Смирягин Андрей. Про рыцаря, любовь и зайцев

   - Хорошо,- тут же согласился рыцарь. И отдал девушке любовь обратно и зайчика не взял. Сказал, не нужен мне больше зайчик.
   Побежала девушка к маме и радостно закричала, что рыцарь вернул ей любовь и зайчика оставил.
   Мать еще пуще отругала дочь и даже надавала ей затрещин.
   Скоро тот рыцарь решил жениться. Народу на свадьбу он позвал со всей округи. Были там и мама с дочкой.
   Перед самым венчанием решил рыцарь позабавить гостей и свою невесту и рассказал историю про любовь и зайчика.
   А невеста, видно, была совсем дурочка, она тут же призналась, что с нею такая же история приключилась, и она уже много раз своему святому отцу любовь отдавала.
   Рассердился рыцарь и передумал брать замуж свою невесту, но свадьбу отменять ему очень не хотелось. И здесь он увидел в толпе приглашенных девушку, у которой выменял любовь на зайчика. Не долго думая, он вывел ее перед толпой и объявил, что эта девушка и есть на самом деле его невеста, потому как не дарила свою любовь никому, кроме рыцаря. Вот и вся сказка.
   И милая рассказчица, вздохнув, скорчила гримаску радости.
   - Нет, не вся,- возразил папа.- Эта сказка должна заканчиваться так: "Они жили долго и счастливо и умерли в один день".
   - Нет,- грустно сказала дочка,- девушка к сожалению умерла гораздо раньше.
   - Почему?- насторожился папа.
   - Болела, дурочка.
   В голосе девушки папа вдруг услышал еле сдерживаемые слезы. Он обнял ее и поцеловал в лоб, потом в грудь, потом в живот.
   - Care it,- вдруг услышал он смущенный шепот дочки.
   - Ласкать что?- не понял он просьбы.
   - My rabbit.
   У папы от нахлынувшей нежности екнуло сердце. Наконец она впервые прямо сказала, что она от него хочет. Это было выражением самого большого доверия, какое женщина может оказать мужчине. Он осторожно приподнял ее попу и снял трусики с почти бесконечных ног. Впервые он как следует рассмотрел ее лобок. Его немного удивили и развеселили милые колечки волос, аккуратно выделяющие низ живота.
   Он давно уже признался себе, что в женщине его больше всего привлекают именно ноги и то, чем они заканчиваются. Ни грудь - он прекрасно относился к отсутствию таковой, ни лицо, которое у любой женщины прекрасно и изменчиво-загадочно в темноте, не приводили его в такой трепет и смятение, как обнаженная плоть женских ног.
   Ноги дочки были по-детски трогательны своей свежестью и смуглой чистотой, и в то же время в них была и женская сила, и эстетическая законченность.
   Папа погладил их руками, а затем стал покрывать поцелуями, не забывая ступню и маленькие пряные на вкус пальчики.
   Странно. То, что, в обычном понимании является неприличным и грязным, доставляло ему наибольшее удовольствие. Очень скоро он перешел от кончиков ног, к их началу. Он всегда любил эти первые прикосновения к самому сокровенному месту. Потом любые запахи и вкусы куда-то уходили, уступая место звериному возбуждению и тяжелой работе. Он любил этот уникальный женский вкус, который никогда не повторялся. Сейчас к нему добавился легкий аромат мочи и металлический привкус месячных. Дочка, разжав ноги, задрожала и издала первый стон.
   Вскоре он понял, какие именно ласки доставляют дочке наибольшее удовольствие, а следовательно является кратчайшей дорогой довести ее до пика наслаждения. Надо было всего лишь легко и нежно прикасаться кончиком языка к самому забавному и удобно выступающему месту дочкиного "кант" (слово позаимствовано из ее англо-русского лексикона).
   Это продолжалось бесконечно. Ему казалось, что он уже несколько раз довел извивающуюся и почти рыдающую девушку до высшего наслаждения, но она, нежно прикасаясь пальцами к его волосам, требовала все новых и новых ласк.
   Бедняжка, подумал папа, не исключено, что ей трудно достичь оргазма при обычном акте, из-за чего у нее будут постоянно возникать проблемы с мужчинами, не понимающими, что она ждет от них не грубого вторжения в ее тело, а ласкового и дружественного контакта. Не дай Бог, ей попадется такой ласковый и понимающий друг в образе другой женщины.
   Наконец дочка несколько раз сильно выгнулась в самой мощной судороге, сильно ударив лобком папу в челюсть, а затем вся в поту обессилено упала и замерла.
