Страница:
«Фредди часто приходил на мои выступления в „Ковент-Гарден“. А я бывал на его концертах. Мы стали друзьями и даже записали вместе одну песню под названием „No I Can't Dance“. Для меня петь было тяжелым испытанием — мне казалось, все слышали, как колотится мое сердце. Но работать с Фредди было одно удовольствие. У меня до сих пор сохранилась эта запись», — говорит Иглинг.
По его словам, Меркьюри постоянно выдавал какие-то новые идеи и проекты. «Он хотел снять в дискотеке клип-шутку с участием солистов балета, таких как Нуриев и Фонтейн».
Рок-идол 60-х, один из близких друзей Меркьюри Дэйв Кларк, говорил со мной по телефону из своего офиса в центральном Лондоне.
Впервые Кларк встретился с «Куин» во время их концерта в Гайд-парке в сентябре 1976-го. «Я наблюдал за концертом сбоку, со стороны сцены. Мне понравилось выступление Фредди. Затем мы встречались на разных вечеринках и концертах. После нашей совместной работы в студии мы стали настоящими друзьями».
Их сотрудничество началось в 1985 году, когда Кларк предложил Меркьюри написать основную тему для мюзикла «The Time». Это был первый опыт Фредди в жанре мюзикла; тем не менее его песня вошла в списки популярности следующим летом.
«Я уважал творчество группы и думал, что с Фредди будет тяжело работать, но оказалось совсем наоборот. Он хотел совершенства, но прислушивался к советам. Он мог работать с шести утра до шести вечера. Даже в студии он пел, как будто перед ним многотысячная аудитория. Он выкладывался до конца».
Хотя Фредди была по душе работа над музыкой, но он все-таки не был настолько тщеславным, чтобы самому участвовать в представлениях.
«Фредди сказал, что сыграет только в трех из восьми спектаклей. Он обещал приехать на спектакль, чтобы исполнить пару песен. Он сдержал слово и выступил для фонда Терренса Хиггинса».
У Меркьюри была еще одна черта, вспоминает Кларк, о которой не могла знать публика. В жизни Фредди был противоположностью своего сценического имиджа. Он был очень внимателен к друзьям. Во время работы в студии «Abbey Road» он приносил с собой разные яства и угощал всех. Там были икра, лососина, различные сыры и его любимое шампанское «Кристалл». Его щедрость распространялась даже на незнакомых людей.
Когда он слышал по телевизору о чьих-либо финансовых трудностях, он анонимно, через одну из своих компаний, посылал чек. Я помню, как он послал чек паре, чей дом конфисковали за неуплату долгов, когда они были на работе. Увидев что-то в новостях или услышав о чьих-то бедах — немедленно тянулся за своей чековой книжкой. Он был искренне щедр. Есть старая история о клоуне, который всех веселит, когда он на сцене, но его жизнь исполнена печали. Имидж часто бывает обманчивым".
Кларк был гостем на нескольких вечеринках, организованных Меркьюри, включая его день рождения на Ибице в 1987 году. Кларк познакомил Фредди с сэром Лоуренсом Оливье: "Я работал с Оливье над «The Time» и однажды пригласил его на обед. Мы слушали один из альбомов Фредди, когда Оливье сказал: «Вот актер как раз для тебя». Я передал эти слова Фредди, и он не мог поверить, что это сказал о нем один из самых великих актеров. Фредди был несказанно рад. Впоследствии я позвонил Ларри и спросил, не хочет ли он встретиться с Фредди у меня. Ларри и леди Оливье очень быстро подружились с Фредди. Они обладали отменным чувством юмора и беспрестанно всех веселили.
Фредди очень любил оперу, и он был первым, кто отважился заниматься ее популяризацией. Да и пение в дуэте с такой примой, как Монсеррат Кабалье, тоже требовало немалого мужества.
Все, что он делал, было выверено и продумано досконально. Я помню, как он работал над клипом «I'm Going Slightly Mad», уделяя исключительное внимание режиссуре освещения. Когда смотришь его видео, удивляешься умению выражать слова визуальными образами. Он знал, чего хочет, вплоть до каждого звука и оттенка. Он сам делал почти все сценарии и осуществлял постановку".
Поклонники Меркьюри потеряли своего кумира — Кларк потерял друга: "Он был как редкая картина, повторить которую невозможно. Я был один с Фредди, когда он умер — очень мирно и совсем неожиданно. Для нас это был шок. Я думал, Фредди сможет дожить до Рождества.
Каждый, кто умирает своей смертью, хочет, чтобы вокруг были близкие люди. Если бы мы знали, что Фредди отпущено всего несколько часов, его родители были бы с ним".
Кларк говорит, что Меркьюри сохранял присутствие духа до самого конца: «Он был мужественным и не хотел быть никому обузой. Фредди был независим и боролся с болезнью, не оставляя надежду, постоянно молился и верил, что все будет хорошо. Он даже продолжал работать».
Кларк опровергает утверждения о том, что Меркьюри объявил о своей болезни, потому что знал, что скоро умрет:
"Фредди сделал заявление, чтобы пресечь слухи. Он не подозревал, что умрет так скоро. Это было очень смелое заявление, но он решился, потому что чувствовал необходимость такого шага. Он все делал самостоятельно и сам написал это заявление. Фредди обратил внимание на опасность СПИДа задолго до того, как узнал, что он болен. Он принял участие в благотворительном концерте в пользу фон да Терренса Хиггинса в апреле 1988 года.
Никто не может указывать человеку, как себя вести, особенно в такое время. Фредди приходилось думать не только о себе, а обо всех, кто его окружал. И это помогло многим. Нашлись и такие, кто утверждал, будто всегда были рядом с ним. На самом деле они не общались с Фредди несколько лет".
Кларк также опроверг слухи, согласно которым дом Меркьюри был превращен в госпиталь. Он сказал, что никогда не видел в доме ни медсестер, ни специального оборудования.
Даже на людей, встречи с которыми были мимолетны, Фредди мог произвести глубокое впечатление. Одним из них был Питер Спрингфеллоу, владелец нескольких известных ночных заведений в Америке и Британии. Спрингфеллоу за свои пятьдесят два года повидал многих людей шоу-бизнеса. Он вспоминает эпизод появления Меркьюри в его лондонском клубе «Хипподром»: "В один из вечеров по клубу пронесся слух о возможном приезде Меркьюри. Было такое впечатление, что должны прийти король и королева Непала или по крайней мере какой-то известный политик. Все только об этом и говорили, прекратили танцевать и начали глазеть на балкон, где Меркьюри должен был материализоваться. Наконец он появился весь в белом шелке. Раздались бешеные аплодисменты.
