Страница:
Жорж Сименон
«Мегрэ у коронера»
Глава 1
Помощник шерифа Мегрэ
— Эй, вы там!
Мегрэ, словно в школе, начал осматриваться, к кому так обращаются.
— Да, да, вы…
Иссохший старец с огромными седыми усищами, как будто сошедший во плоти со страниц Библии, указывал на кого-то дрожащей рукой. Но на кого? Мегрэ глянул на соседа, на соседку и, смутившись, внезапно понял: это на него смотрят коронер, допрашиваемый сержант ВВС, атторней[1], присяжные, шерифы, короче, весь зал.
— Вы мне? — спросил Мегрэ, удивленный, что кому-то здесь понадобился, и всем видом изобразил готовность подняться.
Люди, сидящие в зале, улыбались: видимо, всем, кроме него, было ясно, в чем дело.
— Да, вам, — подтвердил старец, похожий одновременно и на пророка Иезекииля, и на премьер-министра Клемансо[2] — Не соблаговолите ли потушить трубку?
Мегрэ сконфуженно бормотал извинения, а все вокруг смеялись, но смех был дружеский.
Происходило это отнюдь не во сне, а наяву. Он, комиссар уголовной полиции Мегрэ, находился здесь, более чем в десяти тысячах километров от Парижа, и присутствовал на допросе, проводимом коронером; тот сидел без жилета и без пиджака, но тем не менее вид у него был серьезный и величественный, точно у банковского служащего.
Мегрэ великолепно отдавал себе отчет, что его коллега Коул, в сущности, деликатно от него отделался, но не сердился: на месте офицера ФБР он вел бы себя точно так же. В свое время и он делал то же самое: два года назад ему поручили сопровождать в поездке по Франции коллегу из Скотланд-ярда мистера Пайка, и Мегрэ частенько оставлял его, словно зонтик в гардеробе, где-нибудь на террасе кафе, с ободряющей улыбкой бросая: «Я на минутку».
Разница лишь в том, что американцы куда сердечнее. Мегрэ побывал в Нью-Йорке, проехал не то через десять, не то через одиннадцать штатов — всюду его хлопали по плечу и первым делом спрашивали:
— Как ваше имя?
Не мог же он говорить, что имени у него нет. Приходилось отвечать: «Жюль». Обычно собеседник секунду-другую соображал:
— Oh, yes… Джулиус!
Почему-то все американцы произносили его имя — Джулиус.
— Have a drink, Julius![3]
В результате во время поездки Мегрэ пришлось проглотить во множестве баров бессчетное количество пива, «манхеттенов» и виски.
Сегодня он уже пил — перед завтраком: Гарри Коул представлял его мэру Тусона и шерифу округа.
Больше всего Мегрэ удивляли не люди, не обстановка — нет, он удивлялся себе, верней, тому, что приехал в Аризону, в этот город, и вот его оставили на минутку, посадив на скамью в маленьком зальчике мирового суда.
Мэр был сама любезность. А шериф вручил Мегрэ удостоверение и великолепную серебряную звезду помощника шерифа, точь-в-точь такую же, как в ковбойских фильмах.
Правда, это была уже не первая звезда, полученная Мегрэ: он стал помощником шерифа не то восьми, не то девяти округов в штатах Нью-Джерси, Мэриленд, Вирджиния, Луизиана, Техас и Каролина, то ли Северная, то ли Южная — этого он не помнил.
В Париже Мегрэ часто принимал иностранных коллег, но сам впервые отправился в ознакомительную поездку такого рода, или, выражаясь официальным языком, в командировку «для изучения американских методов следствия».
— Перед Калифорнией вы должны на несколько дней заехать в Аризону. Это по пути.
Здесь все всегда оказывалось по пути. И Мегрэ увозили на несколько сотен миль в сторону. На небольшой, по здешним понятиям, крюк приходится тратить три-четыре дня.
— Это же совсем рядом!
То есть расстояние всего раза в два больше, чем от Парижа до Марселя.
— Завтра, — сказал Коул, сотрудник ФБР, сопровождавший его в Аризоне, — мы махнем взглянуть на мексиканскую границу. Это рукой подать.
На сей раз «рукой подать» означало всего лишь километров сто.
— Вам это будет интересно. Мы поедем в Ногалес. Через этот город проходит граница, там переправляют в Штаты крупные партии марихуаны.
Коул объяснил: марихуана, мексиканское растение, постепенно вытесняет у наркоманов опиум и кокаин.
— В Ногалес, кстати, пригоняют большую часть машин, украденных в Калифорнии.
А пока Коул оставил Мегрэ: у него были какие-то дела.
— Как раз сейчас коронер проводит расследование. Не хотите присутствовать?
Коул привел Мегрэ в небольшой зал с белыми стенами и усадил на одну из трех скамей; за спиной мирового судьи, исполняющего функции коронера, висел американский флаг. Коул не стал объяснять своему французскому коллеге, что оставляет его одного. Он просто пожал Мегрэ руку, хлопнул по плечу и небрежно бросил:
— Я скоро за вами приду.
О деле, которое рассматривалось, Мегрэ не имел ни малейшего представления. Все в зале были без пиджаков. Правда, жара была градусов под сорок пять. Шестеро присяжных сидели на той же скамье, что и Мегрэ, но на другом конце, ближе к двери; среди них был негр, индеец с массивной нижней челюстью, мексиканец, слегка смахивавший и на негра, и на индейца, а также пожилая дама в ярком в цветочках платье и в шляпке, забавно надвинутой на лоб.
Иезекииль время от времени вставал и пытался отладить громаднейший вентилятор, вращавшийся под потолком с таким шумом, что порой нельзя было разобрать слов.
Все шло спокойно, просто, можно даже сказать — по-семейному. Коронер в безукоризненно белой рубашке с цветастым шелковым галстуком сидел на возвышении.
Сержант ВВС в светло-коричневом полотняном френче, то ли свидетель, то ли обвиняемый, — Мегрэ еще не разобрался — сидел рядом на стуле. Еще четверо военных, похожие на школьников-переростков, сидели в ряд напротив присяжных.
— Расскажите, что вы делали вечером двадцать седьмого июля.
Показания давал сержант Уорд — Мегрэ расслышал его фамилию. Был он голубоглазый, с черными сросшимися на переносице бровями и ростом за метр восемьдесят пять.
— В полвосьмого я зашел за Бесси к ней домой.
— Говорите громче и повернитесь к присяжным. Присяжные, вам слышно?
Присяжные дружно затрясли головами — нет. Сержант Уорд, прочищая горло, кашлянул.
— В полвосьмого зашел за Бесси к ней домой.
