Смолл Бертрис. Пленница судьбы

   — Мастер Джордж прислал вам это, сэр, — объявил Браун, протягивая ему широкополую соломенную шляпу. — Совсем немодная штучка, верно, милорд?
   Нахлобучив шляпу, герцог захватил хлыст и, вышел из спальни. Внизу, в просторном холле, его уже ждали спутники. Валериан немного удивился, увидев на мисс Спенсер-Кимберли мужские бриджи.
   — Вы не пользуетесь дамским седлом? — осведомился он.
   — Конечно, нет! Местность довольно пересеченная, ваша светлость. Это не ухоженный лондонский парк. Неужели все благородные леди сидят на лошади боком, в такой неудобной позе? Да это к тому же еще и опасно! Так легко упасть с лошади и сломать шею. Именно потому Калли и боится ездить верхом. При ее деликатной натуре и хрупком сложении она в два счета очутится на земле. Правда, я так и не сумела уговорить ее ездить по-мужски. Она считает такой способ ужасно неженственным.
   Девушка бросила на него дерзкий взгляд, словно вызывая на ссору.
   — Мне кажется, — заметил Валериан Хоксуорт, ловко избегая ловушки, — что, поскольку мы станем родственниками, мисс Спенсер-Кимберли, вам стоит обращаться ко мне как-нибудь иначе. К чему это официальное «ваша светлость»? Зовите меня Валерианом, а я вас — Авророй.
   — О, неужели вы позволите такую фамильярность? — широко раскрыла глаза Аврора. При этом ее голос прямо-таки источал мед, а глаза неестественно часто моргали.
   — Сестрица, веди себя прилично, — укорил Джордж. — Валериан не привык к твоему острому язычку и ехидным шуточкам. — И, улыбнувшись герцогу, добавил:
   — Аврора — ужасная озорница. Папа просто не знал что с ней делать. Он донельзя избаловал девчонок!
   — Есть отличное средство, — сухо процедил Валериан. — Подозреваю, никто и никогда не пробовал поучить Аврору розгами, чтобы исправить ее манеры. Это лекарство прекрасно помогает в самых безнадежных случаях.
   Заметив уничтожающий взгляд сестры, Джордж поспешно пробормотал:
   — Надо торопиться, пока солнце не встало. Идемте же!
   — Я ничего не знаю о сахаре, кроме того, что он сладкий. Расскажите мне обо всем! — попросил Валериан.
   — Это вечный круговорот, — начал Джордж. — На этом конце острова у нас четыре поля и столько же на противоположном. Те поля раньше принадлежали семейству Мередит. Мы засеваем их по очереди. В этом году урожай снимается на этой стороне, а остальная земля лежит под парами, но постоянно удобряется, поскольку тростник жадно тянет из земли все соки. Через год мы ее засадим, а пока надо не покладая рук пропалывать сорняки. Посев выпадает на сезон дождей, обычно между маем и декабрем, а жатва — в сухие месяцы, от января до мая. Так что бездельничать некогда.
   — А как сажают тростник? — спросил герцог.
   — Черенками. Мы берем верхушки зрелых растений, рабы копают ямки и удобряют каждую. Раньше рыли длинные канавы, но почва от этого быстро истощается, а влага уходит. После посадки тростник удобряют и пропалывают вплоть до самой рубки.
   — Сколько у вас рабов?
   Подумав немного, Джордж пристыженно выдавил:
   — Не знаю точно. Но рабочих рук хватает.
   — А сколько невольников приходится докупать каждый год? Мне говорили, что смертность на плантациях просто ужасающая из-за тяжелого труда и плохого питания, — заметил Валериан, разглядывая негров, рубивших и складывавших тростник.
