Страница:
- Уже сейчас не каждый способен достучаться до небес и отдать приказ ветру. Разве что неосознанно, как этот мальчишка, упивающийся властью над покорной челядью и не представляющий, что его могут ослушаться какие-то там передвижения воздушных масс. Пройдёт ещё немного времени, и всё спишут на "слепую стихию", на которую не стоит и полагаться. Гораздо удобнее посадить дюжину гребцов и получить всё тот же желаемый результат, в дальнейшем во многом усовершенствованный и гипертрофированный. Тенденция! Магия исчезает...
- Послушай, у тебя паранойя, или как? Дух-шизофреник - мыслимое ли это дело?! Магия у него, видите ли, растворяется! Да плевал я на неё, любезнейший! А не приходило ли в твою, м-м... э-э-э..., другими словами башку твою тесовую, что она претерпевает изменения? От тупого желания к осознанной вере, от ритуального подражания желаемому к точному знанию методов и реальной оценке возможностей?
Хороша же медитация получается - вот уже и оскорбили... Да, с этим киновиархом нужно быть настороже.
- На всё воля Господа, - пускаю я в ход сей неоспоримый аргумент.
- То-то же, - глубокомысленно замечает владыко, - это и всё, что может представить твой сатанинский вертеп?
- Ну, положим, это никакой не сатанинский и, уж тем более, не вертеп, с видом оскорблённой добродетели я проворно демонстрирую лёгкую обиду, - а всего лишь ваше собственное молитвенное упоение, медитация, визионарий духа...
- Экие же словеса удумал, нечистый! Визионарий! Ладно, подавай сюда, что там ещё есть у тебя?
- Грядущее! - торжественно объявляю я.
Подают грядущее.
То есть, как же его, собственно-то, подают? А вот так и подают выпихивают на арену некоего, трепещущего и упирающегося всеми своими опорно-двигательными органами, субъекта двое чертенят в подрясниках и с папиросами в зубах. И вот, его - ни живого, ни мёртвого -настигает неумолимый луч юпитера, всё больше и больше отвоёвывая у тьмы некое обиходное предопределение в штанах и лаковых штиблетах на босу ногу. Оно подано и грядёт. Причём, как-то странно: неестественно задирая колени и асимметрично повиливая задом - по всей видимости, не имея чёткого замысла в развитии текущего сюжета. Впрочем, это не может длиться вечно, в конце концов, что-то всё-таки проясняется, и что же мы видим?
"Грядущее".
Типовое креатив-бюро будущего. В самом что ни на есть прямейшем обывательском смысле: оно занимается его разработкой, если хотите дизайном. Проектировщик грядущего - мелкий бес со смышлёной рожицей и хроническим геморроем от тысячелетнего просиживания, пардон, портков, редкая умница и крепкий профессионал в своём ремесле - с молниеносной быстротой клацает копытцем по прижившейся у него ещё со времён наивной индустриализации клавиатуре, смачно покрывая лепестками формируемый личный иггрдасиль10 заказчика, витающего где-то неподалёку и всё норовящего выглянуть из-за плеча маэстро. Сиюминутные, некогда еле уловимые знамения на пути - теперь яркие и контрастные пиктограммы на рабочем столе дизайнера, они достоверны, самодостаточны и надёжны как инструмент первой необходимости, который всегда под рукой.
Будущее совершенно. Кто сказал: прекрасно? Ну и что с того, что просчитать можно решительно всё - от этого красоты не прибавится, сколько ни пичкай ты алгоритм архетипами "золотого сечения"11 - повсюду находятся свои острозубые кролики Фибоначчи12, повально изгрызающие первоначальный замысел и нивелируя божественное к мирскому, вечное к минутному, провиденциальное к произвольному. Divine interventions13 ограничиваются лишь постановкой задачи, иррациональные решения которой лежат вне исследуемого плана. Сумбурное дерево сефирот14 даёт несколько неприличный своему высокому статусу цвет, ни одна из на самом деле уважающих себя пчел не позарится на такое. А не на самом? Полно-те, ведь за дело принялся настоящий дока, хотя и порядочный маргинал по... смерти, откровенно говоря.
Все ли факторы учтены? Довольно ли киновари варится в тигле для приготовления требуемой тинктуры? Каждый ли корешок дал всходы? Нет ли пропущенных неучтённых ветвей от соседних древ жизни и от Всецелого? Будем надеяться, что так.
Ну что же - с Богом?..
Время пущено. Прошедшее, nigredo - творение в чёрном - покорно отмирает, не доставляя особых хлопот своему зооморфному дизайнеру, нервически теребящему раскрасневшееся рыльце. Инициатическая смерть случается "на ура", передавая черёд слизистой мокроте отстойника настоящего, имеющего наглость гордо именоваться не по-иному, как "опус в белом", серебряная пудра или эликсир жизни, хотя, положа руку на сердце (или хотя бы на его наиболее вероятное местоположение), его впору бы называть "опус в сером", грязно-зелёном или же сумеречно-фиолетовом. По всей видимости - это возрождение, если ещё и не сам Феникс, то уже и не его труп, ибо керосином попахивает, и преизрядно. Но вот - спичка зажжена, и крылатую тушку (у мастера прослеживается явная склонность ко всем био- делам) охватывает красно-голубое пламя. Грядущее, rubedo - "опус в красном", золотая магнезия или философский камень - обнаруживаются в кучке пепла, среди аммиака и птичьего помёта.
Заказчик остаётся до крайности довольным и впечатлённым продемонстрированным ему арт-хэппенингом и инсталляцией его собственной стези - прогноза наиболее благоприятного развития жизненного пути в этих далеко не райских кущах. Но и, надо признаться, не геенне огненной. Вполне приличное посмертие для преуспевающего и успешного в аккумуляции благодати духа.
Это всё.
- Всё? Как всё? - встрепенулся Андрей.
- Так - всё. На этом - конец инсталляции, - непреклонен я.
- Позвольте, а как же быть с Фениксом? Неужели же только помёт и пепел? Пепел и помёт?!
- Довольно. Лавочка прикрывается - страж я всё же, иль не страж?
- Лакей ты бесов, а не страж...
- Пусть так, - снисхожу я, - но безобразничать на подведомственной мне территории не дозволю! Да, кстати, о главном...
- Разгласитель?
- Он самый, в душу его язви... - сознаюсь я, не переставая настораживаться и восхищаться проницательностью реципиента, не даром же мне его рекомендовали в самых высоких инстанциях.
- Ну, валяй... Стал бы ты за так вот тут мне распинаться, ищейка первостатейная...
- Покорнейше благодарю! Не "ищейка", как вы изволили выразиться, а работник сыска, да будет вам известно.
- Известно уж... Не первую жизнь мне по судьбинушке рыщешь.
- Так вот. Тем паче, что известно. Разгласитель сей...
- Прости, что перебью, - на Андрея накатил вдруг приступ вежливости, свойственный всем осведомителям в предвкушении добычи, - а что же он такого-то поразгласил? Неужто Бога?
