Сименон Жорж. Рождество в доме Мегрэ

   Не оттого ли он испытывал ощущение неловкости?
   Ему казалось, что дистанция, отделяющая его от соседнего дома, слишком ничтожна, и это мешает увидеть вещи и людей свежим, непредвзятым взглядом.
   . О своем утреннем визите он рассказал жене во время завтрака, праздничного завтрака, после которого он с трудом поднялся из-за стола, - и теперь она со смущенным видом то и дело посматривала на окна напротив.
   - Привратница уверена, что никто посторонний не мог войти?
   - Не очень: до половины первого у нее сидели гости. Потом она легла спать, а хождение взад и вперед, как обычно в рождественскую ночь, не прекращалось.
   - Ты боишься, как бы еще чего не случилось?
   Да, именно это беспокоило Мегрэ. Но прежде всего тот факт, что мадам Мартен пришла к нему не по собственному желанию, а под нажимом мадемуазель Донкер. Если бы она встала пораньше, первая обнаружила куклу и услышала историю с Дедом Морозом, кто знает, не скрыла бы она все и не велела бы девочке молчать?
   Кроме того, она воспользовалась первым попавшимся предлогом, чтобы уйти из дому, хотя у нее было достаточно провизии. По рассеянности она даже купила масло, хотя в оконном шкафчике на кухне у нее лежал целый фунт.
   Мегрэ тоже поднялся, пересел в кресло у окна, снял телефонную трубку и вызвал уголовную полицию.
   - Ты, Люка?
   - Да. Я сделал все, что вы велели, шеф. У меня в руках список всех арестантов, освобожденных за последние четыре месяца. Их гораздо меньше, чем можно было ожидать. Среди них нет ни одного, кто когда-либо проживал на бульваре Ришар-Ленуар.
   Теперь это уже не имело значения: Мегрэ почти полностью отбросил эту версию - слишком уж она была маловероятной. Допустим, кто-то, живший в квартире напротив, спрятал там перед арестом что-либо стоящее, добытое кражей или иным преступлением.
   Очутившись на свободе, такой человек прежде всего захотел завладеть припрятанным. Но из-за болезни Колетты в комнату ни днем, ни ночью нельзя было попасть.
   Совсем неглупая мысль - выступить в роли Деда Мороза и почти без всякой опасности проникнуть к девочке.
   Но в этом случае мадам Мартен не стала бы колебаться, идти ли ей на встречу с Мегрэ. И уж конечно, не ушла бы сразу из дому под неуклюжим предлогом.
   - Проверить весь список - каждого в отдельности?
   - Нет. Удалось тебе что-нибудь узнать о Поле Мартене?
   - Да. Это оказалось совсем нетрудно. Его имя известно самое меньшее в четырех-пяти комиссариатах в районе между площадью Бастилии, Отелем де Виль {парижская мэрия} и бульваром Сен-Мишель.
   - Ты узнал, как он провел эту ночь?
   - Сначала поужинал на барже Армии спасения. Он приходит туда регулярно каждую неделю, в один и тот же день, как завсегдатай, и всегда трезвый. Ужин дали праздничный, но, чтобы его получить, пришлось выстоять длинную очередь.
   - А потом?
   - Около одиннадцати вечера Мартен оказался в латинском квартале и зашел в одно из ночных заведений. Денег он, по-видимому, собрал достаточно и решил выпить, потому что в четыре часа утра его подобрали мертвецки пьяным метрах в ста от площади Мобер и доставили в участок, где он оставался до одиннадцати утра. Вышел он незадолго до того, как я получил эти сведения, и мне обещали доставить его сюда сразу по задержании. В кармане у него оставалось лишь несколько франков.
   - А как насчет Бержерака?
   - Жан Мартен возвращается в Париж первым дневным поездом. Он очень удивлен и обеспокоен утренним звонком.
   - Больше ему никто не звонил?
   - Сегодня нет. Зато звонили вчера вечером, когда он ужинал за общим столом.
   - Тебе сказали, кто его вызывал?
   - Кассирша из гостиницы, которая сняла трубку, уверяет, что слышала мужской голос. У нее спросили, в гостинице ли сейчас Жан Мартен. Она послала за ним горничную, но, когда Мартен подошел к телефону, никто не ответил. Это испортило ему настроение на весь вечер. Кто-то из коммивояжеров устроил пирушку в одном из ресторанов. Мне дали понять, что в компании были и красивые девушки. Мартен же, выпив вместе с другими несколько рюмок, все время рассказывал о своей жене и дочке. Он оставался там до трех ночи. Это все, что вы хотели узнать, шеф?
   - Пока речь идет только об истории с Дедом Морозом и куклой.
   - Что?
   - Минутку! Мне еще нужно, чтобы ты попытался добыть домашний адрес директора часовой фирмы "Зенит" на авеню Опера. Думаю, что это можно узнать и в праздничный день. А он, вероятнее всего, у себя. Ты мне позвонишь?
   - Как только узнаю.
   Жена принесла комиссару стопку эльзасской сливянки, которую присылала им ее сестра. Он благодарно улыбнулся и на минуту попытался забыть об этой нелепой истории. Может, сходить днем в кино?
   - Какого цвета у нее глаза?
   Ему пришлось сделать над собой усилие: он не сразу понял, что речь идет о девочке, единственной, кто интересовал мадам Мегрэ в этом деле.
   - Ей-богу, затрудняюсь ответить. Помню только, что не карие. Волосы у нее светлые.
   - Значит, глаза голубые.
   - Возможно. Во всяком случае, очень светлые и, кстати, спокойные.
   - Понятно: она ведь относится ко всему по-детски. Она хоть смеялась?
   - Для этого у нее не было повода.
   - Нормальный ребенок всегда найдет повод. Достаточно, чтобы он испытывал доверие к окружающим и не боялся вести себя как свойственно его возрасту.
   - Тебе симпатична мадемуазель Донкер?
   - Я убеждена, что хоть она и старая дева, но умеет лучше обращаться с девочкой, чем эта мадам Мартен.
   Мне приходилось встречать ее в магазинах. Она из тех женщин, которые только и следят, как бы их не обсчитали, и вынимают из кошелька по монетке с таким видом, будто все хотят их обмануть.
   Телефонный звонок прервал мадам Мегрэ, но она успела повторить:
   - Мне не нравится эта женщина.
   Звонил Люка, чтобы сообщить адрес месье Артюра Годефруа, генерального представителя часовой фирмы "Зенит" во Франции. Он жил на собственной вилле, в Сен-Клу, и Люка уже проверил: он сейчас дома.
   - Поль Мартен здесь, шеф.
   - Привели?
   - Да. Он не понимает - зачем... Подождите минутку, я прикрою дверь... Ну вот! Теперь он меня не слышит. Сначала Мартен решил, что-то случилось с дочкой, и расплакался. Сейчас он успокоился, сидит покорно. Похоже, ему нехорошо после ночных возлияний. Что с ним делать? Послать к вам?
   - Есть у тебя кто-нибудь, кто мог бы его привести?
   - Только что пришел Торранс. Думаю, ему полезно подышать воздухом. Он неплохо провел рождественскую ночь. Я вам больше не нужен?
   - Нет, еще нужен. Свяжись с комиссариатом Пале-Рояля. Вот уже пять лет, как бесследно исчез некий месье Лорийе, державший там небольшой магазин ювелирных изделий и старинных монет. Я хотел бы подробнее узнать об этой истории.
   Мегрэ улыбнулся: он увидел, что жена, усевшись напротив него, начала вязать. Решительно, это расследование носило семейный характер.
   - Разрешите вам позвонить?
   - Позвони. Я никуда не собираюсь.
