Страница:
— Ваша очередь играть, господин Эмиль, — крикнул хозяину Беллуар.
Глава 4
Глава 5
Глава 4
Неожиданный посетитель
Дом был совсем новый и очень красивый. Красный кирпич ласкал взор, освежая своим цветом темный камень. Покрытую лаком дубовую дверь украшали тяжелые чеканные накладки из меди.
Не было еще и десяти утра, когда в эту дверь с мыслью застать хозяина врасплох позвонил Мегрэ.
Фасад дома, говорящий о прочном благосостоянии хозяев, хорошо гармонировал с внешностью вице-директора банка. Когда же горничная в белоснежном переднике открыла дверь, впечатление еще более усилилось. В огромном холле стены были покрыты геометрическими фигурами, составленными из мрамора, песчаника и двухцветного гранита. Двустворчатые дубовые двери вели в столовую и гостиную. На вешалке среди прочей одежды висело маленькое детское пальто. Тут же стояли зонтик с красиво отделанной ручкой и палка с золотым набалдашником. Едва комиссар произнес имя господина Беллуара, как горничная сказала:
— Будьте любезны следовать за мной. Господа вас ждут, — и она направилась к застекленной двери. Через приоткрытую дверь в столовую комиссар успел заметить за красиво сервированным столом молодую даму и рядом с ней маленького мальчика. Они завтракали. Мегрэ и горничная поднялись по лестнице, покрытой красным ковром, который на каждой ступеньке придерживали медные полосы. На площадке второго этажа прислуга открыла дверь и пропустила его в кабинет, где трое мужчин разом повернулись в его сторону.
Кроме уже знакомого нам Беллуара, в комнате находился какой-то незнакомый господин и не кто иной, как сам Жозеф Ван Дамм, коммерсант из Бремена.
Беллуар, нахмурив брови, произнес суховатым, слегка надменным голосом:
— Чем я обязан, сударь? — и в это же самое время Ван Дамм со своей обычной проворностью подскочил к Мегрэ, протягивая ему руку.
— Вот те на! Какая приятная неожиданность! Рад встретить вас здесь.
Третий, ничего не понимая, молча следил глазами за этой сценой.
— Прошу прощения, господа, — сказал комиссар. — Я никак не ожидал застать здесь в столь ранний час целое общество. Жалею, что помешал.
— Нисколько, нисколько, — возразил ему Ван Дамм. — Садитесь! Сигару?
На письменном столе красного дерева стояла большая коробка с сигарами. Коммерсант поспешно открыл ее и, не переставая все время говорить, протянул Мегрэ.
— Минуточку, сейчас я найду свою зажигалку. Надеюсь, комиссар, что вы не привлечете нас к ответственности за то, что сигары без акциза. Почему вы не сказали мне, когда были в Бремене, что знакомы с Беллуаром? Подумать только, если бы я это знал, мы могли бы приехать сюда с вами вместе. Меня вызвали телеграммой по делу в Париж, закончив его, я воспользовался свободным временем, чтобы приехать и пожать руку моему старому приятелю Беллуару.
Не теряя присутствия духа, Ван Дамм поглядывал на обоих мужчин, как бы приглашая их принять участие в его болтовне.
Повернувшись лицом к хозяину дома, Мегрэ произнес:
— Я хотел бы по возможности сократить свой визит, учитывая, что вы кого-то ожидаете, господин Беллуар.
— Я? Откуда вам это известно?
— Об этом было нетрудно догадаться. Ваша горничная, провожая меня сюда, сказала, что меня здесь ждут. А так как меня вы ждать не могли, то значит, вы ждете кого-то другого.
Помимо воли комиссара, в его глазах читалась насмешка, в то время как лицо оставалось непроницаемо спокойным.
— Разрешите представиться: комиссар Мегрэ из уголовной полиции Парижа. Возможно, что вы еще вчера обратили на меня внимание в «Кафе де Пари», где я узнавал кое-какие сведения у хозяина по поводу одного интересующего меня дела.
— Уж не по поводу ли самоубийства в городе Бремене? — спросил Ван Дамм.
— Именно по этому поводу. Не откажите в любезности, господин Беллуар, посмотреть на эту фотографию и ответить мне, принимали ли вы у себя в доме на прошлой неделе ночью этого человека. — И он протянул ему портрет Женэ. Вице-директор банка взял фотографию и, не глядя на нее, вернее, не останавливаясь на ней взглядом, ответил:
— Я не знаю этого субъекта.
— Вы в этом уверены? Разве это не тот самый человек, который обратился к вам, когда вы выходили из «Кафе де Пари»?
— Не понимаю, о чем вы говорите.
— Извините меня за настойчивость. Я позволил себе вас побеспокоить в надежде, что вы не откажетесь помочь правосудию. Однажды вечером некий пьяница, фотографию которого я только что подавал вам для опознания, сидел возле бильярда, на котором вы изволили разыгрывать партию. Своим необычным видом он привлекал внимание всех присутствующих. Он вышел из кафе немного раньше вас, но как только вы расстались с друзьями, подошел к вам.
— Да, да… я начинаю что-то припоминать… Кажется, он попросил у меня прикурить. Вот и все.
— Нет, не все! Вы пришли вместе с ним сюда. Он у вас ночевал, так ведь?
Беллуар криво усмехнулся.
— Не знаю, кто придумал такую небылицу, не в моем характере подбирать на улице бродяг и приводить их к себе в дом.
— Возможно. По-видимому, в данном случае вы узнали в нем одного из ваших прежних друзей.
— Я умею выбирать себе друзей лучше, чем вы считаете.
— Итак, вы настаиваете, что вернулись домой один?
— Я это утверждаю.
— Отлично. В таком случае ответьте мне на следующий вопрос: фотография, которую я вам сейчас показывал, изображает того человека, который просил у вас прикурить?
— Понятия не имею. Я дал ему огня, даже не взглянув.
Ван Дамм слушал этот разговор с явным беспокойством, много раз пытаясь в него вмешаться. Что же касается третьего мужчины, у которого была маленькая каштановая бородка и черный костюм, какие обычно носят артисты, то он упорно смотрел в окно.
— В таком случае мне не остается ничего другого, как поблагодарить вас, господин Беллуар, и еще раз извиниться перед вами, господа, за беспокойство.
— Одну минуту, комиссар! — воскликнул Ван Дамм. — Вы не можете так уйти. Посидите с нами, прошу вас. Беллуар угостит нас бокалом старого вина, которое всегда имеется у него в запасе. Кстати, ведь вы у меня в долгу. Я прождал вас тогда весь вечер.
— Вы отправились в Париж по железной дороге? — перебил его комиссар.
