольно прохладными, несмотря даже на визит, который император нанес Джеймсу в его роскошном дворце. Напротив, император старался отдалить дом Ротшильда, предоставив для конкуренции более благоприятный кредит братьям Перейре и всячески поддерживая их банк. Но Ротшильдам еще суждено было увидеть провал этой конкуренции, им вообще всегда удавалось преодолеть любых конкурентов.
Советником по финансам Наполеона III стал Фулд, совладелец банкирского дома Оппенгейм и Фулд. Врагом Ротшильда был и герцог фон Морни, сводный брат императора. Но в отличие от всех Джеймсу удалось добиться признания, хотя и рискованными средствами. В Испании были взяты в аренду копи по добыче ртути в Альмадене. Когда министр финансов стал чинить препятствия, его подкупили Douceurs в 1,6 млн. франков. Это был самый большой “подарок”, который Ротшильд когда-либо делал, тем более, что еще 500 тыс. франков перешло в шкатулку королевы. За это Ротшильды добились монополии на добычу ртути в Европе, эксплуатация месторождений ртути в течение тридцати лет принесла им огромные прибыли. Испании они гарантировали 2,32 млн. фунтов пятипроцентных ипотечных документов на ртуть.
Что думал Джеймс о Наполеоне III и его режиме, можно видеть из его высказывания: “I'empire, c'est la baisse”, которое он, изменив известное изречение, сформулировал так: “L'empire, c'est la paix”. Окончательного падения “baisse” Наполеона ему уже не дано было увидеть. 15 ноября 1868 года Джеймс скончался и был похоронен в семейном склепе в Париже. От брака с племянницей Бетти, дочери брата из Вены, которая была на 13 лет младше его, было шестеро детей, которые по традиции тоже женились и выходили замуж в их же семье.
Джеймс начал свою деятельность в княжеских домах и достиг славы ведущего банкира. Его клиентами были монархи Европы, состояние которых Ротшильды значительно увеличили. Когда в 1865 году умер первый бельгийский король Леопольд, пять миллионов франков его личного состояния, доверенных в 1848 году дому Ротшильдов, увеличились до двадцати миллионов. Когда Джеймс умер, “Кельнише Цайтунг” сообщала, что франкфуртец прибыл в Париж с одним миллионом франков, а оставил состояние в два миллиарда. Это, конечно, сильно преувеличено, так как такое огромное состояние было у Ротшильдов лишь в XX веке.
Руководство домом в Париже взял на себя старший сын, барон Альфонс. И в третьем поколении единство родового дома было сохранено, хотя их узы постепенно ослабевали. Третье поколение прочно вросло в те страны, куда они приехали однажды в качестве гостей. Все свое время они не стали уделять исключительно финансовым операциям, да и в этом не было необходимости, так как состояние отдельных банкирских домов Ротшильдов было настолько велико, что оно увеличивалось само по себе.
Барон Альфонс явился представителем династии совершенно нового типа. Его коллекции произведений искусств считались в Париже особой достопримечательностью. Барон Альфонс отличался прежде всего своим пониманием социальных проблем. На сооружение домов для рабочих он пожертвовал десять миллионов франков. Французы считали барона Альфонса своим, тогда как его отца Джеймса никогда не причисляли к настоящим французам. В 1870 – 1871 годах в его замке король Вильгельм и Бисмарк устроили свою главную квартиру. Когда король входил в эти роскошные апартаменты, то не смог удержаться от восклицания: “Такое мы не можем позволить себе, для этого нужно быть Ротшильдом”. Здесь между бароном Ротшильдом и Герсоном Блайхредером была подписана французская репарация. При поставке огромной суммы Альфонс проявил весь свой французский патриотизм.
Свержение Наполеона III не огорчило Ротшильдов. Они лояльно сотрудничали с последующими республиками. Барон Альфонс был зачислен в Академию Франции среди сорока бессмертных, что может служить лучшим доказательством полного слияния династии с нацией. Парижские Ротшилщы и по сей день сохраняют свое блестящее положение в экономической и общественной жизни Франции. Но они не смогли удержать того могущества, которое барон Джеймс придал своему дому в первой половине XIX века. И это зависело не только от того, что в следующих поколениях уже не было таких предпринимателей высокого класса, а и от изменившихся условий на финансовом рынке.
Родовым домом во Франкфурте руководил старший из пяти братьев, Амшель Майер Ротшильд.