- О том и речь. Будут тебе его письмена вскорости. Одолей. Отринь. Превозмоги разглашённое. Улучшь. Проповедуй. Учи...
- И будет тебе того довольно?
- Следуй знамениям, Бог даст - свидимся.
- А мне-то что с того? - возопил прагматичный киновиарх, - Выгореции-то какая выгода?
- Будет тебе выгода, - нахмурился я, - утроба твоя ненасытная. Отстоишь ты свою Выгорецию перед лицом царя мира сего. Твоего, то бишь. Будет тебе испытание, будет тебе и ответ. А за сим, позвольте-с откланяться...
Я перестаю быть. Сферы расходятся с характерным чмоканием, подобным тому, как фаллос покидает вагину. Перформанс окончен, и граница снова возвращается под замок.
Сани братьев выехали на наезженный наст, ещё мгновение и они поравняются с тем местом, откуда сегодня уже вернулся Семён. Но теперь мир вновь перешёл под юрисдикцию его брата. И желает ли Семён себе в этом признаться или нет, но так ему гораздо спокойней и тише. Именно так спокойней и тише.
Андрей приоткрыл глаза и увидел то, чего никогда не боялся видеть свою стопроцентную всамделишность, свою единственную и истинную юдоль - на редкость крепкую иллюзию, и, если уж она такова, чинно воздал ей и её Иллюзионисту должное в виде традиционного раскольничьего двуперстного креста. Увядает магия или нет, а здесь без этого никуда - мир всё ещё слушается и когда-никогда, но повинуется. Символическое изъявление воли не проходит даром - и вот уже братья у объекта своей охоты - трёх ещё свежих трупов и рыскающей где-то в окрестностях смерти.
Могилку соорудили одну на всех. В стороне от дороги, аккурат меж двух запорошенных елей. Артефакт тоже не замедлил с обнаружением себя: рядом с опрокинутыми стрелецкими санями, забрызганный кровью и наполовину укрытый снегом, лежал заплечный мешок одного из убиенных, а в нём - писаная от неизвестной руки книга, озаглавленная как "Великая и предивная наука". Погнушались наукой разбойнички. Но уж братья-то подберут, прочтут и изучат. И долго ещё будут ходить воевать смерть в Выгорецких окрестностях, заунывно бряцая похоронными инструментами за неимением иного оружия.
в) Неофитово разглагольство
и запрет на прикуп.
Да и жизнь, как известно, не стоит на месте. Выгореция выросла, отстроилась и похорошела по прошествии всего лишь какого-то десятка витков, превратившись де-факто в маленькую раскольничью республику на Севере державы некогда юного и порывистого царя, нынче же - заматеревшего императора, погрязшего в войнах и в агрессивных, доселе невиданных реформах, как будто дряблая пышнотелая гидра прогресса получила, наконец, весомый удар шпорой и вздыбилась на манер арабского скакуна. А мир отринул от себя ещё какой-то кусочек магии, безакцептно уступив его с одной стороны вере, с другой технологии. Однако, и того, что осталось, оказалось предостаточно для строительства, к примеру, женского монастыря на Лексе-реке, торговле с самой новоявленной северной столицей и теоретического обоснования киновиархом основ мироздания относительно веры и идей, почерпнутых из книги, обнаруженной среди пожиток похороненного под елью стрельца. Убийцы таки сумели отстоять своё никому не нужное инкогнито - рыскать по лесу с рогатиной наперевес - это уже совсем не моя епархия, мы действуем тоньше и, я бы даже сказал, не в пример эстетичней.
Вот - Разгласитель, сыск которого доставил мне истинное наслаждение. На вопрос, тянул ли его кто за язык, теперь я могу уже вполне ответственно заявить - тянул. Более того - рвал калёными щипцами. Да, собственно, киновиарх-то наш и тянул. Заморского бедолагу, что всё-таки потрудился не жить и умер витков за полтыщи до него самого, оставив потомкам такие лабиринты мысли и пазлы идей, как чудом дошедшая до Выги его "великая и предивная" 'Ars Magna' - одно из первых поползновений до срока оживившейся реальности на механизацию духа. Пожалуй, стоит развеять очередное чудо, которое таковым вовсе не является - время в данном случае не имеет ни малейшего значения, ибо киновиарх по отношению к таинственному Разгласителю - не более следствие, чем тот - причина. Великое будущее, великая светлая цель и составляет смысл существования прошедшего, а Андрей Денисов - фигура, куда уж более светлей! Валовая масса благодати чего только стоит. Как бы там ни было, но для привлечения прошлого - впору. Пусть щипцами. Я к этому не причастен, ни-ни, ни в коем разе, я только знак... Я только грань Всеобщего, ребро вечноменяющегося закона, поддерживающее спину тому ловкачу, что сумел прочувствовать его изменения и принять наиболее удобную позу. А уж далее - куда кривая вынесет, а она-то вынесет, всенепременно.
Что было бы, если никонианский Синод не озаботился бы столь вольготно обустроившимися на Выге раскольниками и не уполномочил бы своего верного пса - иеромонаха Неофита - возложить на Выгорецких отцов интеллектуальный оброк в виде ответов на 106 вопросов, касающихся богословского обоснования справедливости старообрядческого беспоповского толка? Нашлись бы те 105 свидетельств в защиту двуперстия, подтверждённые свидетельствами из древних книг? Надо полагать, история, как минимум, недосчиталась бы уже упоминавшихся выше "Поморских ответов" братьев Денисовых, а что сталось бы с самой Выгорецией? Приходится констатировать, что подрывная деятельность Разгласителя оказалась на руку директору маленького затерянного в лесах мирка ледяной свежести, хвойной ясности ума и каменной крепости веры.
Дух - един, но есть и нюансы, всевозможные сочетания которых дают общую картину Всецелого. Стало быть, их следует сложить и перебрать. Системный анализ реальности на предмет её модернизации и приспособления под себя. Соборная душа предполагает элемент сбора сопутствующих частей. Безоговорочное условие, при котором процесс "идёт", - вера. Нет ничего проще, чем поверить в ликвидность драгоценного металла, а вот поди ж ты уверуй в высокодоходность свинца и будет тебе золото, но вряд ли тебе оно пригодится, так как ты и сам станешь им. И если ты только того пожелаешь, то сможешь отлить свой сияющий нимб. Элементарная истина, известная и без всякого разглашения. Всё же лучше, когда вещи названы своими именами, разложены по полочкам и пригвождены каждая к своему смыслу. Разглашение есть ритуальный акт такого пригвождения, жёсткая и остающаяся ещё на кое-то время быть эмоция, желание, намерение, манифестация - астральная сущность, подобная тому, как в воздухе повисает звенящий звук удара молотка по шляпке гвоздя, а при наилучшем исходе - вылетает искра или остаётся вмятина. По сути, сам процесс письма, как закрепления за символами какого-то значения и создания из них некоего смыслового объекта в значительной мере уже и сам по себе является глубоко магическим ритуалом с вполне прозрачным механизмом действия. И будь то перо и чернила, печатная машинка или клавиатура - всё это так и останется лишь жалкими имитациями способа инициатического письма одновременного написания Богом своего супертекста и реализации потенциальности заложенной в него.
