Рамеш, главный управляющий делами своего повелителя, любяще улыбнулся своему властелину.
- Ты прав, Величайший, но на этот раз португальцы добавили еще два подарка. Один тебе понравится, что же до другого... - Он пожал плечами.
- Что-то еще? - Акбар был удивлен, ибо щедрость португальцев всегда была весьма ограниченной. Они гораздо сильнее были заинтересованы в том, чтобы как можно больше взять из Индии, чем что-то дать ей. - Ну, Рамеш, - сказал он, что же португальцы добавили к своему великолепному каравану на этот раз, чтобы порадовать и удивить короля варваров?
- Что тебе понравится. Величайший, так это осыпанные драгоценностями часы, отбивающие каждый час, - ответил главный управляющий.
Глаза Акбара загорелись от удовольствия, так как он очень любил всякие механические игрушки.
- И? - спросил он. Лицо Рамеша посерьезнело.
- Португальцы послали тебе женщину, Величайший.
- Женщину? - Властитель был удивлен. - Португальцы думают, что мой гарем еще недостаточно полон? - Потом ему стало любопытно. - Что за женщина, Рамеш? Какая-нибудь карлица, чтобы повеселить меня, или еще какой-нибудь уродец женского пола?
- Насколько я понимаю, она европейка. Величайший. И уж точно, что она не из наших краев или Китая, - ответил главный управляющий.
- Чем же она тебе не понравилась, Рамеш?
Главный управляющий секунду поколебался, потом ответил:
- Я полагаю, португальцы хотели доставить тебе удовольствие, но эта женщина, я убежден, просто буйнопомешанная. У меня есть опасения, что она прислана убить тебя, и я боюсь за твою безопасность.
Интерес Акбара все больше разгорался, и он вдруг обнаружил, что снедавшее его раздражение улетучилось. Весь день он просидел в удушающей духоте, терпеливо выслушивая разнообразные, иногда очень запутанные жалобы своих подданных и разрешая деликатные споры, постоянно возникавшие между религиозными и политическими группировками. Ему необходимо отвлечься, и, кажется, такая возможность представилась.
- Пусть женщину приведут ко мне, - приказал он. - Я хочу взглянуть на нее.
- Господин, - запротестовал Рамеш, - я боюсь за тебя и, кроме того, могу поклясться, что она, как эти драгоценные камни и слоны, не представляет собой ничего особенного. Кожа у нее очень белая, за исключением рук, лица и ног, загоревших по пути от побережья. Португальский губернатор не позаботился даже дать ей слона, или верблюда, или, на худой конец, простые носилки. Ничего не могу сказать о цвете ее волос, настолько они грязные и, подозреваю, кишат вшами и блохами. Глаза у нее, кажется, светлые. Никогда не видел ничего подобного. Очень уродливое существо. Позволь мне послать ее на кухню, может быть, там ей найдут применение. Акбар рассмеялся.
- Я не могу отправить подарок португальцев на кухню, - сказал он. - Я должен хотя бы взглянуть на нее, а потом ее можно будет отправить в гарем. А теперь перестань причитать, как старуха, Рамеш, и давай сюда женщину.
Хан-и-шаман сделал знак одному из своих подчиненных, который тут же поспешил выйти из приемной залы. Несколькими минутами позже нечеловеческий визг пронзил воздух, заставив вздрогнуть всех находившихся в раскаленной комнате. Они услышали женский голос, сердито что-то выкрикивающий, который становился все ближе и ближе, пока двойные двери, ведущие в приемную залу, не распахнулись и двое слуг не втащили в нее голое, отчаянно сопротивляющееся существо, которое визжало и вырывалось из их рук. Тяжелые гладкие волосы метались вокруг ее тела.
- Уберите свои грязные руки от меня, вы, бабуины! - сердито кричала она, но они точно так же не понимали ее протестов, как и она их приказов.
- На колени, женщина! Ты находишься в присутствии самого Властителя! - Они пытались силой поставить ее на колени, - но женщина каким-то непонятным образом вдруг вырвалась и, сорвав с одного из слуг, державших ее, накидку, попыталась прикрыть свою наготу. Потом голой ногой ударила другого, попав ему в самое уязвимое и нежное место.
- А-р-р-р! - прохрипел пострадавший, падая на пол и подтягивая колени к животу.
В общей неразберихе, последовавшей вслед за этим, женщина нагнулась и, быстро выхватив у своей жертвы кинжал, отбежала и забилась в угол, выставив перед собой оружие, угрожая своим мучителям.
- Только подойдите ко мне - и, клянусь, я убью любого, - пригрозила она.
- Ай-яй, - запричитал хан-и-шаман, качая головой из стороны в сторону, - я знал, что это существо принесет всем нам несчастье. У нее дьявольский глаз. Я уверен! Зовите стражу, пока она не причинила вреда Властелину!
- Оставайтесь на местах, вы все! - резко приказал Акбар. - Неужели никто из вас не видит? Женщина напугана. - Сам он никакого страха не испытывал. Глядя на драму, разыгрывающуюся у него на глазах, он вдруг понял, что заинтригован, что ему интересно, как выглядит женщина под слоем грязи. Он никогда до этого не видел европейских женщин и ничего не мог сказать в данный момент об этой грязной, напуганной женщине.
- Никто не понимает ее варварского языка. Величайший, - пожаловался Рамеш.
- Как это похоже на португальцев, не научить ее хотя бы нескольким словам на нашем языке, - проговорил Властитель. - Но, с, другой стороны, зная полное отсутствие у них тонкости ума, можно предположить, что они посчитали это несущественным - о чем может Великий Могол говорить с женщиной?
- Ты думаешь, она португалка? - поинтересовался Рамеш. Акбар отрицательно покачал головой.
- Вряд ли они пошлют мне женщину своего племени, - сказал он.
- Святые отцы научили тебя их языку. Величайший. Ты не можешь поговорить с ней на нем?
- Да, мой старый друг, - сказал Властитель. - Я выучил у святых отцов два их языка. Если эта женщина понимает хотя бы один из них, мы, может быть, сможем развеять ее страхи.
- А чего ей бояться? - взволнованно спросил главный управляющий несколько обиженным голосом. - Это цивилизованная страна. Наши культуры - мусульманская, буддийская, даже индуистская, с их кастовой системой - древние и освященные веками. Гораздо старше, чем европейские, и, уж конечно, более цивилизованные.
Акбар улыбнулся.
- Да, - согласился он, - но знают ли об этом сами европейцы?
Он повернулся к женщине, которая все еще в оборонительной позе стояла, согнувшись в углу. Никто этого не заметил, но он разглядел, как она дрожит. Но, кроме этого, не было никаких других признаков того, что она боится. Это заинтриговало его. Хотя он и слышал о том, что бывают храбрые женщины, сам с такими до сих пор не встречался. Ее глаза, умные, как он заметил, внимательно следили за разговором между ним и Рамешем, как будто она пыталась угадать свою судьбу.
