Страница:
На месте советник провел удостоверением через считыватель, привычно подставил глаз для идентификации, вышел из камеры и миновал турникет. Никто пока не пытался его арестовывать.
Вестибюль Администрации заставил Гора на секунду замереть в немом удивлении. Охранники на входе не обратили на него ни малейшего внимания. На посту толпились посторонние люди, среди них и сотрудники Администрации, которые должны были в это время работать на благо Союза и лично господина Президента. Это являлось вопиющим нарушением всегда очень жесткой дисциплины. Все напряженно всматривались в визиошар, откуда доносились обрывки выступления какого-то политического деятеля. Присутствовали и несколько драбантов Некрылова во главе со своим прямым начальником.
Однако автоматика, равнодушная ко всему человечеству, если оно не нарушало заложенной в нее программы, работала исправно. То, что Гор услышал краем уха, заставило его остановиться:
— …неспособностью господина Президента исполнять свои прямые обязанности, считать низложенным…
Что за черт? Низложен? Кто? Президент? Что за бред?
Толпа слушателей затаила дыхание. Гор подошел ближе.
Оказалось, что непрерывное трехдневное заседание парламента привело к смещению Президента. Какой-то щекастый люкс вещал с экрана:
— …мы вынуждены принять на себя всю полноту власти и всю непомерную — а мы отдаем себе в этом отчет — НЕПОМЕРНУЮ тяжесть ответственности за принимаемые нами на благо страны и народа решения. — “Кто, интересно, ему речи пишет? Тоже мне слуга народа!” — В связи с обострившейся ситуацией на многих мирах Евросоюза парламент постановил. Первое: закрыть порталы на… — дальше шло длинное перечисление линий миров, и практически каждый названный вызывал в толпе сотрудников бурную реакцию. У многих находились друзья и родственники на этих мирах. — Второе: ввиду продовольственного кризиса ввести повсеместно карточную систему распределения продуктов. Третье: ввести на центральных мирах чрезвычайное положение. Войскам не покидать казармы, передвижение гражданских лиц максимально ограничить…
Дальше Гор слушать не стал. Ограничения его не пугали — допуск АО позволял беспрепятственно перемещаться куда угодно. Надо будет поднять роту драбантов и без всяких санкций арестовать болтливую шушеру. Но это чуть погодя. Дело аспида и ГЦПД, опасность этой запутанной ситуации были куда серьезнее временщиков, думающих, что одним декретом можно захватить власть в Союзе.
— Некрылов, ко мне!
Лейтенант обернулся на знакомый голос и, увидев советника, четко подошел.
— Иди к технарям и лично передай им вот это, — Гор протянул информационный диск. — Здесь материал по защите от мантры. Пусть перешлют во все подразделения и срочно займутся коминсами гвардии. Солдат собрать в казарму. Бдительность не ослаблять. Скоро понадобитесь.
— Есть! — Некрылов вскинул ладонь к виску, а в его глазах советник уловил некую надежду. Лейтенант видимо ждал приказа. Оба они были старыми служаками, и им в головы пришла практически одна и та же мысль. Некрылов ждал команды “Фас!” и был готов ее выполнить. Но сначала Гору предстояло кое-что выяснить, например — почему не чешется Лосев. “С изменниками потом, — подумал Гор, — после разговора с генералом”.
Им с Некрыловым было почти по пути — технический отдел располагался двумя этажами выше оперативного, где Гора должны были ждать Каменский с Крапивой. Сначала советник хотел услышать их доклад о Гельфере.
— Да, Некрылыч, никакого визио, никакой изменнической трепотни. Это приказ, — сказал Гор. — О коминсах напоминать не надо?
— Нет.
— После небольшой доработки сможете их включить.
— Хорошо бы.
Коридоры следственного Управления были пустынны, словно бы все опера и следаки разом ушли на какой-то свой внутренний фронт., Тишина царила такая, что шаги стали звучать гулко и зловеще. Наконец показалась лифтовая площадка, откуда советник должен был отправиться вниз, в свой кабинет, а Некрылов вверх. Возле раздвижных дверей к стене привалился человек, причем стоял он под совершенно немыслимым углом. “Раненый”, — мелькнуло у Гора, но человек неохотно оторвался от стены и обернулся на звук шагов. Покачнулся. Гор пригляделся, и ему показалось, что он видит плохой сон — человек был пьян! В стельку. В слюни.
Пьяный, в Управлении? Невозможно! И тем не менее это было так.
Гор узнал его: небольшого роста, седоватый, весь какой-то бесцветный — Сомов, начальник отдела внутренней безопасности в ранге советника. Это его люди вели расследование по исчезнувшему инфинитайзеру. В руках Сомов держал табельную “беретту”.
— А вот и наш скользкий советник Гор… — насмешливо протянул Сомов, пытаясь удержать равновесие. Лучевик он держал небрежно, как простую зажигалку. — А я — то его везде ищу.
— Зачем? — Гор шагнул вплотную. Некрылов подобрался, готовясь обезоружить Сомова, но Гор сделал ему незаметный знак.
— Да вот… — На лице пьяного бродила идиотская ухмылка. — Хочу посмотреть, каково оно быть бессмертным. А то ишь, доигрались со своей секретностью, бляди. Все под себя загребли, все приборы засекретили, а теперь вон на улице, за жратву бессмертием торгуют… Даже на Сенатской. Я давно знал, что ты себе вечную жизнь устроил, вот хочу испытать — стоит ли она того…
Большего он сказать не успел — кулак Гора врезался ему в солнечное сплетение; Сомов екнул селезенкой, сгибаясь, и его вырвало. Гор крепко добавил локтем по хребтине, заставив его рухнуть в лужу собственной блевотины. Лучевик проехал по полу и стукнулся о стену. Гор брезгливо поморщился, нажал кнопку вызова лифта и поймал на себе таящий усмешку взгляд Некрылова.
— Вызови сюда дежурных по этажу, — сказал Гор, когда двери лифта раздвинулись. — И будь наготове, Некрылыч. До связи.