   Через пять минут комиссар уже связался по телефону с месье Годефруа, который говорил с заметным швейцарским акцентом. Когда речь зашла о Жане Мартене, Годефруа сразу же решил, что раз его беспокоят в праздничный день, значит, с его коммивояжером что-то случилось, и рассыпался в похвалах по его адресу:
   - Это такой преданный и способный малый, что я собираюсь в следующем году, иначе говоря через две недели, оставить его в Париже в качестве помощника директора. Вы его знаете? У вас серьезные причины им интересоваться? - Он прикрикнул на шумевших рядом детей и велел им замолчать. - Простите. Вся семья в сборе и...
   - Месье Годефруа, не знаете ли, случайно, не обращался ли в последние дни кто-нибудь в вашу контору, чтобы узнать, где сейчас находится месье Мартен?
   - Конечно, знаю.
   - Тогда, пожалуйста, поподробней.
   - Вчера утром кто-то позвонил в контору и попросил к телефону меня лично. Я был очень занят - сейчас ведь праздничные дни. Звонивший, должно быть, назвал свое имя, но я его забыл. Он хотел узнать, где сейчас Жан Мартен и куда ему можно позвонить по срочному делу. У меня не было никаких оснований скрывать, и я сказал, что Мартен сейчас в Бержераке, скорее всего в гостинице "Бордо".
   - Больше ничего не спросили?
   - Нет.
   - Благодарю вас.
   - Вы уверены, что эта история ничем ему не грозит?
   Должно быть, дети тормошили Годефруа; Мегрэ воспользовался этим и поскорее закончил разговор.
   - Слышала?
   - Конечно, слышала, что ему говорил ты, но не знаю, что он отвечал.
   - Вчера вечером кто-то звонил к ним в контору и узнавал, где сейчас находится Жан Мартен. Несомненно, этот же человек звонил вечером в Бержерак, чтобы убедиться, что коммивояжер по-прежнему там и в ночь под Рождество его не будет на бульваре Ришар-Ленуар.
   - И этот же человек проник в квартиру?
   - Скорее всего. По крайней мере, это доказывает, что Поль Мартен здесь ни при чем: ему незачем было дважды звонить по телефону. Он мог бы, не выдавая себя, узнать об этом у золовки.
   - Начинаешь входить во вкус, Мегрэ? Признайся, ты в восторге, что произошла эта история. - И пока муж пытался найти оправдание, мадам Мегрэ продолжала: - Но это же естественно! Даже меня это живо интересует.
   Как тебе кажется, сколько еще времени нога у девочки будет в гипсе?
   - Я об этом не спрашивал.
   - А могут быть какие-нибудь осложнения?
   Сама того не подозревая, она этой фразой навела мужа на новую мысль.
   - Знаешь, ты сказала это очень кстати!
   - Что сказала?
   - Действительно, раз девочка уже два месяца лежит в постели, можно полагать, что, если не будет осложнений, она скоро поднимется.
   - Вначале ей, вероятно, придется ходить на костылях?
   - Не в этом дело. Через несколько дней, самое позднее через несколько недель, девочка уже не будет прикована к постели. Станет выходить с мадам Мартен на прогулку. Путь будет свободен, и любой запросто сможет проникнуть в квартиру, не нуждаясь в костюме Деда Мороза.
   Спокойно посматривая на мужа и слушая, что он говорит, мадам Мегрэ шевелила губами: она считала петли на вязанье.
   - Именно постоянное пребывание Колетты в комнате вынудило незнакомца прибегнуть к этой уловке.
   Девочка два месяца в постели, а он, быть может, все два месяца ждет... Если бы не осложнение, он смог бы поднять паркет еще примерно недели три назад.
   - Что ты хочешь этим сказать?
   - Ничего. Вернее, то, что человек не мог уже больше ждать; значит, у него были серьезные причины действовать без промедления.
   - Скоро Мартен вернется из поездки.
   - Тоже верно.
   - Но что могли искать под паркетом?
   - А разве известно, что там что-нибудь лежало?
   Если Дед Мороз ничего там не обнаружил, проблема для него стоит столь же остро, сколь и вчера. Значит, он повторит попытку.
   - Каким образом?
   - Вот этого-то я и не знаю.
   - Мегрэ, скажи честно, ты не боишься за девочку?
   Не думаешь, что, живя с этой женщиной, она подвергается опасности?