— Нет, на самолете. Я почти всегда путешествую на самолете, как, впрочем, большинство людей, которые дорожат своим временем. В Париже мне захотелось поехать повидать своего старого товарища Беллуара. Мы вместе учились когда-то.
— В Льеже?
— Да. А потом не виделись целых десять лет. Я даже не знал, что он женат. Забавно видеть его в роли отца большого мальчугана.
Беллуар позвонил и приказал горничной подать вино и бокалы. В его намеренно медленных жестах проскальзывала едва сдерживаемая ярость.
— Вы все еще возитесь с тем самоубийством, комиссар? — спросил Ван Дамм.
— Следствие еще только начинается, — ответил Мегрэ, — невозможно предугадать, какие тут откроются неожиданности, возможно, что оно будет долгим. Дело очень необычное… но интересное.
Раздался звонок в наружную дверь. На лестнице послышался чей-то громкий голос с бельгийским акцентом.
— Они все наверху, в кабинете?.. Можете меня не провожать, я знаю дорогу, — в дверях он вскричал: — Салют вам, друзья мои!
Это приветствие было встречено натянутым молчанием.
Вошедший оглянулся, заметил Мегрэ и вопросительно уставился на своих приятелей.
— Вы… вы меня ждете?!
— Лицо Беллуара свела судорога.
— Жеф Ломоар, наш старый друг и приятель. Комиссар Мегрэ из уголовной полиции, — сквозь зубы представил он их друг другу.
Вновь прибывший пробормотал неуверенно:
— Ах отлично, очень хорошо, рад познакомиться.
Смутившись, он отдал пальто горничной, но тут же пошел за ней, чтобы вынуть из кармана забытые сигареты.
— Еще один бельгиец, комиссар… Вы присутствуете на встрече друзей, не находите ли вы, что это походит на конспиративное собрание? А где же коньяк, Беллуар? Жеф Ломбар единственный из нас, кто живет в Льеже. Счастливый случай свел нас всех сразу в одно место, и мы решили воспользоваться этим для совместной пирушки. Если бы я осмелился… — он нерешительно оглядел всех присутствующих и не без легкого колебания добавил: — В тот вечер в Бремене вы уклонились от ужина, который я предлагал, примите приглашение пообедать сейчас с нами.
— К несчастью, я приглашен в другое место, — ответил Мегрэ, — кроме того, я нахожу, что мне пора уже оставить вас одних и не мешать вам заниматься делами.
Жеф Ломбар подошел к столу. Он был высокого роста, худой, с неправильными чертами лица и какими-то слишком длинными конечностями.
— А вот и фотография, которую я искал, — как бы про себя сказал комиссар, беря со стола карточку Женэ. — Я вас не спрашиваю, господин Ломбар, знаком ли вам этот человек, так как это была бы слишком чудесная случайность. — И он положил фотографию перед Ломбаром, горло которого заметно свела судорога.
— Нет, я его не знаю, — произнес он хриплым голосом.
Беллуар нервно постукивал по столу пальцами. Даже Жозеф Ван Дамм казался в затруднении, не зная, что бы еще сказать.
— Боюсь, что мы больше не будем иметь удовольствия видеть вас, комиссар, вы, вероятно, возвращаетесь сегодня в Париж?
— Пока еще не знаю. Тысячу извинений, господа.
Так как Ван Дамм пожал ему руку, остальные были вынуждены сделать то же самое. Рука Беллуара была сухая и твердая. У человека с бородой она заметно дрожала, Жеф Ломбар закуривал в это время сигарету и ограничился кивком головы.
Спустившись в переднюю, Мегрэ услышал звуки гаммы, разыгрываемой на скрипке. Затем раздался женский голос:
— Не так быстро… подними выше локти, медленнее, тише, — говорила госпожа Беллуар сыну. Он увидел их в окно через занавеску, когда вышел на улицу.
Было два часа дня. Мегрэ заканчивал свой обед в «Кафе де Пари», когда туда вошел Ван Дамм, ища кого-то глазами. Заметив комиссара, он заулыбался и, протягивая руки, направился к его столу.
— И это вы называете быть приглашенным в другое место? — сказал он. — Сидите здесь один-одинешенек в ресторане! Все понятно! Оставили нас одних, не хотели быть лишним.
Он принадлежал к тому типу людей, которые приходят к вам без приглашения и не желают замечать, что прием, который вы им при этом оказываете, бывает не очень-то любезным. Мегрэ доставил себе удовольствие встретить его подчеркнуто холодно, что не помешало, однако, Ван Дамму усесться к нему за стол.
— Вы уже пообедали? В таком случае позвольте мне предложить вам после кофе рюмку коньяка. Официант! Что вы обычно пьете, комиссар?
Он приказал принести карточку вин, подозвал хозяина, расспросил о качестве коньяка 1864 года и велел принести его, чтобы попробовать.
— Кстати, я еду сегодня в Париж, и так как не выношу поездов, намерен нанять автомобиль. Если согласны, я могу захватить вас с собой… Что вы можете сказать о моих друзьях?
Он с критической гримасой попробовал коньяк, достал сигару и протянул ее Мегрэ.
— Прошу вас, они отличного качества, я покупаю их в одном магазине в Бремене, эти сигары привозят туда прямо из Гаваны.
Мегрэ наблюдал за ним с самым невинным видом.
— Очень забавно было встретиться вновь, через несколько лет, — заговорил Ван Дамм, который, казалось, совершенно не выносил молчания. — Когда мы расстались, нам было по двадцать лет, и все мы, можно сказать, занимали одно положение в обществе. Теперь же, когда мы встретились снова, меня удивило, насколько по-разному сложилась наша жизнь. Ни о ком из них я не могу сказать ничего плохого. Но вы, вероятно, заметили, что сегодня утром в доме Беллуара я был не в своей тарелке. Сознаюсь, меня давила эта тяжелая провинциальная атмосфера, да и сам Беллуар, по правде сказать, чересчур уж надменен. Женившись, он вошел в семью королей металлургии: все его шурины находятся на руководящих постах, что же касается его самого, то у него отличное положение в банке, и недалек тот день, когда он станет в нем директором.
— А кто такой тот, с бородкой?
— Это Жанин, пока еще перебивается с хлеба на воду, скульптор, живет в Париже, похоже, что у него есть талант… но что вы хотите, ведь вы его видели. Человек прошлого столетия, совершенно не современен, никаких способностей к деловой жизни.
— А Жеф Ломбар?
