«Что может означать такое приближение? – думала Мета. – Попытку пойти на таран, как говорят летчики? Или уместнее морское сравнение, и это – попытка взять «Конкистадор» на абордаж? Смешно! Экипажу маленькой лодочки не одолеть огромного крейсера. Хотя… Как знать как знать! Если вспомнить Генри Моргана с его отчаянной командой головорезов… А может, все-таки внезапное сближение и надо понимать как добровольную сдачу? Просто у чужаков что-то не в порядке со связью. Да нет, есть же миллион способов подать сигнал встречному кораблю и пояснить, что не имеешь дурных намерений!»
Так единственное мирное предположения, которая Мета сумела вымучить из себя, что называется, для очистки совести, вмиг оказалось несерьезным.
«Но тогда в какой же момент отдавать команду „огонь“? – окончательно растерялась пиррянка. – Или это за меня сделает Керк?»
И это сделали за нее. Только не Керк.
В напряженной до звона в ушах тишине неожиданно раздался сдавленный и хриплый от страха возглас Крумелура:
– Я узнал его. Стреляйте! Стреляйте немедленно!!
Но Крумелур не был здесь начальником. Ни командиром группы, ни капитаном корабля. Он даже не был членом экипажа. Просто гость, пассажир – и все. Кто же его станет слушать?
– Это корабль-аннигилятор! Я узнал его! – закричал Крумелур еще громче.
Керк посмотрел на него теперь уже внимательнее и даже с интересом. А невидимка приближался и как будто даже прибавил в скорости. До возможной стыковки или столкновения оставались по существу секунды.
Мета сделала резкий маневр, настолько резкий, что Крумелур впечатался в стенку и охнул от боли, да и Язон чуть не рухнул на пол. А ведь думал, что уже ко всему привык, считал себя настоящим пиррянином. Нет, пиррянином все-таки надо родиться. Вон, и Керк, и Стэн полностью сохранили равновесие и даже ни словом не пожурили Мету за этот дикий фортель. Все она сделала как надо. Некогда в подобной ситуации предупреждения делать.
Вот только чужак повторил маневр с идеальной точностью, словно привязанный буксировочным фалом. И сближение продолжилось с прежней, если не с еще большей скоростью.
– Да стреляйте же вы!!! – Крумелур лежа на полу у стенки перешел на истошный визг. – Они же смертники! Гореть мне в плазме, если я не прав и это…
Он не успел договорить. Мета обошлась без приказов и самолично дала залп. А поскольку цель была уже слишком близко, от мощного взрыва задрожал весь линейный крейсер. В межпланетном пространстве горело маленькое солнце, и системы защиты «Конкистадора» работали просто на пределе. Если не за пределом.
– Уходим на форсаже, – сочла возможным предупредить Мета, и, очевидно, сжалившись над присутствующим на корабле гостем, добавила: – Двенадцать g.
В другой ситуации, спасая корабль, она бы выдала все двадцать пять. И Язон подумал про себя: «Спасибо, дорогая!»
Когда Крумелур, наконец, пришел в себя его усадили в удобное кресло в кают-компании и задали прямой вопрос:
– Кто это был?
– Конкуренты, – ответил он как всегда кратко и незатейливо.
– Конкуренты-смертники? – удивился Язон.
– Ну, нет, конечно, – поморщился Крумелур от непонятливости собеседника. – Конкуренты наняли смертников, чтобы уничтожить меня. У нас очень серьезный бизнес.
– Постойте, постойте, – первым сообразил Стэн. – Так это что же, за вами постоянно следят. И когда вы были у нас, на Пирре…
– Ну, разумеется. Я же говорю, – у нас очень серьезный бизнес.
Керк мрачнел на глазах, слушая подобные заявления.
– Вообще-то, – произнес он наконец, – о дополнительных опасностях принято людей предупреждать заранее.
А Мета тут же добавила по-женски обиженным голосом:
– Мы никогда ничего не боимся, просто предпочитаем знать, к чему следует готовиться.
Затюканный Крумелур спорить не стал, а понимающе кивнул и пояснил, для начала попросив прощения:
– Ну, извините, друзья, наверно, я был не прав. Считайте, что теперь вот таким образом предупредил вас. И готов выплатить компенсацию за моральный ущерб.
Как только речь зашла о деньгах, в разговор сразу вступил Язон. Собственно за ним на планете Пирр даже официально была теперь закреплена должность руководителя финансового управления.
– Нет, господин Крумелур, это называется иначе. В данном случае нельзя вести речь о разовой компенсации за неприятный инцидент. Ведь инциденты могут повториться. Я правильно понимаю?
– Так точно! – неожиданно по-военному рявкнул моналоец.
То ли дурачился, то ли вспомнил вдруг свое армейское прошлое и признал в Язоне старшего по званию. Если, конечно, такой человек, как Крумелур, вообще мог быть кадровым военным. Не очень-то он походил на офицера манерами и внешностью.
– Ну так вот, мы назовем это доплатой за вредность.
– За чью вредность? – не понял Крумелур.
– Не некоторых планетах, – терпеливо начал объяснять Язон, – существует такое понятие – вредные производства и, соответственно, вредные профессии, в смысле вреда для здоровья. И таким людям доплачивают – в процентах от оклада жалования. Предлагаю увеличить наш гонорар на восемь процентов. Это – стандарт, принятый, скажем, на Кассилии.
– Нет проблем, – немедленно согласился Крумелур.
Теперь это уже не удивляло Язона. Скорее удивило бы, если б тот стал возражать. Даже мелькнула мысль: «А ведь можно было и пятнадцать процентов заломить! Они же там у себя ни о каких стандартах и слыхом не слыхивали».
Однако Язон по опыту знал: жадность до добра не доведет. Особенно это справедливо, когда речь идет о больших деньгах. И вообще сейчас уже не столько деньги интересовали Язона, сколько другие, куда более принципиальные вопросы.
Правила игры менялись по ходу игры. Вот что настораживало. Ведь в такой ситуации, чего доброго, и саму цель изменить недолго. В любом, произвольном направлении.
Язон попробовал рассуждать: «Ну, хорошо, стреляли конкуренты. Объяснение в принципе вполне убедительное. Но, пардон, что-то уж чересчур серьезный бизнес у этих ребят. Да, за очень большие деньги убивали, убивают и, к сожалению, будут убивать всегда и везде. Но не так же, простите, топорно! Ничего не выяснив, не уточнив, кто, куда и зачем, наняв каких-то сумасшедших смертников. Да тут просто чертовщиной запахло, то есть нечеловеческой логикой…»
И Язон решил в качестве пробного шара перейти в атаку. Самолично. Напомнить Крумелуру, кто здесь хозяин, а кто гость. И начал он так, не пытаясь сдерживаться в интонациях и выражениях:
Я уже понял, господин с Моналои, что для вас любые деньги не проблема. Но существуют еще проблемы иного рода, не решаемые даже с помощью огромных денег. Надеюсь, вы понимаете, что никакая собственность не продается без согласия собственника, и тем более не продается его жизнь и свобода. Так и пирряне вольны помогать кому-то или не помогать. А если уж берутся за работу по-настоящему, то имеют право знать чуточку больше о ее специфике. Одно дело – спасать кого-либо от внешней беды, и совсем другое – участвовать в межклановых разборках «очень серьезного бизнеса». На это мы не подписывались, господин Крумелур. А ведь может еще оказаться, что и твари ваши из лавы – не более чем красивая инсценировка для залетных дурачков. Оригинальный способ заманить к себе профессиональных спасателей, втравить их в экономическую войну между корпорациями. При тех средствах, какими вы располагаете, ничего не стоило и извержение вулкана устроить всамделишное и жаропрочных роботов-чудовищ в лаву запустить…
– Полегче на поворотах, друг, – неожиданно перебивая, попросил его Крумелур. – Это уже оскорбление.
– Да, – согласился Язон. – Но я вам не верю, господин хороший. Понимаете, не верю. И хочу спросить, как вы отнесетесь к тому, если мы прямо сейчас, пока вновь не нырнули в кривопространство, вызовем на связь Специальный Корпус, и наведем у них справочки о вас?
Реакция была совершенно потрясающей.
Крумелур не ответил ни слова. Просто рядом внезапно появились, словно выросли из пола каюты, оба его телохранителя. Вот только что человек сидел один, и – глядь! – уже с ним рядом охрана. И раструбы карманных плазменных пушек глядят прямо в лицо Язону.