Мегрэ приходилось напрягаться: после коллежа у него было не так уж много возможностей упражняться в английском; смысл слов от него ускользал, некоторые обороты сбивали с толку.
— Вы женаты и у вас двое детей?
— Да, сэр.
— Как давно вы знакомы с Бесси Митчелл?
Сержант задумался, словно примерный ученик перед ответом учителю. С секунду смотрел на кого-то из соседей Мегрэ.
— Полтора месяца.
— Где вы с ней познакомились?
— В закусочной для водителей, она там работала подавальщицей.
Мегрэ уже знал, что собой представляет это заведение — по-английски drive-in. У самого шоссе стоит небольшое строение, и уставший водитель (обыкновенно это бывает ближе к вечеру) останавливается рядом с ним. Вылезать из машины не нужно. Подходит девушка, принимает заказы, потом приносит сандвичи, сосиски или спагетти; поднос с едой подвешивается к дверце автомобиля.
— Вы были с нею близки?
— Да, сэр.
— И сблизились в тот же вечор?
— Да, сэр.
— Где это произошло?
— В машине. Мы отъехали в пустыню.
Пустыня, сплошной песок и кактусы, начинается сразу же за чертой города.
— После этого вы часто встречались с Бесси Митчелл?
— Раза три в неделю.
— И всякий раз были с нею близки?
— Нет, сэр.
Мегрэ был почти уверен, что сейчас этот невысокий въедливый судья спросит: «Почему?» Но вопрос прозвучал по-другому:
— А как часто?
— Раз в неделю.
— И всякий раз в пустыне?
— Когда в пустыне, когда у нее дома.
— Она жила одна?..
Сержант Уорд пробежал взглядом по рядам и остановился на молодой женщине, сидящей слева от Мегрэ.
— Нет, с Эрной Болтон.
— Что вы делали вечером двадцать седьмого июля после того, как зашли за Бесси Митчелл?
— Повел ее в бар «Пингвин», там меня ждали приятели.
— Кто именно?
Уорд указал на четверку в форме ВВС и перечислил их:
— Дэн Маллинз, Джимми Ван-Флит, О'Нил и У Ли.
У Ли был китаец, выглядел он шестнадцатилетним парнишкой.
— И больше с вами в баре никого не было?
— Да, сэр. За нашим столом никого.
— А за другими столами были?
— Брат Бесси Хэролд Митчелл.
Это сосед Мегрэ справа, у него под ухом огромный фурункул.
— Он был один?
— Нет, с ним сидели Эрна Болтон, музыкант и Мэгги.
— Сколько лет было Бесси Митчелл?
— Она мне говорила, двадцать три.
— Вы не знали, что ей на самом деле было семнадцать, и, следовательно, она не имела права распивать в баре спиртные напитки?
— Нет, сэр.
— Вы уверены, что ее брат вам этого не говорил?
— Он сказал, но это было после — когда мы сидели у музыканта и Бесси стала пить виски из горлышка. Он заявил, что ему не нравится, когда его сестру спаивают: она еще несовершеннолетняя и он ее опекун.
— Вы знали, что Бесси Митчелл была замужем и развелась?
— Нет, сэр.
— Вы ей обещали жениться на ней? Сержант Уорд замялся, но потом ответил:
— Да, сэр.
— Для этого вы собирались развестись?
— Да, я сказал ей, что подам на развод.
В дверях появился могучий помощник шерифа — собрат! — в расстегнутой рубахе и желтых молескиновых брюках с кожаным поясом-патронташем, набитым патронами; на бедре у него висел огромных размеров револьвер с роговой рукояткой.
— Вы все вместе пили?
— Да, сэр.
— Много выпили? Ну, примерно?
Прикидывая в уме, сколько было выпито, Уорд прикрыл глаза.
— Я не считал, но с тем, что мы ставили по кругу, наверно, пятнадцать, а может, двадцать бутылок пива.
— Каждый?
— Да, сэр. И еще несколько порций виски. Странно, но никого из присутствующих не поразило такое количество выпитого.
— В «Пингвине» у вас произошла ссора с братом Бесси?
— Да, сэр.
— Он был недоволен тем, что вы, женатый человек, вступили в связь с его сестрой?
— Нет, сэр.
— Он никогда не выражал по этому поводу недовольства и он просил оставить его сестру в покое?
— Нет, сэр.
— Из-за чего же была ссора?
— Я потребовал деньги, которые он мне был должен.
— Он задолжал вам крупную сумму?
— Почти два доллара.
Стоимость одного круга выпивки на всех, не иначе!
— Вы подрались?
— Нет, сэр. Мы вышли на улицу, потолковали, вернулись в бар и выпили.
— Вы были пьяны?
— Не очень.
— Итак, вы с ним выпили и продолжали пить до часу ночи, когда бар закрылся?
— Да, сэр.
— Кто-нибудь из ваших приятелей пытался ухаживать за Бесси?
Уорд с секунду молчал, потом произнес:
— Сержант Маллинз.
— Вы объяснялись с ним из-за этого?
— Нет. Я устроил так, чтобы он сидел подальше от нее.
Маллинз был ростом с Уорда и тоже брюнет; девушки должно быть, считали его красивым: он походил на знаменитого киноактера — не на какого-нибудь определенного, а вообще.
— Что вы делали после часа ночи?
— Отправились к Тони Лакуру, музыканту.
Он, наверно, тоже сидит в зале, но Мегрэ не знал его.
— Кто платил за две бутылки виски, которые вы взяли с собой?
— За одну вроде бы заплатил У Ли.
— Он весь вечер пил вместе с вами?
— Нет, сэр. Капрал У Ли не пьет и не курит. Он на что-то копит деньги.
— Сколько комнат в квартире музыканта?
— Гостиная, маленькая спальня, еще ванная и кухня.
— Где расположилась ваша компания?
— Мы разбрелись по всей квартире.
— Где у вас произошла ссора с Бесси?
— В кухне. Только мы не ссорились. Я увидел, что она пьет виски из горлышка. А с ней это было уже не первый раз.
— Вы хотите сказать, не первый раз за тот вечер?
— Нет, я хочу сказать, что с ней это бывало и до двадцать седьмого июля. А я не люблю, когда она напивается: потом ей всегда нехорошо.
— Бесси была в кухне одна?
— Нет, с ним.
И Уорд кивком указал на Маллинза Мегрэ ничего не знал об этом деле, он сидел осовевший, вялый, но тут даже рот открыл — задать вопрос, прямо-таки вертевшийся на языке.
— Кто предложил поехать провести остаток ночи в Ногалесе?
— Бесси.
— В котором часу это было?
— Часов около трех, ну, может, в полтретьего.
