Силверберг Роберт. Волшебница Азонды

   Кэрнотьют сделал вид, будто не заметил этот укол.
   — Верно. Теперь, если у вас нет никаких других пожеланий, связанных со мной лично либо с моей деятельностью…
   — Я бы хотел связаться с Зигмунном. Пошлите меня на Азонду, Кэрнотьют. Если б только я мог переговорить с ним…
   — В ритуал посвящения вмешиваться строго воспрещено, Барсак. Даже если бы вы сами присоединились к Культу, вам бы пришлось подождать несколько месяцев, пока вас не сочли бы готовым к отправлению на Азонду. У вас трудно излечимый случай помешательства на чем-либо одном, Барсак. Но я хочу вас предупредить о том, что вы только навлечете на себя гибель, если будете упорствовать, следуя своей нынешней манере поведения. Вы свободны.
   Они еще постояли немало времени вместе на улице, за пределами дворца. Солнце склонилось к западу, сильно удлинились тени. Курчавые облака заполнили темнеющее небо, и на нем появились неясные очертания трех лун. Заходящее распухшее солнце зависло над горизонтом, и золото его лучей переходило в кроваво-красное зарево заката.
   — Ну и дурак же ты, — тихо сказала Касса. — Выламываешься, несешь всякую чушь, обвиняешь его то в одном, то в другом, да еще упоминаешь Культ и о его связях!
   — А что же мне оставалось делать? Ползать на брюхе и умолять о том, чтобы он вернул мне Зигмунна?
   — Ты думаешь, ползанье бы помогло? Кэрнотьют правит этой провинцией вот уже тридцать лет. Он привык к пресмыкающимся. Нам нужен был более тонкий подход.
   — Так что же, ты полагаешь?
   Она вынула из сумки лист бумаги и нацарапала на нем имя и адрес.
   — Этот человек отведет тебя в такое место, где ты сможешь попытаться купить билет на Азонду. Сколько у тебя денег!
   — Тысяча сто галактов.
   Она присвистнула.
   — Не предлагай за перелет более, чем пять сотен. И смотри, сохрани сотенку для меня. Я отнюдь не из благотворительных целей занимаюсь всем этим, Барсак.
   Он улыбнулся и прикоснулся к ее подбородку. Он понимал ее честность и высоко ценил это. Может быть, подумал он, ей еще предоставится возможность подзаработать и другую сотню у него, несколько иным способом, но после того, как он найдет Зигмунна.
   Его адресат жил на Улице Королей. Барсак засунул листик в карман.
   — А что будешь делать ты, пока я буду там?
   — Я намерена вернуться к Кэрнотьюту. Может быть, губернатору нужна женщина. Я предложу свои услуги. В этом случае я могла бы упросить его, чтобы он велел отменить посвящение своего побратима и вернуть его на Глаурус; он, может быть, сделает это, особенно если сочтет, что кандидат неподходящий. Вероятно, такая тактика сработает. Какие только обещания не даются в постели, особенно девушке, которая хорошо знает свое дело.
   — И где же я потом с тобою повстречаюсь?
   — У меня дома. Вот ключ. Ты, скорее всего, вернешься раньше. Подожди меня обязательно. И не давай им себя надуть, Барсак. Будь с ними осторожен.
   Она повернулась и легкой походкой направилась ко входу во дворец. Барсак смотрел, как она прошла внутрь, улыбнулся и двинулся в путь. «Следующий пункт — Улица Королей», — подумал он.
   Она произвела на него гораздо меньшее впечатление, чем можно было ждать, судя по ее царственному названию. По-видимому, много сотен лет тому назад это была улица театров и увеселительных заведений, но теперь она была ничуть не лучше Улицы Слез. К тому времени, когда Барсак достиг этой улицы, ночь уже полностью вступила в свои права.
   Он быстро отыскал нужного ему человека, Долина Споррфина из пятьдесят шестого номера. Это был невысокий круглолицый мужчина лет шестидесяти, совершенно лысый, и только за ушами виднелся налет белого пуха. Он мог показаться совершенно безвредным, если б не его глаза. Они были далеко не безвредными.
