Шоу Бернард. Охваченные страстью

Шоу Бернард
Охваченные страстью

   Бернард Шоу
   Охваченные страстью
   Пьеса-демонстрация
   В укромном углу гостиной курортного отеля сидят вдвоем
   на большом мягком диване джентльмен и дама. Стеклянные
   двери позади них открыты настежь летний вечер. Терраса
   выходит на залитую лунным светом гавань. В гостиной
   полутьма. Свет электрической лампы падает откуда-то
   сверху на диван с серебристо-серой обивкой и на две
   фигуры в вечерних туалетах, однако стены, оклеенные
   темно-зелеными обоями, остаются в тени. С обоих концов
   дивана стоит по стулу. Справа от джентльмена и позади
   него, у окна, - незатопленный камин. Слева от дамы
   дверь. Джентльмен сидит по правую руку от дамы.
   Дама очень привлекательна, у нее музыкальный голос и
   мягкие, приятные манеры. Она молода, то есть вы сразу
   видите, что ей меньше тридцати пяти и больше двадцати
   четырех. Джентльмен выглядит тоже не старше. Он
   довольно красив и рискует причесываться с оттенком
   поэтического дендизма, насколько это может позволить
   себе в Англии человек, не имеющий отношения к актерской
   профессии. Он явно сильно влюблен в свою даму и, уступая
   непреодолимому порыву, готов схватить ее в свои объятия.
   Дама. Не надо - будьте же хорошим. Пожалуйста, мистер Ланн! (Вскакивает и
   ускользает за диван.) Обещайте мне, что будете хорошим. Грегори Ланн. А я и так хороший, миссис Джуно. Я и не собираюсь быть
   нехорошим. Я вас люблю, вот и все. Я невероятно счастлив. Миссис Джуно. Вы в самом деле будете паинькой? Грегори. Я буду всем, чем вы хотите, чтобы я был. Говорю же вам - я люблю
   вас. Мне нравится любить вас. Я вовсе не хочу испытывать ни неловкости,
   ни досады, а так было бы, если б я поступал нехорошо. Я не хочу, чтобы
   и вам было бы неловко и досадно. Идите сюда и садитесь снова. Миссис Джуно (возвращаясь на диван). Вы уверены, что не желаете ничего, чего
   не следует? Грегори. Совершенно уверен. Я желаю вас.
   Она шарахается в сторону.
   Не пугайтесь. Мне нравится, что я вас желаю. Пока есть желания, есть
   основания жить. Удовлетворение - это смерть. Миссис Джуно. Да, но стремление к такому самоубийству подчас бывает
   непреодолимым. Грегори. Вы - дело другое. Миссис Джуно. Как??? Грегори. О, это получается нелюбезно, но по-настоящему тут нет ничего
   такого. Знаете ли вы, почему половина пар, оказывающихся в таком
   положении, как сейчас мы с вами, поступают нехорошо? Миссис Джуно. Потому что им не справиться с собой, если они позволят себе
   зайти слишком далеко. Грегори. Ничего подобного. Потому что им не остается ничего другого и у них
   нет другого способа поразвлечь друг друга. Вы понятия не имеете, что
   значит остаться наедине с женщиной, у которой ни на грош красоты и еще
   меньше уменья разговаривать. Что тогда мужчине делать? Интересно
   говорить она не может, а если он сам говорит интересно, она его не
   понимает. Глядеть на нее он не может, а если посмотрит, так видит
   только, что она некрасива. Не пройдет и пяти минут, как оба они ужасно
   соскучатся. Спасти положение можно только одним способом, и это то, что
   вы называете нехорошим. С красивой, остроумной, доброй женщиной у вас
   не остается времени для таких безумств. Ведь смотреть на нее, слушать
   ее голос, понимать все, что она хочет сказать, - это такое наслаждение,
   что больше ничего и не случается. Вот почему женщина, за которой будто
   бы числится тысяча любовников, редко имеет хотя бы одного, а глупые,
   неизящные бабы имеют их дюжинами. Миссис Джуно. Вот как! Правда, когда чувствуешь приближение опасности,
   болтаешь как сумасшедшая, чтобы ее отвести, даже если не так уж хочется
   отвести ее. Грегори. Никогда не бывает, чтобы так уж хотелось отвести опасность.
