Страница:
— Отправьте-ка ее ко двору, — сказала Скай О'Малли де Мариско, когда ее брат поделился тревогой со старшей сестрой во время совместного семейного рождественского праздника. — Я удивлена, что вы с Эйден не подумали об этом. И Анна, и Бевин служили какое-то время королеве. Все женщины в нашей семье делали это, за исключением тех, которые еще слишком молоды, и Валентины. Двор — самое подходящее для нее место.
— Ты уже много лет не была при дворе, — сказал Кони. — Сейчас он не такой, как раньше.
— Только то, что мне все еще запрещается появляться перед Бесс8, не означает, что я не знаю ничего о том, что творится при дворе, — лукаво улыбнулась Скай.
Она только что отпраздновала свое шестидесятилетие, но казалась гораздо моложе.
Скай держалась прямо, и ее блестящие волосы были по-прежнему черными, не считая тоненьких серебряных прядей на висках. Ее ирландские голубые глаза не выцвели, и, как всегда, взгляд их был открытым.
— Валентина никогда не хотела быть при дворе, — ответил Конн. — Она всегда предпочитала жить в деревне. По характеру она очень похожа на Эйден.
— С немалой долей упрямства О'Малли, — последовал едкий ответ. — Послушай меня, Конн. Валентина не сможет принять решение, не побыв некоторое время при дворе. Быть представленной ко двору совсем не так интересно, как в наши дни. Бесс почти семьдесят, и вокруг нее уже кружат акулы. Хотя она не называет престолонаследника из страха быть свергнутой из-за возраста, Джеймс Стюарт9 будет в конечном счете королем Англии. Тем временем, брат мой, славные дни нашей юности давно миновали. Конечно, Валентина должна отправиться ко двору. Жить во времена Бесс Тюдор и не знать ее было бы преступлением. Моя племянница просто застенчива, как и твоя Эйден. Если бы старый лорд Блисс не умер и не оставил Эйден под присмотром королевы, она, наверное, никогда бы не уехала из своего любимого Перрок-Ройяла и вы бы не встретились, дорогой Конн. Подумай, какое счастье ты бы пропустил. Подумай об этом как следует. Валентине тоже надо призадуматься. Возможно, настоящая любовь ждет ее при дворе. Если она не поедет, скорее всего она никогда не сможет найти ее.
Лорд и леди Блисс не стали долго ждать и обсудили этот вопрос со своей овдовевшей дочерью. К их великому удивлению, она согласилась с тетей Скай. Она отказывалась служить при дворе, когда была моложе, но сейчас положение ее изменилось. Оставаясь дома, она ничего не выигрывала. Брак с Эдвардом Бэрроузом не принес ей счастья. Она отправится ко двору и поищет там свою судьбу.
В доме поднялась суматоха, начали собирать сундуки и ящики леди Бэрроуз. Мег Финей, старшая камеристка Эйден, командовала сборами.
— Разве я не была при дворе с моей госпожой, прежде чем она вышла замуж? — вопрошала она других слуг с видом превосходства. — Я знаю, какие вещи требуются при дворе.
Из, Королевского Молверна на помощь приехала камеристка леди де Мариско, Дейзи Келли. Она была гораздо лучше осведомлена о нравах двора, чем старая Мег, ведь Скай О'Малли де Мариско провела много времени на службе у королевы. Не обижая колючую Мег, она помогала ей, и ее помощь была оценена по достоинству. Старая Мег редко вставала с постели в эти дни, мучаясь болями в суставах.
Платья леди Бэрроуз, нижнее белье, ночные принадлежности, меха и плащи, драгоценности и постельное белье были тщательно уложены. Вместе с пуховыми подушками упаковали небольшую дубовую лохань для мытья. У Валентины будет своя карета с лошадьми и кучер, а также верховые лошади. Ее кузина Виллоу, графиня Альсестерская, невероятно гордившаяся тем, что принадлежит к людям, которым доверяет королева, должна была представить ее при дворе.
Среди королевских фрейлин уже было найдено место для Валентины — одна из фрейлин уехала в Йорк на рождество, серьезно простудилась и совершенно неожиданно умерла. Узнав об этом, Виллоу немедленно стала просить леди Хауард, графиню Ноттингем, предложить на это место ее кузину.
— Хотя моей кузине всего двадцать, мадам, она очень серьезная и образованная женщина, — сказала Виллоу.
— Вы говорите, она вдова?
— Да, мадам. Вдова лорда Бэрроуза из Хилл-Корта в Оксфордшире. Они были женаты очень короткое время, нет ни детей, ни других препятствий, которые могли бы помешать леди Бэрроуз служить ее величеству.
Виллоу знала, что сейчас королева не любит перемен, и энергично искала возможность представить Валентину в наиболее выгодном для нее свете.
Леди Хауард, урожденная Кэтрин Кэрн, дочь покойного кузена королевы Генри Кэрна, лорда Хандстона, не припомнила лорда Бэрроуза.
— Кто родители вашей кузины? — спросила она.
— Ее отец — брат моей матери, урожденный О'Малли, но известный все эти годы как Конн Сен-Мишель, лорд Блисс. Ее мать — единственная дочь покойного Пейтона Сен-Мишеля, бывшего лорда Блисса, — ответила Виллоу.
— Конн О'Малли! — Воспоминание заставило губы леди Хауард расплыться в улыбке. — Его называли самым красивым мужчиной при дворе. Он стал причиной ужасного скандала, и королева женила его на какой-то наследнице и отослала от двора. Позже ему позволили вернуться, но я не видела его много лет. Он был очаровательным мужчиной! — Тут добрая женщина спохватилась и спросила:
— Итак, он остепенился, не правда ли?
— Образцовый муж и отец семерых детей, — сказала Виллоу, слегка улыбаясь.
Дядя Конн производил самое потрясающее впечатление на придворных дам определенного возраста, хотя она сама не была свидетелем этому.
— Ну, — сказала графиня Ноттингем, — вы не легкомысленная женщина, леди Эдварде, и я не могу припомнить, чтобы вы когда-либо просили за родственника или за друга. Вы можете поручиться за поведение вашей кузины?
— Конечно, мадам, но в этом нет необходимости. Валентина очень осмотрительная женщина, какой была и ее мать, когда служила королеве.
