397
   Фолук, в своем прекрасном переводе магометанских мистиков и в своих христианских, теистических, отрицательных и полемизирующих с пантеизмом примечаниях к этому переводу, уподобляется скопцу, который как страж гарема выводит и представляет всех его красавиц самым выгодным для них образом, но сам не находит в них решительно ничего хорошего; наоборот, ему эта страсть кажется весьма нелепой, хотя пока что он и не прочь сделать из нее свое ремесло. Или он похож на голландцев, которые печатали все остроумные и свободомыслящие сочинения французов ради собственной пользы, сами не впадая при этом (по выражению Жан Поля) в легкомысленные и смешные острословие и игривость.
   398
   В "Антологии восточной мистики" Фолука очень красивы следующие вещи:
   Восхваление Бога во образе виночерпия, с. 218.
   Аттар воспевает Абсолютное, с. 260.
   270
   Достоинство человека, с. 266.
   Достоинство вселенной, с. 273.
   Юноша, с. 274.
   Мистическое значение христианства, с. 221.
   399
   Квиетисты и мистики - это не какая-нибудь секта, которая держалась бы за теоретически облюбованную и однажды навсегда принятую догму, развивая и защищая ее, и все члены которой находились бы поэтому в единении между собою.
   Но внутренний опыт, на основании которого или, по крайней мере, о котором они все говорят, таков, что мы, другие, не можем воспроизвести его и таким образом исследовать. Нет, он выпадает на долю лишь немногих избранных; потому этот внутренний опыт и получил имя благодати. Это и делает его подозрительным для нас.
   Впрочем, если бы в очень различные времена, в различных частях света появились люди, весьма различные по своему общественному положению, возрасту и полу, и стали рассказывать о стране, в которой они были, которая нам неизвестна, но и несуществования которой мы не могли бы доказать, и если бы эти люди, несмотря на отмеченные выше большие различия и при явном незнакомстве одного с другим и с его сведениями, все-таки рассказывали об этой стране, решительно ни в чем между собою не расходясь, - то едва ли мы стали бы питать еще какие-нибудь сомнения в существовании и главных особенностях той страны. Ибо там, куда непосредственный опыт и не досягает, нужно довольствоваться свидетельством других людей и только проверять, не внушает ли оно подозрений.
   271
   400
   Сила, которая воззвала нас к бытию, непременно - слепая. Ибо зрячая, хотя бы это была и сила внешняя, должна была бы быть злым демоном, а внутренняя сила, т.е. мы сами, никогда не ввергли бы себя в такое ужасное положение, если бы мы были зрячие. Нет, чистая, свободная от познания воля к жизни, слепое стремление, которое объективирует себя таким образом, - вот ядро жизни.
   401
   Если меня спросят, где же можно достигнуть интимнейшего познания этой внутренней сущности мира, этой вещи в себе, которую я назвал волей к жизни; или где эта сущность всего отчетливее вступает в сознание; или где она достигает чистейшего раскрытия самой себя, - то я должен буду указать на сладострастие в акте совокупления. Вот где! Вот истинная сущность и ядро всех вещей, цель и назначение всего существования. Вот почему оно и служит, subjective, для живых существ целью всей их деятельности, их высшей отрадой, a objective оно представляет собою фактор, на котором зиждется мир, ибо неорганический мир примыкает к органическому в силу познания. Отсюда благоговение перед Lingam и перед Phallus.
   А что оно представляет собою для нас?
   На это дает ответ Шекспир в 129-м сонете.
   402
   У дураков, которые в наши дни пишут философские сочинения, есть глубочайшее и твердое убеждение, в котором они и не думают сомневаться, убеждение, что последний пункт и цель всякого умозрения - это познание Бога, между тем как на самом деле эта цель не что иное, как познание собственного "я", что они и могли бы прочесть уже на дельфийском храме или, по крайней мере, узнать у Канта; но последний оказывает на них такое же влияние, как если бы он жил на сто лет позднее их.
   272
   403
   Я хотел бы все-таки, чтобы они, прежде чем воспеть хвалу Всеблагому, осмотрелись немножко вокруг себя и убедились, как идут дела в этом прекрасном мире. И затем я спросил бы их, на что этот мир более походит - на создание премудрости, всеблагости и всемогущества или на создание слепой воли к жизни.
