Страница:
– А этот преторианец упоминал о каких-нибудь их связях с Освободителями? – спросил Катон.
– Упоминал. – Нарцисс перевёл дыхание. – Положение серьёзное. Есть только одна причина, по которой они стремились завладеть этими деньгами. Они собирают деньги, накапливают собственный военный бюджет. И когда у них будет достаточно средств, я уверен, они пустят эти деньги в ход – на подкуп преторианской гвардии, чтобы она поддержала их попытку свергнуть императора.
Наступила небольшая пауза. Макрон осушил свою кружку и налил себе ещё, стараясь при этом выглядеть задумавшимся.
– Всё это очень интересно, но какое отношение это имеет к нам?
– Ну это просто. Мне нужны несколько человек в среде заговорщиков, люди, которым я могу полностью доверять. И я хочу, чтобы ты и Катон вошли в состав преторианской гвардии, внедрились в ряды заговорщиков, выяснили, кто их возглавляет, а потом, в случае необходимости, уничтожили их. Да, и ещё нашли украденные деньги и вернули их по принадлежности.
Макрон пристально посмотрел на него и рассмеялся:
– Простенькая задачка, ничего не скажешь! Но у тебя же, несомненно, имеются агенты, хорошо знакомые со всеми этими штучками в стиле плаща и кинжала, а? Мы-то ведь солдаты, мы не привыкли к таким упражнениям – пырять кого-то ножом в спину. Наверняка у тебя для подобных дел найдётся кое-кто получше, чем мы.
– Ну конечно, у меня имеется небольшая группа людей, на которых я могу положиться. Но для этой работы мне нужны другие, такие, кто может выступать в роли солдата. – Нарцисс помолчал, потом чуть улыбнулся. – Давайте не будем зря тратить время. Вы двое – как раз подходящие для этого парни. Кроме того, я знаю, что вы примете моё предложение. Что вам ещё остаётся?
Центурион помотал головой:
– Это надо быть сумасшедшим, чтобы взяться за такое задание.
– У вас нет другого выбора, принимая во внимание тот факт, что всё, чего вы хотите добиться, в моей власти вам дать. Или, наоборот, не дать, если я сочту нужным. – Он переместил взгляд на Катона: – Разве не так?
Тот неохотно кивнул:
– Он прав, Макрон. Если мы хотим вернуться в армию и если я хочу получить повышение, что ещё нам остаётся?
– Именно так.
– Нет, – ответил Макрон. – Сам подумай, Катон. Мы – солдаты. Мы подготовлены для того, чтобы воевать, сражаться. А вовсе не шпионить, не играть роли каких-то там тайных агентов. Они ж нас в одну секунду раскусят. А я вовсе не собираюсь окончить жизнь с перерезанным горлом, чтоб моё тело утопили в римской Большой Клоаке. Нет, кто угодно, только не я. Не стану я этим заниматься. И ты не станешь, если у тебя осталась хоть капля здравого смысла.
– Это отнюдь не скоропалительное решение, я его принял вовсе не по дороге из Рима сюда. – Нарцисс произнёс это с ледяной настойчивостью. – Я тщательно всё взвесил и обдумал, я уверен, что у вас двоих имеются гораздо более серьёзные шансы преуспеть, чем у моей агентуры. Вы – опытные солдаты, вы без труда вольётесь в ряды преторианцев как свои, тогда как мои люди в этой среде будут выглядеть чужаками и смотреться как собака на заборе. Кроме того, вы практически никому в Риме не известны, а мои люди – сплошь известные лица. Если я попытаюсь использовать кого-то ещё, мне придётся нанимать людей со стороны, не из столицы, людей, в чьих способностях я не до конца уверен и которым не могу доверять полностью, да и вообще не знаю, можно ли им доверять. Всё дело в том, что мы нужны друг другу, что друг без друга нам не обойтись. Если вам удастся довести это дело до конца, то даю вам слово чести, вы оба будете хорошо вознаграждены.
– Не уверен, что на твоё слово можно положиться, – заявил Макрон.
– А каким образом мы будем зачислены в преторианскую гвардию, ты уже придумал? – вмешался Катон. – Твои противники сразу же заподозрят неладное, если в их рядах вдруг объявятся двое командиров, которые тут же начнут задавать всякие неудобные вопросы.
– Конечно. И поэтому вы будете зачислены в преторианцы в качестве рядовых. Двое ветеранов из Второго легиона, только что вернувшиеся из Британии. Ваше назначение в гвардию – награда за доблестную службу и храбрость в боях с варварами. Вполне приемлемая легенда, к тому же вполне соответствует истине, так что вам не придётся слишком уж актёрствовать. Другим будет только ваш ранг. Но это не такая уж сложная задача, сыграете и роль рядовых.
– Легко тебе так говорить, – проворчал центурион. – А что, если мы наткнёмся на такого, с кем были знакомы раньше?
– Это маловероятно. Прошло уже больше трёх лет с тех пор, как вы в последний раз были в Риме, и в тот раз вы снимали жильё в трущобах, в Субуре, потому что сидели на половинном жалованье. В преторианской гвардии вас никто не знает. Кроме кучки моих секретарей, которые, возможно, помнят ваши лица, во дворце вас не может узнать никто.
– А как же насчёт сенатора Семпрония? – спросил Катон. – И Юлии? Если мы столкнёмся с ними, нас сразу разоблачат.
– Я подумал и об этом. – Нарцисс улыбнулся. – Я устроил так, что сенатор получил задание провести ревизию императорских имений в Кампании. Я предложил ему взять с собой и дочь, чтобы она там развлеклась в местном обществе. Задание нетрудное, но займёт немало времени, так что они до весны будут отсутствовать. К каковому сроку, я уверен, вы двое выявите всех изменников и предателей в преторианской гвардии и всех их сообщников в городе.
– Но есть и другие, кто может нас узнать. Сенатор Веспасиан, к примеру.
Нарцисс кивнул.
– Я помню. Веспасиана в этом году избрали одним из консулов, так что он будет занят в сенате.
– Веспасиан стал консулом? – Макрон улыбнулся. – Хорошо ему!
– Я разделяю твою высокую оценку его способностей, однако должен заметить, что возвышение Веспасиана, его избрание консулом вызывает некоторую озабоченность. Он может оказаться более амбициозным политиком, чем я раньше полагал.
– Да ладно тебе! – Макрон покачал головой. – Стоит ли в чём-то подозревать Веспасиана? После всего того, что он сделал для императора! Смотри, если бы не он, тогда, могу смело сказать, кампания в Британии окончилась бы полной катастрофой. А это дело с пиратами? Он всегда служил Клавдию верой и правдой.
