Смит Дебора. Роковой рубин

   Сэмми, нахмурившись, присела на корточки и погладила его за ушами. А где же Джейк? И как он может работать без собаки-ищейки? Если, конечно, Бо не просто ширма, чтобы люди не заподозрили правды. Но Сэмми отогнала эти смехотворные соображения.
   Она решила, что Бо просто выбился из сил и Джейк был вынужден оставить его здесь. Возможно, он уже возвращается. Возможно, он уже говорит Хоуку Дупу, что нужно вызвать одну из полицейских собак.
   — Я понимаю, ты устал, — сказала она Бо. — Но, может быть, ты можешь взять хотя бы след Джейка? Попробуй, Бо. Вставай. — Она потянула его за ошейник. — Попробуй, а?
   «Бла-бла-бла, Джейк, бла-бла-бла» — так, вероятно, понял это Бо. Но слова «Джейк» было вполне достаточно, чтобы он поднялся на ноги, чихнул и потрусил с холма, прижимая нос к земле. Горло у нее перехватило. Бо тащил ее в противоположную от свалки сторону.

* * *

   Он был уже близко, он это чувствовал, но не знал, что за страшная сцена ему откроется, и старался не думать об этом. По крайней мере Саманта этого не увидит. И не узнает, как он работает. Он-то заранее знал, что Бо слишком стар, чтобы идти с ним. Может быть, ему удастся убедить Саманту, что заслуга нахождения ребенка принадлежит именно Бо, его экстраординарному обонянию.
   Джейк шел по грязному оврагу. Его охватило знакомое состояние, сродни трансу; он словно бы узнавал этот овражек, словно бы уже бывал здесь раньше. Вот за следующим поворотом гнилая дикая яблоня нависнет над обрывом. Из кустов папоротника будет торчать кусок автомобильного радиатора, и на дне будет валяться заржавевшая металлическая табличка указателя с надписью «Ремонт автомобилей Гилмана». Там и должны закончиться поиски.
   — Джейк!
   Это был голос Саманты. Сосредоточенность улетучилась, он остановился и безошибочно повернулся на голос. С удивлением смотрел он, как Саманта с Бо идут за ним по оврагу. Лицо Саманты пылало; она решительно двигалась на него, вытирая с лица капельки дождя, спотыкаясь о корни и оскальзываясь на глине. Его охватила смесь восхищения, гнева и страха.
   — Что ты сделала? — спросил Джейк. — Взломала замок наручников пилочкой для ногтей?
   Подойдя к нему, она остановилась.
   — Детектив Дуп понял меня лучше, чем ты. — Тут наконец приплелся Бо и рухнул к ее ногам. Его бока тяжело вздымались и опадали. Саманта посмотрела на Джейка с недоумением. — Ты потерял собаку…
   — Иди назад. Немедленно иди назад!
   — Ты бросил Бо, — настаивала она, словно одновременно и хотела услышать объяснение, и боялась его услышать. Она смотрела на него почти жалобно, как бы умоляя о логичном ответе, переводя глаза с розо-венькой футболочки, зажатой у него в руке, на его лицо. — Как же ты можешь идти по следам ребенка без Бо?