— Эйден Сен-Мишель! — задумалась леди Хауард и нахмурилась, копаясь в своей памяти. — Такая высокая, довольно некрасивая девушка?
— Да, мадам.
— Я помню ее, хотя и смутно, — сказала графиня. — Я также вспоминаю, что жена Линкольна была ее дальней родственницей, Когда она поняла, что девушка и ее наследство ускользнули от нее, она ужасно расстроилась. Ваша кузина такая же некрасивая, как и ее мать?
— Нет, мадам. Она, как и все дети моего дяди, скорее похожа на него, — ответила Виллоу.
Этот разговор произошел в последний день декабря, и, как только место для Валентины было обеспечено, Виллоу послала гонца к своей матери в Королевский Молверн. На седьмой день января 1601 года, сразу после крещенских праздников, Валентина, леди Бэрроуз, рассталась со своим родным домом во второй раз за последние полгода. В прошлый раз она уезжала как невеста. Сейчас она ехала искать свое счастье.
Слуги, многих из которых Валентина знала с детства, выстроились, чтобы пожелать ей доброго пути: Бил — дворецкий семьи, которому сейчас было около семидесяти, но который по-прежнему лучше многих других исполнял свои обязанности; его жена, экономка, которая по-прежнему служила семье и которая выстроила горничных для прощания; Эрвина, толстая кухарка, и Леома, прачка, — они плакали, не стыдясь своих слез, и обнимали леди Бэрроуз. Валентине казалось, что они больше переживают сейчас, когда она отъезжает ко двору, чем раньше, когда она выходила замуж. Мартин, кучер, давал строгие наставления Тэму, своему помощнику, потому что именно Тэм должен был править каретой леди Бэрроуз. Ее собственный кучер никогда не был в Лондоне и явно боялся этой поездки. Он останется в Перрок-Ройяле помогать Мартину вместо Тэма.
Эйден обняла дочь.
— Запомни, королеве не понравится, если ты будешь слишком выделяться, моя дорогая. Она может быть раздражительной, но у нее доброе сердце.
— Она сука, и у нее хорошая память на ошибки, оскорбления или на неуважение, — резко бросила Скай. — Она восхищается умными женщинами, поэтому не бойся дать ей понять, что у тебя есть мозги.
— Помни о своем поведении, — наставляла Эйден Валентину. — Помни, что есть ты должна изящно.
— Остерегайся джентльменов, — продолжала Скай. — Большинство из них будут необыкновенно обворожительны, но совершенно неискренни. Они приложат все усилия, чтобы совратить тебя, не важно, женаты они или холосты. Женатые мужчины хуже всего. И очень немногим холостякам можно уделять свое время. Ты сама узнаешь кому.
— Следи за тем, чтобы твои платья и нижнее белье были чистыми и без пятен, — беспокоилась Эйден. — Неряшливый вид вызовет неблагосклонность королевы.
— Береги свое доброе имя, — говорила Скай. — Не сплетничай о других, хотя они наверняка будут сплетничать о тебе. Если будешь осторожна, не дашь другим повода для сплетен, хотя всегда найдут что сказать. — Она засмеялась, — И то, что ты услышишь про других, Валентина, держи при себе.
— Можно нам ехать? — спросил Патрик Бурк, который сопровождал свою кузину. — Я проведу несколько следующих месяцев при дворе и обещаю приглядеть за этим невинным созданием.
Карета и эскорт из шести вооруженных мужчин с грохотом отъехали от увитого плющом дома из серого камня с острой крышей из котсуолдской10 черепицы. День выдался холодным, но ясным. От озера, покрытого льдом, отражался яркий солнечный свет, но на земле снега было мало. Высунувшись из окна кареты, чтобы посмотреть на любимый дом, Валентина не могла подавить нервное возбуждение.
— Забирайся внутрь, — предупредил ее ехавший верхом Патрик. — Вывалишься из кареты.
Валентина показала ему язык, но подчинилась, подняла окно и надежно закрепила его на кожаных петлях.
— Ну, ладно, — обратилась она вслух к проплывающей за окном местности, устраиваясь на сиденье кареты, — хуже не будет!
— Что может быть хуже? — пробормотала Нен, ее беспокойная камеристка.
— То, что уготовано для меня сейчас. В прошлый раз я уехала из дома, чтобы через месяц вернуться туда вдовой. Это путешествие, — сказала она с удовольствием, — может послужить началом настоящего приключения для нас!
— Бог да не допустит этого, миледи! — ответила Нен, тараща глаза в ужасе. — Я не искательница приключений, и мне хватит переживаний на всю жизнь еще с тех пор, когда вы были младенцем. Я вышла замуж за Гарри Била, подарила ему трех здоровых детей, двое из них были мальчиками, потом мне пришлось похоронить своего доброго мужа, а ведь я надеялась дожить с ним вместе до глубокой старости. С меня хватит приключений, миледи. Вы просто едете в Лондон, хорошо послужите королеве и найдете себе нового мужа. Разве не для этого предназначена женщина? Для мужа и для детей.
— Почему ты так говоришь, Нен, — поддразнила Валентина свою преданную служанку, — где же твоя отчаянная храбрость?
— Я оставила ее в Ирландии двадцать лет тому назад, миледи, — угрюмо ответила Йен.
— Ну так тебе лучше снова обрести ее, Нен, — озорно предупредила ее хозяйка. — Всю свою жизнь я была маленькой провинциальной девочкой. Проводила все время в мечтах о любви, которой для меня не существует, и никогда не находила времени для легкомысленных занятий. Вот зачем я еду ко двору, Нен. Для развлечений! Только для развлечений! — Объявив свои намерения потрясенной камеристке, Валентина откинулась на сиденье. На ее прекрасном лице появилась улыбка, которую Нен никогда раньше не видела.
— Боже, помоги нам обеим! — сказала служанка. — Но вы говорите точно, как ваша тетя Скай.
Часть 2. ДВОР КОРОЛЕВЫ. 1601 год
Глава 2
— Ты уже много лет не была при дворе, — сказал Кони. — Сейчас он не такой, как раньше.
— Только то, что мне все еще запрещается появляться перед Бесс8, не означает, что я не знаю ничего о том, что творится при дворе, — лукаво улыбнулась Скай.