   — Здесь люди умирают лишь от старости или в результате несчастного случая, — вмешалась Аврора. — Папа ненавидел рабство и, будь он в состоянии платить наемным рабочим, освободил бы невольников. Но он понимал, что это невозможно, а потому старался лучше кормить негров и велел построить для них удобные хижины. Один из невольников учился у белого доктора. Конечно, работа нелегкая, но мы не издеваемся над неграми. Воскресенье — выходной день, как для слуг, так и для хозяев. Родившиеся и выросшие здесь дети часто работают бок о бок с отцами. Не могу припомнить, когда мы в последний раз покупали невольников. Признаться, на соседних островах и плантациях такого не увидишь. По английским законам рабы не имеют никаких прав. Хозяин может убить невольника, и никто его за это не накажет. Бедняги работают с рассвета до заката, а их владельцам и дела нет! Из Африки регулярно прибывают невольничьи суда, привозя живой груз, и это, по-моему, омерзительно! Но здесь ничего подобного вы не увидите.
   Она выпалила эту тираду с такой страстью, что Валериан удивился. Он считал Аврору просто испорченной дерзкой девчонкой, но, как оказалось, у нее все же есть совесть. И поскольку герцогу тоже было не по душе рабство, пламенная речь девушки ему понравилась.
   — Такое человечное отношение выгодно нам самим, — добавил Джордж. — Негры привыкают работать вместе и сами разделились на несколько команд и даже соревнуются между собой для собственного развлечения. После окончания сафры мы раздаем лакомства и маленькие подарки, но львиную долю получает победившая команда. Это, несомненно, лучше, чем изнурять их непосильным трудом, а потом обучать новых. У нас четыре черных десятника, и каждый вполне может заменить меня при необходимости. И поскольку вот уже третье поколение рабов родилось на острове, никому не приходит в голову подбивать людей на мятеж или тосковать по Африке. Остров Святого Тимофея — наш общий дом.
   — Сколько часов работают невольники? — поинтересовался Валериан, когда они остановились у края уже наполовину убранного поля.
   — Они выходят на работу к шести утра и трудятся до полудня, когда жара становится невыносимой. Потом возвращаются часам к двум и остаются до заката.
   — А симулянтов много? Джордж покачал головой;
   — Невольники обращаются к доктору, когда больны или ранены. Они честные люди, и их семьи просто не позволили бы им притворяться.
   — Как насчет беглых?
   — Но куда они пойдут? — удивилась Авроpa. — Если негр не может предъявить вольную, все сразу посчитают, что он сбежал, и посадят его в тюрьму до приезда владельца. Когда же такового не находится, его попросту перепродают. На моей памяти никто еще не пытался покинуть остров, где с рабами обращаются лучше, чем во всех остальных колониях.
   Они направились к приземистым зданиям, расположенным в самом центре. При виде хозяев невольники почтительно снимали шляпы.
   — Здесь находятся отжимный пресс и сахароварня, — пояснил Джордж. — Тростник срезается почти у самой земли, листья обрываются, а стволы перерубаются в двух-трех местах, связываются в охапки и переправляются к прессу. Невольники отжимают сок, варят его, осветляют, и только потом он кристаллизуется в сахар. Немного патоки, остающейся после того как сок осветляется, идет на изготовление рома. Варка сахара — долгий, утомительный процесс. Только очень сильные мужчины могут работать в такой жаре.
   —  — Вы делаете ром исключительно для себя? Джордж кивнул.
   — А возможно ли расширить производство?
   — Я всегда мечтал об этом! — с энтузиазмом воскликнул Джордж. — Прибыль от продажи очень велика. Но необходимо специальное помещение для розлива и укупорки бочонков. Папа не хотел этим заниматься, но думаю, нам следует разнообразить поле деятельности. Если ураган уничтожит посевы, нам придется добывать средства для новых посадок и пытаться выжить. Папа говорил, что на строительство новых зданий требуются деньги, а он не желал влезать в долги и кланяться ростовщикам.
   — А у вас достаточно рабов, чтобы заняться ромом? — осведомился Валериан. — Или необходимо купить новых?