   Опасность приятна. А смерть - вовсе нет. Мы играем с опасностью; но
   настоящее наслаждение, в конце концов, - это ускользать от нее. Миссис Джуно. Нам, пожалуй, лучше прекратить этот разговор. Опасность вполне
   хороша, когда в конце концов удается ускользнуть от нее, но иногда ведь
   не удается. Скажу вам откровенно, я себя не чувствую так уверенно, как
   вы - если вы действительно уверены в себе. Грегори. Разумеется, миссис Джуно, вы вольны поступать как вам вздумается, и
   никто не может быть на вас в обиде. В том-то и тайна вашего
   необыкновенного очарования для меня. Миссис Джуно. Не понимаю. Грегори. Уж не знаю, как мне и подступиться к объяснению. Вся суть в том,
   что я, как говорится, человек порядочный. Миссис Джуно. Я сама так думала, пока вы не стали ухаживать за мной. Грегори. Да ведь вы же все время знали, что я люблю вас. Миссис Джуно.Конечно, знала. Но я полагалась на вас считала, что вы мне
   этого не станете говорить, я ведь думала, что вы человек порядочный.
   Теперь, когда вы вдруг выложили это, все испорчено. Кроме того, это
   было безнравственно. Грегори. Вовсе нет. Видите ли, я уже столько лет не смел позволить себе
   влюбиться. Я знаю тьму очаровательных женщин, но беда в том, что все
   они замужем. На мой вкус женщины становятся очаровательными, только
   достигнув полного развития, а к этому времени - если они действительно
   приятные женщины - их уже перехватили, они уже замужем. И тут мне, как
   человеку порядочному, приходится ставить предел своему расположению к
   ним. Если повезет, я могу добиться у них дружбы и даже очень горячего
   чувства; но порядочность по отношению к их мужьям, к их семейному
   очагу, к их счастью заставляет меня провести черту и не переходить ее.
   Разумеется, я очень высоко ценю нежные привязанности такого рода Вокруг
   меня много женщин, очень милых моему сердцу. Но около каждой из них
   если позволено так выразиться - торчит столб с надписью: "Нарушители
   будут преследоваться по закону". Как нам всем ненавистно такое
   предупреждение! У каждого прекрасного сада, перед каждой лощинкой с
   цветущими подснежниками, на каждом прелестном зеленом склоне мы
   натыкаемся на эту проклятую дощечку! И всегда тут же неподалеку сторож.
   Но каково видеть эту мерзкую надпись на каждой красивой женщине и
   знать, что неподалеку муж? Эта проклятая дощечка всегда оказывалась
   между мной и каждой славной и желанной женщиной, и наконец я стал
   думать, что для меня уже потеряна возможность разрешить себе когда-либо
   по-настоящему и без памяти влюбиться. Миссис Джуно. А вдовы вам не попадались? Грегори. Нет, Вдовы чрезвычайно редки в современном обществе. Теперь мужья
   живут дольше, чем бывало. А если и умирают, так у их вдов уже
   заготовлен целый список возможных мужей, стоящих на очереди. Миссис Джуно. Ну, а что вы скажете о молодых девушках? Грегори. Ах, кому нужны молодые девушки? Они несимпатичны. Они еще зеленые.
   Они меня не привлекают. Я их побаиваюсь. Миссис Джуно. Это приятно слышать женщине моих лет. Но все это не объясняет,
   почему, встретив меня, вы как будто отложили вашу щепетильность в
   сторонку? Грегори. Ну, это ясно. Я... Миссис Джуно. Нет, нет - пожалуйста, не объясняйте. Я не хочу знать. Мне
   достаточно вашего слова. Да это и не важно теперь. Путешествие наше
   закончилось, и завтра я отправляюсь на север, к моему бедному отцу в
   его имение. Грегори (удивленно). К вашему бедному отцу! Я думал - он жив. Миссис Джуно. Он и жив. С чего вы взяли, будто его нет на свете? Грегори. Вы сказали: к вашему бедному отцу. Миссис Джуно. Ах, это у меня такая привычка. Довольно глупая привычка,
   пожалуй. Но, по-моему, в мужчинах всегда есть что-то жалкое, и я говорю
   нечаянно "бедный" тот-то и тот-то, когда с ними ничего и не случилось. Грегори (слушая ее со все возрастающим беспокойством). Но... я... как же...