— Очаровательнейший парень в мире! В юности он был тем, что принято называть душою общества, и мог часами держать всех в веселом настроении. Он мечтал посвятить себя живописи, но чтобы зарабатывать на жизнь, делал рисунки для газет и журналов… Теперь он работает ретушером в Льеже. Жена его ждет третьего ребенка. Должен вам признаться, что, несмотря на то что все они прекрасные ребята, я немного скучал в их обществе: мелкие интересы, маленькие запросы. Они в этом, конечно, не виноваты — провинция засасывает. Но я все-таки поспешил с ними расстаться, захотелось скорее в другую, более привычную для меня обстановку. — Он опорожнил бокал и посмотрел на почти пустой зал, в глубине которого сидел, читая газету, какой-то молодой человек.
— Решено, вы возвращаетесь в Париж со мной вместе!
— Почему бы не пригласить маленького скульптора, который там живет?
— Жанина? Он уже уехал на поезде.
— Он женат?
— Не совсем. У него постоянно имеется какая-нибудь дежурная подружка, с которой он путается от недели до года, потом он ее меняет, но всегда представляет всем свою очередную даму как госпожу Жанин…
— Гарсон! Налейте нам еще!..
Мегрэ вызвали к телефону.
Уезжая из Парижа, он оставил на всякий случай в префектуре адрес «Кафе де Пари». Звонил Люка и сообщил текст полученной из Брюсселя телеграммы. «Тридцать тысяч франков были выданы Центральным бельгийским банком господину Луи Женэ в обмен на чек, выписанный Морисом Беллуаром».
Когда комиссар открыл дверь телефонной кабины, чтобы вернуться назад, он заметил, что черты Ван Дамма, сидевшего в одиночестве за столиком, разгладились. Вид у него был не такой уверенный, как прежде. Он казался менее полным, менее розовощеким.
Почувствовав, должно быть, на себе взгляд комиссара, Ван Дамм вздрогнул и машинально вновь превратился в делового человека. Он громко прокричал:
— Ну что, договорились?.. Вы едете со мной?.. Хозяин!.. Закажите по телефону машину… Нас нужно доставить в Париж… А пока налейте нам еще…
Ван Дамм покусывал конец сигары, и на какое-то мгновение, уставившись на поверхность мраморного столика, поморщился, уголки его губ опустились, словно табак показался ему слишком горьким.
— Только живя за границей, начинаешь действительно ценить французские вина!..
Слова его упали в пустоту. Комиссар, погрузившись в свои мысли, похоже, не слышал собеседника.
Мимо окон прошел Жеф Ломбар. Из-за тюлевой занавески его фигура показалась какой-то расплывчатой. Он шел крупными шагами, мрачный, не обращая никакого внимания на окружающих. В руке у него была дорожная сумка, напоминающая цветом желтый фабричный чемодан Женэ, но совсем другого качества. Это был шикарный саквояж, перетянутый двумя широкими ремнями с отделением для визитной карточки. Жеф Ломбар направлялся на вокзал.
Хозяин кафе пошел вызывать по телефону машину.
На пальце у Ван Дамма сверкал тяжелый платиновый перстень с большим камнем. «По всей вероятности, Беллуар, покинув свой комфортабельный дом, отправился в банк, а его жена прогуливается с сыном вдоль бульвара. Все попадавшиеся ему навстречу здороваются с ним. Ведь его тесть был самым крупным торговцем в районе, а шурины занимали видное положение в промышленности. Перед Беллуаром были прекрасные перспективы. Скульптор Жанин катит в вагоне третьего класса в Париж…»
И на самом низу этой социальной лестницы Мегрэ привиделось бледное лицо пассажира из Бремена, мужа цветочницы с улицы Пикпюс, фрезеровщика, поселившегося на улице Рокет, пившего в одиночестве, который ходил поглядеть на свою жену через витрину магазина, посылал сам себе банкноты, завернутые в старые газеты, покупал в вокзальном буфете булочки с сосисками и, наконец, пустил себе пулю в рот из-за того, что у него украли принадлежавший ему чей-то костюм.
— Что с вами, комиссар, о чем вы задумались?
Мегрэ вернулся к действительности.
— Мне показалось, будто вы находитесь где-то очень далеко отсюда. Держу пари, что ваши мысли были заняты самоубийцей.
— Не совсем так.
В этот момент Мегрэ, не понимая почему, занимался странным подсчетом. Он считал количество детей, невольно замешанных в этой истории. Один живет на улице Пикпюс с матерью и бабушкой, второй в Реймсе — это тот, которого обучают играть на скрипке, двое в Льеже у Жефа Ломбара, где ожидается третий.
— Последнюю рюмку коньяку, не правда ли?
— Спасибо, мне достаточно.
— Полноте, прощальный посошок, — сказал со смехом Жозеф Ван Дамм. Можно было подумать, что он беспрестанно испытывает потребность смеяться, а может быть, он просто смехом пытался придать себе мужества.
Не было еще и десяти утра, когда в эту дверь с мыслью застать хозяина врасплох позвонил Мегрэ.
Фасад дома, говорящий о прочном благосостоянии хозяев, хорошо гармонировал с внешностью вице-директора банка. Когда же горничная в белоснежном переднике открыла дверь, впечатление еще более усилилось. В огромном холле стены были покрыты геометрическими фигурами, составленными из мрамора, песчаника и двухцветного гранита. Двустворчатые дубовые двери вели в столовую и гостиную. На вешалке среди прочей одежды висело маленькое детское пальто. Тут же стояли зонтик с красиво отделанной ручкой и палка с золотым набалдашником. Едва комиссар произнес имя господина Беллуара, как горничная сказала:
— Будьте любезны следовать за мной. Господа вас ждут, — и она направилась к застекленной двери. Через приоткрытую дверь в столовую комиссар успел заметить за красиво сервированным столом молодую даму и рядом с ней маленького мальчика. Они завтракали. Мегрэ и горничная поднялись по лестнице, покрытой красным ковром, который на каждой ступеньке придерживали медные полосы. На площадке второго этажа прислуга открыла дверь и пропустила его в кабинет, где трое мужчин разом повернулись в его сторону.
Кроме уже знакомого нам Беллуара, в комнате находился какой-то незнакомый господин и не кто иной, как сам Жозеф Ван Дамм, коммерсант из Бремена.
Беллуар, нахмурив брови, произнес суховатым, слегка надменным голосом:
— Чем я обязан, сударь? — и в это же самое время Ван Дамм со своей обычной проворностью подскочил к Мегрэ, протягивая ему руку.
— Вот те на! Какая приятная неожиданность! Рад встретить вас здесь.
Третий, ничего не понимая, молча следил глазами за этой сценой.
