Страница:
Он улыбнулся. Это была горькая, но удивительно умиротворенная улыбка.
"Да, Джо Льюис один из тех, для кого работа дело! святое", сказал себе Нат, и это к лучшему. Вслух же он спросил:
Как это случилось?
Послали пару человек прощупать обстановку, ответил Льюис. Единственное, что им сказал Макгроу,. что он не будет иметь дело с мелкой сошкой. Только с главным, или ни с кем. Он помолчал.
Это был большой объект, на него отвалили уйму денег и, возможно, это было только начало, поэтому главный босс пришел сам.
Он снова помолчал.
Макгроу отвел его туда, где они могли остаться с глазу на глаз, на самую макушку стального каркаса, где-то на сороковой-пятидесятый этаж, вокруг никого и далеко внизу земля.
Ну что, засранец, сказал Макгроу, когда тот осмотрелся и зрелище ему совсем не понравилось, хочешь спуститься вниз грузовым лифтом, уйти домой и никогда больше здесь не показываться или хочешь спуститься поскорее и слететь к чертовой матери с этой железяки, чтобы внизу тебя с асфальта соскребать пришлось? Ты уж сам выбирай.
Льюис замолчал в третий раз.
Больше к нему никто не приставал. Видно поняли, что и пытаться не стоит.
Это была информация к размышлению. Нат немного посидел молча, сравнивая свои сведения о Берте Макгроу с историей, которую выслушал. Все совпадало. В старике была какая-то страсть доводить дело до крайностей, все ставить на кон. Это было заметно. Возможно, тот жулик был на волосок от смерти и в других обстоятельствах, Нат готов был поклясться, никогда не видел её так наглядно. Макгроу из головоломки можно исключить.
А вы до этого работали с Полем Саймоном? спросил он.
После того, как он женился на дочери Макгроу и тот помог ему встать на ноги.
А я и не знал, что так обстоят дела.
Поль хитрец, Льюис задумчиво разглядывал извещения. Думаете, это мог затеять он? Подписаться вашим именем?
Он медленно покачал головой:
Нет, не вяжется. Рано или поздно все должно выйти наружу, даже уже вышло, и каждый спросит: "Кому выгодно?"
Поставщик электрооборудования первый на очереди, ведь за несделанную работу он все равно получит по смете и заработает на этом.
Но это слишком на виду, слишком примитивно. И за чем ему это? У него процветающая фирма, его тесть Берт Макгроу, он, разумеется, закончил какой-нибуд престижный университет и, разумеется, родом из хорошей семьи. Зачем ему влезать в эту грязь?
Нат невесело усмехнулся.
Итак, ни у кого не было серьезных доводов давать указания об изменениях, и на них стоит мое имя. Замечательно! Но вы мне сделаете список? Если уж мы собираемся копнуть поглубже, то не упускайте ничего. Я должен все проверить.
Обратно он шел пешком; это было как условный рефлекс. Дошел от Парк-авеню до Сороковой улицы, потом перешел на Пятую авеню и продолжил путь в сторон бухты. Встречных он не замечал, видел только светофор и автомобили, которые могли представлять для него опасность, полностью ушел в свои мысли.
Указания об изменениях совершенно конкретны. Это: первых. Провели их или нет, но там были замены, которые позволяли сэкономить, хотя и ценой снижения качества. Это во-вторых. Компьютеры любую задачу решают одним и тем же способом, в двоичной системе, отвечая: данет. Этот метод дает почти стопроцентный результат при условии, что человек правильно ставит вопросы, но проблема в том, что число возможностей растет в геометрической прогрессии и что простой невинный ряд чисел 1, 2, 4, молниеносно превращается в многомиллионный кошмар.
Он с яростью подумал, что ему ни один компьютер не поможет. Когда человек пытается сосредоточиться, веч лезут в голову посторонние мысли.
С Пятьдесят девятой улицы он вошел в парк и все сразу переменилось. Шаг стал пружинистым, мысли пришли порядок и Нат начал замечать окружающее. Вокруг были деревья, трава и валуны, и даже небо, не испорченное цивилизацией, казалось чище и синее. Нет, это не были пейзажи его юности, не было гор с шапками вечных снегов, не было сухого чистого воздуха, которым невозможно было надышаться, не было настоящей тишины. Но все равно здесь его мозг заработал живее.
Если в изменениях никто не был заинтересован, с чего бы им взяться?
Да? Нет?
Это не обязательно, они могли быть сделаны или нет? и по другой причине, например, чтобы причинить вред... Например? Например, чтобы подставить его, Ната Вильсона. Что ты на это скажешь?
Почему? Нат понятия не имел. Насколько он знал, никто бы не зашел так далеко только ради его дискредитации.
Он в этом уверен?
Остановился у лотка и купил пакетик орехов. Потом пошел дальше и очутился в глубине парка. Сел на камень и терпеливо дождался, пока любопытная белка прибежала взглянуть на него.
Получай! Он бросил ей орех и добавил: Приятного аппетита! Она, довольная, ускакала.
Он в самом деле уверен, что никто не мог подстроить ему ловушку? Да, чертовское самомнение!
Честно говоря, он явился ниоткуда, с дикого Запада, у него не было протекции, друзей, не было никаких рекомендательных писем, никакой руки наверху.
Он просто пришел со своей папочкой и ждал ждал четыре дня, пока Бен Колдуэлл примет его, и вышел оттуда с назначением, за которое великое множество надутых архитекторов с уймой рекомендаций дали бы отрубить свою правую руку.
Это было семь лет назад, когда как раз начинались разговоры о "Башне мира".
Белочка вернулась. Уселась и начала разглядывать Ната. Ничего не случилось. Осторожно опустилась на передние лапки, приблизилась на полметра и снова села.
Ну, ладно, сказал ей Нат, умеешь, умеешь. На! Он бросил ей очередной орешек.
Неужели я тогда наступил кому-то на мозоль? спросил он сам себя вслух. Или позднее перебежал кому-то дорогу?
Ответ был: вероятно, да, даже не замечая этого. Так что существует возможность, что изменения были затеяны, только чтобы подставить его. Неприятная мысль.
Но ещё хуже, если изменения в самом деле были проведены, и ему нельзя успокаиваться, пока как следует все не проверит.
Но тогда сам собой напрашивается вывод, что мотивом была корысть: за счет снижения качества материалов и работы для кого-то растет разрыв между затратами и ценой. Для кого? Самый очевидный кандидат Поль Саймон. Но если с Саймоном дела обстоят так, как утверждал Джо Льюис, зачем бы ему так рисковать?
Нат не находил ответа.