   О господи! Миссис Джуно. Что случилось? Грегори. Ничего. Миссис Джуно. Как "ничего"! (Вскакивает в волнении.) Что за глупости - вы
   больны? Грегори. Нет. Это из-за вашего покойного мужа. Миссис Джуно. Моего покойного мужа! Что вы хотите сказать? (Вцепляясь в
   него, с ужасом). Неужели он умер? Грегори (подымается, тоже перепугавшись). Неужели он жив? Миссис Джуно. Ох, зачем вы меня так пугаете. Конечно он жив. Но может быть,
   вам сообщили что-нибудь? Грегори. В день нашей первой встречи - на пароходе - вы говорили о вашем
   "бедном дорогом муже". Миссис Джуно (отпуская его и совершенно успокаиваясь). И это все? Грегори. Ну, а после вы называли его "бедный Топс". Всегда "бедный Топс" или
   "бедный милый Топс". Что мне было думать? Миссис Джуно (усаживаясь по-прежнему). Как вы меня напугали - ведь я-то
   нехорошо поступала по отношению к нему. И вы тоже. Грегори (в изнеможении опускаясь на свое место). Значит, вы хотите сказать,
   что вы не вдова! Миссис Джуно. Боже мой, ну конечно нет! Я же не в трауре. Грегори. Значит, я все время вел себя как мерзавец! Я нарушил слово, данное
   матери. Теперь совесть у меня никогда не будет чиста. Миссис Джуно. Простите, пожалуйста. Я думала, вы знаете. Грегори. Вы думали, я распутник? Миссис Джуно. Нет, если б я так думала, то, разумеется, не стала бы и
   говорить с вами. Я думала, что нравлюсь вам, но считала, что вы знаете
   и будете держать себя по-хорошему. Грегори (тянется к ней). А я думал, что это бремя - быть хорошим - наконец
   спадет с моей души. Я видел только грудь, на которой я могу найти
   покой. Грудь прекрасной женщины, о которой я мог бы мечтать без чувства
   вины. И что же я вижу? Миссис Джуно. Совершенно то, что вы видели раньше. Грегори (с отчаянием). Нет, нет. Миссис Джуно. Что же другое? Грегори. "Нарушители будут преследоваться по закону". Миссис Джуно. Не будут, если придержат свои языки. Не надо быть таким
   трусом. Мой муж не съест вас. Грегори. Меня не пугает ваш муж. Меня пугает моя совесть. Миссис Джуно (теряя терпение). Вот что: я вовсе не считаю себя обиженной или
   оскорбленной, так как между нами не произошло ничего такого, что
   выходило бы за границы приличий и дружеских бесед. Подумать только:
   взрослый человек толкует об обещаниях, данных матери! Грегори (прерывая ее). Да, да, все это мне известно: получается без
   романтики, не по Дон Жуану, не по-передовому, но все-таки это
   чувствуется. Это засело в нашей плоти и крови гораздо глубже, чем
   всякий романтический вздор. Мой отец однажды попал в скандальную
   историю: вот почему моя мать заставила меня дать ей слово никогда не
   ухаживать за замужней женщиной. И теперь, когда это со мной случилось,
   я не могу считать себя честным человеком. Не делайте вид, будто вы
   презираете меня или насмехаетесь надо мной. У вас тоже такое ощущение.
   Вы сейчас сказали, что собственная ваша совесть заговорила, когда вы
   вспомнили о своем муже. А что же будет, когда вы подумаете о моей жене? Миссис Джуно (вскакивая в ужасе). О вашей жене!!! И вы смеете преспокойно
   объявлять мне, что вы женаты! Грегори. Я никогда не уверял вас, что я не женат. Миссис Джуно. О-о-о! Вы мне ни разу не намекнули, что у вас есть жена. Грегори. Нет, намекал. Я обсуждал с вами вещи, понятные по-настоящему лишь
   людям, состоящим в браке. Миссис Джуно. О-о! Грегори. Я полагал, что это самый деликатный способ объяснить вам мое
   положение. Миссис Джуно. Ну, знаете, вы просто великолепны. По-моему, это вульгарно.
