Смолл Бертрис. Неотразимая герцогиня

   Послав всем поцелуй, она удалилась.
   — Ее поведение иногда бывает просто возмутительным, — пролепетала леди Эббот. — Не знаю, что вы можете о ней подумать, Октавиан.
   — По-моему, она очаровательна, мадам, — поспешил заверить пожилую леди виконт. — И раз Сирена так его любит, значит, и для меня она хороша.
 
   Предмет их беседы впорхнул в спальню, где уже сидела горничная Онор, подшивая отпоровшийся подол.
   — Что мы сегодня наденем? — с порога спросила Аллегра.
   — Это так важно? — удивилась Онор.
   — Очень! Невероятно!
   — О, мисс, расскажите, в чем дело? — взмолилась горничная.
   — Еще рано. Но скоро, Онор, скоро все узнаешь.
   Горничная отложила шитье и поднялась.
   — Есть одно чудесное платье, которое вы еще ни разу не надевали. — Она подбежала к гардеробу и, порывшись в нем, нашла то, что искала. — Вот смотрите!
   Аллегра одобрительно кивнула. Платье с завышенной талией было сшито из «смятого» шелка с широкими розово-кремовыми полосками. Рукава украшали пышные кружевные воланы. Круглый вырез был достаточно низким.
   — Мы можем сорвать в саду пунцовые розы в вашу прическу, мисс, — предложила Онор. — И вы наденете ту красивую розовую камею на золотой цепочке, что подарил вам отец, а к ней — жемчужные серьги.
   — Мне нужно принять ванну, — решила Аллегра.
   — Это правда, что леди Сирена выходит за красавчика виконта, который ухаживал за ней весь сезон? — допытывалась Онор, вновь вешая платье на место.
   — Откуда слуги так быстро все узнают? — развеселилась Аллегра. — Меня всегда это поражало.
   — Дамарис была в комнате ее милости, когда туда пришли леди Сирена и ее ухажер. Она сразу же обо всем мне рассказала. Вернее, похвасталась. Иногда она слишком нос задирает, эта Дамарис.
   — Погоди, скоро и ты будешь мной гордиться, — пообещала Аллегра.
 
   Еще не было десяти, когда они отправились в «Олмэкс» на Кинг-стрит. Как отметила ранее Аллегра, это заведение ничем особенным не выделялось, но для дебютанток считалось обязательным получить туда доступ и заслужить одобрение дам-патронесс. Оно было основано в 1765 году мистером Макколлом, для которого важнее всего была исключительность, так что клуб действительно стал местом для избранных. Во время сезона балы давались по средам. Здесь даже разрешалась игра в карты по маленькой.
   Но попасть в «Олмэкс» было непросто. Его дамы-патронессы рассылали избранным специальные приглашения, позволяющие купить билеты в этот светский рай. Большое значение придавалось знатности и богатству, но и они не гарантировали благосклонность дам-патронесс, одной из которых была леди Беллингем. Именно на ее балу остальные патронессы присматривались к дебютанткам и вместе решали, кому позволят бывать в «Олмэксе», а кому доступ туда будет закрыт. Аллегра едва не оказалась в числе отвергнутых, ибо патронессы заметили, что она танцевала всего один танец. Последний.
   Взяв с них клятву молчать, леди Беллингем объяснила, что герцог Седжуик, получив отказ, понял, что его не только обидели, но и обманули, поклялся отомстить и сыграл злую, хотя и остроумную, шутку с мисс Морган.
   — Бедное дитя, — посочувствовала леди Маркем. — Седжуик красив, как сам дьявол, и так же горд. Разумеется, неопытная девушка могла его испугаться и совершить вполне понятную ошибку.
   Остальные дамы согласно закивали, а когда леди Беллингем закончила печальное повествование, единогласно постановили, что дорогая мисс Морган должна получить приглашение заодно со своей хорошенькой кузиной Сиреной Эббот. Олимпия прекрасно понимала, что только благодаря ее приятельнице дочь и племянница были допущены в священный круг завсегдатаев «Олмэкса», и отныне считала себя в неоплатном долгу перед леди Беллингем.