- Вы португалка, сеньора? - обратился он к ней на этом языке.
Она продолжала бессмысленно смотреть на него.
- Может быть, вы француженка, мадемуазель? - спросил он, переходя на французский. Он увидел, как она облегченно вздохнула.
- Нет, монсеньор, я не француженка, но знаю французский язык, так как мои бабушка и дедушка французы, - ответила женщина. И вдруг по ее овальному лицу потекли слезы, оставляя грязные следы на коже. Она была в затруднении, что же ей делать. В одной руке она сжимала кинжал, другой держала прикрывавшую ее наготу накидку слуги. Наконец она подняла руку с оружием и тыльной стороной ладони вытерла слезы, еще больше размазав грязь по лицу.
- Почему вы плачете? - мягко спросил Акбар, найдя этот отчаянный, такой чисто женский жест обворожительным. Он ранил его сердце.
- Потому что, монсеньор, - всхлипывая, ответила она, - впервые за много недель кто-то заговорил со мной на языке, который я понимаю. У вас чудовищный акцент, но я разбираю, что вы говорите. Знаете ли вы, что это значит оказаться в незнакомом месте, без возможности общаться с окружающими людьми и не представляя, что с тобой будет дальше?
- Нет, - спокойно сказал он. - Я не знаю, но если бы я оказался в подобном положении, то, наверное, был бы б напуган. - Властитель видел, что женщина находится на грани нервного срыва, и, не желая пугать ее дальше, ласково спросил:
- Хотите, я отошлю всех этих людей, мадемуазель? Она кивнула, проговорив:
- Вы можете это сделать? Вы хозяин этого места?
- Да.
- Как вас зовут, монсеньор? Как мне обращаться к вам?
- Я Акбар, по прозвищу Великий Могол. Я властитель всех этих земель, мадемуазель. А вы кто?
Она горделиво выпрямилась, и он был удивлен ее высоким ростом.
- Я графиня Брок-Кэрнская, монсеньор, меня зовут Велвет Гордон.
- Вы голодны, миледи? Может быть, хотите пить?
- О да, милорд. Я хочу и есть, и пить. Так жарко! Властитель обернулся к своим людям.
- Оставьте нас, - приказал он им, - а ты, Рамеш, проследи, чтобы слуги принесли вина и фруктов. Эта женщина совсем никакая не злодейка, как ты вообразил. Насколько я понял, у себя дома она весьма высокопоставленная особа. Я подозреваю какое-то вероломство со стороны португальцев, и это бедное существо стало их жертвой.
- Значит, она португалка, Величайший?
- Нет, мой друг. Я еще не знаю, где она родилась, но она может говорить со мной на языке франков. Скоро я узнаю все, и тебе не стоит опасаться за меня. Она не представляет никакой опасности.
Рамеш кивнул. Властитель излучает какую-то магию, когда дело доходит до общения с людьми. Разве не он фактически в одиночку объединил эту огромную страну, которая на протяжении веков раздиралась на части воинственными группировками, натравливавшими семью на семью, соседа на соседа? Разве не он был первым мусульманским властителем, допустившим индусов в правительство и армию? Рамеш кивнул и вышел из зала, увлекая за собой остальных.
Велвет чуть-чуть расслабилась и быстро взглянула на человека, спокойно сидевшего, скрестив ноги, среди груды разноцветных подушек на возвышении перед ней. Она прикинула, что если он встанет, то окажется среднего роста, не намного выше ее, а она была довольно высокой для женщины. Он был красиво одет и усыпан драгоценностями. Под его легкой блузой она разглядела широкую, гладкую, мускулистую грудь, суживающуюся книзу, к тонкой талии. У него был золотистый цвет лица, он был чисто выбрит, если не считать коротко подстриженных маленьких темных усиков. Брови у него были тонкие и черные; его блестящие глаза тоже были черные, немного раскосые, что выдавало присутствие в нем монгольской крови. Широкий лоб, тонкий, слегка коротковатый нос, а под левой ноздрей маленькая родинка размером с горошину. У Властителя был чувственный рот, но общее выражение его лица оставляло впечатление спокойствия и чувства собственного достоинства.
Акбар дал ей возможность успокоиться и затем сказал:
- Смею уверить вас, мадам, что никто здесь не собирается причинять вам вреда. Может быть, вы подойдете и присядете на ступени рядом со мной? Здесь вам будет гораздо удобнее, чем в вашем углу.
- Я не отдам оружия, - ответила она.
- Если оно придает вам чувство безопасности, оставьте его себе. - Он по-доброму улыбнулся ей. - Идите, - сказал он, протягивая ей руку.
Велвет чисто инстинктивно, сама не зная почему, доверилась ему, медленно выбралась из своего убежища и осторожно присела на длинную удобную подушку, брошенную на мраморные ступени у подножия его трона.
- Благодарю вас, милорд, - просто сказала она. В комнату молча вошел слуга, неся поднос, на котором стояли два кубка с охлажденным вином и блюдо с кусками какого-то сочного плода, который Велвет видела впервые. Низко поклонившись, он предложил поднос сначала Акбару, а потом ей.
- Что это за плод? - спросила она. Он был светло-оранжевым и весьма соблазнительным на вид.
- Это дыня, - ответил Акбар, - очень хорошая и сладкая. Этот сорт мне специально привозят с севера, из моей столицы Лахор. Попробуйте кусочек, предложил он ей и взял один сам.
Следуя его примеру, она взяла ломтик и впилась в него зубами. Он был восхитителен и вместе с легким холодным вином быстро поднял ей настроение.
Когда она съела половину дыни и выпила вина, он начал ее деликатно расспрашивать.
- Скажите мне, мадам, - обратился он к ней. - вы не португалка и не француженка, хотя и говорите на этом языке. Где же ваша родина?
- Я англичанка, милорд, - ответила она ему, изящно слизывая сок дыни со своих запачканных пальцев, и вдруг осознала, как грязны ее руки, особенно ногти.
Акбар был мужчиной, который всегда замечал все вокруг, и его развеселила эта типично женская реакция, проявленная ею среди всех ее треволнений. Он пока так и не разобрался, как же она выглядит под слоем грязи и спутанными волосами, но одно он разглядел сразу, когда она взглянула на него: черты лица у нее прекрасные, а глаза - цвета изумруда.
- Так, значит, вы англичанка, - повторил он, и она кивнула. - Несколько лет назад у меня здесь побывало несколько англичан. Они привезли мне письмо от вашей королевы. Она правит до сих пор?
- Да, милорд. Королева Елизавета все еще правит и, с Божьей помощью, будет править еще долго. Королева - моя крестная мать, милорд! Экспедиция, о которой вы говорите, возглавлялась мистером Джоном Ньюбери и мистером Уильямом Хокинзом. Они и их помощники, ювелир по имени Лидс и Джеймс Сторн, художник, вместе с другом моей матери, лондонским купцом Ральфом Фитчем, покинули Англию, когда мне было двенадцать лет. О них ничего не было слышно с тех пор, как они высадились в Гоа. В Англии считали, что они погибли, - сказала ему Велвет.
- Трое из них добрались до моего двора несколько лет назад, приблизительно в это же время года. Художник женился на местной девушке и остался в Гоа, а остальных я знаю. Ювелира я взял к себе на службу, и он хорошо поработал на меня, пока не умер от лихорадки. Двое других покинули Фатхнур-Сикри, чтобы вернуться на родину, и больше я о них никогда ничего не слышал.
- Они еще не вернулись в Англию, когда я уезжала оттуда несколько месяцев назад, милорд, - сказала Велвет.
- Вообще странно, что троим англичанам удалось добраться до моего двора, сказал Акбар. - А теперь скажите, как вы оказались здесь, мадам? Где ваша семья? Почему португальцы взяли на себя труд доставить вас ко мне? Вы понимаете, что они прислали вас мне в качестве подарка? Почему вы не прибыли, как соответствует вашему положению, в убранном драгоценностями паланкине?
- Португальцы не имели никакого права "дарить" меня вам. Я из известной семьи и пользуюсь благосклонностью королевы! - Голос Велвет звенел от возмущения.
Очаровательно, подумал он. За всю его жизнь только мать позволяла себе повышать на него голос. Эта англичанка отличалась от всех женщин, которых он знал, и она все больше и больше занимала его.
- Не сердитесь, - успокоил он ее. - Я просто хотел узнать, как вы попали сюда в таком, прямо скажем, позорном виде.
- Никакого паланкина с драгоценными камнями не было, милорд, ибо перед тем, как мы покинули Бомбей, хозяин каравана сказал, что надо торопиться и успеть до сезона дождей. Мне пришлось идти пешком, и единственной крышей над головой по ночам мне служила повозка. Две недели назад заболела моя камеристка, и они хотели бросить ее. Я не говорю по-португальски и не говорю на вашем языке, но я попыталась объяснить хозяину каравана все мое несчастье от возможной разлуки с Пэнси. Я визжала и кричала, я вцепилась в нее, все время повторяя "нет". В конце концов я предложила хозяину свое усыпанное драгоценностями зеркало в качестве взятки, и тогда они согласились положить ее в повозку. С тех пор я, как могу, пекусь о ней, но она очень больна, милорд. Есть у вас здесь доктор, который смог бы вылечить ее? Она - все, что у меня осталось. - Голос Велвет дрогнул на этих последних словах.
Акбар дважды хлопнул в ладоши, и неизвестно откуда появился слуга. Властитель быстро и твердо что-то сказал ему, и тот, низко поклонившись, вышел из залы.
- О вашей служанке позаботятся, мадам, - сказал Акбар. - Я приказал, чтобы ее осмотрел врач. Он сразу же сообщит мне, что с ней.
- Благодарю вас! - воскликнула она, улыбнувшись. "Аллах!" - подумал он. Под всей этой грязью проглядывала редкая красота. Ему больше чем раньше захотелось выяснить, действительно ли она так прелестна.
- Ваше путешествие было длинным и трудным, - сказал он, - и я не сомневаюсь, что вы утомлены. Сейчас Рамеш отведет вас в удобное место, где вы сможете принять ванну и поесть. Потом приду я, и вы расскажете мне о вашем путешествии, как вы попали в Фатхнур-Сикри.
- Вы очень добры, милорд, и я благодарю вас, - сказала Велвет. Она была очень напугана, но сейчас ее страхи уменьшились, ибо этот король не казался ей жестоким человеком.
Еще раз Властитель хлопнул в ладоши и приказал появившемуся слуге разыскать Рамеша. Затем опять повернулся к Велвет.
- Рамеш - хан-и-шаман моего двора. Вы можете звать его Главным управляющим. И не надо его бояться. Он покажет, где вы сможете удобно устроиться.
Он еще не закончил фразу, когда появился Рамеш и низко склонился перед Акбаром.
- Чем могу служить, Величайший?
- Эта женщина англичанка, Рамеш, и подозреваю, что португальцы сделали нечто такое, чего им не следовало делать, прислав ее сюда. Но, как бы то ни было, сейчас она здесь, и она много вытерпела. Я уже распорядился, чтобы позаботились о ее любимой заболевшей служанке, а теперь хочу, чтобы ты забрал ее на женскую половину. Пусть ее выкупают, дадут поесть. Отведи ей отдельную комнату и проследи, чтобы с ней хорошо обращались. Я не хочу, чтобы ее напугали еще больше. Потом посмотри, может быть, найдешь среди слуг кого-нибудь, кто может изъясняться на языке франков. Если найдется евнух или служанка, которые знают этот язык, освободи их от теперешних обязанностей, и пусть они прислуживают этой женщине. Я попозже загляну к ней, чтобы узнать всю ее историю.
- Все будет так, как ты пожелаешь, Величайший, - ответил Рамеш, кланяясь еще раз. Он взглянул на Велвет и жестом предложил ей следовать за ним.
- Идите с ним, - сказал Акбар. - Ему приказано обращаться с вами вежливо. - Он ободряюще улыбнулся ей, показав крепкие, очень белые зубы.
Велвет встала, запахнула накидку и вслед за Рамешем вышла из комнаты. Она последовала за ним по широкому коридору, потом они вышли под жаркое полуденное солнце, пересекли небольшой сад и очутились перед красивым двухэтажным домом, сложенным из резного песчаника. Рамеш жестом предложил войти внутрь. Велвет поспешила воспользоваться предложением, так как начинался дождь.
"Интересно, где я нахожусь?" - подумала она. Благодаря Властителю она знала, что город этот называется Фатхнур-Сикри, но что за странный город? Никаких горожан не видно. Что это за здание, куда ее привели? К своему удивлению, она обнаружила, что охраняют его солдаты-женщины. Следуя за Рамешем по лестнице, а потом через здание, она заметила нескольких женщин и ребенка маленькую девочку с большими черными глазами, которая, казалось, удивилась при виде Велвет.
В здании не было окон в том виде, в котором она привыкла их видеть, а просто арки, некоторые - загороженные резными ширмами, а некоторые - открытые, через которые можно было видеть струи дождя, падающие на листья сада.