Все знали, что это настоящая звезда. Он вел себя, как звезда, и излучал сияние. Он вошел в клуб, как он обычно выходил на сцену. Только фанфар не хватало. Это был настоящий театр".
Спрингфеллоу и Меркьюри познакомились в 1972 году. Имя молодого певца тогда еще было мало известно, но было что-то, что запало в память Спрингфеллоу с их первой встречи. Это — тщеславие Меркьюри. «Он был очень славным малым с длинными вьющимися волосами и очень забавным. Мы встретились в моем клубе „Синдирелла Рокфеллере“, и я предложил сфотографировать его „Поляроидом“. Фредди начал позировать, и я сделал несколько кадров. Ни один ему не понравился, и он просил меня снимать еще и еще. Помню, я истратил две пленки, прежде чем он согласился оставить одно фото для клуба. С ним было очень легко общаться, но Фредди постоянно контролировал свой имидж».
Обычно после изысканного обеда в одном из самых шикарных лондонских ресторанов «Понтевеччио», расположенном в двух шагах от дома Меркьюри, вся компания направлялась к нему. Дома часами, до позднего вечера, шло обсуждение музыкальных новинок, велись споры о том, кто лучше. Но Меркьюри и его друзья никогда не касались в этих разговорах соперников по жанру вроде Мика Джаггера, Дэвида Боуи или Элтона Джона, а также более молодых претендентов на рок-корону. Разговоры велись вокруг оперы и балета — двух главных пристрастий Меркьюри. На многочисленных стеллажах в доме располагались видеокассеты и пластинки с записями балетных и оперных постановок.
Частый гость на этих вечерах танцовщик Уэйн Слип рассказывал мне: "Фредди был без ума от оперы и балета. Он здорово в них разбирался и мог говорить на эту тему часами. Обычно он демонстрировал какие-то из своих многочисленных записей, и мы долго спорили, кто лучший оперный певец и кто может взять ноту выше. Фредди очень любил сопрано и сам обладал великолепным голосом. В балете ему более других нравился Брайони Бринд, а из спектаклей — «Месяц в деревне», а также «Лебединое озеро» и «Ромео и Джульетта».
Его смерть стала для нас трагедией. Он был прекрасным и очень талантливым человеком. Мне особенно обидно, что он раскрыл свой талант не до конца. Меркьюри был единственным рок-исполнителем, спевшим в дуэте с величайшей оперной звездой. И это было лишь началом; он говорил мне, что собирается идти дальше.
Фредди также использовал в своих работах элементы балета. Я думаю, что он непременно написал бы что-то для оперы или Королевского балета".
Меркьюри и Монсеррат Кабалье сотрудничали при записи альбома «Барселона» (пластинка заняла 25-е место в британских списках популярности в октябре 1988-го). Одноименный сингл вошел в десятку хитов годом раньше. Песня была специально написана для Олимпиады 1992 года.
Впервые Меркьюри увидел Кабалье на концерте в 1983 году. О своем восхищении ее талантом он говорил в программе испанского телевидения. После этой программы Монсеррат предложила встретиться.
Вспоминает Меркьюри: "Она спросила, не хочу ли я сделать что-нибудь вместе с ней. Я был ошеломлен. Хотя я и люблю оперу, мне никогда не приходило в голову ее петь. После встречи с Монсеррат я узнал о музыке очень много нового. Я ее очень уважаю.
После нескольких встреч мы нашли, что у нас схожее чувство юмора. Я всегда думал, что великие оперные певцы очень недоступны, серьезны и высокомерны. Но это было лишь иллюзией. Она была великолепна: после того как я признался, что мне нравится ее пение, она сказала, что любит мою музыку и в ее коллекции пластинок есть записи «Куин». Монсеррат даже думала, что я предложу ей спеть какой-нибудь рок-н-ролл, и призналась, что ей это было бы интересно".
Идея совместной записи с каждым днем становилась все более реальной: «Изначально мы думали только об одной песне, но постепенно материала становилось больше, и мы работали уже над альбомом. Поначалу мне было трудно писать музыку для наших голосов. Может показаться смешным, когда представишь нас вместе, но факт остается фактом — в музыке у нас много общего, несмотря на массу других различий. Это доказывает сама музыка».
Необычный дуэт впервые предстал перед шестью тысячами зрителей в экзотическом ночном клубе «Ку» на Ибице в мае 1987 года. Концерт был призван содействовать избранию Барселоны местом проведения Олимпийских игр 1992 года. Дуэт Кабалье и Меркьюри в сопровождении оркестра из восемнадцати музыкантов был гвоздем программы.
После концерта Меркьюри вспоминал: «Пение вместе с Монсеррат было незабываемым событием. Перед выходом на сцену я не мог поверить, что это действительно со мной происходит. Я знал, что рисковал, решившись на это, но, когда все закончилось успешно, у меня появилось желание сделать нечто подобное».
В октябре 1988-го Меркьюри и Кабалье выступили на стадионе Авингуида Де Мария Кристина в концерте, также посвященном Олимпиаде-92. Я был одним из журналистов, доставленных самолетом из Лондона на это шоу. Это было последнее публичное выступление Фредди Меркьюри.
Концерт, в котором также принимали участие Дайэн Уорвик, «Еарс, уинд энд файер», «Шпандау баллет», транслировался на весь мир. Среди более чем ста пятидесяти тысяч зрителей на концерте присутствовало много важных особ, включая короля Хуана Карлоса, королеву Софию и принцессу Кристину. Позже члены королевской семьи встретились с Меркьюри.
Те, кто пришел насладиться «живым» вокалом Меркьюри, были разочарованы. Меркьюри пришлось петь под фонограмму, так как у него возникли проблемы с голосом. Именно тогда поднялась новая волна слухов. Ему также пришлось отказаться от приема в городском Палаччо де Пердраблес.
Тем не менее концерт дал большие сборы, которые пошли в фонд Красного Креста на помощь детям, проживающим в зонах военных действий. После концерта опечаленный Меркьюри извинялся: «Царила удивительная атмосфера. К сожалению, что-то случилось с голосом перед самым моим выступлением. Я не мог рискнуть петь живьем». Позже он также добавил: «Я не хотел петь живьем, потому что у нас было недостаточно времени для репетиций. А эти песни очень сложные». О своей встрече с королем Карлосом и его семьей он сказал: «Они были очень милы, особенно король. В его присутствии я чувствовал себя очень легко. По словам короля, он рад, что я написал песню для Олимпиады. Он думает, что она обязательно станет хитом».