Была ещё третья возможность. Что, если извещения 6ыли оформлены и изменения проведены просто по глупости? Чьей? Что, если Поль Саймон и его люди считали причиной изменение концепций архитекторов и инженеров, и им незачем было спрашивать, почему. Они все сделали, не вдумываясь в причины? Эта мысль открывав множество новых возможностей.
Нат раздавил, очистил и съел один орех. Ему понравилось. Пришло в голову, что он не обедал. Съел ещё один орех и вдруг заметил, что белка снова здесь, с приятельницей, что обе сидят почти у его ног, смотрят и терпеливо ждут.
Ради Бога, простите, сказал Нат и бросил им два ореха, один направо, другой налево.
Есть ещё одна возможность, думал он, возможность, которую он пытался загнать в глубину своего подсознания, которая упорно всплывала оттуда. Что, если эти изменения направлены не против него и сделаны не из корысти, а направлены против самой Башни? Есть в этом какой-то смысл? К несчастью, есть, хоть от него и делается дурно. Или мог бы быть.
Без расчетов, которые мог сделать и Нат, но с которыми Джо Льюис со своими специалистами справите лучше и быстрее, нельзя сказать, могут ли эти изменения стать вопросом жизни или смерти.
Здания это не самолеты и не космические корабли, их не проектируют на пределе возможностей материала. Поскольку вес не является главной проблемой, то в каждый кабель, в каждый проводник закладывается запас прочности. При расчетах конструкции учитываются такие невероятные факторы, как ветры со скоростью двести пятьдесят километров в час, что превышает все известное в истории, или могучие всплески электрической энергии, которые почти невозможно представить.
Поскольку Башня так высока, возможный удар молнии в неё считался обычным явлением; титаническая стальная конструкция безопасно переправит его в землю, как уже не раз случалось во время строительства.
Самая невероятная возможность это землетрясение; так как нигде поблизости нет сейсмических районов. Но тем не менее основание Башни достает до самой скалы, на которой покоится весь гигантский город, и здание со своими прочными корнями и крепким и гибким каркасом легко перенесло бы без потерь толчок значительно выше средней интенсивности.
Короче, любая опасность, которую может представить человек, была учтена и против них была приготовлена защита. Все расчеты проведены на ЭВМ. Изготовлены и испытаны модели.
По проекту здание гарантировало наивысшую надежность, которую может достичь человеческий разум.
ПО ПРОЕКТУ.
Но измени его в каком-то месте чуть туда, чуть сюда и устойчивость, прочность и даже безопасность могут оказаться только иллюзией.
Но зачем кому-то таким образом угрожать её существованию? Нат не имел понятия, но в городе, где насилие стало нормой и где безответственность превозносится до небес, диверсия против такого уникального здания не кажется невозможной.
Обе белочки вернулись, а с ними и третья, и все втроем начали подкрадываться к заманчивой цели.
Бывают минуты, когда мне кажется, сказал Нат, Что нужно вернуть весь мир вам, подружки. А всем нам по-Ра попрыгать в море, как леммингам. Ну, держите.
Он высыпал орехи из пакета на землю и встал.
ГЛАВА IV
12. 30
Берт Макгроу сидел в своем кабинете, из окон которого открывался широкий обзор небоскребов центральной части города. Он строил многие из них. Обычно ему правиле этот вид. В эту минуту, однако, он не был в этом уверен, потому что посреди этой панорамы возвышалась "Бaшня мира", а то, что рассказал и показал Гиддингс, могло испортить настроение и в такой ясный, солнечный летний день, как сегодня.
Взгляд Макгроу был погружен в копии чертежей с изменениями, которые лежали у него на столе. Макгроу снова взглянул на Гиддингса.
Что нам, собственно говоря, известно? спросил он.
В глубине души у него было чувство, что его надежды напрасны, что если даже все тщательно проверят, это неприятное чувство не исчезнет. Но единственное, что человеку остается это надежда..
Здесь я вижу кучу бумажек, сказал он, но это не оригиналы.
Вам приходится ходить вокруг да около, ответил Гиддингс, и вам это не нравится. Эти четкие ксерокопии доказывают, что халтуру лепили у вас прямо под носом, да и у меня тоже. Сколько изменений проведено, ещё не знаю. Насколько они серьезны, тоже не знаю. А кому и зачем это было нужно, могу только догадываться.
Макгроу встал с кресла и подошел к окну. Были времена, когда с такими проблемами он мог справиться на ходу, или почти на ходу. Сегодня он воспринял новость как удар под дых, и даже в глазах все немного расплывалось. Это случалось не впервые и начинало его беспокоить.
"Тебе нужно сбросить вес, говорила ему Мери, ты перегружаешься на работе и уже не молод, Берт Макгроу.
Когда-то ты мог пить целую ночь, гулять напропалую и прийти домой свежим, как огурчик, ну, почти. Но ты уже не молод. И я уже не молода, что меня огорчает ещё больше. Так что не бери в голову".
Мир вокруг перестал качаться, дымка исчезла, и Макгроу отвернулся от окна.
Здесь везде подпись Ната Вильсона, сказал он. Как этот чертов сопляк решился все это подписать?
Он утверждает, что не подписывал.
А вы что скажете?
В этом старике была ещё уйма энергии.
Не понимаю, зачем ему это, ответил Гиддингс. Что бы он с этого имел? Он мог бы спокойно их отвергнуть, это в его власти. Так для чего рисковать головой?
Макгроу добрался до кресла и сел.
Гм... Это по меньшей мере непорядок. Судя по бумагам, это здание, это чертовски прекрасное гигантское здание не соответствует проекту, что сулит нам всем множество неприятностей, вплоть до Господи, избави до юридических.
И уйму работы, сказал Гиддингс. Стены придется вскрывать. Сечения придется контролировать. Он покачал головой.
Сделаем все, что нужно, отрезал Макгроу. Он помолчал. Его воинственность исчезла.
Но сейчас я думаю не об этом. Иногда бедняжка Мери говорит, что я становлюсь суеверен. Но ведь вы знаете, как иногда все ложится в масть то на работе не сходятся всякие мелочи, то начинается полоса несчастий, то все стоит из-за нехватки материалов, портится погода, начинаются забастовки. Он вытянул руки, сжал их в кулаки и уставился на них, как на врага. А бывает, добавил он после паузы, этот ужас никогда не кончается. Как будто стройку Господи, прости кто-то заколдовал таким заклятьем, что ни один священник не справится.
Он снова помолчал.
Вы понимаете, что я имею в виду?
Гкддингс снова вспомнил о том, как Пэт Яновский ни с того ни с сего шагнул в пустоту с шестьдесят пятого этажа.
Понимаю, ответил он. Макгроу тяжело вздохнул.