Что и говорить, а разглашённое сгодилось. И не только для того чтобы на учинённом Неофитом разглагольстве с честью дать ответы на якобы предъявленные возобличения. Да и славное вышло разглагольство! Процесс, однозначно, пошёл, и в обугленных сердцах Выгорецких депутатов, представших однажды в серое осеннее утро перед сердитым, в особенности - на собственную долю, Неофитом, задавшую ему очередную трёпку, осело немало карат золотого песка того самого свойства, что обычно обретается в тиглях и ретортах.
То было последнее моё прижизненное свидание с киновиархом Денисовым, когда в Выговской пустыни чествовали с триумфом вернувшихся с разглагольствования из Петровских заводов Андреева келейника Мануила Петрова и иконника Ивана Матвеева.
Как встречают отстоявших свою веру раскольников перед лицом врага в честном и правом интеллектуальном поединке? Да точно так же, как и всегда благоговейно и сдержанно. Испив с дороги чаю, депутаты расположились в келье киновиарха и, степенно поглаживая бороды, держали ответ перед своим общежитским большаком.
- Выдюжили, братцы, не посрамили благочестия нашего древлего! - ликовал киновиарх.
- Так, владыко, - угрюмо ответствовал Мануил - крепкий рябой мужик, в душе которого алхимические кошки уже вовсю скребли своими золотыми коготочками, - Вашими молитвами и разумением.
- Истинно, владыко, - подтвердил Иван - ещё совсем молодой парень с тонкими чертами лица, тоже принявший изрядную долю золотой пыльцы в Гайморовы пазухи15 - указывая на внушительную стопку бумаг "Ответов" Андрея и Семёна, - без них нам не сдюжить было б с этим мытарем...
- Я слышал, братья, уж больно лютовал Неофит? - энергично пустился в расспросы большак.
Но не тут-то было!
Так и есть. Я подсаживаюсь ему на плечо, и что-то жарко шепчу в вожделенный обитаемый киновиарший орган слуха:
- Так и есть!
Реальность кельи, а также всех находящихся в ней, стремительно уходит на второй план, и даже тельце самого владыки как будто бы замирает, осенним ночным заморозком сковывая важнейшие жизненные процессы, как то: дрожание глазного яблока, сокращения кишечника и болевые спазмы в области мочевого пузыря. Я ненавязчив и прессую время со всего лишь десятикратным индексом плотности - ровно на столько, на сколько понадобится для восприятия меня как зрительного образа-символа, знака. На этот раз - вопросительного:
- Неужели же вам в действительности интересен этот несчастный Неофит? Или же - признайтесь - вы всего лишь упиваетесь триумфом? Ведь так? Ну, признайтесь, владыко?
- Нечистый?! Вот тебе и раз... - обескуражен киновиарх, - И умеешь же ты удачно выбирать время...
- Бросьте, Андрей Дионисович - вы же знаете - время здесь решительнейшим образом не при чём. Я о вашем мытаре...
- Да, я именно о нём и желал бы справиться.
- Вы настаиваете?
- Да, да, и ещё раз - да! Я чертовски на этом настаиваю. Настаиваю так, как ещё никогда не настаивал. Этого тебе довольно? Или будешь продолжать измываться? Как это у тебя выходит: "Я здесь для того, чтобы обольщать и искушать..." - передразнивает меня владыко, и, признаться, довольно успешно.
- Да Неофит-то ваш, если уж на то пошло, выставил себя полной невеждой на потеху всему честному народу, коего набралось не мало во дворе его жительства на Петровских заводах: приказные, мастеровые, не говоря уже о командирах и офицерах. Эка невидаль - разглагольство со старообрядничками на предмет легитимности беспоповского моления и двойного перстосложения. А вот поди ж ты - народ собрался как на малороссейскую ярманку, импровизированный цирк Шапито, благо руководство не удосужилось издать закон, запрещающий какую бы то ни было импровизацию. И вовсе не от особого благоволения к джазовым синкопам, а от простого среднерусского недосмотра и разгильдяйства. На крыльце было не продохнуть, когда, наконец, пожаловал иеромонах со свитой из местного начальства, держа в руках некие замусленные листочки со странными письменами, очевидно, собственного сочинения. И... начал вещать. Якобы возобличения по вашенскому материалу. Причём, в совершенно хаотическом порядке располагая вопросы и ответы, путая, что за чем должно следовать и к чему в итоге сводиться. Уж тут-то я постарался, изволите видеть, всю предстоящую ночь истязая похотливого клерикала видениями то тучного бабского вымени с каплющим ему на сизую бородищу дьявольским молозивом, то широко разверстым белым задом с призывно зияющими в нём обоими расселинами, обильно поросшими тёмным мхом. И так-то я расстарался, вычленяя из неофитовой башки его наиболее потаённые смрадные вожделения и преподнося их ему в самом что ни на есть разнузданном виде, что, увлекшись, далеко превысил всякие обозримые пределы и установления. Так что, не так уж мудр ваш змий. А тут ещё оказия вышла с грамматикой - заупрямился Неофит - нет, говорит, у латинян литеры "хер" и всё тут! А как же может быть Христос, да без "хера"? Это как же? Это не можно! Богохульство-с. Благо тут же под рукой в избе случился польский жид из выкрестов, да подтвердил наличие причинного места у спасителя. Будто бы об этом ему ещё сказывал и раввин из гетто. Короче, жиды и тут подписались за мессию. Богоизбранный народ... А что, если предположить, что у Создателя в этой юдоли имеется избранная планида, избранная разновидность её населяющей биомассы, то почему бы не допустить и наличие избранной структурной группы этой массы, её элитного подразделения?
- А что Неофит? - спросил киновиарх, видимо, не желая особенно углубляться в вопросы иудейской теологии.
- Лют ваш Неофит, ох лют! Не любит он евреев, вот что вам скажу. Хотел было приказать лишить языка лупатого, да молодцы ваши вступились - почто, говорят, судишь иноземца, коли разглагольство не можешь творити?
- Славно, славно! Значит, поживёт ещё наша Выгореция! Да минует её кровавая чаша...
- Выгореция-то поживёт, а вот насчёт вас, владыко, имеются сомнения.
- Сомнения? Какие тут могут быть сомнения? Смерть - так смерть, чего уж тут сомневаться.
- Эко у вас всё споро получается. Это вам не рубашонку скинуть, здесь страху поболе будет. Да вы представить себе не можете, что значит - не жить! Быть вычеркнутым из списка времён, став неподатливым ко всякому циклическому изменению: ни роста, ни зрелости, ни увядания, ни смерти, наконец! Одно тщетное пребывание, анализ состояний, просчёт градиентов да суперпозиций неких отстранённых навеки тенденций, до которых вам нет решительно никакого дела. И это только при удачном исходе дела - если будете допущены до Канцелярии. Впрочем, это я беру на себя.
- Вот оно - корневище зла. Коррупция в вышних сферах!
- Не коррупция, а всего лишь безобидная протекция. И этим надо пользоваться. Ваше излюбленное упражнение - молитва - тоже в некотором роде подкуп реальности. А она нет, нет, да и возьмёт. Прикуп16. Но, как бы вы ни старались, трансмутировать в тело света при жизни не позволено ни какой реальности, будь она хоть трижды проклята.
- ... да святится имя твое, да пребудет царствие...
- Вот-вот. И это всё о Нём. Хотя в Его воле всего лишь усиливать или ослаблять тенденции - мы не можем похвастаться и этим. Нам остаётся только реализовать по праву принадлежащую свободу. Создав соответствующий механизм реализации. Впрочем, механизмы - это не ваша епархия, - довольно нам одного Разгласителя.
- Ах, вот ты о чём! Наслышан, наслышан. И даже начитан. Желаешь, чтобы я впихнул Бога в его машину?
- Ну, что-то более или менее в этом духе... А я со своей стороны поспособствую.
- Это каким же образом?
- Разжидив слегка обступающую тебя реальность.
- Уж не тянул бы со смертушкой...
- Успеется. Кое-какие кущи ты уже себе обеспечил. Будем считать, что экзамен на твёрдость иллюзии выдержал. Ведь скажи, ведь так? Ни разу пята не упала под землю, и воздух ни разу не расступился, а молекулки не разбежались? Все на месте? Древесные волоконца? Тут как тут? Отлично, тогда продолжаем. Слушай вводную. Прикуп реальности мы больше не дадим. Пусть выкручивается как хочет. А это обещает быть интересным.
- А как же "магия исчезает"? - прогнусавил киновиарх до невозможности похоже на меня.
- Ну, это как посмотреть. Я же говорю - пусть выкручивается. Землица на что? Так и сочится слухом почище всякой магии. Всё вам болезным на пользу, для тельца вспомоществование. Мутирует моя магия... А что ты хочешь свобода! Сотворил боженька себе камешек, да неподъёмный. Ну да он - знамо дело - неисповедимый. Наше же дело - прогресс. Вроде как со временем поиграться.
- Как же мне прикажете с ним играться, это в посмертии-то?
- А здесь оно, признаться, сподручнее со стороны-то. И Разгласитель тут безопасен...
- Стало быть, меня ты в подмогу Разгласителю уготовил?
- Да, можно сказать и так. В усиление команды. Так как, владыко, идёшь ко мне?
- Смотрящим за выкрутасами оголодавшей без прикупа духовных возлияний реальности?
- Исключительно справедливо! Лишь разве что кое-где подправить, что-то домутировать до необходимой кондиции.
- Я могу делать выбор?
- Это, конечно, принципиально, но...
- ...но всё уже предрешено?
- Экий ты шустрый, владыко! В этом миксе, коктейле прошлого, настоящего и будущего невозможно сказать, что чем предопределено. К примеру, ты Разгласителем, или Разгласитель тобой. Так, просто есть - и всё. Одновременно. Всегда. Ну да у тебя самого ещё появится возможность поучаствовать в замесе этой смеси, если...
- ...я соглашусь? Ладно, к чёрту весь этот цирк с моим волеизъявлением...
- Я к вашим услугам!
- Не паясничай! Ты бы ещё привлёк сюда Центризбирком в полном составе. С инюрколлегией. Будь по-твоему - разжижай!
* * *
"Быть может, гнев чему-то учит?
Клич слышен - разум вновь за ум,
В одной из времени излучин
Господь себя ужал... Цимцум17
Себе в ущерб свободна воля,
Свет явлен задолго до звёзд,
И в эластичной эпистоле
Шестого дня изложен тост:
"Урвав у жизни сочный прикуп,
В сей день свечей не возжигай,
По совести тревожным бликам
Меня в душей своей узнай".
Тогда же строгости Гевуру18
Заменит милости Хесед19,
Найдя в поэтике сумбура
Гармоний отсвет Тиферэт20. "
Коллизия 2: Сенешаль.
а) Молочная железа и томление духа.
Возможно, именно так оно и случается - в один прекрасный день замечаешь, что мир действительно чертовски изменился: вместо наивных картинок усердных богомазов в красных углах человеческих жилищ на стенах вдруг появляются вполне достоверные фотографические снимки их обитателей, причём, некоторых уже даже мёртвых; а в соседней бакалейной лавке скряга-хозяин что-то упорно химичит с НДС с применением последнего слова вычислительной техники вместо того, чтобы запросто отвалить десятину в городскую казну. Однако, это будет ещё не скоро, а сейчас нам предстоит отмотать ещё добрых пять сотен витков назад от нашего незабвенного киновиарха Андрея Дионисовича и вплотную приблизиться к таинственному Разгласителю.
О, это жарко!..
"Пусть тебе приснится Пальма Де Майорка", - полыхает звероподобный лик с явной претензией на "витийность" мессаджа. А, чтоб его! Разгласитель вовсе никакой не разгласитель, а знатный молодой каталонец с птичьим именем Раймонд Луллий21, да ещё умудрившийся уродиться на этом самом острове Майорка и провести свою юность при дворе Якова I "Завоевателя", короля Арагонского, дослужившись до титула сенешаля. Признаться, имей я выбор тел для воплощения и командировки в мир - уж этим красавчиком бы точно не пренебрёг, лучшей кандидатуры и не сыскать. По крайней мере, в отрочестве и юности он нравился мне ещё больше. Что ж, последуем за милейшим сенешалем в его устланные бархатом и батистом покои.
А между тем, денёк-то сегодня категорически не задался... На побережье тропического острова обрушился нежданный ливень и смешал все карты молодого придворного относительно его планов на день. Помимо дождя, на дворе, отживая своё, стояла эпоха Позднего Средневековья, и разминающееся Возрождение готовилось задать тон в развитии Европы ещё на несколько сотен витков вперёд. А если уж вспомнить о нашей умозрительной скотинке - гидре развития, - то её тысячелетнее беспросветное положение на ординате прогресса едва-едва образовало некий зазор с абсциссой, свидетельствовавший о незаурядном усилии, приложенном историей и, говоря без ложной скромности, мной. Замечательный кусочек земного рая, словно перенесённый из проштрафившейся и уже не заслуживающей его Месопотамии в Атлантику, холил и лелеял повесу, к кармической незамутнённости предыдущих воплощений которого я не имею ни малейших претензий. Казалось, он был ходячей иллюстрацией той точки зрения, что якобы сутью творения является принцип стремления к удовольствию сотворённых сущностей, и будто бы для Творца нет ничего отрадней, когда это стремление получает своё удовлетворение. Если это так, то, глядя на Раймонда, справедливо было бы предположить, что Создатель может смело гордиться им, как частью своего безукоризненно исполненного плана, если бы не одно существенное "но", без которого сенешаль не был бы вправе считать себя вполне удовлетворённым.