Он пытался собрать и скоординировать верные присяге части, хотел организовать космический рейд на планету, куда скрылся изменник, когда получил очередное катастрофическое донесение: ВКС вышли из строя. Разом! Вернее, с ними прервалась связь, но если прыгуны в открытом космосе функционировали в автоматическом режиме, то их экипажи на базах оказались либо полностью отрезаны от командования и внешнего мира, либо… Да, оставалось признать, что скорее всего они уже погибли — установить связь можно было десятками различных способов, но ни один не был задействован. Ни один! Такого быть просто не могло, а вот, однако же, есть. Военно-космические силы Союза перестали существовать.
Лосев раз за разом вызывал центры управления ВКС, но получал по Сети стандартный ответ — “Абонент временно недоступен”.
Генерал готов был прозакладывать свой парадный мундир со всеми регалиями и даже орден Отечества с натуральными изумрудами и сапфирами против просроченной кредитной карты, что все это было результатом тщательно спланированной и организованной диверсионной акции. Массированные повреждения глобальных сетей, гибель армии буквально в одночасье, торговля бессмертием и хаос, голод и мутанты, полезшие изо всех щелей. Система оказалась бессильна, парализована, раздавлена. Козни ОБСЕ или Желтой Империи исключались — у них происходит то же самое. Мировой заговор! Новостные блоки пестрили сообщениями о массовых беспорядках в Европе и Азии, открытых столкновениях и гражданской войне. Политики пытались взвалить ответственность друг на друга, угрожали санкциями и размахивали ультиматумами, но выглядели растерянно и неубедительно. Попытка связаться с генералами из ОБСЕ так же не удалась — центр правительственной связи не работал. Ситуация полностью вышла из-под контроля.
Как же такое могло случиться?.. Единственным разумным объяснением была та самая пресловутая мантра, о которой настойчиво докладывал Гор. Теперь он говорит, что нашел от нее защиту. Поздновато. Но все же. Через час с ним предстояла всетреча — если надежда у Лосева еще оставалась, то именно Гор был этой надеждой.
Гор… Старый пес — налетел на ГЦПД, уволок Президента. Всех подозревал в измене, единственный человек, которому он доверился, — спасенный им когда-то госпреступник. И как хитро они законспирировались! Проверка адресов, с которыми советник выходил на связь, ни к чему не привела; прокси выдавал совершенно безумные комбинации и промежуточные портальные адреса такой длины, что проследить их было бы отчаянно сложно даже в мирное время, не то что сейчас, когда все катится в тартарары.
В сущности, что может сделать одиночка? Ничего? Но крошечный активный вирус губит даже гигантских арноцефалов. Лосев понимал свою ошибку: слишком долго он держал советника Гора на голодном информационном пайке, не решаясь открыть ему истинное положение дел. И Гор стал действовать самостоятельно.
“И ведь не застрелишься, как честный офицер”, — невесело усмехнулся генерал, выводя личный терминал на канал общественных новостей. На мониторе возникло щекастое лицо вице-спикера парламента Шерстобитова:
— Соотечественники, — прокашлявшись, начал Шерстобитов и надул щеки. Паузу он держал, как хороший актер. Долго держал. — В этот грозный для Отчизны час…
Прослушав речь, генерал в ярости треснул кулаком по монитору, отчего ни в чем не повинный агрегат упал на пол и рассыпался вдребезги.
Как и Союз.
“Президента низложить?!! Идиоты, да они же и часа не продержатся! И если даже я их не трону (а я трону и еще как), то их просто сметут толпы одичавших, голодных людей. Надо срочно отправляться на Питер-4А. Там этот парламент изменников, там в Администрации встреча с советником Гором”.
В этот момент коминс на руке издал едва слышную вибрацию. “Гор?” Но руку тут же свело болезненным спазмом, мгновенно дошедшим до сердца и сжавшим его, заставив мучительно затрепетать… И остановиться.
Лосев очнулся на полу. В кабинете царила гулкая тишина — исчез постоянный фон всегда работающей аппаратуры. Мониторы погасли. Коминса на его руке не было — лишь ремешок соскользнул на пол.
Генерал поднялся, проверил пульт — действовала только автономная система внутренней охраны кабинета.
Его полностью отрезали от мира.
Стараясь сохранять спокойствие, Генерал взял из ящика в столе аннигилятор, компактный, но мощный “Цербер”, потом нажал кнопку связи с телохранителями. Вспыхнувший монитор внутренней связи показал приемную, где все было на первый взгляд как будто бы в порядке. Однако генерал сразу уловил неладное: визиошар в углу мерцал рябью, охранники, сидевшие перед ним в креслах, оцепенело застыли.
Генерал подал экстренный сигнал тревоги — его частота любого из них поднимет практически из могилы (таковы настройки, такова Присяга охранников). Ничего не произошло. Только начкар, пария-три Гусев конвульсивно дернулся и скатился на пол. Остальные не сделали даже этого. Это походило на дурной, кошмарный сон, но сомневаться не приходилось — его личная охрана, последние верные люди выведены из строя.
Значит, мантра? Его — через коминс, их попроще — через визиошар? Конечно, что же еще. Слишком поздно Лосев поверил в нее.
Сейчас последует нападение, в чем генерал не сомневался — это была очевидная азбука. Гор не дождется его в Администрации, не получит наиважнейшего задания.
“Ну нет! Уж Гор-то в любом случае разберется, как действовать дальше. Главное — у его оперов есть координаты предательского гнезда”.
Он поставил блок управления следящими камерами в режим записи — если ему не удастся отсюда уйти, то пусть советник знает, почему не состоялась встреча.
Монитор уже показывал, как в приемную проникли шесть человек в боевых комбинезонах и с парализаторами наготове.
— Меня хотят взять живьем? Посмотрим!
Вот и решение проблемы, лучшая возможность — пасть в бою, как и подобает офицеру, вместо того, чтобы покончить самоубийством. И Гору теперь предстоит биться самому — с очагом предательства, с развалом системы, со всем…
Лосев скрипнул зубами: нет, у него еще есть шанс, надо только сделать еще одну вещь. Он приложил большой палец правой руки к замку сейфа, дверь ушла в стену, радужный пузырь защитного поля лопнул. Он достал из гнезда и выложил на стол инъектор и огненно-красную ампулу — последний аргумент наймита: нейростимулятор, дающий организму полную нечувствительность к воздействию парализатора на одиннадцать минут. Берущий страшную цену: потом нервные волокна расползутся беловатой слизью, превращая его в полностью бесчувственный и неподвижный чурбан. В резиновую куклу. Но, если он успеет прорваться, то бессмертный организм возьмет свое. Одиннадцать минут — целая вечность для ближнего боя!