   Он сумрачно глядел на Барсака, тщательно изучал его и наконец заявил:
   — Значит, вы — теперешний любовник Кассы, а? Она всегда отсылает ко мне своих дружков за тем или иным одолжением. Шустрая девка, верно! И точно была бы одной из самых лучших, если бы только взялась за ум. Но она, видите ли, не хочет. Она отказывается быть достойной своих прелестей, а каковы они у нее, вы и сами, наверное, уже могли определить за парочку проведенных с нею ночей, юноша?
   Барсак даже не делал попыток что-либо отрицать.
   — Мне нужен кто-нибудь, кто мог бы сегодняшней ночью переправить меня на Азонду, — сказал он.
   Тотчас же добродушное выражение исчезло с лица Споррфина.
   — Бывают такие одолжения, сделать которые намного труднее, чем другие.
   — Я заплачу за это. И притом хорошо.
   — И насколько хорошо?
   — Найдите нужного человека, — произнес Барсак. — О цене я буду говорить с ним, а не с вами.
   — Это может обойтись вам в несколько сотен, — двусмысленно ухмыляясь, произнес Споррфин. — Вы продолжаете настаивать?
   — Да.
   — Тогда идите за мной.
   Споррфин вывел Барсака из своего дома на улицу. Теперь сквозь сумрачную дымку, которою был укутан город, виднелись немногочисленные звезды. Они зашли в другой дом по соседству, где сидел, вцепившись в кувшин с вином, какой-то мужчина и затуманенным взглядом смотрел на маленького ребенка, спавшего на грязной кровати в углу комнаты.
   — Барсак, познакомьтесь с Эммери, — произнес Споррфин. — Эммери, это Барсак. Эммери работает частным курьером. У него есть небольшой корабль — несколько устарелый, правда, но все еще действующий. Барсак изъявляет желание, чтобы вы, Эммери, сегодняшней же ночью переправили его на Азонду.
   Мужчина, которого звали Эммери, повернулся и равнодушно уставился на Барсака, отодвинув кувшин.
   — На Азонду?
   — Как вы уже слышали. Какова цена?
   Налитые кровью глаза Эммери притухли на мгновенье, но когда он вновь открыл их, они алчно блестели.
   — Сколько вы можете заплатить?
   — Пятьсот галактических кредитов, — четко произнес Барсак. — Я не намерен торговаться. Я начинаю со своей максимальной платы, и это все, что я могу себе позволить.
   — Пятьсот, — повторил Эммери, почти что про себя. — Очень подходящая сумма. Когда я получу деньги?
   — Когда мы совершим рейс туда и обратно.
   — Нет, — возразил Эммери. — Деньги вперед, или поездка отменяется. Я знать не знаю, что вы там захотите делать на Азонде, поэтому и деньги я хочу получить до того, как мы отправимся туда.
   Барсак на мгновенье задумался, но в конце концов вынужден был сдаться.
   — По рукам. Начинайте подготовку. Мне нужно вылететь в эту же ночь. Мне осталось только еще раз повидаться с Кассой, и тогда я буду готов.
   Пожав плечами, Эммери поднялся и шатаясь поплелся через всю комнату к умывальнику. Не больно уж он похож на квалифицированного пилота, отметил про себя Барсак. Пальцы у того тряслись, взгляд был затуманен и, что самое главное, у него не просматривалась та быстрота рефлексов, которая столь необходима для работы пилота.
   Но сейчас все это не имело никакого значения. Главное — заполучить корабль. А рассчитать необходимые данные для полета на Азонду он мог бы и сам, если в этом возникнет необходимость.
   Эммери обернулся.
   — Деньги при вас?
   Барсак кивнул, а затем добавил:
   — Вы их получите, когда я увижу ваш космический корабль, не раньше. Я не намерен отдавать пятьсот галактов каждому горькому пропойце, возомнившему себя пилотом.