   —Она стучалась в ту единственную дверь, которую он не хотел перед ней открывать, ведь это полностью изменит ее представление о нем. «Дорогая, есть некоторые вещи, которых ты обо мне не знаешь. Я люблю смотреть мыльные оперы; у меня аллергия на брюссельскую капусту, и еще — я экстрасенс и часто выхожу в астрал».
   Он ничего не ответил, и Саманта с досадливым восклицанием вырвала у него из рук девочкину футболку и присела на корточки перед Бо.
   — Ну, Бо, — умоляюще сказала она. — Пожалуйста, Бо. Ты же можешь. Я знаю, можешь. — Бо понюхал рубашечку, зевнул и уронил голову на лапы. — Ну пожалуйста, Бо, — повторила она хрипло. — Не может же Джейк искать людей без тебя. Так просто не бывает. Джейк наклонился к ней и дернул к себе футболку, крепко зажатую у нее в руке. Она не отпускала. Они застыли, словно перетягивая канат.
   И вдруг, словно этот безмолвный поединок, этот выплеск эмоций пробудил в нем столь же мощные, но другого рода силы, Джейк с ослепительной ясностью увидел, что ждет его за поворотом оврага. Жизнь!
   Отпустив футболочку, он выпрямился и бегом помчался туда, смутно слыша за спиной плач Саманты. Добежав до огромной старой яблони, он упал на колени среди выступавших из глины корней. Сэмми догнала его и охнула.
   Перед ними, закрыв глаза, лежала крошечная девочка в пеленках и в грязной распашонке, прямо около заржавленного указателя «Ремонт автомобилей Гилмана». Джейк протянул большую грубую руку и погладил девочку по мокрым волосикам, а потом прикоснулся пальцем к ее щеке. Она пошевелилась, тихо мяукнула и открыла глазки.
   Саманта бросилась на землю рядом с Джейком и начала агукать с девочкой. Джейк отошел, снял рубашку и протянул ей. Она быстро завернула ребенка, взяла на руки и стала качать, и Джейку было сладко и мучительно смотреть на нее. «Может быть, — подумал он, — Сэмми забудет обо всем остальном».
   По ее щекам текли слезы. Она смотрела на Джейка поверх детской головки и плакала.
   — Ты нашел ее сам, без всякой собаки. Значит, это правда! О боже мой, это правда! Хоук рассказал мне о твоем даре. Я люблю тебя с тех пор, как была чуть старше этой девочки. Почему же ты мне не сказал?
   Он не чувствовал капель холодного дождя на обнаженных плечах, не чувствовал усталости, голода — но у него было странное ощущение, что судьба дышит ему в затылок. Колени его ослабели.
   — Не понимаю, о чем ты говоришь, — сквозь зубы ответил он. — Я возьму Бо, он устал, а ты неси ребенка. — И он пошел к машине.
   Итак, она знает. И единственное, что ему теперь остается, — это лгать, потому что каждый ее вопрос будет подводить ее все ближе к правде о ее тетке.