Лосев глянул на экран — в приемной приладили плазменный резак-автомат, готовясь вскрывать дверь. Кабинет был снабжен высшей степенью защиты, им придется изрядно попотеть. Другой монитор вывел картинку того, что творилось в коридоре — скопище тех же непроницаемо-черных комбинезонов.
У него оставалось немного времени на подготовку: он активировал силовой бронежилет, проверил заряд аннигилятора — полный. Так, надеть шлем, проверить исправность тактических дисплеев и датчиков. Отлично! Сейф закрывать уже не требовалось — сработал пиропатрон, и через двадцать секунд хранилище ценных государственных бумаг и секретных документов превратилось в бесформенный комок металла, наполовину ушедший в лужу расплавленного линолеума. Генерал дождался, когда горячий пластик доплыл до его ботинок. Все. Пора!
Черные фигуры заполонили приемную.
— Плевать! — процедил он, беря инъектор и наблюдая, как жидкий огонь медленно и чуть хлюпая втягивается в вену. По телу постепенно разлился жар. Генерал чувствовал, как его изнутри прожаривают, словно из микроволнового ружья. “Но я вам не цыпленок!” — подумал Лосев, делая три приседания, чтобы препарат живее разбежался по телу.
Он набрал полную грудь воздуха, насыщенного озоном, и приготовил термитную гранату. Сейчас он уже не был генералом, вторым лицом в государстве, он снова стал молодым волком-одиночкой, парией. Наймитом. Все регалии остались там, в прошлом, где еще сиял в нерушимой мощи Союз на вершине могущества…
Рухнула дверь, и генерал швырнул гранату. Волна раскаленного воздуха прокатилась туда и обратно, он мгновенно взмок в шлеме. На дисплее вывелась информация — температура за пятьсот градусов. Вспыхнула обивка кресел вокруг стола совещаний. Лосев прыгнул вперед, выпустил белый веер аннигилирующего излучения: две черные фигуры согнулись, оседая на пол, в боевых костюмах их плоть сейчас распадалась до состояния протоплазмы, но за ними шли новые. Генерал что-то неразборчиво кричал, продолжая стрелять, — он бил не в людей, а в то, что разрушило государство, а с ним и его жизнь, саму ее суть.
Стена приемной заколебалась, оплывая в одном месте овальной дырой, за ней появилась еще одна… В них был виден коридор, откуда сразу же попытались проникнуть несколько черных, но “цербер” работал безотказно. Нападавшие с криками заметались, но пространство приемной было слишком ограниченно. Падают, падают…
— Получите, гады!!!
Лосев ринулся в дверной проем, в его жилах пылал жидкий и горячий напалм. Его встретил массированный лучевой залп. Пришлось отпрянуть, хотя он не чувствовал попаданий. Заискрила проводка в стенах, полопались мониторы, отовсюду сыпались искры. Синяя молния вонзилась в левое плечо Лосева, но он продолжал жать на гашетку.
Из коридора в проломы полезли следующие, все они теперь открыли огонь из лучевиков на поражение, стремясь завалить генерала. Бронежилет раскалился, разрядились аккумуляторы; ему пришлось маневрировать в клубах едкого дыма (сработала система газового пожаротушения). Лосев перекатился под прикрытие останков пульта связи, выстрелил еще дважды. Тактический дисплей шлема вышел из строя, рябь ослепляла, отвлекая и вгоняя в ступор. Он рванул застежки и сорвал шлем, отшвырнул в сторону. Он уже не видел врагов, но продолжал стрелять, бросаясь то в одну, то в другую сторону, лишь контролировал индикатор оружия. Зарядов оставалось меньше тридцати процентов, но враг уже не лез так активно.
Забрезжил шанс прорваться. И Лосев намерен был этот шанс использовать. Он броском пересек приемную, спотыкаясь и перепрыгивая через тела убитых. Рывок! И он уже в коридоре — дымном, заполненном врагами. Повел аннигилятором, но вражеский выстрел угодил в кисть руки, оторвав ее вместе с оружием.
— Живьем хотите взять, сволочи… — прохрипел генерал, падая на пол и пытаясь уползти.
Сознание меркло, огонь в крови больше не бушевал, уступая место хладному оцепенению. Срок платить пришел. Он стиснул челюсти, левой рукой сорвал с пояса последнюю гранату и, зажав зубами чеку, рванулся всем стремительно теряющим чувствительность телом. Напряжение шеи было так велико, что он почувствовал, как рвутся связки. Уже не важно…
В коридоре вспух раскаленный белый шар пламени, расплавляя пластик на стенах и полу. Сверху жидкими соплями потекли потолочные панели. Тело генерала было разорвано осколками на куски. Он уже не мог видеть, как налетчики, быстро сбив пламя горстями порошка, суетливо собирают в пластиковые мешки его останки, а кто-то, видимо старший, хрипло кричал сорванным голосом:
— Быстрее! Нам нужно больше половины массы тела! Иначе инфинитайзер не сработает, головой ответите! — А сам рукой в резиновой перчатке подобрал отстреленную кисть руки и тоже швырнул в мешок.
Сначала Гор кинул взгляд на таймер — до рандеву с генералом оставалось несколько минут. Потом прошел к монитору, на ходу поздоровавшись за руку со стоящим здесь же Крапивой, глянул на экран перед Каменским. Там шла запись боя в каком-то учреждении: горящая мебель, дым, вспышки лазеров, мечущиеся черные фигуры. Не без труда Гор узнал кабинет и через мгновение обмер.
Это была попытка захвата генерала Лосева.
Попытка?.. Вот Лосев выскакивает в коридор, лишается руки. Падает. Рвет чеку, но гранату не кидает. Взрыв, и изображение гаснет — камере тоже конец.
Запись сделана тридцать две минуты назад. Каменский с бригадой только что вернулись оттуда. Обеспокоенные потерей связи с координационным центром и с находящимся там Лосевым, они отправились в Москву-2А и опоздали на какие-то минуты. Враги успели скрыться. Останков не обнаружено. Все документы уничтожены самим Лосевым, единственное, что уцелело — последние записи с видеокамер.
Не потерял Лосев самообладания. До последнего момента остался бойцом и погиб геройски.