– Я знаю. Но моя задача в том, чтобы высматривать любые признаки опасности. Любые признаки чрезмерных амбиций следует изучать самым тщательным образом. Поэтому за Веспасианом тщательно присматривают. – Нарцисс помолчал, потом продолжил: – Нам было бы неосторожно показываться вместе, чтобы кто-то нас видел, поэтому вы будете пересылать свои доклады через одного из моих агентов, Септимия. Помимо меня он будет единственным, кто в курсе наших дел. Вы с ним встретитесь в таверне «Виноградник Диониса», это рядом с Бычьим форумом. Через два дня.
– Как мы его узнаем? – спросил Катон.
Нарцисс снял с мизинца левой руки перстень и протянул его Катону.
– Надень его. У моего агента будет такой же.
Катон поднял перстень повыше, чтобы получше рассмотреть, и увидел, что венчавший его красный камень украшен искусной резьбой: Ромул, сидящий верхом на сфинксе.
– Очень красивый, – сказал он.
– Конечно, вы мне его вернёте, когда он выполнит свою функцию. – Нарцисс оглядел их обоих: – Ещё вопросы будут?
– Всего один. – Макрон наклонился вперёд. – Что с нами будет, если мы отклоним твоё любезное предложение?
Нарцисс уставился на него ледяным взглядом.
– Я ещё не рассматривал такой вариант. По очень простой причине: я не представляю себе, что вы будете настолько глупы, что откажетесь от этого дела.
– Тогда тебе неплохо бы рассмотреть такую возможность. – Макрон откинулся назад и сложил руки на груди. – Поищи других дураков для такой грязной работы. Я хороший солдат. И какие-то возможности и для меня откроются, рано или поздно. Я могу и подождать.
– И сколько ты намерен ждать, интересно? Вряд ли так долго, как я могу задержать тебя в этой гнилой дыре, а?
Макрон помрачнел.
– Чтоб тебе в Тартар провалиться! Вместе со всеми твоими паршивыми и гнусными задумками! – Макрон сжал пальцы в кулаки, и Катон даже испугался, что его друг может вдруг наброситься на императорского советника и в кровь его избить. Та же мысль, видимо, пришла в голову и Нарциссу, который резко дёрнулся назад. Макрон с минуту сверлил его мрачным взглядом, потом резко поднялся с места.
– Катон, пошли чего-нибудь выпьем. В другом месте. Здесь скверно пахнет.
– Нет, – твёрдо ответил Катон. – Нам всё же придётся этим заняться. Я не задержусь в Остии ни единого лишнего дня, если есть возможность отсюда убраться.
Центурион уставился на друга сверху вниз, потом помотал головой:
– Дурак ты, Катон. Эта змея подведёт нас под верную гибель. Да как это мы сумеем выявить этих Освободителей, если агентура императора уже многие годы не в силах это сделать?!
– И тем не менее, я это сделаю. И ты пойдёшь со мной.
– Ха! – Макрон воздел руки. – А я-то думал, что знаю тебя. Я-то думал, что ты умнее. Кажется, я ошибался. Так что сам будешь этим заниматься. Один. Я в этих играх не участвую.
Макрон пошёл к двери, рывком распахнул её и с грохотом захлопнул за собой. Катон с болью в сердце слышал его удаляющиеся шаги. Насчёт опасностей центурион был совершенно прав, да Катон и сам отлично понимал, что у него самого нет почти никакой уверенности в том, что ему удастся до конца выполнить это задание без крутого и надёжного товарища рядом. И в первый раз за много месяцев он почувствовал укол страха. Перспектива в полном одиночестве лицом к лицу встретиться с таинственными врагами императора устрашала.
– Я бы не стал особо волноваться на его счёт, – сказал Нарцисс и захихикал. – Он получил возможность излить на меня свою ярость, и скоро остынет. И вернётся.
– Надеюсь, ты прав.
– Можешь мне поверить, я без труда читаю в душе любого человека, как текст на папирусе. А наш друг Макрон не представляет собой особо трудной задачи, чтобы читать его мысли. Разве я не прав? Ты ж и сам его отлично знаешь.
Катон немного подумал.
– Макрон иной раз способен на странные повороты мысли. Не следует его недооценивать. Но да, конечно, я думаю, что он пойдёт со мной на это дело. Он и впрямь получил возможность покипятиться, а потом поразмыслить о том, что ты можешь устроить ему немало трудностей и неприятностей. Кажется, ты именно это имел в виду.
Тонкие губы Нарцисса искривились в слабой улыбке. Он встал, собираясь уходить, но успел ещё спросить:
– А сам-то ты как считаешь?
– Что ж, это справедливо. Но у меня есть для тебя один совет, если ты хочешь, чтобы наша миссия завершилась успешно. – Катон немного помолчал. – Никогда не называй его своим другом. Во всяком случае, при личном общении.
Глава четвёртая
Был ранний вечер, когда барка подошла к Риму. На поверхности воды Тибра болтался всякий плавучий мусор и отбросы из канализации. Несколько мулов тянули судно бечевой против течения, их погонял тощий и босоногий мальчишка-раб. Время от времени он взмахивал кнутом, поддерживая темп движения. Впереди, над городом висело тяжёлое облако дыма – это его обитатели старались согреться, отбиться от холода зимних месяцев, добавляя дымы от своих разрешённых домашних печек к дымам, исходящим от печей кузнецов, дубильщиков и банщиков, ведущих дела в столице.
Катон наморщил нос – до них как раз долетели жуткие запахи, гонимые сильным восточным ветром над поверхностью воды.
– Что, уже успел забыть, как тут отвратно воняет? – мрачным тоном спросил Макрон, стоявший рядом с ним на носу барки. Они были тут единственными пассажирами. Всё остальное пространство палубы и трюма было заставлено кувшинами оливкового масла из Испании. Барка была так тяжело нагружена, что на палубе, чуть возвышающейся над блестящей поверхностью Тибра, едва ли можно было найти хоть пядь свободного места.
– Да нет же, совсем не так плохо пахнет! – раздался позади них весёлый голос. Оба легионера обернулись и увидели капитана барки, приближавшегося к ним, лавируя между кувшинами. Он был настолько тощ и сухопар, что его кости торчали даже сквозь тунику и толстый плащ. Войлочная шапка напялена на голову, из-под неё выбиваются космы тёмных волос. Он улыбался, обнажая щербатый рот, напоминающий небольшое скопление надгробных камней на кладбище, давно заброшенных и покрытых тёмными пятнами плесени. – Как говорят, к этому очень быстро привыкаешь, стоит лишь немного тут пожить. Я-то, конечно, тут не живу, мы с моим парнем заходим сюда из Остии лишь пять-шесть раз в месяц. – Он жестом указал на своего сына, который стоял у рулевого весла на корме барки, такого же нескладного, как его папаша, и не более десяти лет от роду. – В Остии, конечно, пахнет получше по сравнению с этим, прямо как в парфюмерном ряду рынка.
– И не говори, – сухо буркнул Макрон.
– Точно-точно, – продолжал капитан и кивнул. – Ну а вы, друзья мои, зачем притащились в Рим? Вы солдаты? В отпуске, так? Из провинции прибыли?
Макрон подозрительно прищурился.
– Кто мы такие и какие у нас тут дела, тебя, мой друг, не касается.
Капитан поднял ладони в своего рода защитном жесте, но продолжал улыбаться.
– Я вовсе не хотел вас задеть! И в дела ваши не лезу. Просто вежливо интересуюсь. Из обычного любопытства. Я сразу понял, что вы солдаты, едва вы поднялись ко мне на борт в Остии. Я и сыну так сказал, вон, говорю, солдаты. Это ж сразу видно по тому, как вы держитесь. Ну, вроде как гордо и прямо. Воины! И по шрамам нетрудно догадаться, сразу видно, так я ему и сказал. Так что без обид, господа мои.
– Да мы и не обижаемся, – Катон улыбнулся капитану. – Ты прав, мы из Британии возвращаемся.
– Из Британии? – Капитан почесал щёку. – Кажется, я что-то слыхал… А где это?
– Через пролив от Галлии.
– О да! Точно, вспомнил! Это ведь там несколько лет назад пьянку с дебошами затеяли, когда император устроил себе триумф, да?
– Да.
– А говорят, что кампания там всё продолжается? Сообщали же, что мы их всех завоевали.
– Мы победили и завоевали самые крупные племена. Сейчас армия лишь подчищает оставшиеся территории, – пояснил Катон. Из Британии они уехали почти четыре года назад, и хотя кое-какие сведения о продолжающихся там боях до них доходили, было понятно, что капитану барки известно ещё меньше. Нарцисс обещал прислать Катону подробное сообщение о тамошних делах, присовокупив их к пакету документов об их переводе в преторианскую гвардию и к поддельным рекомендательным письмам от губернатора этой новой провинции. Но это будет потом, когда они войдут в контакт с его человеком в Риме. – Вообще-то мы с моим другом участвовали в самой решающей битве. Мы возглавили атаку нашего легиона и захватили в плен вождя кельтского племени. Вот поэтому мы здесь и оказались. Губернатор провинции рекомендовал нас для перевода в преторианскую гвардию. В качестве награды.
У капитана барки расширились глаза, он в изумлении покачал головой:
– Кто бы мог поверить?! На моей барке! Двое настоящих героев! Погодите, я должен рассказать про вас своему парню! Он всегда твердит, что хочет стать солдатом, когда вырастет. Да и я считаю, что это хорошее дело. Отличная жизнь! И платят хорошо. И заботятся о них. И форма красивая – бабы все оборачиваются, точно-точно. И всё время на свежем воздухе, плюс реальный шанс заработать славу и разжиться трофеями, так ведь? Я правильно думаю?
– О да! – улыбнулся Макрон. – Отличная жизнь. Сплошное веселье. Я тоже так думал, когда записался в солдаты. И вовсе не думал о сражениях с волосатыми варварами в диких, продуваемых ледяными ветрами и сплошь болотистых пустынях. Странное дело, как иногда оборачивается жизнь. – Он подмигнул капитану. – Единственное, что не даёт мне спать по ночам, так это мысль, как потратить все деньги, которые мне заплатили.
– Не обращай на него внимания, – сказал Катон. – Он нынче не с той ноги встал. В буквальном смысле. Вчера целый мех вина вылакал, а когда проснулся, ударился головой о притолоку.
– Очень смешно, – проворчал Макрон. – Были у меня причины нажраться, сам ведь знаешь, не так ли? Очень веские причины, будь они прокляты! И вообще, лучше мне было бы остаться там, где я пребывал раньше.
– Что?! И упустить возможность стать преторианцем?! – воскликнул поражённый капитан.
– Могу тебя уверить, что, если бы я имел возможность уклониться от этого, я бы непременно так и поступил. Точно тебе говорю.
Катон поспешил вмешаться:
– Это у него с похмелья. Ничего, скоро пройдёт. Ему просто нужно немного успокоиться.
– Да уж, это точно! – И капитан барки громко расхохотался. Макрон продолжал стоять с грустным выражением лица. – И всё же я бы на вашем месте уже давно привык к таким штучкам. Видал я, как эти преторианцы надираются в тавернах близ пристаней. Такие пьянки закатывают! Это ж сущее божье наказанье, когда они нажрутся, точно вам говорю! – Он помолчал, нахмурился и добавил: – А потом во все тяжкие пускаются, всех колотят и всё громят, особенно в последнее время.
– Да что ты говоришь? – заинтересованно спросил Катон. – И что, были столкновения?
Капитан кивнул.
– И ещё какие! Все последние месяцы тут неспокойно, особенно после тех дел в Египте в прошлом году. Хлеба поступает всё меньше, цены всё время растут. Толпе это, конечно, ничуть не по нраву, уже несколько складов и лавок разграбили, многих хлеботорговцев избили. Ну и преторианцы начали их бить, ни с чем не считаясь. Больше того, уже и до смерти дело доходило, многих людей положили. – Он подозрительно уставился на них обоих. – Ладно, наверное, так и надо было. Я что хочу сказать, ведь порядок-то в городе должен быть, не так ли?
– Верно, – суровым тоном сказал Макрон.
– Однако нам не стоит тебя задерживать, тебя ведь дела ждут. – Катон кивнул в сторону кормы барки.
– О, не стоит беспокоиться. Мой парень вполне справляется, пока не настанет время причаливать и швартоваться. – Он весело улыбнулся. – Так что не стоит прерывать нашу беседу.
– Да что это за беседа! – фыркнул Макрон. – Иди, займись своими делами.
Капитан удивлённо воззрился на него, явно обиженный, потом повернулся и неспешно направился в сторону кормы.
– Зачем ты так с ним? – вздохнул Катон.