   404
   Лишь когда мир сделается настолько честным, чтобы не преподавать детям до 15-летнего возраста Закона Божия, тогда можно будет возложить на него известные надежды.
   405
   Хотя интеллекту форма его познания врождена, тем не менее она не представляет вещества или материи последнего; а это и есть то, что, собственно, гласило учение о врожденных идеях, существование которых утверждали Картезий и Лейбниц, а Локк отрицал. Следовательно, интеллект по отношению к ним, этим идеям, действительно является какой-то tabula rasa, листом белой бумаги. На него природа намерена сперва наводить образы, затем писать на нем понятия, и притом эти последние - все более резкими и сильными штрихами: они должны быть путеводной звездой его, интеллекта, деятельности.
   Но вот (нечестным и позорным образом) являются к шестилетнему ребенку и записывают толстыми нестирающимися чертами на эту tabula rasa понятия положительной религии и этим навсегда портят природе ее прекрасный белый лист: молодой интеллект приучают, наперекор его природе и организации, мыслить чудовищное понятие какой-то индивидуальной и личной мировой причины, дальше - понятие абсолютного начала мира и т.п. Этим навсегда застраивают поле свободного исследования и калечат его натуру, чтобы она стала пригодной к усвоению ложного.
   273
   406
   Нет ничего более подходящего, для того чтобы уяснить чудовищное и абсурдное в теизме, нежели составленное из скрытых противоречий изложение его по Корану в "Exposition de la foi Musulmane" Гарсена де Тасси; и тем не менее оно вполне отвечает христианству и не говорит ничего иного, кроме того, что христианин должен признавать относительно Бога-Отца, ибо это понятие обще всем еврейским сектам - а вне их его нигде нельзя найти. Но христиане охотно избегают этого ясного изложения и прячутся за мистицизм, в темноте которого абсурдное должно исчезнуть и пять должно стать четным.
   407
   Парсы, евреи и магометане молятся Создателю мира - индусы, буддисты и яины, в противоположность первым, молятся Преодолителю мира и, в известном смысле, уничтожающему его. Очевидно, христианство, в собственном смысле, или христианство Нового Завета, принадлежит к этому второму классу [религий], но на историческом пути его насильно и абсурдно соединили с одной из религий первого класса.
   408
   Что за хитрый подлог и коварная инсинуация лежит в слове атеизм! - как будто теизм нечто такое, что разумеется само собою.
   409
   Каждому теисту следует предложить дилемматический вопрос: "Индивидуум твой бог или нет?" Если он ответит на этот вопрос отрицательно, то это не бог; если же утвердительно, из его ответа вытекают странные вещи.
   274
   410
   Постоянным внушением, начиная с юности, можно привить человеку всякое суеверие как навязчивую идею. Но что еще важнее: такая привитая навязчивая идея делается в конце концов как дрессировка охотничьих собак, наследственной, если прививка эта повторялась долгое время от поколения к поколению: и тогда уже она действительно становится врожденной идеей. Таким образом и можно объяснить, что одна половина мира объявляет известное понятие врожденным и необходимым, между тем как другая отвергает его. Впрочем, надо еще различать, что при этом действительно представление и что только воля.
   Под словом "бог" громадное большинство европейцев мыслит действительно некий индивидуум, как бы человека. Те, кто в силу известного образования не соглашается с этим, будут, сообразно степени этого образования, мыслить под данным словом все меньше и меньше; а самые образованные будут мыслить, в конце концов, или простую natura naturans, для которой, правда, это имя мало подходит, или, еще чаще, - не будут мыслить ничего определенного, но будут очень крепко держаться за это слово, представляющее собою для них, в глубине их души: простой боевой клич, при котором все их пороки и грехи могут найти себе надежную защиту и с помощью которого они надеются обеспечить себе в будущем вечное блаженство. Итак, тут дело в воле, хватающейся за масть, которую она считает козырной.
   411
   Форменное нападение на еврейский миф должно было бы иметь своей большой посылкой: "что произошло из ничего, то должно в ничто и обратиться; а что действительно и истинно, то не могло возникнуть, то не может и погибнуть".