— Прошу прощения, господа, — сказал комиссар. — Я никак не ожидал застать здесь в столь ранний час целое общество. Жалею, что помешал.
— Нисколько, нисколько, — возразил ему Ван Дамм. — Садитесь! Сигару?
На письменном столе красного дерева стояла большая коробка с сигарами. Коммерсант поспешно открыл ее и, не переставая все время говорить, протянул Мегрэ.
— Минуточку, сейчас я найду свою зажигалку. Надеюсь, комиссар, что вы не привлечете нас к ответственности за то, что сигары без акциза. Почему вы не сказали мне, когда были в Бремене, что знакомы с Беллуаром? Подумать только, если бы я это знал, мы могли бы приехать сюда с вами вместе. Меня вызвали телеграммой по делу в Париж, закончив его, я воспользовался свободным временем, чтобы приехать и пожать руку моему старому приятелю Беллуару.
Не теряя присутствия духа, Ван Дамм поглядывал на обоих мужчин, как бы приглашая их принять участие в его болтовне.
Повернувшись лицом к хозяину дома, Мегрэ произнес:
— Я хотел бы по возможности сократить свой визит, учитывая, что вы кого-то ожидаете, господин Беллуар.
— Я? Откуда вам это известно?
— Об этом было нетрудно догадаться. Ваша горничная, провожая меня сюда, сказала, что меня здесь ждут. А так как меня вы ждать не могли, то значит, вы ждете кого-то другого.
Помимо воли комиссара, в его глазах читалась насмешка, в то время как лицо оставалось непроницаемо спокойным.
— Разрешите представиться: комиссар Мегрэ из уголовной полиции Парижа. Возможно, что вы еще вчера обратили на меня внимание в «Кафе де Пари», где я узнавал кое-какие сведения у хозяина по поводу одного интересующего меня дела.
— Уж не по поводу ли самоубийства в городе Бремене? — спросил Ван Дамм.
— Именно по этому поводу. Не откажите в любезности, господин Беллуар, посмотреть на эту фотографию и ответить мне, принимали ли вы у себя в доме на прошлой неделе ночью этого человека. — И он протянул ему портрет Женэ. Вице-директор банка взял фотографию и, не глядя на нее, вернее, не останавливаясь на ней взглядом, ответил:
— Я не знаю этого субъекта.
— Вы в этом уверены? Разве это не тот самый человек, который обратился к вам, когда вы выходили из «Кафе де Пари»?
— Не понимаю, о чем вы говорите.
— Извините меня за настойчивость. Я позволил себе вас побеспокоить в надежде, что вы не откажетесь помочь правосудию. Однажды вечером некий пьяница, фотографию которого я только что подавал вам для опознания, сидел возле бильярда, на котором вы изволили разыгрывать партию. Своим необычным видом он привлекал внимание всех присутствующих. Он вышел из кафе немного раньше вас, но как только вы расстались с друзьями, подошел к вам.
— Да, да… я начинаю что-то припоминать… Кажется, он попросил у меня прикурить. Вот и все.
— Нет, не все! Вы пришли вместе с ним сюда. Он у вас ночевал, так ведь?
Беллуар криво усмехнулся.
— Не знаю, кто придумал такую небылицу, не в моем характере подбирать на улице бродяг и приводить их к себе в дом.
— Возможно. По-видимому, в данном случае вы узнали в нем одного из ваших прежних друзей.
— Я умею выбирать себе друзей лучше, чем вы считаете.
— Итак, вы настаиваете, что вернулись домой один?
— Я это утверждаю.
— Отлично. В таком случае ответьте мне на следующий вопрос: фотография, которую я вам сейчас показывал, изображает того человека, который просил у вас прикурить?
— Понятия не имею. Я дал ему огня, даже не взглянув.
Ван Дамм слушал этот разговор с явным беспокойством, много раз пытаясь в него вмешаться. Что же касается третьего мужчины, у которого была маленькая каштановая бородка и черный костюм, какие обычно носят артисты, то он упорно смотрел в окно.
— В таком случае мне не остается ничего другого, как поблагодарить вас, господин Беллуар, и еще раз извиниться перед вами, господа, за беспокойство.
— Одну минуту, комиссар! — воскликнул Ван Дамм. — Вы не можете так уйти. Посидите с нами, прошу вас. Беллуар угостит нас бокалом старого вина, которое всегда имеется у него в запасе. Кстати, ведь вы у меня в долгу. Я прождал вас тогда весь вечер.
— Вы отправились в Париж по железной дороге? — перебил его комиссар.
— Нет, на самолете. Я почти всегда путешествую на самолете, как, впрочем, большинство людей, которые дорожат своим временем. В Париже мне захотелось поехать повидать своего старого товарища Беллуара. Мы вместе учились когда-то.
— В Льеже?
— Да. А потом не виделись целых десять лет. Я даже не знал, что он женат. Забавно видеть его в роли отца большого мальчугана.
Беллуар позвонил и приказал горничной подать вино и бокалы. В его намеренно медленных жестах проскальзывала едва сдерживаемая ярость.
— Вы все еще возитесь с тем самоубийством, комиссар? — спросил Ван Дамм.
— Следствие еще только начинается, — ответил Мегрэ, — невозможно предугадать, какие тут откроются неожиданности, возможно, что оно будет долгим. Дело очень необычное… но интересное.
Раздался звонок в наружную дверь. На лестнице послышался чей-то громкий голос с бельгийским акцентом.
— Они все наверху, в кабинете?.. Можете меня не провожать, я знаю дорогу, — в дверях он вскричал: — Салют вам, друзья мои!
Это приветствие было встречено натянутым молчанием.
Вошедший оглянулся, заметил Мегрэ и вопросительно уставился на своих приятелей.
— Вы… вы меня ждете?!
— Лицо Беллуара свела судорога.
— Жеф Ломоар, наш старый друг и приятель. Комиссар Мегрэ из уголовной полиции, — сквозь зубы представил он их друг другу.
Вновь прибывший пробормотал неуверенно:
— Ах отлично, очень хорошо, рад познакомиться.
Смутившись, он отдал пальто горничной, но тут же пошел за ней, чтобы вынуть из кармана забытые сигареты.
— Еще один бельгиец, комиссар… Вы присутствуете на встрече друзей, не находите ли вы, что это походит на конспиративное собрание? А где же коньяк, Беллуар? Жеф Ломбар единственный из нас, кто живет в Льеже. Счастливый случай свел нас всех сразу в одно место, и мы решили воспользоваться этим для совместной пирушки. Если бы я осмелился… — он нерешительно оглядел всех присутствующих и не без легкого колебания добавил: — В тот вечер в Бремене вы уклонились от ужина, который я предлагал, примите приглашение пообедать сейчас с нами.