Мне стыдно признаться, сказал он, но в этом; роде есть два здания, не буду называть ни одно, ни другое но оба строил я, куда бы я вообще предпочел не заходит! не то что ездить лифтом.
На мгновение отогнал от себя эту мысль.
Но оставим, это не тот случай. Он выпрямило в кресле, и в его голосе зазвучала решимость: Почему кто-то затеял эти изменения, вы догадываетесь? спросил он. Ну ладно, тогда договаривайте.
Вам это удовольствия не доставит, предупредил Гиддингс.
Ну и черт с ним. Ярость, которую вдруг ощутил старик, была благородной, чистой, глубокой и сильной. Нас оставили в дураках, вас как заместителя главного строителя, меня... как меня. Ну, так я хочу знать, кто и почему, черт побери!
Гиддингс пожал плечами.
Все эти изменения по электрической части.
Ну и что?
Насколько я успел выяснить, продолжал Гиддингс, результатом этих изменений стало применен! худших материалов или меньших сечений. Потом спросил: Вам это о чем-нибудь говорит?
Макгроу не колебался ни секунды.
Кто-то хотел сэкономить, ответил он. Снова поднялся с кресла и снова уставился на скрыть дымкой мир за окном. Потом сказал через плечо:
А тот, кто сэкономил, на это вы намекаете это человек, который подписал подряд на электрооборудование?
Снова, как и раньше, окружающее замерло, и дымка исчезла. Макгроу обернулся. Руки спрятал за спину, чтобы скрыть охватившее его напряжение.
Поль Саймон, вы на него намекаете?
Я говорил вам, что это только догадки.
Это я уже слышал.
И я предупреждал, что вам это будет не по вкусу.
Да, ответил Макгроу другим, спокойным тоном.
Мне это не по вкусу. Мне не доставляет удовольствия, что вы так думаете, и ещё меньше, что я сам думаю так же.
Он наконец достал из-за спины свои руки и долго молча рассматривал свои растопыренные подагрические пальцы. Когда он снова взглянул на Гиддингса, лицо его посерело.
Мы это выясним, Уилл. Даже если мне придется придушить его этими вот руками и измолотить в кашу, выясним. Я вам обещаю. Потом... Старик не договорил, как будто забыл, что хотел сказать. Устало провел рукой по лицу.
Потом, продолжал Гиддингс, как бы не замечая этого, я попытаюсь выяснить, что нужно предпринять. Макгроу снова сел в кресло, кивнул:
Сделайте это, Уилл. И дайте мне знать. Глубоко вздохнул. Голос его снова звучал в полную силу.
Мы всегда дорожили своей работой и своей репутацией.
В этом я никогда не сомневался, ответил Гиддингс.
Еще долго после ухода Гиддингса Макгроу неподвижно сидел в своем огромном кресле. Он казался старым и усталым, и ему не хотелось делать того, что нужно было делать. Были времена, когда он с ревом вылетел бы из кабинета при одном подозрении, что кто-то устроил такое свинство, кто бы это ни был брат, сват, черт или ангел. Но старость меняет человека, некоторые принципы становятся не так принципиальны, границы допустимого размываются, и Макгроу был близок отказаться от мысли, что кто-то близкий, кто-то из своих, из семьи, мог допустить такое прегрешение.
Старик гордился Полем Саймоном, своим зятем. Как-никак Саймон был, как раньше говорили, джентльмен, Эндоуэр, Йель и так далее, не то что уличный мальчишка Макгроу, куда там. И Патти была хорошо принята в его кругу, что давало ещё один повод для гордости.
Макгроу с Мери все ещё жили в Куинсе, в доме, который Макгроу купил на деньги, полученные за свою первую большую стройку больше тридцати лет назад. Поль с Патти жили в Вестчестере, всего в нескольких милях от них, но совсем в другом мире, чем Макгроу. Если кто-то хранит в сердце великую американскую мечту, что его дети будут жить лучше, чем он, то, когда она исполняется, остается только упасть на колени и благодарить Господа за его доброту.
"Теперь, сказал себе Макгроу, возьми к черту телефон и назови своего великолепного зятя мошенником и преступником". Горькая мысль.
Копии извещений на изменения все ещё лежали на столе. Он отбросил их рукой, и они зашуршали, как осенние листья.
"Невозможно, чтобы подобное случилось на моей стройке, подумал Макгроу, под носом у меня и Гиддингса, под носом у Ната Вильсона. А как же строительные инспекторы? Подкуплены? Или их тоже кто-то одурачил поддельными извещениями?"
Однако факт был на лицо. Это он прочувствовал до мозга костей. Эх, ведь это не впервые, что на большой стройке кое-кто халтурил на своем участке работы или мухлевал с поставками, как наперсточник с шариком, который всегда не там, где ожидаешь.
Накладные и ведомости, наряды и спецификации, да же сами чертежи можно подменить или подделать, можно фальсифицировать работы, которые вообще не проводились, деньги можно передавать и над столом, и под лом, и они могут кое-кому прилипнуть к рукам трюков таких предостаточно, и Макгроу неоднократно встреча; со всеми. Но у него такие непременно вылетали с pa., ты, получив под зад так, что свербило аж между лопатками, а иногда заодно и с несколькими потерянны" зубами.
Старика вывел из раздумий звонок телефона. Он недовольно взглянул на него, но потом снял трубку.
Звонит миссис Саймон, сказала секретарша., "Патти ещё ничего не знает", подумал Макгроу. Черт, ведь он тоже ещё точно не знает, на самом ли деле Поль такой засранец, что из-за жадности изгадил всю работу. Это ещё нужно доказать, и каждый невиновен, пока нет доказательств его вины. Черта с два.
Привет, лапушка, сказал Макгроу в трубку.
Ты не хочешь пообедать со мной, папа? Голос Пати был так же молод, свеж и бодр, как и она сама. Я на вокзале "Гранд Централь", а у Поля какое-то деловое свидание.
И все твои подруги заняты, добавил Макгроу, поэтому ты наконец вспомнила об отце, да?
Один только звук её голоса смог вызвать у него в душе улыбку и немного успокоить мучившую его боль.
Для меня это будет маленький праздник, пошутила Патти. Ты же знаешь, не будь мамы, я бы вышла замуж только за тебя. И сама подумала: "Тогда мне не пришлось бы ни о чем жалеть", но ничего не сказала. Так что не ворчи.
Хорошо, лапушка, согласился Макгроу, мне нужно ещё сделать пару звонков. По крайней мере, один обязательно. Ты закажи столик у Мартина. Я скоро буду.
Я пока чего-нибудь выпью.