   Подумать только! И еще говорить о порядочности! Однако теперь, когда мы
   все знаем друг о друге, остается сделать одно: не соблаговолите ли вы
   уйти? Грегори (нерешительно поднимается). Мне бы следовало... Миссис Джуно. Вот и уходите. Грегори. Да. Э-э... (Пытается уйти.) Я-я-я как-то не могу уйти. (Беспомощно
   садится снова.) Совесть моя действенна, воля моя парализована. Это
   по-настоящему ужасно. Вам не трудно позвонить и велеть, чтобы меня
   выставили отсюда? Вам бы это следовало сделать. Миссис Джуно. Как! Устроить скандал на весь отель? Ни за что. Не говорите
   глупостей. Грегори. Да-да; но я не могу уйти. Миссис Джуно. Тогда я могу. Прощайте. Грегори (вцепляясь в ее руку). Вы в самом деле можете? Миссис Джуно. Разумеется. Я... (Колеблется.) Ох, боже мой!
   Они беспомощно глядят друг на друга.
   Я не могу. (Опускается на диван.) Грегори (продолжает держать ее руку). Ради всего святого, соберитесь с
   духом. Дело в самообладании. Миссис Джуно (отнимая руку и отодвигаясь в угол дивана). Нет, дело в
   расстоянии. Самообладание хорошо, когда между вами два-три ярда или на
   пароходе, где все на вас смотрят. Ближе не придвигайтесь. Грегори. Ужасная история. Я хочу уйти. И не могу. Миссис Джуно. Я считаю, вам следует уйти.
   Он делает усилие, и она тотчас добавляет.
   Попробуйте только, и я кинусь вам на шею и опозорю себя. Умоляю вас:
   сидите тихо и будьте паинькой. Грегори. Умоляю вас - бегите прочь. Надеюсь, я окажусь в силах позволить вам
   уйти ради вашего же блага. Но сердце мое будет разбито. Миссис Джуно. Я не хочу разбивать ваше сердце. Я и подумать не могу, что вы
   будете сидеть тут один. Я и подумать не могу, что буду сидеть одна
   где-нибудь в другом месте. Это так бессмысленно, так нелепо - когда мы
   могли бы быть так счастливы. Я не хочу быть ни безнравственной, ни
   жестокой. Но вы мне очень нравитесь. И мне хочется быть нежной и
   доброй. Грегори. Мне следует поставить предел. Миссис Джуно. Да, да, следует, мой дорогой. Скажите мне: я вам в самом деле
   нравлюсь? Я не спрашиваю, любите ли вы меня - любить вы могли бы и
   горничную... Грегори (пылко). Нет! Миссис Джуно. Да, да, могли бы. Да разве это важно? Вы в самом деле влюблены
   в меня? Мы ведь друзья, товарищи? Вам было бы жалко, если б я умерла? Грегори (вздрагивая). Ах, не надо! Миссис Джуно. А вдруг это обыкновенная пустая мужская забава? Простой флирт
   на пароходе? Грегори. О нет, нет - ничего такого плохого, вульгарного, дурного не было.
   Уверяю вас, я только хотел быть вам приятным. Я и сам не заметил, как
   чувство овладело мной. Миссис Джуно. И вы охотно позволяли ему овладевать вами? Грегори. Я позволял ему овладевать мною, потому что думал, будто еще есть
   время... Миссис Джуно. Ах, к черту это все.! Сибторп дороже... Грегори. Сибторп? Миссис Джуно. Сибторп - имя моего мужа. Теперь, говоря с вами, мне не
   годится называть его Топс. Грегори (хихикнув). Я подумал, что это какой-нибудь напиток. Но я не вправе
   смеяться над ним. Мое имя Грегори, это похоже на название пудры. Миссис Джуно (обескураженно). Чего еще ждать от мужчины? Предлагаешь ему от
   глубины сердца самые горячие, самые дружественные чувства, а ему в
   голову приходят разные дурацкие шутки. Из-за такой шутки вы способны
   забыть меня. Грегори. Забыть вас! О, если б я только мог! Миссис Джуно. А если б могли, то и забыли бы? Грегори (устыдившись и закрывая лицо руками). Нет - лучше умереть. Я
   ненавижу сам себя. Миссис Джуно. А я собой горжусь. Так весело быть безрассудной. Интересно, а
   мужчина может быть безрассуден? Грегори (отважно выпрямляясь). Нет. Я не безрассуден. Я знаю, что делаю:
   совесть моя бодрствует. Но где же любовное опьянение? где безумства?
