Капитан лежал на хвосте седьмого самолета, проверяя шарниры рулей
высоты, когда кто-то похлопал его по спине. Время близилось к вечеру,
поэтому Гарамонд торопился закончить работу и продолжал свою кропотливую
возню. Однако неизвестный не отставал. Тогда капитан сел и увидел перед
собой морщинистое лицо О'Хейгана. Ученый никогда не выглядел особо
жизнерадостным, но сейчас его унылость приобрела черты вселенская скорби.
Тревога заставила Гарамонда проглотить слова упрека. Он выключил налобный
фонарь и соскользнул на землю.
- Что-нибудь случилось, Деннис?
О'Хейган озабоченно кивнул.
- Детектор зарегистрировал первую частицу.
- Дельта-частицу?!.. - Капитан вытер лоб тыльной стороной ладони. -
Почему же вы не радуетесь? Ведь они-то нам и нужны!
- Мы успели восстановить только восемьдесят процентов площади экранов.
- Ну и что?
- Слишком быстро, Вэнс. Я дважды проверял расчеты Майка Монкастера, к
ним не придерешься. При двух экранах с общей площадью пятьсот квадратных
метров это должно было произойти дней через восемьдесят, даже девяносто.
Вероятность...
- Пустяки! Нам просто повезло! - со смехом перебил его Гарамонд,
удивляясь, что еще не разучился смеяться. - Тот самый случай, когда законы
вероятности немножко подвирают. Признайтесь, Деннис, они обязаны время от
времени давать ошибку.
О'Хейган мрачно помотал головой.
- Законы вероятности, друг мой, никому ничем не обязаны.
Впервые в воздух поднялись все восемь самолетов. Они стартовали в
туманной прохладе и, оторвавшись от взлетной полосы, потянулись к голубым
небесным аркам. На оптимальной пятисотметровой высоте, обмениваясь краткими
сигналами, неуклюжие птицы выровнялись, построились клином, а потом, описав
прощальный круг над лагерем, взяли курс на восток. Вот тень последнего
скользнула по металлической скорлупе "Биссендорфа", и стая пропала в
туманной дымке.
8-й день пути. По расчетам пройдено 94.350 километров.
Эти записи задуманы как дневниковые, но я решил обойтись без
традиционных сокращений, к которым прибегают любители, быстро охладевающие к
долгой писанине, и растянуть это занятие.
Видимо, правильнее было бы назвать его бортовым журналом. Хотя журнал
ведут для записи событий, происшедших во время путешествия, а мои
нерегулярные заметки, вероятно, будут посвящены псевдособытиям в условиях
однообразия. Несмотря на мое решение, я все же собираюсь вместо слова
"Орбитсвиль" писать большое "О". Это и короче, и лучше отражает его суть.
Клифф Нейпир правильно понял мою нелюбовь к автопилотам. Ручное
управление, рассуждал я, хоть как-то займет нас и избавит от скуки. Не
тут-то было. На борту нас пятеро, мы ведем машину, сменяя друг друга. Вахты
составлены с таким расчетом, чтобы в кабине день и ночь находился опытный
пилот, то есть, либо Бронек, либо я. Но в течение суток бывает лишь два
коротких отрезка времени, когда управлять самолетом сложнее, чем, допустим,
автомобилем.
По "утрам" холодные воздушные слои, которые часами равномерно
опускались, медленно перемешиваясь, вдруг начинают резко прогреваться. Тогда
конвективные потоки вызывают весьма бурные атмосферные явления - от
гигантских вихрей до проливных дождей. С приходом "ночи" начинается
обратный, вероятно, даже более сложный процесс, когда остывший воздух,
опускаясь, сталкивается с восходящими потоками от все еще горячей
поверхности земли.
Короче говоря, два раза в день мы полчаса крепко держимся за штурвал и
неотрывно смотрим на приборы. Боюсь, этого мало, лететь-то нам целых три или
четыре года. Но все же мы счастливее других, у нас есть маленькое
дополнительное занятие - поддерживать курс в угоду прихотям инерциального
датчика направления. Внутри этого простого черного ящика, сделанного
командой О'Хейгана, смонтирован примитивный электронный мозг, который
захвачен маниакальной мыслью сверять наш курс по азимуту, заложенному в
память. Всякий раз, когда мы отклоняемся, мигалка индикатора надоедливо
подсказывает, куда повернуть, и не унимается, пока экипаж не вернется на
праведную стезю. Остальные самолеты эскадрильи держатся за нами.
К черному ящику подключен дельтонный детектор с сечением ловушки в один
квадратный метр. Года через два, когда мы подойти ближе к Бичхэд-Сити,
детектор начнет регистрировать дельта-частицы, и ящик скорректирует
направление. Иногда я наблюдаю и за детектором, хотя в этом нет
необходимости: поправка вносится автоматически, а в цепи детектора имеется
динамик, который должен щелкнуть в момент срабатывания ловушки. Но я все
равно смотрю... и мечтаю о встрече с Э.Л. Нет, обойдемся без аббревиатур. С
Элизабет Линдстром.
День 23-й. Позади около 278.050 километров.
Пройдена примерно сороковая часть пути, то есть округленно почти семь
витков вокруг Земли. Без остановки. Иначе говоря, за 23 дня мы преодолели
такое же расстояние, какое луч света пролетает за секунду. Чересчур
обескураживающее сравнение для тех, кто привык к полетам с артуровскими
скоростями во много раз быстрее света. Утешает лишь то, что мы узнали много
нового об О.
Я отчего-то всегда полагал, будто весь он занят однообразной степью.
Быть может, с этого все начиналось много эпох тому назад, но позже ветрами
надуло настоящие горы. Они, правда, невысокие, хотя кто знает, что еще ждет
нас на неисследованной суше площадью в пять миллиардов Земель? Итак, есть
горы, иногда - покрытые ледниками, изредка попадаются реки и даже неширокие
моря. Наш перелетный клин пересекает их по прямой. Время от времени
различаем в телескоп стада пасущихся животных. Наверное, кто-то из
предшественников не сразу освоил методику добычи и переработки растительных
белков.
Неожиданное разнообразие ландшафта отчасти скрашивает монотонность
путешествия, но вскоре все моря и горы кажутся близнецами.
Написав в прошлый раз, что мы пятеро счастливее других, я упустил из
виду наших ученых. Сэмми Ямото в "четверке" с головой погрузился в
астрономические наблюдения и расчеты, включая точное измерение ширины
дневных и ночных полос. Он утверждает, будто даже на своем импровизированном
оборудовании сумел бы теперь вычислить азимут на Бичхэд-Сити с точностью до
градуса. Подозреваю, он пропускает вахты за пилотским штурвалом, иначе вряд
ли смог бы заниматься изысканиями. Надеюсь, это не так, ведь он один из
самых неопытных летчиков и должен почаще практиковаться. На первый взгляд,
пяти человек экипажа вполне хватит, но ведь кто-то может заболеть, а я не
планирую длительных остановок. Машина, вынужденная надолго приземлиться,
будет разобрана на запасные части и больше не взлетит. Вместе с ней
останется и экипаж.
