Смолл Бертрис. Колдунья моя (Том 1)

   - Прошу тебя, Дагда, давай зайдем к старой Кателле. Я набрала каперсов и хочу оставить их у нее. Ведь я не знаю, когда увижусь с ней снова. - Внезапно Мэйрин вздрогнула и резко вскрикнула:
   - Стой, Дагда!
   - Что случилось, дитя мое? - Дагда замедлил шаг.
   - Опусти меня на землю, - попросила она. Дагда повиновался, и Мэйрин, подняв голову, заглянула ему в лицо. По щекам ее струились слезы. - Я больше никогда не увижу этих мест, Дагда! Я только что поняла это. Я больше не вернусь в этот лес.
   - Ты чувствуешь какую-то опасность? - спросил Дагда, ни на мгновение не усомнившись в ее словах.
   Некоторое время Мэйрин молчала в задумчивости, а потом медленно проговорила:
   - Не для моей жизни, Дагда. Нет, моей жизни ничто не угрожает. - Она повернулась и бросилась бежать обратно по тропинке к темному пруду. Остановившись у воды, она обвела взглядом деревья, озеро и камни. - Прощайте, друзья мои. Я никогда не забуду, как вы были добры ко мне. Я буду помнить о вас всю, жизнь!
   Дагде, стоявшему поодаль и смотревшему на нее, показалось, что деревья склонили к девочке свои тяжелые ветви, а вода в спокойном озере слегка всколыхнулась. "Она волшебница, - подумал Дагда. - У нее есть чудесный дар. Если бы мы остались здесь, старая Кателла передала бы ей старинные знания. Ведь моей маленькой колдунье понадобится гораздо больше, чем смогу дать ей я". Мэйрин подошла к нему и вложила свою маленькую ручку в его ладонь. Они двинулись по тропинке к замку. Старая Кателла была забыта: день клонился к закату, и времени оставалось совсем мало.
   Вскоре они увидели спешащую им навстречу старую кормилицу Мэйрин, Мелани.
   - Скорее, скорее, милые мои. Она уже пришла в ярость, что вас нигде нет. Надо поторопиться!
   - Сперва госпожа должна умыться и переодеться, - твердо возразил Дагда.
   - Ох, Пресвятая Мария! Что же я ей скажу? Она требует, чтобы маленькую госпожу немедленно привели к ней!
   - Когда добрый барон Сирен лежал при смерти, она была не так тороплива. Она запретила людям разыскать госпожу и не дала ей проститься с отцом. Она просто злодейка! Что бы там ни было, госпожа Мэйрин не явится к ней в таком виде!
   Мелани кивнула в знак согласия и перекрестилась, чтобы Господь послал ей удачу. Ее сестра, дочь которой прислуживала епископу Сен-Бриека, сообщила ей ужасную новость. Она была уверена, что Дагда не знает об этих слухах, поскольку последние несколько недель он особенно бдительно присматривал за маленькой госпожой и не тратил времени на болтовню со сплетницами. Мелани размышляла, дошли ли слухи до барона Сен-Ронана. И если да, то почему он не опроверг их? Значит, это правда! Впрочем, правда это или нет, Бланш Сен-Ронан причинит много неприятностей ее питомице, подумала Мелани.
   - Я отвлеку стражников у опускной решетки, когда вы будете проходить в ворота, - сказала она и усмехнулась, представив себе Дагду, пытающегося незаметно проскользнуть мимо охраны.
   Все же с помощью Мелани им удалось проникнуть в замок быстро и не привлекая к себе внимания. Взяв Мэйрин на руки, Дагда поднялся по лестнице в маленькую комнатку, принадлежавшую наследнице замка. Опустив ее на пол, он подтолкнул ее в отгороженную спальню, шепнув ей вслед:
   - Поторопись! Умойся и причешись. Не забудь надеть обе туфли! Переоденься в чистое. У нас мало времени!