   где исступление, заставляющее мужчину отказаться от целого мира ради
   обожаемой женщины? Ничего подобного я не испытываю. Я вижу, что не
   стоит и стараться, что все это неправильно. Никогда в жизни не был я
   так хладнокровен, так практичен. Миссис Джуно (раскрывая ему свои объятия). Но вы не в силах устоять передо
   мной. Грегори. Я должен устоять. Мне бы следовало. (Бросается в ее объятия.) О,
   моя дорогая, сокровище мое, мы еще пожалеем об этом. Миссис Джуно. Мы можем простить это себе. А простили бы мы себе, если б
   упустили такой миг? Грегори. Я все-таки возражаю. Я - против. Что-то толкнуло меня в пропасть. Я
   не виноват. Это безумное счастье, эта чудесная нежность, этот взлет к
   небесам способны наполнить меня трепетом до самых глубин души...
   Она в восторге прячет лицо у него на груди.
   ...но все это не может заставить сдаться мой разум и не может
   обольстить мою совесть, которая вопиет к небесам, что не по своей воле
   я допускаю это недостойное поведение. Я отвергаю блаженство, которое вы
   дарите мне. Миссис Джуно. Да бросьте вы свою совесть. Говорите мне, как вы счастливы. Грегори. Нет, нет, я призываю вас вспомнить о своем долге. Но ax! - я охотно
   бы отдал вам жизнь, скажи вы только, что испытываете ко мне миллионную
   часть того, что я чувствую сейчас к вам. Миссис Джуно. О да, о да! Удовлетворитесь же этим. Не требуйте большего.
   Пустите меня. Грегори. Не могу. У меня нет воли. Сейчас нами правит то, что сильнее и вас
   и меня. Ничто ни на земле, ни на небе не может разлучить нас теперь.
   вы знаете это, ведь знаете? Миссис Джуно. Ах, не заставляйте меня произносить эти слова. Конечно, знаю.
   Ничто, ни жизнь, ни смерть, ни позор, ничто не может разлучить нас.
   В коридоре раздается прозаичный мужской голос: "Отлично.
   Это, наверно, здесь".
   Вздрогнув, оба приходят в себя, отпускают друг друга и
   отскакивают в разные стороны к стенам гостиной.
   Грегори. Вот что разлучило нас. Миссис Джуно (страшным шепотом). Ш-ш-ш! Это голос моего мужа. Грегори. Не может быть: это просто наша нечистая совесть.
   Женский голос: "Вот дверь в гостиную. Я помню ее".
   Грегори. Господи боже! Мы оба сошли с ума. Это голос моей жены. Миссис Джуно. Быть не может! Все как во сне. Мы...
   Дверь открывается; и в розовом свете, льющемся из
   коридора, оклеенного к тому же красноватыми обоями,
   словно оперный Тангейзер на пороге Венериного грота,
   появляется Сибторп Джуно вместе с миссис Ланн. Он
   энергичный, суетливый человечек, старающийся придать
   себе бравый вид тем, что подкручивает кончики усов и
   весьма обдуманно одевается. Она - высокая, внушительная,
   красивая томная женщина со сверкающими черными глазами и
   длинными ресницами. Они направляются к дивану, не
   замечая в полутьме двух дрожащих фигур, прижавшихся к
   боковым стенам гостиной. Фигуры бесшумно выскальзывают в
   стеклянные двери и исчезают.
   Джуно (учтиво). Ну вот. (Подходит к дивану.) Располагайтесь. Уверен, что вы
   устали.
   Она садится.
   Вот так. (Садится слева от нее.) Ой! (Вскакивает.) Диван совсем теплый. Миссис Ланн (со скукой). В самом деле? Я не заметила. Наверно, солнце его
   нагрело. Джуно. Я почувствовал вполне определенно - я ведь одет легче, чем вы.