— Прожил. Память! — глухо произнес Гор древнее заклятье, которым парии поминают павших воинов.
Опера склонили головы.
Некрылов обвел собравшихся — около сорока человек — тяжелым взглядом:
— Почему шум? — строго спросил он. Нет ничего страшнее для армии, как обсуждение политики.
— Да вот, командир, — Лоскутов поднялся из-за стола, очевидно, он председательствовал на этом стихийном собрании. Черные волосы сержанта были влажными после душа. — Ребята спорят, ну, насчет того… Президента.
— А что, присягу отменили? Я что-то ничего такого не слышал. Вы уже что, все в отставке?
Вопрос вызвал смущение. Солдаты разом и нестройно загомонили, что, мол, Президент вроде как болен, а вроде как и бессмертный мутант. Вроде как оно конечно — присяга и все такое, но вот как с талонами быть, семьи-то ведь голодать станут…
— А сколько наших полегло за фук! — раздавались крики. — Говорят, весь ВКС дымом пошел!
— А-а-атставить панику! — рявкнул Некрылов. — Дневальный! На место. Пастр-роение!
Драбанты выполнили приказ и выстроились, хоть и менее споро, чем обычно. Некрылов встал перед ними, выкатил грудь, набрал воздуха:
— Стр-рана в опасности! Изменники пытаются захватить власть! Предатели распространяют гнусные слухи! Мне стыдно, что вы, солдаты гвардии, лучшие из лучших, поддались панике, на которую и рассчитывают враги государства. Мы присягали до последнего вздоха защищать свою страну! И сегодня, в этот тяжелый для нее момент нам выпала возможность доказать, что мы верны своей клятве! Что мы достойны звания гвардейцев!
Бойцы подобрались, но видел, видел Некрылов, что патриотические речи не производят на них обычного воспламеняющего действия. И стоило ему замолчать, как это подтвердилось репликами из строя — делом неслыханным в отборных частях:
— А чего ж государство нас не обессмертит? Нам теперь животы класть за тех, кто себе уже вечную жизнь намерил?
— А сейчас это бессмертие за полевой синтезатор купить можно!
— Вон Персяев, старшина наш, уже поволок! А нам даже на коминс не взгляни — живо окочуришься!
Некрылов поднабрал еще воздуха:
— Отставить разговоры в строю! Сегодня вам раздадут коминсы! Советник Гор лично разработал защиту от виртуального удара!
В это время у дверей зажегся экран экстренной связи, дежурный с него сказал:
— Лейтенант Некрылов! Вас вызывает советник Гор!
— Да, я готов! — четко развернулся Некрылов. На экране появилось лицо Гора.
— Некрылов. — Гор был как всегда собран и холоден. — Ситуация сложная. Генерал Лосев убит. Я принимаю командование войсками на Питере-4А и прилежащих мирах. Тебе присвоено внеочередное звание капитана. Назначаю тебя военным комендантом Петербурга и даю право изменников расстреливать на месте. Поднимай гвардию, через три минуты быть в боевой готовности по классу “А”. Первая задача: взять парламент. Мятежников под арест, на хлеб и воду, при сопротивлении расстреливать.
За спиной Некрылова столпилось несколько десятков человек и жадно ловили каждое слово советника Администрации, в данный момент олицетворявшего собою всю власть в государстве, которому они присягали.
Гор продолжал говорить так же размеренно:
— Взять под контроль портальную госсеть и центр коммутации. Порталы в здании Администрации под усиленную охрану. Лоскутова оставишь старшим в здании, быть готовым к вторжению и к любой провокации. Провокаторов расстреливать на месте. Сколько у тебя человек?
— Полторы сотни, господин советник!
— Все надежны?
Новоиспеченный капитан кивнул без особой, правда, уверенности, но, покосившись на драбантов, увидел, как все они подтянулись и выпрямились, как заблестели их глаза.
От советника так и веяло властностью, уверенностью и силой, которых ждала армия, ждало еле дышащее государство. И они мгновенно откликнулись, собрались, забыли о своих сомнениях, готовые идти по приказу этого человека на смерть, на славу, на бой с кем угодно, будь то изменники, предатели или мутанты.
— Первое, что вам надлежит сделать, — сказал он заму главы ГУВД Питера Васильчуку, — это обеспечить учет и эвакуацию граждан из особо тяжелых районов в безопасное место.
— Да где оно сейчас, безопасное-то?! — Васильчук ерзал перед экраном, он явно чувствовал себя не в своей тарелке. Начальник ГУВД исчез, растворился в воздухе, и никакие его поиски результатов не дали. То ли мутировал, то ли просто сгинул, а может, и в бега ударился. А этот советник ох и крут, по глазам видно — не пес, битый волчара!
— Создайте, не мне вас учить. Разверните полевые синтезаторы пищи. Вскрыть армейские склады, выдавать самое необходимое. Организуйте пункты генного контроля — всех будем тщательно проверять генным тестом…
— Что у нас с генетиками? — спросил он у аналитика Трынкова.
— Негусто…
— Доставьте ученых из ГЦПД. Всех передать в распоряжение ГУВД. Перекрыть энергоснабжение в здании парламента!
Начальник технической службы кивнул и отключился. Ну вот, хоть один знает, что делать, и не задает вопросов.
Гор выдал еще несколько распоряжений, из них главное — во что бы то ни стало наладить связь с изолированными военными базами. Потом взял бумагу и ручку и, задумавшись, принялся набрасывать конспект обращения к народу. Он готовился к тому, что давно уже следовало сделать — то есть взломать секретность, открыть людям истинную природу того, что они считали бессмертием. Гор очень надеялся, что не слишком с этим опоздал.
Вестибюль Администрации заставил Гора на секунду замереть в немом удивлении. Охранники на входе не обратили на него ни малейшего внимания. На посту толпились посторонние люди, среди них и сотрудники Администрации, которые должны были в это время работать на благо Союза и лично господина Президента. Это являлось вопиющим нарушением всегда очень жесткой дисциплины. Все напряженно всматривались в визиошар, откуда доносились обрывки выступления какого-то политического деятеля. Присутствовали и несколько драбантов Некрылова во главе со своим прямым начальником.
Однако автоматика, равнодушная ко всему человечеству, если оно не нарушало заложенной в нее программы, работала исправно. То, что Гор услышал краем уха, заставило его остановиться:
— …неспособностью господина Президента исполнять свои прямые обязанности, считать низложенным…
Что за черт? Низложен? Кто? Президент? Что за бред?