Макгроу положил трубку и приказал своей, секретарше:
Соедините меня с Полем Саймоном, Лаура. Постарался ждать спокойно. Секретарша доложила:
Номер мистера Саймона занят. Попробовать ещё раз попозже?
"Приговор откладывается? подумал Макгроу. Нет, ничего подобного. Это откладывать нельзя".
Дайте мне его секретаря. И, услышав приятный женский голос, продолжил: Передайте Полю, чтобы в половине второго зашел ко мне.
Секретарь заколебалась:
Мистер Макгроу, у мистера Саймона сегодня весьма насыщенная программа. Он должен...
Девочка, ответил Макгроу, вы просто передайте ему, что я буду ждать.
Повесил трубку, встал с кресла и направился к выходу.
"Несколько приятных минут с Патти, подумал он, а потом что это за слово, которое теперь в моде? а-а, конфронтация. Вот так".
Выходя, он машинально расправил плечи.
* * *
В эту минуту Поль Саймон в своем кабинете как раз говорил по телефону.
Я заказал столик и сказал Патти, что у меня деловая встреча, так что ты, по-моему, должна составить мне компанию за обедом.
По-твоему? Его собеседницу звали Зиб Вильсон, когда-то Зиб Марлоу. Я ждала звонка от Ната.
Это было не совсем так: она надеялась, что Нат позвонит.
Но, продолжала она, у него, видно, полно хлопот с открытием Башни. Она помолчала. Кстати, а почему у тебя нет?
А я не давал обета всю жизнь посвятить только работе, как, например, твой дорогой муженек. Саймон выжидающе помолчал. Итак, обедать, моя милая. За первой рюмкой я открою, как я тебя люблю. За второй пове,, даю, чем мы займемся, когда окажемся вместе в постели.
Это звучит многообещающе.
На столе перед ней лежала груда рукописей: июльский номер не будет готов, пока Зиб не найдет ещё хоть одну порядочную новеллу. Но, с другой стороны, сэндвич и чашка жидкого кофе, проглоченные за письменным лом, её не привлекали.
Ладно, уговорил, сказала она. Где и когда?
Странно, но она уже не думала о реакции Ната, если тот узнает, что она ему изменяет. "Грустная история", подумала она, записывая на клочке бумаги название и адрес ресторана.
Я записала. Чао. Но платить буду сама. Как обычно.
* * *
Губернатор Бент Армитейдж, который прилетел из столицы специально на открытие Башни, встретился с Гров-ром Фрэзи в Гарвард-клубе на сорок четвертой улице на обеде, куда он пришел пораньше. За "мартини" губернатор спросил:
Я не все понял в тех сообщениях, которые вы мне посылали, Гровер. Как дела с договорами на аренду помещений в Башне, или это пока неясно?
"Как же он умеет придать непроницаемый и даже простоватый вид своему лицу, подумал Фрэзи, и ведь кто угодно поверит! Как это говорили об Уинделле Уилки? Бедный мальчик с Уолл-стрит? Здесь тот же случай".
Пока обстановка не совсем ясна, ответил Фрэзи. Губернатор с ухмылкой отхлебнул "мартини".
Если раньше человек заказывал "мартини", то и получал "мартини". Теперь же хоть заполняй анкету: Со льдом или без? Водку или джин? С маслиной, луковкой или лимонной корочкой? И все тем же тоном продолжал: Я задал вам вопрос, Гровер. Перестаньте водить меня за нос.
Он затронул больную тему.
Подписание договоров идет настолько хорошо, сказал Фрэзи, насколько этого можно было ожидать с учетом нынешней конъюнктуры.
Губернатор умел улыбнуться, как диснеевский волк, который показывает свои клыки.
Тринадцать слов, и все ни о чем. Из вас вышел бы отличный политик. Значит, с арендой дело худо. Объясните мне, почему.
Ну, здесь целый ряд факторов, начал Фрэзи.
Послушайте, Гровер, вы не на ежегодном собрании акционеров. Перед вами один заинтересованный акционер компании "Башня мира". Чувствуете разницу? Нас дружно избегают потенциальные клиенты? Я хочу знать причины. Там слишком много места? Слишком высокая арендная плата? У них трудно с деньгами? Неуверенное положение на бирже?
Губернатор замолчал, внимательно вглядываясь в лицо Фрэзи.
Тот колебался. Губернатор выбился из низов, и были минуты вроде этой, когда он отбрасывал свои жизнерадостные светские манеры и давал почувствовать собеседнику ту силу, которая вознесла его на вершину, чуть ли не на пост президента Соединенных Штатов.
Фрэзи сказал:
На этот раз все вместе. Он надеялся, что его беззаботный вид достаточно убедителен. Но все изменится, должно измениться. Во "Всемирном торговом центре" те же проблемы.
"Всемирный торговый центр" собственность города, напомнил губернатор. Я должен вам об этом напоминать? Город может себе позволить держать свои небоскребы полупустыми хоть до бесконечности. Мы же частная компания, и я все чаще вспоминаю те времена, когда из-за кризиса остался незаселенным Эмпайр Стейт Билдинг.
Фрэзи ничего не ответил.
Это означает, продолжал губернатор, что мы выбрали неудачное время для строительства нашего замечательного, превосходного и чертовски дорогого домины, да?
Он допил свой стакан.
Я позволил себе два "мартини", сказал он и поманил пальцем ближайшего официанта.
Фрэзи был внешне спокоен, хотя и удручен. Он не боялся ответственности. Когда возникали проблемы, пытался их решить, а не прятать голову в песок, как некоторые.
С другой стороны, в отличие от губернатора, он не имел привычки выискивать проблемы, потому что, если на ни не обращать внимания, иногда они проходят сами по себе. Ситуация с арендой площадей в "Башне мира" выглядела неблагоприятной, но совсем не критической. Пока.
Расходы уже превысили смету? спросил губернатор.
Теперь Говард Фрэзи почувствовал твердую почву под ногами.
Нет, пока мы в смету укладываемся. Он был в этом уверен. Точный расчет, точная работа.
Хорошо, это большой плюс. Губернатор улыбнулся. Неожиданный плюс. Он оставляет нам кое-какие возможности для маневра, а?
Фрэзи таких возможностей не видел, о чем и сказал губернатору. В ответ последовал недвусмысленный намек, что он не замечает очевидных вещей.
Некоторые скажут, что нельзя действовать без оглядки. Другие сочтут это всего лишь разумным приспособлением к меняющимся обстоятельствам. Человек стремится выжить, Гровер. Не забывайте об этом. Это верно и для пол тики, и для строительного бизнеса. Поскольку мы не превысили расходов на строительство, то можем позволить себе снизить арендную плату за помещения и при этом не понести убытка, не так ли?