   275
   412
   Если бы мы захотели из привязанности к старому выражению (чего я, однако, не одобряю) назвать то, что мы знаем только как волю к жизни, но что, в противоположном этому состоянию (нирвана), где оно отрицает волю к жизни и обращается, нам совершенно неизвестно (так как наше познание сопровождает его только до этого обращения) - если бы мы захотели назвать, говорю я, это совершенно нам неизвестное нечто вместо х или у богом и, значит, короче говоря, сказать: бог - это то, что мы представляем собою, когда мы не мир, - то этим мы спасли бы самое слово, но не его первоначальный смысл, и у нас был бы бог, совершенно отличный от мира, поскольку он был бы последнему абсолютной противоположностью, его прямым отрицанием.
   413
   Что касается теизма, то в Германии среди ученых сущность его представляет до известной степени дело поконченное, но со словом они не хотят расстаться - подобно тому как королей можно было принудить силой отказаться от своих королевств, но не от титулов; поэтому австрийский император все еще называет себя королем Иерусалимским, английский король все еще титулует себя королем французским и т.д.
   414
   Если религия служит маской для самых низменных умыслов, то это - до того повседневное явление, что оно не может никого удивить; но чтобы это могло случиться с философией, чистой дочерью неба, которая никогда и нигде не искала ничего иного, кроме истины, - эта участь выпала на долю нашего времени.
   415
   Бога, свободу и бессмертие считают по большей части главными целями метафизики, но первая сделала бы невозможными две последние цели. Можно было бы также сказать: первое было бы в онтологическом доказательстве - essentia без existentia, второе - existentia без essentia.
   276
   416
   Лжеучение, которое, широко распростираясь, загораживает дорогу истине, представляет собою такое отвратительное существо, что, пускай оно санкционировано тысячью поколений и приносит неизмеримую пользу, даже делу морального исправления человеческого рода, - я не вижу основания щадить его или смирять свою ненависть и презрение к нему. Нет лжи, достойной уважения. Знайте это! Мы хотим добиться истины и прибегнуть без remorse даже к вивисекции лжи.
   417
   Теизм должен принять одно из следующих допущений:
   1. Бог создал мир из ничего; это противоречит вполне достоверной истине, что из ничего ничего не делается.
   2. Он создал его из самого себя; тогда или он сам остался в нем пантеизм, или та часть его, из которой сделался мир, отделилась от него, эманация.
   3. Он обработал в определенную форму найденную материю - тогда эта последняя так же вечна, как и он сам; он в таком случае просто ???.
   418
   Масса будет всегда способна только верить, но не понимать. А для веры все одинаково легко или трудно. Поэтому дайте ей в качестве объекта веры что-нибудь дельное и истинное, а не учения, которые внушают ложное и недостойное понятие о природе, унижая последнюю до степени внешней поделки, проповедуя, будто человеческий род и мир существуют для того, чтобы быть счастливыми, и т.д., и т.д.
   277
   419
   Мораль должна иметь для себя опору в какой-либо догме; оттого, пока не знают догмата истинного, берут какой-нибудь мифический, аллегорический, и не достоверный, а только предполагаемый. Хорошо, но действительно ли мораль нуждается в догмате? Нельзя ли предоставить ее самой себе, так как ведь она прирождена, а в отношении принудительных обязанностей нельзя ли довериться юстиции и полиции, наряду с которыми действует еще и честь, т.е. внимание ко мнению других?
   А если нужен мифический догмат, то как высоко над всеми другими стоит догмат метемпсихозы!
   420
   Лжефилософами называю я тех, кто под предлогом искания истины старательно работает над укреплением старых западных ошибок.
   421
   Придет время, когда на допущение некоего бога-создателя будут смотреть в метафизике так, как теперь смотрят на эпициклы в астрономии.
   422
   Для того чтобы верить, не надо быть философом.
   423
   Едва только правительства дали попам снова подняться на ноги, как они тотчас же вцепились друг другу в волоса. Это меня сердечно радует.
   424
   Человечество стремится вперед, к истине, помочи рвутся, а чинить их это помогает ненадолго. Или прогресс человечества должен по высочайшему повелению вернуться вспять? Покорнейше благодарю!