   Папа поцеловал занемевшими губами дочку последний раз и также обессилено откинулся рядом на спину, давая отдых затекшим ногам и спине.
   Пятнадцать минут спустя, выйдя из полудремы, он обнаружил, что дочка лежит рядом на боку и с интересом смотрит на него.
   Папа почему-то всегда смущался, когда кто-то пристально его разглядывает. Он тут же уткнулся носом дочке в грудь, опрокинул ее на спину, а затем спросил:
   - Как он?
   - Кто?- не поняла дочка.
   - Твой живот.
   - Ой, а я про него совсем забыла. Он ни капельки не болит. Просто чудо. Как ты это сделал?
   - А ты не заметила?
   - А разве это лечит?
   - Вместе со мною - да. И вообще, ты разве не знаешь о целебных свойствах секса?
   Лицо дочки на секунду стало грустным и задумчивым.
   - Скажи мне что-нибудь хорошее,- вдруг попросила она со слезами в горле.
   - Что?
   - Ну что-нибудь.
   - Ты самая удивительная девушка, которую я когда-нибудь встречал.
   - Horrible!
   - Я ужасный?
   - Нет, я.
   - Ты - прекрасна! Настолько, что я готов тебя на самом деле удочерить.
   - А ты знаешь, что так папы не поступают с дочками?- усмехнулась она.
   - Хорошо, я буду твоим святым отцом, а им дарить любовь можно.
   - Святой отец, а вы меня бросите?- неожиданно спросила грустно дочка.
   - Никогда,- прошептал папа и посмотрел на часы. Было уже начало первого.- Кстати, уже поздно и, кажется, мне пора.
   - Я тебя провожу.
   - Не надо, лучше спи,- и папа нагнулся, чтобы поцеловать дочку.
   Но та, вместо поцелуя, намертво обвила его шею и бедра своими руками и ногами.
   - Поехали,- скорчила она свою смешную гримаску.
   - Куда?
   - Куда хочешь.
   Папа поднял легкую как пушинка девушку из постели, донес ее до огромной заваленной старыми журналами и различным барахлом прихожей и остановился у входной двери.
   - Как удобно на тебе сидеть,- заявила в конце их похода дочка.- Здорово! Первый раз я не сползаю с мужчины. Спасибо тебе.
   - За что?
   - Сегодня ты избавил меня от моей депрессии.
   - У тебя была депрессия? Почему?
   - Меня бросил мой американский boy-friend, и теперь мне негде и не на что жить.
   - А родители?
   - Родители?- она грустно усмехнулась.- Мой отец нищенствует здесь на зарплату профессора математики, и ему самому надо помогать, а моя мать в Америке платит за обучение и только. И потом у меня ужасные отношения с отчимом, я просто не могу жить в их доме.
   - Где же ты теперь будешь жить?
   - Не знаю. Может быть, на время найду себе какого-нибудь американца или поеду в Нью-Йорк. Говорят, там жить весело и можно умереть совсем незаметно.
   - А ты сама знаешь, чего ты хочешь?
   - Я хочу, чтобы обо мне кто-нибудь заботился. Мне так страшно. Я не хочу никуда ехать, я боюсь этого большого и жестокого мира.
   Ему хотелось тут же крикнуть: "Не надо никуда ехать. Оставайся! Я буду тебе настоящей опорой. Я огражу тебя от всех напастей этого мира". Пусть это будет глупо, подумал он, неправильно и закончится ничем, но это будет поступок.
   Его остановило одно. Он вспомнил слова американца, сказанные о забавном характере дочки: "Если она пришла на вечеринку со своим молодым человеком, то нет никакой гарантии, что, потанцевав и выпив немного лишнего, она не уедет домой с кем-нибудь другим".
   Папа сказал другие слова, очень сильно отдающие фальшью, тем самым, быть может, совершив предательство во второй раз:
   - Моя девочка, где бы ты не находилась, как бы тебе не было трудно, помни, у тебя в этом городе есть друг, который всегда будет помнить и любить тебя. Прощай!
   С этими словами он опустил дочку на пол, поцеловал ее во влажные губы и вышел вон.
   Последняя информация американца о дочке:
   Вскоре после приезда в Америку, возвращаясь на своей машине из университета, дочка по своей вине совершила столкновение. За рулем другой машины находилась беременная женщина. Женщина отделалась испугом, но не исключено, что она потребует через суд компенсацию за вред, нанесенный здоровью своего еще не родившегося дитя.
   Ты захочешь меня любить?