   Не чувствуя ни малейшего страха, Мэйрин плеснула воды из кувшина в серебряный тазик и смыла грязь с лица, рук и шеи. Сбросив с себя пыльную одежду, он открыла сундук и достала чистую льняную сорочку и шелковое платье золотистого цвета с длинными пышными рукавами, расшитое у ворота и вдоль подола синими и зелеными шелковыми нитями и маленькими жемчужинами. Одевшись и подпоясавшись поясом с такой же вышивкой, Мэйрин обула мягкие туфли из красной кожи. Затем, взяв щетку, быстро расчесала свои густые волосы и аккуратно заплела их в косы, завязав зелеными лентами. Наконец, она надела тяжелое ожерелье из красного золота, украшенное кельтской эмалью, и торопливо выбежала из комнаты, где ожидал Дагда.
   Войдя в большой зал замка, она быстрым шагом подошла к своей мачехе и, опустившись перед ней на колени, произнесла:
   - Я скорблю вместе с вами, миледи Бланш. Я опечалена утратой отца. Мэйрин заметила, что епископ Сен-Бриека сидел рядом со своей племянницей и буквально пожирал ее своими поросячьими глазками.
   Бланш Сен-Ронан, в своем любимом синем наряде, с серебристой прозрачной накидкой на голове, с неприкрытой злобой уставилась на девочку, так покорно склонившуюся у ее ног. Как эта мерзавка смеет являться перед ней в таких роскошных одеждах!
   - Сегодня ты покинешь Ландерно, - холодно проговорила она. - Мне и так слишком долго пришлось терпеть твое присутствие. Я делала это только во имя глубокой любви, которую питала к твоему отцу. Но теперь он мертв, и мне больше не нужно выносить его незаконное отродье в стенах моего замка!
   Девочка в замешательстве взглянула на мачеху.
   - Покину Ландерно? - переспросила она. - Мадам, я вас не понимаю. Я наследница Ландерно. Я не могу покинуть свою землю.
   - Наследница Ландерно? - Бланш презрительно фыркнула. - Ты родилась вне брака! Как ты можешь быть наследницей своего отца? - Да как эта негодница смеет идти против ее власти! Голос Бланш сорвался на крик. - Он прижил тебя от шлюхи! От грязной ирландской дикарки! Вот так наследница сыскалась! Посмотрите только на нее! Наследником Ландерно будет мой ребенок! Мой законный ребенок!
   Мэйрин вскочила на ноги. Глаза ее сверкали гневом и испугом. - Я - не внебрачная дочь! - яростно воскликнула она. - Я - законная дочь моего отца, как и тот ребенок, которого вы носите под сердцем, мадам. И если этот ребенок не окажется мальчиком - а он им не окажется! - то наследницей Ландерно буду я! Вы не имеете права выгонять меня! Я никуда не пойду!
   Бланш Сен-Ронан изо всех сил боролась с желанием наброситься на эту маленькую мерзавку. Она совсем не так представляла себе этот разговор. Она думала, что без хлопот отошлет Мэйрин из Ландерно и на этом дело кончится. И то, что девчонка посмела перечить ей, окончательно разъярило Бланш.
   - Не пойдешь? - взвизгнула она. - Пойдешь как миленькая! Ведь ты не так глупа и должна понять, что я тебе говорю. Документов, подтверждающих брак между твоими родителями, не существует, и поэтому церковь объявила тебя незаконнорожденной. Ты осмелишься спорить с церковью?
   - Церковь? - насмешливо проговорила Мэйрин. - Вы, мадам, вероятно, имеете в виду своего дядю, этого жирного епископа Сен-Бриека, который даже сейчас, сидя рядом с вами, воображает, как будет ласкать ваши прелести? Возможно, я всего лишь ребенок, но я действительно не глупа!
   Голубые глаза Бланш Сен-Ронан округлились и едва не вывалились из орбит. Лицо ее вспыхнуло, затем побелело; она ловила ртом воздух, как рыба, выброшенная на сушу. Схватившись за живот, она завизжала:
   - Уберите с моих глаз эту дрянь! Я не хочу ее больше видеть! - Задыхаясь, она откинулась на спинку кресла. - эта гадкая девчонка смеет оскорблять меня в такую минуту, когда я убита горем! Она сглазит мое дитя! - Бланш с жаром перекрестилась.
   Дагда подбежал к своей маленькой госпоже, но Мэйрин отмахнулась от него. Внезапно всем присутствующим показалось, что она стала выше ростом. Глаза ее, потемневшие от гнева, полыхали огнем.