Вспоминая время, проведенное с Меркьюри, Кабалье так отзывалась о его таланте, доброте и щедрости: "Он всегда говорил, что у меня голос, как кристалл, и присылал мне ящики дорогого шампанского «Кристалл». Он, должно быть, истратил на него целое состояние. В ответ я послала один из моих расшитых золотом костюмов. Фредди выставил его в своем доме. Он был очень добр ко мне, и мы крепко подружились. Нас объединила любовь к музыке. Фредди любил разную музыку, но особенно — оперу. Я думаю, он хотел привить любовь к опере многим молодым людям, его поклонникам. У нас были очень интересные импровизации — он играл на пианино, а я пела. Я хотела, чтобы он попробовал петь оперные партии, ведь у него был великолепный голос. Пару раз мне удалось его уговорить. Во время последних записей в студии он выглядел утомленным. Я думала, что это обычная усталость. Работа в студии нелегка.
Во время одного из последних телефонных разговоров он сказал, что не сможет навестить меня в Барселоне. Его голос, как всегда, был веселым. Я не знала, что он так болен".
Меркьюри верил, что балет, как и опера, может найти интересные точки соприкосновения с роком и открыть новые горизонты для творчества.
Познакомившись со многими танцорами Королевского балета и с бывшим руководителем труппы сэром Джозефом Локвудом, Меркьюри даже участвовал с ними в благотворительных концертах.
«Я репетировал с ними различные движения, — вспоминал он, — стоял у станка и делал растяжки. Я собирался сделать за несколько дней то, на что у них ушли годы. Это было самоубийство. У меня все болело».
На сцене во время исполнения «Богемской рапсодии» Меркьюри исполнял прыжки и пируэты: «Я сделал один экстравагантный прыжок и упал в руки танцоров. Они понесли меня вдоль сцены, а я продолжал петь. Это было очень зрелищно, и публика неистовствовала. Это, конечно, был не Барышников, но получилось совсем неплохо для стареющего новичка».
Глава 10
Когда Фредди Меркьюри впервые встретил Тони Брейнсби, в то время уже довольно известного британского поп-публициста, то засыпал его щедрыми обещаниями. «Мы станем самой великой рок-группой, — говорил Меркьюри ошарашенному публицисту. — И вы нам в этом поможете». Худющий молодой человек с изящными чертами лица вскинул вверх руки театральным жестом, который больше подошел бы для викторианской мелодрамы. Руки были длинные и хрупкие, на наманикюренные ногти был аккуратно нанесен черный лак. Руки больше напоминали фрагмент японской скульптуры, чем часть человеческого тела.
Меркьюри как музыкант еще не был известен, его группа не выпустила ни одного диска. Хотя он всего лишь владел на пару с Роджером Тейлором киоском подержанной одежды на Кенсингтон-Маркет, Меркьюри тем не менее держался, словно вкусившая успех рок-звезда. Первая же встреча убедила Брейнсби, что этот человек однажды действительно станет знаменитым.
Тони рассказывал мне: «Фредди был звездой от рождения. Как только он вошел в мой кабинет, я понял: он создан для успеха. Такое чувство возникает далеко не часто, но это — именно тот случай. Фредди был уверен в „Куин“ и их музыке. Он точно знал, какой должна стать группа. Уже тогда Фредди производил впечатление лаком на ногтях и экзотическими нарядами. Для этого требовалась смелость».
Впервые Брейнсби увидел группу в действии во время одного из их первых концертов в Империал-колледже, где учился Брайан Мэй, и сразу влюбился в нее. «Не было даже сцены, а зрителей набралось всего около сотни, но выступление прошло превосходно. Все внимание было приковано к Фредди. Он уже тогда знал, как обращаться с аудиторией».
Брейнсби регулярно ходил на концерты: «Одну вещь я никогда не мог понять. Поклонники „Куин“ — это не только подростки, но и их мамы и бабушки. Удивительно, что эта аудитория была у них всегда с тех пор, как они начали играть хэви-метал».
По словам Брейнсби, с ними легко было работать: "Фотосъемки для многих групп, которые не уверены в своем имидже или не знают, чего хотят, становились кошмаром. С «Куин» сеансы проходили без проблем. С интервью также проблем не было: Меркьюри прекрасно знал правила игры и никогда до конца не раскрывался. Он не хотел, чтобы все внимание концентрировалось на нем одном. Фредди подчеркивал, что группа «Куин» — это все четверо музыкантов вместе, а не Меркьюри и трое остальных.
В интервью он никогда не говорил о своем детстве — это было секретом. Я думаю, он понимал, что фанам будет трудно принять звезду, рожденную на далеком острове Занзибар, да еще перса по национальности. Таких прецедентов еще не было".
"Меркьюри никогда не признавался, что был геем. Он только все время обыгрывал эту тему. Это было настоящим спектаклем. Каждое предложение он заканчивал словами «дорогой» или «дорогуша».
Брейнсби в Меркьюри поразило то, что он во всем старался быть звездой: «Он всегда хотел иметь все лучшее. Во время гастролей по Америке в одном захолустном городке за Меркьюри прислали обычное такси, чтобы везти его в аэропорт. Фредди отказался ехать, пока не был найден лимузин, считавшийся здесь большой редкостью. Он прибыл в аэропорт с шиком, как и подобает звезде».
Брейнсби помогал организовывать вечеринки «Куин», ставшие их стилем жизни. Он вспоминает: «Одна из лучших прошла в Новом Орлеане в ночь на Хэллоуин (празднование Дня всех святых). Мы сняли гостиницу и устроили настоящее болото — с деревьями, пресмыкающимися и туманом. Выступали стриптиз-гёрлз, повсюду шастали карлики. С этой вечеринки у меня сохранилась редкая фотография, на которой Меркьюри оставляет автограф на заднице одной из стриптизерок. Было очень весело. В одной из комнат две девицы исполняли все плотские желания гостей».
За все время между Брейнсби и Меркьюри произошла лишь одна ссора. Брейнсби был одновременно агентом Пола Маккартни, гастроли которого однажды совпали с выступлениями «Куин». «Я решил поехать с Маккартни, а Фредди хотел, чтобы я занимался ими. Это были сумасшедшие гастроли — я разрывался между их маршрутами».
Когда группа выпустила «Богемскую рапсодию», Брейнсби был одним из тех, кто считал, что они допустили большую ошибку: «Когда я впервые ее услышал, она мне понравилась, но уж очень долго все это было! Однако Фредди сумел доказать свою правоту. Он был настоящий талант».
Крис Пул, бывший помощник Брейнсби, а в настоящее время владелец компании, занимающейся «паблик релейшнз», среди клиентов которой Дэвид Боуи и Принс, вспоминает: «Фредди и в самом начале своей карьеры был очень экстравагантным. Он носил меховой жакет, красил ногти в черный цвет и все время кривлялся. Но его кривлянье не выдавало в нем гея. В то время, когда группа появилась, гомосексуалистов в Лондоне начинали потихоньку признавать. Прежде это здорово всех шокировало».
Когда Пул начинал работать с группой, у Меркьюри и Роджера Тейлора был киоск по торговле одеждой на Кенсингтон-Маркет. Это было место, где слонялись хиппи, туристы и рок-звезды. Меркьюри и Тейлор торговали подержанной одеждой, а в свободное время играли в группе. Они платили десять фунтов в неделю за место, покупали старые вещи, перешивали их и перепродавали. Работа Тейлора заключалась в том, чтобы таскаться по лавочкам в поисках товара. Иногда им удавалось сделать неплохой бизнес. Однажды Тейлор купил сотню пальто по пятьдесят пенсов за штуку, а продали их за четыре фунта каждое. По ошибке загнали и пальто Меркьюри.
Тим Стаффелл, однокашник Меркьюри, вспоминает, что тот стал одеваться более модно, работая на рынке. В день смерти Хендрикса Меркьюри в знак траура и уважения к своему кумиру не вышел на работу. Киоск просуществовал полтора года, и на этом бизнес закончился. Никто этому не удивился. Меркьюри и Тейлор решили посвятить себя музыке.
Так получилось, что группа состояла из двух лагерей: «В одном были Фредди и Роджер, в другом — Брайан и Джон. Хотя Роджер не был „голубым“, они прекрасно ладили с Фредди. Они обычно находились в хвосте самолета, где происходили самые невероятные вещи; Брайан и Джон всегда путешествовали в голове салона.» Мы хорошо поработали вместе, но это было не очень легко. На первых гастролях, когда они были разогревающей группой перед выступлениями «Мот зе Хупл», «Куин» были недовольны той прессой, которую получили. Уже тогда у них был менталитет больших звезд".
Пул стал журналистом и работал в «Рекорд миррор». Он и «Куин» не общались восемь лет после того, как Крис дал отрицательную рецензию на второй альбом группы:
«Мне он не понравился, и они не могли мне этого простить. Только в последние шесть лет они начали снова со мной разговаривать».
Последний раз Пул видел Меркьюри в клубе «Гроучо» на награждении «Куин» британской наградой Lifetime Achievement Award: «Фредди выглядел терпимо, но видно было, что он нездоров».
Глава 11
Холодным февральским утром, когда Фредди Меркьюри появился в телевизионной студии в Уэмбли, чтобы начать работу над видео к своему синглу «Im Going Slightly Mad», съемочная группа была в шоке. От прежнего гладколицего, мускулистого Фредди ничего не осталось. Он более походил на призрак самого себя. Одежда на нем висела, серое лицо было покрыто пятнами.
Ему оставалось жить девять месяцев. Сотрудников студии предупредили, что съемки будут часто прерываться и переноситься, однако слово «СПИД» не было произнесено. Сказали лишь, что у Меркьюри проблема с коленом.
Сам Меркьюри заметил кому-то из съемочной группы: «Я буду время от времени отдыхать, чтобы снизить нагрузку на колено». В его гримерной поставили кровать, а снаружи дежурили два телохранителя.
Съемки продолжались три дня. И хотя по поводу недомогания Фредди больше ничего официально не говорилось, некоторые из присутствовавших знали, что дело не в колене. Один телевизионщик сказал мне: «Многие из моих друзей умерли от СПИДа. Незадолго до смерти они выглядели очень похоже. На Меркьюри было больно смотреть. Вся эта история с коленом была шита белыми нитками. В одной сцене он вставал на колени. Этого не сделать с больным коленом».
Лицо Меркьюри было покрыто толстым слоем грима, а голову покрывал огромный черный парик. Чтобы как-то скрыть худобу, под костюм он надел майку с длинными рукавами. Никто из смотревших видео не удивился бы — группа всегда наряжалась странно, тем более что основной темой песни было сумасшествие.
Пять лет Фредди Меркьюри жил с мыслью, что он болен СПИДом. Заявил об этом публично он только за сутки до смерти. Убедившись, что у него СПИД, Меркьюри стал очень осторожным и поделился этой страшной тайной с некоторыми самыми близкими друзьями.
Это было таким большим секретом, что даже остальные члены группы узнали о болезни только за несколько месяцев до смерти. Брайан Май говорил: «Это было личным делом Фредди. Инстинктивно мы знали — что-то происходит, но об этом не говорилось. Он жил с этим очень долго и сказал нам, когда ему оставалось всего несколько месяцев».
Мэй и Тейлор прервали молчание о болезни Меркьюри, выступив в утренней телевизионной программе. Мэй говорил: "Фредди принял решение сказать о своей болезни. Было бы очень легко изменить посмертный диагноз на пневмонию, и Фредди знал это. Но все же он сказал: «Я должен сделать это. Здесь нечего стесняться, тут нет позора».
Но если фаны Меркьюри узнали о том, что у него СПИД, лишь накануне его смерти, в мире шоу-бизнеса слухи о болезни циркулировали годами. Даже в начале болезни, когда Меркьюри выглядел вполне нормально, мафия шоу-бизнеса чувствовала, что что-то не в порядке. В конце концов певец уподобился Говарду Хьюзу. Он предпочитал не появляться на людях. Это было куда как странно для человека, который не мог прожить без вечеринок!
На высоте сорок тысяч футов Брин Бриденталь и Фредди Меркьюри перекатывались по огромной кровати, хихикая, как школьники, в то время как «Лиза Мари» бороздила воздушные просторы Америки. Группа арендовала «Лизу Мари» — самолет, ранее принадлежавший Элвису, на время гастролей по Штатам, обоснованно полагая: что было хорошо для Короля, должно подойти и Королеве. Фредди, который самым большим грехом считал скуку, был готов к веселью в любых условиях.
«Он меня просто вытащил из невеселых раздумий, бросил на кровать, и мы начали кувыркаться, смеясь, как сумасшедшие, вспоминает Бриденталь. — Он мог заставить тебя забыть все условности и наслаждаться жизнью, как это делают дети».
По его словам, Меркьюри постоянно выдавал какие-то новые идеи и проекты. «Он хотел снять в дискотеке клип-шутку с участием солистов балета, таких как Нуриев и Фонтейн».
Рок-идол 60-х, один из близких друзей Меркьюри Дэйв Кларк, говорил со мной по телефону из своего офиса в центральном Лондоне.
Впервые Кларк встретился с «Куин» во время их концерта в Гайд-парке в сентябре 1976-го. «Я наблюдал за концертом сбоку, со стороны сцены. Мне понравилось выступление Фредди. Затем мы встречались на разных вечеринках и концертах. После нашей совместной работы в студии мы стали настоящими друзьями».
Их сотрудничество началось в 1985 году, когда Кларк предложил Меркьюри написать основную тему для мюзикла «The Time». Это был первый опыт Фредди в жанре мюзикла; тем не менее его песня вошла в списки популярности следующим летом.
«Я уважал творчество группы и думал, что с Фредди будет тяжело работать, но оказалось совсем наоборот. Он хотел совершенства, но прислушивался к советам. Он мог работать с шести утра до шести вечера. Даже в студии он пел, как будто перед ним многотысячная аудитория. Он выкладывался до конца».
Хотя Фредди была по душе работа над музыкой, но он все-таки не был настолько тщеславным, чтобы самому участвовать в представлениях.
«Фредди сказал, что сыграет только в трех из восьми спектаклей. Он обещал приехать на спектакль, чтобы исполнить пару песен. Он сдержал слово и выступил для фонда Терренса Хиггинса».
У Меркьюри была еще одна черта, вспоминает Кларк, о которой не могла знать публика. В жизни Фредди был противоположностью своего сценического имиджа. Он был очень внимателен к друзьям. Во время работы в студии «Abbey Road» он приносил с собой разные яства и угощал всех. Там были икра, лососина, различные сыры и его любимое шампанское «Кристалл». Его щедрость распространялась даже на незнакомых людей.
Когда он слышал по телевизору о чьих-либо финансовых трудностях, он анонимно, через одну из своих компаний, посылал чек. Я помню, как он послал чек паре, чей дом конфисковали за неуплату долгов, когда они были на работе. Увидев что-то в новостях или услышав о чьих-то бедах — немедленно тянулся за своей чековой книжкой. Он был искренне щедр. Есть старая история о клоуне, который всех веселит, когда он на сцене, но его жизнь исполнена печали. Имидж часто бывает обманчивым".
Кларк был гостем на нескольких вечеринках, организованных Меркьюри, включая его день рождения на Ибице в 1987 году. Кларк познакомил Фредди с сэром Лоуренсом Оливье: "Я работал с Оливье над «The Time» и однажды пригласил его на обед. Мы слушали один из альбомов Фредди, когда Оливье сказал: «Вот актер как раз для тебя». Я передал эти слова Фредди, и он не мог поверить, что это сказал о нем один из самых великих актеров. Фредди был несказанно рад. Впоследствии я позвонил Ларри и спросил, не хочет ли он встретиться с Фредди у меня. Ларри и леди Оливье очень быстро подружились с Фредди. Они обладали отменным чувством юмора и беспрестанно всех веселили.
Фредди очень любил оперу, и он был первым, кто отважился заниматься ее популяризацией. Да и пение в дуэте с такой примой, как Монсеррат Кабалье, тоже требовало немалого мужества.
Все, что он делал, было выверено и продумано досконально. Я помню, как он работал над клипом «I'm Going Slightly Mad», уделяя исключительное внимание режиссуре освещения. Когда смотришь его видео, удивляешься умению выражать слова визуальными образами. Он знал, чего хочет, вплоть до каждого звука и оттенка. Он сам делал почти все сценарии и осуществлял постановку".
Поклонники Меркьюри потеряли своего кумира — Кларк потерял друга: "Он был как редкая картина, повторить которую невозможно. Я был один с Фредди, когда он умер — очень мирно и совсем неожиданно. Для нас это был шок. Я думал, Фредди сможет дожить до Рождества.
Каждый, кто умирает своей смертью, хочет, чтобы вокруг были близкие люди. Если бы мы знали, что Фредди отпущено всего несколько часов, его родители были бы с ним".
Кларк говорит, что Меркьюри сохранял присутствие духа до самого конца: «Он был мужественным и не хотел быть никому обузой. Фредди был независим и боролся с болезнью, не оставляя надежду, постоянно молился и верил, что все будет хорошо. Он даже продолжал работать».
Кларк опровергает утверждения о том, что Меркьюри объявил о своей болезни, потому что знал, что скоро умрет:
"Фредди сделал заявление, чтобы пресечь слухи. Он не подозревал, что умрет так скоро. Это было очень смелое заявление, но он решился, потому что чувствовал необходимость такого шага. Он все делал самостоятельно и сам написал это заявление. Фредди обратил внимание на опасность СПИДа задолго до того, как узнал, что он болен. Он принял участие в благотворительном концерте в пользу фон да Терренса Хиггинса в апреле 1988 года.
Никто не может указывать человеку, как себя вести, особенно в такое время. Фредди приходилось думать не только о себе, а обо всех, кто его окружал. И это помогло многим. Нашлись и такие, кто утверждал, будто всегда были рядом с ним. На самом деле они не общались с Фредди несколько лет".
Кларк также опроверг слухи, согласно которым дом Меркьюри был превращен в госпиталь. Он сказал, что никогда не видел в доме ни медсестер, ни специального оборудования.
Даже на людей, встречи с которыми были мимолетны, Фредди мог произвести глубокое впечатление. Одним из них был Питер Спрингфеллоу, владелец нескольких известных ночных заведений в Америке и Британии. Спрингфеллоу за свои пятьдесят два года повидал многих людей шоу-бизнеса. Он вспоминает эпизод появления Меркьюри в его лондонском клубе «Хипподром»: "В один из вечеров по клубу пронесся слух о возможном приезде Меркьюри. Было такое впечатление, что должны прийти король и королева Непала или по крайней мере какой-то известный политик. Все только об этом и говорили, прекратили танцевать и начали глазеть на балкон, где Меркьюри должен был материализоваться. Наконец он появился весь в белом шелке. Раздались бешеные аплодисменты.
Все знали, что это настоящая звезда. Он вел себя, как звезда, и излучал сияние. Он вошел в клуб, как он обычно выходил на сцену. Только фанфар не хватало. Это был настоящий театр".