Толпа слушателей затаила дыхание. Гор подошел ближе.
Оказалось, что непрерывное трехдневное заседание парламента привело к смещению Президента. Какой-то щекастый люкс вещал с экрана:
— …мы вынуждены принять на себя всю полноту власти и всю непомерную — а мы отдаем себе в этом отчет — НЕПОМЕРНУЮ тяжесть ответственности за принимаемые нами на благо страны и народа решения. — “Кто, интересно, ему речи пишет? Тоже мне слуга народа!” — В связи с обострившейся ситуацией на многих мирах Евросоюза парламент постановил. Первое: закрыть порталы на… — дальше шло длинное перечисление линий миров, и практически каждый названный вызывал в толпе сотрудников бурную реакцию. У многих находились друзья и родственники на этих мирах. — Второе: ввиду продовольственного кризиса ввести повсеместно карточную систему распределения продуктов. Третье: ввести на центральных мирах чрезвычайное положение. Войскам не покидать казармы, передвижение гражданских лиц максимально ограничить…
Дальше Гор слушать не стал. Ограничения его не пугали — допуск АО позволял беспрепятственно перемещаться куда угодно. Надо будет поднять роту драбантов и без всяких санкций арестовать болтливую шушеру. Но это чуть погодя. Дело аспида и ГЦПД, опасность этой запутанной ситуации были куда серьезнее временщиков, думающих, что одним декретом можно захватить власть в Союзе.
— Некрылов, ко мне!
Лейтенант обернулся на знакомый голос и, увидев советника, четко подошел.
— Иди к технарям и лично передай им вот это, — Гор протянул информационный диск. — Здесь материал по защите от мантры. Пусть перешлют во все подразделения и срочно займутся коминсами гвардии. Солдат собрать в казарму. Бдительность не ослаблять. Скоро понадобитесь.
— Есть! — Некрылов вскинул ладонь к виску, а в его глазах советник уловил некую надежду. Лейтенант видимо ждал приказа. Оба они были старыми служаками, и им в головы пришла практически одна и та же мысль. Некрылов ждал команды “Фас!” и был готов ее выполнить. Но сначала Гору предстояло кое-что выяснить, например — почему не чешется Лосев. “С изменниками потом, — подумал Гор, — после разговора с генералом”.
Им с Некрыловым было почти по пути — технический отдел располагался двумя этажами выше оперативного, где Гора должны были ждать Каменский с Крапивой. Сначала советник хотел услышать их доклад о Гельфере.
— Да, Некрылыч, никакого визио, никакой изменнической трепотни. Это приказ, — сказал Гор. — О коминсах напоминать не надо?
— Нет.
— После небольшой доработки сможете их включить.
— Хорошо бы.
Коридоры следственного Управления были пустынны, словно бы все опера и следаки разом ушли на какой-то свой внутренний фронт., Тишина царила такая, что шаги стали звучать гулко и зловеще. Наконец показалась лифтовая площадка, откуда советник должен был отправиться вниз, в свой кабинет, а Некрылов вверх. Возле раздвижных дверей к стене привалился человек, причем стоял он под совершенно немыслимым углом. “Раненый”, — мелькнуло у Гора, но человек неохотно оторвался от стены и обернулся на звук шагов. Покачнулся. Гор пригляделся, и ему показалось, что он видит плохой сон — человек был пьян! В стельку. В слюни.
Пьяный, в Управлении? Невозможно! И тем не менее это было так.
Гор узнал его: небольшого роста, седоватый, весь какой-то бесцветный — Сомов, начальник отдела внутренней безопасности в ранге советника. Это его люди вели расследование по исчезнувшему инфинитайзеру. В руках Сомов держал табельную “беретту”.
— А вот и наш скользкий советник Гор… — насмешливо протянул Сомов, пытаясь удержать равновесие. Лучевик он держал небрежно, как простую зажигалку. — А я — то его везде ищу.
— Зачем? — Гор шагнул вплотную. Некрылов подобрался, готовясь обезоружить Сомова, но Гор сделал ему незаметный знак.
— Да вот… — На лице пьяного бродила идиотская ухмылка. — Хочу посмотреть, каково оно быть бессмертным. А то ишь, доигрались со своей секретностью, бляди. Все под себя загребли, все приборы засекретили, а теперь вон на улице, за жратву бессмертием торгуют… Даже на Сенатской. Я давно знал, что ты себе вечную жизнь устроил, вот хочу испытать — стоит ли она того…
Большего он сказать не успел — кулак Гора врезался ему в солнечное сплетение; Сомов екнул селезенкой, сгибаясь, и его вырвало. Гор крепко добавил локтем по хребтине, заставив его рухнуть в лужу собственной блевотины. Лучевик проехал по полу и стукнулся о стену. Гор брезгливо поморщился, нажал кнопку вызова лифта и поймал на себе таящий усмешку взгляд Некрылова.
— Вызови сюда дежурных по этажу, — сказал Гор, когда двери лифта раздвинулись. — И будь наготове, Некрылыч. До связи.
* * *
В Главном Координационном Центре на Москве-2А генерал Лосев остался фактически один. Охрана в счет не шла — это голые мышцы без мозгов, да и мало их — всего четверо в приемной. Сотрудники разбежались, покинув гулкие коридоры сорокаэтажного здания, оставив после себя россыпь бумаг и хлама да поломанную мебель… Сама планета в разоре и еле дышит, портальная сеть работает со сбоями. Физически он оказался здесь в изоляции, единственное, что его тут удерживало — координационный пульт, куда автоматически стекалась вся информация с гигантской сети миров, именуемых Восточно-Европейским Союзом. Который теперь на его глазах уже не трещал по швам, а попросту рассыпался. Такого не было даже в последнее безвременье. Он еще пытался спасти, удержать Союз от полного краха, невзирая на развалившуюся агентуру и полностью парализованные силовые ведомства. Восемь мониторов в реальном времени выводили поступающие сводки, непрерывно изменялась сложная вязь статистических диаграмм. Здесь же было и правительственное информагентство ТАСС.Он пытался собрать и скоординировать верные присяге части, хотел организовать космический рейд на планету, куда скрылся изменник, когда получил очередное катастрофическое донесение: ВКС вышли из строя. Разом! Вернее, с ними прервалась связь, но если прыгуны в открытом космосе функционировали в автоматическом режиме, то их экипажи на базах оказались либо полностью отрезаны от командования и внешнего мира, либо… Да, оставалось признать, что скорее всего они уже погибли — установить связь можно было десятками различных способов, но ни один не был задействован. Ни один! Такого быть просто не могло, а вот, однако же, есть. Военно-космические силы Союза перестали существовать.