"Да, Джо Льюис один из тех, для кого работа дело! святое", сказал себе Нат, и это к лучшему. Вслух же он спросил:
Как это случилось?
Послали пару человек прощупать обстановку, ответил Льюис. Единственное, что им сказал Макгроу,. что он не будет иметь дело с мелкой сошкой. Только с главным, или ни с кем. Он помолчал.
Это был большой объект, на него отвалили уйму денег и, возможно, это было только начало, поэтому главный босс пришел сам.
Он снова помолчал.
Макгроу отвел его туда, где они могли остаться с глазу на глаз, на самую макушку стального каркаса, где-то на сороковой-пятидесятый этаж, вокруг никого и далеко внизу земля.
Ну что, засранец, сказал Макгроу, когда тот осмотрелся и зрелище ему совсем не понравилось, хочешь спуститься вниз грузовым лифтом, уйти домой и никогда больше здесь не показываться или хочешь спуститься поскорее и слететь к чертовой матери с этой железяки, чтобы внизу тебя с асфальта соскребать пришлось? Ты уж сам выбирай.
Льюис замолчал в третий раз.
Больше к нему никто не приставал. Видно поняли, что и пытаться не стоит.
Это была информация к размышлению. Нат немного посидел молча, сравнивая свои сведения о Берте Макгроу с историей, которую выслушал. Все совпадало. В старике была какая-то страсть доводить дело до крайностей, все ставить на кон. Это было заметно. Возможно, тот жулик был на волосок от смерти и в других обстоятельствах, Нат готов был поклясться, никогда не видел её так наглядно. Макгроу из головоломки можно исключить.
А вы до этого работали с Полем Саймоном? спросил он.
После того, как он женился на дочери Макгроу и тот помог ему встать на ноги.
А я и не знал, что так обстоят дела.
Поль хитрец, Льюис задумчиво разглядывал извещения. Думаете, это мог затеять он? Подписаться вашим именем?
Он медленно покачал головой:
Нет, не вяжется. Рано или поздно все должно выйти наружу, даже уже вышло, и каждый спросит: "Кому выгодно?"
Поставщик электрооборудования первый на очереди, ведь за несделанную работу он все равно получит по смете и заработает на этом.
Но это слишком на виду, слишком примитивно. И за чем ему это? У него процветающая фирма, его тесть Берт Макгроу, он, разумеется, закончил какой-нибуд престижный университет и, разумеется, родом из хорошей семьи. Зачем ему влезать в эту грязь?
Нат невесело усмехнулся.
Итак, ни у кого не было серьезных доводов давать указания об изменениях, и на них стоит мое имя. Замечательно! Но вы мне сделаете список? Если уж мы собираемся копнуть поглубже, то не упускайте ничего. Я должен все проверить.
Обратно он шел пешком; это было как условный рефлекс. Дошел от Парк-авеню до Сороковой улицы, потом перешел на Пятую авеню и продолжил путь в сторон бухты. Встречных он не замечал, видел только светофор и автомобили, которые могли представлять для него опасность, полностью ушел в свои мысли.
Указания об изменениях совершенно конкретны. Это: первых. Провели их или нет, но там были замены, которые позволяли сэкономить, хотя и ценой снижения качества. Это во-вторых. Компьютеры любую задачу решают одним и тем же способом, в двоичной системе, отвечая: данет. Этот метод дает почти стопроцентный результат при условии, что человек правильно ставит вопросы, но проблема в том, что число возможностей растет в геометрической прогрессии и что простой невинный ряд чисел 1, 2, 4, молниеносно превращается в многомиллионный кошмар.
Он с яростью подумал, что ему ни один компьютер не поможет. Когда человек пытается сосредоточиться, веч лезут в голову посторонние мысли.
С Пятьдесят девятой улицы он вошел в парк и все сразу переменилось. Шаг стал пружинистым, мысли пришли порядок и Нат начал замечать окружающее. Вокруг были деревья, трава и валуны, и даже небо, не испорченное цивилизацией, казалось чище и синее. Нет, это не были пейзажи его юности, не было гор с шапками вечных снегов, не было сухого чистого воздуха, которым невозможно было надышаться, не было настоящей тишины. Но все равно здесь его мозг заработал живее.
Если в изменениях никто не был заинтересован, с чего бы им взяться?
Да? Нет?
Это не обязательно, они могли быть сделаны или нет? и по другой причине, например, чтобы причинить вред... Например? Например, чтобы подставить его, Ната Вильсона. Что ты на это скажешь?
Почему? Нат понятия не имел. Насколько он знал, никто бы не зашел так далеко только ради его дискредитации.
Он в этом уверен?
Остановился у лотка и купил пакетик орехов. Потом пошел дальше и очутился в глубине парка. Сел на камень и терпеливо дождался, пока любопытная белка прибежала взглянуть на него.
Получай! Он бросил ей орех и добавил: Приятного аппетита! Она, довольная, ускакала.
Он в самом деле уверен, что никто не мог подстроить ему ловушку? Да, чертовское самомнение!
Честно говоря, он явился ниоткуда, с дикого Запада, у него не было протекции, друзей, не было никаких рекомендательных писем, никакой руки наверху.
Он просто пришел со своей папочкой и ждал ждал четыре дня, пока Бен Колдуэлл примет его, и вышел оттуда с назначением, за которое великое множество надутых архитекторов с уймой рекомендаций дали бы отрубить свою правую руку.
Это было семь лет назад, когда как раз начинались разговоры о "Башне мира".
Белочка вернулась. Уселась и начала разглядывать Ната. Ничего не случилось. Осторожно опустилась на передние лапки, приблизилась на полметра и снова села.
Ну, ладно, сказал ей Нат, умеешь, умеешь. На! Он бросил ей очередной орешек.
Неужели я тогда наступил кому-то на мозоль? спросил он сам себя вслух. Или позднее перебежал кому-то дорогу?
Ответ был: вероятно, да, даже не замечая этого. Так что существует возможность, что изменения были затеяны, только чтобы подставить его. Неприятная мысль.
Но ещё хуже, если изменения в самом деле были проведены, и ему нельзя успокаиваться, пока как следует все не проверит.
Но тогда сам собой напрашивается вывод, что мотивом была корысть: за счет снижения качества материалов и работы для кого-то растет разрыв между затратами и ценой. Для кого? Самый очевидный кандидат Поль Саймон. Но если с Саймоном дела обстоят так, как утверждал Джо Льюис, зачем бы ему так рисковать?
Нат не находил ответа.