Вместе со своим братом Соломоном, жившим в Вене, они по преимуществу были придворными банкирами немецких князей и австрийских магнатов, о чем говорит длинный список предоставленных займов. Само собой разумеется, что финансисты высшей знати вскоре и сами были причислены к аристократическим слоям общества. Император Австрии уже возвел в дворянство значительное число придворных евреев – троих братьев Хениг, троих братьев Вертгеймер, Арнштайнов, Эскелес и Герцов. В Баварии к дворянскому сословию причислены придворные банкиры Арон Элиас Зелигман и Якоб Гирш. Очередь дошла и до Ротшильдов, к тому же придворными факторами они уже были почти двадцать лет.
Возведение в дворянство произошло по ходатайству министра финансов графа Штадиона. Вначале титул получил Амшель, затем и Соломон. К этому времени братья стояли во главе франкфуртского вексельного банка в Шенбруне. Это произошло 25 сентября 1816 года, а 21 октября титул получили братья Якоб и Карл. 25 марта 1817 года каждому был изготовлен диплом дворянина. По ходатайству советника правительства Нижней Австрии и придворного агента Зонлайтнера, доверенного лица четырех братьев, диплом был вручен каждому отдельно, так как братья проживали в четырех разных странах.
Примечательным для оценки деятельности Ротшильдов был и тот факт, что они как евреи были записаны в дипломе менялами, в то время как финансисты христианской веры именовались банкирши. Граф Штадион посчитал также, что единственным основанием для возведения в дворянство служило дело об английских субсидиях 1815 года. Это значительное дело они сумели осуществить “с большой тщательностью и точностью”, “отличившись при этом особой сговорчивостью и услужливостью”. Что касается старшего Ротшильда, то в актах на возведение в дворянство его имя не всегда писали правильно. Вначале его называли Майер Амшель – так звали отца, скончавшегося в 1812 году, – потом Амшель Майер. Натан, проживающий в Англии, в этих документах упомянут не был.
Венские придворные финансисты вскоре после получения дворянства добивались титула барона, поэтому Ротшильды тоже ходатайствовали о присвоении им этого звания. 29 сентября 1822 года их просьба была удовлетворена. Теперь в документы включили и Натана, который сразу стал бароном. На этот раз пять братьев были прямо названы банкирами. Они были австрийскими баронами, “учитывая заслуги, оказанные государству”, “с почтительным словом Ваше благородие”. И снова каждый из пяти братьев получил свой собственный диплом барона. Их герб был украшен девизом:
Concordia, Integritas, Industria. (Согласие. Честность. Трудолюбие.).
Этот девиз полностью выражал единение братьев, их честность и неутомимое усердие. Но получение титула барона едва ли означало для пяти братьев повышение их авторитета. Натан никак не мог воспользоваться этим титулом в Англии. Это противоречило английской конституции, не разрешав шеи предоставление дворянских звании иностранцам. Но все же возведение в дворянство изменило стиль жизни Ротшильдов. Они приобрели роскошные дворцы, стали давать великолепные обеды, на которые съезжались представители аристократических кругов многих стран. Они охотно принимались европейской аристократией, особенно немецкой, в то время как буржуазия довольно сдержанно относилась к этой финансовой династии. Так, например, тайный советник Баден-Бадена в 1861 году отказал Ротшильду в праве гражданства, хотя там у него были богатые владения, и власти вынуждены были ходатайствовать о предоставлении ему права гражданства. И Соломон, хотя и был австрийским бароном, не мог быть гражданином Австрии, так как был евреем. Прошло еще много лет, пока он стал почетным гражданином Вены, постоянным жителем Австрии.
Государственный канцлер князь Меттерних был большим покровителем Ротшильдов в Австрии, а они предоставляли в распоряжение его режиму многие миллионы. Он тоже активно содействовал их возведению в дворянство. Поэтому нет ничего удивительного в том, что 23 сентября 1817 года государственному канцлеру в доме Ротшильда был предоставлен заем в 900 тыс. гульденов под 5%, которые необходимо было выплатить до 1834 года. Но уже в 1827 году Меттерних все выплатил! Финансовые акции проводились надлежащим образом и никогда не были связаны с подкупом. Но никакого сомнения не может быть в том, что подобная финансовая помощь, а было еще и много других случаев, создавала между государственным деятелем и финансистом определенные обязательства, сковывающие свободу принятия решений Меттернихом по отношению к братьям Ротшильдам. Чаще всего Меттерних был склонен поддерживать желания и планы Ротшильдов.