   Из разрешенных в «Олмэксе» танцев признавались народные, шотландские рилы, контрдансы, экосезы, котильон и менуэт. Хотя после Французской революции популярность менуэта несколько поблекла, в «Олмэксе» он открывал и завершал все балы. И после каждого танца кавалер был обязан подводить молодую даму к ее матери или опекунше, вежливо кланяться, а если по-настоящему интересовался своим предметом, оставался поболтать.
   После первого неудачного бала Аллегра, к своему удивлению, обнаружила, что пользуется большим успехом. Правда, на этот счет она не заблуждалась: состояние отца привлекало к ней поклонников, как мед мух. Некоторые были довольно приятными, многие ей нравились своим остроумием и блестящим умом. Другие оказались обычными охотниками за приданым, даже не скрывающими своих намерений. В конце концов, девушка с богатым папашей, который недавно обзавелся титулом, должна быть довольна, если на нее обращают внимание знатные джентльмены. Но у Аллегры эти алчные глупцы не вызывали ничего, кроме отвращения. Благородные искатели ее руки сначала терялись, потом возмущались, наконец, искренне оскорблялись, когда девушка, устав от их высокомерия и напыщенности, откровенно над ними насмехалась, а иногда и просто гнала их от себя.
   Они прибыли на Кинг-стрит, и швейцар в ливрее с поклоном приветствовал каждого, называя по имени. Усадив женщин, лорд Морган поспешил в игорный зал. Прибывшие маркиз Роули с женой немедленно отыскали леди Эббот.
   — Сирена, дорогая! Что за чудесные новости! — выпалила Шарлотта. — Вы уже назначили дату свадьбы?
   — Потише, Шарлотта! — строго потребовала леди Эббот. — Официального объявления о помолвке еще не было. Вы позорите нас всех!
   — Я еще не решила, когда буду венчаться, — мягко ответила Сирена. — Думаю, мы с Оки все обсудим, когда он получит одобрение отца.
   — Июнь! — обрадовалась Шарлотта. — Из тебя выйдет просто божественная июньская невеста! В церкви Святого Георга, разумеется! А потом мы с Гасси дадим свадебный завтрак в вашу честь!
   — Если Сирена решит выйти замуж в июне, — вмешалась леди Эббот, — уверена, что Септимиус сам захочет дать завтрак. Что ни говорите, дорогая, а его дом лучше подходит для таких торжеств, чем ваша тесная лачужка.
   С лица Шарлотты исчезла улыбка. По-видимому, уязвленная столь откровенным пренебрежением, она решила обратить оружие против Аллегры.
   — По-прежнему не везет? — пробормотала она с деланным сочувствием. — Недаром говорится, что не все купишь за деньги.
   Но Аллегра только рассмеялась.
   — Не говорите чепухи, леди Шарлотта. Так считают те, у кого никогда не было больше шиллинга в кармане! К концу сезона объявят и о моей помолвке, — заверила она, приторно улыбаясь жене кузена.
   — Представить не могу, с кем это? — прошипела Шарлотта.
   — Добрый вечер, леди Эббот, леди Сирена, мисс Морган, — раздался голос герцога Седжуика. — Гасси, леди Шарлотта…
   Он отвесил галантный поклон.
   — Добрый вечер, ваше сиятельство, — ответили хором все присутствующие, кроме Аллегры. Та была слишком занята, впервые как следует изучая человека, женой которого предстояло ей стать. Что же, внешность впечатляющая, но характер не из приятных, и, кроме того, он сноб.
   — От своего друга, виконта Пикфорда, я узнал о готовящемся торжестве. Поздравляю, леди Сирена.
   Сирена, мило покраснев, едва слышно прошептала:
   — Спасибо, ваше сиятельство. А… Оки с вами?
   — Отстал всего на несколько шагов, леди Сирена, — заверил герцог и обратился к Аллегре:
   — Мисс Морган, позвольте… , Он взял у нее карточку и крошечным карандашиком написал свое имя в первой и последней графах.