   — Мы покажем мужчинам, что делать, а женщины пусть разливают готовый продукт. Появление новых рабов может вызвать беспорядки.
   — Вижу, я здесь совершенно лишняя, — неожиданно вмешалась Аврора. — У вас свои дела, и я тебе сейчас не нужна, Джордж. В таком случае пойду поплаваю, пока солнце еще не слишком высоко.
   — Вы умеете плавать? — удивился герцог.
   — Конечно, и очень люблю море, — задиристо бросила девушка и, повернув лошадь, ускакала.
   — Она в самом деле плавает? — спросил Валериан у Джорджа.
   — Как рыба и, к моему стыду, гораздо лучше меня. Она храбрая девочка, Валериан, и верный друг, уж простите мое хвастовство. Кроме того, Аврора прекрасно стреляет.
   — Господи! — воскликнул герцог. — А Каландра похожа на нее?
   — Нисколько, — засмеялся Джордж. — Калли ненавидит плавание почти так же сильно, как верховую езду, и при виде пистолета тут же падает в обморок. Однако она все эти годы старалась не отставать от нас. Зато Калли играет на фортепиано и поет как ангел. Она способная художница и рисует замечательные пейзажи. Думаю, такие таланты больше подходят герцогине. И вообще у меня прекрасные сестры!
   — У меня когда-то тоже была сестра, — вздохнул Валериан. — Она утонула, возвращаясь с родителями домой из Франции. Моя матушка была наполовину француженкой. После смерти своего отца она вышла замуж, а ее мать вернулась на родину. Мои родители повезли Кэролайн к ней погостить. А на обратном пути почти у берегов Англии разразился ужасный шторм. Корабль вместе со всеми пассажирами пошел ко дну. Кэролайн было всего восемь лет.
   Я до сих пор помню ее, но если бы не портрет в фамильной галерее, вряд ли смог бы даже представить ее лицо. Она была хорошенькой и очень озорной девочкой. Однажды, когда мы жили в загородном поместье, выгнала всех кур в поля, чтобы освободить из заточения, поскольку не могла вынести мысли о том, что их обязательно съедят. У нее было такое доброе сердце. Джордж кивнул:
   — Как-то Аврора и Калли унесли с кухни черепаху именно потому, что из нее собирались сварить суп.
   Мужчины добрались до вершины одного из холмов, разделявших остров. Джордж показал Валериану остальные поля и дом Мередитов, который теперь перешел к Авроре. Отсюда Валериану были видны весь остров и синяя гладь моря.
   — А что это за земля? Кто-нибудь там живет? — спросил он, показывая вдаль.
   — Это остров Святого Винсента, населенный карибами. Они нас не трогают, как, впрочем, и мы их, — отозвался Джордж. — Беднягам так досталось от британцев, французов, испанцев и даже голландцев, что они хотят одного — жить в мире и покое.
   — А где Барбадос?
   — Сегодня немного туманно, и его трудно разглядеть. Мы как раз между двух островов.
   Валериан Хоксуорт еще раз посмотрел вниз. Земля напоминала изумруд, брошенный на аквамариновый бархат. В лазурном небе ярко сияло солнце. Он никогда не представлял, что на свете может существовать такая красота. На ближайшем дереве сидели темно-зеленые птички с сапфирово-синими хвостами, такими же кончиками крыльев и светлыми клювами. На каждой ярко-оранжевая «шапочка». Он показал Джорджу на маленькую стайку:
   — Как они называются?
   — Тайомойды, разновидность местных попугаев. Правда, чудесные?
   — В жизни подобных не видел. Попугаи, которых привозят в Англию, обычно синие с золотистым или белые.
   — По-моему, таких больше нигде не водится. Они совершенно безвредны и не трогают тростник, поэтому мы позволяем им свободно тут гнездиться.
   Мужчины спустились с холмов, а когда снова оказались в поле, навстречу бросился высокий, опрятно одетый негр.