Лосев раз за разом вызывал центры управления ВКС, но получал по Сети стандартный ответ — “Абонент временно недоступен”.
Генерал готов был прозакладывать свой парадный мундир со всеми регалиями и даже орден Отечества с натуральными изумрудами и сапфирами против просроченной кредитной карты, что все это было результатом тщательно спланированной и организованной диверсионной акции. Массированные повреждения глобальных сетей, гибель армии буквально в одночасье, торговля бессмертием и хаос, голод и мутанты, полезшие изо всех щелей. Система оказалась бессильна, парализована, раздавлена. Козни ОБСЕ или Желтой Империи исключались — у них происходит то же самое. Мировой заговор! Новостные блоки пестрили сообщениями о массовых беспорядках в Европе и Азии, открытых столкновениях и гражданской войне. Политики пытались взвалить ответственность друг на друга, угрожали санкциями и размахивали ультиматумами, но выглядели растерянно и неубедительно. Попытка связаться с генералами из ОБСЕ так же не удалась — центр правительственной связи не работал. Ситуация полностью вышла из-под контроля.
Как же такое могло случиться?.. Единственным разумным объяснением была та самая пресловутая мантра, о которой настойчиво докладывал Гор. Теперь он говорит, что нашел от нее защиту. Поздновато. Но все же. Через час с ним предстояла всетреча — если надежда у Лосева еще оставалась, то именно Гор был этой надеждой.
Гор… Старый пес — налетел на ГЦПД, уволок Президента. Всех подозревал в измене, единственный человек, которому он доверился, — спасенный им когда-то госпреступник. И как хитро они законспирировались! Проверка адресов, с которыми советник выходил на связь, ни к чему не привела; прокси выдавал совершенно безумные комбинации и промежуточные портальные адреса такой длины, что проследить их было бы отчаянно сложно даже в мирное время, не то что сейчас, когда все катится в тартарары.
В сущности, что может сделать одиночка? Ничего? Но крошечный активный вирус губит даже гигантских арноцефалов. Лосев понимал свою ошибку: слишком долго он держал советника Гора на голодном информационном пайке, не решаясь открыть ему истинное положение дел. И Гор стал действовать самостоятельно.
“И ведь не застрелишься, как честный офицер”, — невесело усмехнулся генерал, выводя личный терминал на канал общественных новостей. На мониторе возникло щекастое лицо вице-спикера парламента Шерстобитова:
— Соотечественники, — прокашлявшись, начал Шерстобитов и надул щеки. Паузу он держал, как хороший актер. Долго держал. — В этот грозный для Отчизны час…
Прослушав речь, генерал в ярости треснул кулаком по монитору, отчего ни в чем не повинный агрегат упал на пол и рассыпался вдребезги.
Как и Союз.
“Президента низложить?!! Идиоты, да они же и часа не продержатся! И если даже я их не трону (а я трону и еще как), то их просто сметут толпы одичавших, голодных людей. Надо срочно отправляться на Питер-4А. Там этот парламент изменников, там в Администрации встреча с советником Гором”.
В этот момент коминс на руке издал едва слышную вибрацию. “Гор?” Но руку тут же свело болезненным спазмом, мгновенно дошедшим до сердца и сжавшим его, заставив мучительно затрепетать… И остановиться.
Лосев очнулся на полу. В кабинете царила гулкая тишина — исчез постоянный фон всегда работающей аппаратуры. Мониторы погасли. Коминса на его руке не было — лишь ремешок соскользнул на пол.
Генерал поднялся, проверил пульт — действовала только автономная система внутренней охраны кабинета.
Его полностью отрезали от мира.
Стараясь сохранять спокойствие, Генерал взял из ящика в столе аннигилятор, компактный, но мощный “Цербер”, потом нажал кнопку связи с телохранителями. Вспыхнувший монитор внутренней связи показал приемную, где все было на первый взгляд как будто бы в порядке. Однако генерал сразу уловил неладное: визиошар в углу мерцал рябью, охранники, сидевшие перед ним в креслах, оцепенело застыли.
Генерал подал экстренный сигнал тревоги — его частота любого из них поднимет практически из могилы (таковы настройки, такова Присяга охранников). Ничего не произошло. Только начкар, пария-три Гусев конвульсивно дернулся и скатился на пол. Остальные не сделали даже этого. Это походило на дурной, кошмарный сон, но сомневаться не приходилось — его личная охрана, последние верные люди выведены из строя.
Значит, мантра? Его — через коминс, их попроще — через визиошар? Конечно, что же еще. Слишком поздно Лосев поверил в нее.
Сейчас последует нападение, в чем генерал не сомневался — это была очевидная азбука. Гор не дождется его в Администрации, не получит наиважнейшего задания.
“Ну нет! Уж Гор-то в любом случае разберется, как действовать дальше. Главное — у его оперов есть координаты предательского гнезда”.
Он поставил блок управления следящими камерами в режим записи — если ему не удастся отсюда уйти, то пусть советник знает, почему не состоялась встреча.
Монитор уже показывал, как в приемную проникли шесть человек в боевых комбинезонах и с парализаторами наготове.
— Меня хотят взять живьем? Посмотрим!
Вот и решение проблемы, лучшая возможность — пасть в бою, как и подобает офицеру, вместо того, чтобы покончить самоубийством. И Гору теперь предстоит биться самому — с очагом предательства, с развалом системы, со всем…
Лосев скрипнул зубами: нет, у него еще есть шанс, надо только сделать еще одну вещь. Он приложил большой палец правой руки к замку сейфа, дверь ушла в стену, радужный пузырь защитного поля лопнул. Он достал из гнезда и выложил на стол инъектор и огненно-красную ампулу — последний аргумент наймита: нейростимулятор, дающий организму полную нечувствительность к воздействию парализатора на одиннадцать минут. Берущий страшную цену: потом нервные волокна расползутся беловатой слизью, превращая его в полностью бесчувственный и неподвижный чурбан. В резиновую куклу. Но, если он успеет прорваться, то бессмертный организм возьмет свое. Одиннадцать минут — целая вечность для ближнего боя!