- Послушай, у тебя паранойя, или как? Дух-шизофреник - мыслимое ли это дело?! Магия у него, видите ли, растворяется! Да плевал я на неё, любезнейший! А не приходило ли в твою, м-м... э-э-э..., другими словами башку твою тесовую, что она претерпевает изменения? От тупого желания к осознанной вере, от ритуального подражания желаемому к точному знанию методов и реальной оценке возможностей?
Хороша же медитация получается - вот уже и оскорбили... Да, с этим киновиархом нужно быть настороже.
- На всё воля Господа, - пускаю я в ход сей неоспоримый аргумент.
- То-то же, - глубокомысленно замечает владыко, - это и всё, что может представить твой сатанинский вертеп?
- Ну, положим, это никакой не сатанинский и, уж тем более, не вертеп, с видом оскорблённой добродетели я проворно демонстрирую лёгкую обиду, - а всего лишь ваше собственное молитвенное упоение, медитация, визионарий духа...
- Экие же словеса удумал, нечистый! Визионарий! Ладно, подавай сюда, что там ещё есть у тебя?
- Грядущее! - торжественно объявляю я.
Подают грядущее.
То есть, как же его, собственно-то, подают? А вот так и подают выпихивают на арену некоего, трепещущего и упирающегося всеми своими опорно-двигательными органами, субъекта двое чертенят в подрясниках и с папиросами в зубах. И вот, его - ни живого, ни мёртвого -настигает неумолимый луч юпитера, всё больше и больше отвоёвывая у тьмы некое обиходное предопределение в штанах и лаковых штиблетах на босу ногу. Оно подано и грядёт. Причём, как-то странно: неестественно задирая колени и асимметрично повиливая задом - по всей видимости, не имея чёткого замысла в развитии текущего сюжета. Впрочем, это не может длиться вечно, в конце концов, что-то всё-таки проясняется, и что же мы видим?
"Грядущее".
Типовое креатив-бюро будущего. В самом что ни на есть прямейшем обывательском смысле: оно занимается его разработкой, если хотите дизайном. Проектировщик грядущего - мелкий бес со смышлёной рожицей и хроническим геморроем от тысячелетнего просиживания, пардон, портков, редкая умница и крепкий профессионал в своём ремесле - с молниеносной быстротой клацает копытцем по прижившейся у него ещё со времён наивной индустриализации клавиатуре, смачно покрывая лепестками формируемый личный иггрдасиль10 заказчика, витающего где-то неподалёку и всё норовящего выглянуть из-за плеча маэстро. Сиюминутные, некогда еле уловимые знамения на пути - теперь яркие и контрастные пиктограммы на рабочем столе дизайнера, они достоверны, самодостаточны и надёжны как инструмент первой необходимости, который всегда под рукой.
Будущее совершенно. Кто сказал: прекрасно? Ну и что с того, что просчитать можно решительно всё - от этого красоты не прибавится, сколько ни пичкай ты алгоритм архетипами "золотого сечения"11 - повсюду находятся свои острозубые кролики Фибоначчи12, повально изгрызающие первоначальный замысел и нивелируя божественное к мирскому, вечное к минутному, провиденциальное к произвольному. Divine interventions13 ограничиваются лишь постановкой задачи, иррациональные решения которой лежат вне исследуемого плана. Сумбурное дерево сефирот14 даёт несколько неприличный своему высокому статусу цвет, ни одна из на самом деле уважающих себя пчел не позарится на такое. А не на самом? Полно-те, ведь за дело принялся настоящий дока, хотя и порядочный маргинал по... смерти, откровенно говоря.
Все ли факторы учтены? Довольно ли киновари варится в тигле для приготовления требуемой тинктуры? Каждый ли корешок дал всходы? Нет ли пропущенных неучтённых ветвей от соседних древ жизни и от Всецелого? Будем надеяться, что так.
Ну что же - с Богом?..
Время пущено. Прошедшее, nigredo - творение в чёрном - покорно отмирает, не доставляя особых хлопот своему зооморфному дизайнеру, нервически теребящему раскрасневшееся рыльце. Инициатическая смерть случается "на ура", передавая черёд слизистой мокроте отстойника настоящего, имеющего наглость гордо именоваться не по-иному, как "опус в белом", серебряная пудра или эликсир жизни, хотя, положа руку на сердце (или хотя бы на его наиболее вероятное местоположение), его впору бы называть "опус в сером", грязно-зелёном или же сумеречно-фиолетовом. По всей видимости - это возрождение, если ещё и не сам Феникс, то уже и не его труп, ибо керосином попахивает, и преизрядно. Но вот - спичка зажжена, и крылатую тушку (у мастера прослеживается явная склонность ко всем био- делам) охватывает красно-голубое пламя. Грядущее, rubedo - "опус в красном", золотая магнезия или философский камень - обнаруживаются в кучке пепла, среди аммиака и птичьего помёта.
Заказчик остаётся до крайности довольным и впечатлённым продемонстрированным ему арт-хэппенингом и инсталляцией его собственной стези - прогноза наиболее благоприятного развития жизненного пути в этих далеко не райских кущах. Но и, надо признаться, не геенне огненной. Вполне приличное посмертие для преуспевающего и успешного в аккумуляции благодати духа.
Это всё.
- Всё? Как всё? - встрепенулся Андрей.
- Так - всё. На этом - конец инсталляции, - непреклонен я.
- Позвольте, а как же быть с Фениксом? Неужели же только помёт и пепел? Пепел и помёт?!
- Довольно. Лавочка прикрывается - страж я всё же, иль не страж?
- Лакей ты бесов, а не страж...
- Пусть так, - снисхожу я, - но безобразничать на подведомственной мне территории не дозволю! Да, кстати, о главном...
- Разгласитель?
- Он самый, в душу его язви... - сознаюсь я, не переставая настораживаться и восхищаться проницательностью реципиента, не даром же мне его рекомендовали в самых высоких инстанциях.
- Ну, валяй... Стал бы ты за так вот тут мне распинаться, ищейка первостатейная...
- Покорнейше благодарю! Не "ищейка", как вы изволили выразиться, а работник сыска, да будет вам известно.
- Известно уж... Не первую жизнь мне по судьбинушке рыщешь.
- Так вот. Тем паче, что известно. Разгласитель сей...
- Прости, что перебью, - на Андрея накатил вдруг приступ вежливости, свойственный всем осведомителям в предвкушении добычи, - а что же он такого-то поразгласил? Неужто Бога?
- О том и речь. Будут тебе его письмена вскорости. Одолей. Отринь. Превозмоги разглашённое. Улучшь. Проповедуй. Учи...
- И будет тебе того довольно?