   — Что случилось, Айзек?
   — Вас ждут в конторе, сэр. Меня послали на поиски. Вы придете?
   — Разумеется, — вздохнул Джордж. — Если пожелаете, Валериан, завтра можем просмотреть книги.
   — А нельзя ли заняться этим сегодня? — спросил герцог.
   — Боюсь, Калли оскорбится таким невниманием, — пояснил Джордж, лукаво блеснув глазами.
   — Вы правы, — рассмеялся Валериан. — Все время забываю, что вот-вот женюсь и потому не должен думать только о себе.
   Джордж согласно кивнул:
   — Поезжайте по этой дороге и скоро увидите дом. Не бойтесь заблудиться, здесь только одна развилка. Узкая тропа ведет направо, к берегу, а вы никуда не сворачивайте.
   — Думаю, я не потеряюсь, — заметил герцог; пришпорив коня. Однако, добравшись до указанного поворота, решил взглянуть на море и полюбоваться песчаным пляжем. Какой необычайно красивый остров, и природа просто сказочная! Он уже не помнил, когда пылал такой жаждой увидеть и исследовать неизведанные места. Кроме того, он наверняка сумеет потом выбраться отсюда и отыскать дорогу домой.
   Тропические заросли, сначала очень густые, как-то вмиг поредели. До Валериана донесся мягкий неумолкающий рокот прибоя. Он уже хотел ступить на песок, но случайно посмотрел на море и застыл от неожиданности. Кто там плещется?
   Валериан огляделся и заметил лошадь Авроры, привязанную к дереву. На куске ткани, разостланном на песке, лежала аккуратно сложенная стопка одежды. Неужели она плавает в чем мать родила?
   Такое поведение удивило и несколько шокировало Валериана, хотя пока судить было рано. Возможно, он ошибается.
   Герцог знал, что ему следует развернуть коня и возвратиться на дорогу, но почему-то медлил, пристально наблюдая за девушкой, подплывшей к самому берегу.
   Аврора встала, и Валериан получил ответ на свой вопрос. Девушка была совершенно нагой, и он понял, что никогда в жизни не видел создания прекраснее. Кристально чистая вода доходила ей почти до колен. Аврора завела руки за спину, собрав волосы, отжала их и направилась туда, где оставила одежду. Потом легла животом на ткань и принялась сушить потемневшие пряди. Валериан затаил дыхание, боясь выдать себя. Полежав немного, Аврора перевернулась на спину.
   «Что я делаю? — в ужасе подумал герцог. — Словно зеленый мальчишка-школьник, который подглядывает за горничными!»
   Но как он ни старался, не мог заставить себя отвернуться. Длинные ноги, ровный бледно-золотистый загар… Треугольник густых рыжевато-каштановых завитков внизу живота неодолимо притягивал его взгляд. Он жаждал запустить пальцы в эту соблазнительную поросль, проникнуть глубоко, в самые потаенные местечки.
   В этот момент Аврора поднялась, и Валериан жадно уставился на ее груди, маленькие, идеально круглые, с задорно торчавшими сосками. Невероятно узкая талия переходила в поразительно стройные бедра, чуть более округлые, чем ему представлялось.
   Аврора повернулась к нему спиной и наклонилась, чтобы поднять рубашку. Валериан сгорал от желания ласкать эти восхитительно вылепленные ягодицы. И только сейчас неожиданно понял, что бриджи почему-то стали ему тесны. Мужская плоть набухла и отвердела так, что боль была почти невыносимой.
   «Боже! — раздраженно подумал Валериан. — Эта девушка станет моей свояченицей, а я шпионю за ней, словно какой-то развратный ублюдок! Да как я после этого буду смотреть ей в глаза?!»
   Аврора не спеша натянула бриджи, чулки и туфли. И герцог отчего-то рассердился. Во всем виновата она! Маленькая распутная кокетка! Ни одна девушка из порядочной английской семьи не позволила бы себе такого! Остается только надеяться, что она не станет причиной громкого скандала, когда появится в Англии. Придется как можно скорее найти для нее респектабельного мужа!