   — Вы думаете, что я хочу вас надуть?
   — Я ничего не думаю. Я просто не желаю зря выбрасывать деньги.
   — В таком случае вы пришли туда, куда следовало бы, — самодовольно произнес Эммери.
   Только теперь Барсак со страхом понял, что потерял из виду Споррфина. Старикан будто растворился во тьме где-то позади него. Слишком поздно до него дошло, что его загнали в западню. Он хотел было обернуться, но Споррфин оказался проворнее и кувшином от вина нанес сокрушительный удар прямо по голове.
   Барсак покачнулся и сделал два неустойчивых шага вперед. Он успел заметить, как снова поднимается пока еще целый кувшин, и сделал попытку защитить голову. Тогда Споррфин, скрежеща зубами, обрушил его за затылок Барсака.
   Барсак упал навзничь. Последнее, что он услышал, это хриплый смех и сухой голос старика:
   — Только желторотый чужак не знает, что никто не повезет его на Азонду даже за миллион наличными, когда там совершается посвящение. Эммери, давай-ка обыщем его карманы.

3

   Барсака разбудил звук дождя, барабанящего по крышам домов и булыжникам мостовой. На какой-то миг он даже удивился — как это может быть дождь на борту «Дивэйна». Но затем он вспомнил, что он вовсе не на борту «Дивэйна», а еще через секунду сделал неприятное открытие, что он лежит лицом вниз в канаве, свесившись одной рукой в быстротекущий ручей дождевой воды, и что весь он насквозь промок, покрыт грязью, а голова раскалывается от нестерпимой боли. Серый свет наступающей зари освещал сцену. Улица была ему незнакома.
   Он медленно поднялся на ноги, голова кружилась, холод пронизывал все члены, он безуспешно пытался оттереть уличную грязь с одежды. Затем яростно стал трясти головой, стараясь проветрить мозги и избавиться от звона в ушах.
   Придя немного в себя, он сразу же обратил внимание на какое-то непривычное ощущение в области правого бедра, а еще мгновением позже до него дошла причина этого: привычный вес бумажника больше его уже не обременял. Он вспомнил, что произошло прошлым вечером, и покраснел. Эти двое ворюг обчистили его. Разыграли из него дурачка, крепко саданули по голове и забрали бумажник, а с ним — тысячу сто галактов и документы впридачу.
   Правда, они оставили ему какой-то ключ. Долго и тупо глядел он на него, пока не сообразил, что это ключ от квартиры Кассы Йидрилл.
   Касса. Это она послала его к Споррфину. А ведь она должна была и сама понимать, насколько смехотворной была сама идея нанять корабль на Азонду. И тем не менее она умышленно послала его к Споррфину, зная наперед, как его обработают.
   Но как бы не возмущался он ее поступком, он понимал, что вряд ли стоит порицать ее, или Споррфина и его сообщника. Жизнь на этой планете была суровой, даже жестокой, а желторотый чужеземец с тысячью, не менее, галактов в кармане был отменной находкой.
   Только вот — Касса сказала ему, что собирается вернуться к Лорду Кэрнотьюту и со второй попытки добиться освобождения Зигмунна от уз, связывающих его с Культом. Она на самом деле именно это имела в виду? Или ее слова, являясь частью плана, были рассчитаны на то, чтобы ослабить его бдительность?
   Этого Барсак не знал. Но решил вернуться в квартиру девушки, поскольку ключ был еще при нем. Он хотел задать ей несколько вопросов.
   Утренний дождь все еще продолжал хлестать по пустынным улицам. Весь промокший, дрожа от холода, он побрел по улице, называвшейся, если верить табличке, «Бульваром Солнца». Он не имел ни малейшего представления, в каком направлении отсюда находится Улица Слез.