Она только что отпраздновала свое шестидесятилетие, но казалась гораздо моложе.
Скай держалась прямо, и ее блестящие волосы были по-прежнему черными, не считая тоненьких серебряных прядей на висках. Ее ирландские голубые глаза не выцвели, и, как всегда, взгляд их был открытым.
— Валентина никогда не хотела быть при дворе, — ответил Конн. — Она всегда предпочитала жить в деревне. По характеру она очень похожа на Эйден.
— С немалой долей упрямства О'Малли, — последовал едкий ответ. — Послушай меня, Конн. Валентина не сможет принять решение, не побыв некоторое время при дворе. Быть представленной ко двору совсем не так интересно, как в наши дни. Бесс почти семьдесят, и вокруг нее уже кружат акулы. Хотя она не называет престолонаследника из страха быть свергнутой из-за возраста, Джеймс Стюарт9 будет в конечном счете королем Англии. Тем временем, брат мой, славные дни нашей юности давно миновали. Конечно, Валентина должна отправиться ко двору. Жить во времена Бесс Тюдор и не знать ее было бы преступлением. Моя племянница просто застенчива, как и твоя Эйден. Если бы старый лорд Блисс не умер и не оставил Эйден под присмотром королевы, она, наверное, никогда бы не уехала из своего любимого Перрок-Ройяла и вы бы не встретились, дорогой Конн. Подумай, какое счастье ты бы пропустил. Подумай об этом как следует. Валентине тоже надо призадуматься. Возможно, настоящая любовь ждет ее при дворе. Если она не поедет, скорее всего она никогда не сможет найти ее.
Лорд и леди Блисс не стали долго ждать и обсудили этот вопрос со своей овдовевшей дочерью. К их великому удивлению, она согласилась с тетей Скай. Она отказывалась служить при дворе, когда была моложе, но сейчас положение ее изменилось. Оставаясь дома, она ничего не выигрывала. Брак с Эдвардом Бэрроузом не принес ей счастья. Она отправится ко двору и поищет там свою судьбу.
В доме поднялась суматоха, начали собирать сундуки и ящики леди Бэрроуз. Мег Финей, старшая камеристка Эйден, командовала сборами.
— Разве я не была при дворе с моей госпожой, прежде чем она вышла замуж? — вопрошала она других слуг с видом превосходства. — Я знаю, какие вещи требуются при дворе.
Из, Королевского Молверна на помощь приехала камеристка леди де Мариско, Дейзи Келли. Она была гораздо лучше осведомлена о нравах двора, чем старая Мег, ведь Скай О'Малли де Мариско провела много времени на службе у королевы. Не обижая колючую Мег, она помогала ей, и ее помощь была оценена по достоинству. Старая Мег редко вставала с постели в эти дни, мучаясь болями в суставах.
Платья леди Бэрроуз, нижнее белье, ночные принадлежности, меха и плащи, драгоценности и постельное белье были тщательно уложены. Вместе с пуховыми подушками упаковали небольшую дубовую лохань для мытья. У Валентины будет своя карета с лошадьми и кучер, а также верховые лошади. Ее кузина Виллоу, графиня Альсестерская, невероятно гордившаяся тем, что принадлежит к людям, которым доверяет королева, должна была представить ее при дворе.
Среди королевских фрейлин уже было найдено место для Валентины — одна из фрейлин уехала в Йорк на рождество, серьезно простудилась и совершенно неожиданно умерла. Узнав об этом, Виллоу немедленно стала просить леди Хауард, графиню Ноттингем, предложить на это место ее кузину.
— Хотя моей кузине всего двадцать, мадам, она очень серьезная и образованная женщина, — сказала Виллоу.
— Вы говорите, она вдова?
— Да, мадам. Вдова лорда Бэрроуза из Хилл-Корта в Оксфордшире. Они были женаты очень короткое время, нет ни детей, ни других препятствий, которые могли бы помешать леди Бэрроуз служить ее величеству.
Виллоу знала, что сейчас королева не любит перемен, и энергично искала возможность представить Валентину в наиболее выгодном для нее свете.
Леди Хауард, урожденная Кэтрин Кэрн, дочь покойного кузена королевы Генри Кэрна, лорда Хандстона, не припомнила лорда Бэрроуза.
— Кто родители вашей кузины? — спросила она.
— Ее отец — брат моей матери, урожденный О'Малли, но известный все эти годы как Конн Сен-Мишель, лорд Блисс. Ее мать — единственная дочь покойного Пейтона Сен-Мишеля, бывшего лорда Блисса, — ответила Виллоу.
— Конн О'Малли! — Воспоминание заставило губы леди Хауард расплыться в улыбке. — Его называли самым красивым мужчиной при дворе. Он стал причиной ужасного скандала, и королева женила его на какой-то наследнице и отослала от двора. Позже ему позволили вернуться, но я не видела его много лет. Он был очаровательным мужчиной! — Тут добрая женщина спохватилась и спросила:
— Итак, он остепенился, не правда ли?
— Образцовый муж и отец семерых детей, — сказала Виллоу, слегка улыбаясь.
Дядя Конн производил самое потрясающее впечатление на придворных дам определенного возраста, хотя она сама не была свидетелем этому.
— Ну, — сказала графиня Ноттингем, — вы не легкомысленная женщина, леди Эдварде, и я не могу припомнить, чтобы вы когда-либо просили за родственника или за друга. Вы можете поручиться за поведение вашей кузины?
— Конечно, мадам, но в этом нет необходимости. Валентина очень осмотрительная женщина, какой была и ее мать, когда служила королеве.
— Эйден Сен-Мишель! — задумалась леди Хауард и нахмурилась, копаясь в своей памяти. — Такая высокая, довольно некрасивая девушка?
— Да, мадам.
— Я помню ее, хотя и смутно, — сказала графиня. — Я также вспоминаю, что жена Линкольна была ее дальней родственницей, Когда она поняла, что девушка и ее наследство ускользнули от нее, она ужасно расстроилась. Ваша кузина такая же некрасивая, как и ее мать?
— Нет, мадам. Она, как и все дети моего дяди, скорее похожа на него, — ответила Виллоу.
Этот разговор произошел в последний день декабря, и, как только место для Валентины было обеспечено, Виллоу послала гонца к своей матери в Королевский Молверн. На седьмой день января 1601 года, сразу после крещенских праздников, Валентина, леди Бэрроуз, рассталась со своим родным домом во второй раз за последние полгода. В прошлый раз она уезжала как невеста. Сейчас она ехала искать свое счастье.
Слуги, многих из которых Валентина знала с детства, выстроились, чтобы пожелать ей доброго пути: Бил — дворецкий семьи, которому сейчас было около семидесяти, но который по-прежнему лучше многих других исполнял свои обязанности; его жена, экономка, которая по-прежнему служила семье и которая выстроила горничных для прощания; Эрвина, толстая кухарка, и Леома, прачка, — они плакали, не стыдясь своих слез, и обнимали леди Бэрроуз. Валентине казалось, что они больше переживают сейчас, когда она отъезжает ко двору, чем раньше, когда она выходила замуж. Мартин, кучер, давал строгие наставления Тэму, своему помощнику, потому что именно Тэм должен был править каретой леди Бэрроуз. Ее собственный кучер никогда не был в Лондоне и явно боялся этой поездки. Он останется в Перрок-Ройяле помогать Мартину вместо Тэма.
Эйден обняла дочь.
— Запомни, королеве не понравится, если ты будешь слишком выделяться, моя дорогая. Она может быть раздражительной, но у нее доброе сердце.
— Она сука, и у нее хорошая память на ошибки, оскорбления или на неуважение, — резко бросила Скай. — Она восхищается умными женщинами, поэтому не бойся дать ей понять, что у тебя есть мозги.
— Помни о своем поведении, — наставляла Эйден Валентину. — Помни, что есть ты должна изящно.
— Остерегайся джентльменов, — продолжала Скай. — Большинство из них будут необыкновенно обворожительны, но совершенно неискренни. Они приложат все усилия, чтобы совратить тебя, не важно, женаты они или холосты. Женатые мужчины хуже всего. И очень немногим холостякам можно уделять свое время. Ты сама узнаешь кому.
— Следи за тем, чтобы твои платья и нижнее белье были чистыми и без пятен, — беспокоилась Эйден. — Неряшливый вид вызовет неблагосклонность королевы.
— Береги свое доброе имя, — говорила Скай. — Не сплетничай о других, хотя они наверняка будут сплетничать о тебе. Если будешь осторожна, не дашь другим повода для сплетен, хотя всегда найдут что сказать. — Она засмеялась, — И то, что ты услышишь про других, Валентина, держи при себе.
— Можно нам ехать? — спросил Патрик Бурк, который сопровождал свою кузину. — Я проведу несколько следующих месяцев при дворе и обещаю приглядеть за этим невинным созданием.
Карета и эскорт из шести вооруженных мужчин с грохотом отъехали от увитого плющом дома из серого камня с острой крышей из котсуолдской10 черепицы. День выдался холодным, но ясным. От озера, покрытого льдом, отражался яркий солнечный свет, но на земле снега было мало. Высунувшись из окна кареты, чтобы посмотреть на любимый дом, Валентина не могла подавить нервное возбуждение.
— Забирайся внутрь, — предупредил ее ехавший верхом Патрик. — Вывалишься из кареты.
Валентина показала ему язык, но подчинилась, подняла окно и надежно закрепила его на кожаных петлях.
— Ну, ладно, — обратилась она вслух к проплывающей за окном местности, устраиваясь на сиденье кареты, — хуже не будет!
— Что может быть хуже? — пробормотала Нен, ее беспокойная камеристка.
— То, что уготовано для меня сейчас. В прошлый раз я уехала из дома, чтобы через месяц вернуться туда вдовой. Это путешествие, — сказала она с удовольствием, — может послужить началом настоящего приключения для нас!
— Бог да не допустит этого, миледи! — ответила Нен, тараща глаза в ужасе. — Я не искательница приключений, и мне хватит переживаний на всю жизнь еще с тех пор, когда вы были младенцем. Я вышла замуж за Гарри Била, подарила ему трех здоровых детей, двое из них были мальчиками, потом мне пришлось похоронить своего доброго мужа, а ведь я надеялась дожить с ним вместе до глубокой старости. С меня хватит приключений, миледи. Вы просто едете в Лондон, хорошо послужите королеве и найдете себе нового мужа. Разве не для этого предназначена женщина? Для мужа и для детей.
— Почему ты так говоришь, Нен, — поддразнила Валентина свою преданную служанку, — где же твоя отчаянная храбрость?
— Я оставила ее в Ирландии двадцать лет тому назад, миледи, — угрюмо ответила Йен.
— Ну так тебе лучше снова обрести ее, Нен, — озорно предупредила ее хозяйка. — Всю свою жизнь я была маленькой провинциальной девочкой. Проводила все время в мечтах о любви, которой для меня не существует, и никогда не находила времени для легкомысленных занятий. Вот зачем я еду ко двору, Нен. Для развлечений! Только для развлечений! — Объявив свои намерения потрясенной камеристке, Валентина откинулась на сиденье. На ее прекрасном лице появилась улыбка, которую Нен никогда раньше не видела.
— Боже, помоги нам обеим! — сказала служанка. — Но вы говорите точно, как ваша тетя Скай.
Часть 2. ДВОР КОРОЛЕВЫ. 1601 год
Глава 2
Двор… Он оказался совсем не таким, каким она ожидала найти его. Всю свою жизнь она слышала многочисленные рассказы своей тетки и родителей об их невероятных приключениях при дворе королевы Елизаветы. Ее кузины восторженно рассказывали о красочной, полной приключений жизни на этой социальной вершине мира. Было странно пытаться перенести эти сказки прошлого на то, что обнаружила Валентина. Двор лишился прежнего оживления. Он был печальным, иногда отчаянно скучным местом безнадежных ошибок и теней прошлых побед, местом, населенным призраками. Беспокойные ожидания будущих перемен носились в воздухе, — перемен, в которых Елизавете Тюдор не было места.
Многие из знаменитых мужей, окружавших Елизавету подобно жемчужинам вокруг бесценного бриллианта, уже ушли.
Смерть Роберта Дадли, графа Лестера11 осенью 1588 года привнесла горечь в торжество Елизаветы Тюдор по поводу великой победы Англии над Испанской Армадой12. Сэр Френсис Уэлсингем13 умер в 1590 году, на год раньше сэра Кристофера Хаттона, умершего в 1591 году.
