Отдача двойного выстрела воткнула приклад в живот Нааймана – бастаард взвыл от жестокой боли и согнулся пополам.
Отпустив ставшее безвредным ружье, Зуга нырнул в прыжке через всю комнату. Вытянутые пальцы нащупали холодную ребристую рукоять черного «кольта». Баллантайн судорожно вцепился в оружие. За спиной послышались легкие шаги. Не поднимая головы, он перекатился на спину. Над ним, словно палач с топором, стоял Хендрик с занесенным для удара дробовиком.
Ружье со свистом опустилось вниз – сталь мрачно сверкнула в полумраке. Зуга откатился в сторону, но приклад все же достал его, задев плечо. Удар оказался скользящим, тем не менее зубы клацнули, а правая рука мгновенно онемела до самых кончиков пальцев. «Кольт» вылетел из ладони и, прокатившись по земляному полу, врезался в дальнюю стену.
Хендрик повернулся, бросаясь за револьвером, – Зуга пнул бастаарда под колено. От хорошего удара каблуком нога Нааймана подкосилась, и он упал бы на пол, если бы не привалился к стене. Зуга воспользовался моментом, вскочил на ноги и здоровой левой рукой нанес удар – под кулаком хрустнула челюсть. Новый удар левой – и хрящ орлиной переносицы хрупнул, как надкушенное яблоко. Брызнувшая из носа кровь привела Зугу в дикий восторг.
Да он из этого мерзавца котлету сделает!
– Погодите! – завопил Хендрик. – Не бейте меня! Прошу вас!
Окровавленный бастаард выглядел так жалко и просил так жалобно, что, несмотря на убийственную злость, Зуга остановился и отступил назад, опустив занесенную для удара руку.
Бастаард бросил дробовик в лицо Зуге. Захваченный врасплох, Баллантайн не успел пригнуться – вот ведь дурак, попался на такую уловку!
По голове словно кувалдой ударили, поле зрения сузилось, глаза залило кровью. Зуга прыгнул вперед, пытаясь дотянуться до револьвера, но едва он ухватил рукоять, как на его спину всем весом обрушился Хендрик, прижимая к дверному косяку. Зуга сжал «кольт» в руке и ударил им, как дубинкой.
Раз за разом он вслепую бил стальной рукояткой – некоторые удары попадали в воздух, другие приходились в пол, но иногда все же хрустела кость. Судорожно всхлипывая, ослепленный собственной кровью, он не сразу понял, что Хендрик больше не сопротивляется. Прижавшись к стене, Зуга вытер кровь с лица и, как старик, прищурился сквозь кровавую пелену в глазах. Хендрик лежал на полу, разбросав руки в стороны, кровь пузырилась у него в ноздрях. Он не шевелился, дыхание было единственным признаком жизни.
Зуга опустил револьвер и, держась за стену, с трудом поднялся на ноги. Внезапно ослабевшая рука с «кольтом» безжизненно повисла, и револьвер едва не выпал.
– Господин Зуга! – Запыхавшийся Ян Черут влетел во двор, прижимая к груди «энфилд». Из-под военной фуражки без козырька ручьями стекал пот. Вид окровавленного хозяина привел готтентота в смятение.
– Тебя только за смертью посылать, – хрипло упрекнул Зуга, все еще цепляясь за косяк. По уговору Ян Черут с винтовкой прятался в полумиле от фермы, в овражке посреди пыльной равнины.
– Я бросился бежать, как только услышал выстрелы.
Зуга понял, что схватка длилась всего несколько минут – ровно столько, сколько требуется, чтобы пробежать полмили. Ян Черут снял с плеча бутыль с водой и попытался смыть кровь с лица хозяина.
– Брось. – Зуга отпрянул. – Лучше посмотри, не найдется ли веревки в седельных сумках бастаарда – недоуздок или еще что-нибудь. Подонка нужно связать.
На луке седла Ян Черут нашел моток сыромятной веревки и поспешил с ним обратно. Возле двери развалюхи готтентот помедлил.
– По-моему, я встречал этого парня, – сказал он, глядя на разбитое лицо Хендрика Нааймана. – Но ты отделал его до неузнаваемости.
– Свяжи его, – велел Зуга и глотнул воды из бутыли. Он снял с шеи шелковый платок, смочил его и аккуратно смыл кровь с порезов и ссадин. Сильнее всего пострадал лоб: казенник дробовика ударил чуть ниже линии волос – похоже, придется зашивать.
Связывая Хендрика, Ян Черут вполголоса осыпал его бранью.
– Ах ты, желтая змея!
Он перевернул бастаарда на спину.
– Натянул ботинки, прикрыл задницу штанами и решил, что стал джентльменом!