Ногалес — это тот самый город, куда Гарри Коул собирается повезти комиссара. В Тусоне бары закрываются в час, а по ту сторону границы можно пить всю ночь.
— Кто сел с вами в машину?
— Бесси и четверо моих приятелей.
— Как вы вначале расселись в машине?
— Я за рулем, Бесси на переднем сиденье между мной и сержантом Маллинзом. Остальные — на заднем.
— Перед выездом из города вы останавливали машину?
— Да, сэр.
— И вы велели Бесси переменить место. Почему?
— Чтобы она не сидела рядом с Дэном Маллинзом.
— Вы сказали, чтоб она пересела, и капрал Ван-Флит занял ее место. Вас не беспокоило, что она сидит сзади вас в темноте, рядом с двумя мужчинами?
— Нет, сэр.
И тут совершенно неожиданно коронер объявил:
— Перерыв!
После этого он сразу же поднялся и ушел в соседнюю комнату, на застекленной двери которой было написано: «Посторонним вход воспрещен». Иезекииль вытащил из кармана трубку неимоверной длины, раскурил и с усмешкой глянул на Мегрэ. Все — присяжные, военнослужащие, женщины, несколько любопытных — вышли из зала.
Зал находился в нижнем этаже монументального здания в испанском стиле с колоннадой вокруг патио: одно его крыло занимала тюрьма, в другом размещались административные учреждения округа.
Пятеро парней из ВВС отошли в сторону и сели под колоннами; Мегрэ про себя отметил: они ни словом не обменялись между собой. Жара стояла невыносимая. В углу галереи находился красный автомат; люди подходили к нему, совали в щель пятицентовик и получали взамен бутылку кока-колы.
Почти вся публика собралась у автомата, в том числе и седовласый окружной атторней. Пили прямо из горлышка, без церемоний, а пустые бутылки ставили в ящик.
Мегрэ чувствовал себя, словно мальчишка на первой перемене в новой школе, тем не менее ему уже не хотелось, чтобы Гарри Коул забрал его отсюда.
Никогда еще Мегрэ не доводилось появляться в суде без пиджака, и вопрос, как одеваться, недавно перерос для него в проблему. После того как он пересек границу Вирджинии, ему стало ясно: ходить по такой жаре в пиджаке и рубашке с пристежным воротничком невозможно.
Но трудность была в том, что Мегрэ всю жизнь носил подтяжки. Его брюки, сшитые во Франции, доходили ему чуть ли не до середины груди.
В каком-то городке (Мегрэ забыл его название) один из американских коллег повел его в магазин готового платья и заставил купить легкие брюки, в каких здесь ходят все, и кожаный ремень — на его большой серебряной пряжке красовалось изображение бычьей головы.
Другие приезжие с Востока оказывались куда решительней Мегрэ: они сразу же кидались в магазины и выходили оттуда одетые с ног до головы ковбоями.
Мегрэ заметил: двое присяжных, выглядевшие вполне мирными людьми, тем не менее носили ковбойские ботинки на высоких каблуках да еще с многочисленными кожаными вставками.
А револьверы, оттягивающие ремни шерифов, приводили Мегрэ прямо-таки в восторг: точь-в-точь такие же он в детстве видел в кино у героев вестернов.
— Хэлло! Присяжные! — крикнул Иезекииль, словно школьный учитель, созывающий ребятишек.
Он хлопнул в ладоши, выбил о каблук трубку и краем глаза глянул на Мегрэ.
Но Мегрэ был уже не новичок. Он уселся на свое место; в прошлый раз, сам того не желая, он разделил Хэролда Митчелла, брата Бесси, у которого фурункул под ухом, и Эрну Болтон, но сейчас они устроились рядом и вполголоса беседовали между собой.
Правда, слушая показания о выпитом пиве и виски и о близости раз в неделю, Мегрэ еще не понял, был ли кто-нибудь убит. Механизм расследования, проводимого коронером, — вот единственное, что он более или менее представлял себе, да и то лишь потому, что присутствовал на подобных процессах в Англии.
Тихо, почти что с робостью сержант Уорд занял свое место на стуле для свидетелей. Иезекииль опять вступил в борьбу с вентилятором, а коронер с безразличным видом принялся за выяснение фактов.
— Вы остановили машину почти в восьми милях от города, неподалеку от муниципального аэродрома. Зачем?
— Чтобы оправиться, сэр.
Мегрэ сперва не понял. Хорошо еще, что Уорд ответил очень тихо и его попросили повторить; только краска смущения, появившаяся на лице этого здоровенного детины, помогла комиссару догадаться.
Видно, Уорд не сумел найти иных приличных слов, чтобы сообщить, что им нужно было помочиться.
— Из машины вылезли все?
— Да, сэр. Я отошел от нее футов на двадцать.
— Один?
— Нет, сэр. С ним.
И Уорд опять кивнул на Маллинза; очевидно, он имел против него зуб.
— Вы не знаете, где в это время была Бесси?
— Думаю, она тоже отошла.
Понятно, после двадцати бутылок пива на брата им это было просто необходимо.
— В котором это было часу?
— Думаю, между тремя и половиной четвертого. Точно не могу сказать.
— Вы видели Бесси, когда вернулись назад к машине?
— Нет, сэр.
— А Маллинза?
— Он вернулся через несколько минут после меня.
— Откуда?
— Не знаю.
— Что вы сказали своим приятелям?
— Я сказал; «Пошла она к черту! Это ей наука!»
— Почему вы так сказали?
— Потому что она уже выкидывала такие штучки.
— Какие?
— Сбегала от меня, не сказав ни слова.
— И вы поехали назад?
— Да. Проехав футов триста в направлении Тусона, я остановился и вышел из машины.
— Почему?
— Я надеялся, может, она надумает вернуться, и хотел дать ей эту возможность.
— Она была пьяна?
— Да, сэр. Но ведь ей и раньше случалось напиваться. В этот раз она еще соображала, что делает.
— Куда вы пошли, выйдя из машины?
— К железнодорожной линии. Она проходит в пустыне вдоль шоссе, футах в ста пятидесяти от него.
— На насыпь поднимались?
— Да, сэр. Я прошел футов триста, почти до того места, где Бесси нас бросила, и кричал ее по имени.
— Громко?
— Да. Но не нашел ее, и она не отозвалась. Я решил, что она хочет меня позлить.
— И тогда вы вернулись к машине. А ваши приятели вам ничего не сказали, увидев, что вы включаете двигатель и трогаетесь в Тусон, оставив Бесси в пустыне?
— Нет, сэр.
— Скажите, по-вашему, бросить женщину среди ночи в пустыне это по-джентельменски?
Уорд не ответил. Он стоял, опустив голову.
— Вы сразу же вернулись к себе на базу?
Дейвис-Моггген, одна из основных баз бомбардировщиков В—29, находилась в десяти километрах от Тусона, но в противоположном направлении.
— Нет, сэр. Я подвез троих моих приятелей в город к автобусной остановке.
— Один, значит, остался с вами. Кто?
— Сержант Маллинз.
— Зачем?
— Я хотел поискать Бесси.
— Вы вернулись на ногалесское шоссе?
— Да, сэр. Я затормозил почти на том же месте, где мы стояли в тот раз.
— Вы ходили к железной дороге? Уорд ответил не сразу.
— Нет. Вроде бы, нет. Я просто не помню, чтобы вылезал из машины.
— Что же вы делали?
— Не знаю. Я очнулся и увидел, что лежу головой на руле, машина развернута к Тусону, а перед ней торчит телеграфный столб. Как сейчас помню: телеграфный столб, а рядом с ним кактус.
— Маллинз был с вами?
— Да. Он сидел рядом и спал, свесив голову на грудь.
— Короче говоря, вы, если я вас правильно понял, не помните, что происходило с вами до вашего пробуждения перед телеграфным столбом?
По тому, как дрогнули губы Уорда, Мегрэ догадался: сейчас сержант сообщит нечто очень важное.
— Да, сэр. Мне вкатили наркотик.
— Вы хотите сказать, что не были пьяны?
— Мне часто случалось выпивать столько же, а то и больше, но я ни разу не отключался. Я вообще никогда не отключаюсь. Себя я знаю. Той ночью мне вкатили наркотик.
— Вы подозреваете, что вам что-то подсыпали в стакан?
— Или дали сигарету с наркотиком. Очухавшись, я машинально полез в карман за сигаретами и вытащил «Кэмел», а я курю только «Честерфилд». Выкурил сигарету из этой пачки и снова отключился, во второй раз.
— Маллинз при этом присутствовал?
— Да.
— Вы подозреваете, что это Маллинз подсунул вам в карман сигареты с наркотиком?
— Может, и он.
— Очнувшись, вы говорили с ним об этом?
— Нет. Я поехал домой. Живу я в городе с женой и детьми. Маллинз пошел ко мне. Я бросил ему подушку на диван и сказал, чтобы он ложился. Сам я тоже уснул.
— Сколько времени вы спали?
— Не знаю. Около часу, наверно. В шесть мы приехали на базу: мне нужно было подготовить мой самолет к полету.
— В чем состоят ваши обязанности?
— Я не из летного состава, а механик: проверяю самолет перед вылетом.
— А потом что делали?
— Около одиннадцати уехал с базы.
— Один?
— Нет, с Дэном Маллинзом.
— Когда вы узнали о смерти Бесси Митчелл?
— В три часа дня.
— Где находились в это время?
— В баре на Пятой авеню. Мы с Маллинзом пили пиво.
— Много уже выпили?
— Бутылок десять — двенадцать. Вошел шериф и спросил, не я ли сержант Уорд. Я ответил, что да, и тогда он мне велел идти с ним.
— Тогда вы еще не знали, что Бесси Митчелл мертва?
— Нет, сэр.
— И не знали, что трое ваших приятелей, которых вы оставили на остановке автобуса, расставшись с вами, сразу же взяли такси и поехали на ногалесское шоссе?
— Нет, сэр.
— На шоссе вы не видали такси? И поезда, шедшего из Ногалеса тоже не слышали и не видели?
— Нет, сэр.
— А в то утро встретили на базе кого-нибудь из ваших приятелей?
— Сержанта О'Нила.
— Он вам что-нибудь говорил?
— Точно не помню, но что-то вроде: «С Бесси все о'кей».
— Как вы поняли его слова?
— Решил, что она, должно быть, вернулась домой, поймав какую-нибудь машину на дороге.
— В тот день вы заходили к ней на квартиру?
— Заходил. В одиннадцать, после базы, Эрна сказала, что Бесси еще не возвращалась.
— Это было уже после того, как сержант О'Нил сказал вам, что с Бесси все о'кей?
— Да.
— И вам это не показалось странным?
— Я решил, что она пошла куда-нибудь.
— Вы утверждаете, что не видели Бесси после того, как вышли вместе с сержантом Маллинзом из машины?
— Живую не видел.
— А мертвую видели?
— Да, в морге. Меня шериф туда привел.
— Когда во время первой остановки вы вернулись в машину и сели за руль, сержанта Маллинза еще не было и пришел он только через несколько минут?
— Да, сэр.
— Атторней, у вас есть вопросы?
Седовласый атторней отрицательно покачал головой.
— У вас, присяжные?
Пятеро мужчин замотали головами, а полная женщина, предвидя, что сейчас скажет коронер, взяла свое вязание.
— Перерыв!
Иезекииль закурил трубку. Мегрэ тоже. Публика потянулась на галерею, ища в карманах пятицентовики для красного автомата с кока-колой.
Но некоторые, видимо, посвященные, скрывались за какой-то таинственной дверью, а когда выходили оттуда, от них, как отметил Мегрэ, попахивало спиртным.
Мегрэ, по правде сказать, до сих пор еще не был окончательно уверен в реальности того, что его окружает. Присяжный, пожилой негр с коротко подстриженными волосами и в очках с металлической оправой, дружески улыбнувшись, посмотрел на Мегрэ, и комиссар ответил ему улыбкой.
Мегрэ, словно в школе, начал осматриваться, к кому так обращаются.
— Да, да, вы…
Иссохший старец с огромными седыми усищами, как будто сошедший во плоти со страниц Библии, указывал на кого-то дрожащей рукой. Но на кого? Мегрэ глянул на соседа, на соседку и, смутившись, внезапно понял: это на него смотрят коронер, допрашиваемый сержант ВВС, атторней[1], присяжные, шерифы, короче, весь зал.
— Вы мне? — спросил Мегрэ, удивленный, что кому-то здесь понадобился, и всем видом изобразил готовность подняться.
Люди, сидящие в зале, улыбались: видимо, всем, кроме него, было ясно, в чем дело.
— Да, вам, — подтвердил старец, похожий одновременно и на пророка Иезекииля, и на премьер-министра Клемансо[2] — Не соблаговолите ли потушить трубку?
Мегрэ сконфуженно бормотал извинения, а все вокруг смеялись, но смех был дружеский.
Происходило это отнюдь не во сне, а наяву. Он, комиссар уголовной полиции Мегрэ, находился здесь, более чем в десяти тысячах километров от Парижа, и присутствовал на допросе, проводимом коронером; тот сидел без жилета и без пиджака, но тем не менее вид у него был серьезный и величественный, точно у банковского служащего.