Кузен королевы Генри Кэрн, лорд Хандстон, умер в 1596 году. Он был сыном Мэри Болейн, тетки королевы, и, как подозревали, Генриха VIII14, потому что Мэри Болейн побывала в постели короля задолго до того, как ее сестра Анна вернулась домой из Франции, чтобы покорить сердце Генриха Тюдора. Елизавета очень нежно относилась к Генри, несмотря на все слухи о нем, а лорд Хандстон был неизменно предан королеве.
Однако последовала еще одна смерть, которая по-прежнему вызывала слезы на ее глазах. Уильям Сесил, лорд Берли15 скончался 4 августа 1598 года. Сесил был ее любимым другом, ее на диво умным министром иностранных дел, который работал с ней с самого начала, и который всегда ставил на первое место интересы королевы. Однако лорд Берли оставил королеве самое драгоценное наследство — своего еще более умного второго сына, сэра Роберта Сесила.
Роберт Сесил был маленьким горбуном. Ему отчаянно не повезло с внешностью, однако он был достойным наследником своего отца и Френсиса Уэлсингема. Хотя Роберт Сесил впервые был выдвинут в парламент, когда ему было только восемнадцать, и быстро возвысился в правительстве королевы благодаря не только семейным связям, но и своим выдающимся способностям, он чувствовал себя, как дома, в веселом мире театра. Его часто видели в театре «Глобус» на представлениях пьес Уильяма Шекспира и Кристофера Марло16. Сесил был человеком, который любил азартные игры с высокими ставками и аристократическое общество, к которому он принадлежал. Королева звала его Пигмеем — прозвище, которое он ненавидел, но никто, кроме Елизаветы не осмеливался пользоваться им в его присутствии.
Скачет вприпрыжку маленький Сесил.
Корона и двор — все в его власти…
— распевали авторы баллад на улицах Лондона. Уродливая внешность Роберта Сесила делала его весьма непопулярным среди простого народа, которому нравилось иметь в любимцах людей высоких, красивых и галантных, как граф Эссекс. Тем не менее он без усилий заставлял забыть о своей внешности тех, у кого было время поближе узнать его, потому что был умен и любезен. Как и его отец, сэр Роберт был, безусловно, предан королеве и Англии. И если его хоть капельку волновало, что о нем думают другие, он не показывал этого.
По мере того как королева старела, Роберт Сесил видел свой прямой долг в том, чтобы проследить за безболезненной передачей власти от одного монарха к другому, так, чтобы Елизавета Тюдор не поняла, чем он занимается.
Именно в такой двор, двор выжидающий, двор, за внешним спокойствием которого скрывались непрекращающиеся интрига и страстное желание разделаться с прошлым и приблизиться к будущему, попала овдовевшая леди Бэрроуз, наивно ищущая свое счастье.
До Лондона они доехали без происшествий и сразу отправились в Гринвуд-Хаус, который принадлежал матери Патрика и был местом, где семья останавливалась, приезжая в город. Дом окружали луга, раскинувшиеся вдоль берега Темзы. Они хотели отдохнуть один день, прежде чем Валентина отправится исполнять свои новые обязанности.
Резиденция королевы — Уайтхолл, как и ее любимый Гринвич, располагался на берегах Темзы. Когда-то Уайтхолл был известен под названием Йорк-Плейс. Томас Вулзи17, прозванный своими современниками «самым гордым из всех когда-либо живших прелатов», после того как Генрих VIII сделал его архиепископом Йоркским, занял двухэтажный дом и расстроил его до величественного дворца. В конце 1529 года Вулзи в попытке сохранить убывающую благосклонность к нему короля подарил Генриху Йорк-Плейс, который король переименовал в Уайтхолл.
Генрих Тюдор приобрел земли вокруг Уайтхолла и построил обширный дворец на площади в двадцать четыре акра. Там были арены для петушиных боев, арена для турниров, теннисные корты, помещение, где аристократы играли в кожаный мяч, аллея для игры в кегли, сады и несколько других зданий для развлечений и спорта. К несчастью, территория дворца была разделена большой улицей, идущей от Вестминстера к Чаринг-Кросс. Улицу нельзя было закрыть, и, хотя основные сооружения дворца тянулись вдоль реки, чтобы попасть в другую его половину, нужно было пересечь улицу.
Патрик Бурк хотел повести свою кузину в театр в первый же день ее пребывания в Лондоне, но Валентина отклонила это предложение, сославшись на утомительность поездки.
— Возможно, ты права, кузина, — согласился лорд Бурк. — Лучше отдохнуть, пока можно, потому что старая Бесс будет свирепо гонять тебя. Как новенькой, тебе будут давать самые неприятные поручения. Однако прими мой совет и не позволяй фрейлинам командовать тобой, потому что ты выше их по положению.
Королевский двор включал огромное количество людей, среди них было шесть незамужних фрейлин и шесть замужних женщин или вдов, которые были придворными дамами ее величества. В их обязанности входило развлекать королеву и держать ее в курсе происходящего, успокаивать ее, играть с ней в карты, льстить ей и тешить ее. Женщины королевы знали Елизавету Тюдор лучше, чем кто бы то ни было, хотя некоторым из них хотелось бы отказаться от этой сомнительной чести.
— Я буду жить во дворце? — осведомилась Валентина у своего все знающего кузена.
— Они найдут какое-нибудь жилье для тебя, в этом я уверен, но не ожидай ничего пышного. Вал. Ты должна помнить, что ты самая младшая из королевских фрейлин и получила свое назначение только благодаря случаю и исключительно большой удаче. Ты займешь место среди высокопоставленных дам, сверстниц королевы, они знают ее долгие годы: леди Дадли, вдовствующая графиня, графиня Варвик, леди Скруп, леди Хауард, графиня Ноттингем, которая достала тебе это место по просьбе Виллоу. Тебе очень повезло, кузина.
Ее раздражало то, о чем он говорил, но все же Патрик бывал при дворе еще с тех пор, когда был ребенком. Ему было видней, поэтому Валентина поборола свою гордость и спросила его:
— Что еще вы можете рассказать мне, Пачрик?