   (Садится и начинает со вздохом облегчения.) Какое счастье сойти с
   парохода и получить отдельную комнату! Хуже всего на пароходе - это
   быть все время под наблюдением. Миссис Ланн. Чем же это плохо ? Джуно. Да, конечно, плохого ничего нет; по крайней мере, я предполагаю, что
   нет. Но знаете ли, романтика путешествия отчасти в том, что все время
   ожидаешь, будто что-то может случиться, а чего же ждать, когда вокруг
   тьма народу и ровно ничего случиться не может. Миссис Ланн. Мистер Джуно, романтика хороша на борту корабля, но, едва вы
   ступаете на почву Англии, романтике приходит конец. Джуно. Нет, это обычное заблуждение иностранцев. Мы - англичане - самый
   романтический народ на свете. Да ведь само мое присутствие здесь - уже
   романтика. Миссис Ланн (чуть иронически). В самом деле? Джуно. Да. Вы догадались, разумеется, что я женат. Миссис Ланн. О, это ничего. А я замужем. Джуно. Вот и слава богу. На мой взгляд, взгляд англичанина, страсть без
   чувства вины - не настоящая страсть. Я человек пылкий, миссис Ланн, тут
   уж ничего не поделаешь. Трагедия моей жизни в том, что я совсем молодым
   женился на женщине, которую не мог не полюбить. Я мечтал о греховной
   страсти, о чем-то настоящем, безнравственном, но мне не хотелось и
   глядеть ни на одну женщину, когда рядом была моя жена. Шли годы, я
   чувствовал, как уходит моя молодость, а в жизни моей не случалось
   ничего романтического. Брак - дело хорошее, но это не романтика. В нем,
   знаете ли, нет ничего безнравственного. Миссис Ланн. Бедняжка! Как вы, вероятно, страдали! Джуно. Нет. Беда в том, что все было так мирно. Я хотел страдать. Счастливый
   брак так надоедает. Распадаются всегда именно счастливые браки. В конце
   концов мы с женой решили, что нам нужен отпуск. Миссис Ланн. Но разве вы не уезжали куда-нибудь каждый год? Джуно. Ах, к морю и все такое! Нет, мы думали о другом. Нам нужен был отпуск
   друг от друга. Миссис Ланн. Как странно! Джуно. Она сказала, что это чудная мысль. Что домашнее благополучие
   превращает нас в полных идиотов. Что ей тоже нужен отпуск. И мы решили
   пуститься в кругосветное путешествие в противоположных направлениях. Я
   отправился в Суэц в тот день, когда ее пароход отплыл в Нью-Йорк. Миссис Ланн (вдруг начиная проявлять внимание). Это как раз то, что сделали
   мы с Грегори. Интересно знать, а вдруг ему понадобился отпуск от меня!
   Он-то говорил, что мечтает о радостной встрече со мной после длительной
   разлуки. Джуно. Что может быть романтичней? Кто, кроме англичанина, додумается до
   такого? Пожалуй, я кажусь не очень темпераментным вам, с вашей бурной
   южной кровью... Миссис Ланн. Что-о-о ? Джуно. С вашей южной кровью. Помните, в тот вечер на пароходе, когда я пел в
   салоне "Прощайте, прощайте, Испании милые девы", вы мне сказали, что вы
   по рождению дева Испании? Ваша дивная андалузская красота говорит сама
   за себя. Миссис Ланн. Вздор! Я родилась на Гибралтаре. Моим отцом был капитан
   Дженкинс. Служил в артиллерии. Джуно (пылко). Темперамент определяется климатом, а не национальностью.
   Огненное солнце Испании пылало над вашей колыбелью; громы британских
   пушек качали ее. Миссис Ланн. Какое красноречие! Вы напоминаете мне моего мужа, когда он был
   влюблен, - до того как мы поженились. Вы влюблены? Джуно. Да, и в ту же женщину. Миссис Ланн. Ну разумеется, я и не предполагала, что вы влюблены в двух
   женщин сразу. Джуно. Вы, кажется, меня не поняли. Я хотел сказать, что влюблен в вас. Миссис Ланн (впадая в глубочайшую скуку). Ах, вот что! Мужчины в меня
   влюбляются. Они все, вероятно, принимают меня за существо с
   вулканическими страстями - право, не знаю почему. Ведь все
   вулканические женщины, каких я знаю, маленькие, рыженькие, некрасивые
   созданьица. Вулканы среди людей, по-моему, это не респектабельно. И мне
   так надоела эта тема! У нас в доме всегда толкутся женщины, влюбленные
   в моего мужа, и мужчины, влюбленные в меня. Мы не возражаем, потому что
   приятно ведь иметь общество. Джуно. И ваш муж отличается тем же бесчувствием, что и вы? Миссис Ланн. О, Грегори вовсе не бесчувственный, далеко нет. Только я для
   него единственная женщина на свете. Джуно. А вы-то? Вы на самом деле такая бесчувственная, как вы уверяете? Миссис Ланн. Ничего подобного я не говорила. Я по природе вовсе не
   бесчувственная. Но - не знаю, заметили ли вы - я, как говорится,
   довольно хороша собой. Джуно (пламенно). Заметил ли я! О, миссис Ланн! Способен ли я замечать
   что-либо иное с тех пор, как мы встретились! Миссис Ланн. Вот и пошло и пошло, как у всех остальных! Подумайте, можно ли
   надеяться, что женщина не станет бесчувственной, когда она с семнадцати
   лет по три раза в неделю слышит такие речи? Сначала это меня
   расстраивало и пугало, потом стало нравиться. С Грегори все дошло до
   высшей точки - потому-то я и вышла за него замуж. Дальше это сделалось
   просто забавой, о которой и беспокоиться не стоило. Затем раз или два
   это мне пригодилось в качестве укрепляющего средства, когда мне было
   плохо. Теперь это просто отчаянная скука. Я не сержусь на ваше любовное
   признание - вам, кажется, оно доставило даже некоторое удовольствие.
   Вполне понимаю - вы меня обожаете, но, уж простите меня, я предпочла
   бы, чтобы вы не твердили больше об этом. Джуно. И для меня нет никакой надежды? Миссис Ланн. О, пожалуйста. Грегори придумал, чтобы замужние женщины
   составляли списки мужчин, за которых они могли бы выйти замуж,
   оставшись вдовами. Я вас запишу для вашего спокойствия. Джуно. А список длинный? Миссис Ланн. Вы имеете в виду настоящий список? Не тот, что я показываю
   Грегори: в том сотни имен, но короткий, мой собственный тайный список,
   которого ему лучше не видеть, да? Джуно. Неужели вы запишете меня в него? Пожалуйста, запишите! Миссис Ланн. Ну, может быть, и запишу.
   Он целует ей руку.
   Однако зачем же сразу злоупотреблять своей привилегией? Джуно. Можно мне называть вас по имени? Миссис Ланн. Ах нет, оно слишком длинное. Нельзя все время называть женщину
   Серафита. Джуно (с восхищением). Серафита! Миссис Ланн. Дома меня звали Салли, но, когда я вышла замуж за человека по
   фамилии Ланн, разумеется, это получалось как-то неловко. Я люблю так
   пошутить. Зовите меня для краткости миссис Ланн. И давайте сменим тему,
   не то я засну. Джуно. Я не могу сменить тему. Нет для меня другой темы. Зачем же вы вносили
   меня в свой список? Миссис Ланн. Потому, что вы поверенный по делам. Грегори - поверенный. Я
   привыкла, что у меня муж - поверенный и что он рассказывает мне то,
   чего нельзя рассказать никому другому. Джуно (уныло). И это все? Не может быть, чтобы зов любви никогда не
   пробуждал вас. Миссис Ланн. Нет - ее зов усыпляет меня.
   Джуно всем своим влюбленным видом решительно протестует.
   Не стоит, мистер Джуно, я безнадежно респектабельна - все Дженкинсы
   такие. Неужто вы не понимаете, что, не будь большинство женщин таково,
   мир не мог бы идти своим путем? Джуно (угрюмо). Вы думаете, что это респектабельный путь? Но как поверенный
   могу сказать вам... Миссис Ланн. Чепуха! Конечно, все нереспектабельные люди, запутавшиеся в