Спрингфеллоу и Меркьюри познакомились в 1972 году. Имя молодого певца тогда еще было мало известно, но было что-то, что запало в память Спрингфеллоу с их первой встречи. Это — тщеславие Меркьюри. «Он был очень славным малым с длинными вьющимися волосами и очень забавным. Мы встретились в моем клубе „Синдирелла Рокфеллере“, и я предложил сфотографировать его „Поляроидом“. Фредди начал позировать, и я сделал несколько кадров. Ни один ему не понравился, и он просил меня снимать еще и еще. Помню, я истратил две пленки, прежде чем он согласился оставить одно фото для клуба. С ним было очень легко общаться, но Фредди постоянно контролировал свой имидж».
Обычно после изысканного обеда в одном из самых шикарных лондонских ресторанов «Понтевеччио», расположенном в двух шагах от дома Меркьюри, вся компания направлялась к нему. Дома часами, до позднего вечера, шло обсуждение музыкальных новинок, велись споры о том, кто лучше. Но Меркьюри и его друзья никогда не касались в этих разговорах соперников по жанру вроде Мика Джаггера, Дэвида Боуи или Элтона Джона, а также более молодых претендентов на рок-корону. Разговоры велись вокруг оперы и балета — двух главных пристрастий Меркьюри. На многочисленных стеллажах в доме располагались видеокассеты и пластинки с записями балетных и оперных постановок.
Частый гость на этих вечерах танцовщик Уэйн Слип рассказывал мне: "Фредди был без ума от оперы и балета. Он здорово в них разбирался и мог говорить на эту тему часами. Обычно он демонстрировал какие-то из своих многочисленных записей, и мы долго спорили, кто лучший оперный певец и кто может взять ноту выше. Фредди очень любил сопрано и сам обладал великолепным голосом. В балете ему более других нравился Брайони Бринд, а из спектаклей — «Месяц в деревне», а также «Лебединое озеро» и «Ромео и Джульетта».
Его смерть стала для нас трагедией. Он был прекрасным и очень талантливым человеком. Мне особенно обидно, что он раскрыл свой талант не до конца. Меркьюри был единственным рок-исполнителем, спевшим в дуэте с величайшей оперной звездой. И это было лишь началом; он говорил мне, что собирается идти дальше.
Фредди также использовал в своих работах элементы балета. Я думаю, что он непременно написал бы что-то для оперы или Королевского балета".
Меркьюри и Монсеррат Кабалье сотрудничали при записи альбома «Барселона» (пластинка заняла 25-е место в британских списках популярности в октябре 1988-го). Одноименный сингл вошел в десятку хитов годом раньше. Песня была специально написана для Олимпиады 1992 года.
Впервые Меркьюри увидел Кабалье на концерте в 1983 году. О своем восхищении ее талантом он говорил в программе испанского телевидения. После этой программы Монсеррат предложила встретиться.
Вспоминает Меркьюри: "Она спросила, не хочу ли я сделать что-нибудь вместе с ней. Я был ошеломлен. Хотя я и люблю оперу, мне никогда не приходило в голову ее петь. После встречи с Монсеррат я узнал о музыке очень много нового. Я ее очень уважаю.
После нескольких встреч мы нашли, что у нас схожее чувство юмора. Я всегда думал, что великие оперные певцы очень недоступны, серьезны и высокомерны. Но это было лишь иллюзией. Она была великолепна: после того как я признался, что мне нравится ее пение, она сказала, что любит мою музыку и в ее коллекции пластинок есть записи «Куин». Монсеррат даже думала, что я предложу ей спеть какой-нибудь рок-н-ролл, и призналась, что ей это было бы интересно".
Идея совместной записи с каждым днем становилась все более реальной: «Изначально мы думали только об одной песне, но постепенно материала становилось больше, и мы работали уже над альбомом. Поначалу мне было трудно писать музыку для наших голосов. Может показаться смешным, когда представишь нас вместе, но факт остается фактом — в музыке у нас много общего, несмотря на массу других различий. Это доказывает сама музыка».
Необычный дуэт впервые предстал перед шестью тысячами зрителей в экзотическом ночном клубе «Ку» на Ибице в мае 1987 года. Концерт был призван содействовать избранию Барселоны местом проведения Олимпийских игр 1992 года. Дуэт Кабалье и Меркьюри в сопровождении оркестра из восемнадцати музыкантов был гвоздем программы.
После концерта Меркьюри вспоминал: «Пение вместе с Монсеррат было незабываемым событием. Перед выходом на сцену я не мог поверить, что это действительно со мной происходит. Я знал, что рисковал, решившись на это, но, когда все закончилось успешно, у меня появилось желание сделать нечто подобное».
В октябре 1988-го Меркьюри и Кабалье выступили на стадионе Авингуида Де Мария Кристина в концерте, также посвященном Олимпиаде-92. Я был одним из журналистов, доставленных самолетом из Лондона на это шоу. Это было последнее публичное выступление Фредди Меркьюри.
Концерт, в котором также принимали участие Дайэн Уорвик, «Еарс, уинд энд файер», «Шпандау баллет», транслировался на весь мир. Среди более чем ста пятидесяти тысяч зрителей на концерте присутствовало много важных особ, включая короля Хуана Карлоса, королеву Софию и принцессу Кристину. Позже члены королевской семьи встретились с Меркьюри.
Те, кто пришел насладиться «живым» вокалом Меркьюри, были разочарованы. Меркьюри пришлось петь под фонограмму, так как у него возникли проблемы с голосом. Именно тогда поднялась новая волна слухов. Ему также пришлось отказаться от приема в городском Палаччо де Пердраблес.
Тем не менее концерт дал большие сборы, которые пошли в фонд Красного Креста на помощь детям, проживающим в зонах военных действий. После концерта опечаленный Меркьюри извинялся: «Царила удивительная атмосфера. К сожалению, что-то случилось с голосом перед самым моим выступлением. Я не мог рискнуть петь живьем». Позже он также добавил: «Я не хотел петь живьем, потому что у нас было недостаточно времени для репетиций. А эти песни очень сложные». О своей встрече с королем Карлосом и его семьей он сказал: «Они были очень милы, особенно король. В его присутствии я чувствовал себя очень легко. По словам короля, он рад, что я написал песню для Олимпиады. Он думает, что она обязательно станет хитом».
Вспоминая время, проведенное с Меркьюри, Кабалье так отзывалась о его таланте, доброте и щедрости: "Он всегда говорил, что у меня голос, как кристалл, и присылал мне ящики дорогого шампанского «Кристалл». Он, должно быть, истратил на него целое состояние. В ответ я послала один из моих расшитых золотом костюмов. Фредди выставил его в своем доме. Он был очень добр ко мне, и мы крепко подружились. Нас объединила любовь к музыке. Фредди любил разную музыку, но особенно — оперу. Я думаю, он хотел привить любовь к опере многим молодым людям, его поклонникам. У нас были очень интересные импровизации — он играл на пианино, а я пела. Я хотела, чтобы он попробовал петь оперные партии, ведь у него был великолепный голос. Пару раз мне удалось его уговорить. Во время последних записей в студии он выглядел утомленным. Я думала, что это обычная усталость. Работа в студии нелегка.
Во время одного из последних телефонных разговоров он сказал, что не сможет навестить меня в Барселоне. Его голос, как всегда, был веселым. Я не знала, что он так болен".
Меркьюри верил, что балет, как и опера, может найти интересные точки соприкосновения с роком и открыть новые горизонты для творчества.
Познакомившись со многими танцорами Королевского балета и с бывшим руководителем труппы сэром Джозефом Локвудом, Меркьюри даже участвовал с ними в благотворительных концертах.
«Я репетировал с ними различные движения, — вспоминал он, — стоял у станка и делал растяжки. Я собирался сделать за несколько дней то, на что у них ушли годы. Это было самоубийство. У меня все болело».
На сцене во время исполнения «Богемской рапсодии» Меркьюри исполнял прыжки и пируэты: «Я сделал один экстравагантный прыжок и упал в руки танцоров. Они понесли меня вдоль сцены, а я продолжал петь. Это было очень зрелищно, и публика неистовствовала. Это, конечно, был не Барышников, но получилось совсем неплохо для стареющего новичка».
Глава 10
Рекламная игра. “Паблик релейшнз” и Фредди.
“Мне не нравится, как выдаются вперед мои зубы.
В остальном я совершенен”.
Когда Фредди Меркьюри впервые встретил Тони Брейнсби, в то время уже довольно известного британского поп-публициста, то засыпал его щедрыми обещаниями. «Мы станем самой великой рок-группой, — говорил Меркьюри ошарашенному публицисту. — И вы нам в этом поможете». Худющий молодой человек с изящными чертами лица вскинул вверх руки театральным жестом, который больше подошел бы для викторианской мелодрамы. Руки были длинные и хрупкие, на наманикюренные ногти был аккуратно нанесен черный лак. Руки больше напоминали фрагмент японской скульптуры, чем часть человеческого тела.
Меркьюри как музыкант еще не был известен, его группа не выпустила ни одного диска. Хотя он всего лишь владел на пару с Роджером Тейлором киоском подержанной одежды на Кенсингтон-Маркет, Меркьюри тем не менее держался, словно вкусившая успех рок-звезда. Первая же встреча убедила Брейнсби, что этот человек однажды действительно станет знаменитым.
Тони рассказывал мне: «Фредди был звездой от рождения. Как только он вошел в мой кабинет, я понял: он создан для успеха. Такое чувство возникает далеко не часто, но это — именно тот случай. Фредди был уверен в „Куин“ и их музыке. Он точно знал, какой должна стать группа. Уже тогда Фредди производил впечатление лаком на ногтях и экзотическими нарядами. Для этого требовалась смелость».
Впервые Брейнсби увидел группу в действии во время одного из их первых концертов в Империал-колледже, где учился Брайан Мэй, и сразу влюбился в нее. «Не было даже сцены, а зрителей набралось всего около сотни, но выступление прошло превосходно. Все внимание было приковано к Фредди. Он уже тогда знал, как обращаться с аудиторией».
Брейнсби регулярно ходил на концерты: «Одну вещь я никогда не мог понять. Поклонники „Куин“ — это не только подростки, но и их мамы и бабушки. Удивительно, что эта аудитория была у них всегда с тех пор, как они начали играть хэви-метал».
По словам Брейнсби, с ними легко было работать: "Фотосъемки для многих групп, которые не уверены в своем имидже или не знают, чего хотят, становились кошмаром. С «Куин» сеансы проходили без проблем. С интервью также проблем не было: Меркьюри прекрасно знал правила игры и никогда до конца не раскрывался. Он не хотел, чтобы все внимание концентрировалось на нем одном. Фредди подчеркивал, что группа «Куин» — это все четверо музыкантов вместе, а не Меркьюри и трое остальных.
В интервью он никогда не говорил о своем детстве — это было секретом. Я думаю, он понимал, что фанам будет трудно принять звезду, рожденную на далеком острове Занзибар, да еще перса по национальности. Таких прецедентов еще не было".
"Меркьюри никогда не признавался, что был геем. Он только все время обыгрывал эту тему. Это было настоящим спектаклем. Каждое предложение он заканчивал словами «дорогой» или «дорогуша».
Брейнсби в Меркьюри поразило то, что он во всем старался быть звездой: «Он всегда хотел иметь все лучшее. Во время гастролей по Америке в одном захолустном городке за Меркьюри прислали обычное такси, чтобы везти его в аэропорт. Фредди отказался ехать, пока не был найден лимузин, считавшийся здесь большой редкостью. Он прибыл в аэропорт с шиком, как и подобает звезде».
Брейнсби помогал организовывать вечеринки «Куин», ставшие их стилем жизни. Он вспоминает: «Одна из лучших прошла в Новом Орлеане в ночь на Хэллоуин (празднование Дня всех святых). Мы сняли гостиницу и устроили настоящее болото — с деревьями, пресмыкающимися и туманом. Выступали стриптиз-гёрлз, повсюду шастали карлики. С этой вечеринки у меня сохранилась редкая фотография, на которой Меркьюри оставляет автограф на заднице одной из стриптизерок. Было очень весело. В одной из комнат две девицы исполняли все плотские желания гостей».
За все время между Брейнсби и Меркьюри произошла лишь одна ссора. Брейнсби был одновременно агентом Пола Маккартни, гастроли которого однажды совпали с выступлениями «Куин». «Я решил поехать с Маккартни, а Фредди хотел, чтобы я занимался ими. Это были сумасшедшие гастроли — я разрывался между их маршрутами».
Когда группа выпустила «Богемскую рапсодию», Брейнсби был одним из тех, кто считал, что они допустили большую ошибку: «Когда я впервые ее услышал, она мне понравилась, но уж очень долго все это было! Однако Фредди сумел доказать свою правоту. Он был настоящий талант».