Клифф Нейпир в "двойке" заполняет часы досуга, помогая Дениз Серра
регистрировать флуктуации излучений и гравитационного поля.
Иногда я жалею, что Дениз летит не со мной. Разумеется, это можно
устроить, но, оттолкнув ее в ту ночь, я обязан уйти с ее пути. Сейчас даже
во сне я вижу Крис и Эйлин мертвыми. Значит, я свыкаюсь с их утратой и,
кажется, уже вероломно подыскиваю замену Эйлин. Особого влечения к
постельным утехам я не испытываю, причем, уверен, дело здесь не в пережитках
отношений с подчиненными, когда обилие серебряного шитья на мундире давало
право взять любую женщину из команды.
Во всем, что не касается непосредственных задач перелета, старая
иерархия у нас окончательно упразднена. Не обошлось, наверное, без влияния
О. Помню, я слегка опешил, увидев списки желающих сопровождать меня.
Почему-то мне казалось, что все они будут из младшего командного состава, то
есть люди, имеющие виды на карьеру. Но из семидесяти человек половина
оказалась рядовыми астронавтами. Я отношусь ко всем одинаково и обращаюсь
как с равными.
О уравнял нас всех.
По сравнению с ним мы - человеческие электроны. Слишком ничтожны, чтобы
можно было углядеть знаки различия.
День 54-й. Примерно 620.000 километров.
Мы снова в воздухе после первой запланированной посадки. После
семинедельного полета мысль о предстоящей трехдневной остановке очень
подбадривала. Восемь опытных пилотов посадили эскадрилью на ровную площадку
в идеальном строю. Дни на земле провели, загружая скошенную траву в
перерабатывающие агрегаты.
В О стоит так называемая зима. Солнце в зените, но дни короткие, воздух
прогревается несильно, поэтому днем свежо, а ночью по-настоящему холодно.
Все это заставляет задуматься, почему создатели О позаботились о смене
времен года. Если верно мое предположение о галактическом "приюте" или
"гостинице", то, видимо, они предварительно изучили разумные формы жизни в
окрестностях звезды Пенгелли и обобщили данные о приемлемых параметрах
окружающей среды. Стало быть, на большинстве обитаемых планет условия весьма
близки к земным, и сами они схожи с колыбелью человечества. В таком случае
не есть ли это универсальная предпосылка развития разума? Не вижу связи.
Ведь люди сначала появились в экваториальном поясе Земли, где времен года
практически нет.
Похоже, погода во время следующих остановок тоже не будет доставлять
нам неприятностей. Другое дело - наше физическое состояние. Нетрудная задача
накосить и перекидать стожок травы - для многих оказалась почти непосильной.
Все устали, мышцы ноют. Решили не пренебрегать в полете тренировками,
разработали целый комплекс упражнений.
День 86-й. Приблизительно 1.038.000 км.
Если и дальше все пойдет так же гладко, то путешествие займет меньше
времени, чем предполагалось. Правда, "семерка" стала вибрировать на
максимальной скорости, закапризничал подшипник правого винта. Пришлось
убавить скорость на двадцать километров. Подшипники для осей пропеллеров
полагалось делать из магнитно-антифрикционного сплава сорта Е. Неужели такой
материал способен износиться за восемьдесят дней непрерывной работы?
Подозреваю, что Литмен мог заменить его на сорт D или даже С, хотя, может,
не по злому умыслу. Наверное, просто не хватило сплава высшего сорта. Знай я
об этом раньше, приказал бы разобрать какое-нибудь стационарное корабельное
оборудование. Конечно, у толстяка Литмена появился бы новый повод для
недовольства. Как быстро он стал строптивым брюзгой!
Теперь придется внимательно следить за всеми осевыми подшипниками, ведь
у нас нет ни запасного сплава, ни возможности выдержать допуски при
обработке. Словно археологи, мы все глубже зарываемся в прошлое, проходим
сквозь слои технической культуры и сами же при этом регрессируем.
Полет проходит пока без происшествий. Моря, озера, горы, леса, прерии
становятся все однообразнее. Миллион километров - незаметный отрезок
окружности О, однако я теряюсь, когда пытаюсь умом охватить это расстояние.
В школе нас учили, что разум человека не в состоянии постичь значение
светового года. Теперь я знаю: мы не в силах представить себе даже световую
секунду. Наша группа преодолела путь, равный двадцати пяти кругосветкам, а я
все трепыхаюсь, словно птица в силках, застряв мыслью где-то между третьей и
четвертой горной грядой. Они встали непреодолимым барьером перед сознанием,
а тело все летит вперед, не ведая об опасности возникшего разрыва.
День 93-й. Приблизительно 1.080.000 километров.
Я меняюсь. Как Литмен, как другие.
Иногда я вообще забываю об Элизабет Линдстром, а воспоминания об Эйлин
с Крисом не вызывают прежней острой боли. Я извлекаю их словно драгоценности
из шкатулки и, полюбовавшись, спокойно убираю обратно. Крышка закрыта, пусть
полежат до следующего раза. Нашу жизнь можно сравнить с алгебраической
суммой, когда положительные величины радости и счастья отрицаются
составляющими страдания и смерти близких. Может ли такая сумма иметь
положительный баланс? Мне хочется спросить об этом того, кто сможет меня
понять, но Дениз - в другой машине.
День 109-й. Примерно 1.207.000 километров.
Потеряна "шестерка" Тэймена. Это случилось во время второго
приземления. Мы снизились строем над, казалось бы, идеально гладкой
равниной, но самолет Тэймена, наткнувшись на незамеченный в траве камень,
сломал одно из шасси и завалился на крыло. Никто не пострадал, а "шестерку"
пришлось списать в утиль. Чтобы уменьшить риск повторения подобных
происшествий, впредь будем приземляться гуськом.
Тэймен и его экипаж, в составе которого две женщины, восприняли неудачу
философски. Мы задержались на сутки, чтобы помочь им устроить долговременное
жилье. Сняли с самолета ненужные экипажу детали, и тут же заменили подшипник
правого двигателя "семерки".