Лосев глянул на экран — в приемной приладили плазменный резак-автомат, готовясь вскрывать дверь. Кабинет был снабжен высшей степенью защиты, им придется изрядно попотеть. Другой монитор вывел картинку того, что творилось в коридоре — скопище тех же непроницаемо-черных комбинезонов.
У него оставалось немного времени на подготовку: он активировал силовой бронежилет, проверил заряд аннигилятора — полный. Так, надеть шлем, проверить исправность тактических дисплеев и датчиков. Отлично! Сейф закрывать уже не требовалось — сработал пиропатрон, и через двадцать секунд хранилище ценных государственных бумаг и секретных документов превратилось в бесформенный комок металла, наполовину ушедший в лужу расплавленного линолеума. Генерал дождался, когда горячий пластик доплыл до его ботинок. Все. Пора!
Черные фигуры заполонили приемную.
— Плевать! — процедил он, беря инъектор и наблюдая, как жидкий огонь медленно и чуть хлюпая втягивается в вену. По телу постепенно разлился жар. Генерал чувствовал, как его изнутри прожаривают, словно из микроволнового ружья. “Но я вам не цыпленок!” — подумал Лосев, делая три приседания, чтобы препарат живее разбежался по телу.
Он набрал полную грудь воздуха, насыщенного озоном, и приготовил термитную гранату. Сейчас он уже не был генералом, вторым лицом в государстве, он снова стал молодым волком-одиночкой, парией. Наймитом. Все регалии остались там, в прошлом, где еще сиял в нерушимой мощи Союз на вершине могущества…
Рухнула дверь, и генерал швырнул гранату. Волна раскаленного воздуха прокатилась туда и обратно, он мгновенно взмок в шлеме. На дисплее вывелась информация — температура за пятьсот градусов. Вспыхнула обивка кресел вокруг стола совещаний. Лосев прыгнул вперед, выпустил белый веер аннигилирующего излучения: две черные фигуры согнулись, оседая на пол, в боевых костюмах их плоть сейчас распадалась до состояния протоплазмы, но за ними шли новые. Генерал что-то неразборчиво кричал, продолжая стрелять, — он бил не в людей, а в то, что разрушило государство, а с ним и его жизнь, саму ее суть.
Стена приемной заколебалась, оплывая в одном месте овальной дырой, за ней появилась еще одна… В них был виден коридор, откуда сразу же попытались проникнуть несколько черных, но “цербер” работал безотказно. Нападавшие с криками заметались, но пространство приемной было слишком ограниченно. Падают, падают…
— Получите, гады!!!
Лосев ринулся в дверной проем, в его жилах пылал жидкий и горячий напалм. Его встретил массированный лучевой залп. Пришлось отпрянуть, хотя он не чувствовал попаданий. Заискрила проводка в стенах, полопались мониторы, отовсюду сыпались искры. Синяя молния вонзилась в левое плечо Лосева, но он продолжал жать на гашетку.
Из коридора в проломы полезли следующие, все они теперь открыли огонь из лучевиков на поражение, стремясь завалить генерала. Бронежилет раскалился, разрядились аккумуляторы; ему пришлось маневрировать в клубах едкого дыма (сработала система газового пожаротушения). Лосев перекатился под прикрытие останков пульта связи, выстрелил еще дважды. Тактический дисплей шлема вышел из строя, рябь ослепляла, отвлекая и вгоняя в ступор. Он рванул застежки и сорвал шлем, отшвырнул в сторону. Он уже не видел врагов, но продолжал стрелять, бросаясь то в одну, то в другую сторону, лишь контролировал индикатор оружия. Зарядов оставалось меньше тридцати процентов, но враг уже не лез так активно.
Забрезжил шанс прорваться. И Лосев намерен был этот шанс использовать. Он броском пересек приемную, спотыкаясь и перепрыгивая через тела убитых. Рывок! И он уже в коридоре — дымном, заполненном врагами. Повел аннигилятором, но вражеский выстрел угодил в кисть руки, оторвав ее вместе с оружием.
— Живьем хотите взять, сволочи… — прохрипел генерал, падая на пол и пытаясь уползти.
Сознание меркло, огонь в крови больше не бушевал, уступая место хладному оцепенению. Срок платить пришел. Он стиснул челюсти, левой рукой сорвал с пояса последнюю гранату и, зажав зубами чеку, рванулся всем стремительно теряющим чувствительность телом. Напряжение шеи было так велико, что он почувствовал, как рвутся связки. Уже не важно…
В коридоре вспух раскаленный белый шар пламени, расплавляя пластик на стенах и полу. Сверху жидкими соплями потекли потолочные панели. Тело генерала было разорвано осколками на куски. Он уже не мог видеть, как налетчики, быстро сбив пламя горстями порошка, суетливо собирают в пластиковые мешки его останки, а кто-то, видимо старший, хрипло кричал сорванным голосом:
— Быстрее! Нам нужно больше половины массы тела! Иначе инфинитайзер не сработает, головой ответите! — А сам рукой в резиновой перчатке подобрал отстреленную кисть руки и тоже швырнул в мешок.
* * *
— Александр Васильевич! Смотрите! — встретил Гора на пороге вместо приветствия возглас Каменского.Сначала Гор кинул взгляд на таймер — до рандеву с генералом оставалось несколько минут. Потом прошел к монитору, на ходу поздоровавшись за руку со стоящим здесь же Крапивой, глянул на экран перед Каменским. Там шла запись боя в каком-то учреждении: горящая мебель, дым, вспышки лазеров, мечущиеся черные фигуры. Не без труда Гор узнал кабинет и через мгновение обмер.
Это была попытка захвата генерала Лосева.
Попытка?.. Вот Лосев выскакивает в коридор, лишается руки. Падает. Рвет чеку, но гранату не кидает. Взрыв, и изображение гаснет — камере тоже конец.
Запись сделана тридцать две минуты назад. Каменский с бригадой только что вернулись оттуда. Обеспокоенные потерей связи с координационным центром и с находящимся там Лосевым, они отправились в Москву-2А и опоздали на какие-то минуты. Враги успели скрыться. Останков не обнаружено. Все документы уничтожены самим Лосевым, единственное, что уцелело — последние записи с видеокамер.