   - На этот вопрос я мог бы ответить, если бы знал, куда мадам Мартен уходила утром под тем предлогом, что ей нужно сделать покупки.
   Он снял трубку и снова позвонил в уголовную полицию:
   - Это опять я, Люка. На этот раз попрошу тебя заняться такси. Нужно узнать, брала ли сегодня машину женщина между девятью и десятью часами утра в районе бульвара Ришар-Ленуар и куда она поехала. Минутку! Да, я об этом подумал. Блодинка, лет тридцати с небольшим, довольно худая, серый костюм, бежевая шляпа, в руках хозяйственная сумка. Думаю, что сегодня утром занято было не так уж много такси.
   - Мартен уже у вас?
   - Пока еще нет.
   - Скоро явится. Что касается Лорийе, люди из комиссариата Пале-Рояля собирают о нем сведения, и вы их скоро получите...
   Как раз в это время Жан Мартен должен выезжать из Бержерака в Париж. Колетта, конечно, теперь спит.
   В доме напротив, за занавесками, мелькает силуэт мадемуазель Донкер. Вот уж кому хочется догадаться, чем сейчас занимается Мегрэ!
   Из домов стали выходить люди, целыми семьями, чаще всего с детьми, волочившими свои новые игрушки по тротуару. У кино, разумеется, стояли очереди. Возле дома остановилось такси. Потом послышались шаги на лестнице. Мадам Мегрэ пошла открывать еще до того, как позвонили. Раздался зычный голос Торранса:
   - Вы дома, шеф?
   И он ввел в комнату мужчину без возраста, который робко жался у стенки, понурив голову.
   Мегрэ достал из буфета еще две стопки и наполнил их сливянкой.
   - За ваше здоровье! - сказал он, поднимая свою.
   Мужчина колебался, рука у него дрожала, он смотрел на Мегрэ удивленными, испуганными глазами.
   - За ваше здоровье, месье Мартен. Прошу прощения, что заставил вас прийти сюда, но здесь вы поблизости от дочки и сможете ее навестить.
   - С ней ничего не случилось?
   - Что вы! Я видел ее сегодня утром. Она очень мило играла с куклой. Можешь идти, Торранс. У Люка для тебя есть работа.
   Мадам Мегрэ тут же ушла с вязаньем в спальню и, усевшись на край кровати, продолжала считать петли.
   - Садитесь, месье Мартен.
   Едва коснувшись губами стопки, мужчина тут же поставил ее на стол, хотя время от времени с тоской поглядывал на нее.
   - Главное, не беспокойтесь и учтите, что я знаю вашу историю.
   - Я хотел пойти к ней сегодня утром, - вздохнув, сказал Мартен. - Я дал себе слово лечь спать и встать пораньше, чтобы поздравить дочку с Рождеством.
   - Я и это знаю.
   - Но у меня всегда получается не так, как хочется.
   Каждый раз я даю себе зарок, что выпью не больше одной рюмки.
   - У вас только один брат, месье Мартен?
   - Да, Жан. Он младше меня на шесть лет. Больше всего на свете я любил его, мою жену и дочку.
   - Вы не любите золовку?
   Мартен растерянно вздрогнул и смутился:
   - Не могу сказать ничего плохого о Лорен.
   - Вы доверили ей свою дочь, не правда ли?
   - Конечно. Моя жена умерла, я стал терять почву под ногами...
   - Понимаю. А ваша дочка счастлива?
   - Думаю, что да. По крайней мере, никогда не жалуется.
   - Вы не пытались изменить свой образ жизни?
   - Каждый вечер я даю себе слово, что покончу с этим, а назавтра все начинается сначала. Я даже ходил к доктору, и он дал мне кое-какие советы.
   - И вы им следовали?
   - Несколько дней. Когда я снова пришел к нему, он очень торопился, сказал, что у него нет времени заниматься мною и что мне лучше всего лечь в специальную клинику.
   Мартен протянул руку к стопке, но вдруг заколебался, и Мегрэ, чтобы его подбодрить, залпом выпил свою.