Сейчас опять идем на крейсерской скорости. Жаль, что все так вышло, нам
будет не хватать оптимизма Джека Тэймена. Странно, но особенно я сожалею о
потере "шестерки" ночью. У нас нет радиоальтиметров, поскольку на О не
распространяются радиоволны, барометры ненадежны из-за свойств атмосферы,
поэтому для определения высоты применяется допотопное приспособление,
состоящее из двух лазеров на носу и хвосте каждой машины. Приборы укреплены
так, чтобы передний рубиновый луч и белый задний скрещивались внизу, под
каждым самолетом, и, если он хорошо держит высоту, по земле скользит розовое
пятно. Ночью мы видим внизу клин огней, сопровождающий наш строй. Теперь
пропал один из светляков, это сразу заметно и навевает печальные мысли.
День 140-й. Около 1.597.000 километров.
Десять дней продолжаются неприятности с подшипниками. Скорость снижена
на пятьдесят км/ч, и при возрастающем износе деталей падает постоянно. Все
порядком обескуражены, а я в какой-то степени даже доволен, хотя виду не
подаю. Если из строя выйдет одновременно несколько самолетов, люди получат
возможность устроиться с относительными удобствами и основать более крупную
колонию. Я обсуждал с Нейпиром создавшееся положение по светофону. Даже
Клифф, кажется, приуныл.
Единственное "обнадеживающее" обстоятельство заключается в том, что
неприятности происходят только на машинах с третьей по восьмую. Номера были
даны им в том порядке, в котором они сходили с конвейера. На первой и
второй, то есть у нас с Клиффом - пока все в норме. Значит, Литмену хватило
сплава Е только на четыре мотора.
Я взял слово "обнадеживающее" в кавычки, потому что такая потеря
самолетов на столь ранней стадии перелета может погубить всю экспедицию.
Чтобы дойти до цели, потребуется многое, а ресурсов уже не остается.
Пишу ночью, никак не могу уснуть. Я боюсь. Не просто избавиться от
страха перед О, который...
Увидев Джо Бронека, покинувшего место второго пилота и появившегося в
проходе между койками, Гарамонд отложил перо.
- В чем дело, Джо? - спросил он, захлопывая тетрадь.
- Видите ли, сэр...
- Просто Вэнс.
- Простите, я... Вэнс, прошу вас пройти на минутку в кабину. Там что-то
непонятное.
- На каком приборе?
Бронек мотнул головой.
- Не на приборе. На горизонте. Там огни. Похоже, впереди какой-то
город. Или вроде того.
Хотя Бронек показал, куда смотреть, Гарамонду понадобилось время, чтобы
разглядеть желтоватое зарево. Выглядело оно малоутешительно.
Делия Лиггетт, сидевшая за штурвалом, подняла голову.
- Неужели нам повезло?
- Это не Бичхэд-Сити, - отрезал Гарамонд.
- Я думала, мы допустили ошибку в вычислениях.
- Конечно, оценка расстояния, которое пролетел "Биссендорф", груба, но
не настолько же. Бичхэд-Сити мы увидим года через два.
- Тогда что там такое?
- Кто знает? Может, неизвестное явление природы?
- Нет, - сказал Бронек и протянул Гарамонду бинокль. - Поглядите-ка.
- Действительно, город. Опять инопланетяне, - наведя бинокль на
резкость, задумчиво произнес капитан. - Они дьявольски далеко забрались!
Тут раздался голос из светофона:
- Говорит Второй. Как слышите меня?
- Слышим нормально, Клифф.
- Вы видите то же, что и мы?
- Ты подумал о том же, о чем и я?
Нейпир заколебался.
- Да, если ты имеешь в виду расстояние от Окна. Полагаю, эти
инопланетяне попали на Орбитсвиль задолго до нас. Видал, куда забрели. Им
могли понадобиться сотни, даже тысячи лет.
- Охота была сюда тащиться. Орбитсвиль всюду одинаков, здесь ничем не
лучше, чем в других местах.
- Это с нашей точки зрения, Вэнс. Другим может казаться иначе.
- Не знаю, не знаю, - с сомнением протянул Гарамонд.
Он сел в запасное кресло и стал дожидаться зари. Но через час, когда
вал дневного света промчался с востока на запад, видимость ухудшилась. Чужой
город, хотя до него осталась какая-то сотня километров, неожиданно слился с
местностью. В бинокль были видны едва различимые на фоне зелени разноцветные
пятнышки. Во время светофонного обмена мнениями кто-то выразил надежду, что
тут можно разжиться новыми подшипниками или как-нибудь восстановить старые.
Капитан в глубине души тоже рассчитывал на высокий уровень технологии
инопланетян. Однако чем больше сокращалось расстояние до поселения,
маячившего впереди, тем явственнее оно смахивало на старинный городок
американского Запада.
- Слишком уж сельский вид у этого мегаполиса, - заметил геолог Ролстон,
взяв у капитана бинокль.
- Нельзя мерить чужую культуру на свой аршин, - ответил тот. - Хотя у
меня такое же чувство: перед нами малоразвитая сельскохозяйственная община.
На мой взгляд, всякая раса, поселившись на Орбитсвиле, превращается в
фермерскую; в других занятиях просто нет надобности.
- Минуточку, Вэнс! - Ролстон напрягся. - Не исключено, что мы все-таки
получим свои подшипники. Кажется, впереди аэроплан.
Пораженный Гарамонд выхватил у него бинокль. Вскоре он, наконец,
отыскал яркое пятно неправильной формы, перемещавшееся на меньшей высоте.
Самолетик летел прямо на эскадрилью. Продолжая наблюдение, капитан заметил
новые яркие точки, взлетевшие снизу. Покружившись, они застыли в обманчивой
неподвижности, значит, тоже легли на встречный курс. Ролстон дал
предупредительный сигнал остальным машинам землян.
- Торжественная встреча, - произнес он, когда чужие самолеты стали
видны невооруженным глазом. - А у нас, как назло, никакого оружия. Что
делать, если они нас атакуют?
- Будем надеяться на их дружелюбие или, по крайней мере, на отсутствие
враждебности. - Гарамонд подрегулировал бинокль. - Эта пестрая компания не
очень-то напоминает военно-воздушные силы.
- Древние рыцари тоже выходили на битву в разноцветных доспехах.
- Здесь не тот случай. Слишком малы и разнотипны эти самолеты. - Пока
капитан приглядывался к городу, продолжая изучать его, два авиаотряда
встретились и перемешались.
Желто-зеленый моноплан пристроился рядом с ведущим землян и покачал
плоскостями. Его фюзеляж венчал прозрачный пузырь кабины, сквозь который
угадывались очертания фигуры, похожей на человеческую. Бронек, пересевший за
штурвал, счастливо рассмеялся и ответил на приветствия гуманоида. Вслед за
ним то же самое сделал голубой биплан.
- Контакт! - закричал пилот. - Это не клоуны, Вэнс! Мы сможем понять
друг друга!
- Ну-ну, посмотрим, как вы получите разрешение на посадку, - не
разделяя его восторга, пробурчал Гарамонд.