Мегрэ великолепно отдавал себе отчет, что его коллега Коул, в сущности, деликатно от него отделался, но не сердился: на месте офицера ФБР он вел бы себя точно так же. В свое время и он делал то же самое: два года назад ему поручили сопровождать в поездке по Франции коллегу из Скотланд-ярда мистера Пайка, и Мегрэ частенько оставлял его, словно зонтик в гардеробе, где-нибудь на террасе кафе, с ободряющей улыбкой бросая: «Я на минутку».
Разница лишь в том, что американцы куда сердечнее. Мегрэ побывал в Нью-Йорке, проехал не то через десять, не то через одиннадцать штатов — всюду его хлопали по плечу и первым делом спрашивали:
— Как ваше имя?
Не мог же он говорить, что имени у него нет. Приходилось отвечать: «Жюль». Обычно собеседник секунду-другую соображал:
— Oh, yes… Джулиус!
Почему-то все американцы произносили его имя — Джулиус.
— Have a drink, Julius![3]
В результате во время поездки Мегрэ пришлось проглотить во множестве баров бессчетное количество пива, «манхеттенов» и виски.
Сегодня он уже пил — перед завтраком: Гарри Коул представлял его мэру Тусона и шерифу округа.
Больше всего Мегрэ удивляли не люди, не обстановка — нет, он удивлялся себе, верней, тому, что приехал в Аризону, в этот город, и вот его оставили на минутку, посадив на скамью в маленьком зальчике мирового суда.
Мэр был сама любезность. А шериф вручил Мегрэ удостоверение и великолепную серебряную звезду помощника шерифа, точь-в-точь такую же, как в ковбойских фильмах.
Правда, это была уже не первая звезда, полученная Мегрэ: он стал помощником шерифа не то восьми, не то девяти округов в штатах Нью-Джерси, Мэриленд, Вирджиния, Луизиана, Техас и Каролина, то ли Северная, то ли Южная — этого он не помнил.
В Париже Мегрэ часто принимал иностранных коллег, но сам впервые отправился в ознакомительную поездку такого рода, или, выражаясь официальным языком, в командировку «для изучения американских методов следствия».
— Перед Калифорнией вы должны на несколько дней заехать в Аризону. Это по пути.
Здесь все всегда оказывалось по пути. И Мегрэ увозили на несколько сотен миль в сторону. На небольшой, по здешним понятиям, крюк приходится тратить три-четыре дня.
— Это же совсем рядом!
То есть расстояние всего раза в два больше, чем от Парижа до Марселя.
— Завтра, — сказал Коул, сотрудник ФБР, сопровождавший его в Аризоне, — мы махнем взглянуть на мексиканскую границу. Это рукой подать.
На сей раз «рукой подать» означало всего лишь километров сто.
— Вам это будет интересно. Мы поедем в Ногалес. Через этот город проходит граница, там переправляют в Штаты крупные партии марихуаны.
Коул объяснил: марихуана, мексиканское растение, постепенно вытесняет у наркоманов опиум и кокаин.
— В Ногалес, кстати, пригоняют большую часть машин, украденных в Калифорнии.
А пока Коул оставил Мегрэ: у него были какие-то дела.
— Как раз сейчас коронер проводит расследование. Не хотите присутствовать?
Коул привел Мегрэ в небольшой зал с белыми стенами и усадил на одну из трех скамей; за спиной мирового судьи, исполняющего функции коронера, висел американский флаг. Коул не стал объяснять своему французскому коллеге, что оставляет его одного. Он просто пожал Мегрэ руку, хлопнул по плечу и небрежно бросил:
— Я скоро за вами приду.
О деле, которое рассматривалось, Мегрэ не имел ни малейшего представления. Все в зале были без пиджаков. Правда, жара была градусов под сорок пять. Шестеро присяжных сидели на той же скамье, что и Мегрэ, но на другом конце, ближе к двери; среди них был негр, индеец с массивной нижней челюстью, мексиканец, слегка смахивавший и на негра, и на индейца, а также пожилая дама в ярком в цветочках платье и в шляпке, забавно надвинутой на лоб.
Иезекииль время от времени вставал и пытался отладить громаднейший вентилятор, вращавшийся под потолком с таким шумом, что порой нельзя было разобрать слов.
Все шло спокойно, просто, можно даже сказать — по-семейному. Коронер в безукоризненно белой рубашке с цветастым шелковым галстуком сидел на возвышении.
Сержант ВВС в светло-коричневом полотняном френче, то ли свидетель, то ли обвиняемый, — Мегрэ еще не разобрался — сидел рядом на стуле. Еще четверо военных, похожие на школьников-переростков, сидели в ряд напротив присяжных.
— Расскажите, что вы делали вечером двадцать седьмого июля.
Показания давал сержант Уорд — Мегрэ расслышал его фамилию. Был он голубоглазый, с черными сросшимися на переносице бровями и ростом за метр восемьдесят пять.
— В полвосьмого я зашел за Бесси к ней домой.
— Говорите громче и повернитесь к присяжным. Присяжные, вам слышно?
Присяжные дружно затрясли головами — нет. Сержант Уорд, прочищая горло, кашлянул.
— В полвосьмого зашел за Бесси к ней домой.
Мегрэ приходилось напрягаться: после коллежа у него было не так уж много возможностей упражняться в английском; смысл слов от него ускользал, некоторые обороты сбивали с толку.
— Вы женаты и у вас двое детей?
— Да, сэр.
— Как давно вы знакомы с Бесси Митчелл?
Сержант задумался, словно примерный ученик перед ответом учителю. С секунду смотрел на кого-то из соседей Мегрэ.
— Полтора месяца.
— Где вы с ней познакомились?
— В закусочной для водителей, она там работала подавальщицей.
Мегрэ уже знал, что собой представляет это заведение — по-английски drive-in. У самого шоссе стоит небольшое строение, и уставший водитель (обыкновенно это бывает ближе к вечеру) останавливается рядом с ним. Вылезать из машины не нужно. Подходит девушка, принимает заказы, потом приносит сандвичи, сосиски или спагетти; поднос с едой подвешивается к дверце автомобиля.
— Вы были с нею близки?
— Да, сэр.
— И сблизились в тот же вечор?
— Да, сэр.
— Где это произошло?
— В машине. Мы отъехали в пустыню.
Пустыня, сплошной песок и кактусы, начинается сразу же за чертой города.
— После этого вы часто встречались с Бесси Митчелл?
— Раза три в неделю.
— И всякий раз были с нею близки?
— Нет, сэр.
Мегрэ был почти уверен, что сейчас этот невысокий въедливый судья спросит: «Почему?» Но вопрос прозвучал по-другому:
— А как часто?
— Раз в неделю.
— И всякий раз в пустыне?