— Гринвуд будет твоим домом, как и для всех нас, за исключением Робина, у которого есть свой большой городской дом по соседству. Держи большинство своих вещей здесь, чтобы их не украли.
— Украли? — Валентина была потрясена.
— Дела при дворе сейчас обстоят не так, как прежде, — был его ответ. — Бери с собой только смену одежды и держи драгоценности при себе, иначе ты рискуешь потерять их. Нен не может весь день сторожить твои вещи. Здесь они будут в безопасности. Когда королева будет выезжать куда-нибудь, тебе придется брать с собой больше туалетов в зависимости от того, как далеко от Лондона она удаляется.
— Она стара, чтобы много путешествовать, — вставила леди Бэрроуз.
Патрик взорвался от смеха.
— Тебе лучше не упоминать о возрасте, особенно о королевском, если хочешь сохранить свое место, кузина. Бесс, может быть, и стара, но возраст ничуть не тяготит ее. Она каждый день гуляет, даже ездит верхом и утомляет своих фрейлин, которые еще моложе, чем ты. Вал. Тебе придется потрудиться, чтобы не отстать от нее! Единственное, что может остановить ее, — это смерть. А королева еще не готова сдаться смерти, что бы там ни болтали по этому поводу.
На следующее утро лорд Бурк на семейной яхте отвез свою кузину в Уайтхолл. Причаливая к лестнице около дворца, они увидели наверху Виллоу, нетерпеливо махавшую им рукой.
— Торопитесь! Торопитесь! — кричала она, когда они поднимались по лестнице.
— Я уверен, что мы не опоздали, — сказал Патрик сестре.
— Вы не опоздали, но мне нужно время осмотреть платье Валентины и рассказать ей самые свежие сплетни. Понимаешь ли ты, Патрик, что никто в нашей семье, кроме графини Линмут, не служил королеве в качестве придворной дамы? О, мы все были фрейлинами, но придворной дамой…
— Великий Боже, Виллоу! Если ты считаешь это место таким заманчивым, почему бы тебе самой не занять его? — спросил Патрик.
— Стать придворной дамой? Ты с ума сошел? У меня есть семья, которая для меня важна, брат. Бедный Джеймс не может прожить без меня, и неужели ты забыл о моих крошках? Вы, холостяки, все одинаковы! Никакого уважения к обязанностям женщины. — Виллоу вздохнула, поправив выбившуюся прядь темных волос.
Она привела их в маленькую приемную и, не обращая внимания на своего младшего брата, обратилась к Валентине:
— Ну, кузина, дай-ка мне посмотреть на тебя. Валентина осторожно сняла подбитый мехом темно-серый плащ и передала его Патрику. На ней было черное бархатное платье с юбкой колоколом, которая расходилась спереди и открывала черную парчовую нижнюю юбку с цветами, вышитыми золотой нитью и украшенными жемчугом и блестящими черными бусинками. Пышные рукава ее платья были украшены черными шелковыми лентами, каждая из которых была обшита маленькими жемчужинами. Манжеты были обшиты кружевными рюшами. Вырез платья был необычайно низок, что заставило Патрика задержать дыхание, потому что грудь у его кузины была замечательной.
— Разве вырез должен быть таким глубоким? — резко спросил он.
— Большинство женщин сейчас открывают практически всю грудь целиком, — возразила Виллоу. — Вырез Валентины как раз соответствует моде. Кроме того, у нее прекрасная грудь. Не будь таким старомодным, Патрик. — Виллоу продолжала рассматривать кузину, потом с удовлетворением кивнула.
Фижмы придавали юбкам Валентины необходимую жесткость линий. Лиф ее платья подчеркивал осиную талию и заканчивался спереди опущенным вниз мысом. Лиф был так же изысканно украшен, как и нижняя юбка. Талию обвивала изящная золотая цепочка, с которой свисали футляр для иголок, маленькие золотые часы и футлярчик для ароматического шарика.
Нен уложила волосы хозяйки в простую, но элегантную прическу, которой оказывали предпочтение женщины в семье Валентины. Волосы разделили пробором посредине, собрали в узел на затылке и украсили нитками жемчуга — узором, который повторялся в остальных украшениях Валентины. На каждом пальце красовалось по кольцу; на хрупкой шее мерцало ожерелье из жемчуга и черных блестящих бусин, в ушах длинные серьги с большими, причудливой формы жемчужинами.
Леди Бэрроуз являла картину состоятельной и почтенной вдовы.
— Ты само совершенство, — сказала Виллоу. — Твое платье свидетельствует о твоем хорошем воспитании, но тем не менее оно не затмит одеяния королевы.
— Твоя мать сказала мне, что это единственная вещь, которую я никогда не должна делать, — ответила Валентина.
— Жаль, что мать не усвоила этот урок раньше, — едко заметила Виллоу.
— Наша мать просто нашла причину поссориться с королевой, — сказал Патрик, защищая Скай. — Господи, Виллоу, ты разговариваешь прямо как англичанка!
— Я и есть англичанка, — раздраженно ответила Виллоу.
— Твоя мать ирландка, а твой отец испанец, — возразил он.
— Я родилась в Англии, в Рен-Корте, братец, — напомнила Виллоу. — Я всю свою жизнь прожила в Англии. Мой муж англичанин. Мои дети англичане, и я, будь ты проклят, тоже англичанка! Что касается тебя, Патрик Бурк, ты сам настоящий англичанин, несмотря на то что твой отец был ирландцем. Ты жил в этой стране с детства, и тебе принадлежат английские земли. Я не заметила, чтобы тебе очень хотелось присоединиться к графу Тироны и его повстанцам. Для этого ты слишком благополучный английский милорд!
— Будь ты проклята, Виллоу! Я почти решил…
— Хватит! — крикнула Валентина, вставая между сцепившимися сводным братом и сестрой. — Я не допущу, чтобы вы ссорились! Какое имеет значение, англичане мы или ирландцы? Мы одна семья и только это важно. — Она обратилась к лорду Бурку. — Теперь помолчите, кузен. Не говорите больше ни одного слова. — Она снова повернулась к Виллоу:
Многие из знаменитых мужей, окружавших Елизавету подобно жемчужинам вокруг бесценного бриллианта, уже ушли.