- Мигом уладим, - не поняв сарказма, веселился Бронек.
Пока он, оживленно жестикулируя, пытался объяснить инопланетянам свое
желание, капитан постарался рассмотреть чужие самолеты. До сих пор он не
заметил ни одной пары одинакового цвета, теперь же убедился, что они
разнятся и конструкцией. Многие были винтомоторными, но по меньшей мере на
двух стояли турбореактивные двигатели, а одна машина выглядела, как
любительский ракетоплан. Были среди них самолеты традиционных крестообразных
конструкций, со стреловидными крыльями, "рама" с двойным фюзеляжем.
- Разношерстная публика, - прокомментировал Ролстон и добавил с ноткой
разочарования: - У них двигатели внутреннего сгорания. Если все остальное на
таком же уровне, проку от аборигенов будет немного.
- Откуда они берут топливо? Неужели тут есть ископаемые запасы?
- Не исключено. Все зависит от возраста Орбитсвиля. - Ролстон с
профессиональным отвращением оглядел местность внизу. - Мое геологическое
образование здесь ни черта не стоит. Тут не годятся общепринятые теории.
- Кажется, можно приземляться, - объявил Бронек. - Наш друг дважды
кивнул носом.
- Прекрасно. Передайте остальным.
Под крыльями замелькали окраины городка. Бронек привстал с кресла и
завертел головой.
- Не пойму, где у них аэродром. Придется заходить на второй круг.
Капитан хлопнул пилота по плечу.
- Тебе вряд ли удастся обнаружить центральный аэропорт.
Самолет накренился, и возникла панорама города. Несмотря на его
внушительные размеры, внизу не видно было ни улиц, ни заводов, ни других
крупных зданий. У Гарамонда сложилось впечатление, что это просто тысячи
охотничьих домиков посреди леса. Тут и там виднелись поляны величиной с
футбольное поле неправильной формы. Цветные самолетики разлетелись в разные
стороны, направляясь очевидно к этим посадочным площадкам. Они бесцеремонно
пересекали курс друг друга, маневрировали, не соблюдая никаких правил. Порой
казалось, что столкновения не избежать. У Бронека даже дух захватило, но все
обошлось. Самолетики благополучно приземлились, предоставив гостям кружить в
поисках подходящей поляны.
- Бред, - произнес молодой пилот. - Не могу же я плюхнуться прямо на
одну из этих приусадебных лужаек!
- Поищем подходящее поле за Городом и сядем, как договорились, след в
след, - сказал Гарамонд.
Он поудобнее устроился в кресле и пристегнул ремни безопасности.
Самолет пошел на снижение, описал два круга на бреющем полете и приземлился
на широкий луг, несколько раз подпрыгнув на кочках. Бронек отрулил в сторону
и стал наблюдать, как остальные шесть машин садились одна за другой,
выстраиваясь после короткого пробега в неровную линию. Замерли винты,
откинулись фонари кабин.
Воздух, напоенный запахами трав, хлынул в легкие капитана. Он невольно
расслабился, наслаждаясь тишиной. Ощущение покоя пробудило в нем
воспоминания о коротком отдыхе дома, на Земле. Радость жизни, доходящая до
исступления, была хорошо знакома астронавтам Разведфлота. С ней следовало
бороться, держа чувства под жестким контролем, иначе в начале следующего
полета неосторожными завладевала глубочайшая хандра. Однако, вдыхая упругий
свежий воздух, Гарамонд ослабил бдительность и поддался эмоциям.
"Еще два года пути, днем и ночью, - пришла непрошенная мысль. - Я не
выдержу. Никто бы не выдержал".
- Идемте, Вэнс, разомнемся, - спрыгивая в траву, позвал его Бронек.
Делия Лиггетт, Ролстон, молодой врач Пьер Тарк последовали его примеру.
Гарамонд махнул им рукой и занялся ремнями.
"Целых два года полета, не меньше! Ради чего?"
Снаружи доносился смех. Экипажи обменивались приветствиями; дружескими
тычками, шутили над чьими-то затянувшимися объятиями и поцелуями.
"Чего я добьюсь, если даже сумею убить президента? Все равно я опоздал.
Эйлин с Крисом уже не поможешь. Согласились бы они, чтобы я обрек себя на
казнь?"
Охваченный радостным возбуждением, Гарамонд вылез на крыло. Дома и сады
инопланетян выглядели отсюда сонным деревенским царством. Капитан оглядел
лимонно-зеленые просторы и спрыгнул вниз, где его уже поджидали Клифф Нейпир
и Дениз Серра. Они тепло поздоровались. Дениз смотрела весело и открыто. В
форменных брюках и оранжевой блузке вместо кителя, она показалась Гарамонду
еще красивее. Почти сразу к компании присоединились О'Хейган и Сэмми Ямото.
Оба поседели и постарели, при ежедневном общении с ними он не замечал этих
перемен.
О'Хейган, не тратя времени на веселье, сразу занялся насущными делами.
- Нам предстоит трудное решение, Вэнс. На пяти машинах подшипники дышат
на ладан, если не принять меры, двигатели в любой момент могут выйти из
строя. Не имеет смысла и даже опасно продолжать перелет, не восстановив их.
- Он наклонил голову, ожидая возражений.
- Вынужден согласиться, - ответил капитан, с удовольствием поглядывая
на Дениз.
О'Хейган удивленно поднял брови.
- В таком случае при встрече с аборигенами необходимо перво-наперво
определить их технические возможности.
- Вы же видели их авиацию. Не тот уровень. Без гиромагнитных двигателей
им не нужны магнито-антифрикционные подшипники.
- Что верно, то верно. Однако, износостойкость магнитного подшипника
можно повысить, заключив его в другой подшипник, хотя бы в примитивный
шариковый. Остается только заказать туземцам штук двадцать стандартных
деталей и с их помощью повысить надежность наших движков. По-моему, я прав.
- Необходима высокая точность обработки.
О'Хейган громко фыркнул.
- Можно подумать, я не понимаю.
- Боюсь, это окажется...
Гарамонд замолчал, внезапно поняв, что говорит слишком громко. Голоса
вокруг умолкли, установилась напряженная тишина. Он обернулся и увидел
движущуюся к ним фантастическую процессию. Туземцы явно походили на
гуманоидов. В одежде преобладали коричневые и желтые тона, гармонировавшие с
песочным цветом их кожи. Они были лысыми, ротовые отверстия, глаза и ушные
раковины находились на привычных местах. Видимые признаки половых различий
отсутствовали. Некоторые инопланетяне шли пешком, другие ехали на двух- и
трехколесных велосипедах, третьи катили на мопедах, а некоторые даже на
автомобилях.
Приблизившись к самолетам землян, они остановились метрах в двадцати, и
высоты, когда кто-то похлопал его по спине. Время близилось к вечеру,
поэтому Гарамонд торопился закончить работу и продолжал свою кропотливую
возню. Однако неизвестный не отставал. Тогда капитан сел и увидел перед
собой морщинистое лицо О'Хейгана. Ученый никогда не выглядел особо
жизнерадостным, но сейчас его унылость приобрела черты вселенская скорби.
Тревога заставила Гарамонда проглотить слова упрека. Он выключил налобный
фонарь и соскользнул на землю.
- Что-нибудь случилось, Деннис?
О'Хейган озабоченно кивнул.
- Детектор зарегистрировал первую частицу.
- Дельта-частицу?!.. - Капитан вытер лоб тыльной стороной ладони. -
Почему же вы не радуетесь? Ведь они-то нам и нужны!
- Мы успели восстановить только восемьдесят процентов площади экранов.
- Ну и что?
- Слишком быстро, Вэнс. Я дважды проверял расчеты Майка Монкастера, к
ним не придерешься. При двух экранах с общей площадью пятьсот квадратных
метров это должно было произойти дней через восемьдесят, даже девяносто.
Вероятность...
- Пустяки! Нам просто повезло! - со смехом перебил его Гарамонд,
удивляясь, что еще не разучился смеяться. - Тот самый случай, когда законы
вероятности немножко подвирают. Признайтесь, Деннис, они обязаны время от
времени давать ошибку.
О'Хейган мрачно помотал головой.
- Законы вероятности, друг мой, никому ничем не обязаны.
Впервые в воздух поднялись все восемь самолетов. Они стартовали в
туманной прохладе и, оторвавшись от взлетной полосы, потянулись к голубым
небесным аркам. На оптимальной пятисотметровой высоте, обмениваясь краткими
сигналами, неуклюжие птицы выровнялись, построились клином, а потом, описав
прощальный круг над лагерем, взяли курс на восток. Вот тень последнего
скользнула по металлической скорлупе "Биссендорфа", и стая пропала в
туманной дымке.
8-й день пути. По расчетам пройдено 94.350 километров.
Эти записи задуманы как дневниковые, но я решил обойтись без
традиционных сокращений, к которым прибегают любители, быстро охладевающие к
долгой писанине, и растянуть это занятие.
Видимо, правильнее было бы назвать его бортовым журналом. Хотя журнал
ведут для записи событий, происшедших во время путешествия, а мои
нерегулярные заметки, вероятно, будут посвящены псевдособытиям в условиях
однообразия. Несмотря на мое решение, я все же собираюсь вместо слова
"Орбитсвиль" писать большое "О". Это и короче, и лучше отражает его суть.
Клифф Нейпир правильно понял мою нелюбовь к автопилотам. Ручное
управление, рассуждал я, хоть как-то займет нас и избавит от скуки. Не
тут-то было. На борту нас пятеро, мы ведем машину, сменяя друг друга. Вахты
составлены с таким расчетом, чтобы в кабине день и ночь находился опытный
пилот, то есть, либо Бронек, либо я. Но в течение суток бывает лишь два
коротких отрезка времени, когда управлять самолетом сложнее, чем, допустим,
автомобилем.
По "утрам" холодные воздушные слои, которые часами равномерно
опускались, медленно перемешиваясь, вдруг начинают резко прогреваться. Тогда
конвективные потоки вызывают весьма бурные атмосферные явления - от
гигантских вихрей до проливных дождей. С приходом "ночи" начинается
обратный, вероятно, даже более сложный процесс, когда остывший воздух,
опускаясь, сталкивается с восходящими потоками от все еще горячей
поверхности земли.
Короче говоря, два раза в день мы полчаса крепко держимся за штурвал и
неотрывно смотрим на приборы. Боюсь, этого мало, лететь-то нам целых три или
четыре года. Но все же мы счастливее других, у нас есть маленькое
дополнительное занятие - поддерживать курс в угоду прихотям инерциального
датчика направления. Внутри этого простого черного ящика, сделанного
командой О'Хейгана, смонтирован примитивный электронный мозг, который
захвачен маниакальной мыслью сверять наш курс по азимуту, заложенному в
память. Всякий раз, когда мы отклоняемся, мигалка индикатора надоедливо
подсказывает, куда повернуть, и не унимается, пока экипаж не вернется на
праведную стезю. Остальные самолеты эскадрильи держатся за нами.
К черному ящику подключен дельтонный детектор с сечением ловушки в один
квадратный метр. Года через два, когда мы подойти ближе к Бичхэд-Сити,
детектор начнет регистрировать дельта-частицы, и ящик скорректирует
направление. Иногда я наблюдаю и за детектором, хотя в этом нет
необходимости: поправка вносится автоматически, а в цепи детектора имеется
динамик, который должен щелкнуть в момент срабатывания ловушки. Но я все
равно смотрю... и мечтаю о встрече с Э.Л. Нет, обойдемся без аббревиатур. С
Элизабет Линдстром.
День 23-й. Позади около 278.050 километров.
Пройдена примерно сороковая часть пути, то есть округленно почти семь
витков вокруг Земли. Без остановки. Иначе говоря, за 23 дня мы преодолели
такое же расстояние, какое луч света пролетает за секунду. Чересчур
обескураживающее сравнение для тех, кто привык к полетам с артуровскими
скоростями во много раз быстрее света. Утешает лишь то, что мы узнали много
нового об О.
Я отчего-то всегда полагал, будто весь он занят однообразной степью.
Быть может, с этого все начиналось много эпох тому назад, но позже ветрами
надуло настоящие горы. Они, правда, невысокие, хотя кто знает, что еще ждет
нас на неисследованной суше площадью в пять миллиардов Земель? Итак, есть
горы, иногда - покрытые ледниками, изредка попадаются реки и даже неширокие
моря. Наш перелетный клин пересекает их по прямой. Время от времени
различаем в телескоп стада пасущихся животных. Наверное, кто-то из
предшественников не сразу освоил методику добычи и переработки растительных
белков.
Неожиданное разнообразие ландшафта отчасти скрашивает монотонность
путешествия, но вскоре все моря и горы кажутся близнецами.
Написав в прошлый раз, что мы пятеро счастливее других, я упустил из
виду наших ученых. Сэмми Ямото в "четверке" с головой погрузился в
астрономические наблюдения и расчеты, включая точное измерение ширины
дневных и ночных полос. Он утверждает, будто даже на своем импровизированном
оборудовании сумел бы теперь вычислить азимут на Бичхэд-Сити с точностью до
градуса. Подозреваю, он пропускает вахты за пилотским штурвалом, иначе вряд
ли смог бы заниматься изысканиями. Надеюсь, это не так, ведь он один из
самых неопытных летчиков и должен почаще практиковаться. На первый взгляд,
пяти человек экипажа вполне хватит, но ведь кто-то может заболеть, а я не
планирую длительных остановок. Машина, вынужденная надолго приземлиться,
будет разобрана на запасные части и больше не взлетит. Вместе с ней
останется и экипаж.
Клифф Нейпир в "двойке" заполняет часы досуга, помогая Дениз Серра
регистрировать флуктуации излучений и гравитационного поля.
Иногда я жалею, что Дениз летит не со мной. Разумеется, это можно
устроить, но, оттолкнув ее в ту ночь, я обязан уйти с ее пути. Сейчас даже
во сне я вижу Крис и Эйлин мертвыми. Значит, я свыкаюсь с их утратой и,
кажется, уже вероломно подыскиваю замену Эйлин. Особого влечения к
постельным утехам я не испытываю, причем, уверен, дело здесь не в пережитках
отношений с подчиненными, когда обилие серебряного шитья на мундире давало
право взять любую женщину из команды.
Во всем, что не касается непосредственных задач перелета, старая
иерархия у нас окончательно упразднена. Не обошлось, наверное, без влияния
О. Помню, я слегка опешил, увидев списки желающих сопровождать меня.
Почему-то мне казалось, что все они будут из младшего командного состава, то
есть люди, имеющие виды на карьеру. Но из семидесяти человек половина
оказалась рядовыми астронавтами. Я отношусь ко всем одинаково и обращаюсь
как с равными.
О уравнял нас всех.
По сравнению с ним мы - человеческие электроны. Слишком ничтожны, чтобы
можно было углядеть знаки различия.
День 54-й. Примерно 620.000 километров.
Мы снова в воздухе после первой запланированной посадки. После
семинедельного полета мысль о предстоящей трехдневной остановке очень
подбадривала. Восемь опытных пилотов посадили эскадрилью на ровную площадку
в идеальном строю. Дни на земле провели, загружая скошенную траву в
перерабатывающие агрегаты.
В О стоит так называемая зима. Солнце в зените, но дни короткие, воздух
прогревается несильно, поэтому днем свежо, а ночью по-настоящему холодно.
Все это заставляет задуматься, почему создатели О позаботились о смене
времен года. Если верно мое предположение о галактическом "приюте" или
"гостинице", то, видимо, они предварительно изучили разумные формы жизни в
окрестностях звезды Пенгелли и обобщили данные о приемлемых параметрах
окружающей среды. Стало быть, на большинстве обитаемых планет условия весьма
близки к земным, и сами они схожи с колыбелью человечества. В таком случае
не есть ли это универсальная предпосылка развития разума? Не вижу связи.
Ведь люди сначала появились в экваториальном поясе Земли, где времен года
практически нет.
Похоже, погода во время следующих остановок тоже не будет доставлять
нам неприятностей. Другое дело - наше физическое состояние. Нетрудная задача
накосить и перекидать стожок травы - для многих оказалась почти непосильной.
Все устали, мышцы ноют. Решили не пренебрегать в полете тренировками,
разработали целый комплекс упражнений.
День 86-й. Приблизительно 1.038.000 км.
Если и дальше все пойдет так же гладко, то путешествие займет меньше
времени, чем предполагалось. Правда, "семерка" стала вибрировать на
максимальной скорости, закапризничал подшипник правого винта. Пришлось
убавить скорость на двадцать километров. Подшипники для осей пропеллеров
полагалось делать из магнитно-антифрикционного сплава сорта Е. Неужели такой
материал способен износиться за восемьдесят дней непрерывной работы?
Подозреваю, что Литмен мог заменить его на сорт D или даже С, хотя, может,
не по злому умыслу. Наверное, просто не хватило сплава высшего сорта. Знай я
об этом раньше, приказал бы разобрать какое-нибудь стационарное корабельное
оборудование. Конечно, у толстяка Литмена появился бы новый повод для
недовольства. Как быстро он стал строптивым брюзгой!
Теперь придется внимательно следить за всеми осевыми подшипниками, ведь
у нас нет ни запасного сплава, ни возможности выдержать допуски при
обработке. Словно археологи, мы все глубже зарываемся в прошлое, проходим
сквозь слои технической культуры и сами же при этом регрессируем.
Полет проходит пока без происшествий. Моря, озера, горы, леса, прерии
становятся все однообразнее. Миллион километров - незаметный отрезок
окружности О, однако я теряюсь, когда пытаюсь умом охватить это расстояние.
В школе нас учили, что разум человека не в состоянии постичь значение
светового года. Теперь я знаю: мы не в силах представить себе даже световую
секунду. Наша группа преодолела путь, равный двадцати пяти кругосветкам, а я
все трепыхаюсь, словно птица в силках, застряв мыслью где-то между третьей и
четвертой горной грядой. Они встали непреодолимым барьером перед сознанием,
а тело все летит вперед, не ведая об опасности возникшего разрыва.
День 93-й. Приблизительно 1.080.000 километров.
Я меняюсь. Как Литмен, как другие.
Иногда я вообще забываю об Элизабет Линдстром, а воспоминания об Эйлин
с Крисом не вызывают прежней острой боли. Я извлекаю их словно драгоценности
из шкатулки и, полюбовавшись, спокойно убираю обратно. Крышка закрыта, пусть
полежат до следующего раза. Нашу жизнь можно сравнить с алгебраической
суммой, когда положительные величины радости и счастья отрицаются
составляющими страдания и смерти близких. Может ли такая сумма иметь
положительный баланс? Мне хочется спросить об этом того, кто сможет меня
понять, но Дениз - в другой машине.
День 109-й. Примерно 1.207.000 километров.
Потеряна "шестерка" Тэймена. Это случилось во время второго
приземления. Мы снизились строем над, казалось бы, идеально гладкой
равниной, но самолет Тэймена, наткнувшись на незамеченный в траве камень,
сломал одно из шасси и завалился на крыло. Никто не пострадал, а "шестерку"
пришлось списать в утиль. Чтобы уменьшить риск повторения подобных
происшествий, впредь будем приземляться гуськом.
Тэймен и его экипаж, в составе которого две женщины, восприняли неудачу
философски. Мы задержались на сутки, чтобы помочь им устроить долговременное
жилье. Сняли с самолета ненужные экипажу детали, и тут же заменили подшипник
правого двигателя "семерки".
Сейчас опять идем на крейсерской скорости. Жаль, что все так вышло, нам
будет не хватать оптимизма Джека Тэймена. Странно, но особенно я сожалею о
потере "шестерки" ночью. У нас нет радиоальтиметров, поскольку на О не
распространяются радиоволны, барометры ненадежны из-за свойств атмосферы,
поэтому для определения высоты применяется допотопное приспособление,
состоящее из двух лазеров на носу и хвосте каждой машины. Приборы укреплены
так, чтобы передний рубиновый луч и белый задний скрещивались внизу, под
каждым самолетом, и, если он хорошо держит высоту, по земле скользит розовое
пятно. Ночью мы видим внизу клин огней, сопровождающий наш строй. Теперь
пропал один из светляков, это сразу заметно и навевает печальные мысли.
День 140-й. Около 1.597.000 километров.
Десять дней продолжаются неприятности с подшипниками. Скорость снижена
на пятьдесят км/ч, и при возрастающем износе деталей падает постоянно. Все
порядком обескуражены, а я в какой-то степени даже доволен, хотя виду не
подаю. Если из строя выйдет одновременно несколько самолетов, люди получат
возможность устроиться с относительными удобствами и основать более крупную
колонию. Я обсуждал с Нейпиром создавшееся положение по светофону. Даже
Клифф, кажется, приуныл.
Единственное "обнадеживающее" обстоятельство заключается в том, что
неприятности происходят только на машинах с третьей по восьмую. Номера были
даны им в том порядке, в котором они сходили с конвейера. На первой и
второй, то есть у нас с Клиффом - пока все в норме. Значит, Литмену хватило
сплава Е только на четыре мотора.
Я взял слово "обнадеживающее" в кавычки, потому что такая потеря
самолетов на столь ранней стадии перелета может погубить всю экспедицию.
Чтобы дойти до цели, потребуется многое, а ресурсов уже не остается.
Пишу ночью, никак не могу уснуть. Я боюсь. Не просто избавиться от
страха перед О, который...
Увидев Джо Бронека, покинувшего место второго пилота и появившегося в
проходе между койками, Гарамонд отложил перо.
- В чем дело, Джо? - спросил он, захлопывая тетрадь.
- Видите ли, сэр...
- Просто Вэнс.
- Простите, я... Вэнс, прошу вас пройти на минутку в кабину. Там что-то
непонятное.
- На каком приборе?
Бронек мотнул головой.
- Не на приборе. На горизонте. Там огни. Похоже, впереди какой-то
город. Или вроде того.
Хотя Бронек показал, куда смотреть, Гарамонду понадобилось время, чтобы
разглядеть желтоватое зарево. Выглядело оно малоутешительно.
Делия Лиггетт, сидевшая за штурвалом, подняла голову.
- Неужели нам повезло?
- Это не Бичхэд-Сити, - отрезал Гарамонд.
- Я думала, мы допустили ошибку в вычислениях.
- Конечно, оценка расстояния, которое пролетел "Биссендорф", груба, но
не настолько же. Бичхэд-Сити мы увидим года через два.
- Тогда что там такое?
- Кто знает? Может, неизвестное явление природы?
- Нет, - сказал Бронек и протянул Гарамонду бинокль. - Поглядите-ка.
- Действительно, город. Опять инопланетяне, - наведя бинокль на
резкость, задумчиво произнес капитан. - Они дьявольски далеко забрались!
Тут раздался голос из светофона:
- Говорит Второй. Как слышите меня?
- Слышим нормально, Клифф.
- Вы видите то же, что и мы?
- Ты подумал о том же, о чем и я?
Нейпир заколебался.
- Да, если ты имеешь в виду расстояние от Окна. Полагаю, эти
инопланетяне попали на Орбитсвиль задолго до нас. Видал, куда забрели. Им
могли понадобиться сотни, даже тысячи лет.
- Охота была сюда тащиться. Орбитсвиль всюду одинаков, здесь ничем не
лучше, чем в других местах.
- Это с нашей точки зрения, Вэнс. Другим может казаться иначе.
- Не знаю, не знаю, - с сомнением протянул Гарамонд.
Он сел в запасное кресло и стал дожидаться зари. Но через час, когда
вал дневного света промчался с востока на запад, видимость ухудшилась. Чужой
город, хотя до него осталась какая-то сотня километров, неожиданно слился с
местностью. В бинокль были видны едва различимые на фоне зелени разноцветные
пятнышки. Во время светофонного обмена мнениями кто-то выразил надежду, что
тут можно разжиться новыми подшипниками или как-нибудь восстановить старые.
Капитан в глубине души тоже рассчитывал на высокий уровень технологии
инопланетян. Однако чем больше сокращалось расстояние до поселения,
маячившего впереди, тем явственнее оно смахивало на старинный городок
американского Запада.
- Слишком уж сельский вид у этого мегаполиса, - заметил геолог Ролстон,
взяв у капитана бинокль.
- Нельзя мерить чужую культуру на свой аршин, - ответил тот. - Хотя у
меня такое же чувство: перед нами малоразвитая сельскохозяйственная община.
На мой взгляд, всякая раса, поселившись на Орбитсвиле, превращается в
фермерскую; в других занятиях просто нет надобности.
- Минуточку, Вэнс! - Ролстон напрягся. - Не исключено, что мы все-таки
получим свои подшипники. Кажется, впереди аэроплан.
Пораженный Гарамонд выхватил у него бинокль. Вскоре он, наконец,
отыскал яркое пятно неправильной формы, перемещавшееся на меньшей высоте.
Самолетик летел прямо на эскадрилью. Продолжая наблюдение, капитан заметил
новые яркие точки, взлетевшие снизу. Покружившись, они застыли в обманчивой
неподвижности, значит, тоже легли на встречный курс. Ролстон дал
предупредительный сигнал остальным машинам землян.
- Торжественная встреча, - произнес он, когда чужие самолеты стали
видны невооруженным глазом. - А у нас, как назло, никакого оружия. Что
делать, если они нас атакуют?
- Будем надеяться на их дружелюбие или, по крайней мере, на отсутствие
враждебности. - Гарамонд подрегулировал бинокль. - Эта пестрая компания не
очень-то напоминает военно-воздушные силы.
- Древние рыцари тоже выходили на битву в разноцветных доспехах.
- Здесь не тот случай. Слишком малы и разнотипны эти самолеты. - Пока
капитан приглядывался к городу, продолжая изучать его, два авиаотряда
встретились и перемешались.
Желто-зеленый моноплан пристроился рядом с ведущим землян и покачал
плоскостями. Его фюзеляж венчал прозрачный пузырь кабины, сквозь который
угадывались очертания фигуры, похожей на человеческую. Бронек, пересевший за
штурвал, счастливо рассмеялся и ответил на приветствия гуманоида. Вслед за
ним то же самое сделал голубой биплан.
- Контакт! - закричал пилот. - Это не клоуны, Вэнс! Мы сможем понять
друг друга!
- Ну-ну, посмотрим, как вы получите разрешение на посадку, - не
разделяя его восторга, пробурчал Гарамонд.
- Мигом уладим, - не поняв сарказма, веселился Бронек.
Пока он, оживленно жестикулируя, пытался объяснить инопланетянам свое
желание, капитан постарался рассмотреть чужие самолеты. До сих пор он не
заметил ни одной пары одинакового цвета, теперь же убедился, что они
разнятся и конструкцией. Многие были винтомоторными, но по меньшей мере на
двух стояли турбореактивные двигатели, а одна машина выглядела, как
любительский ракетоплан. Были среди них самолеты традиционных крестообразных
конструкций, со стреловидными крыльями, "рама" с двойным фюзеляжем.
- Разношерстная публика, - прокомментировал Ролстон и добавил с ноткой
разочарования: - У них двигатели внутреннего сгорания. Если все остальное на
таком же уровне, проку от аборигенов будет немного.
- Откуда они берут топливо? Неужели тут есть ископаемые запасы?
- Не исключено. Все зависит от возраста Орбитсвиля. - Ролстон с
профессиональным отвращением оглядел местность внизу. - Мое геологическое
образование здесь ни черта не стоит. Тут не годятся общепринятые теории.
- Кажется, можно приземляться, - объявил Бронек. - Наш друг дважды
кивнул носом.
- Прекрасно. Передайте остальным.
Под крыльями замелькали окраины городка. Бронек привстал с кресла и
завертел головой.
- Не пойму, где у них аэродром. Придется заходить на второй круг.
Капитан хлопнул пилота по плечу.
- Тебе вряд ли удастся обнаружить центральный аэропорт.
Самолет накренился, и возникла панорама города. Несмотря на его
внушительные размеры, внизу не видно было ни улиц, ни заводов, ни других
крупных зданий. У Гарамонда сложилось впечатление, что это просто тысячи
охотничьих домиков посреди леса. Тут и там виднелись поляны величиной с
футбольное поле неправильной формы. Цветные самолетики разлетелись в разные
стороны, направляясь очевидно к этим посадочным площадкам. Они бесцеремонно
пересекали курс друг друга, маневрировали, не соблюдая никаких правил. Порой
казалось, что столкновения не избежать. У Бронека даже дух захватило, но все
обошлось. Самолетики благополучно приземлились, предоставив гостям кружить в
поисках подходящей поляны.
- Бред, - произнес молодой пилот. - Не могу же я плюхнуться прямо на
одну из этих приусадебных лужаек!
- Поищем подходящее поле за Городом и сядем, как договорились, след в
след, - сказал Гарамонд.
Он поудобнее устроился в кресле и пристегнул ремни безопасности.
Самолет пошел на снижение, описал два круга на бреющем полете и приземлился
на широкий луг, несколько раз подпрыгнув на кочках. Бронек отрулил в сторону
и стал наблюдать, как остальные шесть машин садились одна за другой,
выстраиваясь после короткого пробега в неровную линию. Замерли винты,
откинулись фонари кабин.
Воздух, напоенный запахами трав, хлынул в легкие капитана. Он невольно
расслабился, наслаждаясь тишиной. Ощущение покоя пробудило в нем
воспоминания о коротком отдыхе дома, на Земле. Радость жизни, доходящая до
исступления, была хорошо знакома астронавтам Разведфлота. С ней следовало
бороться, держа чувства под жестким контролем, иначе в начале следующего
полета неосторожными завладевала глубочайшая хандра. Однако, вдыхая упругий
свежий воздух, Гарамонд ослабил бдительность и поддался эмоциям.
"Еще два года пути, днем и ночью, - пришла непрошенная мысль. - Я не
выдержу. Никто бы не выдержал".
- Идемте, Вэнс, разомнемся, - спрыгивая в траву, позвал его Бронек.
Делия Лиггетт, Ролстон, молодой врач Пьер Тарк последовали его примеру.
Гарамонд махнул им рукой и занялся ремнями.
"Целых два года полета, не меньше! Ради чего?"
Снаружи доносился смех. Экипажи обменивались приветствиями; дружескими
тычками, шутили над чьими-то затянувшимися объятиями и поцелуями.
"Чего я добьюсь, если даже сумею убить президента? Все равно я опоздал.
Эйлин с Крисом уже не поможешь. Согласились бы они, чтобы я обрек себя на
казнь?"
Охваченный радостным возбуждением, Гарамонд вылез на крыло. Дома и сады
инопланетян выглядели отсюда сонным деревенским царством. Капитан оглядел
лимонно-зеленые просторы и спрыгнул вниз, где его уже поджидали Клифф Нейпир
и Дениз Серра. Они тепло поздоровались. Дениз смотрела весело и открыто. В
форменных брюках и оранжевой блузке вместо кителя, она показалась Гарамонду
еще красивее. Почти сразу к компании присоединились О'Хейган и Сэмми Ямото.
Оба поседели и постарели, при ежедневном общении с ними он не замечал этих
перемен.
О'Хейган, не тратя времени на веселье, сразу занялся насущными делами.
- Нам предстоит трудное решение, Вэнс. На пяти машинах подшипники дышат
на ладан, если не принять меры, двигатели в любой момент могут выйти из
строя. Не имеет смысла и даже опасно продолжать перелет, не восстановив их.
- Он наклонил голову, ожидая возражений.
- Вынужден согласиться, - ответил капитан, с удовольствием поглядывая
на Дениз.
О'Хейган удивленно поднял брови.
- В таком случае при встрече с аборигенами необходимо перво-наперво
определить их технические возможности.
- Вы же видели их авиацию. Не тот уровень. Без гиромагнитных двигателей
им не нужны магнито-антифрикционные подшипники.
- Что верно, то верно. Однако, износостойкость магнитного подшипника
можно повысить, заключив его в другой подшипник, хотя бы в примитивный
шариковый. Остается только заказать туземцам штук двадцать стандартных
деталей и с их помощью повысить надежность наших движков. По-моему, я прав.
- Необходима высокая точность обработки.
О'Хейган громко фыркнул.
- Можно подумать, я не понимаю.
- Боюсь, это окажется...
Гарамонд замолчал, внезапно поняв, что говорит слишком громко. Голоса
вокруг умолкли, установилась напряженная тишина. Он обернулся и увидел
движущуюся к ним фантастическую процессию. Туземцы явно походили на
гуманоидов. В одежде преобладали коричневые и желтые тона, гармонировавшие с
песочным цветом их кожи. Они были лысыми, ротовые отверстия, глаза и ушные
раковины находились на привычных местах. Видимые признаки половых различий
отсутствовали. Некоторые инопланетяне шли пешком, другие ехали на двух- и
трехколесных велосипедах, третьи катили на мопедах, а некоторые даже на
автомобилях.
Приблизившись к самолетам землян, они остановились метрах в двадцати, и