Готтентот быстро и привычно стянул руки Нааймана за спиной, от запястий до локтей.
– Да ты любому стервятнику дашь сто очков вперед!
Сыромятная веревка обвилась вокруг лодыжек пленника.
– Возле тебя даже шакалы навоз есть не станут!
Зуга заткнул пробкой бутыль с водой и подобрал пустой кисет. Теперь придется искать алмазы – в пылу схватки их разбросали по всей кухне. Последним нашелся зеленый дракон – темный камешек был еле заметен в сумрачном углу.
Зуга бросил полный кисет Яну Черуту. Заглянув вовнутрь, готтентот присвистнул.
– Краденые, – пробормотал он. На сморщенном коричневом личике загорелась алчность. – Этот желтокожий змей нелегально скупал алмазы!
– И хотел, чтобы мы провели их через наш сортировочный стол!
– Какую долю он предложил? – требовательно поинтересовался готтентот, перебирая алмазы.
– Половину.
– Неплохо. За полгода можно разбогатеть и уехать из этой проклятой всеми богами пустыни.
Зуга выхватил кисет из рук слуги. Хватит! Один раз он едва не поддался соблазну.
– Приведи его лошадь! – сердито приказал он.
Вдвоем они закинули безжизненное тело в седло. Пока Ян Черут привязывал бастаарда к лошади, Хендрик слабо дернулся, пытаясь поднять голову, и посмотрел на Зугу туманным взглядом.
– Майор… – прохрипел наполовину оглушенный пленник. – Майор, я вам все объясню… Вы не поняли…
– Закрой свой поганый рот! – прорычал Зуга.
– Майор, я не воровал… алмазы… дайте мне объяснить…
– Я же сказал, заткнись! – Зуга силой отжал нижнюю челюсть пленника, грубо надавив пальцами на бледные окровавленные щеки, и засунул кисет с алмазами в безвольно открытый рот. – Вор и предатель! Подавись своими алмазами!
Зуга обмотал лицо Хендрика его шейным платком, чтобы не вывалился кисет. Бастаард квохтал, закатывал глаза и дергал головой – промоченный слюной шелк заглушал крики.
– Объясняться будешь перед комитетом старателей!
Зуга поехал впереди на гнедом. Ян Черут уселся на серую кобылку позади связанного пленника.
Слуга с трагическим вздохом покачал головой.
– Такое добро пропадает! – достаточно громко пробормотал он. – Содержимое этого кисета оплатило бы нам дорогу на север.
Готтентот искоса глянул на хозяина, но ответа не получил.
– Комитет вздернет этого желтопузого негодяя, пустит его на корм стервятникам.
Хендрик беспомощно задергался, сопя сломанным носом.
– Почему бы нам самим не наказать мошенника? Пулю в лоб – и все шито-крыто, пусть его братцы шакалы им пообедают. Никто ничего и знать не будет! – Ян Черут с надеждой поглядел на Зугу. – Этих алмазов хватит, чтобы пойти на север – так далеко, как нам вздумается.
Зуга пустил гнедого галопом. Впереди, в лучах заходящего солнца, красновато отсвечивали железные крыши и пыльные палатки лагеря старателей. Ян Черут со вздохом хлестнул серую кобылку по крупу и последовал за хозяином.
Пикеринг, Родс и несколько холостых старателей всегда обедали вместе. Все они жили за рыночной площадью, возле отвалов пустой породы. Две раскидистые акации затеняли площадку, на которой стояли хижины из гофрированного железа и глиняные лачуги; вокруг них была высажена изгородь из кустов молочая.
Здесь обитали счастливчики с хорошими участками, приносившими алмазы: у неудачника не хватило бы денег, чтобы оплачивать свою долю счета за обеды, состоявшие из шампанского и выдержанного коньяка, – кажется, ничего другого в меню и не значилось. За свои замашки они заслужили прозвище «денди». Здесь жил младший сын какого-то графа, а также один баронет – правда, ирландский. Большинство членов группы состояли в комитете старателей.
Зуга въехал в лагерь, когда солнце еще стояло высоко над горизонтом, но несколько денди, развалившись в тени акаций, уже потягивали «Вдову Клико». Они дружелюбно перебранивались, делая огромные ставки на число мух, которое усядется на лежащий перед каждым кусочек сахара.
Увидев Зугу, Пикеринг изумленно вытаращил глаза – в кои-то веки его покинула английская чопорность.
– Джентльмены, – мрачно заявил Зуга, – я вам кое-что привез.
Склонившись, он перерезал путы, удерживавшие Хендрика Нааймана в седле, и столкнул его с лошади головой вперед. Пленник повалился в пыль перед развалившимися в тенечке членами комитета старателей.