Смерть Роберта Дадли, графа Лестера11 осенью 1588 года привнесла горечь в торжество Елизаветы Тюдор по поводу великой победы Англии над Испанской Армадой12. Сэр Френсис Уэлсингем13 умер в 1590 году, на год раньше сэра Кристофера Хаттона, умершего в 1591 году.
Кузен королевы Генри Кэрн, лорд Хандстон, умер в 1596 году. Он был сыном Мэри Болейн, тетки королевы, и, как подозревали, Генриха VIII14, потому что Мэри Болейн побывала в постели короля задолго до того, как ее сестра Анна вернулась домой из Франции, чтобы покорить сердце Генриха Тюдора. Елизавета очень нежно относилась к Генри, несмотря на все слухи о нем, а лорд Хандстон был неизменно предан королеве.
Однако последовала еще одна смерть, которая по-прежнему вызывала слезы на ее глазах. Уильям Сесил, лорд Берли15 скончался 4 августа 1598 года. Сесил был ее любимым другом, ее на диво умным министром иностранных дел, который работал с ней с самого начала, и который всегда ставил на первое место интересы королевы. Однако лорд Берли оставил королеве самое драгоценное наследство — своего еще более умного второго сына, сэра Роберта Сесила.
Роберт Сесил был маленьким горбуном. Ему отчаянно не повезло с внешностью, однако он был достойным наследником своего отца и Френсиса Уэлсингема. Хотя Роберт Сесил впервые был выдвинут в парламент, когда ему было только восемнадцать, и быстро возвысился в правительстве королевы благодаря не только семейным связям, но и своим выдающимся способностям, он чувствовал себя, как дома, в веселом мире театра. Его часто видели в театре «Глобус» на представлениях пьес Уильяма Шекспира и Кристофера Марло16. Сесил был человеком, который любил азартные игры с высокими ставками и аристократическое общество, к которому он принадлежал. Королева звала его Пигмеем — прозвище, которое он ненавидел, но никто, кроме Елизаветы не осмеливался пользоваться им в его присутствии.
Скачет вприпрыжку маленький Сесил.
Корона и двор — все в его власти…
— распевали авторы баллад на улицах Лондона. Уродливая внешность Роберта Сесила делала его весьма непопулярным среди простого народа, которому нравилось иметь в любимцах людей высоких, красивых и галантных, как граф Эссекс. Тем не менее он без усилий заставлял забыть о своей внешности тех, у кого было время поближе узнать его, потому что был умен и любезен. Как и его отец, сэр Роберт был, безусловно, предан королеве и Англии. И если его хоть капельку волновало, что о нем думают другие, он не показывал этого.
По мере того как королева старела, Роберт Сесил видел свой прямой долг в том, чтобы проследить за безболезненной передачей власти от одного монарха к другому, так, чтобы Елизавета Тюдор не поняла, чем он занимается.
Именно в такой двор, двор выжидающий, двор, за внешним спокойствием которого скрывались непрекращающиеся интрига и страстное желание разделаться с прошлым и приблизиться к будущему, попала овдовевшая леди Бэрроуз, наивно ищущая свое счастье.
До Лондона они доехали без происшествий и сразу отправились в Гринвуд-Хаус, который принадлежал матери Патрика и был местом, где семья останавливалась, приезжая в город. Дом окружали луга, раскинувшиеся вдоль берега Темзы. Они хотели отдохнуть один день, прежде чем Валентина отправится исполнять свои новые обязанности.
Резиденция королевы — Уайтхолл, как и ее любимый Гринвич, располагался на берегах Темзы. Когда-то Уайтхолл был известен под названием Йорк-Плейс. Томас Вулзи17, прозванный своими современниками «самым гордым из всех когда-либо живших прелатов», после того как Генрих VIII сделал его архиепископом Йоркским, занял двухэтажный дом и расстроил его до величественного дворца. В конце 1529 года Вулзи в попытке сохранить убывающую благосклонность к нему короля подарил Генриху Йорк-Плейс, который король переименовал в Уайтхолл.
Генрих Тюдор приобрел земли вокруг Уайтхолла и построил обширный дворец на площади в двадцать четыре акра. Там были арены для петушиных боев, арена для турниров, теннисные корты, помещение, где аристократы играли в кожаный мяч, аллея для игры в кегли, сады и несколько других зданий для развлечений и спорта. К несчастью, территория дворца была разделена большой улицей, идущей от Вестминстера к Чаринг-Кросс. Улицу нельзя было закрыть, и, хотя основные сооружения дворца тянулись вдоль реки, чтобы попасть в другую его половину, нужно было пересечь улицу.
Патрик Бурк хотел повести свою кузину в театр в первый же день ее пребывания в Лондоне, но Валентина отклонила это предложение, сославшись на утомительность поездки.
— Возможно, ты права, кузина, — согласился лорд Бурк. — Лучше отдохнуть, пока можно, потому что старая Бесс будет свирепо гонять тебя. Как новенькой, тебе будут давать самые неприятные поручения. Однако прими мой совет и не позволяй фрейлинам командовать тобой, потому что ты выше их по положению.
Королевский двор включал огромное количество людей, среди них было шесть незамужних фрейлин и шесть замужних женщин или вдов, которые были придворными дамами ее величества. В их обязанности входило развлекать королеву и держать ее в курсе происходящего, успокаивать ее, играть с ней в карты, льстить ей и тешить ее. Женщины королевы знали Елизавету Тюдор лучше, чем кто бы то ни было, хотя некоторым из них хотелось бы отказаться от этой сомнительной чести.
— Я буду жить во дворце? — осведомилась Валентина у своего все знающего кузена.
— Они найдут какое-нибудь жилье для тебя, в этом я уверен, но не ожидай ничего пышного. Вал. Ты должна помнить, что ты самая младшая из королевских фрейлин и получила свое назначение только благодаря случаю и исключительно большой удаче. Ты займешь место среди высокопоставленных дам, сверстниц королевы, они знают ее долгие годы: леди Дадли, вдовствующая графиня, графиня Варвик, леди Скруп, леди Хауард, графиня Ноттингем, которая достала тебе это место по просьбе Виллоу. Тебе очень повезло, кузина.