   — И вы, разумеется, разрешите проводить вас к ужину?
   — Разумеется, милорд, — покорно ответила Аллегра, приседая.
   Он пристально взглянул на нее и, заметив пляшущие в глазах лукавые искорки, засмеялся, поцеловал ей руку и удалился.
   — Вот как! — злобно усмехнулась Шарлотта. — Не удивляюсь, что подобные люди уделяют внимание мисс Морган!
   — Какие именно, мадам? — ледяным тоном осведомилась Аллегра.
   — Всем известно, дорогая, что у него гроша ломаного за душой нет! Он ухаживает за вами только из-за денег лорда Моргана! Зря вы питаете девичьи иллюзии относительно герцога! Несмотря на все свои претензии, он кажется мне грубым и бездушным. Ни настоящего воспитания, ни утонченности, ни достойной внешности. Говорят, он живет в одной комнате своего дома, а остальные постепенно приходят в упадок.
   — Но богатая жена быстро исправит положение, не так ли? — вкрадчиво вопросила Аллегра.
   — Он женится на вас ради приданого, если только смирит свою гордыню и пойдет на такой мезальянс, — продолжала Шарлотта.
   — А я выйду за него, чтобы в обмен на отцовское золото стать обладательницей самого высокого титула, — отпарировала девушка.
   — Как вы вульгарны и неделикатны! — вскричала шокированная маркиза.
   — Вздор, мадам! Разве вы вышли за моего кузена не из-за титула? Ведь маркиз выше графа! Как маркиза Роули вы можете с презрением взирать на свою маму, золовку и сестер!
   Какой неслыханной удачей был, наверное, для вас этот брак!
   Почему же я не могу последовать вашему примеру и получить те же преимущества? — с улыбкой заключила Аллегра.
   Сирена, открыв рот, молча моргала, потрясенная прямотой кузины. Леди Эббот серьезно подумывала о том, чтобы упасть в обморок. Шарлотта наконец лишилась дара речи, а маркиз Роули закатился смехом.
   — Что за веселье? — осведомился виконт Пикфорд, присоединяясь к компании.
   — Аллегра только что как следует отчитала мою женушку, — преспокойно ответил Огастес. — Слишком долго объяснять. А вот и музыканты настраиваются! Скоро начнутся танцы. Поздравляю, дорогой Оки, и можете быть уверены в моем благословении. Моя младшая сестричка будет вам идеальной женой. Да и вы станете ей примерным мужем.
   — Непременно, Гасси, — поклялся виконт Пикфорд будущему шурину.
   Прозвучали первые ноты менуэта, и граф Седжуик мгновенно появился и протянул руку Аллегре. Они танцевали слаженно, но молча. Аллегра думала о том, что Шарлотта ошибается. Куинтон Хантер необычайно красив!
   Внезапно осознав, что и он смотрит на нее, она опустила глаза.
   «Красота и богатство», — думал он. Что ж, он сумел добиться большего, чем предполагал. И теперь выкупит всех своих лошадей!
   Подводя Аллегру к тетке, он тихо спросил:
   — Ваш отец говорил с вами, мисс Морган?
   — Да, и, учитывая обстоятельства, вам вполне дозволяется называть меня по имени.
   — Я приду перед ужином, Аллегра, — кивнул он и с поклоном отошел.
   Она танцевала с целой вереницей молодых людей, большинство из которых мололи чушь, пытаясь заслужить ее благосклонность. Одним девушка улыбалась, на других не обращала никакого внимания. Ей вдруг захотелось побольше узнать о человеке, за которого ей велят выйти замуж. Аллегра почти обрадовалась, когда в полночь музыканты отложили инструменты и герцог Седжуик вернулся, чтобы побыть в ее обществе.
   — Я не хочу ничего, кроме лимонада, — объявила она. — Лимонад здесь довольно сносный.
   — В отличие от вина, — сухо отметил он. — Так что будем пить лимонад.
   С бокалами освежающего напитка они нашли уединенную скамью в маленькой нише и уселись. Оба долго молчали.
   — Вы довольны, что станете герцогиней Седжуик? — спросил он наконец.
   — Если вас устраивает такой брак.
   — Вижу, вы практичны.
   «Или попросту холодна?»
   Аллегра вздохнула:
   — Мой отец любил свою жену. Она же вышла за него только ради денег, но в один прекрасный день влюбилась в другого и сбежала, оставив мужа и детей. Я ее не помню, а вот мой брат помнил. И все твердил, что мать была очень красива, но эгоистична. Только от своего отца я видела родительскую любовь. Я ничего не знаю о чувствах, что вспыхивают между мужчиной и женщиной. Всю мою жизнь я только и слышала, что, хотя поступок моей матери был недопустимым и непростительным, все же в нем не было ничего необычного. И что браки заключаются только для того, чтобы улучшить положение обеих семей. В нашем случае вы женитесь на мне ради денег и огромного наследства, которое когда-нибудь достанется мне от отца. Я выхожу за вас, потому что получаю титул и высокое положение. Причины такого союза разумны и прагматичны. В отличие от матери я люблю детей и буду счастлива дать вам наследников. Обещаю вам свои неизменные уважение и верность. Обман не в моей натуре, ваше сиятельство.
   Герцога потрясли откровенные речи девушки. Она была предельно честна с ним, и его долг ответить ей тем же.
   — Я происхожу, — признался он, — из семьи мужчин и женщин романтического склада. Отец, дед и все мои предки женились и выходили замуж по любви и были очень счастливы. На беду, мужчины нашего рода были одержимы пагубной страстью к игре в карты. Более того, если любимая женщина умирала, они начинали пить. Мое имя — одно из старейших в Англии, а род — самый знатный. Но, Аллегра, у меня нет и шиллинга. Я женюсь, чтобы восстановить фамильное состояние. Мне пришлось продать лучших племенных кобыл, чтобы поехать в Лондон на этот сезон. Я действительно женюсь на деньгах, но обещаю быть вам хорошим мужем. По натуре я вовсе не тиран.
   — В таком случае, ваше сиятельство, мы прекрасно поняли друг друга, — кивнула Аллегра и пригубила лимонад, чтобы освежить пересохшее горло: она слишком нервничала, хотя умудрялась скрыть свое состояние.
   — Меня зовут Куинтон, — спокойно поправил он.
   — Куинтон, — тихо повторила она. По ее спине пробежал озноб, пугающий и вместе с тем приятный. — Я думала, — продолжала Аллегра, — что мы могли бы пожениться осенью, но, с вашего разрешения, я буду наезжать в Хантерз-Лейр, чтобы следить за ходом работ. Если наша свадьба состоится в начале октября, в ноябре мы сумеем пригласить ваших друзей на охотничий сезон.
   — Откуда вы знаете, что я страстный охотник? — удивился герцог.
   — Всем известно, что Хантерз-Лейр знаменит своими охотничьими угодьями. Сама я, однако, не охочусь. Терпеть не могу убивать животных, поэтому я буду развлекать гостей. Не ждите, что я стану носиться по округе в погоне за бедной лисой и одновременно пытаться удержаться в дамском седле.
   Поверьте, Куинтон, дамские амазонки — это настоящая ловушка. Широкие юбки так и тянут вниз! Я обычно езжу верхом в мужских бриджах. Надеюсь, вас это не шокирует? Тетя Олимпия утверждает, что все джентльмены негодуют при виде женщины в мужском седле.
   — У вас красивые ноги, Аллегра? — поддразнил он.
   — Со временем вы сами сможете судить об этом, Куинтон, — кокетливо улыбнулась она, — но в любом случае я буду ездить по-мужски.
   Герцог невольно рассмеялся.
   — Вы очень откровенны!
   — Меня уже не переделать, — пожала плечами девушка.
   — И это неплохо, — ответил Хантер. — Значит, у нас не будет тайн друг от друга. Расскажите о Руперте Таннере.
   — Мы выросли вместе, — пояснила она, удивленная столь странным вопросом.
   — Он утверждает, что хочет на вас жениться.
   — О, это затея его отца, — усмехнулась Аллегра. — Руперт — его младший сын. Когда мой отец заявил, что я должна ехать в Лондон и там найти себе мужа, мы с Рупертом решили объявить, что хотим пожениться. Таким образом я бы вышла замуж за известного мне человека и не пришлось бы покидать родительский дом. Разумеется, отец Руперта был в полном восторге от такого предложения, а вот мой заупрямился. Я не люблю Руперта, да и он ко мне равнодушен. Между нами не было никакого уговора, ни официального, ни негласного.
   — В таком случае лорд Морган может объявить о нашей помолвке через две недели, на балу в вашу честь. Через несколько дней вы будете представляться ко двору, насколько мне известно?
   — Да. Мне ведено надеть ужасное платье с гигантским кринолином и сделать совершенно безобразную прическу. Я буду сверкать бриллиантами и другими драгоценностями, как некий языческий идол, и не смогу ни есть, ни пить за несколько часов до этого события. Говорят, что в таком туалете невозможно отправлять самые естественные потребности. Неужели старый король действительно стоит таких усилий, Куинтон?
   — Вам, как моей будущей жене, чрезвычайно важно представиться королю Георгу и королеве Шарлотте, — спокойно ответил герцог. — Кроме того, с вами будет леди Сирена.
   — Но до моего бала никто ни о чем не узнает, — вздохнула Аллегра. — Я не хочу никому говорить, чтобы дать Сирене время погреться в лучах своего успеха. Мы оба знаем, что любое упоминание о нашей помолвке сразу затмит все события нынешнего сезона, а это несправедливо.
   — Согласен, — ответил Куинтон, подумав, что, несмотря на гордость и непомерное богатство, у этой девушки доброе сердце.
   Это открытие его почему-то обрадовало. Похоже, они прекрасно поладят!
   — Когда вы приедете в Хантерз-Лейр? — осведомился он.
   — Сначала я должна заехать домой. Ждите меня в начале июля. Поскольку вы пока не в состоянии принимать гостей, я возьму с собой только горничную. Уверена, что соседи немедленно начнут сплетничать, но, поскольку мы уже будем обручены и назначим день свадьбы, вряд ли меня это тронет. Думаю, и вас тоже.
   — Вы рассудительная девушка, — похвалил он и, взяв ее за руку, заглянул в фиалковые глаза. — Я уже успел получить разрешение вашего отца и поэтому хочу спросить: вы выйдете за меня, Аллегра?
   — Да, Куинтон, — твердо ответила она, радуясь, что он не слышит громкого стука ее сердца. — Для меня большая честь стать вашей женой.

Глава 4

   В ночь на тридцать первое мая все деревья на Берклисквер были украшены яркими бумажными фонариками, превратившими всю округу в волшебную сказку. Карета за каретой медленно въезжали на площадь с широких улиц, и седоки по полчаса ждали очереди, чтобы оказаться у крыльца дома Морганов. Там их встречали многочисленные лакеи в черных с серебром ливреях, помогавшие гостям выйти из экипажа. У дверей ждал статный дворецкий. Другие лакеи провожали господ на второй этаж, где дам приглашали освежиться в большой гардеробной. Такая же комната была приготовлена для джентльменов.
   Выходившие из гардеробных гости следовали в бальную залу, в дверях которой стояли хозяин с дочерью, приветствуя вновь прибывших. Их имена объявлял могучий дворецкий с гулким голосом, звеневшим в каждом уголке дома. Поднявшись на две ступеньки, они попадали в залу, где уже толпились самые блестящие представители лондонского света.
   Никто не отказался от приглашения на бал мисс Морган.
   Говорили, что приедет сам Принни, а всего несколько дней назад распространился волнующий слух, что на балу будет объявлено о помолвке мисс Морган, хотя имени жениха никто не знал. Ее постоянно видели в обществе кузины. Сирены Эббот, виконта Пикфорда и их приятелей. На посторонний взгляд, она никому не отдавала предпочтения, так что, если в слухах и была хоть капля правды, тайна все равно осталась неразгаданной.
   Леди Беллингем в модном бальном платье цвета полуночного неба, с серебряной отделкой, гордо взирала на собравшихся.
   Они с мужем были единственными гостями, приглашенными на ужин перед балом. Разумеется, вдовствующая маркиза Роули с дочерью, сыном и глуповатой невесткой тоже присутствовали, но ведь они были родственниками, а вот каким образом за столом оказался герцог Седжуик?! Леди Беллингем сгорала от любопытства, поскольку до нее тоже донеслись слухи о помолвке Аллегры Морган.
   — Септимиус, — прошептала она вопросительно, скосив глаза на Куинтона.
   — Вы первая все узнаете, Кларис, — тихо ответил он. — Даже родным еще не сообщили. Я и ужин устроил именно для того, чтобы объявить о радостном событии. Вы довольны?
   — Еще бы! — обрадовалась леди Беллингем. — Ванесса Тарлтон, мать Куинтона, приходилась мне кузиной. Она старшая дочь маркиза Руффорда. И приданое у нее было такое, которого постыдилась бы даже дочь фермера.
   Но Чарлз Хантер безумно в нее влюбился с первого взгляда.
   Прелестное было создание эта Ванесса. Умерла, когда Куинтону было одиннадцать, а его брату Джорджу — шесть. Родила недоношенную девочку и отдала Богу душу. Ребенок скончался несколько часов спустя. Малышку положили в объятия матери и похоронили обеих в одном гробу. Ужасная трагедия!
   Чарлз допился до смерти после того, как проиграл то немногое, что у него оставалось. Старый Руффорд позаботился об образовании внуков, но он сам был небогат, а почти все его состояние и имение отчуждалось в пользу его старшего сына и наследника. Моя мать была младшей сестрой Руффорда. Квентин горд и благороден, Септимиус.
   — Я так и понял, судя по тому, как он ведет себя с Аллегрой.
   Все это время он был неизменно добр и деликатен с ней. Аллегра, разумеется, никогда этого не признает, но Она очень волнуется, сумеет ли стать достойной титула герцогини Седжуик.
   — И напрасно! Ваша девочка, Септимиус, прекрасно справится со своими новыми обязанностями, и могу заверить, из нее выйдет истинная герцогиня, — с ободряющей улыбкой заверила леди Беллингем. — Какая удача, Септимиус! Завтра весь Лондон будет гудеть слухами!
   И вот сейчас леди Беллингем сидела с самодовольной усмешкой, предвкушая фурор, который произведет в свете сообщение о помолвке. О да, все будут вне себя от изумления!
   Разумеется, некоторые начнут злорадствовать, утверждая, что герцог женится на деньгах, и так оно и есть. Ее деньги в обмен на его титул. Зато Аллегра Морган будет герцогиней. Женой одного из самых родовитых людей Англии. Куинтон Хантер приехал в Лондон без особых надежд на успех и, слава Богу, сорвал лучший цветок в саду дебютанток. Да и его друзья тоже не промах. Молодой Пикфорд сделал предложение милой Сирене. Граф Астон обручился с Юнис, средней дочерью нынешнего маркиза Руффорда, а Кэролайн Беллингем, племянница леди Беллингем, ухитрилась поймать в свои сети лорда Уолворта. О да, сезон и впрямь был на удивление удачным.
   Оркестр на возвышении внезапно заиграл туш, ив комнату торжественно вплыл Принни в паре с Аллегрой. Лорд Морган кивнул музыкантам, и прозвучали первые такты менуэта.
   Принц поклонился Аллегре. Она изящно присела, открывая бал вместе со своим тучным партнером. Тот двигался на диво легко, и, когда музыка смолкла, гости разразились оглушительными аплодисментами. Принц Георг, известный под прозвищем Принни, в то время мог считаться привлекательным. Его светлые волосы, голубые глаза и розовые щеки нравились многим дамам. С Аллегрой они составляли прекрасную пару. Принц проводил партнершу к лорду Моргану и величественно наклонил голову.
   — Благодарю, ваше высочество, — пробормотала Аллегра, снова делая реверанс.
   — С позволения вашего высочества, — добавил лорд Морган, — я должен сделать объявление.
   — О ее помолвке? — с жадным любопытством спросил Принни, указывая на Аллегру. Лорд Морган с улыбкой кивнул. Принц был немного ребячлив и обожал тайны.
   — С герцогом Седжуиком, — тихо добавил лорд Морган, решив ублажить принца-регента.
   — Неужели? Прекрасная партия для мисс Морган и еще более выгодная — для Седжуика. Поздравляю жениха и невесту. Седжуик, — обратился принц к герцогу, — теперь, когда вы получили чертовски большое состояние, пора становиться игроком! Подумать только, мало того что красавица, да еще и богатая!
   Он довольно хмыкнул, словно этот союз был устроен исключительно его усилиями.
   — Итак, Морган, делайте поскорее свое объявление, чтобы можно было наконец сесть за карточный стол!
   Лорд Морган снова кивнул музыкантам, игравшим негромкую лирическую мелодию, и, ступив на возвышение, провозгласил:
   — Милорды, леди и джентльмены, имею честь и удовольствие объявить о помолвке моей дочери Аллегры с Куинтоном Хантером, герцогом Седжуиком.
   По залу прокатился гром аплодисментов, но, прежде чем гости бросились поздравлять жениха с невестой, музыканты заиграли быстрый шотландский танец, и собравшимся пришлось пуститься в пляс.
   Сирена, ускользнув от жениха, отвела кузину в сторону.
   — Почему ты мне ничего не сказала? — возмутилась она. — Раньше у нас не было секретов друг от друга.
   — Хотела, чтобы вы с Оки все это время наслаждались всеобщим вниманием. Признайся я, что обручена с герцогом, об этом наверняка немедленно узнал бы весь Лондон.
   — Когда он сделал тебе предложение? — взволнованно прошептала Сирена.
   — Герцог с отцом пришли к соглашению несколько недель назад, а потом он поговорил со мной.
   — Ты его любишь?
   Милое личико Сирены было встревоженным.
   — Я едва его знаю, — пожала плечами Аллегра.
   — Как же можно выйти замуж за едва знакомого человека? — едва не заплакала Сирена.
   — Моя дорогая романтичная кузиночка, он — герцог Седжуик. Как же можно за него не выйти?!
   — Какой холодный расчет! — воскликнула Сирена, глаза которой мгновенно увлажнились.
   — Нет, обыкновенный расчет. Я должна выйти замуж, Дорогая. На таких, как я, женятся только из-за денег. Да я и не верю ни в какие пылкие чувства. Правда, ты и Оки женитесь по любви, но в нашем кругу это почти недоступная роскошь.
   Уверяю тебя, я вполне довольна своей участью.
   — Как я — своей, — подтвердил герцог, присоединяясь к ним. — Пожалуйста, леди Сирена, не стоит так расстраиваться. Обещаю вам заботиться об Аллегре.
   — Пойдем, радость моя, я хочу танцевать, — попросил виконт Пикфорд. — Если мы так и будем стоять, поползут слухи и эти девицы объявят на меня охоту, а все по твоей вине, — пошутил он, увлекая Сирену за собой.
   — Она очень вас любит, — заметил герцог.
   — И я ее, — кивнула Аллегра, беря его под руку. — Наверное, нам стоит последовать их примеру, милорд.
   — Я не люблю танцы.
   — Я тоже, но это мой бал, и не стоит давать пищу злословию. Представляю, что будут болтать, если мы не присоединимся к танцующим.
   — До чего же вы рассудительны, Аллегра! Очевидно, привыкли соблюдать приличия? Вы и в самом деле разумная девушка. Гораздо больше похожи на отца, нежели на мать. Что ж, это хорошо. Зато вы не влюбитесь в другого и не покинете меня.