Была ещё третья возможность. Что, если извещения 6ыли оформлены и изменения проведены просто по глупости? Чьей? Что, если Поль Саймон и его люди считали причиной изменение концепций архитекторов и инженеров, и им незачем было спрашивать, почему. Они все сделали, не вдумываясь в причины? Эта мысль открывав множество новых возможностей.
Нат раздавил, очистил и съел один орех. Ему понравилось. Пришло в голову, что он не обедал. Съел ещё один орех и вдруг заметил, что белка снова здесь, с приятельницей, что обе сидят почти у его ног, смотрят и терпеливо ждут.
Ради Бога, простите, сказал Нат и бросил им два ореха, один направо, другой налево.
Есть ещё одна возможность, думал он, возможность, которую он пытался загнать в глубину своего подсознания, которая упорно всплывала оттуда. Что, если эти изменения направлены не против него и сделаны не из корысти, а направлены против самой Башни? Есть в этом какой-то смысл? К несчастью, есть, хоть от него и делается дурно. Или мог бы быть.
Без расчетов, которые мог сделать и Нат, но с которыми Джо Льюис со своими специалистами справите лучше и быстрее, нельзя сказать, могут ли эти изменения стать вопросом жизни или смерти.
Здания это не самолеты и не космические корабли, их не проектируют на пределе возможностей материала. Поскольку вес не является главной проблемой, то в каждый кабель, в каждый проводник закладывается запас прочности. При расчетах конструкции учитываются такие невероятные факторы, как ветры со скоростью двести пятьдесят километров в час, что превышает все известное в истории, или могучие всплески электрической энергии, которые почти невозможно представить.
Поскольку Башня так высока, возможный удар молнии в неё считался обычным явлением; титаническая стальная конструкция безопасно переправит его в землю, как уже не раз случалось во время строительства.
Самая невероятная возможность это землетрясение; так как нигде поблизости нет сейсмических районов. Но тем не менее основание Башни достает до самой скалы, на которой покоится весь гигантский город, и здание со своими прочными корнями и крепким и гибким каркасом легко перенесло бы без потерь толчок значительно выше средней интенсивности.
Короче, любая опасность, которую может представить человек, была учтена и против них была приготовлена защита. Все расчеты проведены на ЭВМ. Изготовлены и испытаны модели.
По проекту здание гарантировало наивысшую надежность, которую может достичь человеческий разум.
ПО ПРОЕКТУ.
Но измени его в каком-то месте чуть туда, чуть сюда и устойчивость, прочность и даже безопасность могут оказаться только иллюзией.
Но зачем кому-то таким образом угрожать её существованию? Нат не имел понятия, но в городе, где насилие стало нормой и где безответственность превозносится до небес, диверсия против такого уникального здания не кажется невозможной.
Обе белочки вернулись, а с ними и третья, и все втроем начали подкрадываться к заманчивой цели.
Бывают минуты, когда мне кажется, сказал Нат, Что нужно вернуть весь мир вам, подружки. А всем нам по-Ра попрыгать в море, как леммингам. Ну, держите.
Он высыпал орехи из пакета на землю и встал.
ГЛАВА IV
12. 30
Берт Макгроу сидел в своем кабинете, из окон которого открывался широкий обзор небоскребов центральной части города. Он строил многие из них. Обычно ему правиле этот вид. В эту минуту, однако, он не был в этом уверен, потому что посреди этой панорамы возвышалась "Бaшня мира", а то, что рассказал и показал Гиддингс, могло испортить настроение и в такой ясный, солнечный летний день, как сегодня.
Взгляд Макгроу был погружен в копии чертежей с изменениями, которые лежали у него на столе. Макгроу снова взглянул на Гиддингса.
Что нам, собственно говоря, известно? спросил он.
В глубине души у него было чувство, что его надежды напрасны, что если даже все тщательно проверят, это неприятное чувство не исчезнет. Но единственное, что человеку остается это надежда..
Здесь я вижу кучу бумажек, сказал он, но это не оригиналы.
Вам приходится ходить вокруг да около, ответил Гиддингс, и вам это не нравится. Эти четкие ксерокопии доказывают, что халтуру лепили у вас прямо под носом, да и у меня тоже. Сколько изменений проведено, ещё не знаю. Насколько они серьезны, тоже не знаю. А кому и зачем это было нужно, могу только догадываться.
Макгроу встал с кресла и подошел к окну. Были времена, когда с такими проблемами он мог справиться на ходу, или почти на ходу. Сегодня он воспринял новость как удар под дых, и даже в глазах все немного расплывалось. Это случалось не впервые и начинало его беспокоить.
"Тебе нужно сбросить вес, говорила ему Мери, ты перегружаешься на работе и уже не молод, Берт Макгроу.
Когда-то ты мог пить целую ночь, гулять напропалую и прийти домой свежим, как огурчик, ну, почти. Но ты уже не молод. И я уже не молода, что меня огорчает ещё больше. Так что не бери в голову".
Мир вокруг перестал качаться, дымка исчезла, и Макгроу отвернулся от окна.
Здесь везде подпись Ната Вильсона, сказал он. Как этот чертов сопляк решился все это подписать?
Он утверждает, что не подписывал.
А вы что скажете?
В этом старике была ещё уйма энергии.
Не понимаю, зачем ему это, ответил Гиддингс. Что бы он с этого имел? Он мог бы спокойно их отвергнуть, это в его власти. Так для чего рисковать головой?
Макгроу добрался до кресла и сел.
Гм... Это по меньшей мере непорядок. Судя по бумагам, это здание, это чертовски прекрасное гигантское здание не соответствует проекту, что сулит нам всем множество неприятностей, вплоть до Господи, избави до юридических.
И уйму работы, сказал Гиддингс. Стены придется вскрывать. Сечения придется контролировать. Он покачал головой.
Сделаем все, что нужно, отрезал Макгроу. Он помолчал. Его воинственность исчезла.
Но сейчас я думаю не об этом. Иногда бедняжка Мери говорит, что я становлюсь суеверен. Но ведь вы знаете, как иногда все ложится в масть то на работе не сходятся всякие мелочи, то начинается полоса несчастий, то все стоит из-за нехватки материалов, портится погода, начинаются забастовки. Он вытянул руки, сжал их в кулаки и уставился на них, как на врага. А бывает, добавил он после паузы, этот ужас никогда не кончается. Как будто стройку Господи, прости кто-то заколдовал таким заклятьем, что ни один священник не справится.
Он снова помолчал.
Вы понимаете, что я имею в виду?
Гкддингс снова вспомнил о том, как Пэт Яновский ни с того ни с сего шагнул в пустоту с шестьдесят пятого этажа.
Понимаю, ответил он. Макгроу тяжело вздохнул.