Ее раздражало то, о чем он говорил, но все же Патрик бывал при дворе еще с тех пор, когда был ребенком. Ему было видней, поэтому Валентина поборола свою гордость и спросила его:
— Что еще вы можете рассказать мне, Пачрик?
— Гринвуд будет твоим домом, как и для всех нас, за исключением Робина, у которого есть свой большой городской дом по соседству. Держи большинство своих вещей здесь, чтобы их не украли.
— Украли? — Валентина была потрясена.
— Дела при дворе сейчас обстоят не так, как прежде, — был его ответ. — Бери с собой только смену одежды и держи драгоценности при себе, иначе ты рискуешь потерять их. Нен не может весь день сторожить твои вещи. Здесь они будут в безопасности. Когда королева будет выезжать куда-нибудь, тебе придется брать с собой больше туалетов в зависимости от того, как далеко от Лондона она удаляется.
— Она стара, чтобы много путешествовать, — вставила леди Бэрроуз.
Патрик взорвался от смеха.
— Тебе лучше не упоминать о возрасте, особенно о королевском, если хочешь сохранить свое место, кузина. Бесс, может быть, и стара, но возраст ничуть не тяготит ее. Она каждый день гуляет, даже ездит верхом и утомляет своих фрейлин, которые еще моложе, чем ты. Вал. Тебе придется потрудиться, чтобы не отстать от нее! Единственное, что может остановить ее, — это смерть. А королева еще не готова сдаться смерти, что бы там ни болтали по этому поводу.
На следующее утро лорд Бурк на семейной яхте отвез свою кузину в Уайтхолл. Причаливая к лестнице около дворца, они увидели наверху Виллоу, нетерпеливо махавшую им рукой.
— Торопитесь! Торопитесь! — кричала она, когда они поднимались по лестнице.
— Я уверен, что мы не опоздали, — сказал Патрик сестре.
— Вы не опоздали, но мне нужно время осмотреть платье Валентины и рассказать ей самые свежие сплетни. Понимаешь ли ты, Патрик, что никто в нашей семье, кроме графини Линмут, не служил королеве в качестве придворной дамы? О, мы все были фрейлинами, но придворной дамой…
— Великий Боже, Виллоу! Если ты считаешь это место таким заманчивым, почему бы тебе самой не занять его? — спросил Патрик.
— Стать придворной дамой? Ты с ума сошел? У меня есть семья, которая для меня важна, брат. Бедный Джеймс не может прожить без меня, и неужели ты забыл о моих крошках? Вы, холостяки, все одинаковы! Никакого уважения к обязанностям женщины. — Виллоу вздохнула, поправив выбившуюся прядь темных волос.
Она привела их в маленькую приемную и, не обращая внимания на своего младшего брата, обратилась к Валентине:
— Ну, кузина, дай-ка мне посмотреть на тебя. Валентина осторожно сняла подбитый мехом темно-серый плащ и передала его Патрику. На ней было черное бархатное платье с юбкой колоколом, которая расходилась спереди и открывала черную парчовую нижнюю юбку с цветами, вышитыми золотой нитью и украшенными жемчугом и блестящими черными бусинками. Пышные рукава ее платья были украшены черными шелковыми лентами, каждая из которых была обшита маленькими жемчужинами. Манжеты были обшиты кружевными рюшами. Вырез платья был необычайно низок, что заставило Патрика задержать дыхание, потому что грудь у его кузины была замечательной.
— Разве вырез должен быть таким глубоким? — резко спросил он.
— Большинство женщин сейчас открывают практически всю грудь целиком, — возразила Виллоу. — Вырез Валентины как раз соответствует моде. Кроме того, у нее прекрасная грудь. Не будь таким старомодным, Патрик. — Виллоу продолжала рассматривать кузину, потом с удовлетворением кивнула.
Фижмы придавали юбкам Валентины необходимую жесткость линий. Лиф ее платья подчеркивал осиную талию и заканчивался спереди опущенным вниз мысом. Лиф был так же изысканно украшен, как и нижняя юбка. Талию обвивала изящная золотая цепочка, с которой свисали футляр для иголок, маленькие золотые часы и футлярчик для ароматического шарика.
Нен уложила волосы хозяйки в простую, но элегантную прическу, которой оказывали предпочтение женщины в семье Валентины. Волосы разделили пробором посредине, собрали в узел на затылке и украсили нитками жемчуга — узором, который повторялся в остальных украшениях Валентины. На каждом пальце красовалось по кольцу; на хрупкой шее мерцало ожерелье из жемчуга и черных блестящих бусин, в ушах длинные серьги с большими, причудливой формы жемчужинами.
Леди Бэрроуз являла картину состоятельной и почтенной вдовы.
— Ты само совершенство, — сказала Виллоу. — Твое платье свидетельствует о твоем хорошем воспитании, но тем не менее оно не затмит одеяния королевы.
— Твоя мать сказала мне, что это единственная вещь, которую я никогда не должна делать, — ответила Валентина.
— Жаль, что мать не усвоила этот урок раньше, — едко заметила Виллоу.
— Наша мать просто нашла причину поссориться с королевой, — сказал Патрик, защищая Скай. — Господи, Виллоу, ты разговариваешь прямо как англичанка!
— Я и есть англичанка, — раздраженно ответила Виллоу.
— Твоя мать ирландка, а твой отец испанец, — возразил он.
— Я родилась в Англии, в Рен-Корте, братец, — напомнила Виллоу. — Я всю свою жизнь прожила в Англии. Мой муж англичанин. Мои дети англичане, и я, будь ты проклят, тоже англичанка! Что касается тебя, Патрик Бурк, ты сам настоящий англичанин, несмотря на то что твой отец был ирландцем. Ты жил в этой стране с детства, и тебе принадлежат английские земли. Я не заметила, чтобы тебе очень хотелось присоединиться к графу Тироны и его повстанцам. Для этого ты слишком благополучный английский милорд!
— Будь ты проклята, Виллоу! Я почти решил…
— Хватит! — крикнула Валентина, вставая между сцепившимися сводным братом и сестрой. — Я не допущу, чтобы вы ссорились! Какое имеет значение, англичане мы или ирландцы? Мы одна семья и только это важно. — Она обратилась к лорду Бурку. — Теперь помолчите, кузен. Не говорите больше ни одного слова. — Она снова повернулась к Виллоу: