Шоу Бернард. Пигмалион (пер. Н. Рахмановой)

 
    Цветочница. Бедная ты девушка! И так тебе жизни нет, а тут еще каждый цепляется да надсмехается.
    Джентльмен(возвращаясь на свое прежнее место, слева от человека с записной книжкой). Могу я узнать, как это у вас получается?
    Человек с записной книжкой. Фонетика и еще раз фонетика. Наука о произношении. Моя профессия и моя страсть. Поистине счастлив тот, кому любимое занятие дает средства к жизни. Ирландца или йоркширца легко узнать по акценту. Но я могу определить место рождения человека с точностью до шести миль, а в Лондоне – двух. Иногда даже в пределах двух улиц.
    Цветочница. Стыда на вас нет, бессовестный!
    Джентльмен. Неужели этим можно заработать на жизнь?
    Человек с записной книжкой. Конечно, можно. И на вполне приличную жизнь. Наш век – это век выскочек. Есть люди, которые начинают в Кентиштауне, живя на восемьдесят фунтов, а кончают в особняке на Парк-лейн, имея сто тысяч годового дохода. Они хотят отделаться от Кентиштауна, но стоит им раскрыть рот, как они выдают себя. Я же могу научить их…
    Цветочница. Занимался бы лучше своим делом, чем мучить бедную девушку.
    Человек с записной книжкой(вспылив). Женщина! Сейчас же прекрати свое мерзкое нытье или ищи себе место на другой паперти.
    Цветочница(с робким вызовом). Я имею право тут сидеть, как и вы.
    Человек с записной книжкой. Женщина, издающая такие омерзительные и убогие звуки, не имеет права сидеть где бы то ни было. Она вообще не имеет права жить. Не забывайте, что вы человеческое существо, наделенное душой и Божественным даром членораздельной речи. Ваш родной язык – язык Шекспира, Мильтона и Библии. А вы тут сидите и квакаете, как простуженная лягушка.
    Цветочница(совершенно подавленная, боясь поднять голову, искоса смотрит на него со смешанным чувством удивления и осуждения). Ай… о… о… у… у… а!
    Человек с записной книжкой(хватаясь за карандаш). Боже мой! Что за звуки! (Записывает, затем, глядя в книжку, читает, точно воспроизводя сочетание звуков.) Ай… о… о… у… у… у… а!
    Цветочница(довольная представлением, невольно смеется). Ух ты!
    Человек с записной книжкой. Взгляните на эту девчонку! Слышали вы, на каком жаргоне она говорит? Этот жаргон навсегда приковал ее к панели. Так вот, сэр, дайте мне три месяца, и эта девушка сойдет у меня за герцогиню на приеме в любом посольстве. Я даже смогу устроить ее горничной или продавщицей в магазин, где надо говорить совсем уж безукоризненно. Нашим миллионерам я оказываю услуги именно этого рода, а на заработанные деньги веду научные изыскания в области фонетики и немножко занимаюсь поэзией – в духе Мильтона.
    Джентльмен. Я сам изучаю индийские диалекты и…
    Человек с записной книжкой(с нетерпением). Серьезно? А не знаете ли вы случайно полковника Пикеринга, автора «Разговорного санскрита»?
    Джентльмен. Я и есть полковник Пикеринг. А кто вы?
    Человек с записной книжкой. Генри Хигинс – изобретатель «Универсального алфавита Хигинса».
    Пикеринг(восторженно). Я же приехал из Индии, чтобы повидаться с вами!
    Хигинс. А я собирался в Индию, чтобы встретиться с вами!
    Пикеринг. Где вы живете?
    Хигинс. Уимпол-стрит, двадцать семь «а». Жду вас у себя завтра же.
    Пикеринг. Я остановился в отеле «Карлтон». Идемте ко мне, мы еще успеем перекинуться словечком за ужином.
    Хигинс. С восторгом!
    Цветочница(Пикерингу, когда он проходит мимо). Купите цветочек, добрый джентльмен, а то мне за квартиру платить нечем.
    Пикеринг. К сожалению, у меня в самом деле нет мелочи. (Уходит.)
    Хигинс(возмущенный лживостью девушки). Лгунья! Вы же говорили, что можете разменять полкроны.
    Цветочница(в отчаянии вскакивая). Сердце у вас каменное, вот что! (Швыряет к его ногам корзину.) Нате, забирайте всю эту чертову корзину за шесть пенсов.
 
   Часы на колокольне бьют половину двенадцатого.
 
    Хигинс(услышав в этом бое укор свыше за фарисейскую жестокость к бедной девушке). Глас Божий! (Торжественно приподнимает шляпу, затем бросает в корзину пригоршню монет и уходит вслед за Пикерингом.)
    Цветочница(вытаскивая полкроны). Ау… у… у… ох! (Вытаскивает два флорина.) У… а… а… ооу! (Вытаскивает еще несколько монет.) Ую… ю… ю… ай! (Вытаскивая полсоверена.) А… а… а… ха… ха… ха… ой!
    Фредди(выскакивая из такси). Наконец-то достал! Хелло! (Цветочнице.) Тут стояли две дамы. Не знаете, где они?
    Цветочница. А как дождь кончился, так они к автобусу и потопали.
    Фредди. Безобразие! А что я буду делать с такси?
    Цветочница(величественно). Не беспокойтесь, молодой человек. На вашей такси поеду домой я.
 
   Проплывает мимо Фредди к машине. Шофер при виде ее поспешно захлопывает дверцу. Понимая его сомнения, она гордо показывает ему пригоршню монет.
 
    Цветочница. Видал, Чарли? Восемь пенсов для нас – кха, тьфу!
 
   Шофер ухмыляется и открывает ей дверцу.
 
    Цветочница. Энджел-корт, Друри-лейн, за керосиновой лавкой. И жми на всю железку!
 
   С шумом захлопывает дверцу. Такси трогается.
 
    Фредди. Вот это номер!

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

   Одиннадцать утра. Кабинет Хигинса на Уимпол-стрит. Это комната в первом этаже, окнами на улицу, первоначально предназначавшаяся под гостиную. Посередине задней стены – двустворчатая дверь: входя через нее, видишь справа у стены два высоких картотечных шкафа, стоящих под прямым углом друг к другу. Там же письменный стол, где громоздятся фонограф, ларингоскоп, батарея тонких органных труб с воздуходувными мехами, ряд газовых горелок под ламповыми стеклами, подсоединенных резиновым шлангом к газовому рожку на стене, несколько разного размера камертонов, муляж человеческой головы в натуральную величину, показывающий голосовые органы в разрезе, и коробка с запасными восковыми валиками для фонографа.
   По ту же сторону – камин; возле него, ближе к двери, – удобное кожаное кресло и ящик для угля. На каминной доске – часы. Между письменным столом и камином – журнальный столик.
   По левую руку от двери – шкафчик с неглубокими ящиками; на нем телефон и телефонная книга. Почти вся остающаяся часть левого угла занята концертным роялем, расположенным хвостом к двери; перед роялем не табурет, как обычно, а скамейка во всю длину клавиатуры. На рояле ваза с фруктами и сладостями, преимущественно шоколадными конфетами.
   Середина кабинета пуста. Кроме кресла, скамейки и двух стульев у письменного стола, в комнате есть лишь еще один стул, не имеющий определенного назначения. Сейчас он придвинут к камину. На стенах гравюры, в основном Пиранези, и портреты меццотинто. Картин нет. Пике ринг, сидя у стола, раскладывает по местам камертон и карточки, которыми только что пользовался. Хигинс, стоя рядом, у картотеки, водворяет обратно выдвинутые ящики. Сейчас, при дневном свете, видно, что это крепкий, жизнерадостный, отменного здоровья мужчина лет сорока, в костюме, свидетельствующем о принадлежности к определенной профессии, – черный сюртук, крахмальный воротничок, черный шелковый галстук. Он один из тех энергичных людей науки, которые глубоко, даже страстно интересуются всем, что может служить предметом научного исследования, и в то же время равнодушны к себе и ближним, а заодно и к их чувствам. Несмотря на возраст и внушительную комплекцию, он, в сущности, очень похож: на непоседу ребенка, который шумно и бурно реагирует на все, что привлекает его внимание, и за которым нужно внимательно присматривать, чтобы он не натворил беды. По-детски неустойчиво и его поведение: добродушная ворчливость в минуты хорошего настроения мгновенно сменяется у него яростными вспышками, как только ему что-нибудь не по нраву; но он так непосредствен и бесхитростен, что симпатичен даже тогда, когда заведомо не прав.
 