- Следуй знамениям, Бог даст - свидимся.
- А мне-то что с того? - возопил прагматичный киновиарх, - Выгореции-то какая выгода?
- Будет тебе выгода, - нахмурился я, - утроба твоя ненасытная. Отстоишь ты свою Выгорецию перед лицом царя мира сего. Твоего, то бишь. Будет тебе испытание, будет тебе и ответ. А за сим, позвольте-с откланяться...
Я перестаю быть. Сферы расходятся с характерным чмоканием, подобным тому, как фаллос покидает вагину. Перформанс окончен, и граница снова возвращается под замок.
Сани братьев выехали на наезженный наст, ещё мгновение и они поравняются с тем местом, откуда сегодня уже вернулся Семён. Но теперь мир вновь перешёл под юрисдикцию его брата. И желает ли Семён себе в этом признаться или нет, но так ему гораздо спокойней и тише. Именно так спокойней и тише.
Андрей приоткрыл глаза и увидел то, чего никогда не боялся видеть свою стопроцентную всамделишность, свою единственную и истинную юдоль - на редкость крепкую иллюзию, и, если уж она такова, чинно воздал ей и её Иллюзионисту должное в виде традиционного раскольничьего двуперстного креста. Увядает магия или нет, а здесь без этого никуда - мир всё ещё слушается и когда-никогда, но повинуется. Символическое изъявление воли не проходит даром - и вот уже братья у объекта своей охоты - трёх ещё свежих трупов и рыскающей где-то в окрестностях смерти.
Могилку соорудили одну на всех. В стороне от дороги, аккурат меж двух запорошенных елей. Артефакт тоже не замедлил с обнаружением себя: рядом с опрокинутыми стрелецкими санями, забрызганный кровью и наполовину укрытый снегом, лежал заплечный мешок одного из убиенных, а в нём - писаная от неизвестной руки книга, озаглавленная как "Великая и предивная наука". Погнушались наукой разбойнички. Но уж братья-то подберут, прочтут и изучат. И долго ещё будут ходить воевать смерть в Выгорецких окрестностях, заунывно бряцая похоронными инструментами за неимением иного оружия.
в) Неофитово разглагольство
и запрет на прикуп.
Да и жизнь, как известно, не стоит на месте. Выгореция выросла, отстроилась и похорошела по прошествии всего лишь какого-то десятка витков, превратившись де-факто в маленькую раскольничью республику на Севере державы некогда юного и порывистого царя, нынче же - заматеревшего императора, погрязшего в войнах и в агрессивных, доселе невиданных реформах, как будто дряблая пышнотелая гидра прогресса получила, наконец, весомый удар шпорой и вздыбилась на манер арабского скакуна. А мир отринул от себя ещё какой-то кусочек магии, безакцептно уступив его с одной стороны вере, с другой технологии. Однако, и того, что осталось, оказалось предостаточно для строительства, к примеру, женского монастыря на Лексе-реке, торговле с самой новоявленной северной столицей и теоретического обоснования киновиархом основ мироздания относительно веры и идей, почерпнутых из книги, обнаруженной среди пожиток похороненного под елью стрельца. Убийцы таки сумели отстоять своё никому не нужное инкогнито - рыскать по лесу с рогатиной наперевес - это уже совсем не моя епархия, мы действуем тоньше и, я бы даже сказал, не в пример эстетичней.
Вот - Разгласитель, сыск которого доставил мне истинное наслаждение. На вопрос, тянул ли его кто за язык, теперь я могу уже вполне ответственно заявить - тянул. Более того - рвал калёными щипцами. Да, собственно, киновиарх-то наш и тянул. Заморского бедолагу, что всё-таки потрудился не жить и умер витков за полтыщи до него самого, оставив потомкам такие лабиринты мысли и пазлы идей, как чудом дошедшая до Выги его "великая и предивная" 'Ars Magna' - одно из первых поползновений до срока оживившейся реальности на механизацию духа. Пожалуй, стоит развеять очередное чудо, которое таковым вовсе не является - время в данном случае не имеет ни малейшего значения, ибо киновиарх по отношению к таинственному Разгласителю - не более следствие, чем тот - причина. Великое будущее, великая светлая цель и составляет смысл существования прошедшего, а Андрей Денисов - фигура, куда уж более светлей! Валовая масса благодати чего только стоит. Как бы там ни было, но для привлечения прошлого - впору. Пусть щипцами. Я к этому не причастен, ни-ни, ни в коем разе, я только знак... Я только грань Всеобщего, ребро вечноменяющегося закона, поддерживающее спину тому ловкачу, что сумел прочувствовать его изменения и принять наиболее удобную позу. А уж далее - куда кривая вынесет, а она-то вынесет, всенепременно.
Что было бы, если никонианский Синод не озаботился бы столь вольготно обустроившимися на Выге раскольниками и не уполномочил бы своего верного пса - иеромонаха Неофита - возложить на Выгорецких отцов интеллектуальный оброк в виде ответов на 106 вопросов, касающихся богословского обоснования справедливости старообрядческого беспоповского толка? Нашлись бы те 105 свидетельств в защиту двуперстия, подтверждённые свидетельствами из древних книг? Надо полагать, история, как минимум, недосчиталась бы уже упоминавшихся выше "Поморских ответов" братьев Денисовых, а что сталось бы с самой Выгорецией? Приходится констатировать, что подрывная деятельность Разгласителя оказалась на руку директору маленького затерянного в лесах мирка ледяной свежести, хвойной ясности ума и каменной крепости веры.
Дух - един, но есть и нюансы, всевозможные сочетания которых дают общую картину Всецелого. Стало быть, их следует сложить и перебрать. Системный анализ реальности на предмет её модернизации и приспособления под себя. Соборная душа предполагает элемент сбора сопутствующих частей. Безоговорочное условие, при котором процесс "идёт", - вера. Нет ничего проще, чем поверить в ликвидность драгоценного металла, а вот поди ж ты уверуй в высокодоходность свинца и будет тебе золото, но вряд ли тебе оно пригодится, так как ты и сам станешь им. И если ты только того пожелаешь, то сможешь отлить свой сияющий нимб. Элементарная истина, известная и без всякого разглашения. Всё же лучше, когда вещи названы своими именами, разложены по полочкам и пригвождены каждая к своему смыслу. Разглашение есть ритуальный акт такого пригвождения, жёсткая и остающаяся ещё на кое-то время быть эмоция, желание, намерение, манифестация - астральная сущность, подобная тому, как в воздухе повисает звенящий звук удара молотка по шляпке гвоздя, а при наилучшем исходе - вылетает искра или остаётся вмятина. По сути, сам процесс письма, как закрепления за символами какого-то значения и создания из них некоего смыслового объекта в значительной мере уже и сам по себе является глубоко магическим ритуалом с вполне прозрачным механизмом действия. И будь то перо и чернила, печатная машинка или клавиатура - всё это так и останется лишь жалкими имитациями способа инициатического письма одновременного написания Богом своего супертекста и реализации потенциальности заложенной в него.