Рамеш остановился перед дверью и, открыв ее, жестом пригласил войти внутрь. Какое-то мгновение Велвет колебалась. Почему он сам не входит в комнату? Потом, пока она боролась с растущей в ней паникой, она вдруг вспомнила обещание Акбара, что Рамеш будет вести себя с ней вежливо. Глубоко вздохнув, чтобы успокоить расшалившиеся нервы, она шагнула в комнату и услышала, как дверь за ней закрылась. Обернувшись, она увидела, что комната пуста, и, опять испугавшись, подбежала к двери и попробовала ручку. Она повернулась. Со вздохом облегчения она оставила дверь закрытой н села, чтобы спокойно осмотреться.
Большая комната, стены которой были расписаны прекрасными фресками из жизни индийского двора. Здесь были охотничьи сцены, на которых король был изображен на слоне вместе со всем своим двором и загонщиками в высокой траве, выгоняющими на открытое место тигра - прекрасное животное чудесных пропорций, не очень успешно прятавшееся от них. Были сцены, показывающие девушек, танцующих перед королем, их разноцветные юбки грациозно развевались, обнажая коричневые ноги. Был здесь король верхом на лошади, с охотничьими кошками, скачущими рядом с ним; король на троне, выслушивающий жалобщиков; король, сидящий вместе со своими женщинами. Краски были яркими и сочными.
Все остальное в комнате тоже радовало глаз. На выкрашенном в красный цвет помосте стояла на резных золоченых ножках кровать, покрытая небесно-голубым шелковым покрывалом, а над ней, поддерживаемый четырьмя изящными витыми красными столбиками, нависал голубой с золотом балдахин. На кровати, стоявшей посредине комнаты, чтобы ее обдувало ветерком, набросаны разноцветные подушки. Позади платформы находилась дверь, которая вела на веранду, заставленную цветущими растениями, включая два куста красных роз. Все это великолепие было высажено в глиняные горшки самых разных форм и размеров. Велвет стояла и любовалась. А дождь перешел в настоящий ливень. Вернувшись через несколько секунд в комнату, она обнаружила в ней большой гравированный бронзовый стол, вернее, огромный поднос, укрепленный на деревянной подставке. На нем тоже были разбросаны подушки. Кроме него и кровати, в комнате больше ничего не было.
Дверь открылась, и какая-то женщина нетерпеливым жестом предложила ей выйти в холл. Не раздумывая, Велвет последовала за ней. У нее не было выбора, и она опять почувствовала отчаяние. Женщина, по-видимому, была служанкой, но довольно высокого ранга. Она провела ее в какое-то помещение, которое, как она сразу поняла, было чем-то вроде бани. Навстречу ей спешили еще несколько женщин, и Велвет покраснела при виде их неприкрытой наготы. С нее сняли накидку, и женщины немедленно начали приводить ее в божеский вид.
Какое-то время главная из них внимательно смотрела на Велвет, как бы решая, с чего начать. Затем, быстро сказав что-то своим помощницам, она указала им на голову Велвет, и они с остервенением начали мыть ей волосы и голову. Она даже испугалась, что они оставят ее лысой.
Одного раза оказалось недостаточно, и двух тоже. После того как они намылили, отскребли и промыли ей голову в третий раз, банщицы обменялись удовлетворенными взглядами. Затем столь же тщательно вымыли саму Велвет и, прежде чем она смогла запротестовать, натерли ей каким-то пахнущим миндалем кремом подмышки, руки, ноги и, к ее ужасу, даже ее венерино место, на котором она последние несколько недель не могла убрать волосы.
Жестами они показали ей, что она должна стоять спокойно. Затем одна из девушек вытерла ей волосы насухо. Когда банщицы посчитали, что прошло достаточно времени, они смыли миндальный крем с ее кожи, и, к ее удивлению, вместе с ним с ее тела исчезли все волосы. Велвет была прямо ошарашена, потому что, хотя ей никогда не приходило в голову убирать волосы с рук и ног, но освобождать свое венерино место от шелковистой поросли было долгой и болезненной операцией. Правда, мама всегда говорила, что настоящая леди не допустит никаких зарослей в интимных местах.
Ее еще раз вымыли, но на этот раз терли нежно, используя мягкую ткань и душистое мыло. Они так тщательно отмывали ее, что несколько раз Велвет густо краснела от смущения, но все ее протесты оставались без внимания. Они не понимали, что она им пыталась сказать, так же как и она не понимала их. В конце она уже выносила все это с трудом.
Наконец ее отвели к мраморной скамье и жестами предложили сесть. Пока одна из девушек чистила и подрезала ей ногти на руках, другая, встав перед ней на колени, осмотрела ее ноги и огорченно зацыкала при виде того, в каком состоянии они находятся. Потом начала оттирать их пемзой и срезать с них мозоли и, наконец, вычистила и подрезала ей ногти на ногах.
Теперь, уже улыбаясь, банщицы отвели Велвет в другую комнату, где был большой бассейн. Показывая ей на широкие ступени, которые вели в него, они предложили ей спуститься в воду. Велвет с радостью подчинилась и, к своему удовольствию, обнаружила, что вода в бассейне теплая и благоухающая.
- Ox! - вздохнула она-с явным удовольствием, и банщицы тихо захихикали, прикрывая рот ладошками, радуясь, что она осталась довольна. Впервые за последние месяцы она так прекрасно чувствовала себя. Велвет долго плавала и плескалась в бассейне, как маленькая девочка, сбежавшая с нудных уроков.
***
Над ней, спрятавшись за резной ширмой, стоял Акбар, наблюдая за ее шалостями и получая все большее удовольствие от вида ее крепких молодых грудей, гладких бедер и чудесных длинных ног.
- Ну, Рамеш, - сказал он своему управляющему, стоявшему рядом с ним, - что ты теперь думаешь об этом португальском подарке? Женщина очень красива! Взгляни на ее кожу! Она белее снегов Кашмира! Я хочу, чтобы ее не выпускали на солнце. Проследи, чтобы с базаров Агры доставили лимонов, чтобы отбелить ей руки, ноги и лицо. Никогда не видел такой прелестной женщины! И никогда не обладал такой прелестной женщиной, но буду обладать!
- Ее нелегко будет завоевать, Величайший, - заметил главный управляющий. Она европейка и не знакома с нашими обычаями.
- Я хочу, чтобы ее какое-то время подержали отдельно от других женщин, сказал Акбар. - Не хочу, чтобы она стала такой же, как они. Ее ценность для меня как раз в ее непохожести на других. Проследи, пусть приложат все усилия, чтобы вылечить ее служанку, так как если она останется одна, то станет легкой добычей женщин гарема. Ведь женщине нужна другая женщина, чтобы было с кем поговорить. Да, кстати, нашли кого-нибудь среди слуг, кто может изъясняться на языке франков?