– Что? Да я просто избавился от присутствия этого болтуна. Пока ты не успел растрепать ему обо всех подробностях нашего задания. У него рот с Тибр шириной. Болтает и болтает. Ещё до заката пол-Рима будет знать о нашем приезде.
– Ну и что с того? – Катон посмотрел на корму, где капитан принял рулевое весло у сына и теперь пристально смотрел вперёд. – Что он кому может рассказать? Что привёз двоих легионеров из Остии и что они собираются вступить в ряды преторианской гвардии. Нам это никак не повредит. Наоборот. Если кому-то вздумается проверять нас, он подтвердит эту нашу легенду. И любой, кто станет с ним разговаривать, сразу же поймёт, что это обычный простодушный болван, не способный ни на какие ухищрения и не умеющий кому-либо что-либо вкрутить, навязать какую-то историю, которую ему велели распространять. – Катон помолчал, давая товарищу время переварить услышанное. – Успокойся. И попытайся вести себя и думать не как шпион, иначе перестанешь выглядеть настоящим солдатом. А если такое случится, враги тут же нас расколют.
– Враги? – Макрон надул щёки и презрительно фыркнул. – Что-то ты слишком засуетился. Вот мы с тобой будем притворяться преторианцами, чтобы выследить и укокошить нескольких римских граждан, которые по случайности имеют иные политические взгляды. При этом они деятельно готовят заговор с целью убить императора и всех остальных, кто встанет у них на пути. А между тем на границах империи кишмя кишат настоящие враги, которым, несомненно, больше всего придётся по нраву, если мы набросимся друг на друга. Ты уж прости меня, Катон, может быть, это звучит очень наивно, но не кажется ли тебе, что вся эта история несколько излишне раздута? И что вообще тут слишком много дерьма наворочено, а?
Катон некоторое время молчал, прежде чем ответить.
– Да уж. Дерьма и впрямь изрядно. Но нас-то это не касается. Мы сюда прибыли, чтобы сделать дело. Что бы ты об этом ни думал, оно не слишком отличается от тех заданий, которые мы выполняли в качестве солдат. Мы сюда прибыли, чтобы выследить противника, потом просочиться в его ряды, проникнуть на его позиции и захватить его врасплох. Макрон, солдатам не следует думать о чём-то другом, помимо этого. Нам не нужно рассуждать и спорить о необходимости и целях тех кампаний, в которых мы участвуем во славу Рима. И точно так же обстоит дело с нашим теперешним заданием. Правое это дело или нет, но мы принесли присягу императору, и по этой причине тот, кто решает выступить против императора, является нашим врагом. Кроме того, Риму точно придётся хуже, если на троне будет не Клавдий. Много хуже.
Катон присел на палубу и уставился в сторону огромного пространства берега, сплошь уставленного дворцами, храмами, театрами, рынками, банями, частными домами и переполненными многоквартирными зданиями, покрывавшими холмы, на которых стоит Рим. Унылое выражение исчезло с лица Макрона, и он вдруг засмеялся.
– Что такого смешного ты тут нашёл?
– Да просто подумал тут… Когда мы с тобой только познакомились, именно я был человеком, который всегда точно придерживался буквального смысла полученного задания, а вот ты, наоборот, всегда старался разглядеть обратную его сторону. Клянусь богами, эта твоя манера меня тогда с ума сводила!
– Время меняет человека.
– Я так не думаю. По крайней мере, не в такой степени. Нет, мне кажется, я хорошо тебя понимаю, Катон. Для тебя всё дело в этом повышении, чтобы ты мог заполучить Юлию. Интересно видеть, как человек старается оправдать свои поступки какими-то разумными доводами, тогда как всё дело в его сердечных проблемах.
Катон недовольно уставился на него, злясь на самого себя за то, что позволил себе так открыться. Но потом успокоился. Причина была проста: он и впрямь поразился, когда осознал, что сам уже наполовину уверовал в то, что говорил Макрону. Единственным слабым утешением могло служить лишь то, что Макрон лучше чем кто-либо другой знал и понимал его, так что видел все приводимые им доводы насквозь. Теперь приходится лишь надеяться, что в последующие дни ему удастся хорошо играть свою роль. А если не удастся, его непременно раскроют и убьют.
Барка между тем приближалась к огромным складам на берегу, стоящим у подножия Авентинского холма. Непосредственно перед зданиями складов располагался речной порт, где у причала, тянувшегося вдоль берега Тибра, стояли сотни барок, барж и более мелких судов. Вдали, где река поворачивала к западу, Катон разглядел Сублициев мост, там быстрое и мощное течение воды, бурлящей вокруг деревянных опор моста, препятствовало дальнейшему продвижению торговых судов, приходящих из Остии, вверх по реке. Уже надвигались сумерки, так что многие черты городского пейзажа начинали сливаться в неопределённые серые тени, почти неразличимые издали.
Мулы, тянувшие их барку, достигли места назначения в самом начале причала, и мальчик-раб отвязал от их ярма буксирный канат и передал его конец группе могучих мужиков, которые ждали сигнала начинать швартовку. Капитан барки оставил рулевое весло, а потом они вместе с сыном, подняв с палубы толстые шесты, начали отталкиваться ими от судов, уже пришвартованных к причалу. Некоторые суда были пришвартованы по два и по три в ряд, борт к борту, так что сходни были уложены прямо через их палубы, чтобы можно было разгружать или загружать самое дальнее судно, проходя через смежные. Капитан бросил взгляд вперёд и, убедившись, что там не видно свободного места для причаливания, указал на маленькое судно, одиноко стоявшее у причала немного впереди.
– Вон туда! – приказал он, указывая на него мужикам, уже ухватившимся за буксирный канат.
– Ну, желаю вам успехов на вашем новом месте назначения! – Капитан просиял и подтолкнул к ним своего сына. – Это мой парень. Иди, поприветствуй героев кампании в Британии. Поклонись им.
Мальчик поднял застенчивый взгляд и прошептал слова приветствия, которые заглушили крики и ругательства нескольких групп носильщиков, донёсшиеся с пирса. Катон улыбнулся ему и дружески сжал его плечо.
– Твой отец говорит, что ты хочешь вступить в легион. Ты считаешь, что достаточно силён и крут для этого?
Мальчик быстро замотал головой:
– Пока ещё нет.
– Ничего, я уверен, что скоро станешь таким, как надо. Ты бы видел, каким я был в твоём возрасте! Одна кожа да кости, а теперь сам смотри.
Макрон уставился на него с деланым удивлением на лице, но Катон не обратил на это внимания и продолжал:
– Тренируйся, давай телу нагрузку, и в один прекрасный день станешь настоящим героем, и отец будет гордиться тобой.