   - Вы никогда не встречали у золовки мужчину?
   - Нет. Думаю, что в этом ее обвинить нельзя.
   - Вы знаете, где познакомился с ней ваш брат?
   - В маленьком ресторане на улице Божоле, где столовался, когда бывал в Париже между поездками. Ресторан находится близко от его конторы и от магазина, где работала Лорен.
   - Долго продолжалось их знакомство до замужества?
   - Точно не знаю. Жан на два месяца уехал, а вернувшись, сообщил мне, что женится.
   - Вы были свидетелем на свадьбе?
   - Да. А свидетельницей невесты была хозяйка меблированных комнат, где жила Лорен. У нее нет родственников в Париже, в то время она уже была сиротой. А в чем дело? Случилось что-нибудь неприятное?
   - Пока еще не знаю. Какой-то человек в костюме Деда Мороза проник сегодня ночью в комнату Колетты.
   - Ночью?! Что ему было нужно?
   - Он подарил куклу. Когда Колетта проснулась и открыла глаза, она увидела, что он приподнимает планки паркета.
   - Странно... Как вы полагаете, вид у меня приличный? Могу я зайти к дочери?
   - Через несколько минут. Если хотите, можете побриться и почистить костюм здесь, у меня... А не мог ваш брат что-нибудь спрятать под паркетом?
   - Жан? Никогда в жизни!
   - А если бы ему нужно было что-нибудь утаить от жены?
   - Что вы! Вы его не знаете! Он никогда ничего от нее не скрывает. Возвращаясь из поездки, отдает ей полный отчет, как хозяину. Она точно знает, сколько у него в кармане денег.
   - Она ревнива?
   Мартен промолчал.
   - Вы поступите правильнее, если скажете мне все, что думаете. Речь идет о вашей дочке.
   - Не думаю, чтобы Лорен была так уж ревнива, но она корыстна. По крайней мере, так утверждала моя жена. Она ее не любила.
   - Почему?
   - Она говорила, что у Лорен слишком тонкие губы, что она слишком холодна, слишком вежлива, всегда себе на уме. По мнению жены, она бросилась на шею Жану из-за его положения, квартиры, будущего...
   - Она была из бедных?
   - Она никогда не рассказывала о своей семье, но мы узнали, что отец ее умер, когда она была еще совсем маленькой, а мать работала приходящей прислугой.
   - В Париже?
   - Да, где-то в квартале Гласьер. Вот почему она никогда не упоминает об этом квартале. Как говорила моя жена, она из тех, кто знает, что ему нужно.
   - Не кажется ли вам, что она была любовницей своего хозяина?
   Мегрэ подлил Мартену капельку спиртного. Тот посмотрел на него с благодарностью, но все же колебался, видимо боясь, что от него будет пахнуть, когда он явится к дочери.
   - Я попрошу, чтобы вам приготовили чашечку кофе, - сказал Мегрэ. - Но возвращаюсь к своему вопросу. У вашей жены и на этот счет, конечно, было свое мнение?
   - Откуда вы узнали? Заметьте, она никогда не говорила плохо о людях. Но Лорен просто физически не выносила. Когда мы должны были с ними встречаться, я умолял жену не выказывать недоверия или антипатии.
   Быть может, вам покажется странным, что я говорю обо всем этом в моем теперешнем состоянии. Наверное, я плохо поступил, доверив ей Колетту?.. Иногда я сам себя за это упрекаю. Но что мне оставалось делать?
   - Вы не ответили мне по поводу бывшего хозяина Лорен.
   - Да, да. Моя жена уверяла, что они производят впечатление любовников и что Лорен поступила практично, выбрав себе в мужья человека, который большую часть времени проводит в разъездах.
   - Вы знаете, где она жила до замужества?
   - На улице, которая выходит на Севастопольский бульвар: первая справа, когда идешь от улицы Риволи в сторону бульваров. Я это запомнил, потому что мы заезжали за Лорен на машине в день свадьбы.
   - Улица Пернель?