- Ты прав, Величайший, но на этот раз португальцы добавили еще два подарка. Один тебе понравится, что же до другого... - Он пожал плечами.
- Что-то еще? - Акбар был удивлен, ибо щедрость португальцев всегда была весьма ограниченной. Они гораздо сильнее были заинтересованы в том, чтобы как можно больше взять из Индии, чем что-то дать ей. - Ну, Рамеш, - сказал он, что же португальцы добавили к своему великолепному каравану на этот раз, чтобы порадовать и удивить короля варваров?
- Что тебе понравится. Величайший, так это осыпанные драгоценностями часы, отбивающие каждый час, - ответил главный управляющий.
Глаза Акбара загорелись от удовольствия, так как он очень любил всякие механические игрушки.
- И? - спросил он. Лицо Рамеша посерьезнело.
- Португальцы послали тебе женщину, Величайший.
- Женщину? - Властитель был удивлен. - Португальцы думают, что мой гарем еще недостаточно полон? - Потом ему стало любопытно. - Что за женщина, Рамеш? Какая-нибудь карлица, чтобы повеселить меня, или еще какой-нибудь уродец женского пола?
- Насколько я понимаю, она европейка. Величайший. И уж точно, что она не из наших краев или Китая, - ответил главный управляющий.
- Чем же она тебе не понравилась, Рамеш?
Главный управляющий секунду поколебался, потом ответил:
- Я полагаю, португальцы хотели доставить тебе удовольствие, но эта женщина, я убежден, просто буйнопомешанная. У меня есть опасения, что она прислана убить тебя, и я боюсь за твою безопасность.
Интерес Акбара все больше разгорался, и он вдруг обнаружил, что снедавшее его раздражение улетучилось. Весь день он просидел в удушающей духоте, терпеливо выслушивая разнообразные, иногда очень запутанные жалобы своих подданных и разрешая деликатные споры, постоянно возникавшие между религиозными и политическими группировками. Ему необходимо отвлечься, и, кажется, такая возможность представилась.
- Пусть женщину приведут ко мне, - приказал он. - Я хочу взглянуть на нее.
- Господин, - запротестовал Рамеш, - я боюсь за тебя и, кроме того, могу поклясться, что она, как эти драгоценные камни и слоны, не представляет собой ничего особенного. Кожа у нее очень белая, за исключением рук, лица и ног, загоревших по пути от побережья. Португальский губернатор не позаботился даже дать ей слона, или верблюда, или, на худой конец, простые носилки. Ничего не могу сказать о цвете ее волос, настолько они грязные и, подозреваю, кишат вшами и блохами. Глаза у нее, кажется, светлые. Никогда не видел ничего подобного. Очень уродливое существо. Позволь мне послать ее на кухню, может быть, там ей найдут применение. Акбар рассмеялся.
- Я не могу отправить подарок португальцев на кухню, - сказал он. - Я должен хотя бы взглянуть на нее, а потом ее можно будет отправить в гарем. А теперь перестань причитать, как старуха, Рамеш, и давай сюда женщину.
Хан-и-шаман сделал знак одному из своих подчиненных, который тут же поспешил выйти из приемной залы. Несколькими минутами позже нечеловеческий визг пронзил воздух, заставив вздрогнуть всех находившихся в раскаленной комнате. Они услышали женский голос, сердито что-то выкрикивающий, который становился все ближе и ближе, пока двойные двери, ведущие в приемную залу, не распахнулись и двое слуг не втащили в нее голое, отчаянно сопротивляющееся существо, которое визжало и вырывалось из их рук. Тяжелые гладкие волосы метались вокруг ее тела.
- Уберите свои грязные руки от меня, вы, бабуины! - сердито кричала она, но они точно так же не понимали ее протестов, как и она их приказов.
- На колени, женщина! Ты находишься в присутствии самого Властителя! - Они пытались силой поставить ее на колени, - но женщина каким-то непонятным образом вдруг вырвалась и, сорвав с одного из слуг, державших ее, накидку, попыталась прикрыть свою наготу. Потом голой ногой ударила другого, попав ему в самое уязвимое и нежное место.
- А-р-р-р! - прохрипел пострадавший, падая на пол и подтягивая колени к животу.
В общей неразберихе, последовавшей вслед за этим, женщина нагнулась и, быстро выхватив у своей жертвы кинжал, отбежала и забилась в угол, выставив перед собой оружие, угрожая своим мучителям.
- Только подойдите ко мне - и, клянусь, я убью любого, - пригрозила она.
- Ай-яй, - запричитал хан-и-шаман, качая головой из стороны в сторону, - я знал, что это существо принесет всем нам несчастье. У нее дьявольский глаз. Я уверен! Зовите стражу, пока она не причинила вреда Властелину!
- Оставайтесь на местах, вы все! - резко приказал Акбар. - Неужели никто из вас не видит? Женщина напугана. - Сам он никакого страха не испытывал. Глядя на драму, разыгрывающуюся у него на глазах, он вдруг понял, что заинтригован, что ему интересно, как выглядит женщина под слоем грязи. Он никогда до этого не видел европейских женщин и ничего не мог сказать в данный момент об этой грязной, напуганной женщине.
- Никто не понимает ее варварского языка. Величайший, - пожаловался Рамеш.
- Как это похоже на португальцев, не научить ее хотя бы нескольким словам на нашем языке, - проговорил Властитель. - Но, с, другой стороны, зная полное отсутствие у них тонкости ума, можно предположить, что они посчитали это несущественным - о чем может Великий Могол говорить с женщиной?
- Ты думаешь, она португалка? - поинтересовался Рамеш. Акбар отрицательно покачал головой.
- Вряд ли они пошлют мне женщину своего племени, - сказал он.
- Святые отцы научили тебя их языку. Величайший. Ты не можешь поговорить с ней на нем?
- Да, мой старый друг, - сказал Властитель. - Я выучил у святых отцов два их языка. Если эта женщина понимает хотя бы один из них, мы, может быть, сможем развеять ее страхи.
- А чего ей бояться? - взволнованно спросил главный управляющий несколько обиженным голосом. - Это цивилизованная страна. Наши культуры - мусульманская, буддийская, даже индуистская, с их кастовой системой - древние и освященные веками. Гораздо старше, чем европейские, и, уж конечно, более цивилизованные.
Акбар улыбнулся.
- Да, - согласился он, - но знают ли об этом сами европейцы?
Он повернулся к женщине, которая все еще в оборонительной позе стояла, согнувшись в углу. Никто этого не заметил, но он разглядел, как она дрожит. Но, кроме этого, не было никаких других признаков того, что она боится. Это заинтриговало его. Хотя он и слышал о том, что бывают храбрые женщины, сам с такими до сих пор не встречался. Ее глаза, умные, как он заметил, внимательно следили за разговором между ним и Рамешем, как будто она пыталась угадать свою судьбу.