Отпустив ставшее безвредным ружье, Зуга нырнул в прыжке через всю комнату. Вытянутые пальцы нащупали холодную ребристую рукоять черного «кольта». Баллантайн судорожно вцепился в оружие. За спиной послышались легкие шаги. Не поднимая головы, он перекатился на спину. Над ним, словно палач с топором, стоял Хендрик с занесенным для удара дробовиком.
Ружье со свистом опустилось вниз – сталь мрачно сверкнула в полумраке. Зуга откатился в сторону, но приклад все же достал его, задев плечо. Удар оказался скользящим, тем не менее зубы клацнули, а правая рука мгновенно онемела до самых кончиков пальцев. «Кольт» вылетел из ладони и, прокатившись по земляному полу, врезался в дальнюю стену.
Хендрик повернулся, бросаясь за револьвером, – Зуга пнул бастаарда под колено. От хорошего удара каблуком нога Нааймана подкосилась, и он упал бы на пол, если бы не привалился к стене. Зуга воспользовался моментом, вскочил на ноги и здоровой левой рукой нанес удар – под кулаком хрустнула челюсть. Новый удар левой – и хрящ орлиной переносицы хрупнул, как надкушенное яблоко. Брызнувшая из носа кровь привела Зугу в дикий восторг.
Да он из этого мерзавца котлету сделает!
– Погодите! – завопил Хендрик. – Не бейте меня! Прошу вас!
Окровавленный бастаард выглядел так жалко и просил так жалобно, что, несмотря на убийственную злость, Зуга остановился и отступил назад, опустив занесенную для удара руку.
Бастаард бросил дробовик в лицо Зуге. Захваченный врасплох, Баллантайн не успел пригнуться – вот ведь дурак, попался на такую уловку!
По голове словно кувалдой ударили, поле зрения сузилось, глаза залило кровью. Зуга прыгнул вперед, пытаясь дотянуться до револьвера, но едва он ухватил рукоять, как на его спину всем весом обрушился Хендрик, прижимая к дверному косяку. Зуга сжал «кольт» в руке и ударил им, как дубинкой.
Раз за разом он вслепую бил стальной рукояткой – некоторые удары попадали в воздух, другие приходились в пол, но иногда все же хрустела кость. Судорожно всхлипывая, ослепленный собственной кровью, он не сразу понял, что Хендрик больше не сопротивляется. Прижавшись к стене, Зуга вытер кровь с лица и, как старик, прищурился сквозь кровавую пелену в глазах. Хендрик лежал на полу, разбросав руки в стороны, кровь пузырилась у него в ноздрях. Он не шевелился, дыхание было единственным признаком жизни.
Зуга опустил револьвер и, держась за стену, с трудом поднялся на ноги. Внезапно ослабевшая рука с «кольтом» безжизненно повисла, и револьвер едва не выпал.
– Господин Зуга! – Запыхавшийся Ян Черут влетел во двор, прижимая к груди «энфилд». Из-под военной фуражки без козырька ручьями стекал пот. Вид окровавленного хозяина привел готтентота в смятение.
– Тебя только за смертью посылать, – хрипло упрекнул Зуга, все еще цепляясь за косяк. По уговору Ян Черут с винтовкой прятался в полумиле от фермы, в овражке посреди пыльной равнины.
– Я бросился бежать, как только услышал выстрелы.
Зуга понял, что схватка длилась всего несколько минут – ровно столько, сколько требуется, чтобы пробежать полмили. Ян Черут снял с плеча бутыль с водой и попытался смыть кровь с лица хозяина.
– Брось. – Зуга отпрянул. – Лучше посмотри, не найдется ли веревки в седельных сумках бастаарда – недоуздок или еще что-нибудь. Подонка нужно связать.
На луке седла Ян Черут нашел моток сыромятной веревки и поспешил с ним обратно. Возле двери развалюхи готтентот помедлил.
– По-моему, я встречал этого парня, – сказал он, глядя на разбитое лицо Хендрика Нааймана. – Но ты отделал его до неузнаваемости.
– Свяжи его, – велел Зуга и глотнул воды из бутыли. Он снял с шеи шелковый платок, смочил его и аккуратно смыл кровь с порезов и ссадин. Сильнее всего пострадал лоб: казенник дробовика ударил чуть ниже линии волос – похоже, придется зашивать.
Связывая Хендрика, Ян Черут вполголоса осыпал его бранью.
– Ах ты, желтая змея!
Он перевернул бастаарда на спину.
– Натянул ботинки, прикрыл задницу штанами и решил, что стал джентльменом!
Готтентот быстро и привычно стянул руки Нааймана за спиной, от запястий до локтей.
– Да ты любому стервятнику дашь сто очков вперед!
Сыромятная веревка обвилась вокруг лодыжек пленника.
– Возле тебя даже шакалы навоз есть не станут!
Зуга заткнул пробкой бутыль с водой и подобрал пустой кисет. Теперь придется искать алмазы – в пылу схватки их разбросали по всей кухне. Последним нашелся зеленый дракон – темный камешек был еле заметен в сумрачном углу.
Зуга бросил полный кисет Яну Черуту. Заглянув вовнутрь, готтентот присвистнул.
– Краденые, – пробормотал он. На сморщенном коричневом личике загорелась алчность. – Этот желтокожий змей нелегально скупал алмазы!
– И хотел, чтобы мы провели их через наш сортировочный стол!
– Какую долю он предложил? – требовательно поинтересовался готтентот, перебирая алмазы.
– Половину.
– Неплохо. За полгода можно разбогатеть и уехать из этой проклятой всеми богами пустыни.
Зуга выхватил кисет из рук слуги. Хватит! Один раз он едва не поддался соблазну.
– Приведи его лошадь! – сердито приказал он.
Вдвоем они закинули безжизненное тело в седло. Пока Ян Черут привязывал бастаарда к лошади, Хендрик слабо дернулся, пытаясь поднять голову, и посмотрел на Зугу туманным взглядом.
– Майор… – прохрипел наполовину оглушенный пленник. – Майор, я вам все объясню… Вы не поняли…
– Закрой свой поганый рот! – прорычал Зуга.
– Майор, я не воровал… алмазы… дайте мне объяснить…
– Я же сказал, заткнись! – Зуга силой отжал нижнюю челюсть пленника, грубо надавив пальцами на бледные окровавленные щеки, и засунул кисет с алмазами в безвольно открытый рот. – Вор и предатель! Подавись своими алмазами!
Зуга обмотал лицо Хендрика его шейным платком, чтобы не вывалился кисет. Бастаард квохтал, закатывал глаза и дергал головой – промоченный слюной шелк заглушал крики.
– Объясняться будешь перед комитетом старателей!
Зуга поехал впереди на гнедом. Ян Черут уселся на серую кобылку позади связанного пленника.
Слуга с трагическим вздохом покачал головой.
– Такое добро пропадает! – достаточно громко пробормотал он. – Содержимое этого кисета оплатило бы нам дорогу на север.
Готтентот искоса глянул на хозяина, но ответа не получил.
– Комитет вздернет этого желтопузого негодяя, пустит его на корм стервятникам.
Хендрик беспомощно задергался, сопя сломанным носом.
– Почему бы нам самим не наказать мошенника? Пулю в лоб – и все шито-крыто, пусть его братцы шакалы им пообедают. Никто ничего и знать не будет! – Ян Черут с надеждой поглядел на Зугу. – Этих алмазов хватит, чтобы пойти на север – так далеко, как нам вздумается.
Зуга пустил гнедого галопом. Впереди, в лучах заходящего солнца, красновато отсвечивали железные крыши и пыльные палатки лагеря старателей. Ян Черут со вздохом хлестнул серую кобылку по крупу и последовал за хозяином.
Пикеринг, Родс и несколько холостых старателей всегда обедали вместе. Все они жили за рыночной площадью, возле отвалов пустой породы. Две раскидистые акации затеняли площадку, на которой стояли хижины из гофрированного железа и глиняные лачуги; вокруг них была высажена изгородь из кустов молочая.
Здесь обитали счастливчики с хорошими участками, приносившими алмазы: у неудачника не хватило бы денег, чтобы оплачивать свою долю счета за обеды, состоявшие из шампанского и выдержанного коньяка, – кажется, ничего другого в меню и не значилось. За свои замашки они заслужили прозвище «денди». Здесь жил младший сын какого-то графа, а также один баронет – правда, ирландский. Большинство членов группы состояли в комитете старателей.
Зуга въехал в лагерь, когда солнце еще стояло высоко над горизонтом, но несколько денди, развалившись в тени акаций, уже потягивали «Вдову Клико». Они дружелюбно перебранивались, делая огромные ставки на число мух, которое усядется на лежащий перед каждым кусочек сахара.
Увидев Зугу, Пикеринг изумленно вытаращил глаза – в кои-то веки его покинула английская чопорность.
– Джентльмены, – мрачно заявил Зуга, – я вам кое-что привез.
Склонившись, он перерезал путы, удерживавшие Хендрика Нааймана в седле, и столкнул его с лошади головой вперед. Пленник повалился в пыль перед развалившимися в тенечке членами комитета старателей.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента