Смолл Бертрис. Любовь на все времена (Том 1)

   Она взяла крылышко каплуна с блюда, поданного слугой, где лежала аккуратно разрезанная птица. Другие девушки закивали в знак согласия и сочувствия к ее трудному положению. Они полностью понимали обязательства перед семьей. Ни одна порядочная девушка не оставила бы своего старика отца. Удовлетворив любопытство, они приступили к еде, к большому облегчению Эйден. Ну и компания маленьких кудахчущих цыплят, подумала она удивленно, а потом переключила свое внимание на еду. У нее с утра не было во рту ни крошки, и она умирала от голода. Эйден гадала, узнала ли бедняжка Мег, где можно поесть, и решила захватить с собой в салфетке ногу каплуна, немного хлеба и грушу. С успокоенной совестью она до краев наполнила собственную тарелку креветками, сваренными с травами, небольшим горячим пирогом с дичью, от корочки которого шел пар, ломтем сочной говядины и артишоками, тушенными в белом вине. Когда первое чувство голода было утолено, она повторно наполнила тарелку куском дуврского палтуса, хлебом, ломтем розового окорока и куском острого чеддерского сыра. Удивительно, но у нее еще осталось место для большого куска яблочного пирога, поданного с густыми, взбитыми девонскими сливками. Однако пила она умеренно, не испытывая склонности к вину.
   Ее юные товарки наблюдали, как она расправилась с тремя полными тарелками еды, даже не рыгнув. Их глаза расширились от изумления при виде ее аппетита. Ведь их учили, что леди должна брать немного еды и съедать только небольшую часть своей порции.
   - Вы не потолстеете? - наконец спросила Кэти Болдуин, не в силах сдержать свое изумление.
   - Нет, - сказала Эйден. - Я девушка рослая, и мне нужно есть. Вы же еще маленькие. Вы все.
   Они дружно закивали. Все верно. Ростом они были чуть больше пяти футов, за исключением самой высокой, Дороти, рост которой был пять футов и три дюйма. Рост Эйден Сен-Мишель, если она стояла в одних чулках, составлял по меньшей мере пять футов и десять дюймов. В росте она могла сравниться со многими мужчинами. Каждая из фрейлин думала одно и то же. Бедная госпожа Сен-Мишель. Какой мужчина женится на такой громадине? Ее семья не из знатных, и у нее явно нет приличного состояния, иначе ее отец не поручил бы королеве заботиться о ней. Но по крайней мере она не будет им соперницей.
   - Мы все должны быть друзьями, - сказала Линнет Тальбот, обращаясь к пятерым девушкам и чувствуя себя чрезвычайно милосердной.
   - Как вы добры, - ответила Эйден. - Я должна по-настоящему дорожить вашей дружбой, ведь я совершенно ничего не знаю о дворе, о его обычаях. Я не хотела бы навлечь позор на свою семью глупым поведением в обществе:
   Послышалось сочувственное бормотание пятерых девушек.
   - Не бойтесь, - сказала Линнет. - Мы поможем вам пройти через лабиринт обычаев. Через несколько недель вы будете чувствовать себя так, как будто всю жизнь провели здесь. Все остальное бледнеет по сравнению с жизнью здесь, при дворе. Наверное, в целом мире нет более интересного места, чем двор. Нам всем очень, очень повезло, правда? - Она посмотрела на остальных, и все закивали.
   После ужина, в конце которого подали блюда с тонкими, как бумага, сладкими вафлями и маленькие рюмки мальвазии, были танцы. Королева обожала танцы, и любой джентльмен, который надеялся добиться ее благосклонности, поступал мудро, освоив сложнейшие па в танце. Эйден застенчиво наблюдала со стороны за происходящим. Она отметила, что Конн О'Малли не принимал участия в танцах, пока не станцевал с королевой. Выполнив эту почетную обязанность, он ни разу не танцевал дважды с одной и той же дамой. В один момент две красивые молодые женщины сцепились друг с другом, царапаясь и визжа, споря из-за того, кто должен танцевать с этим красивым мужчиной. Эйден никогда не узнала, что сказал им Конн, но они перестали ссориться и неожиданно обе расцвели улыбками, а одна из них терпеливо ждала в сторонке, пока другая танцевала с высоким ирландцем.
   Никто не приглашал Эйден танцевать, хотя пять ее хорошеньких подружек были очень активны. Однако это не имело для нее никакого значения. Она ужасно устала от поездки и предпочитала наблюдать. Двор - это действительно пленительный мир. Скоро она будет в курсе всех сплетен, узнает в лицо тех, кто носит громкие имена, вот тогда этот мир станет еще более интересным. Тем не менее, каким бы увлекательным ни было все увиденное, она почувствовала облегчение, когда королева объявила об окончании вечера. Эйден вместе с остальными фрейлинами сопровождала ее величество в ее апартаменты. Там Елизавета Тюдор отпустила фрейлин, и Эйден обнаружила, что Робин стоит рядом с ней и готов проводить ее в маленькую комнату на чердаке дворца Гринвич.
   - Сегодня вечером королева так и не нашла времени для вышивания, - озорно заметил Робин.
   - Да, не нашла, - ответила Эйден, - но если бы она захотела, нужные нитки были наготове, милорд Саутвуд.
   Он усмехнулся:
   - Вы здесь приживетесь, Эйден. Моя сестра Виллоу, герцогиня Альсестерская, вернется ко двору к рождественским праздникам, и я представлю вас. Она немного моложе вас, но у вас есть много общего. Думаю, она будет вам хорошей подругой.
   - Может быть, леди столь высокого звания не захочет поддерживать дружбу с кем-то ниже ее.
   - Виллоу получила титул, выйдя замуж, - заметил Робин, - хотя всю свою жизнь она вела себя так, как будто была особой королевской крови. По рождению она Виллоу Смолл и стала графиней, поймав Альсестера в свои маленькие сети.
   - Значит, она старше вас?
   - Виллоу исполнится семнадцать весной. Она встретила Альсестера здесь, когда была фрейлиной. Эйден стало любопытно.
   - Как так получилось, - спросила она, - что фамилия вашей семьи Саутвуд, а ее Смолл? Ваша мать была замужем дважды?
   - У моей матери было шесть мужей, - спокойно сказал Робин, - и дети от всех, кроме пятого мужа.
   - Сколько же всего детей? - Эйден была потрясена.
   - Восемь. Семеро из них живы и по сей день. Мой отец и мой младший брат Джон умерли от горловой болезни. У меня есть два старших брата по фамилии О'Флахерти, один из которых живет в своих владениях в Ирландии, а другой моряк и когда-нибудь будет капитаном собственного корабля. Оба женаты. Виллоу - моя старшая сестра, но у меня есть две младшие, леди Дейдра Бурк и Велвет де Мариско, а кроме того, у меня есть младший брат лорд Патрик Бурк. Патрик служит пажом в доме графа Линкольна.
   - Где живет ваша мать, Робин? В Ирландии?
   - Моя мать живет в поместье Королевский Молверн, которое граничит с вашим Перрок-Ройял.
   - Это они въехали в прошлом году?
   - Да.
   - У меня не было времени нанести им визит и поздравить с переездом в наши места. А я должна была бы это сделать. В то время мой отец болел, и мы не могли развлекаться.
   - Я уверен, - сказал Робин, - что моя мать знала это и поняла.
   В этот момент они подошли к комнате Эйден. Робин вежливо поклонился ей со словами:
   - Утром вам надо будет сопровождать королеву в часовню. Я приду за вами. Спокойной ночи, Эйден.
   - Спокойной ночи, милорд. - Она открыла дверь и вошла в комнату. - О-о-о, - тихо сказала она, оглядывая преобразившуюся комнату. В угловом камине весело горели ярким оранжевым пламенем дрова, а рядом на стуле с высокой спинкой сидела Мег и клевала носом. На каминной полке стояли ее серебряные подсвечники, маленькие, украшенные камнями часы успокаивающе тикали. Пол под ногами устилал ее турецкий ковер, а единственное окно и кровать были завешены темными бархатными драпировками. Эйден увидела, что старый матрас исчез, а вместо него лежит ее собственный толстый матрас; кровать заново застелена пахнущими лавандой простынями, пуховым одеялом и подушками. Под окном стоял один из ее сундуков, но что случилось с остальной частью ее вещей, она не знала.
   - Мег. - Эйден осторожно потрясла служанку, которая привычно быстро проснулась.
   - Вы вернулись, мой цыпленок. Веселый был вечерок?
   - Веселый, - последовал ответ. - Я принесла тебе кое-что поесть, Мег. Эйден вынула из кармана платья ногу цыпленка, хлеб и грушу.
   - Спасибо вам, моя душечка, но маленькая служанка, которую прислал молодой лорд, показала мне комнату, где едят слуги, и я уже поела.
   - Тогда закушу-ка я сама, - сказала Эйден. - Я опять голодна, несмотря на хороший ужин. О, Мег! Какие чудеса ты сотворила с нашим маленьким гнездышком. Не могу поверить, что это та же самая комната! Благодарю тебя! Благодарю тебя! - Она села на кровать и с аппетитом уничтожила и ногу, и хлеб, и грушу.
   - Это было не просто, душечка, но как только кровать унесли, я увидела, что нужно делать. Мы хорошенько отскоблили пол, прежде чем я позволила постелить ваш бесценный ковер. Я обнаружила шкаф, встроенный прямо в стену, и вы поверите - там было мышиное гнездо! Ну, больше его там нет, вот что я вам скажу! После того как ковер был постелен, я заставила их снова собрать кровать около стены, а не посредине комнаты. Это освободило место для сундука около окна и для стула около очага. Я развесила в шкафу ваши платья, там же ваши туфли, а менее необходимые вещи снова убрала в сундук. Все остальное я отослала обратно в Перрок-Ройял с кучером. Нам просто не хватает места, душечка.
   - Понимаю, - сказала Эйден. - Наверное, мне придется пошить новые платья, Мег. Те, что я привезла с собой, старомодны. Молодой граф обещал свести меня с модисткой его матери.
   - Вы же не будете носить эти бесстыдные платья, из которых сиськи вываливаются целиком наружу? Что бы сказал ваш отец!
   - Я не хочу быть белой вороной, Мег, а поэтому мне надо сменить гардероб. Не бойся. Я могу быть модно одетой, не будучи при этом нескромной.
   Она разделалась с цыпленком, и Мег открыла окно и выкинула кость наружу.
   - Я не потерплю мышей в нашей комнате, - объявила она. - Следующее, что они будут грызть, это ваши туфли!
   Эйден усмехнулась.
   - Надеюсь, что нет, ведь у меня нет другой пары! Мег засуетилась, готовя свою госпожу для сна. К удивлению Эйден, появилась лохань с теплой водой, и она смогла вымыть руки и умыться. После этого окно снова было открыто, и вода последовала вслед за куриной костью.
   - Это не так, как дома, - кисло заметила служанка, - но нам же надо куда-то вылить ее. Надеюсь, нам не придется жить здесь долго. - Она помогла госпоже надеть белую шелковую ночную рубашку и такой же ночной чепец с красивыми розовыми лентами. Потом уложила ее в кровать.
   Чувствуя под собой мягкий матрас, наслаждаясь теплом и сухим одеялом, вдыхая запах лаванды, Эйден сонно наблюдала, как Мег убирала ее одежду. Она подумала, что сейчас не время объяснять служанке, какую высокую честь оказала ей королева, назначив фрейлиной. Мало вероятно, что они попадут домой в ближайшем будущем, но она знала, что Мег смирится с этим. Как только она сориентируется и найдет свое место среди остальных себе подобных, она почувствует себя лучше. Каждому кто-то нужен. Она зевнула, веки сомкнулись. "Интересно, кому нужна я?" - подумала она, проваливаясь в сон.
   Глава 2
   Золотисто-красные языки пламени от огромного камина отбрасывали беспорядочные тени по всей комнате в Гринвуд-Хаус. На огромной кровати в страстной схватке сплелись две обнаженные фигуры. Крупный мужчина возвышался над женщиной, лежащей под ним, ловко обхватив ее своими мускулистыми бедрами, входя в мягкое тело своей партнерши снова и снова, с возрастающей быстротой, пока она внезапно не застонала, и через секунду оба ослабли в изнеможении.
   Некоторое время в комнате было слышно только потрескивание дров в камине, а потом хриплый женский голос промурлыкал:
   - Боже, Конн! Ты самый лучший любовник на всем свете! Как жаль, что это наша последняя встреча.
   Конн О'Малли был удивлен. Обычно его любовные романы кончались по его инициативе, а Леттис Кноллиз, по сути, даже не была его любовницей. Она никогда не была ею, но с тех пор, как два года назад он появился при дворе, их тянуло друг к другу. За это время они несколько раз сливались в сладкой схватке, хотя делали это тайком и осмотрительно, потому что ни Конн О'Малли, ни Леттис Кноллиз совсем не собирались ставить под угрозу свое с трудом завоеванное положение при великолепном дворе Елизаветы Тюдор. Леттис приходилась королеве кузиной, и поскольку она была гораздо красивей Елизаветы, королева всегда ревновала ее. Что касается Конна, то он был обязан ее величеству своим местом среди дворян-наемников и пользовался ее большой благосклонностью. Елизавета обожала своего Адониса, как она прозвала Конна, не только за его физическую красоту, но и за острый язык. Никто не мог отпустить такой изящный комплимент или рассказать очаровательную историю, как это делал Конн О'Малли.
   - Ты огорчила меня, Леттис, - сказал он в ответ на ее замечание. - Разве я чем-нибудь обидел тебя, милочка?
   Леттис Кноллиз приподнялась на локте и посмотрела сверху на любовника прищуренными янтарно-золотистыми глазами.
   - Не хочешь ли ты сказать, что это волнует тебя, Конн? - пробормотала она.
   Он усмехнулся.
   - Я любопытен. Сначала ты говоришь мне, что я самый замечательный любовник в мире, а потом заявляешь, что больше мы не будем встречаться. Это озадачивает, милочка, разве нет?
   - Итак, я задела твое любопытство, Конн, а не твое тщеславие. Что ты за человек! Я завидую женщине, которая однажды станет твоей женой.
   Он засмеялся.
   - Я не собираюсь жениться в ближайшее время, Леттис. Женщины похожи на сласти, а я, боюсь, ужасный сладкоежка. Я не успокоюсь, пока не перепробую все вкусные вещи. Ну, а теперь скажи, почему ты не будешь встречаться со мной?
   - Потому что собираюсь выйти замуж, сказала Леттис Кноллиз.
   - Замуж? Я не слышал об этом.
   - Это секрет, и ты должен поклясться, что никому о нем не скажешь.
   - Под словом "никому" ты подразумеваешь королеву. Разве тебе не нужно ее разрешение, чтобы выйти замуж, Леттис? Она же родня тебе.
   - Я вдова, Конн, а не какая-то девушка, краснеющая от первого взгляда. Ни я, ни мои дети никогда не будут представлять угрозы для трона моей кузины, но ты же знаешь, какова она, Конн! Она откажет мне просто из-за злорадства.
   - Верно, - согласился Конн, который не питал никаких иллюзий относительно королевы, хотя лично ему она нравилась.
   - Обещай мне, что ничего не скажешь, - настаивала Леттис и, наклонившись, укусила его за мочку уха.
   Потянувшись, он сжал одну из ее белоснежных грудей своей большой рукой.
   - Скажи мне сначала, кто этот счастливый жених.
   - Не скажу, пока ты не пообещаешь мне хранить молчание, - сказала Леттис.
   - Леттис, к чему ты клонишь? - У Конна О'Малли неожиданно возникло предчувствие несчастья.
   - Сначала поклянись!
   - Сейчас я не уверен, нужно ли мне знать это или хочу ли я это знать, сказал Конн.
   Ее хорошенькое личико склонилось к его лицу, рыжие волосы рассыпались по плечам.
   - Конн, прошу тебя! Ты не просто хороший любовник, ты друг, и, говоря откровенно, единственный друг, которому я доверила бы эту новость. Должна же я кому-то рассказать! - закончила она с отчаянием.
   Он вздохнул. Он всегда был мягкосердечен, и ее мольба тронула его. Нет, если быть честным перед самим собой, ему льстила ее просьба.
   - Ладно, Леттис, клянусь, что никому не скажу ни о твоих планах, ни о личности твоего жениха, но предупреждаю, что, когда королева узнает о твоем поступке и спросит меня, я буду отрицать, что ты говорила мне об этом.
   - Справедливо, Конн. - Она помолчала и объявила театрально:
   - Я выхожу замуж за Роберта Дадли!
   - Боже правый! - Отодвинув ее, он сел на кровати. - Я не слышал тебя, женщина! Ты понимаешь? Я не слышу тебя! Бог да пребудет на небесах, Леттис, ты что, совсем рехнулась? Граф Лестерский? Любимец королевы? Ты хочешь получить смертный приговор? Бесс не будет приглашать палача из Франции, чтобы снести тебе голову с плеч, она сама поработает чертовым топором!
   - Я люблю его! - воскликнула с волнением Леттис.
   - Если ты любишь его, почему тогда ты здесь, в моей постели? Любишь Дадли? Только Бесс способна разглядеть нечто привлекательное в этой змее! Признаешься ты в этом или нет, Леттис, но ты выходишь замуж за пассию королевы для того, чтобы досадить ей!
   - Он хочет иметь детей!
   - Тогда он должен был бы поступать мудро и не убивать свою первую жену. Но от бедной Эми Робстарт пришлось избавиться, чтобы Дадли мог жениться на королеве. К несчастью для Англии, ему не хватило ловкости, и он вызвал такой скандал своим поступком, что даже Бесс не осмелилась пренебречь общественным мнением и выйти за него замуж.
   - Не было доказано, что Роберт убил свою первую жену! - сердито заявила Леттис Кноллиз. - В тот день его даже не было дома, и они не виделись неделями. Она умирала от язвы в груди, а покончила с собой, чтобы больше не мучиться.
   - Какой бы ни была правда в этом деле, Леттис, Роберт Дадли - личная собственность Елизаветы Тюдор. Если ты выйдешь за него замуж, ты подвергнешь риску и его, и свою жизнь. Хотя Бесс и не может сама выйти за него, она не желает, чтобы он женился на ком-нибудь еще.
   - Мы поженимся завтра, Конн. Роберт хочет наследника. Наследника, которого я уже ношу!
   - У него двое наследников от леди Дуглас Шеффилд, и ему остается только признать этот брак, который, как она заявляет, имел место несколько лет назад.
   - Роберт не любит Дуглас Шеффилд. Он любит меня! Любит меня так сильно, что бросает вызов этому дракону на троне, беря меня в жены. Кроме того, он клянется, что никогда не женился на Дуглас Шеффилд.
   - Вряд ли можно сказать, что он бросает вызов Бесс, если она ничего об этом не знает, - кисло заметил Конн, - но ведь Дадли всегда был из тех, кто ничего не делает в открытую.
   - Ты думаешь о нем так под влиянием твоей сестры Скай, - сказала Леттис. Она так и не простила Роберту, что он бросил ее.
   - Леттис, неужели ты веришь в это? Это даже большая глупость, чем твое намерение выйти замуж за графа Лестерского. Твой будущий муж изнасиловал мою сестру, когда она носила траур по своему третьему мужу. Королева знала об этом и спустила это ему с рук, чтобы не портить настроения своему любимчику. Тогда она еще верила, что сможет сама выйти за него замуж.
   - Не останусь здесь ни минуты, не желаю слушать, как оскорбляет моего жениха какой-то ирландский выскочка! - негодующе крикнула ему Леттис.
   - Нет, - сказал Конн с озорной улыбкой, - ты останешься здесь, рыжеволосая мегера. Ведь никто, кроме меня, не доставит тебе такого удовольствия. Разве не так? Это последняя ночь, которую мы проведем вместе, если ты быстренько не овдовеешь. Я не собираюсь подбирать остатки после Дадли, но меня радует, что он никогда не узнает, что ему предстоит спать с тем, что осталось после меня.
   - Сукин сын! - взвизгнула Леттис и ударила его по лицу изо всех сил.
   Он звонко хлопнул ее в ответ и попытался обнять.
   Они яростно боролись на огромной кровати.
   - Сука! - прошипел он. - Ты не больше чем течная сука, Леттис!
   - - А ты, Конн О'Малли, ублюдок с вечно неудовлетворенным желанием! Надеюсь, ты никогда не найдешь женщину, которая бы удовлетворила это желание! - Она вцепилась ногтями в его широкую спину.
   "Она права, - подумал он, - и будь она проклята за это!" Он обожал женщин, обожал заниматься с ними любовью, обожал доставлять им удовольствие, и хотя, занимаясь любовью, он всегда получал физическое удовлетворение, тем не менее он никогда не встречал женщину, которая по-настоящему, удовлетворяла бы его. Он никогда никого не любил. Со злостью Конн просунул колено между ее мягкими белыми бедрами, заставив их раздвинуться, и грубо вошел в нее, снова и снова таранил ее, желая сделать ей больно, - ее проницательность обидела его.
   Раскалившаяся добела от желания, Леттис подгоняла его стонами.
   - А-а-а, черт возьми, Конн! Давай! Давай! Дава-а-ай! - Она похотливо извивалась под ним, поощряя его полнее отдаться страсти. - Наполни меня до конца, мой необузданный ирландский возлюбленный! Набей меня так, чтобы я взорвалась! А-а-а-а! Боже, Конн! Этого мало! Не останавливайся! Не останавливайся! - Она в быстром ритме подбрасывала свои бедра навстречу ему, не прекращая ни на секунду похотливых причитаний. - Давай, Конн! Сильней! А-а-а! О-о-о! Давай! Еще! Еще.., е.., е! - Последнее слово оборвалось на высокой ноте, которая почти переросла в визг, а потом Леттис на секунду замерла, и он почувствовал, как взрывается ее желание, когда он излил в ее разгоряченное тело свою страсть в яростных быстрых толчках, которые на мгновение оставили его без сил.
   Потом неожиданно Леттис сказала:
   - Боже, я буду скучать по тебе, похотливый ублюдок! Дадли воображает себя великим любовником. Но, Конн, он не может и половины этого! - Она хрипло засмеялась ему в лицо, и, не сдержавшись, Конн и сам засмеялся.
   - Какая же ты страстная сука, Леттис, - выдохнул он. - Слава Богу, что королева - Елизавета Тюдор, а не ты!
   Скатившись с нее, он встал с кровати и, подойдя к буфету, налил себе и ей по кубку темного, сладкого красного вина. Затем вернулся к кровати и протянул ей один из кубков.
   - На какое время назначена церемония? - требовательно спросил он.
   - Перед рассветом, в моей семейной часовне. Он снова засмеялся.
   - Ты из моей кровати отправляешься на бракосочетание с другим мужчиной? Есть ли у тебя совесть, женщина?
   - Конечно, есть, - негодующе сказала она, - но Роберта не касается, что я делаю до моего брака с ним.
   - Надеюсь, у тебя есть надежные свидетели, - заметил он. - Не забывай, что Дуглас Шеффилд утверждала, что Дадли был женат на ней, тем не менее священника, венчавшего их, не смогли отыскать, когда она пыталась узаконить своего первого ребенка.