   - Совершенно верно. В четвертом или пятом доме по правую руку находятся меблированные комнаты, тихие, вполне приличные, где в основном живут люди, работающие в этом квартале. Помню, там жили начинающие актрисы из театра "Шатле".
   - Хотите побриться, месье Мартен?
   - Мне, право, неловко...
   - Пойдемте.
   Чтобы не заходить в комнату, где находилась мадам Мегрэ, комиссар провел его через кухню и дал ему все необходимое, включая щетку для одежды.
   Когда Мегрэ вошел в столовую, его жена приоткрыла дверь и шепотом спросила:
   - Что он делает?
   - Бреется.
   Комиссар снял трубку и снова позвонил славному Люка, которому задал столько работы на Рождество.
   - Можешь сейчас отлучиться?
   - Могу, если Торраис останется здесь. Я получил сведения, которые вы просили.
   - Одну минутку. Сбегай на улицу Пернель и найди там дом с меблированными комнатами. Это поблизости от Севастопольского бульвара. Не знаю, сменились ли за эти пять лет хозяева. Быть может, разыщешь кого-нибудь, кто работал там в то время. Мне нужны подробные сведения о некоей Лорен.
   - Лорен... А фамилия?
   - Минутку. Я об этом не подумал.
   Он прошел в ванную и через дверь спросил у Мартена девичью фамилию его золовки.
   - Буатель! - крикнул тот.
   - Люка, ты слушаешь? Речь идет о Лорен Буатель.
   Хозяйка этих меблированных комнат была свидетельницей на ее свадьбе с Мартеном. В то время Лорен Буатель работала в магазине Лорийе.
   - Это который из Пале-Рояля?
   - Да. Меня интересует, были ли они связаны помимо работы и не приходил ли он к ней домой. Вот и все. Сделай это побыстрее. Быть может, мы сами не подозреваем, насколько это срочно. Что ты хотел мне сказать?
   - Это по делу Лорийе. Странный был тип. После его исчезновения проводилось следствие. На улице Мазарини, где Лорийе жил с семьей, он слыл за тихого, мирного коммерсанта, который прекрасно воспитывает троих детей. Зато в Пале-Рояле, в его лавчонке, творились прелюбопытные вещи. Там продавались не только сувениры и старинные монеты, но также порнографические книги и картинки.
   - В таких магазинчиках это водится.
   - Да. Вполне возможно, там происходило не только это. Речь шла о широком диване, покрытом красным репсом, который стоял в кабинете хозяина, в глубине магазина. За неимением доказательств дело замяли, тем более что клиентура состояла из людей заметных, и с ними не хотели связываться.
   - А при чем тут Лорен Буатель?
   - О ней в протоколе ничего не говорится. Когда Лорийе исчез, она уже была замужем. Известно, что в день исчезновения она ждала все утро у дверей магазина. Не похоже, чтобы она виделась с ним накануне вечером, после закрытия. Я как раз говорил об этом по телефону, когда ко мне в кабинет зашел Ланглуа из отдела финансовых преступлений. Услышав фамилию Лорийе, он вздрогнул и заявил, что ему она о чем-то напоминает и он сейчас заглянет в свои досье. Вы меня слушаете? Ничего конкретного там не оказалось, разве только то, что Лорийе часто пересекал швейцарскую границу, а в то время процветала контрабанда золотом. Его взяли под наблюдение. Несколько раз обыскивали на границе, но ничего не нашли.
   - Сбегай на улицу Пернель, старина. Я более чем уверен, что дело не терпит отлагательства.
   Поль Мартен, чисто выбритый, стоял у дверей.
   - Мне очень совестно. Не знаю, как вас и благодарить.
   - Сейчас вы пойдете к дочке, не так ли? Не имею представления, сколько времени вы проводите у нее обычно, как вы поступите теперь, но мне хотелось бы, чтобы на этот раз вы не отходили от Колетты, пока я за вами не зайду.
   - Но не могу же я провести там всю ночь!
   - Если понадобится, придется провести и ночь.
   - Ей грозит опасность?