   278
   425
   Некоторые хотели бы теперь увести немцев назад, к тому месту, где их нашли Фридрих Великий и Иосиф П.
   426
   Безличный бог - это contradictio in adjecto, а личный - это индивидуум.
   427
   Теизм в собственном смысле вполне походит на утверждение, что при правильной геометрической конструкции центр шара упадет вне его.
   428
   Все предикаты с privativum, как атеизм и т.д., представляют собою то, что в логике называют бесконечными суждениями, и именно потому они лишены положительного содержания, т.е. не говорят ничего.
   429
   Что мир создало какое-то личное существо, в это можно, конечно, верить, но этого нельзя мыслить. Первому же научил нас опыт [1].
   1 Вариант: Какое-то личное существо создало мир - в это, как показал опыт, можно, конечно, верить, но помыслить этого нельзя.
   430
   Если бы мы мыслили какого-нибудь созидающего демона, то мы были бы вправе, указывая на его творение, крикнуть ему: "Как смел ты нарушить священный покой Ничего, чтобы вызвать к жизни такую массу боли и горя!"
   279
   431
   Кто любит истину, тот ненавидит богов, как в единственном, так и во множественном числе.
   432
   Когда истина за меня, то во мне не возбуждает зависти, что на стороне моих противников оказывается церковь вместе с Ветхим и Новым Заветом.
   433
   С тех пор как ultima ratio theologorum, костер, не пускается больше в дело, только трус станет еще церемониться с ложью и обманом.
   434
   Не распознать в его изначальности истинного внутреннего, непреходящего существа всего того, что есть и может быть, чтобы унизить его до степени продукта из ничего (созданного совершенно отличным от него существом), - это именно и есть богохульство.
   435
   Если вы скажете: внутренняя сущность мира - бог, то вы сделаете вещью в себе нечто объективное (что бы это ни было), а это необходимо ложно; ибо только субъективное представляет нечто непосредственное, т.е. непосредственно познаваемое, и может поэтому служить основанием для объяснения всего опосредственного: такова воля.
   436
   Религия оттесняется прогрессирующим умственным образованием, становится абстрактнее, а так как ее сущность - образность, то она и должна будет пасть совершенно, как только известная степень умственного образования сделается всеобщей.
   280
   437
   Если высоту интеллектуальной ценности можно верно определить по той степени, в какой данный человек усваивает себе проблему бытия и о ней печется, то как высоко стоят в сравнении с европейцами индусы и древние египтяне!
   438
   Насколько я помню, в индусских писаниях речь идет большею частью только о святых мужчинах, кающихся и саниасси; христианские же святые души чаще женщины: Гюйон, Беата Штурмин, Клеттенберг, Буриньон и т.д. Основание этого заключается, вероятно, в том, что в Индии женский пол находится в большом пренебрежении и занимает подчиненное место, т.е. с ним не считаются [1].
   1 [Позднее:] Отрицание воли к жизни выступает у женщины в Suttee.
   439
   Буддийским писаниям, например, когда они повествуют о постепенном ухудшении рода человеческого, свойственно изображать как действие моральных недостатков физическое ухудшение, или катастрофы во внешней природе; поэтому в Китае и теперь еще на чуму, неурожай и т.п. смотрят как на следствие моральных прегрешений императора. В основе всего этого лежит мысль, что природа представляет собою объективацию воли к жизни и оказывается такой, как это соответствует моральному характеру воли. "Какова воля, таков и ее мир", - сказал я в "Мире как воле и представлении".
   281
   440
   Почти все древние народы никогда не убивали скота иначе как посвящая его богам, но ели его они сами. Это подобно тому, как в мое время в Риме на улицах, площадках и лестницах домов нельзя было зажигать ни одной лампады иначе как в честь Мадонны или какого-нибудь святого, образ которых висел тут же.
   441
   Если древний мир облечен в наших глазах такой невинностью, то это объясняется только тем, что он не знал христианства.