Конечно, пиррянские пистолеты в ту же секунду выскочили навстречу. Но никакой стрельбы не было. Все нашли в себе силы успокоиться. Однако по растерянному выражению лиц Керка, Меты и даже Стэна, Язон догадался, что и они не поняли, что же произошло.
Крумелур завладел инициативой полностью и с достоинством произнес:
– Я бы очень не советовал вам, друзья, делать то, о чем сказал сейчас господин динАльт. Мне представлялось по простоте душевной, что мы уже договорились обо всем. Так зачем же вновь пересматривать условия? Наша планета действительно находится в тяжелейшем положении, и я просто вынужден, спасая ее, прибегать к подобным угрозам. Извините, друзья. Но вы же все-таки поначалу должны разобраться в происходящем там, а уж потом делать выводы. Наоборот – нельзя.
Удивительно, но Крумелур был абсолютно прав в этот момент, и предельной простотой доводов убедил всех. Обе стороны пистолеты попрятали и взяли тайм-аут на неопределенное время.
А Язон догнал в коридоре гордого моналойца и, по-простецки перейдя на «ты», шепнул ему.
– Слушай, брат, обещай, что расскажешь когда-нибудь про этот свой фокус?
– А чего тут рассказывать? Нет никакого фокуса, – удивился Крумелур. – Элементарное смещение временных масштабов.
Язон промолчал в ответ и покивал с умным видом. А про себя подумал: «Да уж, если такая вещь, как изменение масштабов времени – для вас элементарщина, тогда и впрямь мы с оценкой моналойской цивилизации слегка погорячились. Я тоже слегка владею этим. Замедляю время, когда очень необходимо. Но чисто интуитивно. Мои способности не всегда подвластны мне, и реализовать их с такой лихостью до сих пор как-то ни разу не удавалось. Что ж, значит теперь надо держать ухо востро и вести себя поуважительней с этой публикой».
– Мы не будем садиться на планету, – сообщил Крумелур доверительно, словно это он теперь командовал кораблем. – Я сейчас пошлю кодовый сигнал в пространство, и нас встретят прямо в космосе. Хорошо? Передай своим, чтобы лишних вопросов не было.
Язон еще раз кивнул и почел за лучшее не обсуждать деталей.
Маленький смуглый человечек в лимонно-желтой парадной форме мэхаутского королевского флота шагнул из шлюзовой камеры навстречу пиррянам и представился всем на меж-языке, но с сильным акцентом. Соблюдя таким образом формальности, он немедленно перешел на родной, то есть на хинди, не понятный никому из пиррян, даже Язону. И дальше темнолицый офицер общался с одним лишь Крумелуром, которой, как выяснилось, отлично понимал своего партнера по бизнесу и даже вполне сносно лопотал на экзотическом наречии. Общее содержание их разговора осталось для всех загадкой, но суть была, в общем, понятна: мэхаутский компаньон Крумелура рассчитывался по долгам за старые сделки. Из рук в руки передан был стандартный пенал с банковскими жетонами на весьма солидную, надо полагать, сумму. И прозвучали, судя по интонациям, обещания дальнейшего сотрудничества. Словом, оба остались вполне удовлетворены короткой, но принципиально важной встречей.
Уже минут через десять, торопливый гость, даже не заходя во внутренние помещения корабля, вежливо попрощался со всеми на меж-языке и покинул «Конкистадор» на своем маленьком, скромном на вид, но, безусловно, очень дорогом и совершенном скуттере.
Язон не удержался и обиженно проговорил:
– Вообще, меня всегда учили, что в присутствии друзей не разговаривают на непонятных им языках. Этот тип, что, не владеет эсперанто?
– Ну, извини, – традиционно начал Крумелур. – Не знаю, как у него с эсперанто. Просто меня учили, что есть такое понятие – «коммерческая тайна». И обижаться тут не на что.
– Ах вот как! – вспылил Язон. – Но я же не спрашиваю, сколько денег он тебе привез. Я прошу пересказать общедоступными словами хотя бы самое главное, допустим, охарактеризовать вкратце обстановку. Неужели вы не обсудили с ним нападение на корабль. Ведь он же мог рассказать что-то новое по этому поводу.
– Мог, – спокойно согласился Крумелур. – Но не рассказал.
Язон решил, что над ним издеваются, и готов был уже закричать, когда Крумелур все так же спокойно добавил:
– Мой мэхаутский друг просто подтвердил мою догадку и одобрил принятое решение. Этих убийц следовало уничтожить.