   - Вы, конечно, можете выгнать меня из Ландерно, мадам, но все, что вы планируете со своим дядей, никогда не осуществится. Вы хотели власти? Но Ландерно никогда не будет вашим, вы никогда не узнаете настоящего счастья! Мэйрин подняла руку и обвиняюще указала пальцем на свою мачеху. - Вы прокляты, мадам!
   Бланш Сен-Ронан взвизгнула от ужаса н крикнула:
   - Уберите это отродье долой с моих глаз! И впредь никогда не пускайте ее ко мне! Ома должна убраться из Ландерно до наступления ночи! - И женщина снова откинулась на спинку кресла, а служанки столпились вокруг нее, сочувственно охая и вздыхая, поднося к ее губам кубок с вином.
   В зале, несколько секунд назад испуганно притихшем, теперь стало на удивление шумно. Все слуги и жители замка прекрасно помнили, как Мэйрин приехала с отцом из Ирландии пять лет назад. Все слышали, как Сирен Сен-Ронан много раз рассказывал о своей любимой первой жене, Мэйр Тир Коннелл. Они не могли поверить в то, что сказала леди Бланш. Но если в это дело вмешалась церковь, они не смели ничего возразить. И даже те, кто в душе согласился с обвинениями Мэйрин в адрес дядюшки леди Бланш, должны были помалкивать, ибо их привязывали к Ландерно долг службы, узы преданности и традиция. Эта скорбящая вдова могла бы превратить их жизнь в сущий ад. Опустив глаза, слуги отвернулись от девочки, исполненные стыда и страха.
   Высоко подняв голову, Мэйрин вышла из зала в сопровождении Дагды. Сердце ее бешено билось от страха, но никто бы не заподозрил этого, ибо держалась она величаво и гордо. Ей придется покинуть Ландерно, единственный ее дом, но куда же она теперь пойдет? Как она теперь сможет выжить?
   Сразу у дверей зала ее остановил сенешаль Айво. Он произнес извиняющимся тоном:
   - Вы должны идти со мной, госпожа. Мэйрин в замешательстве взглянула на него, а Дагда напрямую спросил:
   - Куда?
   - Ты ничего не сможешь поделать, Дагда, - сказал сенешаль. - Церковь на стороне леди Бланш, и все уже решено.
   - Что она собирается сделать с моей маленькой госпожой, Айво? Сенешаль какое-то мгновение колебался, но затем шепотом ответил:
   - Она продала девочку работорговцу из Англии, Дагда. Сейчас я должен передать ему госпожу. - Он крепко взял великана за руку. - Что мне оставалось делать, Дагда? Она была женой моего господина, а теперь мой господин умер. Теперь леди Бланш - хозяйка замка. Разве я мог ослушаться приказа вдовы моего господина? Не мог. Я всего лишь слуга. Ты думаешь, у меня самого сердце не разрывается на части? - Он наклонился и погладил Мэйрин по голове. - Маленькая госпожа выросла у меня на глазах и превратилась в настоящую красавицу. Темные глаза сенешаля наполнились слезами. - Я ничего не могу поделать, беспомощно повторил он.
   - Отведи меня к моему отцу, Айво, - сказала Мэйрин и, видя, что сенешаль в нерешительности, добавила:
   - Это - мое право. Неужели ты откажешь мне в последнем прощании с тем, как это сделала леди Бланш? Я не внебрачная дочь, но даже если бы и родилась вне закона, Сирен Сен-Ронан - все равно мой отец.
   Расстроенно покачав головой, Айво повел их в часовню. Мэйрин без спутников вошла в келью, где лежало на погребальных носилках тело ее отца. В изголовье и у ног его горели свечи. Сирен Сен-Ронан был красивым, светлокожим и темноволосым мужчиной; в уголках его глаз виднелись сеточки морщин, поскольку барон де Ландерно при жизни любил посмеяться. Опустившись на колени, Мэйрин заговорила с ним, как с живым. Сирен Сен-Ронан остался красивым и после смерти, унесшей заботы живущих и разгладившей его высокий лоб.