Мне стыдно признаться, сказал он, но в этом; роде есть два здания, не буду называть ни одно, ни другое но оба строил я, куда бы я вообще предпочел не заходит! не то что ездить лифтом.
На мгновение отогнал от себя эту мысль.
Но оставим, это не тот случай. Он выпрямило в кресле, и в его голосе зазвучала решимость: Почему кто-то затеял эти изменения, вы догадываетесь? спросил он. Ну ладно, тогда договаривайте.
Вам это удовольствия не доставит, предупредил Гиддингс.
Ну и черт с ним. Ярость, которую вдруг ощутил старик, была благородной, чистой, глубокой и сильной. Нас оставили в дураках, вас как заместителя главного строителя, меня... как меня. Ну, так я хочу знать, кто и почему, черт побери!
Гиддингс пожал плечами.
Все эти изменения по электрической части.
Ну и что?
Насколько я успел выяснить, продолжал Гиддингс, результатом этих изменений стало применен! худших материалов или меньших сечений. Потом спросил: Вам это о чем-нибудь говорит?
Макгроу не колебался ни секунды.
Кто-то хотел сэкономить, ответил он. Снова поднялся с кресла и снова уставился на скрыть дымкой мир за окном. Потом сказал через плечо:
А тот, кто сэкономил, на это вы намекаете это человек, который подписал подряд на электрооборудование?
Снова, как и раньше, окружающее замерло, и дымка исчезла. Макгроу обернулся. Руки спрятал за спину, чтобы скрыть охватившее его напряжение.
Поль Саймон, вы на него намекаете?
Я говорил вам, что это только догадки.
Это я уже слышал.
И я предупреждал, что вам это будет не по вкусу.
Да, ответил Макгроу другим, спокойным тоном.
Мне это не по вкусу. Мне не доставляет удовольствия, что вы так думаете, и ещё меньше, что я сам думаю так же.
Он наконец достал из-за спины свои руки и долго молча рассматривал свои растопыренные подагрические пальцы. Когда он снова взглянул на Гиддингса, лицо его посерело.
Мы это выясним, Уилл. Даже если мне придется придушить его этими вот руками и измолотить в кашу, выясним. Я вам обещаю. Потом... Старик не договорил, как будто забыл, что хотел сказать. Устало провел рукой по лицу.
Потом, продолжал Гиддингс, как бы не замечая этого, я попытаюсь выяснить, что нужно предпринять. Макгроу снова сел в кресло, кивнул:
Сделайте это, Уилл. И дайте мне знать. Глубоко вздохнул. Голос его снова звучал в полную силу.
Мы всегда дорожили своей работой и своей репутацией.
В этом я никогда не сомневался, ответил Гиддингс.
Еще долго после ухода Гиддингса Макгроу неподвижно сидел в своем огромном кресле. Он казался старым и усталым, и ему не хотелось делать того, что нужно было делать. Были времена, когда он с ревом вылетел бы из кабинета при одном подозрении, что кто-то устроил такое свинство, кто бы это ни был брат, сват, черт или ангел. Но старость меняет человека, некоторые принципы становятся не так принципиальны, границы допустимого размываются, и Макгроу был близок отказаться от мысли, что кто-то близкий, кто-то из своих, из семьи, мог допустить такое прегрешение.
Старик гордился Полем Саймоном, своим зятем. Как-никак Саймон был, как раньше говорили, джентльмен, Эндоуэр, Йель и так далее, не то что уличный мальчишка Макгроу, куда там. И Патти была хорошо принята в его кругу, что давало ещё один повод для гордости.
Макгроу с Мери все ещё жили в Куинсе, в доме, который Макгроу купил на деньги, полученные за свою первую большую стройку больше тридцати лет назад. Поль с Патти жили в Вестчестере, всего в нескольких милях от них, но совсем в другом мире, чем Макгроу. Если кто-то хранит в сердце великую американскую мечту, что его дети будут жить лучше, чем он, то, когда она исполняется, остается только упасть на колени и благодарить Господа за его доброту.
"Теперь, сказал себе Макгроу, возьми к черту телефон и назови своего великолепного зятя мошенником и преступником". Горькая мысль.
Копии извещений на изменения все ещё лежали на столе. Он отбросил их рукой, и они зашуршали, как осенние листья.
"Невозможно, чтобы подобное случилось на моей стройке, подумал Макгроу, под носом у меня и Гиддингса, под носом у Ната Вильсона. А как же строительные инспекторы? Подкуплены? Или их тоже кто-то одурачил поддельными извещениями?"
Однако факт был на лицо. Это он прочувствовал до мозга костей. Эх, ведь это не впервые, что на большой стройке кое-кто халтурил на своем участке работы или мухлевал с поставками, как наперсточник с шариком, который всегда не там, где ожидаешь.
Накладные и ведомости, наряды и спецификации, да же сами чертежи можно подменить или подделать, можно фальсифицировать работы, которые вообще не проводились, деньги можно передавать и над столом, и под лом, и они могут кое-кому прилипнуть к рукам трюков таких предостаточно, и Макгроу неоднократно встреча; со всеми. Но у него такие непременно вылетали с pa., ты, получив под зад так, что свербило аж между лопатками, а иногда заодно и с несколькими потерянны" зубами.
Старика вывел из раздумий звонок телефона. Он недовольно взглянул на него, но потом снял трубку.
Звонит миссис Саймон, сказала секретарша., "Патти ещё ничего не знает", подумал Макгроу. Черт, ведь он тоже ещё точно не знает, на самом ли деле Поль такой засранец, что из-за жадности изгадил всю работу. Это ещё нужно доказать, и каждый невиновен, пока нет доказательств его вины. Черта с два.
Привет, лапушка, сказал Макгроу в трубку.
Ты не хочешь пообедать со мной, папа? Голос Пати был так же молод, свеж и бодр, как и она сама. Я на вокзале "Гранд Централь", а у Поля какое-то деловое свидание.
И все твои подруги заняты, добавил Макгроу, поэтому ты наконец вспомнила об отце, да?
Один только звук её голоса смог вызвать у него в душе улыбку и немного успокоить мучившую его боль.
Для меня это будет маленький праздник, пошутила Патти. Ты же знаешь, не будь мамы, я бы вышла замуж только за тебя. И сама подумала: "Тогда мне не пришлось бы ни о чем жалеть", но ничего не сказала. Так что не ворчи.
Хорошо, лапушка, согласился Макгроу, мне нужно ещё сделать пару звонков. По крайней мере, один обязательно. Ты закажи столик у Мартина. Я скоро буду.
Я пока чего-нибудь выпью.