Что и говорить, а разглашённое сгодилось. И не только для того чтобы на учинённом Неофитом разглагольстве с честью дать ответы на якобы предъявленные возобличения. Да и славное вышло разглагольство! Процесс, однозначно, пошёл, и в обугленных сердцах Выгорецких депутатов, представших однажды в серое осеннее утро перед сердитым, в особенности - на собственную долю, Неофитом, задавшую ему очередную трёпку, осело немало карат золотого песка того самого свойства, что обычно обретается в тиглях и ретортах.
То было последнее моё прижизненное свидание с киновиархом Денисовым, когда в Выговской пустыни чествовали с триумфом вернувшихся с разглагольствования из Петровских заводов Андреева келейника Мануила Петрова и иконника Ивана Матвеева.
Как встречают отстоявших свою веру раскольников перед лицом врага в честном и правом интеллектуальном поединке? Да точно так же, как и всегда благоговейно и сдержанно. Испив с дороги чаю, депутаты расположились в келье киновиарха и, степенно поглаживая бороды, держали ответ перед своим общежитским большаком.
- Выдюжили, братцы, не посрамили благочестия нашего древлего! - ликовал киновиарх.
- Так, владыко, - угрюмо ответствовал Мануил - крепкий рябой мужик, в душе которого алхимические кошки уже вовсю скребли своими золотыми коготочками, - Вашими молитвами и разумением.
- Истинно, владыко, - подтвердил Иван - ещё совсем молодой парень с тонкими чертами лица, тоже принявший изрядную долю золотой пыльцы в Гайморовы пазухи15 - указывая на внушительную стопку бумаг "Ответов" Андрея и Семёна, - без них нам не сдюжить было б с этим мытарем...
- Я слышал, братья, уж больно лютовал Неофит? - энергично пустился в расспросы большак.
Но не тут-то было!
Так и есть. Я подсаживаюсь ему на плечо, и что-то жарко шепчу в вожделенный обитаемый киновиарший орган слуха:
- Так и есть!
Реальность кельи, а также всех находящихся в ней, стремительно уходит на второй план, и даже тельце самого владыки как будто бы замирает, осенним ночным заморозком сковывая важнейшие жизненные процессы, как то: дрожание глазного яблока, сокращения кишечника и болевые спазмы в области мочевого пузыря. Я ненавязчив и прессую время со всего лишь десятикратным индексом плотности - ровно на столько, на сколько понадобится для восприятия меня как зрительного образа-символа, знака. На этот раз - вопросительного:
- Неужели же вам в действительности интересен этот несчастный Неофит? Или же - признайтесь - вы всего лишь упиваетесь триумфом? Ведь так? Ну, признайтесь, владыко?
- Нечистый?! Вот тебе и раз... - обескуражен киновиарх, - И умеешь же ты удачно выбирать время...
- Бросьте, Андрей Дионисович - вы же знаете - время здесь решительнейшим образом не при чём. Я о вашем мытаре...
- Да, я именно о нём и желал бы справиться.
- Вы настаиваете?
- Да, да, и ещё раз - да! Я чертовски на этом настаиваю. Настаиваю так, как ещё никогда не настаивал. Этого тебе довольно? Или будешь продолжать измываться? Как это у тебя выходит: "Я здесь для того, чтобы обольщать и искушать..." - передразнивает меня владыко, и, признаться, довольно успешно.
- Да Неофит-то ваш, если уж на то пошло, выставил себя полной невеждой на потеху всему честному народу, коего набралось не мало во дворе его жительства на Петровских заводах: приказные, мастеровые, не говоря уже о командирах и офицерах. Эка невидаль - разглагольство со старообрядничками на предмет легитимности беспоповского моления и двойного перстосложения. А вот поди ж ты - народ собрался как на малороссейскую ярманку, импровизированный цирк Шапито, благо руководство не удосужилось издать закон, запрещающий какую бы то ни было импровизацию. И вовсе не от особого благоволения к джазовым синкопам, а от простого среднерусского недосмотра и разгильдяйства. На крыльце было не продохнуть, когда, наконец, пожаловал иеромонах со свитой из местного начальства, держа в руках некие замусленные листочки со странными письменами, очевидно, собственного сочинения. И... начал вещать. Якобы возобличения по вашенскому материалу. Причём, в совершенно хаотическом порядке располагая вопросы и ответы, путая, что за чем должно следовать и к чему в итоге сводиться. Уж тут-то я постарался, изволите видеть, всю предстоящую ночь истязая похотливого клерикала видениями то тучного бабского вымени с каплющим ему на сизую бородищу дьявольским молозивом, то широко разверстым белым задом с призывно зияющими в нём обоими расселинами, обильно поросшими тёмным мхом. И так-то я расстарался, вычленяя из неофитовой башки его наиболее потаённые смрадные вожделения и преподнося их ему в самом что ни на есть разнузданном виде, что, увлекшись, далеко превысил всякие обозримые пределы и установления. Так что, не так уж мудр ваш змий. А тут ещё оказия вышла с грамматикой - заупрямился Неофит - нет, говорит, у латинян литеры "хер" и всё тут! А как же может быть Христос, да без "хера"? Это как же? Это не можно! Богохульство-с. Благо тут же под рукой в избе случился польский жид из выкрестов, да подтвердил наличие причинного места у спасителя. Будто бы об этом ему ещё сказывал и раввин из гетто. Короче, жиды и тут подписались за мессию. Богоизбранный народ... А что, если предположить, что у Создателя в этой юдоли имеется избранная планида, избранная разновидность её населяющей биомассы, то почему бы не допустить и наличие избранной структурной группы этой массы, её элитного подразделения?
- А что Неофит? - спросил киновиарх, видимо, не желая особенно углубляться в вопросы иудейской теологии.
- Лют ваш Неофит, ох лют! Не любит он евреев, вот что вам скажу. Хотел было приказать лишить языка лупатого, да молодцы ваши вступились - почто, говорят, судишь иноземца, коли разглагольство не можешь творити?
- Славно, славно! Значит, поживёт ещё наша Выгореция! Да минует её кровавая чаша...
- Выгореция-то поживёт, а вот насчёт вас, владыко, имеются сомнения.
- Сомнения? Какие тут могут быть сомнения? Смерть - так смерть, чего уж тут сомневаться.
- Эко у вас всё споро получается. Это вам не рубашонку скинуть, здесь страху поболе будет. Да вы представить себе не можете, что значит - не жить! Быть вычеркнутым из списка времён, став неподатливым ко всякому циклическому изменению: ни роста, ни зрелости, ни увядания, ни смерти, наконец! Одно тщетное пребывание, анализ состояний, просчёт градиентов да суперпозиций неких отстранённых навеки тенденций, до которых вам нет решительно никакого дела. И это только при удачном исходе дела - если будете допущены до Канцелярии. Впрочем, это я беру на себя.