   Но почему-то мысль об Авроре в объятиях другого мужчины взбесила его еще больше.
   Валериан Хоксуорт, скрипя зубами, выехал на дорогу. Не дай Бог, Аврора заметит его неблаговидный поступок и все расскажет Каландре. Он не хотел, чтобы невеста расстроилась из-за минутной слабости своего будущего мужа.
   Дни летели. По утрам Валериан обходил поля вместе с Джорджем, стараясь вникнуть в тонкости управления плантацией, или просматривал книги. Выяснилось, что Калли обладает немалым приданым. Роберт Кимберли был превосходным хозяином, и все доходы от продажи сахара переправлялись в лондонские банки. Роберт прекрасно обеспечил жену и ее детей, которых усыновил сразу после свадьбы. И Аврора, и Джордж могли рассчитывать на весьма выгодные браки. Похоже, ему не придется долго искать мужа для свояченицы, если, конечно, та будет вести себя прилично. Но как ни старался Валериан, не мог найти в Авроре никаких других пороков, кроме пристрастия к морским купаниям в совершенно непристойном виде и чересчур острого язычка. Однако море у берегов Англии обычно слишком холодное, и вряд ли ей захочется в него окунуться.
   Валериан Хоксуорт, чрезвычайно довольный выпавшей на его долю удачей, был склонен великодушно закрыть глаза на некоторые недостатки будущей родственницы. Вечера он проводил с Каландрой, ее матерью и сестрой. Его невеста оказалась не слишком образованной и довольно скучной девицей, но этого следовало ожидать: ведь она провела всю свою жизнь на удаленном острове. Конечно, Каландра могла писать и читать, но, по ее собственному признанию, была совершенно несведуща в математике. Она немного знала французский, изумительно вышивала и рисовала прекрасные миниатюры. Джордж сказал правду — его сестра замечательно пела и неплохо играла на фортепиано. Как бы там ни было, она не опозорит имя Фарминстеров. Бабушка поможет ей на первых порах, и Каландру благосклонно примут в обществе.
   Свояченица же, как ни странно, была настоящим синим чулком, и Валериан получал огромное удовольствие, беседуя с нею. Она перечитала всю отцовскую библиотеку несколько раз, обладала четким почерком и сама выучилась латинскому, а также бегло говорила по-французски и испански, поскольку не пропустила ни одного урока у наставника, обучавшего Джорджа. Герцог своими глазами видел, как она плавает и ездит верхом, а как-то вечером играючи победила в шутливом турнире по стрельбе, затеянном братом. Аврора могла решить любую задачу, но в отличие от сестры не занималась вещами, общепринятыми для девушки благородного происхождения. Очевидно, у нее не было для этого ни времени, ни желания. Впрочем, Аврора ни за что не ранила бы чувства Каландры, подсмеиваясь над ее увлечениями. Девушки были полной противоположностью, однако каждый мог заметить, что они горячо любили друг друга.
   Подвенечный наряд Каландры был готов. Служанки спешно дошивали те несколько платьев, которые будущая герцогиня возьмет с собой в долгое путешествие. Герцог был доволен, что Аврора и Джордж появятся в Лондоне лишь через восемь месяцев, а не почти следом за новобрачными. Он захватил с собой мерки Авроры и пообещал переслать на остров новый гардероб к тому времени, как родственники сядут на корабль. Герцог посулил заказать новую одежду и для Джорджа, поскольку в Англии к моменту их появления настанет холодная зима.
   — Сообщите мне, на каком судне поплывете. Лучше бы, конечно, на «Короле Георге» или его двойнике «Королеве Каролине». Я пришлю на пристань свой экипаж.
   — Вы так добры к нам. Валериан, — прошептала Оралия.
   — Неужели вы не навестите нас, мадам? — в который раз спросил герцог. — Вы всегда желанная гостья в нашем доме, и я надеюсь, что Каландра уже будет носить ребенка и, конечно, не сумеет обойтись без советов матери.
   Но Оралия покачала головой:
   — Когда Роберт привез меня сюда с Ямайки, я поклялась, что ноги моей больше не будет на корабле. Поверьте, я едва не умерла тогда, а желудок бунтовал еще целую неделю после того, как мы оказались на суше, — рассмеялась она.
   — В таком случае мы должны почаще приезжать на остров, чтобы вы могли познакомиться с внуками, — галантно отозвался Валериан. Оралия расплылась в улыбке, а Каландра хихикнула.
   Герцога все больше беспокоила его нареченная. Много раз они гуляли в саду, но она до сих пор не позволила ему ни малейшей близости и разрешала лишь держать себя за руку. Когда Валериан пытался припасть к ее губам, Каландра ловко отворачивалась, так что он едва успевал чмокнуть ее в щеку. Если она боится даже таких невинных ласк, что будет, когда они поженятся?
   Валериан сам не знал, почему постоянно тревожится об этом, однако тяжелые мысли одолевали все чаще. Кроме того, он подозревал, что Аврора давно бы ответила ему страстными поцелуями. Но надо ли мучиться? Оралия, несомненно, объяснит Каландре перед свадьбой, в чем состоит ее супружеский долг, а уж он постарается ввести жену в мир плотских наслаждений.
   Вечером накануне свадьбы Оралия вошла в комнату дочери. Девушки сидели на постели и о чем-то шептались.
   — Аврора, оставь нас, — велела она.
   — Но почему? — удивилась падчерица. — Ведь ты собираешься наставлять Каландру в ее обязанностях перед мужем, не так ли? Мне тоже неплохо бы послушать, ведь когда настанет моя очередь идти к алтарю, тебя, возможно, не будет рядом.
   — Ты отплываешь в Англию только через несколько месяцев. Поговорим перед отъездом, Аврора.
   — Я предпочла бы узнать все сейчас.
   — О мама, позволь ей остаться, — умоляюще пробормотала Калли. Оралия пожала плечами. Ей и так было чрезвычайно неловко! Пожалуй, лучше поскорее покончить с неприятными подробностями раз и навсегда и больше к ним не возвращаться.
   — Так и быть, — согласилась она. — Супружеская жизнь — вещь непростая. Хорошая жена уважает мужа, старается содержать в порядке дом и даже, если пожелает супруг, даст разумный совет. Но главный долг женщины — рожать мужу детей, а для этого она должна соединиться с ним душой и телом и принять его семя в свое лоно. Некоторые женщины находят это занятие весьма приятным и наслаждаются страстью своего супруга.
   — А ты? Ты наслаждалась? — без обиняков спросила Аврора. Оралия вспыхнула.
   — Да. С твоим отцом, — тихо призналась она.
   — Но не с моим? — вмешалась Калли. Оралия прикусила губу, но честно ответила:
   — Твой отец был не таким мягким и добрым человеком, как Роберт Кимберли. И хотя все мужчины устроены одинаково, каждый по-разному относится к своей жене в постели. Вы должны быть готовы к этому, девочки. Калли, думаю, герцог окажется нежным и терпеливым. Не отказывай ему ни в чем. Его право — требовать от жены полного подчинения на супружеском ложе.
   — А что он будет делать? — с любопытством поинтересовалась Калли.
   — У каждого мужчины есть… э-э-э… как бы ска — .зать… ну…
   — Придаток? — вставила Аврора.
   — Откуда ты знаешь?! — охнула мачеха.
   — Видела в детстве у Джорджа, когда мы купались вместе, — спокойно объяснила Аврора. — Однако этот самый придаток показался мне довольно маленьким.