   - Пока ничего не знаю, но ваше место возле Колетты.
   Мартен с жадностью осушил чашку кофе и направился к лестнице. Как только дверь за ним закрылась, в столовую вошла мадам Мегрэ:
   - Не может же он пойти к дочери на Рождество с пустыми руками!
   - Но...
   Мегрэ уже собирался ответить, что у них нет куклы, но она протянула ему маленький блестящий предмет - золотой наперсток, годами лежавший в ее рабочей корзинке: она им не пользовалась.
   - Дай ему это. Маленькой девочке всегда приятны такие вещи. Только поживей!
   Мегрэ вышел на лестницу и крикнул:
   - Месье Мартен!.. Месье Мартен!.. Подождите минутку!
   Комиссар спустился и протянул ему наперсток.
   - Только не говорите, кто вам его дал.
   Потом поднялся к себе, остановился на пороге гостиной и проворчал сквозь зубы:
   - Когда ты перестанешь заставлять меня играть в Деда Мороза?
   - Уверяю тебя, наперсток доставит ей не меньше радости, чем кукла. Понимаешь, это вещь, которой пользуются взрослые.
   Мегрэ увидел, как Мартен пересек бульвар, на минутку остановился перед домом, посмотрел на окна Мегрэ, вероятно, чтобы набраться храбрости.
   - Думаешь, он вылечится?
   - Сомневаюсь.
   - Если что-нибудь случится с этой женщиной, с мадам Мартен...
   - Ну?
   - Ничего. Я думаю о девочке. Что с ней тогда будет?
   Прошло десять минут. Мегрэ просматривал газету.
   Его жена снова уселась напротив него и вязала, считая петли. Наконец он пробормотал, выпуская клубы дыма:
   - Но ведь ты ее даже не видела!
   Глава 4
   Позднее, в ящике, куда жена складывала ненужные бумажки, Мегрэ обнаружил старый конверт и машинально подвел на обороте его итоги событий дня. Вот тут и поразила его особенность этого расследования, которое он почти целиком провел не выходя из дому, а после часто приводил в пример.
   Вопреки обыкновению в этом деле не произошло ничего неожиданного, ничего драматического. Не было здесь и необыкновенного везения, а все-таки везло простым и естественным образом.
   Иногда бывает так, что десятки инспекторов трудятся круглые сутки не покладая рук и собирают самую незначительную информацию. Например, вполне могло случиться, что месье Артюр Годефруа, представитель часовой фирмы "Зенит" во Франции, решил бы провести Рождество в своем родном Цюрихе. Его просто могло не оказаться дома. Он мог, наконец, вообще не знать о телефонном звонке в контору по поводу Жана Мартена.
   В начале пятого, осунувшийся, с покрасневшим носом, вернулся Люка: ему сопутствовало то же везение.
   На Париж внезапно опустился густой, желтоватый туман, что бывает не часто, и во всех домах горел свет; окна по обеим сторонам бульвара походили на далекие маяки, окружающие предметы настолько растворились в тумане, что казалось, вот-вот, словно на берегу моря, заревет гудок.
   Почему-то - быть может, из-за воспоминаний детства - Мегрэ все это нравилось, так же как ему нравилось наблюдать, как Люка заходит в квартиру, снимает пальто, садится и греет у огня замерзшие руки.
   Люка был почти точной копией Мегрэ, правда на голову ниже, поуже в плечах, да и придавать лицу суровое выражение стоило ему труда. Нисколько не рисуясь, быть может даже бессознательно подражая шефу и восхищаясь им, он повторял малейшие его жесты, позы, словечки, и здесь, дома, это поражало больше, чем в служебном кабинете. Даже сливянку он нюхал, прежде чем поднести стопку к губам, как это делал комиссар.
   Хозяйка меблированных комнат на улице Пернель погибла два года назад во время катастрофы в метро, и это могло бы осложнить расследование. Персонал в такого рода заведениях меняется довольно часто, и оставалось мало шансов найти кого-либо, кто знал Лорен Буатель, жившую там пять лет назад.