   441а
   Противоположность между древним и новым временем, быть может, нигде не сказывается сильнее, чем в том, что у нас многие, хотя бы они никогда особенно не пеклись о Боге, при приближении смерти вспоминают о нем, а в смертный час каждый направляет свои мысли, если возможно, исключительно на Бога. У древних, наоборот, мертвому, а также человеку, который готовился к смерти, не было никакого дела до богов: он как бы выбывал из их области. См. Софокла "Аякс" ст. 584 и Вергилия "Энеиду" XI, 51.
   442
   Замечательно, что в Пятикнижии, где есть учения о бессмертии и где зато угроза и обетование, кара и награда человеку весьма часто переходят и на его потомков, тоже везде очень точно и тщательно перечисляются родовые списки и генеалогии. Таким образом, индивидуум отождествляется с родом, человек - с его потомками в гораздо большей степени, чем у других народов.
   282
   443
   Надо пожалеть, что у откровенных писателей Нового Завета откровение не распространилось и на язык их и стиль.
   444
   У христианского аскетизма нет собственного ясного, отчетливого и непосредственного мотива: у него нет иного мотива, кроме подражания Христу; но Христос вовсе не был аскетом в собственном смысле (он советует, однако же, добровольную бедность, Матф. 10, 9); а затем, простое подражание другому, кто бы он ни был, не есть непосредственный, сам по себе достаточный мотив, который объяснял бы смысл и цель дела.
   445
   В протестантских церквах наиболее бросающимся в глаза предметом является кафедра, в католических - алтарь. Это символизирует тот факт, что протестантизм обращается прежде всего к пониманию, католицизм же - к вере.
   446
   Гуманизм носит в себе оптимизм, и постольку он ложен, односторонен и поверхностен. Поэтому-то лет сорок назад против его господства в немецкой изящной литературе, которое преобладало и в произведениях Гете и Шиллера, и поднялся так называемый романтизм, ссылаясь на христианство, которое по духу своему пессимистично.
   283
   В настоящее время против гуманизма, влияние которого угрожает в конце концов привести к материализму, по тем же основаниям подымается ортодоксальная и набожная партия, крепко держится пессимистической стороны и настаивает поэтому на наследственном грехе и Спасителе мира, но именно поэтому она вынуждена принять уже и всю христианскую мифологию и защищать ее как истинную sensu proprio - что в настоящее время не может иметь успеха. Наоборот, она должна была бы знать, что познание естественной греховности и испорченности человеческого рода, злополучности мира, вместе с надеждой на спасение от него и освобождение от греха и смерти, вовсе не специфичны для христианства и поэтому вовсе не неотделимы от его своеобразной мифологии, а распространяются на гораздо более широкие сферы - именно, лучше и явственнее представлены в гораздо более древних и большинством человеческого рода исповедуемых религиях Азии, где они принимают совершенно иные формы и существовали задолго до того, как пришел Назареянин.
   447
   448
   Столь запутанная, причудливая, даже узловатая мифология христианства с замещающей искупительной смертью Христа, предопределением благодати, оправданием верой и т.д. - дитя двух весьма разнородных родителей: она возникла именно из конфликта почувствованной истины с данным еврейским монотеизмом, который в существенных чертах противоречит ей. Этим и объясняется и контраст между моральными местами в Новом Завете, которые превосходны, но занимают в нем приблизительно 10-15 страниц, и всем остальным, которое состоит из неслыханно причудливой, назло всякому человеческому рассудку форсированной метафизики и, наряду с нею, всяческих сказок.
   Эту всегда переживаемую чувством истину выяснила и выразила моя философия; отсюда - и восторг очень многих.
   284
   449
   Майстер Экхарт [1] обладал удивительно глубоким и верным пониманием вещей. Но сообщение последнего другим испорчено у него тем, что, в силу его восприятия, христианская мифология стала у него совершенно навязчивой идеей, и вот для того, чтобы ее примирить со своим собственным убеждением или чтобы, по крайней мере, говорить на ее языке, он все время борется с Богом [2], тремя лицами Троицы и Св. Девой, которых он, однако же, аллегорически принимает, вследствие чего и получается с трудом поддающееся пониманию, а иногда и внутренне противоречивое изложение. В связи с этим находится и то, что он написал очень много: он не мог удовлетворить самого себя, не мог добиться ясных и кратких выражений; потому он всегда начинает сызнова и беспрестанно повторяется.