Не потерял Лосев самообладания. До последнего момента остался бойцом и погиб геройски.
— Прожил. Память! — глухо произнес Гор древнее заклятье, которым парии поминают павших воинов.
Опера склонили головы.
* * *
Некрылов вошел в казарму и угодил в самый центр кипения страстей — его солдаты собрались в красном уголке и драли глотки по поводу сегодняшнего постановления парламента. Даже дневальный покинул “тумбочку”. Оружейная комната осталась без охраны. Увидев командира, драбанты поумерили пыл.Некрылов обвел собравшихся — около сорока человек — тяжелым взглядом:
— Почему шум? — строго спросил он. Нет ничего страшнее для армии, как обсуждение политики.
— Да вот, командир, — Лоскутов поднялся из-за стола, очевидно, он председательствовал на этом стихийном собрании. Черные волосы сержанта были влажными после душа. — Ребята спорят, ну, насчет того… Президента.
— А что, присягу отменили? Я что-то ничего такого не слышал. Вы уже что, все в отставке?
Вопрос вызвал смущение. Солдаты разом и нестройно загомонили, что, мол, Президент вроде как болен, а вроде как и бессмертный мутант. Вроде как оно конечно — присяга и все такое, но вот как с талонами быть, семьи-то ведь голодать станут…
— А сколько наших полегло за фук! — раздавались крики. — Говорят, весь ВКС дымом пошел!
— А-а-атставить панику! — рявкнул Некрылов. — Дневальный! На место. Пастр-роение!
Драбанты выполнили приказ и выстроились, хоть и менее споро, чем обычно. Некрылов встал перед ними, выкатил грудь, набрал воздуха:
— Стр-рана в опасности! Изменники пытаются захватить власть! Предатели распространяют гнусные слухи! Мне стыдно, что вы, солдаты гвардии, лучшие из лучших, поддались панике, на которую и рассчитывают враги государства. Мы присягали до последнего вздоха защищать свою страну! И сегодня, в этот тяжелый для нее момент нам выпала возможность доказать, что мы верны своей клятве! Что мы достойны звания гвардейцев!
Бойцы подобрались, но видел, видел Некрылов, что патриотические речи не производят на них обычного воспламеняющего действия. И стоило ему замолчать, как это подтвердилось репликами из строя — делом неслыханным в отборных частях:
— А чего ж государство нас не обессмертит? Нам теперь животы класть за тех, кто себе уже вечную жизнь намерил?
— А сейчас это бессмертие за полевой синтезатор купить можно!
— Вон Персяев, старшина наш, уже поволок! А нам даже на коминс не взгляни — живо окочуришься!
Некрылов поднабрал еще воздуха:
— Отставить разговоры в строю! Сегодня вам раздадут коминсы! Советник Гор лично разработал защиту от виртуального удара!
В это время у дверей зажегся экран экстренной связи, дежурный с него сказал:
— Лейтенант Некрылов! Вас вызывает советник Гор!
— Да, я готов! — четко развернулся Некрылов. На экране появилось лицо Гора.
— Некрылов. — Гор был как всегда собран и холоден. — Ситуация сложная. Генерал Лосев убит. Я принимаю командование войсками на Питере-4А и прилежащих мирах. Тебе присвоено внеочередное звание капитана. Назначаю тебя военным комендантом Петербурга и даю право изменников расстреливать на месте. Поднимай гвардию, через три минуты быть в боевой готовности по классу “А”. Первая задача: взять парламент. Мятежников под арест, на хлеб и воду, при сопротивлении расстреливать.
За спиной Некрылова столпилось несколько десятков человек и жадно ловили каждое слово советника Администрации, в данный момент олицетворявшего собою всю власть в государстве, которому они присягали.
Гор продолжал говорить так же размеренно:
— Взять под контроль портальную госсеть и центр коммутации. Порталы в здании Администрации под усиленную охрану. Лоскутова оставишь старшим в здании, быть готовым к вторжению и к любой провокации. Провокаторов расстреливать на месте. Сколько у тебя человек?
— Полторы сотни, господин советник!
— Все надежны?
Новоиспеченный капитан кивнул без особой, правда, уверенности, но, покосившись на драбантов, увидел, как все они подтянулись и выпрямились, как заблестели их глаза.
От советника так и веяло властностью, уверенностью и силой, которых ждала армия, ждало еле дышащее государство. И они мгновенно откликнулись, собрались, забыли о своих сомнениях, готовые идти по приказу этого человека на смерть, на славу, на бой с кем угодно, будь то изменники, предатели или мутанты.
* * *
Гор пока не имел возможности собрать расширенное совещание, приказы пришлось отдавать индивидуально и, в основном, по связи.— Первое, что вам надлежит сделать, — сказал он заму главы ГУВД Питера Васильчуку, — это обеспечить учет и эвакуацию граждан из особо тяжелых районов в безопасное место.
— Да где оно сейчас, безопасное-то?! — Васильчук ерзал перед экраном, он явно чувствовал себя не в своей тарелке. Начальник ГУВД исчез, растворился в воздухе, и никакие его поиски результатов не дали. То ли мутировал, то ли просто сгинул, а может, и в бега ударился. А этот советник ох и крут, по глазам видно — не пес, битый волчара!
— Создайте, не мне вас учить. Разверните полевые синтезаторы пищи. Вскрыть армейские склады, выдавать самое необходимое. Организуйте пункты генного контроля — всех будем тщательно проверять генным тестом…
— Что у нас с генетиками? — спросил он у аналитика Трынкова.
— Негусто…
— Доставьте ученых из ГЦПД. Всех передать в распоряжение ГУВД. Перекрыть энергоснабжение в здании парламента!
Начальник технической службы кивнул и отключился. Ну вот, хоть один знает, что делать, и не задает вопросов.
Гор выдал еще несколько распоряжений, из них главное — во что бы то ни стало наладить связь с изолированными военными базами. Потом взял бумагу и ручку и, задумавшись, принялся набрасывать конспект обращения к народу. Он готовился к тому, что давно уже следовало сделать — то есть взломать секретность, открыть людям истинную природу того, что они считали бессмертием. Гор очень надеялся, что не слишком с этим опоздал.