Язон шумно выдохнул и спросил обессиленным голосом:
– Ну, а дальше-то нам ничто не угрожает? Крумелур, почему я должен все из тебя вытягивать, как на допросе?
– Не знаю, – ответил тот, – но дальше я попрошу вас выйти в кривопространство и брать курс на Моналои. Звездные координаты уже переданы Мете. Возражений нет?
– Нет, – ответил Язон, по старой привычке прикрывая глаза и массируя пальцами виски.
У него уже давно не болела голова от обычной усталости и нервотрепки, но привычка сохранилась. Сейчас он просто утомился вести дискуссию со слишком невозмутимым собеседником и думал только об одном: «Скорей бы уж прилететь».
К счастью, при этом разговоре не было Керка. Он еще накануне принял волевое решение: обитатели Мира Смерти будут сражаться, будут помогать моналойцам за соответствующую плату. Все остальное – ненужные пока детали. А дальнейшее общение с самоуверенным Крумелуром только портило Керку настроение. Значит, лучше избегать такого общения по возможности. Пусть дипломатией занимается Язон, наукой – Арчи. А настоящие пирряне приступят вскоре к своему обычному делу. Они будут воевать.
Глава пятая
На планету садились ночью. Космопорт сиял разноцветными огнями, но вокруг наблюдалось совсем немного светящихся объектов. Россыпь золотистых окон в аккуратных жилых домиках, фонари вдоль очень прямых и гладких, судя по блеску, дорог, да нескольких мерцающих в темноте крупных сооружений, вероятнее всего, промышленного назначения. Дальше до самого горизонта простирался сплошной непроглядный мрак. То ли в местном городе не принята была ночная жизнь. То ли никакого города здесь вообще не было, а существовал лишь этот маленький посёлочек вокруг космопорта. Второе представлялось более вероятным. Все-таки Моналои считалась аграрной планетой. Точнее, так ее представил пиррянам сам Крумелур. Однако космопорт, во всяком случае с высоты птичьего полета, выглядел в чем-то пошикарнее кассилийского Диго или клиандского Голденгейта. К разгадке такого противоречия Язон предполагал вернуться позже и без посторонней помощи. Игра же в вопросы и ответы с Крумелуром утомила его сверх всякой меры.
Роскошные интерьеры космопорта ни в чем не уступали его внешним архитектурным достоинствам, а удобство бегущих дорожек, робобаров и всевозможных ненавязчивых устройств автоматического контроля для прибывающих пассажиров вполне сочеталось с новейшими конструкциями взлетно-посадочных площадок. За созерцанием всего этого технического великолепия как-то подзабылось первое почти шоковое впечатление, оставшееся у пиррян от посадки на Моналои. Бесстрастные внешние датчики в один голос сообщили им, что по ту сторону брони крейсера температура воздуха, пригодного для дыхания, двадцать четыре градуса ниже нуля по Цельсию, а с неба сыплет обильный снег, состоящий из чистой окиси водорода, то есть, попросту говоря, воды. Неужели именно при такой погоде вызревают здешние деликатесы?
Но в действительности еще более важным был вопрос, зачем они вообще покинули корабль, для чего Крумелур попросил высшее руководство Пирра, то есть Керка, Мету, Язона, Бруччо и Стэна следовать за ним. В общем-то, было естественно, что на своей планете распоряжаться будет он, но манера Крумелура объяснять все самое важное в последний момент, да и то, если об этом спрашивают в лоб, уже начинала раздражать не только Язона, но и пиррян. А раздраженные пирряне – это явление очень опасное. Пришлось-таки взять Крумелура за рукав и отведя чуть в сторону, провести с ним воспитательную работу, дескать, пора бы уж, дружище, разъяснить поподробнее, куда нас тащат, иначе у кого-нибудь могут не выдержать нервы, и тогда, сам понимаешь… Крумелур понял, и любезно сообщил:
– Сейчас я обязательно должен познакомить вас с остальными руководителями планеты Моналои. Видите ли, мы управляем этим миром коллегиально. И хотели бы все впятером поговорить с вами. Если угодно, выдать последние инструкции перед началом ответственной работы.
Он сделал паузу, ожидая какой-то реакции. Пирряне без удовольствия, но спокойно слушали его.
– Вот поэтому, – продолжил Крумелур, – и пришлось посадить корабль не на месте событий, а здесь, в самом лучшем нашем космопорту – Томхет. На полярном континенте с названием Томфастланд, что в переводе означает пустой материк. Тут слишком холодно, чтобы жить, но с самого начала колонизации было достотачно удобно размещать некоторые секретные объекты. Здесь же находится по ряду соображений и резиденция нашего правительства. А главное богатство Моналои цветет и плодоносит ближе к экватору на большом и теплом материке Караэли. Туда мы очень скоро отправимся.
Объяснение получилось неожиданно длинным, но звучало не слишком убедительно. Если на планете действительно катастрофа, почему бы ее руководству не прибыть в полном составе к месту событий. Кажется, так и принято повсюду в Галактике. Ну да ладно, в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Эту простую истину Язон в свое время усвоил прочно, и не раз убеждался на практике в справедливости мудрой древней поговорки. В эпоху возрождения галактической цивилизации подобные банальные истины полезно было вспоминать почаще.
Что ж, если здешнее правительство прячется как можно дальше от собственного народа, собственных богатств и собственных бед, значит так и надо. Спасибо, что хоть предложили познакомиться. А то ведь могли бы просто отвалить денег на финише и, так не показавшись на глаза, отсидеться где-нибудь в глубоком бункере. Чего не бывает в разных мирах Галактики! Язон уже давно разучился всерьез удивляться всевозможным чудачествам.
А с правителями Моналои и впрямь пришлось общаться в бункере. При резко повысившейся активности сейсмических процессов подобное убежище представлялось несколько неуместным. Однако стремление высшего руководства зарыться в землю, то есть как раз поближе к тем тварям, которые, по их же собственным словам и терроризируют планету, оказалось еще не самым странным в этом мире. И Язону все-таки предстояло удивиться.
Роскошная дорога, по которой их везли на весьма быстроходном наземном экипаже, вдруг нырнула в ярко освещенный туннель с белоснежными стенами и, заворачиваясь по спирали, опустилась на добрую сотню метров ниже уровня поверхности. Наконец, притормозив у сверкающих начищенным зеленым металлом ворот, они въехали в огромный зал (павильон? ангар? дворец?). В общем, просторное помещение – красивое, уютное, теплое, полное живой зелени, а свет здесь лился отовсюду еще обильнее, чем в давешнем туннеле.
Оставив машину под деревьями, Крумелур с неизменно сопровождавшими его охранниками сделал всего несколько шагов и остановился у тяжелой на вид двери в шершавой розовой стене, уходившей в высоту и терявшейся там среди переплетенных ветвей и густой путаницы то ли лианов, то ли проводов. Едва он предложил пиррянам следовать за ним, дверь распахнулась створками внутрь, и охранники впервые оставили своего шефа, замерев у входа, словно в почетном карауле.
Удивительная вещь: на этой планете все охранники были лысыми, как коленка! Более того, в космопорту Язон успел заметить вообще немалое число лысых граждан, причем некоторые, особенно те, что посмуглее, казались вообще представителями иной расы. У этих темнолицых Язон с удивлением отметил полное отсутствие волосяного покрова на теле. Не было даже бровей и ресниц – их роль выполняли специальные складки кожи. С такой забавной анатомической особенностью Язон встречался впервые. На всякий случай он поинтересовался у Керка и Меты, не случалось ли им где-нибудь встречать подобных людей. Конечно, оба они вместе взятые не путешествовали за свою жизнь столько, сколько Язон один, но ведь маршруты их полетов не всегда совпадали, и у пиррян был свой опыт общения с иными расами. Однако Керк лишь помотал головой, а Мета, брезгливо поежившись, заметила:
– Первый раз вижу такие неприятные лица. Они похожи на на наших рептилий – гекконов, например, или тех же кайманов.
– Да хоть на шипокрылов, Мета, – улыбнулся Язон. – Ты, главное, стрелять не начни.
Разговор такой произошел у них еще в космопорту, а теперь переговариваться между собой казалось уже совсем неуместным, потому что они вступили в маленькую приемную – специальную комнату, за которой, вероятнее всего, и ждали их пресловутые правители.
Из-за конторки поднялся очередной лысый бугай в несколько странной полувоенной форме, вежливо кивнул всем вошедшим и на хорошем эсперанто спросил:
– У вас на планете принято расставаться с оружием на время проведения деловых и официальных встреч?
– Нет, – коротко ответил Керк.
Язон решил добавить:
– Мы даже во время сна не всегда расстаемся с пистолетами.
Крумелур и секретарь в форме зашептались на совершенно непонятном языке. Язон поклялся бы, что это не шведский, но и не хинди. После чего был вынесен вердикт:
– Проходите.
А обстановка в комнате для переговоров оказалась весьма располагающей к доверительным беседам. Обе высокие стороны, по пять человек с каждой, расположились вокруг низкого овальной формы стола в очень удобных, вмеру мягких креслах. Сидеть в них даже долго было не утомительно, но в случае необходимости упругий материал позволял резко вскочить, уходя, например, от удара или наоборот – атакуя. Никто не собирался, конечно, устраивать драку во время официальной встречи руководителей двух планет. Да и проигрышное это дело – учинять перестрелку на чужой, незнакомой территории. Однако для любого пиррянина важной составляющей психологического комфорта всегда являлась хорошо прикрытая спина и возможность в любую секунду принять боевую стойку. Моналойцы то ли заранее знали об этой особенности гостей и постарались сделать им приятное, то ли просто сами были такими же.
Напитки подали автоматически. Из внезапно образовавшихся в столешнице десяти маленьких люков быстро выплыли высокие запотевшие бокалы.
– Это без алкоголя, – счел нужным пояснить Крумелур.
И разговор начался. Четверо других правителей Моналои отличались от живого, разговорчивого и даже несколько суетливого Крумелура, своей поразительной невозмутимостью, переходящей в апатичность. Один был сильно старше – маленький, сухонький, седоватый, гладко выбритый, как и Крумелур. Другой – смуглый, носатый, черноглазый, жгучий брюнет с курчавой шевелюрой и пышными усами. Остальные двое, похожие, словно братья, высокие, плечистые бородатые блондины – этакие викинги. Они представились, произнесли по нескольку вежливых, ничего не значащих фраз, но потом в обсуждении конкретных планов почти не принимали участия, разговор шел практически с одним Крумелуром. Так что пирряне, не привыкшие забивать голову лишней информацией, даже их имена запоминать не спешили. Зачем?
А вообще-то, как это ни странно, никаких принципиально ценных советов или инструкций выдано не было. Целью этого торжественного саммита, во всяком случае, первой, главной и вслух объявленной оказалось оформление некого совершенно непривычного документа. Ладно бы соглашения, контракта, долгового обязательства – это все пирряне уже проходили, и здесь генеральный договор составили легко и сразу. Но договором дело не ограничилось. Дополнительные бланки, выданные каждому для ознакомления, шапку имели такую: «Подписка о неразглашении». А дальше шел совершенно замечательный текст:
...«Я, нижеподписавшийся, обещаю, что обо всем увиденном мною на планете Моналои, никогда нигде и никому не стану рассказывать… настоящим подтверждаю… обязуюсь… меж тем вполне сознаю…»
Формулировки были пространно-корявые, архаичные, мутные какие-то.
...«…после того, как я целиком ознакомился с данным текстом, и полностью согласен с тем, что предупрежден об ответственности, я не стану возражать против применения к моей персоне соответствующей меры пресечения…»
Дочитав до этого места, Язон не выдержал и спросил:
– Ответственность перед кем? И какие такие меры пресечения?
– Давайте по порядку, – предложил все тот же Крумелур.
То ли он был у них все-таки главным, то ли считался специалистом по международным делам, потому и послан был с миссией. А теперь уж вроде и впрямь пирряне друзья его – так кому же еще браться за объяснения?
– Я мог бы сказать, что вы станете отвечать перед Межзвездным Судом, перед Лигой Миров, перед Специальным Корпусом. Но не стану. Все эти организации достаточно слабо реализуют свои юридические возможности. У нас нет даже надежды на справедливое решение с их стороны. Поэтому, мы давно уже привыкли пользоваться собственными силами безопасности, собственным правосудием, а также руководствоваться собственными представлениями о нравственности и морали. Надеюсь, они не будут сильно расходиться с вашими представлениями. И тогда в итоге пиррянам придется отвечать лишь перед собственной совестью и честью.