— Когда в пустыне, когда у нее дома.
— Она жила одна?..
Сержант Уорд пробежал взглядом по рядам и остановился на молодой женщине, сидящей слева от Мегрэ.
— Нет, с Эрной Болтон.
— Что вы делали вечером двадцать седьмого июля после того, как зашли за Бесси Митчелл?
— Повел ее в бар «Пингвин», там меня ждали приятели.
— Кто именно?
Уорд указал на четверку в форме ВВС и перечислил их:
— Дэн Маллинз, Джимми Ван-Флит, О'Нил и У Ли.
У Ли был китаец, выглядел он шестнадцатилетним парнишкой.
— И больше с вами в баре никого не было?
— Да, сэр. За нашим столом никого.
— А за другими столами были?
— Брат Бесси Хэролд Митчелл.
Это сосед Мегрэ справа, у него под ухом огромный фурункул.
— Он был один?
— Нет, с ним сидели Эрна Болтон, музыкант и Мэгги.
— Сколько лет было Бесси Митчелл?
— Она мне говорила, двадцать три.
— Вы не знали, что ей на самом деле было семнадцать, и, следовательно, она не имела права распивать в баре спиртные напитки?
— Нет, сэр.
— Вы уверены, что ее брат вам этого не говорил?
— Он сказал, но это было после — когда мы сидели у музыканта и Бесси стала пить виски из горлышка. Он заявил, что ему не нравится, когда его сестру спаивают: она еще несовершеннолетняя и он ее опекун.
— Вы знали, что Бесси Митчелл была замужем и развелась?
— Нет, сэр.
— Вы ей обещали жениться на ней? Сержант Уорд замялся, но потом ответил:
— Да, сэр.
— Для этого вы собирались развестись?
— Да, я сказал ей, что подам на развод.
В дверях появился могучий помощник шерифа — собрат! — в расстегнутой рубахе и желтых молескиновых брюках с кожаным поясом-патронташем, набитым патронами; на бедре у него висел огромных размеров револьвер с роговой рукояткой.
— Вы все вместе пили?
— Да, сэр.
— Много выпили? Ну, примерно?
Прикидывая в уме, сколько было выпито, Уорд прикрыл глаза.
— Я не считал, но с тем, что мы ставили по кругу, наверно, пятнадцать, а может, двадцать бутылок пива.
— Каждый?
— Да, сэр. И еще несколько порций виски. Странно, но никого из присутствующих не поразило такое количество выпитого.
— В «Пингвине» у вас произошла ссора с братом Бесси?
— Да, сэр.
— Он был недоволен тем, что вы, женатый человек, вступили в связь с его сестрой?
— Нет, сэр.
— Он никогда не выражал по этому поводу недовольства и он просил оставить его сестру в покое?
— Нет, сэр.
— Из-за чего же была ссора?
— Я потребовал деньги, которые он мне был должен.
— Он задолжал вам крупную сумму?
— Почти два доллара.
Стоимость одного круга выпивки на всех, не иначе!
— Вы подрались?
— Нет, сэр. Мы вышли на улицу, потолковали, вернулись в бар и выпили.
— Вы были пьяны?
— Не очень.
— Итак, вы с ним выпили и продолжали пить до часу ночи, когда бар закрылся?
— Да, сэр.
— Кто-нибудь из ваших приятелей пытался ухаживать за Бесси?
Уорд с секунду молчал, потом произнес:
— Сержант Маллинз.
— Вы объяснялись с ним из-за этого?
— Нет. Я устроил так, чтобы он сидел подальше от нее.
Маллинз был ростом с Уорда и тоже брюнет; девушки должно быть, считали его красивым: он походил на знаменитого киноактера — не на какого-нибудь определенного, а вообще.
— Что вы делали после часа ночи?
— Отправились к Тони Лакуру, музыканту.
Он, наверно, тоже сидит в зале, но Мегрэ не знал его.
— Кто платил за две бутылки виски, которые вы взяли с собой?
— За одну вроде бы заплатил У Ли.
— Он весь вечер пил вместе с вами?
— Нет, сэр. Капрал У Ли не пьет и не курит. Он на что-то копит деньги.
— Сколько комнат в квартире музыканта?
— Гостиная, маленькая спальня, еще ванная и кухня.
— Где расположилась ваша компания?
— Мы разбрелись по всей квартире.
— Где у вас произошла ссора с Бесси?
— В кухне. Только мы не ссорились. Я увидел, что она пьет виски из горлышка. А с ней это было уже не первый раз.
— Вы хотите сказать, не первый раз за тот вечер?
— Нет, я хочу сказать, что с ней это бывало и до двадцать седьмого июля. А я не люблю, когда она напивается: потом ей всегда нехорошо.
— Бесси была в кухне одна?
— Нет, с ним.
И Уорд кивком указал на Маллинза Мегрэ ничего не знал об этом деле, он сидел осовевший, вялый, но тут даже рот открыл — задать вопрос, прямо-таки вертевшийся на языке.
— Кто предложил поехать провести остаток ночи в Ногалесе?
— Бесси.
— В котором часу это было?
— Часов около трех, ну, может, в полтретьего.
Ногалес — это тот самый город, куда Гарри Коул собирается повезти комиссара. В Тусоне бары закрываются в час, а по ту сторону границы можно пить всю ночь.
— Кто сел с вами в машину?
— Бесси и четверо моих приятелей.
— Как вы вначале расселись в машине?
— Я за рулем, Бесси на переднем сиденье между мной и сержантом Маллинзом. Остальные — на заднем.
— Перед выездом из города вы останавливали машину?
— Да, сэр.
— И вы велели Бесси переменить место. Почему?
— Чтобы она не сидела рядом с Дэном Маллинзом.
— Вы сказали, чтоб она пересела, и капрал Ван-Флит занял ее место. Вас не беспокоило, что она сидит сзади вас в темноте, рядом с двумя мужчинами?
— Нет, сэр.
И тут совершенно неожиданно коронер объявил:
— Перерыв!
После этого он сразу же поднялся и ушел в соседнюю комнату, на застекленной двери которой было написано: «Посторонним вход воспрещен». Иезекииль вытащил из кармана трубку неимоверной длины, раскурил и с усмешкой глянул на Мегрэ. Все — присяжные, военнослужащие, женщины, несколько любопытных — вышли из зала.
Зал находился в нижнем этаже монументального здания в испанском стиле с колоннадой вокруг патио: одно его крыло занимала тюрьма, в другом размещались административные учреждения округа.
Пятеро парней из ВВС отошли в сторону и сели под колоннами; Мегрэ про себя отметил: они ни словом не обменялись между собой. Жара стояла невыносимая. В углу галереи находился красный автомат; люди подходили к нему, совали в щель пятицентовик и получали взамен бутылку кока-колы.
Почти вся публика собралась у автомата, в том числе и седовласый окружной атторней. Пили прямо из горлышка, без церемоний, а пустые бутылки ставили в ящик.
Мегрэ чувствовал себя, словно мальчишка на первой перемене в новой школе, тем не менее ему уже не хотелось, чтобы Гарри Коул забрал его отсюда.
Никогда еще Мегрэ не доводилось появляться в суде без пиджака, и вопрос, как одеваться, недавно перерос для него в проблему. После того как он пересек границу Вирджинии, ему стало ясно: ходить по такой жаре в пиджаке и рубашке с пристежным воротничком невозможно.
Но трудность была в том, что Мегрэ всю жизнь носил подтяжки. Его брюки, сшитые во Франции, доходили ему чуть ли не до середины груди.
В каком-то городке (Мегрэ забыл его название) один из американских коллег повел его в магазин готового платья и заставил купить легкие брюки, в каких здесь ходят все, и кожаный ремень — на его большой серебряной пряжке красовалось изображение бычьей головы.
Другие приезжие с Востока оказывались куда решительней Мегрэ: они сразу же кидались в магазины и выходили оттуда одетые с ног до головы ковбоями.
Мегрэ заметил: двое присяжных, выглядевшие вполне мирными людьми, тем не менее носили ковбойские ботинки на высоких каблуках да еще с многочисленными кожаными вставками.
А револьверы, оттягивающие ремни шерифов, приводили Мегрэ прямо-таки в восторг: точь-в-точь такие же он в детстве видел в кино у героев вестернов.
— Хэлло! Присяжные! — крикнул Иезекииль, словно школьный учитель, созывающий ребятишек.
Он хлопнул в ладоши, выбил о каблук трубку и краем глаза глянул на Мегрэ.
Но Мегрэ был уже не новичок. Он уселся на свое место; в прошлый раз, сам того не желая, он разделил Хэролда Митчелла, брата Бесси, у которого фурункул под ухом, и Эрну Болтон, но сейчас они устроились рядом и вполголоса беседовали между собой.
Правда, слушая показания о выпитом пиве и виски и о близости раз в неделю, Мегрэ еще не понял, был ли кто-нибудь убит. Механизм расследования, проводимого коронером, — вот единственное, что он более или менее представлял себе, да и то лишь потому, что присутствовал на подобных процессах в Англии.
Тихо, почти что с робостью сержант Уорд занял свое место на стуле для свидетелей. Иезекииль опять вступил в борьбу с вентилятором, а коронер с безразличным видом принялся за выяснение фактов.
— Вы остановили машину почти в восьми милях от города, неподалеку от муниципального аэродрома. Зачем?
— Чтобы оправиться, сэр.
Мегрэ сперва не понял. Хорошо еще, что Уорд ответил очень тихо и его попросили повторить; только краска смущения, появившаяся на лице этого здоровенного детины, помогла комиссару догадаться.
Видно, Уорд не сумел найти иных приличных слов, чтобы сообщить, что им нужно было помочиться.
— Из машины вылезли все?
— Да, сэр. Я отошел от нее футов на двадцать.
— Один?
— Нет, сэр. С ним.
И Уорд опять кивнул на Маллинза; очевидно, он имел против него зуб.
— Вы не знаете, где в это время была Бесси?
— Думаю, она тоже отошла.
Понятно, после двадцати бутылок пива на брата им это было просто необходимо.
— В котором это было часу?
— Думаю, между тремя и половиной четвертого. Точно не могу сказать.
— Вы видели Бесси, когда вернулись назад к машине?
— Нет, сэр.
— А Маллинза?
— Он вернулся через несколько минут после меня.
— Откуда?
— Не знаю.
— Что вы сказали своим приятелям?
— Я сказал; «Пошла она к черту! Это ей наука!»
— Почему вы так сказали?
— Потому что она уже выкидывала такие штучки.
— Какие?
— Сбегала от меня, не сказав ни слова.
— И вы поехали назад?
— Да. Проехав футов триста в направлении Тусона, я остановился и вышел из машины.
— Почему?
— Я надеялся, может, она надумает вернуться, и хотел дать ей эту возможность.
— Она была пьяна?
— Да, сэр. Но ведь ей и раньше случалось напиваться. В этот раз она еще соображала, что делает.
— Куда вы пошли, выйдя из машины?
— К железнодорожной линии. Она проходит в пустыне вдоль шоссе, футах в ста пятидесяти от него.
— На насыпь поднимались?
— Да, сэр. Я прошел футов триста, почти до того места, где Бесси нас бросила, и кричал ее по имени.
— Громко?
— Да. Но не нашел ее, и она не отозвалась. Я решил, что она хочет меня позлить.
— И тогда вы вернулись к машине. А ваши приятели вам ничего не сказали, увидев, что вы включаете двигатель и трогаетесь в Тусон, оставив Бесси в пустыне?
— Нет, сэр.
— Скажите, по-вашему, бросить женщину среди ночи в пустыне это по-джентельменски?
Уорд не ответил. Он стоял, опустив голову.
— Вы сразу же вернулись к себе на базу?
Дейвис-Моггген, одна из основных баз бомбардировщиков В—29, находилась в десяти километрах от Тусона, но в противоположном направлении.
— Нет, сэр. Я подвез троих моих приятелей в город к автобусной остановке.
— Один, значит, остался с вами. Кто?
— Сержант Маллинз.
— Зачем?
— Я хотел поискать Бесси.
— Вы вернулись на ногалесское шоссе?
— Да, сэр. Я затормозил почти на том же месте, где мы стояли в тот раз.
— Вы ходили к железной дороге? Уорд ответил не сразу.
— Нет. Вроде бы, нет. Я просто не помню, чтобы вылезал из машины.
— Что же вы делали?
— Не знаю. Я очнулся и увидел, что лежу головой на руле, машина развернута к Тусону, а перед ней торчит телеграфный столб. Как сейчас помню: телеграфный столб, а рядом с ним кактус.
— Маллинз был с вами?
— Да. Он сидел рядом и спал, свесив голову на грудь.
— Короче говоря, вы, если я вас правильно понял, не помните, что происходило с вами до вашего пробуждения перед телеграфным столбом?
По тому, как дрогнули губы Уорда, Мегрэ догадался: сейчас сержант сообщит нечто очень важное.
— Да, сэр. Мне вкатили наркотик.
— Вы хотите сказать, что не были пьяны?
— Мне часто случалось выпивать столько же, а то и больше, но я ни разу не отключался. Я вообще никогда не отключаюсь. Себя я знаю. Той ночью мне вкатили наркотик.