    Хигинс(задвигая последний ящик). Ну вот, как будто и все.
    Пикеринг. Поистине потрясающе. Но знаете, я не воспринял даже половины.
    Хигинс. Хотите снова прослушать на выбор?
    Пикеринг(встает, подходит к камину и становится спиной к огню). Нет, спасибо, больше не могу. На сегодня хватит.
    Хигинс(идет за ним и становится рядом, с левой стороны). Устали слушать звуки?
    Пикеринг. Да. Ужасное напряжение. А я-то гордился, что могу отчетливо произнести двадцать четыре гласных. Но ваши сто тридцать сразили меня. В большинстве случаев я даже не могу уловить разницу между ними.
    Хигинс. (посмеиваясь, отходит к роялю и берется за конфеты). Вопрос привычки. Вначале вы не улавливаете разницы; но вслушайтесь хорошенько и вскоре убедитесь, что они отличаются друг от друга, как «А» от «Б». (В комнату заглядывает миссис Пирс, экономка Хигинса.) В чем дело, миссис Пирс?
    Миссис Пирс(колеблясь: она явно растеряна). Какая-то юная особа желает вас видеть, сэр.
    Хигинс. Юная особа? А что ей угодно?
    Миссис Пирс. Видите ли, сэр, она утверждает, что вы очень обрадуетесь, когда узнаете, зачем она пришла. Совсем простая девушка, сэр. Из самых простых. Я бы сразу выпроводила ее, но подумала, может быть, она вам нужна, чтобы наговаривать в ваши машины. Не знаю, правильно ли я поступила, но к вам иногда приходят такие странные люди… Надеюсь, вы меня извините, сэр…
    Хигинс. Ничего, ничего, миссис Пирс. А у нее забавное произношение?
    Миссис Пирс. Кошмарное, сэр, просто кошмарное. Не понимаю, как вы можете интересоваться такими вещами.
    Хигинс(Пикерингу). Давайте послушаем. Тащите ее сюда, миссис Пирс. (Бросается к письменному столу и достает новый валик для фонографа.)
    Миссис Пирс(подчиняясь не без внутренней борьбы). Слушаю, сэр. Как вам угодно. (Уходит.)
    Хигинс. Какая удача! Я покажу вам, как делаю запись. Заставим ее говорить – я запишу ее сначала по системе Белла, а затем латинским алфавитом. Потом запишем ее на фонограф, и вы сможете прослушивать запись сколько захотите, сравнивая звук с транскрипцией.
    Миссис Пирс(возвращаясь). Вот эта юная особа, сэр.
 
   Входит цветочница. Она в полном параде. На голове у нее шляпа с тремя страусовыми перьями: оранжевого, небесно-голубого и красного цвета. Ее передник почти чист, и грубошерстное пальто подверглось воздействию щетки.
   Пафос этой жалкой фигурки, с ее наивным тщеславием и видом важной дамы, трогает Пикеринга, который и так уже выпрямился в кресле при появлении миссис Пирс. Что касается Хигинса, то ему безразлично, с мужчиной или женщиной он имеет дело; разница заключается лишь в том, что в тех случаях, когда он не воздевает руки к небу в отчаянии от тупости какого-нибудь небесного создания или же не помыкает им, он заискивает перед женщиной, как ребенок перед своей нянькой, когда ему хочется выпросить у нее что-нибудь.
 