Макгроу положил трубку и приказал своей, секретарше:
Соедините меня с Полем Саймоном, Лаура. Постарался ждать спокойно. Секретарша доложила:
Номер мистера Саймона занят. Попробовать ещё раз попозже?
"Приговор откладывается? подумал Макгроу. Нет, ничего подобного. Это откладывать нельзя".
Дайте мне его секретаря. И, услышав приятный женский голос, продолжил: Передайте Полю, чтобы в половине второго зашел ко мне.
Секретарь заколебалась:
Мистер Макгроу, у мистера Саймона сегодня весьма насыщенная программа. Он должен...
Девочка, ответил Макгроу, вы просто передайте ему, что я буду ждать.
Повесил трубку, встал с кресла и направился к выходу.
"Несколько приятных минут с Патти, подумал он, а потом что это за слово, которое теперь в моде? а-а, конфронтация. Вот так".
Выходя, он машинально расправил плечи.
* * *
В эту минуту Поль Саймон в своем кабинете как раз говорил по телефону.
Я заказал столик и сказал Патти, что у меня деловая встреча, так что ты, по-моему, должна составить мне компанию за обедом.
По-твоему? Его собеседницу звали Зиб Вильсон, когда-то Зиб Марлоу. Я ждала звонка от Ната.
Это было не совсем так: она надеялась, что Нат позвонит.
Но, продолжала она, у него, видно, полно хлопот с открытием Башни. Она помолчала. Кстати, а почему у тебя нет?
А я не давал обета всю жизнь посвятить только работе, как, например, твой дорогой муженек. Саймон выжидающе помолчал. Итак, обедать, моя милая. За первой рюмкой я открою, как я тебя люблю. За второй пове,, даю, чем мы займемся, когда окажемся вместе в постели.
Это звучит многообещающе.
На столе перед ней лежала груда рукописей: июльский номер не будет готов, пока Зиб не найдет ещё хоть одну порядочную новеллу. Но, с другой стороны, сэндвич и чашка жидкого кофе, проглоченные за письменным лом, её не привлекали.
Ладно, уговорил, сказала она. Где и когда?
Странно, но она уже не думала о реакции Ната, если тот узнает, что она ему изменяет. "Грустная история", подумала она, записывая на клочке бумаги название и адрес ресторана.
Я записала. Чао. Но платить буду сама. Как обычно.
* * *
Губернатор Бент Армитейдж, который прилетел из столицы специально на открытие Башни, встретился с Гров-ром Фрэзи в Гарвард-клубе на сорок четвертой улице на обеде, куда он пришел пораньше. За "мартини" губернатор спросил:
Я не все понял в тех сообщениях, которые вы мне посылали, Гровер. Как дела с договорами на аренду помещений в Башне, или это пока неясно?
"Как же он умеет придать непроницаемый и даже простоватый вид своему лицу, подумал Фрэзи, и ведь кто угодно поверит! Как это говорили об Уинделле Уилки? Бедный мальчик с Уолл-стрит? Здесь тот же случай".
Пока обстановка не совсем ясна, ответил Фрэзи. Губернатор с ухмылкой отхлебнул "мартини".
Если раньше человек заказывал "мартини", то и получал "мартини". Теперь же хоть заполняй анкету: Со льдом или без? Водку или джин? С маслиной, луковкой или лимонной корочкой? И все тем же тоном продолжал: Я задал вам вопрос, Гровер. Перестаньте водить меня за нос.
Он затронул больную тему.
Подписание договоров идет настолько хорошо, сказал Фрэзи, насколько этого можно было ожидать с учетом нынешней конъюнктуры.
Губернатор умел улыбнуться, как диснеевский волк, который показывает свои клыки.
Тринадцать слов, и все ни о чем. Из вас вышел бы отличный политик. Значит, с арендой дело худо. Объясните мне, почему.
Ну, здесь целый ряд факторов, начал Фрэзи.
Послушайте, Гровер, вы не на ежегодном собрании акционеров. Перед вами один заинтересованный акционер компании "Башня мира". Чувствуете разницу? Нас дружно избегают потенциальные клиенты? Я хочу знать причины. Там слишком много места? Слишком высокая арендная плата? У них трудно с деньгами? Неуверенное положение на бирже?
Губернатор замолчал, внимательно вглядываясь в лицо Фрэзи.
Тот колебался. Губернатор выбился из низов, и были минуты вроде этой, когда он отбрасывал свои жизнерадостные светские манеры и давал почувствовать собеседнику ту силу, которая вознесла его на вершину, чуть ли не на пост президента Соединенных Штатов.
Фрэзи сказал:
На этот раз все вместе. Он надеялся, что его беззаботный вид достаточно убедителен. Но все изменится, должно измениться. Во "Всемирном торговом центре" те же проблемы.
"Всемирный торговый центр" собственность города, напомнил губернатор. Я должен вам об этом напоминать? Город может себе позволить держать свои небоскребы полупустыми хоть до бесконечности. Мы же частная компания, и я все чаще вспоминаю те времена, когда из-за кризиса остался незаселенным Эмпайр Стейт Билдинг.
Фрэзи ничего не ответил.
Это означает, продолжал губернатор, что мы выбрали неудачное время для строительства нашего замечательного, превосходного и чертовски дорогого домины, да?
Он допил свой стакан.
Я позволил себе два "мартини", сказал он и поманил пальцем ближайшего официанта.
Фрэзи был внешне спокоен, хотя и удручен. Он не боялся ответственности. Когда возникали проблемы, пытался их решить, а не прятать голову в песок, как некоторые.
С другой стороны, в отличие от губернатора, он не имел привычки выискивать проблемы, потому что, если на ни не обращать внимания, иногда они проходят сами по себе. Ситуация с арендой площадей в "Башне мира" выглядела неблагоприятной, но совсем не критической. Пока.
Расходы уже превысили смету? спросил губернатор.
Теперь Говард Фрэзи почувствовал твердую почву под ногами.
Нет, пока мы в смету укладываемся. Он был в этом уверен. Точный расчет, точная работа.
Хорошо, это большой плюс. Губернатор улыбнулся. Неожиданный плюс. Он оставляет нам кое-какие возможности для маневра, а?
Фрэзи таких возможностей не видел, о чем и сказал губернатору. В ответ последовал недвусмысленный намек, что он не замечает очевидных вещей.
Некоторые скажут, что нельзя действовать без оглядки. Другие сочтут это всего лишь разумным приспособлением к меняющимся обстоятельствам. Человек стремится выжить, Гровер. Не забывайте об этом. Это верно и для пол тики, и для строительного бизнеса. Поскольку мы не превысили расходов на строительство, то можем позволить себе снизить арендную плату за помещения и при этом не понести убытка, не так ли?