— Вы подозреваете, что вам что-то подсыпали в стакан?
— Или дали сигарету с наркотиком. Очухавшись, я машинально полез в карман за сигаретами и вытащил «Кэмел», а я курю только «Честерфилд». Выкурил сигарету из этой пачки и снова отключился, во второй раз.
— Маллинз при этом присутствовал?
— Да.
— Вы подозреваете, что это Маллинз подсунул вам в карман сигареты с наркотиком?
— Может, и он.
— Очнувшись, вы говорили с ним об этом?
— Нет. Я поехал домой. Живу я в городе с женой и детьми. Маллинз пошел ко мне. Я бросил ему подушку на диван и сказал, чтобы он ложился. Сам я тоже уснул.
— Сколько времени вы спали?
— Не знаю. Около часу, наверно. В шесть мы приехали на базу: мне нужно было подготовить мой самолет к полету.
— В чем состоят ваши обязанности?
— Я не из летного состава, а механик: проверяю самолет перед вылетом.
— А потом что делали?
— Около одиннадцати уехал с базы.
— Один?
— Нет, с Дэном Маллинзом.
— Когда вы узнали о смерти Бесси Митчелл?
— В три часа дня.
— Где находились в это время?
— В баре на Пятой авеню. Мы с Маллинзом пили пиво.
— Много уже выпили?
— Бутылок десять — двенадцать. Вошел шериф и спросил, не я ли сержант Уорд. Я ответил, что да, и тогда он мне велел идти с ним.
— Тогда вы еще не знали, что Бесси Митчелл мертва?
— Нет, сэр.
— И не знали, что трое ваших приятелей, которых вы оставили на остановке автобуса, расставшись с вами, сразу же взяли такси и поехали на ногалесское шоссе?
— Нет, сэр.
— На шоссе вы не видали такси? И поезда, шедшего из Ногалеса тоже не слышали и не видели?
— Нет, сэр.
— А в то утро встретили на базе кого-нибудь из ваших приятелей?
— Сержанта О'Нила.
— Он вам что-нибудь говорил?
— Точно не помню, но что-то вроде: «С Бесси все о'кей».
— Как вы поняли его слова?
— Решил, что она, должно быть, вернулась домой, поймав какую-нибудь машину на дороге.
— В тот день вы заходили к ней на квартиру?
— Заходил. В одиннадцать, после базы, Эрна сказала, что Бесси еще не возвращалась.
— Это было уже после того, как сержант О'Нил сказал вам, что с Бесси все о'кей?
— Да.
— И вам это не показалось странным?
— Я решил, что она пошла куда-нибудь.
— Вы утверждаете, что не видели Бесси после того, как вышли вместе с сержантом Маллинзом из машины?
— Живую не видел.
— А мертвую видели?
— Да, в морге. Меня шериф туда привел.
— Когда во время первой остановки вы вернулись в машину и сели за руль, сержанта Маллинза еще не было и пришел он только через несколько минут?
— Да, сэр.
— Атторней, у вас есть вопросы?
Седовласый атторней отрицательно покачал головой.
— У вас, присяжные?
Пятеро мужчин замотали головами, а полная женщина, предвидя, что сейчас скажет коронер, взяла свое вязание.
— Перерыв!
Иезекииль закурил трубку. Мегрэ тоже. Публика потянулась на галерею, ища в карманах пятицентовики для красного автомата с кока-колой.
Но некоторые, видимо, посвященные, скрывались за какой-то таинственной дверью, а когда выходили оттуда, от них, как отметил Мегрэ, попахивало спиртным.
Мегрэ, по правде сказать, до сих пор еще не был окончательно уверен в реальности того, что его окружает. Присяжный, пожилой негр с коротко подстриженными волосами и в очках с металлической оправой, дружески улыбнувшись, посмотрел на Мегрэ, и комиссар ответил ему улыбкой.
Глава 2
Первый ученик в классе
Бывает, особенно в провинции, что в кафе, где обычно собираются одни завсегдатаи, забредет случайный человек — дождаться поезда или убить время до назначенного свидания; скучающий, сонливый, он сидит на диванчике и от нечего делать посматривает на соседний столик, за которым играют в карты.
Правил игры он явно не знает, однако вскоре, заинтересовавшись, пытается в ней разобраться. Вот он уже наклонился и заглядывает игрокам в карты. После каждого хода знаками выражает одобрение или досаду; наконец, наступает момент, когда он уже с трудом удерживается, чтобы не вмешаться в игру.
Сегодня днем Мегрэ чувствовал себя таким же чужаком, случайно заглянувшим в провинциальное кафе, и от этого ему было несколько не по себе. Тем не менее он стал входить в игру.
Уже во время допроса сержанта Уорда Мегрэ начал ерзать на своем месте. Да самый бездарный из его инспекторов обязательно задал бы допрашиваемому кое-какие вопросы, а этот судья при всей его дотошности и внешности педанта, похоже, и не думает их ставить.
Конечно, допрос у коронера еще не судебный процесс. Присяжным предстоит только решить, умерла Бесси Митчелл естественной или насильственной смертью, и если смерть была насильственной, явилась она результатом несчастного случая или преступных действий.
При принятии одной из двух последних гипотез окончательное рассмотрение дела будет производиться позже и с другим составом присяжных.
— Расскажите о событиях, происходивших двадцать седьмого июля после семи тридцати вечера.
Не слишком ли наивно оставлять четырех парней слушать показания их товарища?
Правил игры он явно не знает, однако вскоре, заинтересовавшись, пытается в ней разобраться. Вот он уже наклонился и заглядывает игрокам в карты. После каждого хода знаками выражает одобрение или досаду; наконец, наступает момент, когда он уже с трудом удерживается, чтобы не вмешаться в игру.
Сегодня днем Мегрэ чувствовал себя таким же чужаком, случайно заглянувшим в провинциальное кафе, и от этого ему было несколько не по себе. Тем не менее он стал входить в игру.
Уже во время допроса сержанта Уорда Мегрэ начал ерзать на своем месте. Да самый бездарный из его инспекторов обязательно задал бы допрашиваемому кое-какие вопросы, а этот судья при всей его дотошности и внешности педанта, похоже, и не думает их ставить.
Конечно, допрос у коронера еще не судебный процесс. Присяжным предстоит только решить, умерла Бесси Митчелл естественной или насильственной смертью, и если смерть была насильственной, явилась она результатом несчастного случая или преступных действий.
При принятии одной из двух последних гипотез окончательное рассмотрение дела будет производиться позже и с другим составом присяжных.
— Расскажите о событиях, происходивших двадцать седьмого июля после семи тридцати вечера.
Не слишком ли наивно оставлять четырех парней слушать показания их товарища?