- Вот оно - корневище зла. Коррупция в вышних сферах!
- Не коррупция, а всего лишь безобидная протекция. И этим надо пользоваться. Ваше излюбленное упражнение - молитва - тоже в некотором роде подкуп реальности. А она нет, нет, да и возьмёт. Прикуп16. Но, как бы вы ни старались, трансмутировать в тело света при жизни не позволено ни какой реальности, будь она хоть трижды проклята.
- ... да святится имя твое, да пребудет царствие...
- Вот-вот. И это всё о Нём. Хотя в Его воле всего лишь усиливать или ослаблять тенденции - мы не можем похвастаться и этим. Нам остаётся только реализовать по праву принадлежащую свободу. Создав соответствующий механизм реализации. Впрочем, механизмы - это не ваша епархия, - довольно нам одного Разгласителя.
- Ах, вот ты о чём! Наслышан, наслышан. И даже начитан. Желаешь, чтобы я впихнул Бога в его машину?
- Ну, что-то более или менее в этом духе... А я со своей стороны поспособствую.
- Это каким же образом?
- Разжидив слегка обступающую тебя реальность.
- Уж не тянул бы со смертушкой...
- Успеется. Кое-какие кущи ты уже себе обеспечил. Будем считать, что экзамен на твёрдость иллюзии выдержал. Ведь скажи, ведь так? Ни разу пята не упала под землю, и воздух ни разу не расступился, а молекулки не разбежались? Все на месте? Древесные волоконца? Тут как тут? Отлично, тогда продолжаем. Слушай вводную. Прикуп реальности мы больше не дадим. Пусть выкручивается как хочет. А это обещает быть интересным.
- А как же "магия исчезает"? - прогнусавил киновиарх до невозможности похоже на меня.
- Ну, это как посмотреть. Я же говорю - пусть выкручивается. Землица на что? Так и сочится слухом почище всякой магии. Всё вам болезным на пользу, для тельца вспомоществование. Мутирует моя магия... А что ты хочешь свобода! Сотворил боженька себе камешек, да неподъёмный. Ну да он - знамо дело - неисповедимый. Наше же дело - прогресс. Вроде как со временем поиграться.
- Как же мне прикажете с ним играться, это в посмертии-то?
- А здесь оно, признаться, сподручнее со стороны-то. И Разгласитель тут безопасен...
- Стало быть, меня ты в подмогу Разгласителю уготовил?
- Да, можно сказать и так. В усиление команды. Так как, владыко, идёшь ко мне?
- Смотрящим за выкрутасами оголодавшей без прикупа духовных возлияний реальности?
- Исключительно справедливо! Лишь разве что кое-где подправить, что-то домутировать до необходимой кондиции.
- Я могу делать выбор?
- Это, конечно, принципиально, но...
- ...но всё уже предрешено?
- Экий ты шустрый, владыко! В этом миксе, коктейле прошлого, настоящего и будущего невозможно сказать, что чем предопределено. К примеру, ты Разгласителем, или Разгласитель тобой. Так, просто есть - и всё. Одновременно. Всегда. Ну да у тебя самого ещё появится возможность поучаствовать в замесе этой смеси, если...
- ...я соглашусь? Ладно, к чёрту весь этот цирк с моим волеизъявлением...
- Я к вашим услугам!
- Не паясничай! Ты бы ещё привлёк сюда Центризбирком в полном составе. С инюрколлегией. Будь по-твоему - разжижай!
* * *
"Быть может, гнев чему-то учит?
Клич слышен - разум вновь за ум,
В одной из времени излучин
Господь себя ужал... Цимцум17
Себе в ущерб свободна воля,
Свет явлен задолго до звёзд,
И в эластичной эпистоле
Шестого дня изложен тост:
"Урвав у жизни сочный прикуп,
В сей день свечей не возжигай,
По совести тревожным бликам
Меня в душей своей узнай".
Тогда же строгости Гевуру18
Заменит милости Хесед19,
Найдя в поэтике сумбура
Гармоний отсвет Тиферэт20. "
Коллизия 2: Сенешаль.
а) Молочная железа и томление духа.
Возможно, именно так оно и случается - в один прекрасный день замечаешь, что мир действительно чертовски изменился: вместо наивных картинок усердных богомазов в красных углах человеческих жилищ на стенах вдруг появляются вполне достоверные фотографические снимки их обитателей, причём, некоторых уже даже мёртвых; а в соседней бакалейной лавке скряга-хозяин что-то упорно химичит с НДС с применением последнего слова вычислительной техники вместо того, чтобы запросто отвалить десятину в городскую казну. Однако, это будет ещё не скоро, а сейчас нам предстоит отмотать ещё добрых пять сотен витков назад от нашего незабвенного киновиарха Андрея Дионисовича и вплотную приблизиться к таинственному Разгласителю.
О, это жарко!..
"Пусть тебе приснится Пальма Де Майорка", - полыхает звероподобный лик с явной претензией на "витийность" мессаджа. А, чтоб его! Разгласитель вовсе никакой не разгласитель, а знатный молодой каталонец с птичьим именем Раймонд Луллий21, да ещё умудрившийся уродиться на этом самом острове Майорка и провести свою юность при дворе Якова I "Завоевателя", короля Арагонского, дослужившись до титула сенешаля. Признаться, имей я выбор тел для воплощения и командировки в мир - уж этим красавчиком бы точно не пренебрёг, лучшей кандидатуры и не сыскать. По крайней мере, в отрочестве и юности он нравился мне ещё больше. Что ж, последуем за милейшим сенешалем в его устланные бархатом и батистом покои.
А между тем, денёк-то сегодня категорически не задался... На побережье тропического острова обрушился нежданный ливень и смешал все карты молодого придворного относительно его планов на день. Помимо дождя, на дворе, отживая своё, стояла эпоха Позднего Средневековья, и разминающееся Возрождение готовилось задать тон в развитии Европы ещё на несколько сотен витков вперёд. А если уж вспомнить о нашей умозрительной скотинке - гидре развития, - то её тысячелетнее беспросветное положение на ординате прогресса едва-едва образовало некий зазор с абсциссой, свидетельствовавший о незаурядном усилии, приложенном историей и, говоря без ложной скромности, мной. Замечательный кусочек земного рая, словно перенесённый из проштрафившейся и уже не заслуживающей его Месопотамии в Атлантику, холил и лелеял повесу, к кармической незамутнённости предыдущих воплощений которого я не имею ни малейших претензий. Казалось, он был ходячей иллюстрацией той точки зрения, что якобы сутью творения является принцип стремления к удовольствию сотворённых сущностей, и будто бы для Творца нет ничего отрадней, когда это стремление получает своё удовлетворение. Если это так, то, глядя на Раймонда, справедливо было бы предположить, что Создатель может смело гордиться им, как частью своего безукоризненно исполненного плана, если бы не одно существенное "но", без которого сенешаль не был бы вправе считать себя вполне удовлетворённым.