* * *

   — Его здесь нет. Ничего удивительного, — мрачно сказал Бен.
   Они стояли у палатки Джейка, и Шарлотта старалась не думать о том, что на этой лужайке когда-то стоял дом в окружении старых дубов. Дубы остались — словно придворные без короля.
   Небо было затянуто серыми тучами, которые скрывали гранитные вершины гор; из соснового леса наползал вечерний туман.
   — Раньше там была конюшня, — показала Шарлотта на поросль молодых сосенок. — Но несколько лет назад Джо Гантер написал Саманте, что крыша совсем просела, а все стены исписаны. Для местных ребятишек Коув был словно медом намазан. Этакая страна чудес, где можно найти наконечники стрел и драгоценные камни. Он очень боялся, что крыша конюшни обрушится на кого-нибудь, и тогда Сэмми разрешила срыть ее бульдозером, только попросила прислать ей доску от стены.
   — Доску от стены? — удивился Бен.
   — Когда пришла посылка с этой доской, Сэмми сидела у себя в гостиной перед полупустой бутылкой вина и плакала, обнимая эту чертову деревяшку. Сказала, что хочет сохранить ее для Джейка. — Шарлота мрачно посмотрела в его пустую палатку. — Но кажется, ему это все и не нужно.
   Внезапно начался дождь. Бен взял ее за руку и подтолкнул к палатке. Шарлотта упиралась — она считала, что ее отношения с Джейком таковы, что не следует искать убежища у него. Но Бен, не раздумывая, забрался внутрь и потянул ее к себе.
   — Выбирай — гордо торчать здесь и вымокнуть или смиренно остаться сухой.
   Шарлотта, нагнувшись, скользнула в палатку.
   Они сели рядом на спальный мешок Джейка, положенный поверх надувного матраца. Шарлотта дрожала, и Бен обнял ее за плечи.
   — Успокойся, — шепнул он ей в ухо. — Подумай о том, о чем думаю я, и сразу согреешься.
   — Это уж точно, — прижалась к нему Шарлотта, — сейчас пар пойдет.
   С угрюмым любопытством оглядывала она палатку. С потолочной стойки свисал китайский фонарик, и все имущество Джейка — инструмент для добычи камней, одежда, еда — тоже было развешано по стенам в небольших холщовых мешочках. Она заинтересовалась одним застегнутым мешочком и взяла его себе на колени. Мешочек был весьма туго набит.
   — Что ты делаешь? — строго спросил Бен, когда Шарлотта как ни в чем не бывало начала развязывать тесемки.
   — Я — инспектор Ассоциации бывших бойскаутов. — Она поднесла к его лицу веревку, демонстрируя узлы. — Должна заметить, этот плоский узел не вполне отвечает нашим стандартам.
   — Скауты не лазят в чужое имущество, — растерянно глядя на нее, он взял ее за руку.
   — Ты прав. Это отвратительно! — И после суровой паузы добавила: — Если только не делается из благих побуждений.
   — Шарлотта! — предостерег он.
   — Может быть, содержимое этого мешочка как-то объяснит нам поведение Джейка. Может быть, найдется хоть слабый намек на то, что он еще любит мою сестру. Что-нибудь такое, о чем я могла бы ей рассказать, чтобы поддержать ее. Разве она не заслужила?
   Бен вздохнул.
   — Ты слышишь этот шум? — спросил он. — Это хрипит моя совесть, задушенная твоими представлениями об этике.
   — Бенджамин, ты удивительный человек. Напомни мне потом сделать твоей совести искусственное дыхание. — Она быстро развязала мешочек. — Так, истрепанная Библия — одна штука. Материал для духовного чтения. Это хороший знак. — Она положила Библию себе на колени. — Трубочный табак — одна пачка; длинная курительная трубка… — Голос Шарлотты задрожал, и она замолчала, печально глядя на трубку, украшенную у основания чашечки кольцом из крошечных гранатиков.
   — Что ты? — спросил чуткий Бен.
   — Это трубка доктора Рейнкроу. Я ее помню.
   — Тоже хороший знак? — сухо заметил Бен. Пачка табака и трубка поместились поверх Библии.
   — Хороший, не хороший… — Шарлотта уже рассматривала большой мягкий сверток из оберточной бумаги. В этом свертке оказались вырезки из газет и журналов, точнее, вырванные страницы газет и журналов. Как и сам сверток, они были истерты и истрепанны. — Ага. Посмотрим, что же так сильно интересовало его, что он нанес столь крупный ущерб тюремному собранию журналов. — Она раскрыла первую.
   Бен усмехнулся:
   — Неужели реклама моющего средства для зубных протезов? Я потрясен. Мне казалось, у Джейка зубы свои.
   — Это руки Сэмми. Она держит тюбик, — тихо сказала Шарлотта, и они с Беном недоверчиво посмотрели друг на друга.
   — Но откуда он мог это знать? — недоумевал Бен.
   Шарлотта пролистала остальные страницы и покачала головой. Обилие и разнообразие товаров и продуктов, от великолепных драгоценностей до гаечного ключа, объединяло только одно — они все изящно покоятся в безупречных руках Сэмми.
   Бен взял у нее конверт и сам еще раз просмотрел все.
   — Наверное, в стране вообще не очень много моделей такого профиля. Но все равно странно, что ему попадались только рекламы, где Сэмми.
   — Здесь нет ни одной другой. — Шарлотта указала на верх страницы. — И обрати внимание на даты. Он начал собирать эту коллекцию сразу же, как только оказался в тюрьме. О, Бен… — Ее голос опять прервался.
   Бен бережно сложил эти страницы и положил обратно в конверт.
   — Неважно, откуда он знал, что это ее руки, важно, почему он все это собирал. Он всегда любил ее. Ты еще сомневаешься? — И Бен положил конверт ей на колени.
   — Я уже не знаю, что и думать, — чуть смягчилась Шарлотта. — Если он любит ее, то почему так плохо с ней обращается? Почему не скажет ей об этом прямо?
   — Я тоже этого не понимаю. — Бен чуть помолчал. — Но знаешь, я ведь и сам ждал слишком много лет, чтобы открыть тебе мои чувства. — Он смущенно покашлял. — И тоже собирал меню всех ресторанов, в которых ты работала.
   Шарлотта растроганно поцеловала его.
   — А я стащила у тебя один блокнот и горсть визитных карточек. И до сих пор их храню.
   Бен удивился:
   — Как тебе это удалось? Ты ведь была у меня в офисе только один раз — в тот день, когда мы познакомились. Когда Сэмми меня наняла.
   Она мрачно кивнула.
   — Ну да. Вот тогда и стащила. Мне было всего шестнадцать лет. Несовершеннолетняя. Отлично получилось, ты и не заметил. — Она чуть помолчала. — Зачем? Я и сама тогда не понимала.
   Бен прижал лоб к ее лбу.
   — Я изо всех сил убеждал себя, что ты — просто несносная младшая сестра Сэмми. Но образ сестры никак не возникал, слово «младшая» как-то незаметно забылось через несколько лет…
   — И я осталась просто несносной, да?
   — Но было поздно: я уже прочно сидел на крючке.
   — Я тоже. — Она обняла его. — Пойдем лучше отсюда, потому что я испытываю страшное искушение опять уложить тебя на ковер. А это все же дом Джейка.
   Оторвавшись друг от друга, они посмотрели на предметы, разложенные у Шарлотты на коленях.
   — Я расскажу Сэмми о тех страничках из журналов, — тихо прошептала Шарлотта. — Это будет много значить для нее.
   — Ты победила. В данном случае это было оправдано.
   Шарлотта стала укладывать конверт. На дне мешочка тяжело лежало что-то еще.
   — Смотри, не отрекайся от своих слов.
   И она вытащила толстую папку. Бен застонал.
   — Ну, хватит! Не открывай.
   — Придержи-ка свою совесть еще буквально на несколько секунд, — сказала она и открыла папку. Там было полно газетных вырезок, пожелтевших и совсем свежих, с фотографиями и без, с пометками Джейка и чистые. И все они касались тети Александры или Тима. Бен, начисто забыв о недавних протестах, склонился над папкой.
   — Что за черт?!
   Шарлотта повернулась к нему.
   — Он продолжает идти по их следу. Он им не доверяет. Значит, не одна я думаю, что Александра по доброй воле никогда не оставит нас в покое. Боже мой, может быть, именно поэтому он так ведет себя с Сэмми? — И она продолжала смотреть на Бена совершенно безумными глазами.
   Бен, казалось, тоже забеспокоился.
   — Я с ним поговорю.
   — Не надо. Ты же не сможешь ему сказать, что мы рылись в его вещах. Он только обидится, и все станет еще хуже. И Сэмми не говори. Очень тебя прошу. Я подумаю, что можно узнать из этих вырезок — очень тихо и в полной тайне. Может быть, на сей раз мне удастся разрешить проблему, а не быть проблемой, как обычно.
   Бен успокаивающе погладил ее по щеке.
   — Ладно, ладно. Но я с тобой. — Глаза его потемнели.
   — Нет, нет…
   — Поздно прогонять меня. Это высокое плато, на котором ты хотела задержаться, неумолимо превращается в обрывистую скалу. — Он явно не собирался отступать.
   Что ж, она будет хранить свои тайны, покуда это возможно, в надежде, что их можно будет хранить вечно. И она наклонила голову.
   — Как ты считаешь, откуда начинать карабкаться? — спросила она.
   — Посмотри. — Порывшись в вырезках, он показал ей фотографию какого-то благотворительного бала, на которой были и Оррин, и Александра, и Тим. А рядом с Тимом, держа его под руку и напряженно улыбаясь в объектив, стояла его жена. Теперь уже бывшая, вспомнила Шарлотта. Джейк обвел ее лицо кружком.

* * *

   На обратном пути Джейк не сказал ей и десятка слов, и она даже не была уверена, что он ее слушает. Сэмми еще не опомнилась от потрясения. Если в ее знании о нем было столько белых пятен, то, очевидно, и он знает о ней далеко не все. Они любили друг друга с самого детства, и он доверял ей все, кроме одного— единственного. Правда, это было сутью его натуры. Почему?
   И поскольку он явно ничего не собирался ей рассказывать, она решила, словно бы подавая пример, в подробностях поведать ему все о своей жизни, пока он был в тюрьме. Чтобы он услышал за ее словами непроизнесенное: я ничего от тебя не скрываю.
   Ночь была холодная. Дорога, ведущая к Коуву, напоминала темный дождливый туннель. Сэмми медленно вела машину по узкой гравийной дороге, боясь, что вот сейчас они приедут и Джейк молча уйдет.
   Бо на заднем сиденье вдруг исторг из себя какие-то хриплые лающие звуки, похожие на кашель.
   — Бо простудился! — воскликнула Сэмми. — И ходит он, как Железный Дровосек, которого давно не смазывали. Не заставляй его ночевать в палатке, сегодня слишком сыро и холодно.
   Джейк вздрогнул, словно бы проснувшись.
   — Пусть остается у тебя.
   — Конечно, но ты же знаешь Бо. Как только ты уйдешь, он начнет скрестись в дверь. — «И я его прекрасно понимаю, впору самой заскрестись вместе с ним», — мысленно добавила она и, набрав в грудь воздуха, продолжала наступление: — Ты промок и измазался, к тому же целый месяц не спал в настоящей кровати. Тебе тоже имеет смысл переночевать в доме. В спальне для гостей постель всегда готова, — торопливо закончила она.
   — Я привык в палатке.
   Они были уже совсем близко от дома.
   — Мы сегодня ничего не ели. Вряд ли ты сможешь разжечь костер, чтобы разогреть какую-нибудь тушенку, — такая сырость. А Шарлотта наверняка оставила целую кучу еды. Помнишь, я рассказывала тебе, как несколько лет была жирной, как свинья? Я не хочу больше толстеть, может, поможешь мне справиться с содержимым Шарлоттиных кастрюлек?
   — Тебе больше незачем полнеть, ведь красавчики — модели больше не пристают к тебе.
   Сэмми насторожилась, услышав это странное замечание.
   — Не помню, чтобы я тебе говорила, что растолстела специально.
   Он беспокойно заерзал на своем сиденье, и она почти физически почувствовала, как он нахмурился.
   — В самом деле?
   — Скажи, почему ты вдруг решил, что я стала сознательно полнеть, чтобы мужчины со мной не заигрывали?
   — Просто в тюрьме по телевизору все время смотрел «Опра-шоу», вот и проникся пониманием женской психологии.
   Они подъехали к дому. Шел дождь. Джейк так и не ответил ей, останется ли на ночь.
   — Послушай, доктор Фрейд, предлагаю тебе горячий душ, вкусный ужин и сухую постель. Все остальное существует только в твоем отравленном Опрой воображении. Бо, в конце концов, тоже нужен достойный отдых, а он не может спать спокойно, если тебя нет рядом. — Она чуть помолчала. — Обещаю больше не истязать тебя фрагментами моего устного дневника.
   Дом большой. Можешь считать, что меня вообще там нет.
   — Не могу. И не мог даже тогда, когда ты была на другом конце страны. — И, не давая ей возможности ответить, вышел из машины. Бо посмотрел на него, виновато фыркнул, но не пошевелился. И Джейк понес его к террасе.
   Сэмми поспешила за ними, отпереть входную дверь. От волнения у нее слегка кружилась голова. Он проведет ночь в доме!
   Джейк впервые за десять лет вошел в дом вместе с ней. Казалось, воздух дрожал от напряженного ожидания. «Наконец-то он дома, действительно дома», — сказала себе Сэмми. Включив свет в коридоре, она радостно посмотрела на него, но не заметила ответной радости.
   — Я приму душ, — произнес он безо всяких эмоций. — И побуду здесь, пока Бо не уснет.

* * *

   Он включил холодную воду. Тело онемело, но заморозить суматоху чувств, поднявшуюся в нем, не удалось. Опять оказаться среди этих стен, которые помнили их любовь, их страсть, — это почти совсем лишало его воли.
   Как хорошо дома! Как хорошо с Самантой! Слишком хорошо. Ничего не стоит растаять и погубить все.
   Он вытирался огромным белым мохнатым полотенцем, одним из тех, что подарили им на свадьбу. Он стоял на коврике, который Саманта соткала в первые недели их брака. Если ему так тяжело даже в этой узкой ванной за комнатой для гостей, то что с ним было бы в душе рядом с их спальней? Там он просто бы целовал стены.
   Он дрожал. Так страшно ему не было даже в тюремной бане, где было полно персонажей с кличками типа «милочка».
   Он поспешил выйти, чтобы поскорее одеться. Ему, как никогда, необходимо было укрыться под броней мокрой и грязной одежды, которую ен оставил на полу перед ванной.
   Но одежда исчезла. Вместо нее на спинке кровати висел роскошный темно-бордовый халат.
   Халат.

* * *

   Может быть, он рассердится, может быть, поймет намек. В любом случае Сэмми решила сделать вид, что ничего особенного не произошло.
   Бо растянулся на старом одеяле у зажженного камина. Сэмми ласково теребила его пальцами босой ноги: «Проснись, не спи, а то Джейк уйдет». Но Бо только похрапывал.
   Она откинулась на спинку дивана, стараясь казаться спокойной, хотя каждый нерв был натянут. В камине, уютно потрескивая, горело полено, на кофейном столике стояли два бокала и бутылка шампанского в ведерке со льдом. И среди полного спокойствия в целом доме только две горячих точки — ее тело и спальня для гостей. Она сидела не дыша.
   Она из кожи вон лезла, она надела белую шелковую ночную рубашку и такой же халат, которые сшила когда-то для первой брачной ночи. Но поможет это ей или, наоборот, погубит, она не знала.
   В коридоре послышались шаги. Поскольку ботинки Джейка она тоже спрятала, он сочно шлепал босыми ногами по гладкому деревянному полу. «Ну, что будет?!» — с замирающим сердцем подумала она.
   — Саманта, черт возьми, где моя одеж…— громко начал он еще в коридоре, но на пороге гостиной вдруг замер. Он стoял в дверях в бордовом халате, который идеально шел ему, и смотрел на нее. И не мог отвести глаз.
   Сэмми со всем возможным изяществом, ибо колени у нее подкашивались, поднялась с дивана и пошла ему навстречу, плотно прижимая руки к бокам. Он должен первым до нее дотронуться — это единственное правило, которого она не нарушит.
   — В нашу первую ночь мы с тобой так и не дошли до шампанского, — низким шепотом сказала она. — Давай и сегодня о нем забудем.
   Он резко поднял руку к груди — жестом скорее защиты, нежели угрозы. Она подошла совсем близко.
   Ты можешь меня ударить, но не сделаешь этого я знаю, — еле слышно сказала она. — Но то, что ты от меня скрывал, не изменит моего к тебе отношения. Я люблю тебя. И единственное, что мне нужно знать, — любишь ли ты меня.
   Он притянул ее к себе — Десять лет разлуки кончились

* * *

   Утреннее солнышко сушило землю, превращая влагу в туман, который потихоньку поднимался над лесом и таял. Джейк в одних джинсах сидел у бабушкиного источника, обняв колени голыми руками. Надо бы одеться. Надо бы забыть об этой ночи, смыть с себя томящую нежность, переполняющую каждую мышцу, и чудесный запах Саманты, которым пропитано все его тело, и вкус ее губ… Но это было выше его сил.
   Он нарушил обещание, которое дал себе. Суровый внутренний голос говорил ему, что на самом деле ничего не изменилось. Пока с прошлым не покончено, они никогда не смогут чувствовать себя в безопасности.
   Что теперь делать? Куда идти? Он застыл между светом и мраком, не в силах двинуться ни в ту, ни в другую сторону.
   Он услышал, как хлопнула дверь дома и Саманта позвала его, потом еще раз, и в ее голосе звучал страх. Наверное, она думает, что он снова ушел.
   Он встал на ноги и пошел к дому. Она, упав на ступеньки террасы и уткнувшись лицом в согнутую руку, кулачком другой бессильно колотила по деревянному полу. Белый шелковый халат сполз с плеча, обнажив спину, содрогающуюся от беззвучных рыданий.
   Свет оказался сильнее. Джейк не мог больше причинять ей такие страдания.
   Заслышав его шаги, она приподнялась. Он опустился на колени и обнял ее, и в глазах ее засветилось такое облегчение, что ему захотелось просить прощения. Она чуть сжала его лицо своими прекрасными руками и поцеловала его.
   Они обнимали друг друга на ступеньках террасы, балансируя между светом и тьмой, постепенно склоняясь к свету.

* * *

   — Давай поедем к… хм-м, давай не поедем, но, пожалуй, я позвоню Сэмми. — Шарлотта вытащила руку из-под Бена и в очередной раз стала искать на просторах постели переносной телефон. И в очередной раз забыла об этом по причине весьма провоцирующей деятельности Бена, которая заставила ее с тихим беспомощным стоном выгнуться под ним. Тут-то ее плечо и уперлось в жесткую пластмассу.
   Бен поднял голову, неохотно отрываясь от исследований в области ее пупка и его окрестностей, и с мягким упреком посмотрел на нее.
   — Восьмой час. Ты ее разбудишь.
   Шарлотта нахмурилась и прижала пальчик к его губам.
   — Мы с тобой здесь обо всем забыли, а я ведь даже не знаю, вернулась ли она вчера домой. Если она сейчас не ответит, я, пожалуй, все-таки туда поеду. Кроме того, мы должны встать с постели и поговорить о наших делах. Ну, насчет этих вырезок из газет.
   — Мы можем поговорить об этом и в постели.
   — Дорогой мой мистер Дрейфус, с тех пор как мы вчера в ней оказались, мы едва ли произнесли больше двух связных слов.
   — Что ж, действительно, «еще» и «да» — это два моих любимых слова.
   — Отдохни минуточку, ладно? — улыбнулась она.
   Он повернулся на бок, оперся на локоть и галантно протянул ей телефон.
   — Только не очень долго. Долго я ждать не смогу. Она набирала номер Коува, и улыбка ее постепенно меркла.
   — Моя сестра сидит там среди лесов, обнимаясь с подушкой, а ведь она куда больше достойна такого утра, чем я. Это несправедливо.
   — Сэмми не станет легче, если ты будешь чувствовать себя виноватой в том, что на твой хлебушек попало немножко маслица. Наоборот, ты можешь куда больше помочь ей сейчас, мой зверек-мурлыка. Твоя радость может притянуть радость ко всему вашему дому в Коуве. Ей-богу!
   — Зверек-мурлыка, — уныло повторила Шарлотта, поднеся телефон к уху и слушая длинные гудки. — Котеночек, что лижет сливочки.
   — Котеночек. С пушистым хвостиком…
   — Нет, ты потрясающе порочен. Ты распутен и изобретателен. Я люблю это в кулинарии. Черт, не отвечает! Еще несколько гудков, и я… Сэмми? — Шарлотта села. — Я тебя не разбудила? О? Нет, просто у тебя немного странный голос. Я вчера к тебе приезжала, но тебя не было дома. И Джейка я тоже не видела. — Шарлотта широко раскрыла глаза и растерянно посмотрела на Бена. — Хм-м, ладно. Пока. — И уронила телефон на колени.
   — Что случилось? — Бен тоже сел. — У тебя такое лицо, словно тебя отхлестали недоваренными макаронами.