    Хигинс(сразу узнав цветочницу и не скрывая своего разочарования, которое у него, как у ребенка, превращается в смертельную обиду). Это же та девчонка, которую я записал вчера вечером. Она нам не нужна. У меня достаточно записей с лисонгровским жаргоном. Нет смысла тратить на нее еще один валик. (Цветочнице.) Уходите, вы нам не нужны.
    Цветочница. А вы не задирайте нос раньше времени! Вы еще не знаете, зачем я пришла. (К миссис Пирс, которая остановилась в дверях, ожидая дальнейших приказаний.) Вы сказали ему, что я приехала на такси?
    Миссис Пирс. Какие глупости, моя милая! Неужели вы думаете, что такому джентльмену, как мистер Хигинс, не все равно, на чем вы приехали?
    Цветочница. Ого, какие мы гордые! А ведь он не брезговает давать уроки; я сама слышала, как он говорил. Ну так вот! Я сюда не кланяться пришла. Если мои денежки вам не по вкусу, я пойду к другому.
    Хигинс. При чем здесь ваши деньги?
    Цветочница. Как при чем? При том, что я пришла брать уроки. Теперь расчухали? И платить за них собираюсь, не сумлевайтесь!
    Хигинс(ошеломлен). Ну, знаете! (С трудом переводя дыхание.) И чего же вы ожидаете от меня?
    Цветочница. А были бы вы джентльменом, так для начала предложили бы мне сесть. Я ведь уже сказала, что дам вам заработать.
    Хигинс. Пикеринг, как мы поступим с этим пугалом? Предложим ей сесть или вышвырнем ее за окно?
    Цветочница(в ужасе отступает за рояль, готовая отчаянно защищаться). А-а-оо-уу. (Оскорбленная в своих лучших чувствах, хнычет.) Что вы обзываете меня пугалом? Я же сказала, что буду платить, как всякая другая леди.
 
   Мужчины, остолбенев, растерянно смотрят на нее.
 
    Пикеринг(мягко). Чего вы хотите, дитя мое?
    Цветочница. Я хочу быть продавщицей в цветочном магазине, а не торговать фиалками на углу Тотенхэм Корт-роуд. А меня туда не возьмут, если я не буду выражаться по-образованному. А он сказал, что берется научить меня. Я не прошу никаких одолжениев, понятно? Я могу заплатить, а он меня обзывает, словно я дрянь последняя.
    Миссис Пирс. Как можно быть такой глупой, невежественной девушкой? Неужели вы думаете, что вы в состоянии брать уроки у мистера Хигинса?
    Цветочница. А почему бы нет? Я не хуже вас знаю, почем стоят уроки, и согласна платить.
    Хигинс. Сколько?
    Цветочница(приближаясь к нему, торжествующе). Наконец-то заговорил по-людски. Я ведь знала: стоит вам увидеть, что можно вернуть хоть часть того, что вы швырнули мне вчера вечером, вы сразу станете посговорчивее. (Доверительно.) Малость подзаложили за галстук, а?
    Хигинс(повелительно). Сядьте!
    Цветочница. Только выкиньте из головы, что мне из милости…
    Хигинс(громовым голосом). Кому я сказал? Сядьте!
    Миссис Пирс(строго). Садитесь, моя милая. Делайте, что вам велят.
 
   Придвигает свободный стул к камину между Хигинсом и Пикерингом и становится за ним, ожидая, пока девушка сядет.
 
    Цветочница. А… аааоооу… у. (Стоит ошеломленная, но с вызывающим видом.)
    Пикеринг(с изысканной вежливостью). Не присядете ли?
    Цветочница(неуверенно). Что ж, это можно. (Садится.)
 
   Пикеринг возвращается к камину.
 
    Хигинс. Как вас зовут?
    Цветочница. Элиза Дулитл.
    Хигинс(торжественно декламирует).
   Элиза, Элизабет, Бетси и Бесс
   Удрали за птичьими гнездами в лес.
    Пикеринг. В гнезде там четыре яйца отыскали.
    Хигинс. Оставили три, а по штучке забрали.
 
   Оба заливаются хохотом, довольные своим остроумием.
 
    Элиза. Хватит дурить-то!
    Миссис Пирс. Так, милая, с джентльменами говорить не полагается.
    Элиза. А чего он со мной не по-людски разговаривает?
    Хигинс. Вернемся к делу. Сколько же вы намерены платить за уроки?
    Элиза.