   — Он растет вместе с мужчиной, — едва вымолвила Оралия, думая, что ничего ужаснее ей не приходилось переживать. — Именно с помощью этого придатка мужчина соединяется с женщиной.
   — Но как? — удивилась Калли.
   — В женском теле есть отверстие, — промямлила мать. — Между ног. Когда желание мужчины становится нестерпимым, придаток поднимается и твердеет. Это означает, что он легко войдет в твое тело, которое муж, если он заботлив, заранее должен подготовить, конечно.
   — Каким образом? — не отставала Калли.
   — Супруг будет гладить тебя, — выдавила Оралия.
   — Как кошку? — недоверчиво ахнула Калли.
   — Я сказала все, что тебе необходимо знать, — твердо заявила Оралия. — Валериан ответит на твои остальные вопросы, дочь моя.
   — Но как малыш попадет в мое тело?
   — Твой муж выплеснет в тебя свое семя. Оно станет расти, если упадет на благодатную почву, что, правда, происходит не всегда, а потом превратится в ребенка. На это обычно уходит девять месяцев, после чего дитя появляется на свет тем же путем, каким попало в твое тело.
   — Это будет сын или дочь? — не унималась Каландра.
   — Этого не дано знать никому, пока не родится дитя. Ну а теперь, девушки, думаю, с вас довольно. Пора спать. Завтра очень важный день в твоей жизни, Калли. Один из самых главных. Ты станешь замужней женщиной, герцогиней Фарминстер.
   — Пусть Аврора еще посидит, — настаивала Калли. — Это последняя ночь, которую мы проводим вместе, а когда встретимся вновь, все будет по-другому.
   Оралия понимающе кивнула и тихо вышла из комнаты. Они были так счастливы с Робертом. И сейчас она желала дочерям той же судьбы.
   — Интересно, что именно он будет гладить, — задумчиво протянула Калли после ухода матери и, нервно хихикнув, добавила:
   — Все это ужасно глупо.
   — Я заметила, как мужчины смотрят на женскую грудь. Возможно, он будет ласкать твои груди, — предположила Аврора. — Ты никогда не касалась себя, Калли?
   — А ты?
   — Несколько раз.
   Аврора развязала ленты на рубашке и спустила ее с плеч.
   — А ты?
   Калли последовала примеру сестры.
   — Мне такое раньше в голову не приходило. Это очень неприлично?
   — Вероятно, — ответила Аврора, сжимая свои небольшие округлости. — Попробуй, Калли.
   Груди Калли были немного больше, чем у сестры, чуть вытянутые, с крупными сосками. Девушка, смущаясь, поднесла к ним ладони, не переставая наблюдать за Авророй, потиравшей свои соски большими пальцами. Калли начала подражать движениям сестры. Ее соски тут же затвердели, но, кроме раздражения, она ничего не почувствовала. Аврора, однако, закрыла глаза и, подняв подол рубашки, со вздохом провела по телу рукой. Пальцы исчезли в тугих завитках рыжевато-каштанового венчика волос. Калли, широко распахнув глаза, воззрилась на сестру. Та, раздвинув складки розовой плоти, стала ласкать себя.
   — Что ты творишь? — потрясение прошептала Калли.
   — Может, и тебе захочется, сестрица? — тихо спросила Аврора. — М-м-м, как приятно! Если именно это делают с женщинами мужчины, просто не дождусь, пока выйду замуж.
   — Это мне не нравится, — запротестовала Калли, чувствуя, однако, что не в силах противиться соблазну.
   — Не бойся, — пробормотала» Аврора. — О-о-о! Как чудесно, Калли. Ну же, не стесняйся! Всего лишь раз! После этого кажется, словно заново на свет родилась!
   Калли, все больше нервничая, послушалась сестру. Вскоре тело начало гореть и странно пульсировать. Пальцы были слегка липкими от какой-то клейкой жидкости, сочившейся изнутри. Неожиданно Калли, чуть вздрогнув, громко вскрикнула.