   Зайдя за угол, он пошел по узкой извилистой улочке, которую обступили старые, сгорбившиеся дома, настолько нависшие над проезжей часты, что дождь почти не доходил до мостовой. Пройдя пару кварталов, он увидел сверкающий шар над входом в винную лавку, которая оказалась открытой, несмотря на столь ранее время, и человека, выходившего из нее. Барсак надеялся на то, что он достаточно трезв, чтобы указать ему нужное направление.
   Он окликнул этого человека. Тот остановился, обернулся, поднял на Барсака робкий взор. Это был худенький, маленький мужчина с болезненным, изъеденным оспой лицом, на котором выделялся мясистый крючковатый нос. На нем было переливающееся красным и зеленым цветами трико и унылого фиолетового цвета плащ. Его маленькие, пронырливые глазки блестели. Но вид его все-таки был намного лучше, чем у Барсака после его ночного приключения.
   — Прошу прощения, — обратился к нему Барсак. — Вы не могли бы подсказать мне, как пройти на Улицу Слез?
   — Пожалуйста. Прямо, прямо, пока не дойдете до Площади Отцов-Основателей — вы узнаете ее по огромной безобразной скульптурной группе в ей центре, а затем крутой поворот направо мимо Погребка Меркурия. Улица Слез в четырех кварталах от этого погреба. Уяснили?
   — Спасибо, — промолвил Барсак и собрался уходить.
   — Секундочку, — позвал его мужчина в плаще. Землянин обернулся. У вас все в порядке?
   — Не очень-то, — признался Барсак.
   — Вы весь мокрый. И обляпаны грязью. Вас избили и ограбили, верно?
   Барсак кивнул.
   — И к тому же вы чужестранец. Вам нужны деньги?
   — Как нибудь управлюсь.
   Человечек сделал три шага вперед и стал рядом с Барсаком, пристально глядя на него.
   — Я знаю, что такое быть чужеземцем на Глаурусе. Я сам прошел через это. Я могу вам помочь. Хотите, я подыщу для вас работу?
   Барсак покачал головой.
   — Я очень ценю ваше добросердечие. Но я работаю на космическом корабле, и он вылетает в конце недели. Я не ищу работу.
   — Многие астронавты отстают от своих кораблей. Если у вас случатся неприятности, приходите ко мне. Вот моя визитная карточка.
   На карточке было напечатано:
   ЭРСПАД ИСТИОЛОГ. ВЫСТАВКА КУРЬЕЗОВ Улица Лжецов, 1123
   Барсак улыбнулся и сунул карточку в карман.
   — Я желаю вам доброго утра, — сказал Истиолог. — Вы запомнили дорогу на нужную вам улицу?
   — Прямо до Площади Отцов-Основателей, затем направо до подвала Меркурия, от него еще четыре квартала.
   Истиолог одобрительно кивнул.
   — У вас прекрасная память, астронавт. Если вам когда-нибудь понадобится работа, не стесняйтесь, приходите ко мне.
   — Постараюсь не забыть, — сказал на прощанье Барсак.
   К тому времени, когда он добрался до Улицы Слез, дождь фактически прекратился. С неба владели лишь отдельные капли, и оно, все более проясняясь, стало жемчужно-серым. Между крышами домов перекинулась тонкая и зыбкая радуга, которая вскоре растаяла под лучами восходящего солнца.
   Однако восемьдесят первый номер, казалось, еще не пробудился ото сна. Барсак быстро взбежал вверх по лестнице, перепрыгивая через две — три ступеньки сразу, и остановился на площадке четвертого этажа с намерением вынуть из кармана ключ, который дала ему Касса Йидрилл прошлым вечером.
   Но ключ ему не понадобился.
   Дверь в ее квартиру была взломана. Будто бы таран обрушился на нее в одном-двух дюймах от петель и проломил внутрь доски. И в передней, и в комнате было темно. Нахмурившись, Барсак слегка подтолкнул то, что еще оставилось от двери, и, переступив через выломанные филенки, прошел в переднюю и включил свет.
   Но уже через секунду отчаянно боролся со странным желанием его погасить.
   Тело девушки было аккуратно разложено на кровати и прикрыто покрывалом, насквозь пропитавшимся кровью. Барсаку не впервой было наблюдать зрелище ужасной смерти, но такое вряд ли можно было вообразить.
   Тело ей было искромсано до неузнаваемости. Всю верхнюю часть туловища прорезал насквозь крест с двумя поперечинами, причем идущий вниз глубокий надрез начинался в грудной ложбине и тянулся до самой промежности, два же поперечных разреза были выгравированы поперек живота, на расстоянии восьми дюймов друг от друга. Горло девушки также было прорезано. А лицо…
   Лица по сути не осталось вообще.
   Одежда, которая была на ней вчера вечером, была сложена на кресле. На полу возле кровати валялся ключ. Он поднял его — ключ оказался точной копией того ключа, который девушка дала Барсаку.
   Значит, она вернулась домой, заперла дверь на замок. И кто-то вломился внутрь.
   Только теперь Барсак заметил, что у него буквально трясутся руки. Он быстро повернулся и выскочил наружу, закрыв за собой то, что еще оставалось от двери.
   В парадной была будка общественного коммуникатора. Бардак тотчас же вошел и, не удосужившись проверить, плотно ли она закрыта от возможного подслушивания, сразу нажал на кнопку вызова.
   — Соедините меня с полицией. Дежурная, я хочу сообщить об убийстве.
   Через две секунды послышался заспанный голос:
   — Бюро по расследованию убийств. Лейтенант Хасслик. Что там у вас?
   — Убийство, лейтенант. На Улице Слез, номер восемьдесят один. Убитая
   — девушка легкого поведения Касса Йидрилл. Я только что обнаружил ее тело.
   — А вы кто? Извольте сообщить.
   Судя по тону, каким лейтенант произнес эти слова, звонок Барсака не вызвал у него особого интереса.
   — Я — член экипажа звездолета «Дивэйн», в городе в увольнении. Зовут меня Барсак. Впервые… я повстречался с убитой вчера. Сейчас я только что вошел в ее комнату и нашел ее труп.
   — Опишите, пожалуйста, в каком состоянии тело убитой.
   Барсак подробно рассказал обо всем, что увидел наверху. Когда он завершил описание, Хасслик произнес:
   — Именно это я и предполагал. Ладно, Барсак, мы сейчас пришлем фургон из морга, чтобы забрать тело. А вам лучше бы не околачиваться поблизости, если нет на то особого желания.
   — Вы даже не хотите допросить меня в процессе дознания?
   — Какого еще такого дознания?
   Барсак был потрясен.
   — Ведь убита девушка. Разве в случаях убийства в Мильярде дознание не проводится?
   — Нет, если это касается дела рук приверженцев Культа, — пояснил Хасслик. — А какой в этом толк? Над этой шлюхой совершено ритуальное убийство, если ваше описание точное. Кому-то из Культа она пришлась не ко двору. А что мы в состоянии сделать? В деятельность Культа мы практически вмешиваться не в состоянии. Поступить иначе — значит самому напроситься на то, чтобы с меня соскоблили лицо и на животе вырезали двойной крест. Нет уж, покорно благодарю. Мы пришлем фургон за телом. Спасибо за то, что позвонили, мистер Барсак.
   Он услышал щелчок, посмотрел на трубку и повесил ее. У них нет никакого желания найти убийцу девушки. Им все равно, кто это совершив. Они смертельно боятся навлечь на себя неприятности.
   Вернувшись в комнату Кассы, он сел на кровать рядом с телом девушки и стал дожидаться прибытия фургона из морга. Его поиски Зигмунна приняли совершенно новый оборот. Сначала ограбление, затем убийство. События эти выстроились какой-то еще непонятной, но крайне зловещей чередой.
   Ритуальное убийство. Убийство, совершенное приверженцами Культа. На Глаурусе, оказывается, законом является Культ. На сердце у Барсака стало невыразимо тяжело, он старался не глядеть на лежащее рядом тело девушки. Теперь для нее кончились все жизненные огорчения, кончились гораздо раньше, чем она того ожидала.
   Прошло полчаса. Сорок пять минут. Снова пошел дождь, затем прекратился. Наконец прибыл фургон. Барсак слышал возникшую на лестнице суматоху, когда другие постояльцы этого дома, любопытство которых возбудило прибытие фургона, стали подниматься наверх вслед за людьми из морга.
   — Сюда, сюда, — отозвался Барсак.
   Двое служителей со скучающими лицами внесли в комнату носилки. Увидев тело девушки, они поморщились.
   — Таких случаев у нас по дюжине каждую неделю, — сказал один из них.
   — Культ держит кинжалы острыми.
   Они погрузили тело девушки на носилки, как будто это было не более, чем труп зарезанного животного. Барсак не выдержал и спросил у них:
   — Что же будет теперь с ее телом?
   — Увезут в морг, зарегистрируют. Затем в течение недели ждем заявку на выдачу тела. После этого отошлем труп в крематорий.
   — Вы уверены, что никто не запросит тело?
   Один из носильщиков презрительно усмехнулся.
   — Она была девушкой из бара, не так ли?
   — А кроме того, — добавил другой, — пусть даже она была бы монашкой из Большого Монастыря, никто не станет требовать тело жертвы Культа. Это очень вредно для здоровья.
   Барсак нахмурился.
   — Мне бы хотелось, чтобы этой девушке было устроено достойное погребение. Она была… моим другом…
   — Похороны на Глаурусе стоят пятьсот галактов, браток. Плюс, взятки. Была ли она в таком мере вашим другом? Не выбрасывайте свои деньги на ветер. Ей самой это уже все равно.
   Они мерзко улыбнулись Барсаку и подхватили носилки. Он не стал им препятствовать, помня о том, что теперь у него вообще нет никаких денег и что через четыре дня он должен вернуться на корабль и после уже никогда, наверное, за всю оставшуюся жизнь, не побывает на Глаурусе.
   Повинуясь какому-то смутному предчувствию, он дернул за ящик конторки. Дешевые безделушки, косметика, сувениры — о… — десять скомканных бумажек по пять галактов. Цена одной ночи, подумал он, и хладнокровно засунув деньги в карман. Обернувшись, увидел старика с острой мордочкой, зорко наблюдавшего за его действиями.
   — Эй, вы! Никакого грабежа здесь! Эти деньги принадлежат мне!
   — Какого дьявола вы здесь путаетесь? — не церемонясь, спросил Барсак.
   — Я — владелец этого дома. Такое правило: если постоялец умирает, не оставив завещания, я наследую ему. Верните деньги тотчас туда, откуда взяли.
   — Мне они нужнее, чем вам, — сказал Барсак. — Девушке они уже тоже ни к чему. Прочь с дороги!
   Пренебрежительным движением растопыренной ладони он отшвырнул хозяина дома к засаленной стенке лестничной площадки, спустился вниз по ступенькам и вышел на Улицу Слез. Из головы его не выходила девушка из бара, которая сейчас была бы жива, не окажись он в Мильярде.
   Был уже почти полдень, когда он прибыл на взлетное поле, где стоял «Дивэйн», и от голода у него кружилась голова. Показав свой браслет-удостоверение личности часовым у входа на поле, он быстро зашагал к огромному корпусу звездолета.
   В это время капитан Джаспелл, находясь на палубе «Д», присматривал за перекраской стабилизаторов. Барсак подождал, пока капитан закончит перебранку с малярами, и обратился к нему:
   — Сэр!
   — О… Барсак. Где же этот ваш ремонтник-асс?
   — Мне не удалось разыскать его, сэр. Во всяком случае, до сих пор. Но время еще есть, не так ли?
   — Не очень, — ответил старик-капитан. — Я вынужден буду дать объявление об имеющейся вакансии завтра, если вы его не отыщете. Больше я уже не могу ждать вашего приятеля. Э-э-э… вас, кажется, ограбили, Барсак?
   Барсак кивнул, горько улыбаясь.
   — По собственной глупости, капитан. Меня выпотрошили начисто.
   — И сколько вам нужно?
   — Триста в счет аванса следующего рейса, капитан. Разве это слишком много?
   — Наверное. Берите сто пятьдесят. В том случае, если вас снова обчистят, это будет не столь накладно. И будьте осторожны, Барсак. Я не хочу вдобавок к ремонтнику искать на Глаурусе механика!
   Барсак рассовал деньги по разным карманам и вернулся в город. Надежда разыскать Зигмунна вовремя, чтобы он еще успел заполучить место в экипаже «Дивэйна», стала теперь совсем призрачной. Но для Барсака главным теперь было не найти для него работу, а просто повидаться со своим старым другом, если удастся, то и высвободить Зигмунна из сетей Культа. Были у него еще и вопросы, касающиеся подробностей его ограбления и смерти девушки. На них он хотел получить ответ.
   Он втиснулся в переполненный аэробус с неисправной системой кондиционирования воздуха и помчал на нем до самого дворца Лорда Кэрнотьюта. Здесь он сошел с аэробуса, проник в вестибюль и потребовал аудиенции у губернатора.
   Он сознавал, что в этой замызганной грязью и следами крови одежде, своим изможденным, исцарапанным лицом и заросшими щетиной щеками создаст не очень благоприятное впечатление. Но он был настроен для решительного разговора с губернатором.
   Губернатор не заставил себя долго ждать. Это была огромная слоноподобная туша в роскошном черном облачении. Барсак посмотрел на него снизу вверх и весьма резко произнес:
   — Разрешите переговорить с вами наедине.
   Эта просьба, казалось, рассмешила Кэрнотьюта.
   — Личная аудиенция — это привилегия, даруемая, друг мой, очень редко. Моя стража должна будет присутствовать здесь в течение всего разговора. Почему вы вернулись?
   — Чтобы задать вам несколько вопросов. Возвращалась ли сюда эта девушка Касса вчера, после того, как я покинул дворец?
   — Возможно, — ответил Кэрнотьют, пожав плечами.
   — Она точно вернулась. И куда же вы с ней пошли?
   — Моя личная жизнь вряд ли сможет служить предметом вашего интереса, досточтимый астронавт. У вас есть вопросы не столь персонального характера?
   — Только один. Где-то между полуночью и сегодняшним утром Касса вернулась в свою комнату и заперлась в ней. После этого, кто-то, обладающий невероятной силой, вышиб дверь и убил ее. Полиция считает, что это ритуальное убийство. Она была буквально выпотрошена и изуродована, когда я нашел ее мертвое тело сегодня утром. Вопрос мой таков: это вы убили ее?
   — В Мильярде жизнь доступных девушек весьма коротка, — с усмешкой в углах рта заметил Кэрнотьют. — И не все ли равно вам, человеку, который может оказаться на Глаурусе один раз за десять лет, жива или мертва практически незнакомая юная потаскушка?
   — Мне это не безразлично, потому что она пала жертвой Культа, а вы — единственный приверженец Культа, которого я знаю. Именно вы убили ее. Вы умертвили ее потому, что она пыталась помочь мне добраться на Азонду к моему побратиму, и потому что прошлой ночью она вырвала у вас такое обещание, которое вы сочли возможным не выполнять по зрелым размышлениям сегодня утром. Я близок к истине, Кэрнотьют? Разумеется, избавиться от гулящей девки гораздо легче, чем держать ответ на обвинения в нарушении своего священного слова.
   Гладкое лицо губернатора внезапно стало черным.
   — Позвольте дать мне совет вам, Барсак, — серьезно, даже проникновенно произнес он. — Забудьте об этой девушке Кассе и забудьте об этом луаспарце Зигмунне. Первая — мертвая, второй — вне пределов досягаемости для вас. Бросьте свои поиски и возвращайтесь на свой корабль.