Крис Пул, бывший помощник Брейнсби, а в настоящее время владелец компании, занимающейся «паблик релейшнз», среди клиентов которой Дэвид Боуи и Принс, вспоминает: «Фредди и в самом начале своей карьеры был очень экстравагантным. Он носил меховой жакет, красил ногти в черный цвет и все время кривлялся. Но его кривлянье не выдавало в нем гея. В то время, когда группа появилась, гомосексуалистов в Лондоне начинали потихоньку признавать. Прежде это здорово всех шокировало».
Когда Пул начинал работать с группой, у Меркьюри и Роджера Тейлора был киоск по торговле одеждой на Кенсингтон-Маркет. Это было место, где слонялись хиппи, туристы и рок-звезды. Меркьюри и Тейлор торговали подержанной одеждой, а в свободное время играли в группе. Они платили десять фунтов в неделю за место, покупали старые вещи, перешивали их и перепродавали. Работа Тейлора заключалась в том, чтобы таскаться по лавочкам в поисках товара. Иногда им удавалось сделать неплохой бизнес. Однажды Тейлор купил сотню пальто по пятьдесят пенсов за штуку, а продали их за четыре фунта каждое. По ошибке загнали и пальто Меркьюри.
Тим Стаффелл, однокашник Меркьюри, вспоминает, что тот стал одеваться более модно, работая на рынке. В день смерти Хендрикса Меркьюри в знак траура и уважения к своему кумиру не вышел на работу. Киоск просуществовал полтора года, и на этом бизнес закончился. Никто этому не удивился. Меркьюри и Тейлор решили посвятить себя музыке.
Так получилось, что группа состояла из двух лагерей: «В одном были Фредди и Роджер, в другом — Брайан и Джон. Хотя Роджер не был „голубым“, они прекрасно ладили с Фредди. Они обычно находились в хвосте самолета, где происходили самые невероятные вещи; Брайан и Джон всегда путешествовали в голове салона.» Мы хорошо поработали вместе, но это было не очень легко. На первых гастролях, когда они были разогревающей группой перед выступлениями «Мот зе Хупл», «Куин» были недовольны той прессой, которую получили. Уже тогда у них был менталитет больших звезд".
Пул стал журналистом и работал в «Рекорд миррор». Он и «Куин» не общались восемь лет после того, как Крис дал отрицательную рецензию на второй альбом группы:
«Мне он не понравился, и они не могли мне этого простить. Только в последние шесть лет они начали снова со мной разговаривать».
Последний раз Пул видел Меркьюри в клубе «Гроучо» на награждении «Куин» британской наградой Lifetime Achievement Award: «Фредди выглядел терпимо, но видно было, что он нездоров».
Глава 11
СПИД: слухи и правда. Благотворительная деятельность.
“Я не собираюсь дожить до старости. Что дальше —
мне неважно. Когда тебе семьдесят — это скучно”.
Холодным февральским утром, когда Фредди Меркьюри появился в телевизионной студии в Уэмбли, чтобы начать работу над видео к своему синглу «Im Going Slightly Mad», съемочная группа была в шоке. От прежнего гладколицего, мускулистого Фредди ничего не осталось. Он более походил на призрак самого себя. Одежда на нем висела, серое лицо было покрыто пятнами.
Ему оставалось жить девять месяцев. Сотрудников студии предупредили, что съемки будут часто прерываться и переноситься, однако слово «СПИД» не было произнесено. Сказали лишь, что у Меркьюри проблема с коленом.
Сам Меркьюри заметил кому-то из съемочной группы: «Я буду время от времени отдыхать, чтобы снизить нагрузку на колено». В его гримерной поставили кровать, а снаружи дежурили два телохранителя.
Съемки продолжались три дня. И хотя по поводу недомогания Фредди больше ничего официально не говорилось, некоторые из присутствовавших знали, что дело не в колене. Один телевизионщик сказал мне: «Многие из моих друзей умерли от СПИДа. Незадолго до смерти они выглядели очень похоже. На Меркьюри было больно смотреть. Вся эта история с коленом была шита белыми нитками. В одной сцене он вставал на колени. Этого не сделать с больным коленом».
Лицо Меркьюри было покрыто толстым слоем грима, а голову покрывал огромный черный парик. Чтобы как-то скрыть худобу, под костюм он надел майку с длинными рукавами. Никто из смотревших видео не удивился бы — группа всегда наряжалась странно, тем более что основной темой песни было сумасшествие.
Пять лет Фредди Меркьюри жил с мыслью, что он болен СПИДом. Заявил об этом публично он только за сутки до смерти. Убедившись, что у него СПИД, Меркьюри стал очень осторожным и поделился этой страшной тайной с некоторыми самыми близкими друзьями.
Это было таким большим секретом, что даже остальные члены группы узнали о болезни только за несколько месяцев до смерти. Брайан Май говорил: «Это было личным делом Фредди. Инстинктивно мы знали — что-то происходит, но об этом не говорилось. Он жил с этим очень долго и сказал нам, когда ему оставалось всего несколько месяцев».
Мэй и Тейлор прервали молчание о болезни Меркьюри, выступив в утренней телевизионной программе. Мэй говорил: "Фредди принял решение сказать о своей болезни. Было бы очень легко изменить посмертный диагноз на пневмонию, и Фредди знал это. Но все же он сказал: «Я должен сделать это. Здесь нечего стесняться, тут нет позора».
Но если фаны Меркьюри узнали о том, что у него СПИД, лишь накануне его смерти, в мире шоу-бизнеса слухи о болезни циркулировали годами. Даже в начале болезни, когда Меркьюри выглядел вполне нормально, мафия шоу-бизнеса чувствовала, что что-то не в порядке. В конце концов певец уподобился Говарду Хьюзу. Он предпочитал не появляться на людях. Это было куда как странно для человека, который не мог прожить без вечеринок!
На высоте сорок тысяч футов Брин Бриденталь и Фредди Меркьюри перекатывались по огромной кровати, хихикая, как школьники, в то время как «Лиза Мари» бороздила воздушные просторы Америки. Группа арендовала «Лизу Мари» — самолет, ранее принадлежавший Элвису, на время гастролей по Штатам, обоснованно полагая: что было хорошо для Короля, должно подойти и Королеве. Фредди, который самым большим грехом считал скуку, был готов к веселью в любых условиях.
«Он меня просто вытащил из невеселых раздумий, бросил на кровать, и мы начали кувыркаться, смеясь, как сумасшедшие, вспоминает Бриденталь. — Он мог заставить тебя забыть все условности и наслаждаться жизнью, как это делают дети».