   - Теперь ты соединился с моей матерью, отец, и я знаю, что вы оба счастливы этой встрече. Но мне так страшно! Леди Бланш выгоняет меня из Ландерно. Я не смогу приходить на твою могилу, не смогу позаботиться о наших людях, но, где бы я ни была, я всегда буду молиться за тебя. Прошу тебя, охраняй меня! Дагда говорит, что он меня никогда не покинет, и все же я очень боюсь. Помоги мне быть отважной, отец! Я не опозорю твоего имени! - Головка Мэйрин склонилась на край носилок, по ее лицу снова заструились горячие слезы. Хрупкие плечи ее затряслись от рыданий, но вскоре плач стал тише и вовсе умолк. Глубоко вздохнув, девочка поднялась на ноги, вытерла лицо ладонями и, наклонившись, поцеловала отца в остывший лоб. Затем повернулась и вышла из часовни, больше не взглянув на носилки.
   - Я соберу вещи, - тихо сказала она Айво, - и сейчас же покину замок.
   - Она запретила вам брать с собой какие-либо вещи, - ответил сенешаль. Говорит, что вы не имеете права уносить что-либо из Ландерно, потому что все здесь принадлежит ее ребенку.
   - Среди моих вещей нет таких, которые принадлежат Ландерно, Айво. У меня только одежда и несколько безделушек, которые мне подарил отец.
   - Я не могу позволить вам этого, миледи Мэйрин. Вы должны немедленно идти со мной. Работорговец уже ждет.
   - Девочка должна взять плащ, Айво, - тихо произнес Дагда, но в словах ирландца сенешаль почувствовал невысказанную угрозу.
   - Хорошо, - уступил он, - но поторопитесь, во имя Богоматери, иначе она придет в себя и вызовет меня. Что со мной станется, Дагда, если я потеряю свое место?
   - Оставайся с Айво, дитя мое, - велел Дагда своей юной подопечной, а затем обратился к сенешалю:
   - Я вернусь через минуту. - Он торопливо зашагал вверх по узкой каменной лестнице, ведущей в комнатку, которая уже больше не принадлежала Мэйрин. Распахнув дверь, он с удивлением обнаружил в комнате Мелани.
   - Вот, держи! - Кормилица вручила ему аккуратно увязанный сверток.
   - Что это? - спросил Дагда.
   - Сменная одежда для нашей маленькой госпожи, ее плащ, щетка для волос и драгоценности ее матери. Я не посмела взять других вещей, Дагда, иначе она заметит, что они пропали. Она знает наперечет все, что находится в замке, и хочет все сберечь для своего ребенка. Впрочем, я ей больше не понадоблюсь и она отправит меня обратно, в мою деревню. Поэтому я могу встать на защиту Мэйрин. Я не знаю, правду она говорит или нет, но поступает жестоко, выгоняя маленькую госпожу.
   - Девочка рождена в законном браке, - тихо ответил Дагда. - Спасибо тебе за твою доброту, Мелани.
   - Доброту?! Это не просто доброта, Дагда. Разве это дитя не питалось моим молоком целых два года? Я дала ей жизнь своим молоком! Я люблю ее! - Глаза Мелани наполнились слезами. - Что теперь будет с моей малышкой? - всхлипнула она.
   - Ей никто не причинит вреда, - сказал Дагда. - Я пообещал ее матери, что не покину ее до тех пор, пока не вручу ее заботам мужа. - Ободряюще кивнув кормилице, Дагда повернулся и поспешно спустился вниз по ступеням, туда, где ожидали Айво и Мэйрин. Бедный сенешаль при виде его заметно оживился, но тут же побледнел: издали донесся голос Бланш Сен-Ронан.
   - Почему эта маленькая дрянь до сих пор здесь? Разве я не велела тебе убрать ее долой с моих глаз? Что это ты несешь, Дагда? Эта мерзавка ничего не должна забирать с собой из замка! Отдай мне этот сверток и ступай по своим делам! А ты, Айво, отведи девчонку к работорговцу!
   - Неужели вы не позволите моей госпоже взять с собой ее плащ и перемену одежды, миледи Бланш? - спросил Дагда. - Неужели вы допустите, чтобы вас назвали мстительной и немилосердной?
   Бланш Сен-Ронан вспыхнула, что совсем не подобало ее положению.
   - Откуда мне знать, - проговорила она, - что вы не украли имущество, принадлежащее Ландерно?