— К несчастью, я приглашен в другое место, — ответил Мегрэ, — кроме того, я нахожу, что мне пора уже оставить вас одних и не мешать вам заниматься делами.
Жеф Ломбар подошел к столу. Он был высокого роста, худой, с неправильными чертами лица и какими-то слишком длинными конечностями.
— А вот и фотография, которую я искал, — как бы про себя сказал комиссар, беря со стола карточку Женэ. — Я вас не спрашиваю, господин Ломбар, знаком ли вам этот человек, так как это была бы слишком чудесная случайность. — И он положил фотографию перед Ломбаром, горло которого заметно свела судорога.
— Нет, я его не знаю, — произнес он хриплым голосом.
Беллуар нервно постукивал по столу пальцами. Даже Жозеф Ван Дамм казался в затруднении, не зная, что бы еще сказать.
— Боюсь, что мы больше не будем иметь удовольствия видеть вас, комиссар, вы, вероятно, возвращаетесь сегодня в Париж?
— Пока еще не знаю. Тысячу извинений, господа.
Так как Ван Дамм пожал ему руку, остальные были вынуждены сделать то же самое. Рука Беллуара была сухая и твердая. У человека с бородой она заметно дрожала, Жеф Ломбар закуривал в это время сигарету и ограничился кивком головы.
Спустившись в переднюю, Мегрэ услышал звуки гаммы, разыгрываемой на скрипке. Затем раздался женский голос:
— Не так быстро… подними выше локти, медленнее, тише, — говорила госпожа Беллуар сыну. Он увидел их в окно через занавеску, когда вышел на улицу.
Было два часа дня. Мегрэ заканчивал свой обед в «Кафе де Пари», когда туда вошел Ван Дамм, ища кого-то глазами. Заметив комиссара, он заулыбался и, протягивая руки, направился к его столу.
— И это вы называете быть приглашенным в другое место? — сказал он. — Сидите здесь один-одинешенек в ресторане! Все понятно! Оставили нас одних, не хотели быть лишним.
Он принадлежал к тому типу людей, которые приходят к вам без приглашения и не желают замечать, что прием, который вы им при этом оказываете, бывает не очень-то любезным. Мегрэ доставил себе удовольствие встретить его подчеркнуто холодно, что не помешало, однако, Ван Дамму усесться к нему за стол.
— Вы уже пообедали? В таком случае позвольте мне предложить вам после кофе рюмку коньяка. Официант! Что вы обычно пьете, комиссар?
Он приказал принести карточку вин, подозвал хозяина, расспросил о качестве коньяка 1864 года и велел принести его, чтобы попробовать.
— Кстати, я еду сегодня в Париж, и так как не выношу поездов, намерен нанять автомобиль. Если согласны, я могу захватить вас с собой… Что вы можете сказать о моих друзьях?
Он с критической гримасой попробовал коньяк, достал сигару и протянул ее Мегрэ.
— Прошу вас, они отличного качества, я покупаю их в одном магазине в Бремене, эти сигары привозят туда прямо из Гаваны.
Мегрэ наблюдал за ним с самым невинным видом.
— Очень забавно было встретиться вновь, через несколько лет, — заговорил Ван Дамм, который, казалось, совершенно не выносил молчания. — Когда мы расстались, нам было по двадцать лет, и все мы, можно сказать, занимали одно положение в обществе. Теперь же, когда мы встретились снова, меня удивило, насколько по-разному сложилась наша жизнь. Ни о ком из них я не могу сказать ничего плохого. Но вы, вероятно, заметили, что сегодня утром в доме Беллуара я был не в своей тарелке. Сознаюсь, меня давила эта тяжелая провинциальная атмосфера, да и сам Беллуар, по правде сказать, чересчур уж надменен. Женившись, он вошел в семью королей металлургии: все его шурины находятся на руководящих постах, что же касается его самого, то у него отличное положение в банке, и недалек тот день, когда он станет в нем директором.
— А кто такой тот, с бородкой?
— Это Жанин, пока еще перебивается с хлеба на воду, скульптор, живет в Париже, похоже, что у него есть талант… но что вы хотите, ведь вы его видели. Человек прошлого столетия, совершенно не современен, никаких способностей к деловой жизни.
— А Жеф Ломбар?
— Очаровательнейший парень в мире! В юности он был тем, что принято называть душою общества, и мог часами держать всех в веселом настроении. Он мечтал посвятить себя живописи, но чтобы зарабатывать на жизнь, делал рисунки для газет и журналов… Теперь он работает ретушером в Льеже. Жена его ждет третьего ребенка. Должен вам признаться, что, несмотря на то что все они прекрасные ребята, я немного скучал в их обществе: мелкие интересы, маленькие запросы. Они в этом, конечно, не виноваты — провинция засасывает. Но я все-таки поспешил с ними расстаться, захотелось скорее в другую, более привычную для меня обстановку. — Он опорожнил бокал и посмотрел на почти пустой зал, в глубине которого сидел, читая газету, какой-то молодой человек.
— Решено, вы возвращаетесь в Париж со мной вместе!
— Почему бы не пригласить маленького скульптора, который там живет?
— Жанина? Он уже уехал на поезде.
— Он женат?
— Не совсем. У него постоянно имеется какая-нибудь дежурная подружка, с которой он путается от недели до года, потом он ее меняет, но всегда представляет всем свою очередную даму как госпожу Жанин…
— Гарсон! Налейте нам еще!..
Мегрэ вызвали к телефону.
Уезжая из Парижа, он оставил на всякий случай в префектуре адрес «Кафе де Пари». Звонил Люка и сообщил текст полученной из Брюсселя телеграммы. «Тридцать тысяч франков были выданы Центральным бельгийским банком господину Луи Женэ в обмен на чек, выписанный Морисом Беллуаром».
Когда комиссар открыл дверь телефонной кабины, чтобы вернуться назад, он заметил, что черты Ван Дамма, сидевшего в одиночестве за столиком, разгладились. Вид у него был не такой уверенный, как прежде. Он казался менее полным, менее розовощеким.
Почувствовав, должно быть, на себе взгляд комиссара, Ван Дамм вздрогнул и машинально вновь превратился в делового человека. Он громко прокричал:
— Ну что, договорились?.. Вы едете со мной?.. Хозяин!.. Закажите по телефону машину… Нас нужно доставить в Париж… А пока налейте нам еще…
Ван Дамм покусывал конец сигары, и на какое-то мгновение, уставившись на поверхность мраморного столика, поморщился, уголки его губ опустились, словно табак показался ему слишком горьким.
— Только живя за границей, начинаешь действительно ценить французские вина!..
Слова его упали в пустоту. Комиссар, погрузившись в свои мысли, похоже, не слышал собеседника.
Мимо окон прошел Жеф Ломбар. Из-за тюлевой занавески его фигура показалась какой-то расплывчатой. Он шел крупными шагами, мрачный, не обращая никакого внимания на окружающих. В руке у него была дорожная сумка, напоминающая цветом желтый фабричный чемодан Женэ, но совсем другого качества. Это был шикарный саквояж, перетянутый двумя широкими ремнями с отделением для визитной карточки. Жеф Ломбар направлялся на вокзал.
Хозяин кафе пошел вызывать по телефону машину.
На пальце у Ван Дамма сверкал тяжелый платиновый перстень с большим камнем. «По всей вероятности, Беллуар, покинув свой комфортабельный дом, отправился в банк, а его жена прогуливается с сыном вдоль бульвара. Все попадавшиеся ему навстречу здороваются с ним. Ведь его тесть был самым крупным торговцем в районе, а шурины занимали видное положение в промышленности. Перед Беллуаром были прекрасные перспективы. Скульптор Жанин катит в вагоне третьего класса в Париж…»
И на самом низу этой социальной лестницы Мегрэ привиделось бледное лицо пассажира из Бремена, мужа цветочницы с улицы Пикпюс, фрезеровщика, поселившегося на улице Рокет, пившего в одиночестве, который ходил поглядеть на свою жену через витрину магазина, посылал сам себе банкноты, завернутые в старые газеты, покупал в вокзальном буфете булочки с сосисками и, наконец, пустил себе пулю в рот из-за того, что у него украли принадлежавший ему чей-то костюм.
— Что с вами, комиссар, о чем вы задумались?
Мегрэ вернулся к действительности.
— Мне показалось, будто вы находитесь где-то очень далеко отсюда. Держу пари, что ваши мысли были заняты самоубийцей.
— Не совсем так.
В этот момент Мегрэ, не понимая почему, занимался странным подсчетом. Он считал количество детей, невольно замешанных в этой истории. Один живет на улице Пикпюс с матерью и бабушкой, второй в Реймсе — это тот, которого обучают играть на скрипке, двое в Льеже у Жефа Ломбара, где ожидается третий.
— Последнюю рюмку коньяку, не правда ли?
— Спасибо, мне достаточно.
— Полноте, прощальный посошок, — сказал со смехом Жозеф Ван Дамм. Можно было подумать, что он беспрестанно испытывает потребность смеяться, а может быть, он просто смехом пытался придать себе мужества.
Глава 5
Происшествие у реки
Набежали сумерки. Слегка опьяневший от коньяка Жозеф Ван Дамм продолжал сохранять хорошее настроение, без умолку болтая о разных пустяках. Автомобиль шел с большой скоростью. Это был солидный комфортабельный лимузин, с мягкими сиденьями подушек, с вазочками для цветов. По обеим сторонам сиденья, на привинченных к стенкам автомобиля кронштейнах стояли инкрустированные шкатулки для дорожных мелочей. Они проехали уже около двух часов, когда шофер, резко затормозив, остановил машину на обочине шоссе.
Оказалось, что спустилась левая покрышка и необходимо сменить колесо, на что потребуется минут пятнадцать — двадцать. Пока пассажиры выхолили из машины, шофер вытащил из багажника домкрат и начал прилаживать его под кузовом. Кто из них предложил прогуляться, Мегрэ или Ван Дамм? По правде говоря, ни тот, ни другой. Сначала они прошли несколько шагов по шоссе, потом, заметив маленькую тропинку, свернули к реке.
— Ага, да ведь это Марна! Поглядите, как она бурно разлилась.
Они медленно шли по дорожке, куря сигары. Издалека доносился неясный шум, происхождение которого было им непонятно, пока они не подошли вплотную к реке. Вода в Марне все прибывала. Прилегающая местность была пустынна. Во мраке с трудом угадывались торчащие из воды ветки деревьев. Никакого освещения, кроме лампы у шлюза, не было.
Неожиданно Ван Дамм закашлялся, вынул из кармана платок и вытер им лицо. Они стояли сантиметрах в пятидесяти от воды, когда Мегрэ, почувствовав сильный удар в спину, потерял равновесие, оступился и покатился вниз. Ему удалось уцепиться обеими руками за мелкий кустарник. Ноги его уже погрузились в воду, шляпа соскользнула в пучину. Комиссар ожидал повторного удара. Земля начала оживать под его правой рукой, но левой он успел ухватиться за ветку. Через несколько секунд, подтянувшись, комиссар стал сперва на колени, а потом на ноги.
— Стой! — крикнул он вслед Ван Дамму. Тот направился к машине, поминутно оборачиваясь назад, ноги его подкашивались от волнения. Ван Дамм дал себя догнать. При приближении Мегрэ он пробормотал сквозь зубы:
— Нелепо!
На всякий случай Мегрэ вытащил из кармана револьвер, не выпуская его из рук и, не обращая внимания на Ван Дамма, отжал вымокшие до самых колен брюки.
Шофер на шоссе давал короткие сигналы, сообщая, что машина готова для дальнейшего путешествия.
— Можете ехать, — сказал Мегрэ, усаживаясь в машину.
Во рту у Ван Дамма торчала сигара. Он избегал смотреть на комиссара.
Десять, двадцать километров. Машина, не останавливаясь, проехала через какой-то городок. Люди прогуливались по освещенной улице. И опять дорога, и снова темнота.
— Тем не менее вы не можете меня арестовать!
Комиссар вздрогнул, настолько эти слова, произнесенные медленным, упрямым голосом, были неожиданны.
Начался мелкий дождь. Каждая его капля, когда они проезжали мимо электрического фонаря, становилась сверкающей звездочкой.
Полицейский комиссар сказал в телефонную трубку, соединявшую кабину пассажиров с водителем:
— Вы отвезете нас на набережную Орфевр, в полицейскую префектуру.
Он набил свою трубку, которую не мог раскурить, потому что спички намокли. Лицо его спутника было прижато к окну. Мегрэ вышел первым.
— Выходите, — произнес он.
Шофер ожидал, чтобы с ним расплатились. Ван Дамм, по-видимому, не собирался этого делать. Мегрэ сказал, отдавая себе ясный отчет во всей нелепости сложившейся ситуации:
— Ну-с! Ведь это вы наняли автомобиль!
— Простите… но если я закончил свое путешествие в нем как арестованный, то мне кажется, что платить за него должны вы.
Мегрэ расплатился с шофером и, не произнеся ни слова, указал спутнику дорогу в свой кабинет. Войдя, он запер дверь, помешал угли в печке, открыл стенной шкаф, вынул оттуда одежду и, не обращая внимания на Ван Дамма, переменил брюки, носки и ботинки, развесив около печки свою мокрую одежду.
Ван Дамм сел без приглашения. При свете лампы была заметна происшедшая с ним разительная перемена. Казалось, что он оставил у реки свое добродушие, свою подчеркнутую обходительность, весь свой любезный вид. Мегрэ стал заниматься своими делами. Привел в порядок лежавшие на столе бумаги, позвонил по телефону Люка и попросил у него какие-то сведения, не имеющие отношения к данному делу. Наконец, когда обескураженный Ван Дамм совершенно сник, он встал, подошел к нему вплотную и произнес:
— Где, когда и при каких обстоятельствах вы познакомились с самоубийцей, проживавшем с фальшивым паспортом на имя Луи Женэ?
Ван Дамм вздрогнул, подняв голову, и с решительным видом спросил:
— Прежде всего мне надо выяснить, в качестве кого я здесь нахожусь?
— Вы что, отказываетесь отвечать на вопросы? Ван Дамм расхохотался.
— Бросьте этот тон, комиссар, я знаю законы не хуже вас. Если вы обвиняете меня в каком-то преступлении и собираетесь задержать, предъявите ордер на арест, а пока вы этого не сделаете, никто и ничто не может заставить меня отвечать вам. К тому же по закону я имею право давать показания в присутствии своего адвоката.
Мегрэ смотрел на него с любопытством и даже определенным удовлетворением. После инцидента у реки Жозефу Ван Дамму пришлось отбросить свою искусственную личину. Ничего не осталось от веселого завсегдатая дорогих ресторанов, удачливого коммерсанта, прожигателя жизни. Неужели еще час тому назад он был свободным человеком, который, даже если и имел что-то на своей совести, однако сохранял самоуверенность, оправданную его положением, репутацией, деньгами и именем. Еще днем он угощал собеседника дорогими сигарами, сам хозяин кафе бросался со всех ног выполнять его поручения. В Париже он начал с того, что отказался рассчитаться с шофером, заговорил о законе. Он был зол на себя за эту непродуманную выходку на берегу Марны. Он совершенно не знал шофера, который вез их, и не был уверен, что сумеет впоследствии с ним договориться. На берегу его словно подхватил какой-то вихрь. Ван Дамм был в бешенстве, он понимал, что комиссар, возможно, даже ожидал от него подобного поступка, и что этим он погубил себя. Он хотел было опять закурить сигару, но Мегрэ вынул ее у него изо рта, бросил в печку и сдернул с него шляпу, которую Ван Дамм не потрудился до сих пор снять с головы.
— Вы не имеете права держать меня здесь, я пожалуюсь на ваше самоуправство. Заявляю заранее, что буду категорически отрицать свою причастность к вашему падению в реку. Вы изволили оступиться сами. Вот и все. Шофер, конечно, подтвердит, что я не пытался бежать, что, конечно бы, сделал, если бы хотел вас утопить. Что же касается всего остального, то мне любопытно знать, в чем вы меня упрекаете? Я приехал по делам в Париж, это мне доказать не трудно, потом поехал в Реймс повидать своих старых друзей. Встретив в первый раз вас в Бремене, куда французы редко заезжают, пригласил позавтракать и, наконец, предложил отвезти вас в Париж.
Вы показали мне и моим друзьям фотографию человека, которого мы до этого не видели. Он сам застрелился, на что имеются вещественные доказательства, а значит, у вас не было причин начать следствие по данному делу. Вот все, что я хотел вам сказать.
Мегрэ закурил трубку и произнес:
— Вы совершенно свободны.
Ван Дамм смотрел на него со смешанным чувством страха и недоумения перед такой легкой победой. Он понимал, что за словами комиссара скрыта какая-то угроза.
— Я могу свободно вернуться в Бремен?
— А почему бы нет, вы же только что сами сказали, что не чувствуете себя виноватым ни в каком преступлении.
На одно мгновение можно было поверить, что к Ван Дамму возвращается прежняя самоуверенность, но усмешка Мегрэ сразу лишила его бодрости. Он схватил со стола свою шляпу, решительно встал и сухо спросил:
— Сколько я вам должен за машину?
— Ничего, совершенно! Очень счастлив, что имел возможность оказать вам услугу.
Губы Ван Дамма дрожали. Он явно не знал, как ретироваться отсюда. Не найдя нужных слов, он пожал плечами, пробормотав неизвестно к кому относившееся:
— Идиот!
На лестнице, откуда комиссар, облокотившись на перила, смотрел ему вслед, он повторил это слово еще один раз.
По коридору с папкой в руке к Мегрэ направлялся бригадир Люка
— Скорее оденься и следуй за этим человеком, — сказал комиссар, забирая у бригадира бумаги.
Оказалось, что спустилась левая покрышка и необходимо сменить колесо, на что потребуется минут пятнадцать — двадцать. Пока пассажиры выхолили из машины, шофер вытащил из багажника домкрат и начал прилаживать его под кузовом. Кто из них предложил прогуляться, Мегрэ или Ван Дамм? По правде говоря, ни тот, ни другой. Сначала они прошли несколько шагов по шоссе, потом, заметив маленькую тропинку, свернули к реке.
— Ага, да ведь это Марна! Поглядите, как она бурно разлилась.
Они медленно шли по дорожке, куря сигары. Издалека доносился неясный шум, происхождение которого было им непонятно, пока они не подошли вплотную к реке. Вода в Марне все прибывала. Прилегающая местность была пустынна. Во мраке с трудом угадывались торчащие из воды ветки деревьев. Никакого освещения, кроме лампы у шлюза, не было.
Неожиданно Ван Дамм закашлялся, вынул из кармана платок и вытер им лицо. Они стояли сантиметрах в пятидесяти от воды, когда Мегрэ, почувствовав сильный удар в спину, потерял равновесие, оступился и покатился вниз. Ему удалось уцепиться обеими руками за мелкий кустарник. Ноги его уже погрузились в воду, шляпа соскользнула в пучину. Комиссар ожидал повторного удара. Земля начала оживать под его правой рукой, но левой он успел ухватиться за ветку. Через несколько секунд, подтянувшись, комиссар стал сперва на колени, а потом на ноги.
— Стой! — крикнул он вслед Ван Дамму. Тот направился к машине, поминутно оборачиваясь назад, ноги его подкашивались от волнения. Ван Дамм дал себя догнать. При приближении Мегрэ он пробормотал сквозь зубы:
— Нелепо!
На всякий случай Мегрэ вытащил из кармана револьвер, не выпуская его из рук и, не обращая внимания на Ван Дамма, отжал вымокшие до самых колен брюки.
Шофер на шоссе давал короткие сигналы, сообщая, что машина готова для дальнейшего путешествия.
— Можете ехать, — сказал Мегрэ, усаживаясь в машину.
Во рту у Ван Дамма торчала сигара. Он избегал смотреть на комиссара.
Десять, двадцать километров. Машина, не останавливаясь, проехала через какой-то городок. Люди прогуливались по освещенной улице. И опять дорога, и снова темнота.
— Тем не менее вы не можете меня арестовать!
Комиссар вздрогнул, настолько эти слова, произнесенные медленным, упрямым голосом, были неожиданны.
Начался мелкий дождь. Каждая его капля, когда они проезжали мимо электрического фонаря, становилась сверкающей звездочкой.
Полицейский комиссар сказал в телефонную трубку, соединявшую кабину пассажиров с водителем:
— Вы отвезете нас на набережную Орфевр, в полицейскую префектуру.
Он набил свою трубку, которую не мог раскурить, потому что спички намокли. Лицо его спутника было прижато к окну. Мегрэ вышел первым.
— Выходите, — произнес он.
Шофер ожидал, чтобы с ним расплатились. Ван Дамм, по-видимому, не собирался этого делать. Мегрэ сказал, отдавая себе ясный отчет во всей нелепости сложившейся ситуации:
— Ну-с! Ведь это вы наняли автомобиль!
— Простите… но если я закончил свое путешествие в нем как арестованный, то мне кажется, что платить за него должны вы.
Мегрэ расплатился с шофером и, не произнеся ни слова, указал спутнику дорогу в свой кабинет. Войдя, он запер дверь, помешал угли в печке, открыл стенной шкаф, вынул оттуда одежду и, не обращая внимания на Ван Дамма, переменил брюки, носки и ботинки, развесив около печки свою мокрую одежду.
Ван Дамм сел без приглашения. При свете лампы была заметна происшедшая с ним разительная перемена. Казалось, что он оставил у реки свое добродушие, свою подчеркнутую обходительность, весь свой любезный вид. Мегрэ стал заниматься своими делами. Привел в порядок лежавшие на столе бумаги, позвонил по телефону Люка и попросил у него какие-то сведения, не имеющие отношения к данному делу. Наконец, когда обескураженный Ван Дамм совершенно сник, он встал, подошел к нему вплотную и произнес:
— Где, когда и при каких обстоятельствах вы познакомились с самоубийцей, проживавшем с фальшивым паспортом на имя Луи Женэ?
Ван Дамм вздрогнул, подняв голову, и с решительным видом спросил:
— Прежде всего мне надо выяснить, в качестве кого я здесь нахожусь?
— Вы что, отказываетесь отвечать на вопросы? Ван Дамм расхохотался.
— Бросьте этот тон, комиссар, я знаю законы не хуже вас. Если вы обвиняете меня в каком-то преступлении и собираетесь задержать, предъявите ордер на арест, а пока вы этого не сделаете, никто и ничто не может заставить меня отвечать вам. К тому же по закону я имею право давать показания в присутствии своего адвоката.
Мегрэ смотрел на него с любопытством и даже определенным удовлетворением. После инцидента у реки Жозефу Ван Дамму пришлось отбросить свою искусственную личину. Ничего не осталось от веселого завсегдатая дорогих ресторанов, удачливого коммерсанта, прожигателя жизни. Неужели еще час тому назад он был свободным человеком, который, даже если и имел что-то на своей совести, однако сохранял самоуверенность, оправданную его положением, репутацией, деньгами и именем. Еще днем он угощал собеседника дорогими сигарами, сам хозяин кафе бросался со всех ног выполнять его поручения. В Париже он начал с того, что отказался рассчитаться с шофером, заговорил о законе. Он был зол на себя за эту непродуманную выходку на берегу Марны. Он совершенно не знал шофера, который вез их, и не был уверен, что сумеет впоследствии с ним договориться. На берегу его словно подхватил какой-то вихрь. Ван Дамм был в бешенстве, он понимал, что комиссар, возможно, даже ожидал от него подобного поступка, и что этим он погубил себя. Он хотел было опять закурить сигару, но Мегрэ вынул ее у него изо рта, бросил в печку и сдернул с него шляпу, которую Ван Дамм не потрудился до сих пор снять с головы.
— Вы не имеете права держать меня здесь, я пожалуюсь на ваше самоуправство. Заявляю заранее, что буду категорически отрицать свою причастность к вашему падению в реку. Вы изволили оступиться сами. Вот и все. Шофер, конечно, подтвердит, что я не пытался бежать, что, конечно бы, сделал, если бы хотел вас утопить. Что же касается всего остального, то мне любопытно знать, в чем вы меня упрекаете? Я приехал по делам в Париж, это мне доказать не трудно, потом поехал в Реймс повидать своих старых друзей. Встретив в первый раз вас в Бремене, куда французы редко заезжают, пригласил позавтракать и, наконец, предложил отвезти вас в Париж.
Вы показали мне и моим друзьям фотографию человека, которого мы до этого не видели. Он сам застрелился, на что имеются вещественные доказательства, а значит, у вас не было причин начать следствие по данному делу. Вот все, что я хотел вам сказать.
Мегрэ закурил трубку и произнес:
— Вы совершенно свободны.
Ван Дамм смотрел на него со смешанным чувством страха и недоумения перед такой легкой победой. Он понимал, что за словами комиссара скрыта какая-то угроза.
— Я могу свободно вернуться в Бремен?
— А почему бы нет, вы же только что сами сказали, что не чувствуете себя виноватым ни в каком преступлении.
На одно мгновение можно было поверить, что к Ван Дамму возвращается прежняя самоуверенность, но усмешка Мегрэ сразу лишила его бодрости. Он схватил со стола свою шляпу, решительно встал и сухо спросил:
— Сколько я вам должен за машину?
— Ничего, совершенно! Очень счастлив, что имел возможность оказать вам услугу.
Губы Ван Дамма дрожали. Он явно не знал, как ретироваться отсюда. Не найдя нужных слов, он пожал плечами, пробормотав неизвестно к кому относившееся:
— Идиот!
На лестнице, откуда комиссар, облокотившись на перила, смотрел ему вслед, он повторил это слово еще один раз.
По коридору с папкой в руке к Мегрэ направлялся бригадир Люка
— Скорее оденься и следуй за этим человеком, — сказал комиссар, забирая у бригадира бумаги.