– Или же, – пробормотал Макрон себе под нос, – станешь цепным псом какого-нибудь хитроумного интригана, имперского чиновника из вольноотпущенников…
Улыбка капитана несколько увяла.
– Я уже им горжусь, – сказал он.
– Упоминал. – Нарцисс перевёл дыхание. – Положение серьёзное. Есть только одна причина, по которой они стремились завладеть этими деньгами. Они собирают деньги, накапливают собственный военный бюджет. И когда у них будет достаточно средств, я уверен, они пустят эти деньги в ход – на подкуп преторианской гвардии, чтобы она поддержала их попытку свергнуть императора.
Наступила небольшая пауза. Макрон осушил свою кружку и налил себе ещё, стараясь при этом выглядеть задумавшимся.
– Всё это очень интересно, но какое отношение это имеет к нам?
– Ну это просто. Мне нужны несколько человек в среде заговорщиков, люди, которым я могу полностью доверять. И я хочу, чтобы ты и Катон вошли в состав преторианской гвардии, внедрились в ряды заговорщиков, выяснили, кто их возглавляет, а потом, в случае необходимости, уничтожили их. Да, и ещё нашли украденные деньги и вернули их по принадлежности.
Макрон пристально посмотрел на него и рассмеялся:
– Простенькая задачка, ничего не скажешь! Но у тебя же, несомненно, имеются агенты, хорошо знакомые со всеми этими штучками в стиле плаща и кинжала, а? Мы-то ведь солдаты, мы не привыкли к таким упражнениям – пырять кого-то ножом в спину. Наверняка у тебя для подобных дел найдётся кое-кто получше, чем мы.
– Ну конечно, у меня имеется небольшая группа людей, на которых я могу положиться. Но для этой работы мне нужны другие, такие, кто может выступать в роли солдата. – Нарцисс помолчал, потом чуть улыбнулся. – Давайте не будем зря тратить время. Вы двое – как раз подходящие для этого парни. Кроме того, я знаю, что вы примете моё предложение. Что вам ещё остаётся?
Центурион помотал головой:
– Это надо быть сумасшедшим, чтобы взяться за такое задание.
– У вас нет другого выбора, принимая во внимание тот факт, что всё, чего вы хотите добиться, в моей власти вам дать. Или, наоборот, не дать, если я сочту нужным. – Он переместил взгляд на Катона: – Разве не так?
Тот неохотно кивнул:
– Он прав, Макрон. Если мы хотим вернуться в армию и если я хочу получить повышение, что ещё нам остаётся?
– Именно так.
– Нет, – ответил Макрон. – Сам подумай, Катон. Мы – солдаты. Мы подготовлены для того, чтобы воевать, сражаться. А вовсе не шпионить, не играть роли каких-то там тайных агентов. Они ж нас в одну секунду раскусят. А я вовсе не собираюсь окончить жизнь с перерезанным горлом, чтоб моё тело утопили в римской Большой Клоаке. Нет, кто угодно, только не я. Не стану я этим заниматься. И ты не станешь, если у тебя осталась хоть капля здравого смысла.
– Это отнюдь не скоропалительное решение, я его принял вовсе не по дороге из Рима сюда. – Нарцисс произнёс это с ледяной настойчивостью. – Я тщательно всё взвесил и обдумал, я уверен, что у вас двоих имеются гораздо более серьёзные шансы преуспеть, чем у моей агентуры. Вы – опытные солдаты, вы без труда вольётесь в ряды преторианцев как свои, тогда как мои люди в этой среде будут выглядеть чужаками и смотреться как собака на заборе. Кроме того, вы практически никому в Риме не известны, а мои люди – сплошь известные лица. Если я попытаюсь использовать кого-то ещё, мне придётся нанимать людей со стороны, не из столицы, людей, в чьих способностях я не до конца уверен и которым не могу доверять полностью, да и вообще не знаю, можно ли им доверять. Всё дело в том, что мы нужны друг другу, что друг без друга нам не обойтись. Если вам удастся довести это дело до конца, то даю вам слово чести, вы оба будете хорошо вознаграждены.
– Не уверен, что на твоё слово можно положиться, – заявил Макрон.
– А каким образом мы будем зачислены в преторианскую гвардию, ты уже придумал? – вмешался Катон. – Твои противники сразу же заподозрят неладное, если в их рядах вдруг объявятся двое командиров, которые тут же начнут задавать всякие неудобные вопросы.
– Конечно. И поэтому вы будете зачислены в преторианцы в качестве рядовых. Двое ветеранов из Второго легиона, только что вернувшиеся из Британии. Ваше назначение в гвардию – награда за доблестную службу и храбрость в боях с варварами. Вполне приемлемая легенда, к тому же вполне соответствует истине, так что вам не придётся слишком уж актёрствовать. Другим будет только ваш ранг. Но это не такая уж сложная задача, сыграете и роль рядовых.
– Легко тебе так говорить, – проворчал центурион. – А что, если мы наткнёмся на такого, с кем были знакомы раньше?
– Это маловероятно. Прошло уже больше трёх лет с тех пор, как вы в последний раз были в Риме, и в тот раз вы снимали жильё в трущобах, в Субуре, потому что сидели на половинном жалованье. В преторианской гвардии вас никто не знает. Кроме кучки моих секретарей, которые, возможно, помнят ваши лица, во дворце вас не может узнать никто.
– А как же насчёт сенатора Семпрония? – спросил Катон. – И Юлии? Если мы столкнёмся с ними, нас сразу разоблачат.
– Я подумал и об этом. – Нарцисс улыбнулся. – Я устроил так, что сенатор получил задание провести ревизию императорских имений в Кампании. Я предложил ему взять с собой и дочь, чтобы она там развлеклась в местном обществе. Задание нетрудное, но займёт немало времени, так что они до весны будут отсутствовать. К каковому сроку, я уверен, вы двое выявите всех изменников и предателей в преторианской гвардии и всех их сообщников в городе.
– Но есть и другие, кто может нас узнать. Сенатор Веспасиан, к примеру.
Нарцисс кивнул.
– Я помню. Веспасиана в этом году избрали одним из консулов, так что он будет занят в сенате.
– Веспасиан стал консулом? – Макрон улыбнулся. – Хорошо ему!
– Я разделяю твою высокую оценку его способностей, однако должен заметить, что возвышение Веспасиана, его избрание консулом вызывает некоторую озабоченность. Он может оказаться более амбициозным политиком, чем я раньше полагал.
– Да ладно тебе! – Макрон покачал головой. – Стоит ли в чём-то подозревать Веспасиана? После всего того, что он сделал для императора! Смотри, если бы не он, тогда, могу смело сказать, кампания в Британии окончилась бы полной катастрофой. А это дело с пиратами? Он всегда служил Клавдию верой и правдой.
– Я знаю. Но моя задача в том, чтобы высматривать любые признаки опасности. Любые признаки чрезмерных амбиций следует изучать самым тщательным образом. Поэтому за Веспасианом тщательно присматривают. – Нарцисс помолчал, потом продолжил: – Нам было бы неосторожно показываться вместе, чтобы кто-то нас видел, поэтому вы будете пересылать свои доклады через одного из моих агентов, Септимия. Помимо меня он будет единственным, кто в курсе наших дел. Вы с ним встретитесь в таверне «Виноградник Диониса», это рядом с Бычьим форумом. Через два дня.
– Как мы его узнаем? – спросил Катон.
Нарцисс снял с мизинца левой руки перстень и протянул его Катону.
– Надень его. У моего агента будет такой же.
Катон поднял перстень повыше, чтобы получше рассмотреть, и увидел, что венчавший его красный камень украшен искусной резьбой: Ромул, сидящий верхом на сфинксе.
– Очень красивый, – сказал он.
– Конечно, вы мне его вернёте, когда он выполнит свою функцию. – Нарцисс оглядел их обоих: – Ещё вопросы будут?
– Всего один. – Макрон наклонился вперёд. – Что с нами будет, если мы отклоним твоё любезное предложение?
Нарцисс уставился на него ледяным взглядом.
– Я ещё не рассматривал такой вариант. По очень простой причине: я не представляю себе, что вы будете настолько глупы, что откажетесь от этого дела.
– Тогда тебе неплохо бы рассмотреть такую возможность. – Макрон откинулся назад и сложил руки на груди. – Поищи других дураков для такой грязной работы. Я хороший солдат. И какие-то возможности и для меня откроются, рано или поздно. Я могу и подождать.
– И сколько ты намерен ждать, интересно? Вряд ли так долго, как я могу задержать тебя в этой гнилой дыре, а?
Макрон помрачнел.
– Чтоб тебе в Тартар провалиться! Вместе со всеми твоими паршивыми и гнусными задумками! – Макрон сжал пальцы в кулаки, и Катон даже испугался, что его друг может вдруг наброситься на императорского советника и в кровь его избить. Та же мысль, видимо, пришла в голову и Нарциссу, который резко дёрнулся назад. Макрон с минуту сверлил его мрачным взглядом, потом резко поднялся с места.
– Катон, пошли чего-нибудь выпьем. В другом месте. Здесь скверно пахнет.
– Нет, – твёрдо ответил Катон. – Нам всё же придётся этим заняться. Я не задержусь в Остии ни единого лишнего дня, если есть возможность отсюда убраться.
Центурион уставился на друга сверху вниз, потом помотал головой:
– Дурак ты, Катон. Эта змея подведёт нас под верную гибель. Да как это мы сумеем выявить этих Освободителей, если агентура императора уже многие годы не в силах это сделать?!
– И тем не менее, я это сделаю. И ты пойдёшь со мной.
– Ха! – Макрон воздел руки. – А я-то думал, что знаю тебя. Я-то думал, что ты умнее. Кажется, я ошибался. Так что сам будешь этим заниматься. Один. Я в этих играх не участвую.
Макрон пошёл к двери, рывком распахнул её и с грохотом захлопнул за собой. Катон с болью в сердце слышал его удаляющиеся шаги. Насчёт опасностей центурион был совершенно прав, да Катон и сам отлично понимал, что у него самого нет почти никакой уверенности в том, что ему удастся до конца выполнить это задание без крутого и надёжного товарища рядом. И в первый раз за много месяцев он почувствовал укол страха. Перспектива в полном одиночестве лицом к лицу встретиться с таинственными врагами императора устрашала.
– Я бы не стал особо волноваться на его счёт, – сказал Нарцисс и захихикал. – Он получил возможность излить на меня свою ярость, и скоро остынет. И вернётся.
– Надеюсь, ты прав.
– Можешь мне поверить, я без труда читаю в душе любого человека, как текст на папирусе. А наш друг Макрон не представляет собой особо трудной задачи, чтобы читать его мысли. Разве я не прав? Ты ж и сам его отлично знаешь.
Катон немного подумал.
– Макрон иной раз способен на странные повороты мысли. Не следует его недооценивать. Но да, конечно, я думаю, что он пойдёт со мной на это дело. Он и впрямь получил возможность покипятиться, а потом поразмыслить о том, что ты можешь устроить ему немало трудностей и неприятностей. Кажется, ты именно это имел в виду.
Тонкие губы Нарцисса искривились в слабой улыбке. Он встал, собираясь уходить, но успел ещё спросить:
– А сам-то ты как считаешь?
– Что ж, это справедливо. Но у меня есть для тебя один совет, если ты хочешь, чтобы наша миссия завершилась успешно. – Катон немного помолчал. – Никогда не называй его своим другом. Во всяком случае, при личном общении.
Глава четвёртая
Катон наморщил нос – до них как раз долетели жуткие запахи, гонимые сильным восточным ветром над поверхностью воды.
– Что, уже успел забыть, как тут отвратно воняет? – мрачным тоном спросил Макрон, стоявший рядом с ним на носу барки. Они были тут единственными пассажирами. Всё остальное пространство палубы и трюма было заставлено кувшинами оливкового масла из Испании. Барка была так тяжело нагружена, что на палубе, чуть возвышающейся над блестящей поверхностью Тибра, едва ли можно было найти хоть пядь свободного места.
– Да нет же, совсем не так плохо пахнет! – раздался позади них весёлый голос. Оба легионера обернулись и увидели капитана барки, приближавшегося к ним, лавируя между кувшинами. Он был настолько тощ и сухопар, что его кости торчали даже сквозь тунику и толстый плащ. Войлочная шапка напялена на голову, из-под неё выбиваются космы тёмных волос. Он улыбался, обнажая щербатый рот, напоминающий небольшое скопление надгробных камней на кладбище, давно заброшенных и покрытых тёмными пятнами плесени. – Как говорят, к этому очень быстро привыкаешь, стоит лишь немного тут пожить. Я-то, конечно, тут не живу, мы с моим парнем заходим сюда из Остии лишь пять-шесть раз в месяц. – Он жестом указал на своего сына, который стоял у рулевого весла на корме барки, такого же нескладного, как его папаша, и не более десяти лет от роду. – В Остии, конечно, пахнет получше по сравнению с этим, прямо как в парфюмерном ряду рынка.
– И не говори, – сухо буркнул Макрон.
– Точно-точно, – продолжал капитан и кивнул. – Ну а вы, друзья мои, зачем притащились в Рим? Вы солдаты? В отпуске, так? Из провинции прибыли?
Макрон подозрительно прищурился.
– Кто мы такие и какие у нас тут дела, тебя, мой друг, не касается.
Капитан поднял ладони в своего рода защитном жесте, но продолжал улыбаться.
– Я вовсе не хотел вас задеть! И в дела ваши не лезу. Просто вежливо интересуюсь. Из обычного любопытства. Я сразу понял, что вы солдаты, едва вы поднялись ко мне на борт в Остии. Я и сыну так сказал, вон, говорю, солдаты. Это ж сразу видно по тому, как вы держитесь. Ну, вроде как гордо и прямо. Воины! И по шрамам нетрудно догадаться, сразу видно, так я ему и сказал. Так что без обид, господа мои.
– Да мы и не обижаемся, – Катон улыбнулся капитану. – Ты прав, мы из Британии возвращаемся.
– Из Британии? – Капитан почесал щёку. – Кажется, я что-то слыхал… А где это?
– Через пролив от Галлии.
– О да! Точно, вспомнил! Это ведь там несколько лет назад пьянку с дебошами затеяли, когда император устроил себе триумф, да?
– Да.
– А говорят, что кампания там всё продолжается? Сообщали же, что мы их всех завоевали.
– Мы победили и завоевали самые крупные племена. Сейчас армия лишь подчищает оставшиеся территории, – пояснил Катон. Из Британии они уехали почти четыре года назад, и хотя кое-какие сведения о продолжающихся там боях до них доходили, было понятно, что капитану барки известно ещё меньше. Нарцисс обещал прислать Катону подробное сообщение о тамошних делах, присовокупив их к пакету документов об их переводе в преторианскую гвардию и к поддельным рекомендательным письмам от губернатора этой новой провинции. Но это будет потом, когда они войдут в контакт с его человеком в Риме. – Вообще-то мы с моим другом участвовали в самой решающей битве. Мы возглавили атаку нашего легиона и захватили в плен вождя кельтского племени. Вот поэтому мы здесь и оказались. Губернатор провинции рекомендовал нас для перевода в преторианскую гвардию. В качестве награды.
У капитана барки расширились глаза, он в изумлении покачал головой:
– Кто бы мог поверить?! На моей барке! Двое настоящих героев! Погодите, я должен рассказать про вас своему парню! Он всегда твердит, что хочет стать солдатом, когда вырастет. Да и я считаю, что это хорошее дело. Отличная жизнь! И платят хорошо. И заботятся о них. И форма красивая – бабы все оборачиваются, точно-точно. И всё время на свежем воздухе, плюс реальный шанс заработать славу и разжиться трофеями, так ведь? Я правильно думаю?
– О да! – улыбнулся Макрон. – Отличная жизнь. Сплошное веселье. Я тоже так думал, когда записался в солдаты. И вовсе не думал о сражениях с волосатыми варварами в диких, продуваемых ледяными ветрами и сплошь болотистых пустынях. Странное дело, как иногда оборачивается жизнь. – Он подмигнул капитану. – Единственное, что не даёт мне спать по ночам, так это мысль, как потратить все деньги, которые мне заплатили.
– Не обращай на него внимания, – сказал Катон. – Он нынче не с той ноги встал. В буквальном смысле. Вчера целый мех вина вылакал, а когда проснулся, ударился головой о притолоку.
– Очень смешно, – проворчал Макрон. – Были у меня причины нажраться, сам ведь знаешь, не так ли? Очень веские причины, будь они прокляты! И вообще, лучше мне было бы остаться там, где я пребывал раньше.
– Что?! И упустить возможность стать преторианцем?! – воскликнул поражённый капитан.
– Могу тебя уверить, что, если бы я имел возможность уклониться от этого, я бы непременно так и поступил. Точно тебе говорю.
Катон поспешил вмешаться:
– Это у него с похмелья. Ничего, скоро пройдёт. Ему просто нужно немного успокоиться.
– Да уж, это точно! – И капитан барки громко расхохотался. Макрон продолжал стоять с грустным выражением лица. – И всё же я бы на вашем месте уже давно привык к таким штучкам. Видал я, как эти преторианцы надираются в тавернах близ пристаней. Такие пьянки закатывают! Это ж сущее божье наказанье, когда они нажрутся, точно вам говорю! – Он помолчал, нахмурился и добавил: – А потом во все тяжкие пускаются, всех колотят и всё громят, особенно в последнее время.
– Да что ты говоришь? – заинтересованно спросил Катон. – И что, были столкновения?
Капитан кивнул.
– И ещё какие! Все последние месяцы тут неспокойно, особенно после тех дел в Египте в прошлом году. Хлеба поступает всё меньше, цены всё время растут. Толпе это, конечно, ничуть не по нраву, уже несколько складов и лавок разграбили, многих хлеботорговцев избили. Ну и преторианцы начали их бить, ни с чем не считаясь. Больше того, уже и до смерти дело доходило, многих людей положили. – Он подозрительно уставился на них обоих. – Ладно, наверное, так и надо было. Я что хочу сказать, ведь порядок-то в городе должен быть, не так ли?
– Верно, – суровым тоном сказал Макрон.
– Однако нам не стоит тебя задерживать, тебя ведь дела ждут. – Катон кивнул в сторону кормы барки.
– О, не стоит беспокоиться. Мой парень вполне справляется, пока не настанет время причаливать и швартоваться. – Он весело улыбнулся. – Так что не стоит прерывать нашу беседу.
– Да что это за беседа! – фыркнул Макрон. – Иди, займись своими делами.
Капитан удивлённо воззрился на него, явно обиженный, потом повернулся и неспешно направился в сторону кормы.
– Зачем ты так с ним? – вздохнул Катон.
– Что? Да я просто избавился от присутствия этого болтуна. Пока ты не успел растрепать ему обо всех подробностях нашего задания. У него рот с Тибр шириной. Болтает и болтает. Ещё до заката пол-Рима будет знать о нашем приезде.
– Ну и что с того? – Катон посмотрел на корму, где капитан принял рулевое весло у сына и теперь пристально смотрел вперёд. – Что он кому может рассказать? Что привёз двоих легионеров из Остии и что они собираются вступить в ряды преторианской гвардии. Нам это никак не повредит. Наоборот. Если кому-то вздумается проверять нас, он подтвердит эту нашу легенду. И любой, кто станет с ним разговаривать, сразу же поймёт, что это обычный простодушный болван, не способный ни на какие ухищрения и не умеющий кому-либо что-либо вкрутить, навязать какую-то историю, которую ему велели распространять. – Катон помолчал, давая товарищу время переварить услышанное. – Успокойся. И попытайся вести себя и думать не как шпион, иначе перестанешь выглядеть настоящим солдатом. А если такое случится, враги тут же нас расколют.
– Враги? – Макрон надул щёки и презрительно фыркнул. – Что-то ты слишком засуетился. Вот мы с тобой будем притворяться преторианцами, чтобы выследить и укокошить нескольких римских граждан, которые по случайности имеют иные политические взгляды. При этом они деятельно готовят заговор с целью убить императора и всех остальных, кто встанет у них на пути. А между тем на границах империи кишмя кишат настоящие враги, которым, несомненно, больше всего придётся по нраву, если мы набросимся друг на друга. Ты уж прости меня, Катон, может быть, это звучит очень наивно, но не кажется ли тебе, что вся эта история несколько излишне раздута? И что вообще тут слишком много дерьма наворочено, а?
Катон некоторое время молчал, прежде чем ответить.
– Да уж. Дерьма и впрямь изрядно. Но нас-то это не касается. Мы сюда прибыли, чтобы сделать дело. Что бы ты об этом ни думал, оно не слишком отличается от тех заданий, которые мы выполняли в качестве солдат. Мы сюда прибыли, чтобы выследить противника, потом просочиться в его ряды, проникнуть на его позиции и захватить его врасплох. Макрон, солдатам не следует думать о чём-то другом, помимо этого. Нам не нужно рассуждать и спорить о необходимости и целях тех кампаний, в которых мы участвуем во славу Рима. И точно так же обстоит дело с нашим теперешним заданием. Правое это дело или нет, но мы принесли присягу императору, и по этой причине тот, кто решает выступить против императора, является нашим врагом. Кроме того, Риму точно придётся хуже, если на троне будет не Клавдий. Много хуже.
Катон присел на палубу и уставился в сторону огромного пространства берега, сплошь уставленного дворцами, храмами, театрами, рынками, банями, частными домами и переполненными многоквартирными зданиями, покрывавшими холмы, на которых стоит Рим. Унылое выражение исчезло с лица Макрона, и он вдруг засмеялся.
– Что такого смешного ты тут нашёл?
– Да просто подумал тут… Когда мы с тобой только познакомились, именно я был человеком, который всегда точно придерживался буквального смысла полученного задания, а вот ты, наоборот, всегда старался разглядеть обратную его сторону. Клянусь богами, эта твоя манера меня тогда с ума сводила!
– Время меняет человека.
– Я так не думаю. По крайней мере, не в такой степени. Нет, мне кажется, я хорошо тебя понимаю, Катон. Для тебя всё дело в этом повышении, чтобы ты мог заполучить Юлию. Интересно видеть, как человек старается оправдать свои поступки какими-то разумными доводами, тогда как всё дело в его сердечных проблемах.
Катон недовольно уставился на него, злясь на самого себя за то, что позволил себе так открыться. Но потом успокоился. Причина была проста: он и впрямь поразился, когда осознал, что сам уже наполовину уверовал в то, что говорил Макрону. Единственным слабым утешением могло служить лишь то, что Макрон лучше чем кто-либо другой знал и понимал его, так что видел все приводимые им доводы насквозь. Теперь приходится лишь надеяться, что в последующие дни ему удастся хорошо играть свою роль. А если не удастся, его непременно раскроют и убьют.
Барка между тем приближалась к огромным складам на берегу, стоящим у подножия Авентинского холма. Непосредственно перед зданиями складов располагался речной порт, где у причала, тянувшегося вдоль берега Тибра, стояли сотни барок, барж и более мелких судов. Вдали, где река поворачивала к западу, Катон разглядел Сублициев мост, там быстрое и мощное течение воды, бурлящей вокруг деревянных опор моста, препятствовало дальнейшему продвижению торговых судов, приходящих из Остии, вверх по реке. Уже надвигались сумерки, так что многие черты городского пейзажа начинали сливаться в неопределённые серые тени, почти неразличимые издали.
Мулы, тянувшие их барку, достигли места назначения в самом начале причала, и мальчик-раб отвязал от их ярма буксирный канат и передал его конец группе могучих мужиков, которые ждали сигнала начинать швартовку. Капитан барки оставил рулевое весло, а потом они вместе с сыном, подняв с палубы толстые шесты, начали отталкиваться ими от судов, уже пришвартованных к причалу. Некоторые суда были пришвартованы по два и по три в ряд, борт к борту, так что сходни были уложены прямо через их палубы, чтобы можно было разгружать или загружать самое дальнее судно, проходя через смежные. Капитан бросил взгляд вперёд и, убедившись, что там не видно свободного места для причаливания, указал на маленькое судно, одиноко стоявшее у причала немного впереди.
– Вон туда! – приказал он, указывая на него мужикам, уже ухватившимся за буксирный канат.
– Ну, желаю вам успехов на вашем новом месте назначения! – Капитан просиял и подтолкнул к ним своего сына. – Это мой парень. Иди, поприветствуй героев кампании в Британии. Поклонись им.
Мальчик поднял застенчивый взгляд и прошептал слова приветствия, которые заглушили крики и ругательства нескольких групп носильщиков, донёсшиеся с пирса. Катон улыбнулся ему и дружески сжал его плечо.
– Твой отец говорит, что ты хочешь вступить в легион. Ты считаешь, что достаточно силён и крут для этого?
Мальчик быстро замотал головой:
– Пока ещё нет.
– Ничего, я уверен, что скоро станешь таким, как надо. Ты бы видел, каким я был в твоём возрасте! Одна кожа да кости, а теперь сам смотри.
Макрон уставился на него с деланым удивлением на лице, но Катон не обратил на это внимания и продолжал:
– Тренируйся, давай телу нагрузку, и в один прекрасный день станешь настоящим героем, и отец будет гордиться тобой.
– Или же, – пробормотал Макрон себе под нос, – станешь цепным псом какого-нибудь хитроумного интригана, имперского чиновника из вольноотпущенников…
Улыбка капитана несколько увяла.
– Я уже им горжусь, – сказал он.