   — Но вы можете влюбиться в другую и покинуть меня, — возразила она.
   — Я не верю в любовь, — честно признался герцог. — Любовь приводит к большим бедам и неприятностям, чем отсутствие денег. Поскольку, женившись на вас, я стану богатым человеком, не обремененным химерами любви, вряд ли я когда-нибудь вас оставлю, Аллегра.
   — Вы можете изменить свое мнение, когда я примусь восстанавливать Хантерз-Лейр, — поддела его она. — Судя по тому, что я слышала, ремонт будет стоить целого состояния.
   Герцог засмеялся.
   — Я люблю свой старый дом, но признаю, что им давно пора заняться. Можете делать с ним все, что пожелаете, дорогая. Он ваш. Только оставьте парадную залу для охотничьих вечеринок.
   — Согласна, — с улыбкой кивнула Аллегра. — А теперь пойдем танцевать, и пусть все нам завидуют.
   — Я и не подозревал, мисс Морган, что вы настолько тщеславны! Трудно ожидать такого от строго воспитанной девушки, но думаю, что тщеславие — не такое уж плохое качество.
   — У нас впереди целое лето, чтобы получше узнать друг друга, — напомнила Аллегра. — Надеюсь, мы уживемся. Наш брак будет куда крепче, если мы сумеем стать друзьями.
   Потом Куинтон долго думал об этой фразе. Ничего не скажешь, Аллегра и вправду практична, но он чувствовал в ней некую уязвимость, о которой сама она, похоже, не подозревала. Несмотря на ум, образованность и проведенный в столице сезон, в душе она все еще была невинна. Ему отчего-то вдруг захотелось защитить Аллегру от всяческих бед.
   Герцог улыбнулся. Ни одному мужчине не устоять перед женскими чарами. Когда в начале вечера он подарил своей невесте кольцо с аметистом в оправе из бриллиантов, она едва не взвизгнула от радости, но вовремя удержалась. Эта детская радость тронула и позабавила Седжуика.
   — Какое красивое! Но разве вам по карману подобные вещи? — встревожилась она.
   — Это фамильная драгоценность, — успокоил Аллегру герцог. — Одна из немногих, что не ушли за карточные долги. Я выбрал это только потому, что темно-лиловый цвет камня напоминает о ваших глазах.
   Девушка от удивления приоткрыла рот, но, тут же опомнившись, поспешно заметила:
   — Какой прелестный комплимент, милорд!
   Она вытянула руку, любуясь подарком. Герцог поцеловал ее тонкие пальчики.
   — Пусть я и не влюблен в вас, Аллегра, но такой красавице совсем не трудно говорить комплименты. Они сами слетают с уст.
   — Жаль, что у меня не было такого кольца, когда я представлялась королю. Все остальные девицы, особенно те, кто задирал передо мной нос, позеленели бы от зависти.
   — Вы и без того были безупречны, особенно ваш реверанс. Остальные в подметки вам не годились. Ваши манеры поистине достойны герцогини Седжуик.
   — Удивительно, как это я не опрокинулась в этом смехотворном наряде! А юбки! Приходилось протискиваться в двери боком. Когда я кланялась, то едва не уселась на паркет со всего размаха! А вырез, по нынешней моде, был таким глубоким, что король Георг наверняка увидел мою грудь до самой талии! Правда, он не возражал против такого зрелища. Что же до парика, который пришлось надеть, поверите ли, Куинтон, он весил как карета, запряженная четверкой! Я думала, у меня шея сломается под такой тяжестью — А мне показалось, что голубки, трепещущие крылышками среди бриллиантов, — поистине поэтический штрих, — возразил он, весело блестя глазами.
   Аллегра засмеялась.
   — Клянусь, сэр, если бы было возможно посадить в прическу живых птиц, некоторые амбициозные мамаши немедленно так и поступили бы. Предпочитаю простоту в одежде.