   1 В "Protestantische Monatsschrift", апрель 1858, появилась хорошая статья Стеффенсена о М. Экхарте. М. Экхарт процветает в 1307 г. в Эрфурте; он старше Таулера, который цитирует его, ссылаясь на него. Около 1/3 опубликованного Пфейфером имеется в наиболее старых изданиях Таулера; приложенное в конце, оно было опущено в более поздних изданиях. Как на лучшие проповеди, Стеффенсен указывает на обозначенные No 56 и 87. В качестве образца взглядов Экхарта он приводит очень красивое место, около 5 стр., большая часть которых взята из одной проповеди.
   2 В этой борьбе его Бог каждое мгновение становится под его руками его собственным я. Он заходит в этом столь далеко, что это граничит со смешным. Например, на стр. 465 кающаяся грешница идет к своему исповеднику, чтобы сказать ему: "Отец, возрадуйтесь со мной: я стала Богом".
   Будда, Экгард и я учим в существенных чертах одному и тому же, но Экгард делает это в оковах своей христианской мифологии. В буддизм заложены те же самые мысли, не искаженные полной мифологией; поэтому они просты и ясны, насколько религия может быть ясной. У меня же - полная ясность.
   285
   449а
   Если посмотреть в корень вещей, то станет очевидным, что Майстер Экхарт и Шакья-Муни учат одному и тому же; разница только в том, что первый не смеет и не может высказать своих мыслей прямо, как другой, а вынужден переводить их на язык и мифологию христианства; отсюда возникают для него большие затруднения и неудобства, а для его читателей - непонятность; ибо он говорит то, чего не думает, и думает то, чего не говорит. Этим и объясняется место из одного кодекса, поставленное во главу пфейферовского издания: "Один человек жаловался Майстеру Экхарту, что никто не может понять его проповеди".
   450
   Если вы не хотите ничего больше, кроме слова, которое возбуждало бы в вас энтузиазм и приводило в восторг, то для этой цели слово "бог" может служить так же, как и всякое другое.
   451
   Может ли быть для профессора философии, т.е. для человека, который живет от философии, что-нибудь, употребляя мягкое выражение, более недостойное, чем исходящее от него обвинение в атеизме? А против меня это обвинение выставлено уже тремя профессорами философии. Эти господа сделали бы хорошо, если бы умерили несколько свой пыл в этом крике об атеизме, подумав о том, на чем, собственно, основывается теизм, а именно: 1) на откровении, 2) на откровении и 3) на откровении, и больше ни на чем в мире, - для того чтобы в пылу спора мы как-нибудь не соблазнились через них позабыть вежливость, которая везде подобает откровению.
   452
   Религия в течение 1900 лет держала разум в наморднике. Задача профессоров философии заключается в том, чтобы европейскую мифологию контрабандно перевезти как философию.
   286
   453
   Существуют наемные убийцы истины и просвещения; как бы они ни прятались и ни маскировались, их узнают.
   454
   Нигде нет такой необходимости различать ядро и скорлупу, как в христианстве. Именно потому, что я люблю ядро, я иногда разбиваю скорлупу.
   Глава XV
   К МЕТАФИЗИКЕ ПРЕКРАСНОГО И ЭСТЕТИКЕ
   455
   Привлекательная, эстетическая сторона сказок, арабесок и Платонова "Парменида" заключается в том, что невозможное кажется в них возможным, причем сохраняется некоторая иллюзия истины: нарушен и изменен лишь один какой-либо закон, например, в арабесках закон тяготения; все прочее остается на месте, и тем не менее возникает совершенно новый строй вещей; на каждом шагу нас снова поражает в иных случаях невозможное; трудное стало легким, легкое трудным, из казавшегося ничем бьет ключом новый мир, и чудовищное исчезает в небытии.
   Что это действует на нас эстетически, т.е. возбуждает высшее сознание, происходит оттого, что мы сознаем тогда, насколько обусловлен этот чувственный мир и его законы, насколько он несуществен, случаен; и тем яснее мы познаем тогда, наоборот, противоположность его, то, с чем нельзя так играть - безусловное, существенное, необходимое.