   - Действительно, вы вправе сомневаться, - спокойно ответил Дагда, - но если позволите развязать этот жалкий сверток, то сможете сами проверить и убедиться.
   - Ах, отдай этой скверной девчонке ее вещи и ступай по своим делам! - с отвращением воскликнула леди Бланш.
   - Мои дела - это леди Мэйрин, - тихо произнес Дагда. - Куда она, туда и я.
   - Но ты не можешь уйти из Ландерно! Ты прикреплен к этой земле. Если попытаешься уйти, я прикажу привести тебя обратно и высечь как беглого раба!
   Дагда запрокинул голову и расхохотался. Смех его был раскатистым и гулким, и от него по спинам всех присутствующих пробежали мурашки.
   - Я - вольноотпущенник, мадам, - сказал он. - Я приехал из Ирландии с моей госпожой во исполнение клятвы, которую дал ее умирающей матери, принцессе Мэйр Тир Коннелл. Я не связан ни с Ландерно, ни с каким-либо другим поместьем на этой земле. Узы верности привязывают меня лишь к Мэйрин Сен-Ронан, и я не покину ее до самой смерти. Если вы хотите попробовать задержать меня, миледи Бланш, что ж, попробуйте! - окончил он и так взглянул в ее глаза, что леди Сен-Ронан невольно вздрогнула. "Самое время избавиться от этого увальня", подумала она. Бланш всегда не доверяла ему.
   - Ну тогда ступай, - сказала она, - но не возвращайся просить у меня милостыни, когда работорговец выгонит тебя на все четыре стороны! Я не приму тебя обратно! Можешь умирать с голоду. А за эту мерзавку мне заплатили полновесным серебром, которое я прибавлю к наследству моего будущего ребенка.
   - На этих деньгах кровь, - тихо произнес Дагда. - Они не принесут счастья вашей дочери. Они только навлекут на нее беду.
   - Убирайся! - воскликнула побледневшая Бланш Сен-Ронан. Дагда улыбнулся ей, но эта улыбка больше походила на оскал. Бланш Сен-Ронан попятилась, повернулась и побежала в зал. Обернувшись к Айво, Дагда сказал:
   - Веди нас к торговцу. Я должен переговорить с ним. Айво улыбнулся своим мыслям и невольно ускорил шаги. Они вышли во двор, где торговец уже давно дожидался своего живого товара. Сенешалю очень хотелось увидеть выражение лица работорговца, когда тот узнает, что Дагда отправится вместе с девочкой.
   Англичане, с которыми этот работорговец имел дело уже много лет, звали его Френом. Сейчас эти англичане покупали рабов гораздо меньше, чем прежде. Торговать в Денло <Денло - область "Датского права", районы Англии, захваченные датчанами в IX в.> было выгоднее, чем с этими ненормальными англосаксами, которые покупали рабов только для того, чтобы освободить их. Френ был греком и ни за что бы не оказался в Бретани, так далеко от моря, но в Бресте к нему обратился секретарь епископа, попросивший его явиться в Ландерно, чтобы переговорить с леди Сен-Ронан. Леди сказала ему, что ее муж умирает и, когда он испустит дух, ей надо будет избавиться от его внебрачной дочери, которой он до сих пор позволял жить в замке. Девочке пять лет, она совершенно бесполезна, но очень хороша собой, так что кое-чего все же стоит. Френ отчаянно торговался с леди Сен-Ронан, и в конце концов они сошлись на цене в одну серебряную монету.
   Френ втайне торжествовал, совершив столь удачную сделку. Он хорошо заработает на этой девочке: знатоки в Западной и Восточной Европе весьма ценили детей, особенно детей красивых. Впрочем, леди Сен-Ронан ничего не могла об этом знать, с улыбкой подумал Френ. Если бы она знала, то не уступила бы девочку так дешево. Глядя на приближающуюся Мэйрин, держащую за руку беловолосого великана, который шел рядом с ней, стараясь попадать в такт ее шажкам, Френ чувствовал себя на верху блаженства.
   Девочка оказалась настоящей красавицей. Невероятно! Френ решил, что не станет продавать ее в Англии. О нет! Эта девочка будет стоить куда больше, чем простая рабыня. Он будет защищать и хранить ее несколько месяцев, пока они не встретятся с одним хорошим покупателем из Константинополя. Тот отвалит ему за это маленькое сокровище целое состояние.
   - Вот девочка. Ее зовут Мэйрин, - сказал Айво. - Ты доволен своей сделкой, Френ? Ты передашь мне серебро для миледи Сен-Ронан?
   Френ запустил руку в кожаный кошелек, висевший у него на поясе, без колебаний достал тусклую серебряную монету и вручил ее Айво.
   - Прощай, моя маленькая госпожа, - сказал сенешаль. - Да хранит тебя Господь и Пресвятая Богоматерь.
   - Попрощайся от меня со старой Кателлой, Айво, - сказала Мэйрин.
   Сенешаль вытаращил глаза, но кивнул.
   - Хорошо.
   Френ протянул было руку, чтобы схватить Мэйрин за плечо, но великан предостерегающе проворчал:
   - Не касайся моей госпожи своими грязными лапами, торговец!
   - Кто этот... - Френ смерил взглядом Дагду с головы до ног, - ..этот парень? - беспомощно пробормотал он. Великан был слишком большим и опасным на вид.
   Не в силах удержаться, Айво усмехнулся.
   - Пускай он сам скажет тебе, кто он такой, мастер Френ. - И, повернувшись, направился обратно к замку.
   - Я - Дагда, - произнес ирландец. - Я - охранник этой девочки. Я был рядом с ней с того дня, когда она родилась, а до того охранял ее мать, Мэйр Тир Коннелл, принцессу Ирландии, да упокоит Господь ее душу. Эта девочка родилась в законном браке, но ее мачеха хочет отнять у нее наследство для себя и своего будущего ребенка. Хотя я вольноотпущенник, но никак не смог помешать ей совершить это злодеяние. Но я не покину мою маленькую госпожу, торговец. Куда она - туда и я.
   Френ на мгновение пришел в замешательство. Прежде он никогда не сталкивался на Западе с такими случаями. Чтобы о маленькой девочке заботился мужчина?!
   - Ты что, евнух? - спросил он Дагду.
   Великан громко рассмеялся.
   - Нет, - ответил он. - Все мои богатства при мне. "Странно", - подумал Френ, но, еще раз окинув взглядом огромного ирландца, понял, что ему снова крупно повезло. Этот Дагда сам позаботится о девочке и сохранит ее до тех пор, пока они не доберутся до Константинополя и не продадут ее выгодному клиенту. Впрочем, Френ не хотел выказывать своей радости.
   - Что ж, можешь идти с нами, великан, - надменно произнес он, - но тебе придется самому зарабатывать себе на пропитание. Ты будешь помогать мне. Милостыню подают священники и богатые лорды, а я - ни тот, ни другой. Ты меня понял, великан?
   - Я понял тебя, торговец, - ответил Дагда, и в его голубых глазах сверкнула насмешка.
   Торговец запустил руку в седельную сумку и достал оттуда маленький кожаный ошейник, чтобы застегнуть его на тоненькой шейке Мэйрин, но большая ладонь Дагды опустилась на его руку. Френ вздрогнул от удивления и вопросительно взглянул на ирландца.
   - Ты хочешь испортить ее кожу, торговец? Она такая тонкая, что тебе и не снилось! Этот ошейник оставит на ней отметины.
   Френ на мгновение задумался. Великан прав: он сам видел, что рабские ошейники оставляют на коже следы. Такие отметины могут снизить ценность девочки, да и вообще стыдно портить такую чудесную кожу.
   - Хорошо, Дагда, - уступил он, - но она должна будет надеть его, когда мы придем на рынок. Я не хочу, чтобы ты сбежал с моей собственностью. Ведь я никак не смогу доказать, что девочка принадлежит мне.
   Дагда кивнул, и его глаза снова блеснули, напоминая Френу о том, что на самом деле он, Дагда, ни за что не оставит Мэйрин. Какой-то мальчик подвел к ирландцу большую лошадь, и работорговец вытаращил глаза от удивления.
   - У тебя есть собственная лошадь? - Френ скользнул восхищенным взглядом по бархатистой коричневой шерсти великолепного животного.
   - Брис был последним даром, который оставила мне мать моей госпожи перед смертью, - услышал он в ответ. - Он не причинит тебе убытков, торговец. Он сам заботится о пропитании. - Взгромоздившись в седло, Дагда наклонился, поднял Мэйри и усадил ее перед собой.
   Френ взобрался в седло своей лошади. До захода солнца оставалось еще около двух часов - вполне достаточно, чтобы проехать несколько миль к побережью. Проезжая через подъемный мост замка Ландерно, Мэйрин смотрела только вперед и ни разу не обернулась. Френу это показалось странным, и он спросил:
   - Неужели ты не хочешь в последний раз взглянуть на свой дом? Девочка пристально посмотрела на него удивительно взрослым взглядом и ответила лишенным всякого выражения голосом:
   - К чему оглядываться назад, торговец? Этот замок остался для меня в прошлом. Я смотрю в будущее.
   Френ вздрогнул. В этой Мэйрин было что-то пугающее. Он взглянул на нее, но девочка устремила взгляд на дорогу. У Дагды на губах играла легкая улыбка, и когда Френ встретился с ним взглядом, то заметил, что в глазах ирландца светится веселье. Работорговец ощутил укол раздражения. Эта девочка - его собственность, а держится, как королева! Френ пожал плечами. Путь до Англии близок, задержатся они там ненадолго, а потом он вернется в Константинополь. А уж там эта девчонка узнает свое место, когда станет игрушкой какого-нибудь богача, а этот великан-ирландец, который называет себя ее охранником, уже ничего не сможет поделать. В Константинополе у Френа были влиятельные друзья, которые называли его настоящим, достойным именем. Эти друзья в мгновение ока уничтожат Дагду, чтобы завладеть такой редкостной рабыней. Френ улыбнулся, обнажив желтые зубы. "Всему свое время, - сказал он себе. - Терпение, только терпение!"
   Глава 2
   На ночь они остановились на опушке леса. Френ громко сетовал на отсутствие трактира или на худой конец крестьянского дома; сетования его стали еще громче, когда Дагда не позволил ему развести костер, Френ привык к удобству и уюту.
   - Что ж, разведи костер, - сухо сказал ирландец, - и сюда сбегутся бродяги и разбойники со всей округи. Они - отчаянный народ. Стоит им тебя увидеть, они тут же перережут тебе глотку, чтобы снять сапоги. Ты торопишься на тот свет?
   - Но как же мы поужинаем без костра? - капризно спросил торговец.
   Дагда усмехнулся.
   - Не понимаю, как тебе удалось прожить столько лет, Френ, таскаясь по миру со своим живым товаром?
   - Я не привык путешествовать в такой глуши, - высокомерно ответил Френ. Я ездил по хорошим дорогам, где трактиры и прочие удобства. У меня есть слуги, которые заботятся обо всем.
   - Что ж, - отозвался Дагда, - сегодня ночью заботиться обо всем буду я. Придется тебе спать на твердой холодной земле, завернувшись в плащ, набьешь свое жирное брюхо моим хлебом и сыром и выпьешь моего плохого вина, торговец; а если не хочешь, то голодай. И не стой здесь приманкой для всех бродяг.
   Нервно оглядевшись по сторонам, Френ быстро плюхнулся на землю и спросил:
   - А где ты собираешься достать хлеб и сыр, не говоря уже о вине?
   Ирландец довольно улыбнулся и вытащил припасы. Отрезав ломоть хлеба и кусок сыра, он без лишних слов вручил их торговцу. Френ приподнял мохнатую бровь, но, пожав плечами, принялся жадно поглощать холодный ужин. Внезапно он понял, что, не будь с ними Дагды, он бы оказался в весьма затруднительном положении, поскольку недооценил расстояния от Ландерно до побережья. Ему и в голову не приходило, что путешествие может продлиться дольше дня. Он молча ел, глядя, как Дагда нарезает тонкие ломтики сыра, укладывает их на хлебный мякиш и передает Мэйрин. Девочка ужинала с аппетитом. За долгие годы торговли рабами Френ успел заметить, что дети обычно оказываются более покорными, чем взрослые. Чтобы ребенок зачах и умер от тоски, было большой редкостью. В общем, ясно, что эта девочка выживет.