- Вы португалка, сеньора? - обратился он к ней на этом языке.
Она продолжала бессмысленно смотреть на него.
- Может быть, вы француженка, мадемуазель? - спросил он, переходя на французский. Он увидел, как она облегченно вздохнула.
- Нет, монсеньор, я не француженка, но знаю французский язык, так как мои бабушка и дедушка французы, - ответила женщина. И вдруг по ее овальному лицу потекли слезы, оставляя грязные следы на коже. Она была в затруднении, что же ей делать. В одной руке она сжимала кинжал, другой держала прикрывавшую ее наготу накидку слуги. Наконец она подняла руку с оружием и тыльной стороной ладони вытерла слезы, еще больше размазав грязь по лицу.
- Почему вы плачете? - мягко спросил Акбар, найдя этот отчаянный, такой чисто женский жест обворожительным. Он ранил его сердце.
- Потому что, монсеньор, - всхлипывая, ответила она, - впервые за много недель кто-то заговорил со мной на языке, который я понимаю. У вас чудовищный акцент, но я разбираю, что вы говорите. Знаете ли вы, что это значит оказаться в незнакомом месте, без возможности общаться с окружающими людьми и не представляя, что с тобой будет дальше?
- Нет, - спокойно сказал он. - Я не знаю, но если бы я оказался в подобном положении, то, наверное, был бы б напуган. - Властитель видел, что женщина находится на грани нервного срыва, и, не желая пугать ее дальше, ласково спросил:
- Хотите, я отошлю всех этих людей, мадемуазель? Она кивнула, проговорив:
- Вы можете это сделать? Вы хозяин этого места?
- Да.
- Как вас зовут, монсеньор? Как мне обращаться к вам?
- Я Акбар, по прозвищу Великий Могол. Я властитель всех этих земель, мадемуазель. А вы кто?
Она горделиво выпрямилась, и он был удивлен ее высоким ростом.
- Я графиня Брок-Кэрнская, монсеньор, меня зовут Велвет Гордон.
- Вы голодны, миледи? Может быть, хотите пить?
- О да, милорд. Я хочу и есть, и пить. Так жарко! Властитель обернулся к своим людям.
- Оставьте нас, - приказал он им, - а ты, Рамеш, проследи, чтобы слуги принесли вина и фруктов. Эта женщина совсем никакая не злодейка, как ты вообразил. Насколько я понял, у себя дома она весьма высокопоставленная особа. Я подозреваю какое-то вероломство со стороны португальцев, и это бедное существо стало их жертвой.
- Значит, она португалка, Величайший?
- Нет, мой друг. Я еще не знаю, где она родилась, но она может говорить со мной на языке франков. Скоро я узнаю все, и тебе не стоит опасаться за меня. Она не представляет никакой опасности.
Рамеш кивнул. Властитель излучает какую-то магию, когда дело доходит до общения с людьми. Разве не он фактически в одиночку объединил эту огромную страну, которая на протяжении веков раздиралась на части воинственными группировками, натравливавшими семью на семью, соседа на соседа? Разве не он был первым мусульманским властителем, допустившим индусов в правительство и армию? Рамеш кивнул и вышел из зала, увлекая за собой остальных.
Велвет чуть-чуть расслабилась и быстро взглянула на человека, спокойно сидевшего, скрестив ноги, среди груды разноцветных подушек на возвышении перед ней. Она прикинула, что если он встанет, то окажется среднего роста, не намного выше ее, а она была довольно высокой для женщины. Он был красиво одет и усыпан драгоценностями. Под его легкой блузой она разглядела широкую, гладкую, мускулистую грудь, суживающуюся книзу, к тонкой талии. У него был золотистый цвет лица, он был чисто выбрит, если не считать коротко подстриженных маленьких темных усиков. Брови у него были тонкие и черные; его блестящие глаза тоже были черные, немного раскосые, что выдавало присутствие в нем монгольской крови. Широкий лоб, тонкий, слегка коротковатый нос, а под левой ноздрей маленькая родинка размером с горошину. У Властителя был чувственный рот, но общее выражение его лица оставляло впечатление спокойствия и чувства собственного достоинства.
Акбар дал ей возможность успокоиться и затем сказал:
- Смею уверить вас, мадам, что никто здесь не собирается причинять вам вреда. Может быть, вы подойдете и присядете на ступени рядом со мной? Здесь вам будет гораздо удобнее, чем в вашем углу.
- Я не отдам оружия, - ответила она.
- Если оно придает вам чувство безопасности, оставьте его себе. - Он по-доброму улыбнулся ей. - Идите, - сказал он, протягивая ей руку.
Велвет чисто инстинктивно, сама не зная почему, доверилась ему, медленно выбралась из своего убежища и осторожно присела на длинную удобную подушку, брошенную на мраморные ступени у подножия его трона.
- Благодарю вас, милорд, - просто сказала она. В комнату молча вошел слуга, неся поднос, на котором стояли два кубка с охлажденным вином и блюдо с кусками какого-то сочного плода, который Велвет видела впервые. Низко поклонившись, он предложил поднос сначала Акбару, а потом ей.
- Что это за плод? - спросила она. Он был светло-оранжевым и весьма соблазнительным на вид.
- Это дыня, - ответил Акбар, - очень хорошая и сладкая. Этот сорт мне специально привозят с севера, из моей столицы Лахор. Попробуйте кусочек, предложил он ей и взял один сам.
Следуя его примеру, она взяла ломтик и впилась в него зубами. Он был восхитителен и вместе с легким холодным вином быстро поднял ей настроение.
Когда она съела половину дыни и выпила вина, он начал ее деликатно расспрашивать.
- Скажите мне, мадам, - обратился он к ней. - вы не португалка и не француженка, хотя и говорите на этом языке. Где же ваша родина?
- Я англичанка, милорд, - ответила она ему, изящно слизывая сок дыни со своих запачканных пальцев, и вдруг осознала, как грязны ее руки, особенно ногти.
Акбар был мужчиной, который всегда замечал все вокруг, и его развеселила эта типично женская реакция, проявленная ею среди всех ее треволнений. Он пока так и не разобрался, как же она выглядит под слоем грязи и спутанными волосами, но одно он разглядел сразу, когда она взглянула на него: черты лица у нее прекрасные, а глаза - цвета изумруда.
- Так, значит, вы англичанка, - повторил он, и она кивнула. - Несколько лет назад у меня здесь побывало несколько англичан. Они привезли мне письмо от вашей королевы. Она правит до сих пор?
- Да, милорд. Королева Елизавета все еще правит и, с Божьей помощью, будет править еще долго. Королева - моя крестная мать, милорд! Экспедиция, о которой вы говорите, возглавлялась мистером Джоном Ньюбери и мистером Уильямом Хокинзом. Они и их помощники, ювелир по имени Лидс и Джеймс Сторн, художник, вместе с другом моей матери, лондонским купцом Ральфом Фитчем, покинули Англию, когда мне было двенадцать лет. О них ничего не было слышно с тех пор, как они высадились в Гоа. В Англии считали, что они погибли, - сказала ему Велвет.
- Трое из них добрались до моего двора несколько лет назад, приблизительно в это же время года. Художник женился на местной девушке и остался в Гоа, а остальных я знаю. Ювелира я взял к себе на службу, и он хорошо поработал на меня, пока не умер от лихорадки. Двое других покинули Фатхнур-Сикри, чтобы вернуться на родину, и больше я о них никогда ничего не слышал.
- Они еще не вернулись в Англию, когда я уезжала оттуда несколько месяцев назад, милорд, - сказала Велвет.
- Вообще странно, что троим англичанам удалось добраться до моего двора, сказал Акбар. - А теперь скажите, как вы оказались здесь, мадам? Где ваша семья? Почему португальцы взяли на себя труд доставить вас ко мне? Вы понимаете, что они прислали вас мне в качестве подарка? Почему вы не прибыли, как соответствует вашему положению, в убранном драгоценностями паланкине?
- Португальцы не имели никакого права "дарить" меня вам. Я из известной семьи и пользуюсь благосклонностью королевы! - Голос Велвет звенел от возмущения.
Очаровательно, подумал он. За всю его жизнь только мать позволяла себе повышать на него голос. Эта англичанка отличалась от всех женщин, которых он знал, и она все больше и больше занимала его.
- Не сердитесь, - успокоил он ее. - Я просто хотел узнать, как вы попали сюда в таком, прямо скажем, позорном виде.
- Никакого паланкина с драгоценными камнями не было, милорд, ибо перед тем, как мы покинули Бомбей, хозяин каравана сказал, что надо торопиться и успеть до сезона дождей. Мне пришлось идти пешком, и единственной крышей над головой по ночам мне служила повозка. Две недели назад заболела моя камеристка, и они хотели бросить ее. Я не говорю по-португальски и не говорю на вашем языке, но я попыталась объяснить хозяину каравана все мое несчастье от возможной разлуки с Пэнси. Я визжала и кричала, я вцепилась в нее, все время повторяя "нет". В конце концов я предложила хозяину свое усыпанное драгоценностями зеркало в качестве взятки, и тогда они согласились положить ее в повозку. С тех пор я, как могу, пекусь о ней, но она очень больна, милорд. Есть у вас здесь доктор, который смог бы вылечить ее? Она - все, что у меня осталось. - Голос Велвет дрогнул на этих последних словах.
Акбар дважды хлопнул в ладоши, и неизвестно откуда появился слуга. Властитель быстро и твердо что-то сказал ему, и тот, низко поклонившись, вышел из залы.
- О вашей служанке позаботятся, мадам, - сказал Акбар. - Я приказал, чтобы ее осмотрел врач. Он сразу же сообщит мне, что с ней.
- Благодарю вас! - воскликнула она, улыбнувшись. "Аллах!" - подумал он. Под всей этой грязью проглядывала редкая красота. Ему больше чем раньше захотелось выяснить, действительно ли она так прелестна.
- Ваше путешествие было длинным и трудным, - сказал он, - и я не сомневаюсь, что вы утомлены. Сейчас Рамеш отведет вас в удобное место, где вы сможете принять ванну и поесть. Потом приду я, и вы расскажете мне о вашем путешествии, как вы попали в Фатхнур-Сикри.
- Вы очень добры, милорд, и я благодарю вас, - сказала Велвет. Она была очень напугана, но сейчас ее страхи уменьшились, ибо этот король не казался ей жестоким человеком.
Еще раз Властитель хлопнул в ладоши и приказал появившемуся слуге разыскать Рамеша. Затем опять повернулся к Велвет.
- Рамеш - хан-и-шаман моего двора. Вы можете звать его Главным управляющим. И не надо его бояться. Он покажет, где вы сможете удобно устроиться.
Он еще не закончил фразу, когда появился Рамеш и низко склонился перед Акбаром.
- Чем могу служить, Величайший?
- Эта женщина англичанка, Рамеш, и подозреваю, что португальцы сделали нечто такое, чего им не следовало делать, прислав ее сюда. Но, как бы то ни было, сейчас она здесь, и она много вытерпела. Я уже распорядился, чтобы позаботились о ее любимой заболевшей служанке, а теперь хочу, чтобы ты забрал ее на женскую половину. Пусть ее выкупают, дадут поесть. Отведи ей отдельную комнату и проследи, чтобы с ней хорошо обращались. Я не хочу, чтобы ее напугали еще больше. Потом посмотри, может быть, найдешь среди слуг кого-нибудь, кто может изъясняться на языке франков. Если найдется евнух или служанка, которые знают этот язык, освободи их от теперешних обязанностей, и пусть они прислуживают этой женщине. Я попозже загляну к ней, чтобы узнать всю ее историю.
- Все будет так, как ты пожелаешь, Величайший, - ответил Рамеш, кланяясь еще раз. Он взглянул на Велвет и жестом предложил ей следовать за ним.
- Идите с ним, - сказал Акбар. - Ему приказано обращаться с вами вежливо. - Он ободряюще улыбнулся ей, показав крепкие, очень белые зубы.
Велвет встала, запахнула накидку и вслед за Рамешем вышла из комнаты. Она последовала за ним по широкому коридору, потом они вышли под жаркое полуденное солнце, пересекли небольшой сад и очутились перед красивым двухэтажным домом, сложенным из резного песчаника. Рамеш жестом предложил войти внутрь. Велвет поспешила воспользоваться предложением, так как начинался дождь.
"Интересно, где я нахожусь?" - подумала она. Благодаря Властителю она знала, что город этот называется Фатхнур-Сикри, но что за странный город? Никаких горожан не видно. Что это за здание, куда ее привели? К своему удивлению, она обнаружила, что охраняют его солдаты-женщины. Следуя за Рамешем по лестнице, а потом через здание, она заметила нескольких женщин и ребенка маленькую девочку с большими черными глазами, которая, казалось, удивилась при виде Велвет.
В здании не было окон в том виде, в котором она привыкла их видеть, а просто арки, некоторые - загороженные резными ширмами, а некоторые - открытые, через которые можно было видеть струи дождя, падающие на листья сада.
Рамеш остановился перед дверью и, открыв ее, жестом пригласил войти внутрь. Какое-то мгновение Велвет колебалась. Почему он сам не входит в комнату? Потом, пока она боролась с растущей в ней паникой, она вдруг вспомнила обещание Акбара, что Рамеш будет вести себя с ней вежливо. Глубоко вздохнув, чтобы успокоить расшалившиеся нервы, она шагнула в комнату и услышала, как дверь за ней закрылась. Обернувшись, она увидела, что комната пуста, и, опять испугавшись, подбежала к двери и попробовала ручку. Она повернулась. Со вздохом облегчения она оставила дверь закрытой н села, чтобы спокойно осмотреться.
Большая комната, стены которой были расписаны прекрасными фресками из жизни индийского двора. Здесь были охотничьи сцены, на которых король был изображен на слоне вместе со всем своим двором и загонщиками в высокой траве, выгоняющими на открытое место тигра - прекрасное животное чудесных пропорций, не очень успешно прятавшееся от них. Были сцены, показывающие девушек, танцующих перед королем, их разноцветные юбки грациозно развевались, обнажая коричневые ноги. Был здесь король верхом на лошади, с охотничьими кошками, скачущими рядом с ним; король на троне, выслушивающий жалобщиков; король, сидящий вместе со своими женщинами. Краски были яркими и сочными.
Все остальное в комнате тоже радовало глаз. На выкрашенном в красный цвет помосте стояла на резных золоченых ножках кровать, покрытая небесно-голубым шелковым покрывалом, а над ней, поддерживаемый четырьмя изящными витыми красными столбиками, нависал голубой с золотом балдахин. На кровати, стоявшей посредине комнаты, чтобы ее обдувало ветерком, набросаны разноцветные подушки. Позади платформы находилась дверь, которая вела на веранду, заставленную цветущими растениями, включая два куста красных роз. Все это великолепие было высажено в глиняные горшки самых разных форм и размеров. Велвет стояла и любовалась. А дождь перешел в настоящий ливень. Вернувшись через несколько секунд в комнату, она обнаружила в ней большой гравированный бронзовый стол, вернее, огромный поднос, укрепленный на деревянной подставке. На нем тоже были разбросаны подушки. Кроме него и кровати, в комнате больше ничего не было.
Дверь открылась, и какая-то женщина нетерпеливым жестом предложила ей выйти в холл. Не раздумывая, Велвет последовала за ней. У нее не было выбора, и она опять почувствовала отчаяние. Женщина, по-видимому, была служанкой, но довольно высокого ранга. Она провела ее в какое-то помещение, которое, как она сразу поняла, было чем-то вроде бани. Навстречу ей спешили еще несколько женщин, и Велвет покраснела при виде их неприкрытой наготы. С нее сняли накидку, и женщины немедленно начали приводить ее в божеский вид.
Какое-то время главная из них внимательно смотрела на Велвет, как бы решая, с чего начать. Затем, быстро сказав что-то своим помощницам, она указала им на голову Велвет, и они с остервенением начали мыть ей волосы и голову. Она даже испугалась, что они оставят ее лысой.
Одного раза оказалось недостаточно, и двух тоже. После того как они намылили, отскребли и промыли ей голову в третий раз, банщицы обменялись удовлетворенными взглядами. Затем столь же тщательно вымыли саму Велвет и, прежде чем она смогла запротестовать, натерли ей каким-то пахнущим миндалем кремом подмышки, руки, ноги и, к ее ужасу, даже ее венерино место, на котором она последние несколько недель не могла убрать волосы.
Жестами они показали ей, что она должна стоять спокойно. Затем одна из девушек вытерла ей волосы насухо. Когда банщицы посчитали, что прошло достаточно времени, они смыли миндальный крем с ее кожи, и, к ее удивлению, вместе с ним с ее тела исчезли все волосы. Велвет была прямо ошарашена, потому что, хотя ей никогда не приходило в голову убирать волосы с рук и ног, но освобождать свое венерино место от шелковистой поросли было долгой и болезненной операцией. Правда, мама всегда говорила, что настоящая леди не допустит никаких зарослей в интимных местах.
Ее еще раз вымыли, но на этот раз терли нежно, используя мягкую ткань и душистое мыло. Они так тщательно отмывали ее, что несколько раз Велвет густо краснела от смущения, но все ее протесты оставались без внимания. Они не понимали, что она им пыталась сказать, так же как и она не понимала их. В конце она уже выносила все это с трудом.
Наконец ее отвели к мраморной скамье и жестами предложили сесть. Пока одна из девушек чистила и подрезала ей ногти на руках, другая, встав перед ней на колени, осмотрела ее ноги и огорченно зацыкала при виде того, в каком состоянии они находятся. Потом начала оттирать их пемзой и срезать с них мозоли и, наконец, вычистила и подрезала ей ногти на ногах.
Теперь, уже улыбаясь, банщицы отвели Велвет в другую комнату, где был большой бассейн. Показывая ей на широкие ступени, которые вели в него, они предложили ей спуститься в воду. Велвет с радостью подчинилась и, к своему удовольствию, обнаружила, что вода в бассейне теплая и благоухающая.
- Ox! - вздохнула она-с явным удовольствием, и банщицы тихо захихикали, прикрывая рот ладошками, радуясь, что она осталась довольна. Впервые за последние месяцы она так прекрасно чувствовала себя. Велвет долго плавала и плескалась в бассейне, как маленькая девочка, сбежавшая с нудных уроков.
***
Над ней, спрятавшись за резной ширмой, стоял Акбар, наблюдая за ее шалостями и получая все большее удовольствие от вида ее крепких молодых грудей, гладких бедер и чудесных длинных ног.
- Ну, Рамеш, - сказал он своему управляющему, стоявшему рядом с ним, - что ты теперь думаешь об этом португальском подарке? Женщина очень красива! Взгляни на ее кожу! Она белее снегов Кашмира! Я хочу, чтобы ее не выпускали на солнце. Проследи, чтобы с базаров Агры доставили лимонов, чтобы отбелить ей руки, ноги и лицо. Никогда не видел такой прелестной женщины! И никогда не обладал такой прелестной женщиной, но буду обладать!
- Ее нелегко будет завоевать, Величайший, - заметил главный управляющий. Она европейка и не знакома с нашими обычаями.
- Я хочу, чтобы ее какое-то время подержали отдельно от других женщин, сказал Акбар. - Не хочу, чтобы она стала такой же, как они. Ее ценность для меня как раз в ее непохожести на других. Проследи, пусть приложат все усилия, чтобы вылечить ее служанку, так как если она останется одна, то станет легкой добычей женщин гарема. Ведь женщине нужна другая женщина, чтобы было с кем поговорить. Да, кстати, нашли кого-нибудь среди слуг, кто может изъясняться на языке франков?